Текст книги "Наши танки дойдут до Ла-Манша!"

Автор книги: Владислав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Как за все восемь лет во Вьетнаме?! – уточнил Рейган, и его лицо налилось кровью, сразу приобретя какой-то нездоровый оттенок. Похоже, тут и антидепрессанты не помогли. – За неделю?! Всего за какую-то одну грёбаную неделю?!

– А что вы хотите? – изобразил удивление Джонс. – Против нас всё-таки не Вьетконг в чёрных пижамах, а самые лучшие части армии Советов, которые, к тому же, почти сорок лет готовились именно к такому сценарию.... Кстати, по нашим данным, потери русских намного превосходят наши...

– Вы что – считаете, что сей факт меня утешает??! Меня совершенно не волнует, сколько потеряли эти чёртовы коммуняки!!! Но если наши потери за неделю превысили аналогичную цифру за восемь лет Вьетнама, избиратели нам этого не простят, и грош нам цена, господа!!!

– Но это же всё-таки меньше, чем потери США во Вторую мировую, – сказал Уайнбергер максимально успокаивающим тоном. – Ведь пока всё не так страшно...

– Вам не страшно, Каспар? А когда вам, позвольте спросить, станет страшно? Когда русские высадят десант прямо в гавани Нью-Йорка или в момент, когда мы будем вынуждены нажать пресловутые кнопки и всё окончательно полетит в тартарары?

Как страшно, так «вам», а как нажимать кнопки, так сразу «нам», отметил про себя министр обороны, но промолчал. А вместо этого сказал:

– Уверяю вас, господа, что повода для страха нет. Во всяком случае – пока.

– Спасибо, вы меня ещё раз успокоили! – скорчил недовольную гримасу Рейган. – И что ещё сейчас происходит в Европе, кроме продвижения русских?

– Как нас и предупреждали накануне, бундесвер прекратил огонь. Вся территория ФРГ занята войсками Советов и Восточной Германии. В Голландии и Бельгии ещё идут бои, но их армии долго не продержатся, были сообщения о массовых сдачах в плен. Дания полностью захвачена Советами, в Норвегии и Англии, как я уже говорил, высажены их крупные десанты. Правительства Турции, Италии, Греции заявили, что не собираются участвовать в этой бойне, и уже поспешно приняли законы, запрещающие нам использовать их территорию для «военной агрессии». Их, видите ли, напугали факты применения ядерного оружия на территории Германии. Мы бы охотно наплевали на эти их требования, но они подняли по тревоге свои армейские части и блокировали наши подразделения на своей территории, не давая им покинуть места постоянной дислокации. Вокруг наших авиабаз расставлены дополнительные средства ПВО и организовано дежурство истребителей. Кроме того, возле всех наших военных баз уже несколько дней беснуются многотысячные толпы всякой левой и пацифистской швали местного разлива при попустительстве местных властей. Нам сейчас только не хватает ещё и вооружённого конфликта с теми, кто числится у нас в союзниках. Пока достигнуты соглашения с тамошними правительствами об экстренном выводе наших войск и техники с их территории. Мы начали перебрасывать наши подразделения и прежде всего авиационные части через Испанию и Португалию в Англию и через Азорские острова дальше – в Штаты. Добавлю, что Испания и Португалия тоже колеблются и решительно не хотят воевать...

– Неблагодарные ублюдки!! – сказал на это президент. – Мы почти сорок лет, с момента окончания Второй мировой войны, несли им свет нашей свободы и демократии. Учили уму-разуму, ссужали деньгами, а теперь эти грязные свиньи платят нам подобным образом?! Небось спят и видят, как к ним придут Советы и запишут всех в колхоз, где все женщины общие...

Сказав это, Рейган невольно поймал себя на мысли, что даже не может вспомнить фамилий президентов и премьеров всех тех стран, которые только что перечислил генерал Джонс. Хороши союзники...

– Кстати, а что Советы? – поинтересовался президент.

