Текст книги "Наши танки дойдут до Ла-Манша!"

Автор книги: Владислав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Англичане стали стрелять реже, но палить не прекратили. Может, надеялись-таки выцелить нас? Хотя они по-прежнему ни хрена не видели и продолжали уродовать крыши бронебойными снарядами. По идее любой дурак уже догадался бы по звуку моторов и лязгу гусениц понять, что мы отошли.

– «Первый», я «Филин»! – передал Тетявкин. – Никому не двигаться!

Вслед за этим я увидел, как он высовывается из верхнего люка БРДМа и выпаливает в сторону противника красную ракету.

А через минуту или даже меньше в небе низко-низко, над самыми крышами засвистело и заревело. В слегка задымлённом небе над нами мелькнули самолёты, всё те же тупоносые «Су-17». Два звена. Мне было хорошо видно, как они высыпали примерно над тем местом, со стороны которого в нас стреляли целую кучу какой-то смертоносной мелочи, видимо кассеты. Множественные взрывы были такой силы, что меня сильно мотнуло на сиденье, а город буквально содрогнулся, от взрывной волны повсюду вновь посыпались стёкла, черепица и прочие внешние особо хрупкие детали строений. А в той стороне, где предположительно были танки противника, после ухода самолётов стало видно заметно больше дыма. Видать, там нашлось-таки нечто горючее. Например, танки и прочая бронетанковая техника.

Сразу после авианалёта мы встали в две колонны и опять пошли вперёд по двум параллельным улицам. К этому моменту я уже начал понимать, что выданные мне карты окрестностей Лондона весьма приблизительны. Они, конечно, были новее трефиловских, но тоже образца 1960-х годов. В итоге при сравнении местности с картой я всё время находил несоответствия – появившиеся не там, где надо, дополнительные строения, расширенные или лишние дороги, различные, вообще не обозначенные на картах ориентиры и ещё много чего. А начертания городских кварталов на этих картах с реальностью вообще мало совпадали. Видать, не очень-то собирался наш Генштаб воевать на этом острове. Оно и верно, зачем десанты в век водородных бомб? Но мне-то от этого было не легче, поскольку нет ничего хуже, чем двигаться по незнакомой местности методом тыка. Но что тут сделаешь? Шедший теперь чуть правее нас Маликов несколько вырвался вперёд.

– «Тула-десять» и «Тула-одиннадцать» головными! – передал я. – «Второй» и «Третий» за ними!

С этим наша колонна и пошла по улицам. Впереди, высекая траками искры из мостовой, две БМД-1 с десантом на броне, потом держащиеся разных сторон улицы «Т-72» Коки и Боки, потом мы с Лаптевым, затем Тетявкин с тремя БМД и БТР-Д и замыкающим – танк Кирогаза, с оставшейся десантной техникой.

Неожиданно улица расширилась, и наши головные машины выскочили на небольшую площадь. В центре площади торчало невысокое здание, с похожим на какой-нибудь клуб вычурным фасадом с шестью колоннами. Почему-то я сразу понял, что это скорее всего здешняя церковь. В небе позади церкви маячила верхушка какой-то квадратной башни с вытянутыми фитюльками по углам плоской крыши. Справа и слева от церкви были трёхэтажные дома, а у самой церкви стояли штук пять не то «Скорпионов», не то «Скимитеров», несколько «Лендроверов» и гражданских машин. Возле этой техники стояла довольно большая группа военных и штатских англичан. А ещё там был один «Чифтен» в странноватой для европейского ТВД песочной окраске. Какой-нибудь арабский заказ конфисковали в свою пользу? Это на них очень похоже. А дальше всё пошло, как обычно, в бою – словно в замедленной съёмке, когда секунды, кажется, растягиваются на часы, словно дурной сон. Поскольку я увидел, как из боковых улочек, справа и слева от церкви, с рёвом, лязгом и сизым дымом от выхлопов выезжали на площадь ещё английские танки. Старые знакомые – «Чифтены». Прежде чем раздались первые выстрелы, я успел насчитать пять штук этих угловатых сундуков.

А ещё успел заорать по радио:

– Всем внимание!!! Впереди противник!!! Огонь по готовности!!!

