Текст книги "Наши танки дойдут до Ла-Манша!"

Автор книги: Владислав Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Как раз в этот момент из темноты появились обе секретные офицерши, скорым шагом направившиеся к нашей шеренге танков. Сидящая на броне своих жестянок десантура невольно сделала равнение в их сторону.

Разведчица Татьяна была всё в том же мятом костюмчике, на каблуках и с чемоданом, но без оружия. Ольга Смыслова – в своём прежнем гражданском одеянии, дополненном лёгкой летней, светло-серой курточкой, без поклажи, но с бесшумным автоматом «мини-узи» в руках, с пистолетной кобурой на поясе и снайперской винтовкой G3 за плечом. В подсумках на поясном ремне и в карманах у неё просматривались запасные обоймы. Решила всерьёз повоевать? Устроить сафари на английских джентльменов? Называется, подготовились к заграничной экскурсии летним утром.

– Ну, и куда нам? – спросила Танька.

– Давайте лезьте, – ответил я, вылезая из своего командирского люка и кивая на него. – Ольга в наш танк, а ты, дорогуша, вон туда. Только о зенитные пулемёты не бейтесь.

И я указал ей на танк сержанта Лаптева, после чего девки с весьма недовольным видом полезли, куда я велел.

– Да как вы тут вообще ездите?!! – удивлённо прогундела снизу Смыслова, размещаясь в ногах у командирского места. – Тут же хуже, чем в шпротной банке!

– Зато броня крепка и нам никакая пуля не страшна, и даже не всякий снаряд! – обнадёжил я её.

– Это, конечно, бодрит, – ответила Ольга, брякая своими ручными стрелялками где-то под моим командирским сиденьем. – Но, если нас, не дай бог, зажгут, я отсюда хрен вылезу….

– Сплюнь и не думай о таких вещах, – ответил я и, повернувшись, крикнул Лаптеву: – У тебя там как, вторая барышня разместилась?

– Так точно, – ответил тот, при этом на его деревенской роже даже в рассветном сумраке читалось нешуточное удивление.

– За неё головой отвечаешь, понял?

– Так точно!

Ну тогда можно было уже и начинать.

Я чисто автоматически глянул на светящийся циферблат своих «командирских».

До назначенного времени оставалось девять минут. Как возвышенно пишут всякие прозаики – безвременье перед смертью или подвигом….

Я зарядил турельный НСВТ и провернул его по-походному, стволом назад, после чего, забравшись ногами в люк, поправил шлемофон, вставив тянущийся от него провод в соответствующий разъём.

Сразу же ожила Р-123М.

– «Лиман», я «Первый»! – выдал я в эфир. – Как меня слышите, приём?

Позывной «Лиман» был у подполковника Трефилова. Интересно, с какого это одесского кичмана он сбежал во времена шпанистой юности? Любопытные всё-таки в ВДВ нынче попадаются командиры.

– «Первый», слышу вас хорошо, – ответил сквозь треск помех глухой голос товарища подпола. – «Первый», вы готовы?

– Так точно, «Лиман», полная готовность!

– Тогда я даю отмашку на работу авиации. Они уже на подлёте. Как отработают – сразу вперёд. «Первый», как поняли?

– «Лиман», я «Первый», вас понял, – отозвался я и добавил: – Всем тишина в эфире, как поняли?

Все командиры танков и БМД ответили, что поняли.

На некоторое время действительно установилась некоторая тишина, и мы ждали, гоняя двигатели на холостых оборотах.

Между тем небо на востоке помаленьку начало светлеть и наступило бледное английское утро. Просматривающиеся впереди нас деревья и крыши домов обрели цвета, но веселее от этого не стало, тем более что где-то в боевом охранении началась лёгкая перестрелка, но именно что лёгкая – чуть ли не одиночными. Противник, похоже, по-прежнему ни о чём не догадывался.

А через несколько минут я наконец услышал в небе характерный, быстро надвигающийся рёв реактивных двигателей, Судя по звуку – своих.

Сначала из-за горизонта вынырнули четыре больших самолёта с изменяемой стреловидностью крыла – вроде бы это были «Су-24». Через секунду от них отделились тёмные капли бомб, а ещё через секунду, ещё до того, как я услышал взрывы, бомбардировщики резво исчезли из вида, не оставив после себя в утреннем небе ничего, кроме инверсионных следов.