– Советы не ведут боевых действий на этих направлениях и заявляют, что даже не собираются этого делать, – ответил Джонс. Они с удовлетворением наблюдают за действиями тамошних правительств и горячо одобряют подобное отношение к «поджигателям войны», то есть – к нам...

– А как там французы?

– Франция привела свою армию и ядерные силы в полную боевую готовность, но одновременно объявила о своём нейтралитете до тех пор, пока боевые действия не будут угрожать непосредственно французской территории. При этом лягушатники уже интернировали на своей территории больше двух тысяч наших военнослужащих и более полусотни самолётов и вертолётов. Это не считая немецких и бельгийских вояк и наземной техники.

– Проститутки, – констатировал Рейган. – Как были, так и остались...

– Это ещё не всё, господин президент, – продолжал генерал Джонс. – Увы, Европой боевые действия уже не ограничиваются. Во-первых, вчера группа панамских левых террористов, использовав ядерный фугас, подорвала шлюзы в районе озера Мирафлорес. Работа Панамского канала, таким образом, полностью нарушена. По предварительным прикидкам, в мирное время для ремонта потребовалось бы месяца три, а сколько потребуется сейчас – специалисты затрудняются ответить. Ясно, что за этой акцией стоят Москва и Гавана, иначе откуда у каких-то бандитов ядерный заряд.... Но это не самое страшное, господин президент. Восемь часов назад звено наших истребителей-бомбардировщиков F-4 «Фантом», взлетевших с авиабазы в районе южнокорейского Сувона, сбилась с курса и вошла в воздушное пространство Северной Кореи. Косоглазые подняли перехватчики, и два наших самолёта были сбиты. В ответ командование наших войск в Южной Корее дало приказ атаковать авиабазу, откуда взлетели северокорейские «Миги», крупными силами. После этого налёта северокорейская армия, после массированной авиационной и ракетно-артиллерийской подготовки, атаковала Южную Корею на протяжении всей демаркационной линии. Последние данные таковы – северокорейцы стремительно продвигаются на юг, несмотря на контратаки наших и южнокорейских войск и удары нашей авиации. Сеул горит, южнокорейское население бежит из приграничных районов на юг, создавая пробки на дорогах. На японскую территорию в районах городов Фукуоки, Тоттори и Канадзавы упало более десятка северокорейских ракет, хотя, по нашим данным, у Северной Кореи не должно было быть ракет с таким радиусом действия. Есть многочисленные жертвы и разрушения. Японский премьер Дзэнко Судзуки уже заявил нам официальный протест...

– По поводу чего протест? – уточнил президент.

– По поводу того, что мы и здесь, так же, как и в ФРГ, «развязали боевые действия путём дешёвой провокации» и тем самым якобы «подрываем мир и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе», – пояснил Джонс и продолжил: – Корабли китайского военно-морского флота концентрируются у Тайваня. Наши аналитики не исключают начала там китайской десантной операции в самое ближайшее время. Не всё понятно и по Аляске.

Двое суток назад мы нанесли удары по военным объектам Советов на Камчатке, Сахалине и Курильских островах, а также по их кораблям. Они, разумеется, ударили в ответ. В итоге сейчас нет никакой связи ни с Датч-Харбором, ни с Номом, ни с Анкориджем, ни с нашими военными базами там. Ни проводной, ни по радио. Посланные на разведку самолёты не возвращаются. При этом у побережья Аляски и Алеутских островов отмечается движение русских кораблей и повышенная активность в радиоэфире...

– Вы хотите сказать, что Советы уже высадились на территории США, а вы ничего об этом не знаете??! – уточнил Рейган. Голос его опять стал ехидным до невозможности.

– Я докладываю то, что есть, – ответил Джонс с несколько обречённой интонацией. – Сейчас мы можем констатировать только тот факт, что ядерное оружие нами и противником в ходе этих ударов не применялось. Наша военная группировка на Аляске и Алеутах не слишком велика, с Европой не сравнить, и если русские ответили на наши удары по Сахалину и Камчатке адекватным образом, я не удивляюсь, что пропала связь. Наверняка наша военная инфраструктура там понесла весьма чувствительные потери, как, впрочем, и Советы. Сведений о высадке какого-либо русского десанта на Алеутах или на Аляске у нас в данный момент нет. Канадцы подобной информации тоже не имеют. Так что не стоит впадать в отчаяние. Я думаю, господин президент, через несколько часов всё выяснится...