И больше здесь ничего уже нельзя было сделать, и от меня мало что зависело. Вступал в действие один из основных танкистских принципов – «действуй по обстановке», и главными людьми, как всегда, бывает в подобных сшибках лоб в лоб, становились наводчики.

Одна из вырвавшихся вперёд наших танков БМД-1 замолотила из всех своих трёх пулемётов. В стоявшей у церкви толпе военных и штатских повалилось на землю несколько убитых и раненых, а остальные инглишмены с завидной прытью бросились врассыпную. Экипаж второй, шедшей впереди БМД, наоборот, дальновидно дал задний ход, стремясь увести свою слабозащищённую жестянку под прикрытие танков Коки и Боки, и их мехводу, это, в общем, удалось. Десант с обеих БМД сыпанул на мостовую, сразу же открыв огонь из автоматов, добавив лишней паники и нервозности в обстановку.

Башня песочного «Чифтена» крутилась. Выскочившая вперёд всех БМД выпалила сначала «Малюткой», а потом, без паузы, и из 73-мм пушки в сторону стоявших у церкви лёгких танков и машин, и, кажется, её то ли слишком храбрый, то ли просто дурной наводчик попал.

У церкви загорелись БРМ «Скимитер» и несколько машин. Английские экипажи метались по площади, пытаясь занять места в своих лёгких танках, пули десанта доставали их на бегу, и они валились на мостовую один за другим. Штатские кинулись врассыпную, и им это тоже дорого обошлось, поскольку два «Скимитера», чьи башнёры, похоже, успели занять свои места, начали стрелять из своих 30-м пушек и пулемётов куда попало, наплевав на мечущихся на линии огня людей и стоявшие там же легковые машины.

Песочный «Чифтен» наконец выстрелил, сотрясая воздух пороховыми газами. В окрестных домах посыпались битые стёкла. Но пальнул он не в нас, а куда-то в сторону соседней улицы, как раз туда, откуда выдвигался Маликов со своими.

Между тем суматошно стрелявшие «Скимитеры» загорелись один за другим, из башенного люка одного из них пытался вылезти танкист в серо-зелёном стальном шлеме и камуфляжной куртке, но, срезанный автоматной или пулемётной очередью, зацепился за что-то и повис на башне, раскинув руки с ногами в люке.

Почти одновременно вспыхнула и наша, шибко борзая БМД. Я прекрасно видел, как из откинувшегося башенного люка выскакивает на мостовую тот самый, то ли храбрый, то ли дурной наводчик, в горящем на спине комбезе (а мехвод, похоже, покинуть машину не успел) и отбегает за танки Коки и Боки и далее, мимо моего танка. При этом я успел увидеть, как десантники сбивают с него пламя какими-то тряпками, похоже, плащ-палатками.

Как раз в этот момент выстрелили Кока и Бока, и за ними почти без паузы ударил Прибылов. Ярко вспыхнул песочный «Чифтен» и ещё один однотипный танк, только что выехавший на площадь и медленно поворачивавший башню в нашу сторону. Из башни песочного «Чифтена» вывалились двое в серо-зелёных комбезах и чёрных беретах и тут же кувыркнулись на мостовую, убитые десантниками. Из-за двух горящих «Чифтенов» в нашу сторону выстрелил третий, однотипный танк.

Его наводчик промазал, и болванка очень красиво разнесла угол дома прямо над танком Боки, осыпав «Т-72» обломками старинного кирпича.

Впереди нас всё сильнее горели машины, лёгкие танки и БРМ, дым от них мешал стрелять и нам и противнику. В них начал рваться боекомплект, оглушительно бахало, из открытых люков летели тучи искр, а снаряды 30-мм автоматических пушек взрывались очередями, с совершенно непередаваемым звуком.

Чёртова Европа, хреновы уличные бои. Фактически мы стояли и стреляли с места, полагаясь лишь на удачу, свою меткость и высокую скорострельность.