Взрывались сброшенные ими бомбы хорошо, громко. И хотя до места бомбёжки было далеко, и я и Дима Прибылов невольно нырнули за крышки своих люков. По тому, как содрогалась земля, я понял, что бомбили чем-то серьёзным, не иначе «пятисотками».

Но, ещё когда впереди нас рвались последние бомбы, над моей головой на малой высоте с особенно жутким рёвом проскочила пара тупоносых краснозвёздных «Су-17». Истребители-бомбардировщики осветились снизу яркими вспышками пламени, и я понял, что это они выпустили десятки неуправляемых ракет – впереди нас между поднимающихся среди крыш и деревьев многочисленных дымов вспух целый лес разрывов. Потом над нами проскочили ещё три пары «Су-17», тоже бившие по земле из блоков НАР. За ними с минимальным интервалом появилось ещё одно звено таких же «сушек», высыпавшее впереди нас дождик из бомб, на сей раз это было что-то, поменьше «пятисоток».

Видимо, на этом авиационная подготовка завершилась, поскольку в наушниках моего шлема ожил голос подпола Трефилова:

– «Первый», я «Лиман», птички отработали! Вам зелёный свет!

– «Второй», «Третий», «Четвёртый», «Пятый», «Шестой», «Седьмой», «Восьмой», «Девятый», «Десятый», «Филин», «Прохоровка», «Орёл», «Курск», «Белгород» и все «Тулы» – вперёд! – передал я и нырнул в боевое отделение, прикрыв над собой люк. Ольга Смыслова страдальчески кряхтела, скорчившись у меня в ногах.

«Прохоровка» была позывным БМД Маргелова-младшего, «Орёл» – лейтенанта Расторгуева, «Курск» – лейтенанта Симановского, «Белгород» – лейтенанта Бурмина, а все БМД-1 и БТР-Д десанта имели позывной «Тула», от «один» до «шестнадцать». Это не я придумывал, это они сами постарались, как видно, от большого ума...

Разом взревели три десятка моторов, и наше «ударное подразделение», медленно набирая скорость, пошло вперёд.

– «Первый», я «Белгород», – услышал я в наушниках голос лейтенанта Бурмина, – я с «Тулой-три» и «Тулой-пять» выдвигаюсь в авангард!

– Добро, «Белгород», согласился я. Так и было задумано, на этих трёх БМД-1 следовал десантный разведвзвод.

Наш танк раздвигал корпусом придорожные кусты, и в оптику я видел, как впереди нас что-то горит, не особо сильно, но тем не менее.

– При обнаружении противника тут же докладывать! – передал я в эфир. Но пока что вообще никакого огня по нам не было, то ли заслон англичан снесло бомбёжкой, то ли они тихо офигели, то ли драпанули, иди пойми.

– По сторонам дороги сильно не рассредотачиваться! – передал я, наблюдая, как три облепленные ребятишками в зелёно-жёлтых маскхалатах и голубых беретках (стальные каски не надел ни один из них, пижоны хреновы!) БМД резво молотят траками по шоссе, вырываясь вперёд. Я чисто механически отметил, что у десантников с собой слишком много «РПГ-7» и одноразовых «РПГ-18». Хотя для боя в городских условиях это самое то.

Я практически не заметил, как мы прошли уже километра четыре. Момент, когда мы миновали наше боевое охранение, я тем более не уловил. Только мелькнул торчавший у дороги уже пробитый чем-то во многих местах указатель с надписью «Reading».

Потом где-то на левом фланге послышалась пулемётная стрельба, впрочем, почти мгновенно оборвавшаяся. В оптику мне было плохо видно, что там происходит.

– «Первый», я «Тула-девять»! – доложил юный голос у меня в шлемофоне. – Обнаружил противника! Несколько пехотинцев пытались вести огонь по нам из стрелкового. Подавили пулемётами. Больше не стреляют! Приём!

– «Тула-девять», я «Первый»! Понял тебя! Всем продолжать движение! – ответил я.

