Текст книги "Хождение за три неба"

Автор книги: Вн. Аверкиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

Глава 17

Мы сидели с дедом в Шарике и смотрели на двухэтажную дачу, в которой спрятали маму. Картинку нам передавал шар-клон. Дача была скромная, но чистая, ухоженная. Видимо, хозяин любил её и заботился о внешнем виде.

– Ну-ка, ну-ка… И где же эта фазенда расположена? Внука, скажи своему спутнику-шпиону, чтобы поднялся повыше… Хорош! А теперь левее… ещё… ниже давай! Вон мост, видишь? Знаю я это место. На всякий случай давай пролетим во-о-н туда, там въезд. Ну, точно!

Недалеко от автобусной остановки, на повороте в зелёный дачный массив, стояли старые металлические ворота. Над ними, по дуге, виднелась ещё советская надпись из ржавых, потерявших весь вид, покорёженных железных букв – «Дачный участок СпецЖБИ УВД».

– Вот они где устроились, значит… Интересно, чья это дачка? Кого твой Слизень здесь на крючке держит? Ну, ничего, узнаем ещё. Давай, полетай тут кругами. Посмотрим, много ли народа вокруг.

Народа было мало. Время полива дачного участка уже прошло, и лишних людей не было. Редко-редко были видны одинокие старики, копающиеся на жаре на своих помидорных плантациях, и снующие на верандах старухи. Стояла сонная, одуряющая тишина. Даже собак и кошек нигде не было видно. Лишь осы гудели над спелыми фруктами.

– Телефонный звонок через спутник из локализованного строения, – заявил Шарик.

– Запись! – одновременно с дедом крикнул я. – Дед… ты это… Шариком я командую!

– Понял, понял. Молчу! – абсолютно не смутившись, ответил дед. – Командуй…

– Шарик, дай звук…

Разговор уже начался. Поскольку и майор, и Слизень знали, как надо вести секретные переговоры, цитировать его не имеет смысла. Майор сжато доложил, что объект вышел на связь и возвращается в Город. Слизень сказал, что звонок объекта шёл с окраины Цхинвала. По мнению его аналитиков, в город я буду добираться на машине. Время, чтобы подготовиться к финалу, у майора есть. После моего захвата заложницу отпустить, а меня, в бессознательном состоянии, на автомашине везти в Москву. Самое главное было сказано в конце разговора. Слизень проинформировал своего порученца, что у него поднялось давление, и он едет домой. Я отложил эту информацию в папку «Срочно. Секретно. К исполнению».

– Ну, внука, теперь давай займёмся домиком и охраной. Твой Шарик может посмотреть людей?

Я кратко переговорил с Шариком. Он, конечно, мог. Мы просмотрели домик через несколько фильтров. И в тепловом режиме, и по сердцебиению, и по мозговой активности данные не различались. На даче было четыре человека. Мама и трое охранников. Да, ещё была кошка, но её мы за противника не считали.

Шарик показал нам и охранников. Ну, что сказать? Обычные мужики, лет под сорок. Стрижки характерные, взгляды. Плевки через губу.

– Обычные быки. Но в строгости их майор держит. Ишь, как зыркают! И бдительность не теряют. Как часовые на вышках в лагере! – хихикнул дед. – А где, интересно, сам майор?

Майора не было. Шарик облетел три близлежащих дачи, но мы никого не нашли.

– Это плохо… – нахмурился дед. – Ты говоришь, мужик он грамотный? Тренированный?

– Да, полковник Тихонов говорил, что Амбал опытный спецназовец. Мастер ножевого боя.

Дед нахмурился, подумал и выдал ценное указание.

– Вот что, внука! Твоя воздушка в порядке? Сгоняй-ка ты за ней. Баллончик с газом поставь новый. Проверь всё! Стрельни там пару раз. А то потом некогда будет неисправности устранять. Пулек возьми штук десять. Я думаю – за глаза хватит… Стрелять-то ещё не разучился? Нет? Давай, мухой лети!