Противнику было ещё хуже. В оптику было видно, как на площади, среди горящих машин и лёгких танков, тщетно пытаются развернуться, мешая друг другу, несколько «Чифтенов» и «Центурионов». Кока и Бока, а за ними и Прибылов ударили ещё по разу, и впереди загорелось что-то ещё. Молодцы ребятишки, снаряды явно не пропадали даром. Лаптев и Кирогаз не стреляли, поскольку им было плохо видно, что происходит на площади.

Скорчившаяся где-то под моими ногами Смыслова уже не материлась, а только тихо-тихо выла при каждом выстреле.

Два чьих-то (кажется, маликовские орлы постарались) фугасных снаряда влетели в фасад церкви, начисто снеся две колонны, после чего разом рухнула вся декоративная лепнина над входом. Площадь осыпало пылью и обломками. Теперь она напоминала декорацию из фильма о Сталинградской битве.

Потом впереди лопнуло два ярких, огненных пузыря от горящего топлива, и я понял, что, кажется, площадь наглухо заблокирована горящими английскими танками, а целых машин противника там, похоже, уже не осталось.

Кто-то из супостатов ещё пытался стрелять из боковых улиц, но эти танки стояли достаточно далеко от площади, и их наводчики почти ничего не видели, попадая в дома или в свои же горящие танки.

– «Четвёртый»! – вызвал я по рации танк Кирогаза, замыкающего в нашей группе. – Я «Первый! Если можешь маневрировать, будь ласков, уйди влево и по боковой улочке попробуй выйти им во фланг. Бей тех, кто там ещё не успокоился! Внимание! «Тулы», все, кто слышит «Первого»! Быстро – несколько расчётов «РПГ» вместе с танком «Четвёртого»! Бить всех, кого там встретите!

Передав это, я провернул командирскую башенку назад. Увидел, как «Т-72» Кирогаза взревел дизелем и, сдав назад в синих облаках солярового выхлопа, повернул и ушёл по узкому переулку влево. За ним дисциплинированно побежало с десяток десантников в голубых беретах с «РПГ-7» наперевес.

По маликовской группе продолжали стрелять, но всё реже и реже, как-то без энтузиазма. Те пару раз выстрелили в ответ и тоже навряд ли попали.

– «Шестой», «Белгород», «Прохоровка», что там у вас?! Доложите обстановку! – выдал я в эфир и тут же добавил: – «Шестой», едрёна кочерыжка, если ты их сейчас в упор не видишь, прекратить огонь! Что там у тебя горит? Потери есть?

– Я «Шестой», – отозвался Маликов. У меня горит «Восьмой» и один БТР-Д! Приём!

– А люди, «Шестой»?

– С БТРа в основном успели выскочить, а вот «Восьмой» – увы. Гадство...

Выходит, сгорели ребята. «Восьмой» – это сержант Игорь Апанаев. Я его, честно говоря, мало знал и, попытавшись вспомнить его лицо, к своему стыду, не смог этого сделать. Вот так на войне и бывает, лица не запоминаются, всегда остаются только таблички с именами и датами на обелисках...

– «Восьмой», я «Первый»! – передал я на всякий случай. – Если жив и слышишь – с машины!

Ответом ожидаемо было молчание.

– Да дохлое дело, «Первый»! – отозвался в моих наушниках Маликов. – Да я их, сук, теперь зубами....

– А ну убрать нервы, «Шестой»! – передал я в ответ.

В этот момент внутри горящих на площади важеских танков начал рваться боекомплект, да так мощно, что с одного «Чифтена» сковырнуло башню. Почти синхронно шибануло и в горящей впереди нас БМД. И столь качественно, что башня с пушкой провалилась внутрь сквозь прогоревшую крышу корпуса.

Дима Прибылов начал палить из башенного пулемёта в какое-то шевеление впереди.

– Прекратить огонь! – скомандовал я. – He трать патроны, сами сдохнут!

После чего ещё раз осмотрел площадь в оптику. Видно было далеко не всё, но точно можно было понять, что там горят шесть «Чифтенов» и пара «Центурионов», не считая десятка всякой мелочи вроде лёгких танков и БРМ.

На мостовой валялись трупы, дым от подбитых машин ощутимо вонял жареной человечиной. Разрушенная церковь тоже начала гореть, но как-то лениво.

