Текст книги "Туманная река (СИ)"

Автор книги: Владислав Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

4

Я отлично осознавал, что эта пятница из-за отчетного школьного концерта станет не просто суетной, но и в чем-то сумасшедшей. Однако я горько ошибался. С самых первых мину, как только я со своей детдомовской музыкальной бандой пересек порог школы, меня сразу захватил вихрь непредвиденных событий.

– Богдан! Ты почему опаздываешь! – выкрикнула Инна, первая красавица среди всех десятиклассниц школы и по совместительству подружка нашего центрового Дениски.

Если бы дело происходило в американской школе, то она, несомненно, была бы капитаном группы поддержки, – усмехнулся я про себя, – а на балле выпускников, они с Денисом были бы королевой и королем бала.

– Еще время без пяти минут, – я вяло попытался отмахнуться от надоедливой красотки.

– Вам с Денисом нужно срочно подойти к директору, – она схватила меня за руку и насильно потащила на второй этаж в сторону учительской.

– Что опять случилось? Ты можешь рассказать спокойно! – не выдержал я.

– Быстрее давай! – откуда-то с боку выскочил Дениска и потащил меня за вторую руку.

– Солнце еще не взошло, а в Стране Дураков уже кипела работа, – прокомментировал я свое незавидное положение.

Итак, игнорирую мои слабые протесты, наша птица тройка ввалилась в кабинет директора школы, Владимира Семеновича Мамонтова. Мы между собой, мы школьники, директора называли просто – Мамонт.

– Владисеменыч, я их привела! – выдохнула Инна.

– Зачем? – вздрогнул директор.

– Я уже объясняла, – затараторила наша красавица, – сегодня жеребьевка чемпионата города Москвы по баскетболу, нам нужно там присутствовать, а так же конечно подать заявку.

– Так, – не понял ничего Мамонтов, – а где Анатолий Константинович? Пусть он этим сам занимается, мы ему за это зарплату платим.

– Анатолий Константинович, он это… – запнулась на полуслове Инна, и посмотрела на нас.

– У него острое инфекционное заболевание дыхательных путей, – вмешался я, так как от Дениски помощи ждать было бесполезно, – по-простому говоря грипп. Передается воздушно капельным путем, возможна эпидемия.

– Потому что смазывать нужно чаще дыхательные пути! – гаркнул директор школы, – этим, антисептиком.

– Так он и так их часто смазывал, – чуть не проговорился Дениска, но получив локтем в бок от своей подружки тут же замолк.

– Просто у Анатолия Константиновича иммунитет понизился, – снова встрял я, – последние дни он очень сильно волновался за результат городского чемпионата.

– Все болезни от нервов, – не растерявшись, выпалила Инна.

– Что нужно от меня? – голос Владимира Семеновича Мамонтова потеплел.

– Гарантийное письмо, – деловым тоном продолжила Инна, – то, что в виду болезни учителя физкультуры Конева А. К., школу № 447 представляют капитан баскетбольной команды Богдан Крутов, и…

– Помощник капитана, – подсказал я.

– Помощник капитана Денис Васильев, и председатель совета дружины школы я, Синицына Инна.

Директор порылся в столе, достал пустой бланк, подписал его и поставил печать.

– С бланком подойди к секретарше, она напечатает все что нужно, – обратился он персонально к Синицыной, – а, ты Крутов останься.

А вас Штирлиц я попрошу остаться, мысленно улыбнулся я.

– Тебе чего Синицына? – спросил десятиклассницу Мамонтов, – что-то не ясно?

Она посмотрела на меня так, как будто у нее отняли любимую игрушку, и быстро выскочила из кабинета. А как вышел Денис, лично я, даже не заметил. Умеет директор шороху на всех нагнать, но со мной у него этот номер не пройдет.

– Слушаю вас внимательно, – сказал я.

– Тут вот какое дело, Богдан, – Владимир Семенович поднял со стола бумагу и протянул ее мне.

Я сделал пару шагов и стал рассматривать машинописный текст.

– Это заявка от «Московского радиотехнического завода», – директор поднял указательный палец вверх, – награждённого указом Президиума Верховного Совета СССР Орденом Трудового Красного Знамени!

– Они что хотят? – я пока плохо въезжал в суть дела, – чтобы мы на сегодняшнем отчетном концерте предоставили сто пятьдесят мест для представителей рабочей молодежи завода?