Наш «Т-72» слегка колыхнуло, когда Черняев зацепил левой гусеницей воронку от авиабомбы. Похоже, мы наконец вышли к тому месту, которое бомбила авиация.

На дороге и по её сторонам, где тянулись небольшие, огороженные участки на которых, возможно, росло и что-то полезно-культурное, кроме банальной травы (и это у них наверняка называется «полями»), начали попадаться воронки, поваленные, погнутые или сломанные напополам телеграфные и фонарные столбы, брошенная и горящая техника. А несколько торчащих неподалёку зданий были непоправимо разрушены (два из них горели ярким пламенем) – похоже, туда угодила часть «пятисоток». Впрочем, летуны знали, что атакуют, поскольку между разрушенных домов и перед ними я увидел четыре подбитых самоходки «Эббот» и горящие армейские грузовики.

В кювете перед нами стояли, скособочившись на пробитых шинах, десяток «Лендроверов» и тупоносых грузовых машин в английской армейской раскраске (камуфляж в два зелёных оттенка). Некоторые таратайки светились осколочными пробоинами, выбитыми стёклами и фарами, а от пары грузовиков не осталось почти ничего, кроме рам – видимо, следствие прямого попадания НАРов. На земле возле машин валялись какие-то ящики, коробки и брошенные автоматические винтовки.

Возле машин в полном беспорядке лежало десятка два трупов в тёмно-зелёном и пятнистом.

Метрах в пятидесяти слева от дороги стояло три «Центуриона». Один горел, из его полуоткрытых верхних башенных люков словно из паровозной трубы шёл густой чёрный дым. Рядом с вторым танком, похоже, было попадание чем-то серьёзным (как любят говорить артиллеристы, «близкое накрытие») – на его правом борту не было экранов, пушка лишилась половины ствола, а размотанная гусеница растянулась по изрытой воронками траве далеко вперёд. От третьего однотипного танка осталось одно дымящееся шасси – в него, похоже, пришла серия НАРов. И здесь тоже были трупы в британском обмундировании, с десяток, не меньше. У дороги торчал указатель с надписью «Maidenhead».

За «Центурионами» горела БРМ «Скимитер», в которую тоже явно попало несколько НАРов. Дальше просматривались стоявшие в неглубоких окопах три или четыре установки ПТУР «Страйкер» на шасси лёгких «Скорпионов», знакомые мне по Бельгии. Было видно, что от ближней к нам установки остались только гусеницы и днище – или авиабомбой попотчевало, или НАРами достало. И здесь тоже были трупы.

У меня возникло впечатление, что эта битая английская техника в большинстве своём просто стояла у дороги, а экипажи вместо того, чтобы занять оборону, занимались чёрт-те чем. Хреново ребята воюют, хотя чего с этих лейб-резервистов её высочества взять?

Мы миновали это «поле брани», прошли ещё десяток километров абсолютно пустого шоссе с редкими строениями по сторонам и прошли по нетронутому мосту через неширокую реку. За мостом нам попался указатель с двумя стрелками и надписями – «Slough» и «Windsor». Далее по сторонам шоссе начинались городские постройки – двух– и трёхэтажные домишки, не выглядевшие столь опрятно, как немецкие и бельгийские. Кое-где между старыми домами торчали коробки более свежей постройки, как я понял, в основном это были магазины, все как один запертые и с опущенными жалюзи – мелкобуржуазное явление, уже хорошо знакомое нам по ФРГ и Бельгии.

Интересно, но и здесь я увидел следы свежего авианалёта в виде воронок от бомб. А ещё по сторонам проезжей части там и сям стояли брошенные армейские грузовики, «Лендроверы» с открытыми дверями – чуть дальше попалась даже пара мелких броневиков «Феррет». Трупов здесь не наблюдалось, как, впрочем, и живого населения. Осматривая из своего приоткрытого командирского люка окрестности, я даже за, местами выбитыми взрывной волной от бомбёжки, окнами и ставнями не увидел никакого движения. Только ветерок колыхал кое-где шторы. Похоже, жители отсюда уже слиняли, не желая находиться непосредственно на линии фронта. Надо признать, что инглишмены организовали довольно широкую «полосу отчуждения» вокруг зоны боевых действий, но её всё равно оказалось недостаточно. Ну, ничего, Первый Белорусский фронт уже идёт к вам в гости, господа...