Сгоревший «Т-72» Апанаева я со своей позиции по-любому не видел, видимо, его подбили на выезде из соседней улицы, примерно так же, как вырвавшуюся вперёд нашей группы БМД.

– Андрей, ну что там? – спросила снизу Смыслова, уже привычно подёргав меня за штанину.

– Война в Крыму, всё в дыму, – ответил я. – Вам здесь ничего не светит.

В этот момент где-то слева, за домами, забухали выстрелы из пушки «семьдесят второго», вслед за которыми послышались глухие взрывы.

Похоже, это начал работать Кирогаз.

Точно слышно штук пять пушечных выстрелов, к которым позже добавились звонкие хлопки «РПГ» и редкий огонь из стрелкового оружия. Дыма над крышами прибавилось, а спустя пару минут стрельба в той стороне стала стихать.

– «Четвёртый», что у тебя там? – вызвал я Кирогаза.

– «Первый», я «Четвёртый»! Уделал три «Центуриона», плюс пару лёгких танков и три БТРа «Троуджен», совместно с десантурой. Теперь все горят, больше я противника перед собой не вижу! Улица запечатана намертво!

– Молодца, «Четвёртый», теперь давай назад!

После этого я связался по радио со своими командирами, и мы подсчитали потери.

Кроме танка мы потеряли БМД и БТР-Д. Среди личного состава было восемь убитых (четверо из них сгорело в боевых машинах) и четыре раненых, в том числе двое тяжёлых.

Ничего хорошего в этом не было, хотя смертельными такие потери считать не стоило.

Пока мы считали и прикидывали, как действовать дальше, из боковой улочки наконец вывернул танк Кирогаза с десантниками на броне.

У них у всех были на редкость довольные морды. Нашли чему радоваться.

– Отходим! – передал я по рации, наконец приняв решение.

В который уже раз мы оттянулись назад, подальше от заставленной горелой техникой площади, после чего от ближайшего перекрёстка опять ушли вправо.

Вперёд рванули разведчики на БМД. Я приказал тщательно проверять все пути, ведущие в стороны от нас, и осматривать переулки для возможного обходного манёвра. Не хотелось бы опять вести встречный бой, подобный тому, что случился у церкви, или влететь в противотанковую засаду. Мы прошли несколько кварталов по довольно широкой улице с двусторонним движением, и здесь я услышал в наушниках голос Тетявкина:

– «Первый», я «Филин»! Воздух! Вертушки!

Только этого нам не хватало.

– Воздух! Всем внимание! Максимально увеличить интервалы между машинами! Приготовить средства ПВО! – передал я в эфир, после чего открыл люк и высунулся из него по пояс, потянув на себя ствол турельного НСВТ. Проделывая это, я с удовлетворением обнаружил, что остальные командиры машин заняты тем же самым. Выходит, чему-то я их всё-таки научил.

Где-то за крышами слышался характерный, звеняще-шелестящий шум винтов, судя по звуку – явно не наших.

А потом низко-низко над улицей проскочили вертолёты.

Точно чужие, поскольку для наших они были больно мелкие. Прежде чем нажать на спусковой рычаг НСВТ, я успел рассмотреть не меньше четырёх однотонных, тёмно-зелёных «Ирокеза» с цилиндрическими контейнерами НАР по бортам фюзеляжей и штук пять «Газелей», в зелёно-чёрном английском камуфляже и с ПТУРами на подвесках. Чувствовалось, что противник опять проявил к нам уважение, раз начал нервничать вплоть до применения вертолётов. Только для вертолётов тут, в городе, совсем не комильфо. Нас им надо было долбать не здесь, а накануне, на подходе. Пока мы ещё шли по шоссе, на относительно открытой местности, где постройки вокруг были довольно редкими. А теперь-то чего уж? Хотя поди пойми их умом и перемеряй аршином.... Небось получили категорический приказ остановить нас любой ценой, вот и действуют соответственно. Интересно, кстати, почему наши истребители их проспали? Хотя попробуй засеки эту мелкую зелёную мошкару на бреющем-то полёте. При том что у нас поблизости нет никаких мощных наземных радаров.