– За двое суток не выяснилось и вдруг что-то изменится??! Что-то мне слабо в это верится, господа генералы......

Рейган на минуту замолчал, а потом спросил, обращаясь одновременно ко всем присутствующим, но в то же время ни к кому в отдельности:

– Ну и что нам теперь делать, господа?

– А вы как думаете? – ответил вопросом на вопрос Каспар Уайнбергер и добавил: – В конце концов, сейчас вы главнокомандующий, вам и решать...

– Так, – сказал президент, на его лице обозначилась печать тяжких размышлений, возможно – судьбоносных. – Если мы их атакуем сейчас – тогда что? – И тут же ответил сам себе:

– Они запустят свои ракеты по нам, едва только наши ракеты выйдут из шахт. Сорок минут – и всё. СССР нет, но, как это ни прискорбно, нет и США. Вы считаете. что мы вправе это делать?

– Н-н-ну… – только и промычал на это министр обороны.

– Что «н-н-ну»?! – возмутился Рейган. – Каспар, и это всё, что вы мне можете сказать по этому поводу?!

– Не знаю, господин президент, уточнил Уайнбергер. – До сего дня ни одно правительство Соединённых Штатов не оказывалось в подобной ситуации. Даже во время Карибского кризиса Кеннеди было много легче...

– А кто знает??! – возмутился президент ещё больше. – Вот я хоть человек и невоенный, например, чётко знаю, что наш огромный ядерный арсенал можно использовать только один раз, единственный, он же последний, вы это понимаете?!

– Понимаю! – согласился министр обороны. – Вполне понимаю!

– Так что? Всё безнадёжно?

– Пока нет, господин президент!

– Хорошо. Каспар, реальная угроза вторжения Советов на территорию США есть?

– Пока нет.

– А раз так – есть смысл применять весь наш ядерный арсенал сейчас?

– По-видимому, пока нет.

– Что вы заладили как попугай.... Тогда в связи с чем эти ваши идиотские колебания и признания в собственной некомпетентности? В конце концов, подготовьте уже внятный план противодействия Советам без глобального использования ядерного оружия!

– Такой план имеется, господин президент.

– И что это за план?

– Господин президент, раз Западная Европа практически потеряна, мы считаем – надо заставить англичан сопротивляться до конца и всемерно помочь им в этом. Раз уж Советы высадили на их чёртовы острова свои парашютные десанты, значит, не за горами и морской десант. И пусть эти, самые лучшие, элитные войска русских увязнут в Англии. По крайней мере, это лучше, чем представлять, как их парашютисты или морская пехота высаживаются где-нибудь на нашей территории. В конце концов, у англичан есть собственное ядерное оружие, и, я думаю, мы не будем возражать если они его применят против вторгшихся на их территорию войск Советов. Пусть разнесут русский десант в клочья, даже вместе с Пиккадилли или Букингемским дворцом. И было бы ещё интереснее, если бы англичане нанесли удар своими стратегическими средствами по территории СССР, но...

– Что «но»?