– Андрей, что там, снаружи? – потянула меня за штанину комбеза Ольга Смыслова, голова которой показалась внизу в люке, на уровне моих сапог. Я её не сразу услышал из-за шлема и окружающего шума.

– Да особливо ничего, – ответил я. – То, что можно было считать за передний край, мы прошли, как и то, что можно было считать «прифронтовой полосой». Теперь пошли городские постройки, но тут пусто и народу совсем никого, пока не на что смотреть.

Смыслова удовлетворилась и убралась обратно, в низы боевого отделения.

По мере нашего въезда в глубину городской черты шоссе сужалось, и скоро нам пришлось свернуть боевой порядок и снова встать в растянутую колонну. Всё равно противника пока не наблюдалось.

Пока вперёд ушёл всё тот же разведвзвод на трёх БМД, за ними пятёрка «Т-72» Маликова, ещё десяток БМД и БТР-Д, в одной из которых находился Маргелов-младший, ну а потом моя пятёрка танков с БРДМом Тетявкина. Замыкали колонну семь БМД и БТР-Д.

Над дорогой висел выхлопной синеватый соляровый чад, который в условиях города рассеивается особо плохо и медленно.

Впереди и по сторонам мелькали, сменяя друг друга, стены домов и заборы.

И всё тут было какое-то провинциальное. Хоть и говорят порой – Англия то, Англия сё, а я в этих городишках решительно ничего выдающегося не вижу. Где, спрашивается, вся эта пошлая романтика в стиле Шерлока Холмса отечественного разлива: «Как ваше имя? Бэримор, сэр! Послушайте, Бэримор, а что это за гадость вы мне принесли, когда я попросил закурить? «Беломор», сэр! Бэримор, а что такое у меня на тарелке? Мухомор, сэр! Послушайте, Бэримор, если я ем мухомор и курю «Беломор», то кто я, по-вашему, такой?! Дуремар, сэр!» Смех смехом, а вместо старейшей страны Европы, культурой которой принято восторгаться у отечественных вшивых интеллигентов, я пока что вижу вокруг себя какие-то поношенного вида населённые пункты, где, судя по характерным трубам, до сих пор топят печки углём и дровами. Тоже мне сверхдержава, какой-нибудь райцентр в Эстонской ССР выглядит куда круче. Хотя одно дело литература и искусство и совсем другое – ближний бой в городских условиях....

А между тем наши танки и БМД помаленьку продвигались дальше.

В тесных дворах и узких боковых улочках начало попадаться довольно много брошенных гражданских машин, но оставлены они были, похоже, видимо, когда наша десантура только что высадилась. Здесь же на пути нашей колонны пару раз встретились запретительные ограждения и брошенные «Лендроверы» английской военной полиции. А значит, некий кордон был выставлен и здесь.

Стало быть, мы действительно углубились далеко за предварительно выставленные англичанами рогатки. Ну-ну. Шедший впереди на хорошей скорости разведвзвод регулярно докладывал, что противника пока не видит, зато по пути им уже начали попадаться гражданские пешеходы и редкие автомашины, которые, естественно, спешили ретироваться при их появлении.

Таким макаром мы прошли по местным дорогам и улицам ещё несколько километров.

В очередной раз высунувшись из люка, я обратил внимание, что городской пейзаж стал несколько гуще. Стало больше домов, за оконными стёклами вторых и третьих этажей пару раз мелькнули наблюдавшие за нашей колонной светлые пятна лиц местных обывателей.

Стало быть, начались районы, откуда народ ещё не драпанул. Ладно, поглядим, как англичашки сумеют воевать в таких условиях.

В переулке справа впереди мелькнула удаляющаяся от нашей колонны светло-серая гражданская легковушка. Потом мимо борта моего «Т-72» мелькнула удивлённая физиономия выглядывавшей из парадняка двухэтажного дома бабёнки лет пятидесяти. За домом я рассмотрел сохнущее на верёвке бельё. Ну, точно почти как у нас...

Ещё в одном месте на наши танки с явным интересом смотрели из-за забора несколько детей разного пола и возраста. Ага, стало быть, действительно начался благодатный край непуганых английских идиотов. Отрадный факт.