Деда нужно слушаться беспрекословно. Старый волчара что-то придумал. И я мотнулся к себе. То, что за квартирой возможно следят, меня мало интересовало. Следили, скорее всего, за входом, а я появился прямо в зале. Быстро выскочил из шара, кинулся к встроенному шкафчику, в котором держал сейф с охотничьими ружьями, патронами и прочую снарягу, и достал свою пневматическую винтовку. У меня хорошая винтовка. Мощная, с оптическим прицелом. Как-то на охоте я метров на сорок утку на болотце взял. Обмедненный шарик пробил её почти насквозь. Вот так-то! Быстро сменил баллончик, стрельнул пару раз для проверки, схватил коробочку с пульками и стартанул к деду.

Дед говорил с кем-то по телефону. Увидев меня, он кивнул на стол. Располагайся, мол. Я положил винтовку, пульки, посмотрел на стоящую на столе маленькую розетку для варенья. В ней лежала небольшая ампула с коричневой жидкостью.

– Это что за химия, дед?

– Пульки свои сыпь в розетку… А что это? Помнишь, болгары в Лондоне своего писателя-диссидента убили, году в 78-м, что ли… Ну, да – выстрелом из зонтика. У нас тоже что-то подобное было… Только это вот не яд. Это очень сильный парализатор. На основе кураре, что ли… Буквально через секунду мышцы так сводит – как при столбняке! Еле-еле дышать можно… а вот двигаться и оказывать сопротивление уже нет. Нам нужно будет брать майора живьём… Для разговора. Всё ясно?

Я кивнул, а дед аккуратно отломил носик ампулы и капнул несколько капель на пульки. Потом погонял их чайной ложечкой в коричневой жидкости, добиваясь того, чтобы спецсредство покрыло всю поверхность, и тщательно перелил остаток своей химии в маленький пузырёк.

– Должен мне твой Костя будет… Такая штука в аптеке не продаётся. – Дед принёс зеркальце и пинцетом перенёс на него с десяток шариков. – Сейчас просохнут, и я сам их заряжу в винтовку. Ты не лезь! Здесь аккуратно нужно…

Перед воротами дачи прогудел автомобильный сигнал. Дед приподнял занавеску, кивнул и вышел. Минут через пять он вернулся.

– Я сейчас к одному своему знакомцу поеду. Замечательный, скажу тебе, мужик! Бомж! Но какой! Лорд бомжей, не меньше… Я у него кое-какой реквизит возьму. А ты на своём шаре следуй за мной. Как я от бомжа выйду, дуй на дачный участок. Занимай вот эту позицию, понял? – и дед указал мне проём между сортиром и маленькой сараюшкой. – Отсюда ты будешь контролировать весь двор и веранду. Всё там и сделаем… Я выманю во двор двух охранников. Они обязательно вдвоём выйдут, для страховки. А ты снимешь из винтовки того, кто останется в доме. Я там мини-концерт устрою, он обязательно вот в этом окне появится. Не удержится от спектакля, бандюга… Ну, помолясь…

Дед пинцетом перенёс пульки в патронник, сам лично щёлкнул затвором, загнав одну пулю в ствол, и передал винтовку мне.

– Пошли!

Минут двадцать я мотался на Шарике за старенькой бежевой семёркой, которая, пыхтя сизым выхлопом, везла деда на встречу с бомжом-аристократом. Наконец машина встала около заброшенного дома. Дед вышел и скрылся внутри. Прошло ещё минут двадцать. Я уж начал беспокоиться и подлетел поближе. Тут грохнула разбитая дверь, и на сцену вышел дед. Если бы я не знал, что это он должен был выйти, я бы его не узнал. Прикид был ещё тот! Одни перчатки с обрезанными пальцами чего стоили! Митенки они, что ли, называются? На деде была старая зелёная касторовая шляпа, абсолютно потерявшая весь вид и лоск. Из-под шляпы свисали длинные, серые от грязи, свалявшиеся лохмы. Лицо было грязное и испитое. Прочие детали костюма точно соответствовали роли. За дедом, гремя и скрежеща, тянулась тележка на двух колёсиках. Полный отпад! Дождавшись, когда старики загрузят тележку на багажник семёрки, я полетел на свою позицию. Занял я её в режиме невидимости, естественно. Да ещё Шарику пришлось немного сплющиться с боков, чтобы влезть между туалетом и сараюшкой. Запаха, к счастью, не было. Шарик его отсёк.