– Как известно, весь ядерный арсенал англичан состоит, то есть состоял, из четырёх атомных подлодок типа «Резолюшн» с ракетами «Поларис» на борту. Две лодки в момент начала боевых действий находились в море. Одна, «Резолюшн», пропала без вести, вторая, «Ревенж», была торпедирована русской подлодкой у Лабрадора и затонула. Правда, они смогли всплыть в надводное положение, и команда успела дать SOS, после чего покинула лодку – находившиеся в том районе надводные корабли спасли почти всех. Две лодки, «Рипалс» и «Ринаун», находились в Шотландии, в базе Фаслейн, и были выведены из строя при первых же авианалётах русских на Глазго – одна лодка затонула у пирса, а вторая находилась в сухом доке и была тяжело повреждена вместе с ним. Подвергся авиаударам и военно-морской арсенал, милях в десяти от Фаслейна, при этом хранилище ядерных боеголовок значительно не пострадало, а вот весь имевшийся у англичан запас ракет «Поларис» был уничтожен. Британская ПВО, увы, оказалась не на высоте, а Советы, похоже, хорошо знали, что им следует бомбить в первую очередь. Так что в стратегическом плане англичане сейчас могут рассчитывать разве что на ядерные авиабомбы и бомбардировщики «Вулкан». Но у них сохранилось всего с десяток таких самолётов, которые участвовали в Фолклендской войне и сейчас находятся на острове Вознесения. Те «Вулканы», что оставались в Англии, уничтожены русскими почти все. И нет абсолютно никаких шансов, что эти, весьма древние, аппараты вообще прорвутся в глубь территории Восточного блока. В общем, в активе у англичан остаётся только тактическое ядерное оружие и тактические же носители. При этом мы можем помочь им с боеприпасами и техникой. Обязанности премьера у них сейчас исполняет заместитель покойной «железной леди» по консервативной партии Майкл Хезелтайн, который был государственным секретарём по вопросам обороны. Он настроен не то, чтобы решительно, но от помощи, думаю, не откажется. В общем, господин президент, будем оборонять Британские острова до последнего англичанина, пока это возможно.

– Хорошо, что ещё вы собираетесь предпринять?

– В Азии пока стоит выждать. Из-за начала боевых действий в Корее у нас в ближайшее время не будет возможности осуществить планировавшуюся ранее десантную операцию на русском Дальнем Востоке. При этом у Советов, по нашим данным, тоже нет явных намерений атаковать аналогичным способом нашу территорию или Японию...

– Допустим. Я готов согласиться, что пока всё это только локальные успехи и неудачи, не влияющие на стратегическую обстановку. А что кроме этой самой выжидательной тактики могут предложить господа генералы? – поинтересовался президент.

– Есть план покончить с кровавой кликой братьев Кастро на Кубе, – сказал Уайнбергер. – Тем более что Советам сейчас явно не до того...

– А вот эта идея мне нравится, Каспар! – тон Рейгана при произнесении этой фразы стал несколько удовлетворённым. – Давно пора раздавить это осиное гнездо у нас под боком! Только имейте в виду – Куба слишком близко. Поэтому надо сделать это аккуратно и желательно, с минимальным применением ядерного оружия. А лучше, если вообще без него...

Глава 2.
Особо важное задание

Захваченный советскими ВДВ аэропорт Остенде-Брюгге.

Р-н г. Брюгге. Бельгия.

7 июня 1982 г. Утро

Расшифровка радиограммы, которую мне вручил явно не выспавшийся этой ночью лейтенант Тетявкин, показалась довольно странной.

В ней «сотка» предписывала «Аленькому-5» (то есть мне, грешному) срочно сдать командование заму. После чего было приказано лично отобрать десять лучших полных танковых экипажей из состава вверенного мне подразделения, с личным оружием и вещами, но без техники, для выполнения специального задания. В 10.00 (т.е через час) за нами прибудет транспорт, на котором мы отбудем в Остенде, где я и получу дальнейшие ценные указания. Кроме десяти экипажей мне разрешалось взять с собой 1–2 опытных радистов, способных также выполнять функции авианаводчиков. «Рыси-315», то есть капитану Смысловой предписывалось также отбыть вместе с нами. В случае невозможности отбыть для выполнения спецзадания лично (в качестве возможных причин подобной невозможности назывались тяжёлое ранение или болезнь) мне разрешалось отправить во главе десяти экипажей какого-нибудь командира батальона или роты. При этом нашему сводному отряду предписывалось оставаться на месте до получения дальнейших распоряжений.

Спрашивается – ну и что это за хрень? Лично я за всё время своей армейской службы никогда подобных приказов не получал.