Хотя чего тут особо отрадного? Ведь кроме непуганых безоружных идиотов всегда есть и вооружённые непуганые идиоты. И словно в подтверждение этой моей мысли минуты через три-четыре впереди по ходу колонны бухнуло несколько одиночных выстрелов, а потом там поднялась суматошная стрельба из стрелкового – замолотило разом с десяток стволов, судя по звуку, стреляли и наши и англичане.

– «Первый», я «Белгород», – возник на радиоволне на удивление спокойный голос десантного лейтенанта Бурмина. – Влево не ходи, там всё заблокировано! На перекрёстке улиц стоит несколько большегрузных грузовиков и фур, в которые упёрся ещё и брошенный тягач-танковоз с какой-то БРЭМ. Из-за машин по нам ведётся огонь!

– «Белгород», по тебе из «РПГ» стреляют? – уточнил я.

– «Первый», никак нет, только стрелковое!

– «Шестой», «Прохоровка», я «Первый»! – передал я. – Всем уйти вправо! «Белгород», ты там не увязай, им только это и нужно! Быстрее оттянись назад к основной колонне!

И Маргелов-младший и Маликов, и Бурмин немедленно передали, что они меня хорошо поняли, после чего голова нашей колонны действительно свернула по улице вправо, а стрельба стала затихать. Черняев тоже повернул наш танк вслед за колонной.

Уже через несколько минут мой «Т-72» выскочил на перекрёсток двух улиц, где я увидел открытый продуктовый магазин и нескольких гражданских, которые резво убегали прочь от нас. При этом какая-то рыжая дамочка лет тридцати-сорока с хозяйственной сумкой в руках стояла возле магазина и, разинув рот, во все глаза смотрела на проезжающие мимо танки и БМД. Ноги со страху отнялись? Подождите, леди, это ещё не страх. Вот когда мы и ваши соотечественники начнём палить друг в друга из танковых пушек – тут вы все точно обосрётесь...

– Я «Первый», колонна, стой! – передал я в эфир, после того как мы миновали ещё пару кварталов и вышли на очередной перекрёсток.

Колонна встала, а я сдвинул танкошлем на затылок и, нагнувшись вниз, поближе к Смысловой, сказал ей:

– Давай высунись из подводной лодки, оцени обстановку!

После чего крикнул шедшему позади меня Лаптеву, чтобы он тоже выпустил свою пассажирку на предмет подышать свежим воздухом. Затем я вылез из танка на броню и присел возле зенитного НСВТ, освобождая Ольге дорогу. С соседних танков и БМД на меня настороженно смотрели экипажи. Где-то я их понимал. Во время остановки нас вполне могут накрыть авиацией или из тяжёлой артиллерии, тут есть от чего волноваться. Но раз высадка шпиона в данном случае чуть ли не главное – что тут поделаешь?

Через минуту Смыслова показалась из люка.

Она страдальчески морщилась, разминая затёкшие руки и ноги, а потом наконец спрыгнула с брони на мостовую и перебежала к танку Лаптева, из командирского люка которого уже высовывалась всклокоченная голова секретной Таньки.

Они перебросились несколькими короткими фразами, после чего я увидел, что Смыслова возвращается.

– Ну что? – спросил я её.

– Пока не высаживается, она говорит, что тут место неподходящее.

Интересно знать, а какое место для неё подходящее? Может, прикажет подвезти её прямо к крыльцу американского посольства или в аэропорт «Хитроу»?

– Продолжаем движение! – передал я по рации после того, как Ольга влезла в люк и заняла прежнее место. Прибылов с видимым и где-то даже ироническим интересом таращился из своего люка на наши манипуляции, но ничего не сказал.

– «Белгород», что там у нас впереди? – вызвал я лейтенанта Бурмина.

Честно говоря, однообразный городской пейзаж и неизвестность уже начинали меня нервировать.

– «Первый», я «Белгород», – ответил Бурмин. – Идём впереди основной колонны, прошли пару кварталов, пока всё чисто.

– «Белгород», пока стой на месте, мы сейчас подтянемся!

И наша колонна пошла дальше, по-прежнему не встречая никого, кроме изумлённых штатских.