Прошло ещё минут сорок. На часах было уже около шести вечера. Солнце уже успело скрыться за деревьями, и во дворе легли прохладные тени. Мы уже здорово отставали от своего графика… Вот, всегда так – строишь-строишь планы, а начнётся дело, и всё коту под хвост…

Но и охрана расслабилась, надо сказать. Потеряла боевой настрой и всякую опаску. Один из бандюганов вытащил кресло-качалку во двор, сел так, чтобы видеть и вход на дачу и то, что происходит внутри, и сибаритствовал по полной программе. Только негра с опахалом не было. И высокого стакана с ледяным лимонадом в руке.

Второй присел на корточки возле крыльца на веранду. Он курил и то и дело сплёвывал на землю. Они тихо разговаривали о чём-то своём, о девичьем. Третий охранник маялся бездельем на втором этаже. Я чётко видел его силуэт за выгоревшей зелёной противомоскитной сеткой на окне. Он прислушивался к разговору и пытался подавать реплики. Мужик, занявший кресло-качалку, отшивал его благодушным матерком. Просто идиллия!

До целей было метров пятнадцать. На таком расстоянии я мог положить пульки одну в другую.

Майора Амбарцумова нигде не было видно, и это напрягало меня больше всего. Я крутил в голове различные сценарии предстоящих событий, пытаясь загнать два бильярдных шара одним ударом в одну лузу. Роли майора-порученца и его хозяина начинали потихоньку обретать своё сценическое воплощение…

Тут, неожиданно, бандит в кресле перестал качаться и что-то резко сказал. Тень в окне исчезла, бандит у крыльца вскочил и спрятался за дальним углом дома.

– Шарик, что там? Дай картинку и звук!

Шарик дал картинку. По пыльной и узкой улочке, вихляясь и визжа разбитыми колёсиками, катила тележка. Тащил её, естественно, дед. Он бросал взгляды из-под обвисших полей шляпы, как бы приглядываясь и оценивая дачные участки. Срип тележки потихоньку уходил вдаль, дед ушёл в конец улочки и исчез.

– Что там? – спросил старший охраны.

– Да ерунда… бомж какой-то протащился. Приглядывает, падаль, какую дачу обнести! – коротко хохотнул другой.

– Эй, ты, часовой! Смотри там, сверху! – скомандовал старшой и вновь принялся раскачиваться.

А ещё минут через пятнадцать скрип послышался снова. Теперь за моей спиной. Дед подкрадывался к даче сзади. Бандит тихо свистнул, и исчез с напарником на затенённой веранде.

Дед проскрипел своей тачанкой до двора, стукнул пару раз в доски забора, а потом одна из досок противно скрипнула ржавыми гвоздями, отодвинулась и во двор проникла замечательная зелёная касторовая шляпа.

Два быстрых, мышиных взгляда из-под шляпы, и дед тихо, на руках, затащил свою тележку на дачный участок.

– Шарик, запись изображения! – прошептал я и перехватил винтовку поудобнее. В окне второго этажа виднелась обрезанная тень головы часового. Других злодеев видно не было.

В это время дед быстро метался по двору. Он покопался в груде ржавых железок, выбрал и оттащил к тележке два крана для труб, ещё что-то. Открыл сараюшку и скрылся в ней. Вышел с каким-то полупустым мешком и тоже пристроил его на тележку. А вот когда он решил приватизировать неплохой мангал, терпение у охранников закончилось. Прыская от смеха, два бойца чёртиками выскочили из двери веранды и схватили деда за шиворот.

– Та-а-к, вот, значит, кто у нас телевизор попёр? – угрожающим тоном начал старшой. – Ну, дедка, попал ты на бабки! Как расплачиваться будешь, сволочь старая, а? Или прикопать тут тебя на огороде, крыса сортирная?

Дед, слабо вереща и поджав ноги, крутился в стальном захвате. Второго охранника неслабо пробило на смех.

– И носки… а-ха-хах… носки с трусами… он и снял с верёвки! Снимай штаны… а-ха-хах, штаны, говорю, снимай, ты, ворюга! Сичас следственный эксперимент делать будем!

Майор так и не появлялся… А вот третий часовой просто прилип к сетке. И тут дед начал действовать. Что он сделал – я и увидеть не успел. Крутанулся как-то… А два бандита, обмякая, уже опускались на землю. Я поймал щёку часового на втором этаже в прицел и выстрелил. Часовой исчез. Я быстро передёрнул затвор.