Однако, коли уж приказ был получен, его следовало выполнять. Я кликнул своих офицеров-танкистов (поскольку мотострелков и прочих артиллеристов приказ не касался, я их вообще не стал тревожить) и приказал срочно построить вверенный личный состав. Пока готовился к построению, с удивлением обнаружил, что нигде не могу найти свою полевую фуражку. Возможно, она чисто автоматически отправилась вслед за снятым накануне «для профилактики» и по настоянию начхима Сырцова обмундированием – тем, в котором я, в числе прочих, попадал под атомную бомбёжку. А значит, фуражечку могли и сжечь вместе с комбезом. Пришлось выходить к бойцам в солдатской пилотке, ничего не поделаешь.

На построение собрались практически все уцелевшие экипажи, кроме разве что тех, кем занимались медики (караул и боевое охранение сейчас были за мотострелками и разведкой). В общем, через пятнадцать минут передо мной на обочине шоссе стояла недлинная шеренга в таких же, как и у меня самого, чёрных комбезах.

Я коротко объяснил бойцам насчёт спецзадания.

Добровольцев попросил сделать шаг вперёд. Ожидаемо вперёд шагнули все, так что дальше пришлось выбирать самому, благо было из кого.

Разумеется, мой собственный экипаж был не в счёт (куда я, туда и они, я Черняева с Прибыловым спросил про это ещё накануне), значит, оставалось ещё девять.

Никого из ротных я тащить с собой не хотел, но, подумав, взял Маликова – во время построения он смотрел на меня как-то по-особенному. Словно я не командир сводного отряда, а, как минимум, неожиданно и ни к месту воскресший дедушка Ленин. Весь вид Маликова прямо-таки кричал – ну пошлите меня на подвиг, ваше благородие! Хоть на Бородино, хоть на Шипку, хоть в Порт-Артур! Ладно, пусть повоюет, для спецзаданий подобный оптимистический настрой – самое то. Ещё я выбрал экипажи двух взводных из моего батальона, лучших снайперов по итогам ещё довоенных учений – лейтенантов Кокошкина и Бокарёва, которых у меня в батальоне называли за глаза не иначе как «Кока и Бока». Ну и ещё шесть экипажей – сержантов Лаптева, Колосова, Будяка, Апанаева, Середы и ещё одного моего земляка из Краснобельска, старшего сержанта Ильясова, имевшего очень странную кличку «Кирогаз». Об истории этого прозвища разные люди рассказывали разное. Говорят, сразу после учебки ленивые затейники-дембеля с какого-то перепуга перекрестили Ильясова, которого звали Ильгиз, в «Киргиз», хотя на самом деле он был полубашкир – полутатарин, а никакой не киргиз, и даже физиономией на киргиза совершенно не походил. Ну, а ко второму году службы его кличка «Киргиз», опять-таки по неизвестной причине, трансформировалась в «Кирогаз» ...

Отобрав таким образом нужный мне народ, я приказал остальному личному составу (тем, кого я не назвал) разойтись, а названным экипажам велел привести себя в порядок, собрать манатки и через полчаса собраться у моего танка. Сам я за оставшееся время успел только по-быстрому побриться. Делать это второпях и холодной водой – удовольствие ниже среднего, но пред очи высокого начальства надо представать чисто выбритым, побеленным и посыпанным песком, с видом лихим и придурковатым.

Покончив с бритьём, я сдал командование, назначив за себя комроты Дружинина. По идее после нашего отбытия почти треть танков нашего сводного отряда оставались без экипажей, но, слава богу, у нас был кое-какой резерв «безлошадных». В основном это были, конечно, экипажи с подбитых «Т-64», но ездить и воевать на «Т-72» после «шестьдесят четвёртого» совсем не сложно. За зама и начштаба при Дружинине оставался мотострелковый комбат капитан Синицин, мужик неглупый и серьёзный, но, поскольку мы всё-таки танкисты, командовать теми, кто остаётся, по моему разумению, должен был танкист. Я отдал Дружинину и Синицину соответствующие приказания. Вводить Дружинина в курс дела не требовалось, он ситуацию в нашем сводном отряде знал не хуже меня, вплоть до технического состояния отдельных танков и положения с запасом топлива и боеприпасов.