В общем, вражеские вертолётчики плохо видели нас из-за домов. Это для нас улица была широкая, а им с воздуха это всё равно практически ниточка. К тому же по ним сразу ударило девять крупнокалиберных пулемётов. Чтобы, так сказать, жизнь мёдом не казалась.

С первого захода «Ирокезы» бесприцельно ударили неуправляемыми ракетами, одна «Газель» пальнула и ПТУРами. Но все ракеты благополучно попали в мостовую, верхние этажи и крыши окрестных домов. Видимым эффектом были только тучи пыли и строительного мусора, которые только ухудшили вертолётчикам условия для прицеливания.

А потом вертушки и вовсе шарахнулись в разные стороны, поскольку наш ответный огонь по ним из всего, что мы имели, был чувствителен – хоть и хаотичен, но довольно плотен.

Сам я пустил пару очередей из НСВТ, поворачивая его ствол вслед за продолговатыми тушками вертолётов и стараясь брать упреждение правильно, как учили. Крупнокалиберная машинка мощно дёргалась в моих руках, отправляя навстречу вражеским вертушкам солидные «подарки».

Попадания в вертолёты начались сразу же. В том числе вроде бы несколько раз попал и я.

Один «Ирокез» густо задымил и пошёл со снижением резко влево, слегка мотаясь туда-сюда, но, не сумев перетянуть через дома, ударился хвостовым винтом о крышу дома, упал и взорвался где-то в соседних дворах.

Я видел и как одна из «Газелей» получила пару пуль прямо в округлую, застеклённую морду и её пилот, возможно, раненный, тут же вздыбил вертолёт, уводя его куда подальше.

На второй заход по нам решились пилоты всего двух «Газелей». Пилот одного из вертолётов максимально снизился над улицей и, проходя навстречу нашей колонне (и ловя при этом все встречные пули) вдоль улицы, пустил залпом все четыре ПТУРа. На зависание и нормальное прицеливание времени у него не было, то есть залп был не сильно точным, но поскольку улица она и есть улица, он, видимо, считал, что всё равно не промажет.

Что тут сказать – конечно, храбрый, но всё-таки дурак, поскольку уже в момент пуска его измочаленная «Газель» начала травить белесые облачка керосина из продырявленных баков.

Но, в общем, он рассчитал отчасти верно, поскольку от его попадания загорелся БТР-Д в голове колонны, а ещё один ПТУР взорвался рядом с шедшим следом за БТРом «Т-72», я чётко видел, как танк мотнуло в сторону и по мостовой размоталась перебитая гусеница.

Половина нашей колонны тут же встала, грамотно рассредоточившись и укрывшись за домами, а стрелявшая противотанковыми ракетами «Газель» загорелась и начала медленно валиться носом вниз, прямо на мостовую позади меня (показалось, что я даже вижу рожу пилота в красном защитном шлеме, похожем на хоккейный). А дальше для вертолётчиков получилось невесело, поскольку замыкающий танк Кирогаза, не успев остановиться, на небольшой скорости проехал по этому костру, раздавив его гусеницами с жестяным хрустом, словно орех. Потом мехвод Кирогаза Вася Пермский, естественно, дисциплинированно сдал назад. Зрелище было жутковатое – на мостовой остались какие-то плоские обломки в луже догорающего керосина и кочерыжка вертолётного хвоста. Что стало с пилотом и наводчиком-оператором страшно было подумать.

Ведомый этого храбреца-камикадзе вообще ничего не успел сделать, поскольку на нём скрестились трассы сразу пяти НСВТ. «Газель» резко ушла вправо и, взорвавшись, осыпала обломками и горящим топливом крыши домов. Один дом загорелся, во дворе суматошно заметались какие-то полуодетые люди.

Через пару минут нас попытались атаковать ещё два «Ирокеза», но десант был к этому готов, поскольку уже достал из укладок ПЗРК (вспомнили наконец!) и выпустил по вертолётам три «Стрелы». Один «Ирокез» буквально разорвало в клочья, второй задымил от близкого разрыва и ушёл с резким снижением. Больше желающих атаковать, похоже, не нашлось.