И тут… Тут и выскочил чёрт из преисподней.

Из-за угла мелькнула расплывающаяся тень, что-то еле слышно звякнуло, и дед завалился на спину. Он ещё скрёб ногами, но майора Амбарцумова дед больше не интересовал. Он искал меня.

Пригнувшись в незнакомой мне стойке, майор смещался из стороны в сторону, бросая мгновенные взгляды вокруг. В правой руке он держал какое-то оружие. Короткую трубку или брусок. Тут дед громко вздохнул и попытался привстать. Майор мигом обернулся и встал под мой выстрел. Пулька ударила его прямо в кисть правой руки. Руки, в которой он держал своё оружие. От боли он вскрикнул и мотнул ею. Брусок выпал. Майор выпрямился, хотел сделать шаг к деду, но не сумел. На половине движения он потерял контроль над телом и грузно грохнулся на землю. Прямо мордой в траву.

– Шарик! Прикрыть деда!

Шарик мгновенно метнулся вперёд, а я выскочил из него. Дед ещё был жив. Правой рукой он держался за левую ключицу. Я затащил его в шар и, приговаривая: «Сейчас, дед, сейчас…», отвёл руку и распахнул вонючий пиджак. На грязной рубашке расплывалось пятно крови. Из центра пятна торчал хвостик металлической стрелки. Она ушла в тело деда почти целиком. Я начал рвать клапан кармана. Там у меня, по охотничьей привычке, был пакетик с бинтом.

– Погоди, Афоня… Не суетись… Живой я пока. Старого пса одной иголкой не убьёшь. Да и попала она, гляди – нет тут ничего страшного… Лёгкое ниже… Крови на губах нет? Ну, я же говорю… Я потерплю пока, Афоня. Ты бинт-то распуши и давай сюда. Прижму к ранке. А тебе всё тут зачистить надо. Справишься? – И дед строго посмотрел мне в глаза.

Я молча кивнул. Меня трясло от страха за его жизнь, трясло от гнева, от пережитого испуга.

– Эти двое готовы… Их в тенёк… Смотри, чтобы кровь… Третьего добей. А майора пока затащи на веранду. Мать проверишь потом. С ней ничего не будет… Давай, действуй! – Дед скрипнул зубами и отвалился на спину. Ему было очень больно. Лицо посерело, на нём выступили бисеринки пота.

Первым делом я осмотрелся вокруг. Наше побоище не привлекло ничьего внимания. Стояла тишина, было жарко, гудели насекомые. Я присел к трупам. Бандиты лежали вниз лицом. У каждого, на уровне печени, медленно расплывались пятна крови. Что-то привлекло моё внимание. Я осторожно, двумя пальцами, поднял с земли нож. Да нож ли это? Острое треугольное лезвие, похожее на наконечник копья, длиной сантиметров семь-восемь. Лезвие сидело на «Т»-образной ручке, обтянутой резиной. Если это и нож, то какой-то тычковый. Я ухватил его поудобнее. Лезвие вышло между средним и безымянным пальцами руки, рукоятка удобно лежала в сжатом кулаке. Я качнул головой и убрал нож в карман.

Подбежал к крыльцу, мигом взлетел на второй этаж. Под окном лежал живой бандит. Он смотрел на меня слезящимися, ничего не понимающими глазами. Ну, да… Моргать же ты не можешь… Душить я его не стал, не Отелло из драмтеатра. Выхватил нож деда и убил бандита резким ударом в висок. Вытащил свой платок и бросил на рану, чтобы она не кровила… Где мама?

Мама так и сидела в кресле. Она спала. Кошка подняла точёную головку и неодобрительно на меня посмотрела. Мол, ты чего тут шумишь? Спать мешаешь?

– Тихо, кисонька, тихо… Спите пока, барышни. Отдыхайте… Я скоро буду.