Мы миновали один квартал, потом другой, и здесь голова колонны встала, поскольку улица раздваивалась.

– «Белгород», «Шестой», «Прохоровка»! – передал я, не лазя в карман за соломоновым решением. – С авангардом уходите влево, я забираю вправо. Головными «Тула-десять» и «Тула-одиннадцать», за ними «Второй» и «Третий»! Как поняли!

Названные мной товарищи ответили, что поняли. С этого момента мы пошли двумя колоннами по параллельным улицам, которые разделяли два ряда домов.

Минут десять всё было тихо, а потом где-то слева по направлению нашего движения, в той стороне, где, судя по поднимающемуся над улицей соляровому дыму и шуму двигателей, двигался разведвзвод и возглавляемый Маликовым с Маргеловым-младшим авангард, бухнул гулкий выстрел 73-мм БМДэшной пушки.

– «Белгород», «Шестой», что там такое? – немедленно вызвал я своих офицеров.

Едва спросив это, я услышал, как там ударило ещё несколько пушечных выстрелов, причём из крупного калибра. Благо люк у меня был открыт. Над улицей слева повисла пылевая пелена, похожая на туман.

– Я «Белгород»! – отозвался Бурмин. – «Первый!» Всем внимание! Впереди слева танки – противника!

– Всем внимание! – повторил я, чувствуя, как Прибылов разворачивает башню влево, в сторону возникшей опасности.

Приникнув к своему ТКН-3, я подумал – дураки они, что ли, эти англичашки? Ни хрена же не видно, ни им, ни нам. Вся улица от силы на две ширины корпуса танка, узко. Пушка почти упирается в стены, окна и заборы. Какому идиоту пришло в голову здесь контратаковать? Если их танки будут ломиться напролом, через дома, они не смогут точно стрелять, поскольку всё будет засыпано мусором, особенно прицелы и перископы. А будут палить вообще дома снесут. Вместе с жителями...

Две шедшие впереди нашей колонны БМД резко сдали назад, за головные танки Коки и Боки. Проделали они это с трудом, но водители у них были неплохие и справились с этой задачей.

Десант успел спешиться с БМД и подготовить к бою свои «РПГ», почти точно к моменту, когда из переулка слева впереди нас неожиданно показался на полкорпуса, закамуфлированный в два оттенка зелёного «Центурион», поворачивающий башню в нашу сторону,

Но Кока и Бока опередили инглишмена и ударили по нему почти одновременно, бронебойными.

Английский танк загорелся и остановился. При этом его мотнуло вправо, в результате чего он, видимо, перекрыл и проезд, и сектор обстрела шедшим за ним машинам.

– «Второй», «Третий», молодцы! – передал я Коке и Боке.

–  Как можем, так и работаем, товарищ командир! –  ответил кто-то из них и поспешил добавить: – Рады стараться!

В этот момент в стороне, где находился авангард с Маликовым и Маргеловым-младшим, шибануло ещё несколько пушечных выстрелов.

Причём раза три точно пальнули из 2А46М, установленных на наших «Т-72». Это я понял по привычному звуку.

Прежде чем я успел что-то сказать, я ощутил, как Прибылов разворачивает башню влево, одновременно задирая ствол на максимальный угол.

–  Дима, ёбт... – только и успел сказать я, прежде чем пушка выстрелила и в затянутом пеленой пороховых газов боевого отделения залязгал автомат заряжания.

Снаряд ушёл куда-то за крыши окрестных домов. Тогда я не знал, что этот осколочно-фугасный «подарок» вовсе даже не пропал даром. Примерно в пяти километрах от того места, где мы сейчас вели бой, «выехавшая на передовой рубеж борьбы за свободу и демократию» съёмочная группа телекомпании ВВС как раз брала интервью у полковника армии Её Величества Джеймса Скувелла, который был одним из руководителей операции по ликвидации русского десанта, высадившегося в районе Гринем-Коммона. Полковник что-то натужно врал на камеру как раз в момент, когда в полотно дороги попал тот самый снаряд, выпущенный Прибыловым. Взрывом убило почти всю съёмочную группу, включая известного в недавнем прошлом своими антисоветскими репортажами репортёра Майка Строуда (собственно, это он и брал интервью у полковника), самого Скувелла и нескольких клевретов из его свиты. Всего двенадцать убитых и восемь раненых. Специально Прибылов так ни за что бы не попал, тут сработал чистый «эффект пули-дуры» ...