А появившиеся в небесной вышине светлые инверсионные следы давали надежду, что те, кто уцелел, далеко не уйдут. Наверное, Тетявкин всё-таки вызвал истребителей.

– Всем прекратить огонь! – отдал я команду по радио. – Осмотреться!

После этого я сразу же спросил своих орлов-командиров о потерях. Маргелов-младший доложил о трёх убитых, пятерых раненых и одном сгоревшем БТР-Д. То есть не случилось ничего, о чём я бы сам не знал.

– Высунись и осмотрись, – сказал я тяжело дышавшей у меня в ногах Ольге Смысловой.

После чего выпрыгнул из люка и направился в голову колонны, на «летучий военный совет». Над улицей стояла дымная пелена от горящих домов и техники – лишнее прикрытие от новых авианалётов. В дыму между боевых машин перебегали десантники в пятнистых маскхалатах и голубых беретках и мои танкисты в чёрных комбезах. Потом навстречу мне из дыма выскочил Кока, он же лейтенант Кокошкин. Физиономия у него была не особо радостная.

– В кого попали? – сразу же спросил я у него.

– В «Десятого», – доложил Кока. – Танк сержанта Середы.

Я на это только кивнул, и мы, уже на пару с ним, побежали в голову колонны, к подбитой машине, обходя десантников, сдающие назад БМД и прочие препятствия.

По пути я обратил внимание, что горящий БТР-Д уже успели оттащить (видимо, накинули трос и оттянули танком) назад и в сторону с проезжей части. Он, просев до самой мостовой на максимально сложившихся балансирах катков, лениво догорал у охваченного пожаром дома (который никто даже не пытался тушить) по левой стороне улицы, и в нём с хлопками рвались патроны.

Пашка Середа со своим экипажем и ещё несколькими танкистами из других экипажей, среди которых я рассмотрел и Маликова, уже возились у ходовой части танка. Середа был небольшого роста, плечистый, с закопчённой физиономией и, как всегда, спокойный и очень деловой. Я в своё время лично учил его водить «Т-72» и стрелять из танков такого типа, почему и запомнил этого сержанта достаточно хорошо.

– Молодец, что жив! – приветствовал я его. – Что с машиной?

– Снесло экран и часть ЗИПа, перебило гусеницу плюс кое-что по мелочи. Но больше ничего серьёзного. Называется, повезло. Не то что Игоряше Апанаеву, ведь сгорели пацаны и даже выстрелить толком не успели...

Это он верно подметил. И ведь не факт, что после этой войны именем хоть кого-то из тех, кто погиб на ней, назовут улицу, камвольный комбинат или там пионерскую дружину....

– Паш, ну не жми из меня слезу! – оборвал я его тираду. – Лучше отвечай – починишься?

– Так точно, тарищ майор. Особливо если помогут. Быстро натянем и соединим!

– Давай, чинись, а то сам понимаешь – нам надолго останавливаться нежелательно...

Сказав это, я велел подошедшему к танку Середы (видимо, из чистого любопытства) Маргелову-младшему выслать вперёд разведку, а минут через десять-пятнадцать собрать весь комсостав, включая не занятых ремонтом командиров танков, у БРДМа Тетявкина. Про то же я сказал Коке и Маликову,

После чего поспешил вернуться к танку, возле которого уже стояли несколько растерянные Ольга Смыслова на пару с секретной Танькой. Последняя, в своём мятом костюмчике и на каблуках, выглядела на этой воняющей горелым горючим мостовой словно типичная столичная журналистка, которую послали писать о каких-нибудь победах социализма и которую вместо сияющих вершин коммунизма ожидаемо занесло в навоз и грязищу захудалой животноводческой фермы некоего заштатного Мухосранска или Запердюйска.

– А, ты уже здесь? – приветствовал я Татьяну. – Замечательно! Ну, и как впечатления?

– Да я это как-то по-другому представляла, – сказала Танька каким-то неуверенным тоном.