Ольга Смыслова, до которой текст приказа довёл по моему приказу лично Тетявкин, собралась раньше всех, причём явилась к моему танку, прихватив с собой свои объёмистые сумки с оружием и гражданскими шмотками. Правда, переодеваться в штатское она пока не стала.

Вместе с ней ко мне явился и Тетявкин.

– Товарищ майор, разрешите обратиться! – изрёк он.

– Ну, обратись.

– Что вы решили насчёт радистов?

– Пока ничего. В радиограмме написано, что это не обязательно.

– Разрешите мне, тарищ майор!

– Повоевать захотелось? А справишься? Ведь мы отправляемся незнамо куда и налегке. Ты в состоянии, если что, бегать с рацией на спине, обходясь без твоего замечательного БТРа?

– Справлюсь! Наплевать! Или грудь в крестах, или голова в кустах! – заявил Тетявкин с интонацией отчаянного храбреца.

Интересно, зачем он вообще выдал последнюю фразу. Тоже мне суворовский чудо-богатырь, Козьма Крючков фигов.... Ну да ладно...

– Дурачок ты, Вова, – ответил я ему на это. – И девиз этот довольно дурацкий, но раз назвался груздем... В приказе говорилось о двоих, но, думаю, нам и тебя одного хватит. Так что сдавай хозяйство своему подчинённому сержанту и срочно обратно, с вещами и личным оружием. Да, рацию не бери. Её, я так понимаю, если что, там дадут...

Тетявкин убежал и быстро вернулся, уже с вещмешком и «АКМСом». Потом возле моего танка собрался и остальной личный состав. Физиономии у всех назначенных на спецзадание танкистов были почему-то безмерно довольные и где-то даже радостные. Спрашивается – с чего? Ведь не на банкет же зовут, а явно к чёрту в пекло...

Около 10.00 мои пэвэошники сообщили, что наблюдают подход на предельно малой высоте с юго-запада двух вертолётов. Вертолёты, судя по всему, были наши.

Спустя несколько минут по возникшему в небе знакомому шуму я понял, что транспорт за нами, похоже, прибыл. В небе над дорогой проскочили два зелёно-голубых «Ми-8Т» без подвесок, сразу же, без лишних церемоний, зашедших на посадку прямо на шоссе. Глушить двигатели вертолётчики не стали.

Сдвинулся назад блистер с левой стороны пилотской кабины ближней «восьмёрки», и мордастый крепыш в кожаной куртке и таком же шлеме заорал, силясь перекрыть шум турбин у себя над головой:

– «Аленький-5»?

– Так точно! – заорал я в ответ, энергично отмахиваясь от летящей в физиономию поднятой вертолётными винтами пыли и мусора.

– Тогда быстренько грузитесь, – проорал вертолётчик. Начальство ждать не любит!

Не любит, так не любит.

Особого приглашения нам не потребовалось. Личный состав быстро набился внутрь вертолётов, разместившись на жёстких скамейках пассажирских кабин. Через минуту мы взлетели. В иллюминаторе мелькнули наши стоявшие по обочинам шоссе танки и прочая техника. Оставшийся на месте личный состав смотрел нам вслед. А некоторые даже махали руками и пилотками. Не скажу, что такое прощание меня обрадовало – на войне любой из нас очень быстро становится суеверным.

Между тем наши вертушки резво рванули обратно на юго-запад, держась на предельно малой высоте.

– Мы в Остенде? – поинтересовался я, засунув голову в пилотскую кабину.

– Ага, – ответил давешний, упитанный командир экипажа и уточнил: – Аэропорт Остенде– Брюгге.

Наш перелёт занял чуть больше получаса. Когда мы немного набрали высоту и подлетели к хорошо различимой у самого берега моря, среди строений этого самого Остенде (судя по отсутствию пожаров и дыма, серьёзных боёв тут, похоже, не было) ВПП указанного аэропорта, я ещё с воздуха рассмотрел в иллюминатор огромное количество авиационной и не только техники внизу.