Снизу у моих ног послышался надсадный кашель. Я сдвинул шлем на затылок и услышал голос, отдалённо похожий на голос Ольги Смысловой, который сквозь приступ кашля почём зря крыл простыми русскими словами эту войну и армейских раздолбаев вообще и танкистов в частности. Далее Смыслова без всякой паузы усомнилась в способе появления на свет и зачатия членов нашего экипажа, а потом намекнула на интимные отношения, которые мы, по её мнению, имели с различным крупным и мелким, рогатым и безрогим скотом. Давно я таких выражений не слышал. Считай, с детства. У нас во дворе подобным образом ругался алкаш-пенсионер дядя Вася Винник в моменты, когда был в особо плохом расположении духа, например будучи с похмелья и без копья в кармане...

Между тем Ольга перестала кашлять и наконец замолчала – зато стало слышно, как давится хохотом у себя на переднем сиденье Саня Черняев.

– Ты чего творишь, ушлёпок? – поинтересовался я у Прибылова, всмотревшись в его маячившую за пушкой одухотворённую физиономию.

– У меня первым был заряжен осколочно-фугасный, тарищ командир, – ответил мой герой-наводчик. – А раз впереди танки противника, то мне надо было освободить орудие!

– Ладно, хрен с тобой, – согласился я и слегка высунулся из люка. Над улицей вокруг нас висело облако пыли, а слева продолжали стрелять из танковых и БМДэшных пушек и, кажется, даже из РПГ.

– «Шестой», «Белгород», «Прохоровка»! Я «Первый»! – передал я в эфир. – Не увлекаться! Без толку не палить! Огонь только по видимым целям! Как поняли?

– Поняли, «Первый», – ответил за всех старлей Маликов.

И тут слева начали палить уже по нам, вслепую, бессмысленно и хаотично. То ли запоздало отреагировали на выстрел Димы, то ли делали это чисто от бессилия.

Я увидел, как впереди нас снаряд вмазал в самый верх черепичной крыши трёхэтажного дома. Взрыва не было, и скорее всего это была бронебойная болванка, не дающая осколков – продырявив крышу и осыпав улицу дождём черепицы, этот «дурак слепой» улетел куда-то дальше. А потом оттуда же в дома прилетело ещё несколько раз.

Судя по всему, это стреляли английские танки. Причём находившиеся достаточно далеко, задравшие стволы на максимальный угол возвышения и явно не видящие целей. Пальба на английский авось. Нас они никак не могли наблюдать, тем более что над крышами висел чёрный дым от горящего «Центуриона» (и, кажется, не только от него).

Все попадания опять пришлись исключительно в крыши и верхние этажи домов по улице, в основном впереди нас.

Болванки не рвались, зато они прошивали насквозь крыши и стены, ломали балки, на мостовую дождём летела черепица, оконные стёкла вместе с рамами, обломки камня, кирпича, дранки, щепа и прочий строительный мусор.

Я видел, как из одного дома выскочило три человека, в том числе две женщины, но одно из следующих попаданий обрушило на них часть крыши, похоже, похоронив заживо.

А столько пыли, сколько подняла эта пальба, я не видел уже давно.

За какие-нибудь пару минут только что чистая и тихая английская улица превратилась в окраины Берлина или Кёнигсберга в апреле 1945-го с насыпями битого камня вместо домов.

Танки Коки и Боки медленно пятились от рушащихся зданий, Черняев, видя это, тоже врубил самый малый задний ход.

Из дома по правой стороне улицы перед «Т-72» Коки и Боки выскочили ещё две бабы. Но последовало новое попадание в верхние этажи, после чего они попадали на мостовую, и что с ними стало, я уже не мог рассмотреть за сплошной тучей пыли.

А ещё одна английская болванка с визгом ушла вообще куда-то в небесную вышину.