– А я вообще не представлял подобные операции в окрестностях Лондона! И мои танкисты – тем более! – ответил я на это. – Значит, так, милые девоньки! Я не знаю, зачем и кому это надо, но эта разведка уже начала обходиться нам слишком дорого. Мы успели потерять танк, БМД, три БТР-Д, тринадцать человек убитыми плюс двенадцать ранеными. Конечно, супостатов мы набили много больше, но меня это, честно говоря, не радует, и смысла маяться дурью дальше я не вижу. Как не вижу смысла вам дальше привередничать по вопросу высадки вот её...

Я кивнул в сторону Таньки и продолжил:

– Нет, я, конечно, мужик рисковый, и мои танкисты тоже ребята упёртые и безбашенные. Что та ИСУ-152. Вполне допускаю, что я с парой уцелевших танков, с крайними снарядами в стволах и на последних каплях горючего смогу прорваться аж куда-нибудь до Трафальгарской площади. Но – на фига мне это надо и что я буду после этого делать? Шарахну последним снарядом по тамошним дворцам и мужественно застрелюсь? Так мы всего-навсего танкисты, а не клуб любителей варёного лука имени Захер-Мазоха. К тому же мы, считайте, помочились в самый центр их английского муравейника, и что они дальше будут делать – я не представляю. Могут нагнать против нас ещё пару сотен танков, устроить налёт стратегических В-52, которые будут тупо бомбить по площадям, или вообще скинуть на эти самые лондонские предместья тактический ядерный заряд. А в Бельгии мы уже видели, что западники своих особо не жалеют, особенно ради «великой цели сдерживания коммунистической агрессии». Я уж и не знаю, как твои, дорогая моя Танечка, начальники представляли себе сам момент твоего перехода на «ту» сторону, но шансов для осуществления подобного замысла у нас, по-моему, становится всё меньше и меньше с каждым часом. В общем, красавицы, Я мыслю примерно так. Сейчас должна вернуться наша разведка, и если противника впереди нет, то есть если нам навстречу по всем ближайшим улицам уже не движутся вражеские танковые колонны, я с двумя-тремя танками и с вами в качестве десанта на большой скорости рвану прямиком вперёд. На выданных нам картах, конечно, нарисовано чёрт-те что, но примерно вот тут должен быть мост...

Я достал планшет и предъявил его дамочкам. Они переглянулись.

– Это и будет ориентир для нас и для вас, – закончил я своё выступление. – Проскочим мост и там высадим нашу дорогую Татьяну, а потом, как говорят в народе, – жопа об жопу, кто дальше отскочит. Мы отходим к главным силам, а милая Танюша уходит для выполнения своего задания. Возражения есть?

Девки посмотрели на меня, а потом друг на друга, и я заметил, что растерянность с их физиономий как-то разом улетучилась.

– Нет, – сказала Танька, слегка подумав. – Какие тут возражения?

– Вот и ладушки, – ответил я на это. – Готовьтесь лезть обратно в ящики. Или предпочитаете сидеть наверху?

– Лучше, конечно, наверху, – ответила Танька.

– Тогда мы обязательно чего-нибудь для вас придумаем, – сказал я на это.

В этот момент из люка наводчика высунулся Прибылов и что есть мочи заорал, что меня срочно требуют на связь. Я запрыгнул на своё место и одним движением подсоединил радиогарнитуру шлемофона к рации.

Докладывал «Белгород». Наша разведка наконец вернулась. Противника впереди не было вообще. Они даже полицейских не видели. Более того, там шла нормальная жизнь большого города – по улицам расхаживали люди, были открыты магазины, ходили автобусы. Десантники не увидели там даже признаков особой паники, поскольку их появление не вызывало ничего, кроме удивления.

Так что пока всё выходило более-менее, по-моему.

Приняв доклад разведки к сведению, я отправился к радиомашине Тетявкина, где уже собрались в почти полном составе командиры нашего невеликого войска.

Я незамедлительно изложил товарищам офицерам и сержантам свой нехитрый план. Пока занимаем оборону на этой улице (прежде всего на близлежащих перекрёстках) и стоим на месте, пока Середа не починит свой танк. Стоим и ждём дальнейших распоряжений. А пока все стоят – я с Лаптевым (он же «Пятый») и двумя добровольцами (сразу же вызвались Маликов, он же «Шестой» и сержант Будяк, он же «Седьмой», по-моему, их обоих жгло горячее желание рассчитаться за Апанаева и его экипаж) на скорости идём вперёд. А примерно вот тут (я показал им место на карте) останавливаемся, высаживаем нашего человека (сами знаете кого) и возвращаемся обратно. Если мы в течение часа не вернёмся и не отзовёмся по радиосвязи – всем отходить и вызывать по названному месту авиацию.