Столько транспортных самолётов в одном месте я не видел, пожалуй, что с самой Эфиопии.

Правда, здесь не было видно гигантских «Ан-22», которые тогда возили танки и прочую, особо тяжёлую технику, в Аддис-Абебу. Зато «Ил-76», «Ан-12» и прочих летательных аппаратов поменьше хватало.

Когда наши «Ми-8» наконец приземлились у границы аэропорта, довольно далеко от основной взлётной полосы и борттехник любезно сдвинул перед нами входную дверь салона, я понял, что этот аэропорт захватили недавно и, похоже, действительно почти без сопротивления.

Ну а о том, кто захватил аэропорт, давала ответ окружающая обстановка – вокруг просто рябило в глазах от голубых беретов и тельняшек. Столько ВДВэшников в одном месте я раньше, пожалуй, никогда не видел, даже на парадном построении после окончания прошлогодних учений «Запад-81» – тут их было, наверное, несколько сотен, в маскхалатах и прыжковых комбезах цвета хаки, слегка похожих на наши, танковые. В аэропорту шла деловитая суета – группы солдат ВДВ и одиночные десантники тащили куда-то ящики, тюки, коробки. Время от времени проходили целые взводы с командирами и полной выкладкой. Носились туда-сюда бензозаправщики, а также пустые и гружёные «ГАЗ-66». Окраины аэропорта были густо уставлены воздушно-десантной техникой – одних БМД-1 и БТР-Д я насчитал с полсотни. А кроме них здесь стояли ВДВэшные обниженные КУНГИ на шасси тех же «ГАЗ-66», самоходки «АСУ-85», 85-мм противотанковые пушки Д-44 и реактивные установки РПУ-16.

Поразило меня и множество истребителей. В момент, когда я выбрался из вертолёта, на моих глазах в небо ушли две пары «Миг-23» и пара «Су-17», обвешанные подвесным оружием по самое не могу. А на стоянках аэропорта, кроме двух десятков хорошо знакомых мне камуфлированных или светло-серых Миг-23 и Су-17, я рассмотрел и несколько машин совершенно неизвестных мне типов. Это были изящные, серо-голубые истребители, чем-то похожие на американские F-15 – тоже остроносые и двухкилевые, но выглядевшие несколько меньше «Иглов». Кроме них на стоянках просматривались странные, прямокрыло-угловатые самолёты грубо– рубленого вида (по виду – типичные штурмовики в стиле «Ил-2»), в зелёном камуфляже. По-моему, несколько таких вчера пролетало над нами возле Антверпена.

Немало вокруг аэропорта было натыкано и мобильных средств ПВО – «Стрелы», «Осы», «Кубы», «Шилки». И нагнали их сюда явно неспроста и недавно. Видно было, что часть ЗРК и ЗСУ прибыли буквально только что, поскольку их экипажи и, видимо, отряжённая им в помощь десантура лихорадочно махали лопатами, роя окопы для техники.

В стороне от основных стоянок я рассмотрел и несколько вертолётов «Ми-8П» с характерными квадратными иллюминаторами пассажирских кабин, в салонно-генеральском исполнении. Что интересно за марлезонский балет здесь сегодня намечается?

Не успели лопасти вертолётного винта над моей головой окончательно остановиться, как у наших «Ми-8» возник, словно из-под земли, придерживающий щёгольскую фуражку отглаженный майор ВДВ парадно-полевого облика, при галстуке и в очень хорошо начищенных сапогах. На кителе майора я рассмотрел «поплавок» военной академии, бело-синий знак «Парашютист-отличник» с цифрой «10», похожий издали на медаль нагрудный знак ВДВ и планки с ленточками нескольких юбилейных медалек.

Житейский опыт подсказывал мне, что это был десантник явно из тех, что не очень любит прыгать с парашютом. Явный адъютант какого-то очередного «его превосходительства».

– Вы – майор Трофимов? – поинтересовался у меня майор откровенно адъютантского облика.

– Так точно! – ответил я.