Пулей вниз. Перевернул майора на спину, закрыл ему рукой веки, чтобы глаза не сохли. Скоро я тебе глазки совсем закрою, сука. Схватил его под микитки и поволок на веранду. Уложил в уголке, руки и ноги прихватил пластиковыми вязками. А то – кто его знает? Не выдохлось ли дедово снадобье? Увидел на веранде кусок плёнки от оранжереи, схватил её. Расстелил за крыльцом, так, чтобы не было видно от входа. О том, что хозяин дачи может приехать, я не беспокоился. Не приедет он. А вот соседи чтобы не увидели случаем… Быстро, но аккуратно, перенёс два тела на плёнку. Всё внимательно оглядел… Ничего… Трава примята, но дёрн не повреждён. А трава поднимется. Крови нет. А это что? А-а, оружие майора. Я поднял примерно тридцатисантиметровый длиной, квадратный в сечении металлический брусок защитного цвета. С одной стороны были четыре дырочки. В трёх видны острия стрелок. Некогда… Потом. Теперь – дед!

Я заскочил в шар, обхватил деда за плечи.

– На Базу! Мигом!

Шарик резко двинулся, и на глаза накатила темнота. Лома я предупреждать не стал. Дольше связываться. Как только я появлюсь на базе, он сразу меня найдёт. Так оно и вышло.

Когда я с дедом на руках вышел из Шарика, Лом меня уже ждал. Я увидел, как с его лица медленно исчезла улыбка.

– Лом, помоги! Это мой дед. Он ранен. Спаси его!

Лом молчал. Его лицо ничего не выражало.

– Лом, спаси деда! Ты же можешь… Он стар, ранен… Спаси, прошу тебя!

Лом молчал. Я сжал губы. Осторожно, чтобы не потревожить деда, я встал на колени.

– Спаси деда, Лом. Моя жизнь в заклад… вместо его…

– Он про меня знает? Про Базу? Ты ему говорил что-то?

– Нет. Не говорил. Он знает только про шар и про мои приключения на объекте. Про тебя я ему ничего не говорил. Это же не моя тайна. Про тебя никто на Земле не знает, Лом.

– Он без сознания?

– Да… старый он уже…

– Хорошо. Я его буду держать в медикаментозной коме. Клади его сюда.

– Нет! Я сам его понесу!

– Тогда – быстро! В медблок! – и Лом исчез.

Я встал с колен и как можно быстрее побежал в медблок. Там уже в кастрюлю заливалась бордовая жижа.

– Нужно его раздеть…

– Я знаю… – быстро, распарывая старые тряпки ножом деда, я освободил его от одежды. Снова увидел забытые уже шрамы – два на правой стороне груди и один, большой и страшный, на ноге. Перенёс сухонькое тело в кастрюлю. Жижа разошлась, принимая деда, и покрыла его целиком. Я повернулся к выходу.

– Ты куда? Разве ты не останешься?

– Нет, Лом. Мне ещё надо разобраться с гадами, которые это сделали…

– Вот оно что… Ну, иди… И, Афанасий… береги себя!

Я только кивнул.

Когда я вернулся на дачу, было 18.08. Время, время! Первым делом я избавился от тел бандитов. Благо, Костя показал, как это надо делать. Теперь их никто и никогда не найдёт. Теперь – Амбал. Я завёл Шарика прямо на веранду. Места еле-еле, но хватило. Потом загрузил в шар здоровяка-майора. Бросил его прямо на пол, под ноги. А теперь – в Москву!

Я помнил, что коттедж Слизня недалеко от дома Кости. Через две улицы. Такой же проект. Медленно паря на Шарике, я искал нужный мне коттедж. Вроде, вот этот вот подходит.

– Шарик, люди есть?

– Двое взрослых и один ребёнок.

Не то! У Слизня маленьких детей быть не должно. Дальше. Вот ещё один.

– Шарик, люди?

– Двое. Мужчина и женщина. Женщина на первом этаже, мужчина на втором.

– Мужчину показать можешь?

Шарик сместился на участок, обогнул дом и подлетел к большому окну. В комнате, за столом, сидел Слизень. Он просматривал какие-то документы. Есть ли у него оружие? Должно быть… Обязательно должно быть. Какой-никакой, а пистолетик он имеет. Всё же на отшибихе живут, в лесу, считай.

– Шарик, повесь клона. Задача – отследить, возьмёт ли человек оружие? Пистолет – это небольшое метательное оружие, из металла, действующее на принципе расширения пороховых газов…

– Я понял. Прослежу.