– Задача ясна? – закончил я.

– Так точно, – ответили и добровольцы, и все собравшиеся почти что хором. Дисциплинированный у меня народ подобрался, однако. Прямо душа радуется...

За меня оставался Маргелов-младший, как старший по званию (соответственно, заместителем «по танковой части» при нём оставался Кока).

По окончании краткого совещания я и Лаптев вернулись в своим «Т-72». По дороге я ненавязчиво позаимствовал у десантников пару плащ-палаток. Отдали без вопросов и даже не спросили, вернём ли.

– Наденьте, – кинул я плащ-палатки уже заскучавшим возле танков Таньке и Ольге Смысловой. – И можете больше не залазить на свои «откидные места» в боевых отделениях. Сидите на башне, только сделайте так, чтобы ваши личики не бросались в глаза кому попало. Короче говоря – капюшоны натяните поглубже...

Девки кивнули и начали облачаться в брезентуху. А мы с Лаптевым полезли в командирские люки.

– По местам! – скомандовал я через пару минут.

Смыслова уселась на задний башенный ящик ЗИП позади моего люка и слегка пригнулась. Танька сделала то же самое на втором танке, за спиной у Лаптева.

– «Пятый», «Шестой», «Седьмой»! – передал я по рации. – Выдвигаемся!

Заревели моторы, и наши танки залязгали траками по мостовой. По сторонам от нас быстро уходили назад остающиеся на месте танки и БМД, разорённые вертолётным ударом дома с выбитыми окнами и продырявленными крышами и ещё много разного, вполне достойного кисти живописца-баталиста.

Согласно диспозиции, Маликов и Будяк пошли вперёд, а мы с Лаптевым, как носители особо ценного живого груза, – за ними.

В момент, когда наша четвёрка уже двигалась вперёд, в стороне последовал налёт наших истребителей-бомбардировщиков. Десяток тупоносых «Су-17» сбросили бомбы где-то километрах в десяти севернее нас. Мы слышали только отдалённые разрывы и видели поднявшиеся над горизонтом дымы. Вполне возможно, что авиация снесла там пару кварталов, но наводка тут была явно не наша – далековато для Тетявкина, он отсюда место бомбометания в любом случае не видел. Выходит, авиаразведка засекла в той стороне какого-то противника? Или отработали для профилактики и отвлечения внимания (в той стороне на картах была обозначена развилка шоссе с эстакадой)? Тут могло быть всё что угодно, а непосредственное начальство, то есть «Лиман», про это почему-то смолчало.

Высунувшись из открытого люка и оглянувшись назад, я отметил, что дымов над крышами заметно прибавилось. Как говорится – наши танкисты пройдут везде и сквозь кого угодно. Интересно, а что об этом в самом Лондоне думают?

Ведь пожар он и в Англии пожар. Хотя спросить про впечатления всё равно было не у кого.

А пока мы, в довольно хорошем темпе, продвигались дальше.

Миновали стоявшую в головном дозоре БМД и разместившихся вокруг неё нескольких десантников с «РПГ» на изготовку. Впрочем, дозорные явно расслабились. Высунувшийся из башни БМД наводчик-оператор в расстёгнутом шлеме откровенно зевал, а за кормой его машины курили два ВДВэшных орла. Что значит отсутствие противника в пределах досягаемости – надавать бы им по жопе за подобное несение службы, но ВДВ – это своего рода секта, гуру и боги у них тоже свои. Пусть их Маргелов-младший вразумляет...

Наши механики-водители прибавили скорость, и на приличной скорости мы проскочили ещё пару кварталов.

Сдвинув танкошлем на затылок, я напряжённо вслушивался в окружающие звуки, но чего-то вроде сильной стрельбы или шума самолётов не слышал. Даже позади нас, у Гринем-Коммона, не слышалось особой канонады.