– Это наши шефы! – принялся давить на мою сознательность и уговаривать меня Мамонтов, – ты пойми, это новый спортивный и учебный инвентарь! Это…

– Я не против, пусть приходят, делов то на копейку, – удивился я.

– А это заявка от других наших шефов, – директор поднял еще одну подобную бумажку, – от текстильной фабрики «Красный текстильщик», тоже, кстати, наши шефы.

– И нашего детского дома, – поддакнул я.

– И посмотреть они хотят на вашу музыкальную ВИА. Какой сделаем вывод? – Мамонтов смешно прищурился, как будто собрался мне предложить хлопнуть по маленькой.

– Вывод очень простой, – я сел задумчиво на стул и почесал свой затылок, – один концерт, общешкольный, проводим, как полагается по расписанию. А в семь часов делаем второй концерт для рабочей молодежи наших шефов. Заводы ведь работают до шести, я прав?

– Молодец Крутов, распоряжусь, чтобы тебе вручили почетную грамоту. Ну, по рукам, – Мамонтов протянул мне свою лопатоподобную ладонь.

– Обожая почетные грамоты, – я пожал богатырскую руку директора, – и десять рублей за входной билет будет самое то.

Мамонтов резко дернул руку на себя, но я то, держался за его ладонь очень крепко, поэтому в доли секунды мое тело целиком оказалось на столешнице директорского стола. На пол полетели какие-то календари и папки.

– Мы так не договаривались! – затрубил как допотопный слон Владимир Семенович.

– Пятьдесят процентов школе, пятьдесят нашему детскому дому, дополнительные фонды лишними не бывают! – крикнул я.

Директор же еще пару раз попытался освободиться от моей хватки и тем самым прокатил меня, как скелетониста, на животе, по столу туда и сюда.

– Хорошо, – сдался Мамонтов, – в конце концов, мы эти деньги не собираемся красть.

– Тогда осталось сделать две вещи, – я слез со столешницы, – во-первых, подписать договор с заведующей нашим детским домом Ларисой Алексеевной Шляпиной. Во-вторых, нужно позвонить нашим шефам и объяснить, что концерт состоится в семь часов вечера специально для заводской молодежи, количество желающих не ограниченно, вход после уплаты десяти рублей свободный.

– Ловко, – хмыкнул директор, – и откуда ты такой прыткий взялся?

– Не поверите, – подмигнул я и соврал, – из тех же ворот, что и весь народ.

Перед тем как ехать на жеребьёвку баскетбольного первенства Москвы, я вытащил из класса Саньку Зёму.

– У тебя только пять минут, – шикнула на меня Инна Синицына, – мы итак уже опаздываем.

– Да, да, – активно закивал головой Дениска.

Я отвел друга подальше от этой безумной парочки и стал быстро ему объяснять мировую политическую обстановку.

– Санька, – зашептал я, – сейчас говоришь учителю, что у тебя болит рука, нога, живот и зуб, а потом ноги в руки и объедешь все проходные московских заводов и фабрик.

– Зачем? – резонно заметил друг.

– На проходных расклеишь объявление, что в школе № 447 в 19.00 состоится улетная дискотека, вход десять рублей.

– Улетная что? – не понял Санька.

– В скобках подпишешь, что танцы, ферштейн? – тряхнул я подвисшего Зёму.

– А нам с этого, какие дивиденды, кроме почетной грамоты на дверь туалета? – логично заметил друг.

– Пятьдесят процентов перепадет нашему детскому дому, – подмигнул я Саньке.

– Ну, скоро вы! – взвыла как сирена скорой помощи Синицына.

– Все будет окей, – улыбнулся мне Зёма, я видел красную тушь у нас в детском доме, распишу объяву в лучшем виде!

– Только без ошибок, пожалуйста, – съязвил я.

5

Почти час мы добирались до здания Московского Совета трудящихся, которое находилось на Тверской улице 13. Говорят, в прошлом веке здесь генерал-губернатор Владимир Долгоруков устраивал балы, а в этом неоднократно выступал вождь мирового пролетариата, а сейчас здесь пройдет жеребьёвка чемпионата города по баскетболу среди школьников.