Какой-то странный метод уличного боя они сегодня выбрали, надо сказать. Конечно, дома перед нами порушили, но обзор себе этим не улучшили. А может, в том и был весь смысл навалить у нас на пути руин, чтобы мы тормознулись и пошли в обход, как все нормальные герои? Всё может быть...

– «Шестой», – спросил я Маликова, осматривая через пыльные триплексы пейзаж перед нами, – что там у тебя вообще происходит?

– Я «Шестой», – отозвался он. – Баталия, дай бог каждому. Мы тут зажгли три «Центуриона», «Чифтен» и пару бронемашин. Дальше я не вижу, пыль и дым мешают. Но теперь подбитая техника и завалы загораживают нам дорогу!

– «Шестой», а по нам тогда кто лупит?

– Десант пешком сходил в разведку по переулочкам, докладывают, что там дальше, на перекрёстке, штук двадцать танков стоит. Впереди, примерно в двух кварталах, меньше километра до нас, за горящими танками. Но они нас, судя по всему, тоже не видят...

Н-да, супостатам бы сейчас нормальную тяжёлую артиллерию. Да корректировку, к примеру с вертолёта, поскольку высотных зданий вокруг не видно. А так, как сейчас, стрелять из танков в городе – это хуже, чем в белый свет как в копейку. Если, конечно, не удаётся сблизиться с противником на пистолетный выстрел.

– Тогда хрен ли им толку от такой стрельбы? «Шестой», «Белгород», «Прохоровка» – ради бога, не зарывайся и оттягивайтесь назад. И куда попало не стрелять, беречь боекомплект! Как поняли?

– Поняли вас! – отозвался радиоэфир голосом Маргелова-младшего.

– Вот и ладушки, «Шестой», потери есть?

– У нас сожгли один БТР-Д, шедший головным. У десантников двое убитых и трое раненых....

Услышав это, я подумал – а вот и «почин», мать его. Опять работа для канцелярии, похоронки выписывать. И чувствую, что эти наши покойники сегодня далеко не последние...

– «Белгород», «Шестой», «Прохоровка», вас понял! – передал я и ещё раз повторил: – Аккуратно оттягивайтесь назад и уходите вправо, к основным силам!

– «Филин», я «Первый»! – вызвал я Тетявкина, чей заляпанный кирпичной пылью БРДМ маячил в середине нашей колонны.

– «Филин», мать твою, слышишь меня?

– «Первый», вас слышу! – отозвался авианаводчик.

– «Филин» ты, исходя из доклада «Шестого», понял, где сейчас находится противник?

– Примерно да. В общих чертах.

– Тогда мы сейчас отходим, а ты вызывай по ним авиацию. Только не перепутай чего-нибудь.

Прежде чем окончательно отойти, мы с Прибыловым вылезли из люков и протёрли тряпочками оптику, то же сделал и Черняев со своим ТНПО-168.

От пыли танк стал серым и вонял старой известкой.

– Чего там, снаружи? – спросила снизу Смыслова, когда я влез обратно на командирское место.

– Чего-чего, война среди говна. Одни руины да пылища...

– «Первый», я «Лиман»! – неожиданно возник в моих наушниках далёкий голос подпола Трефилова. – Как обстановка?

– «Лиман», я «Первый»! Углубился в городскую черту у Слау! Противник вяло контратакует небольшими силами! Наши потери минимальные! Продолжаю выполнять задание и продвигаюсь вперёд в восточном направлении! Ориентиры для авиации сейчас сообщит «Филин». Как поняли, «Лиман»?

– «Первый», я «Лиман», вас понял. Действуй, «Первый», о любых изменениях обстановки немедленно докладывай!

– Так точно, – ответил я.

Мы задним ходом оттягивались к ближайшему перекрёстку улиц позади нас. Англичане продолжали изредка палить болванками, всё так же попадая в и без того уже разрушенные дома впереди нас.

Слава богу, что в этих разбитых домах гореть-то по-серьёзному нечему, а то тут вообще было бы нечем дышать.

В общем, мы без проблем отошли до ближайшего перекрёстка, а минут через пятнадцать туда вышел с боковой улицы и авангард. Высунувшись из люка, я заметил на двух танках сорванное наружное оборудование, видимо, от попаданий по касательной, и пару пробоин в борту одной БМД, но говорить ничего не стал.