– Здравствуйте, майор, – небрежно козырнул он и представился: – Майор Прокопенко. Воздушно-десантные войска. Мне приказано вас встретить. Это ваши люди?

– Так точно, – ответил я и скомандовал своим: – А ну, становись!

Через минуту у вертолётов замерла недлинная шеренга в чёрных комбезах.

– Ваши люди завтракали? – поинтересовался Прокопенко, критически осматривая моих бойцов.

– Никак нет, не успели, – ответил я.

– Тогда вот что, майор. Ваших людей пока покормят. Карпита, проводите! –  кликнул Прокопенко непонятно откуда возникшего вдруг возле нас долговязого прапорщика и добавил: – А вас и капитана Смыслову попрошу за мной. Начальство ждать не любит.

– Пока командуй, принимайте пищу и ждите приказаний, – приказал я Маликову, наблюдая, как мои танкисты уходят вслед за прапором. Со всех сторон на них косились – чёрные погоны с танками среди сплошного полосато-голубого ВДВ выглядели несколько чужеродно.

А сам я, на пару с отягощённой сумками Ольгой Смысловой, двинулся за майором.

Я не ошибся, он повёл нас ближе к длинному, двухэтажному зданию аэропорта, как раз туда, где стояли салонные вертушки.

Там, рядом с парой новеньких «Уазиков-469» стояла группа «богов войны», этакий ареопаг в составе двух генерал-майоров (один из них был то ли авиационный, то ли ВДВэшный), одного генерал-лейтенанта, четверых полковников (двое из которых были явно из ВДВ) и, ого, даже целого генерала армии.

И где-то я этого плотного старикана с грубым крестьянским лицом и Золотой Звездой на кителе раньше уже видел. И почти без напряжения вспомнил, где именно я его видел. С нами в Эфиопии был старлей Стас Ставрогин из ВДВ, знаменитый тем, что однажды, упражняясь в гусарской лихости наперегонки с матёрыми пилотами военно-транспортной авиации, в тамошнюю нечеловеческую жару допился до «белочки» (от последствий которой его, впрочем, быстро избавили, медики у нас там были дай бог) – этакий бездомно-неприкаянный, но туго знающий своё дело вояка (он на Африканском Роге местную черномазую десантуру дрессировал). Так вот, этот Ставрогин притащил с собой свой курсантский альбом. И в том альбоме были фото с их выпуска рязанского воздушно-десантного, командного. В том числе два фото – на одном этот, мягко говоря, немолодой, генерал армии (он уже тогда был в этом звании) пожимает руку облачённому в парадную форму свежеиспечённому лейтенанту Ставрогину (как одному из лучших в своём выпуске) и групповой снимок всего выпуска, где этот генерал армии был в середине, вместе с начальником училища и ещё кем-то из командно-преподавательского состава. И говорил Ставрогин про этого генерала исключительно с придыханием и в превосходной форме. Ну, конечно, это же сам Василий Филиппович Маргелов, для всех ВДВэшников – главный царь, бог войны и воинский начальник, любовно именуемый «Дядя Вася» и «Батя»! Вот так встреча. Правда, мне вроде кто-то говорил, что у Маргелова какие-то серьёзные проблемы со здоровьем и он сейчас работает где-то в Главной Инспекции Генштаба или что-то типа того. То есть там, куда неизбежно попадает любой, доживший до преклонных лет и уже схвативший с небес все возможные звёзды, отечественный военачальник, если он, конечно, не метит в министры обороны СССР или в главкомы ОВД. Интересно, на фига же его сюда-то занесло?

Но больше всего меня удивило не это. Среди этих генералов и полковников стоял и что-то энергично втолковывал им давешний полковник, который представлялся нам как Владимир Владимирович. Интересно, что сегодня он был в штатском – в джинсах, рубашке с галстуком и лёгкой светлой куртке. Тем интереснее выглядело то, что все стоявшие вокруг генералы и полковники, включая заслуженного «Дядю Васю», внимательно слушали и внимали словам этого щуплого деятеля с типично КГБэшной физиономией – на такого посмотришь, отвернёшься и через минуту забудешь, как он выглядит...