– А нам – вниз. В подвал. Поехали…

В пустом подвале было уже темно. Я включил свет. Под потолком вспыхнули две маломощные лампочки. В стояках и в канализационной трубе журчала вода. Видимо, жена Слизня что-то готовила на кухне. Я обошёл подвал. Вот тут и будем играть финальную сцену. Ну, что, актёры? Готовы? Даю звонок, прошу на сцену!

Я вытащил майора из шара. На ногах он, естественно, стоять не мог, но, если его поддерживать сзади… Я прислонил Амбала к стене и поднял ему веки. На меня глянули горящие безумием и злобой глаза.

– Вот и всё, Амбал. Ты помнишь, что я объявил тебя вне закона? Это не здание суда. Это расстрельный подвал. И сейчас твой хозяин и приведёт приговор в исполнение.

Глаз майора закатился. О-о-о, как его плющит! Ты сам привык резать свои жертвы, майор! А вот когда дело коснулось тебя… Я вновь прикрыл ему веки и снял пластиковые вязки. Следов от них почти и не было. А после того как умрёт мозг, думаю, пропадёт и столбняк. Мышцы расслабятся, а парализующее средство обнаружить будет очень трудно. Если вообще возможно. Пока вызовут следственную бригаду, вызывать-то будут своих, пока они приедут… Да и не интересует это меня особо. Меня интересует – возьмёт ли Слизень в подвал пистолет. Костя взял, и он возьмёт… Навыки-то одни. Слизень тоже ведь за речкой был. Этого не забудешь. Я постучал по трубе. На первом этаже что-то громко прокричал женский голос.

– Объект пошёл вниз. Оружие он держит в правом кармане куртки.

– Хорошо, Шарик. Когда он включит свет – сожги импульсом вот эту, первую лампочку. А та, за спиной, пускай горит. Ну, майор, занавес пошёл, пора – ваш выход!

Мы заняли позицию метрах в трёх от двери. Я, стоя на колене, плечом и левой рукой удерживал порученца на ногах. В правой руке у меня было оружие Амбарцумова. Большой палец уже лежал на кнопке стрельбы. Я ждал.

Вот послышались осторожные шаги по лестнице… Дверь приоткрылась. Слабо освещённый мужской силуэт неуклюже, левой рукой, стал лапать выключатель. Он щёлкнул, и сразу, в резкой вспышке, ближняя к двери лампочка перегорела. Надеюсь, вспышка ему зрение не улучшит. За моей спиной слабо светила оставшаяся лампочка. Слизню был виден только абрис огромной мужской фигуры. Неприятное, надо сказать, зрелище!

Я поднял стреломет майора и вдавил кнопку. Лязгнула пружина, Слизень взвизгнул и судорожно дёрнул вверх руку с оружием. А я толкнул майора Амбарцумова в объятья своему начальнику и тут же упал на пол. В подвале резко, давя на уши, загрохотали выстрелы. Запахло порохом, на полу звенели и прыгали отработанные гильзы. На спине майора камуфляж пошёл клочьями. Чтобы удары пуль не бросили его на спину, я привстал и выстрелил Слизню в лицо. Стрелка вошла прямо в левый глаз.

Вот так всё и закончилось. Всё очень просто. Честный служака майор Амбарцумов не выдержал давления своего шефа и отказался выполнять его незаконные приказы. В ходе ссоры на почве личной неприязни, подельники и порешили друг друга. Можно давать отмашку траурному оркестру и подносить венки поближе к могилам… Всё.

Хотя – нет! У меня оставалось ещё одно дело. Нужно было убрать след от пульки, пробившей верную руку порученца.

Слизень всё ещё скрёб ногами по бетону пола, когда я подтащил майора к нему поближе и навалил его на тело начальника. Он тянется к горлу ненавистного генерала-предателя. А генерал стреляет ему прямо в лицо. Верю! Это достойный конец эпической битвы.

Не опасаясь стереть пороховой нагар с руки Слизня, стрелял-то он несколько раз, я приложил дуло пистолета к ранке на руке майора и выстрелил через руку ему в лицо. Майор мотнул головой и обмяк…

Когда я уже залез в шар, в полосе света на ступеньках лестницы показались домашние тапочки и подол длинного халата. В этот миг Слизень в последний раз дёрнул ногой. На лестнице раздался долгий, дикий женский визг.

Впрочем, меня он абсолютно не потряс. Я становился другим. А сейчас мне нужно лететь за мамой.