В просторном кабинете, где квартировался городской отдел физкультуры и спорта яблоку негде было упасть. На первенство кроме нашей скромной команды заявилось еще двадцать пять сборных. Поэтому первые пятнадцать минут стоял настоящий ор горластых учителей физкультуры. От кое-кого веяло стойким сивушным перегаром. Кое-кто, нарушая спортивный режим, прямо в помещении смолил папироску. Постепенно из физруков сформировалось два противоборствующих лагеря, одни настаивали на олимпийской системе розыгрыша, проиграл – вылетел. Другие предлагали разделить двадцать шесть команд на две группы, сыграть внутри каждой круговой турнир, после чего по две лучшие команды должны были разыграть призовые места. Двое наиболее рьяных учителя физической культуры, с криками, а ты кто такой, успели немного помять друг другу бока. На двадцатой минуте гвалт сошел на нет.

– Можно я скажу! – дождавшись шаткого перемирия, крикнул я.

– Чего тебе пацан? – грубо оборвал меня председатель отдела физкультуры и спорта.

– У нас на все городское первенство всего два дня? Я прав?

– Ну, – хмыкнул председатель.

– Значит нужно разделить все команды на четыре группы, – я встал и подошел ближе к президиуму, – за один день будет реально провести в группах круговой турнир. На второй день по две лучшие команды из каждой группы сыграют по олимпийской системе и определят чемпиона.

– Дело парень говорит, – поддержал меня председатель.

– Это значит, где то будет играть шесть команд, а где то семь! – заголосил самый скандальный физрук, который был вообще всем не доволен, – не правильно это!

После чего, еще десять минут, учителя матерились, не стесняясь единственной девушки, Инны Синицыной, и поливали друг друга последними словами. Председатель городского отдела физкультуры и спорта, сначала колотил ложкой по графину, затем достал из стола спортивный свисток и дунул что есть силы. Вмиг в кабинете наступила тишина.

– Значит так! – гаркнул он, – схема розыгрыша утверждена, все команды разобьём на четыре группы, по две лучшие разыграют призовые места. Где по сколько будет команд, решит жребий.

Все номера школ быстро записали на маленькие бумажки и перемешали их в шерстяной спортивной шапочке. Право тянуть жребий выпало нашей самой красивой десятикласснице, как единственной представительнице слабого пола на этом шабаше физруков города Москвы. В группу «А» попала загадочная 57 школа, почему то все, кто попадал в нее же, очень сильно расстраивались.

– Денис, – спросил я нашего центрового, – что там у них за команда такая, что на всех наводит ужас?

– Команда, как команда, – тихо ответил мне парень, – у них центровой есть Гиви Кипиани, рост его в прошлом году был два метра пятнадцать сантиметров. А в этом у него, говорят, уже два двадцать пять. Мы им в финале и проиграли. Но тогда у нас самих был центровой Вовка Смирнов два ноль пять. А в этом лишь я – метр девяносто.

Да, это проблема, – задумался я. Между тем наша 447 школа попала в группу «Б», в которой оказалось всего шесть команд.

– Эй, парень, – обратился ко мне председатель отдела физкультуры, – а ты какую школу представляешь?

– 447.

– А где маршал? – спросил не знакомый мне физрук, в принципе здесь все были мне не знакомы.

– Не понял, – промямлил я.

– Ну, Конев ваш, Анатолий Константинович, – уточнил тот же учитель физкультуры.

В кабинете послышались смешки.

– У него грипп, – ответила за меня Синицына.

– Знаем мы его грипп, – похохатываясь уже заявил коллега из другой школы, – сначала пивка для рывка, потом квасу для паску, а потом и водочки для обводочки.

– Хватит веселиться, – еле сдерживая усмешку, вернул собрание в конструктивное русло председатель, – у меня для вас хорошая новость. В воскресенье с 9 часов утра финальные игры состоятся во дворце спорта центрального стадиона имени Ленина.

– В прошлом году там наши девчонки чемпионат мира выиграли! – выкрикнул кто-то с места, и все стали дружно аплодировать.

– А еще нас посетит почетный гость соревнований, тренер сборной страны по баскетболу, заслуженный тренер СССР Степан Суренович Спандарян. А после финального матча для всех желающих Степан Суренович прочтет лекцию о современных методах тренировки баскетболиста.

Весь кабинет на пару минут потонул в овациях. Председатель довольный собой вновь призвал коллег к порядку.

– Осталось решить еще несколько орг вопросов. Какие школы завтра, в субботу, готовы принять соревнования в группах?

Вдруг в кабинете воцарилась такая звенящая тишина, что я расслышал звук проезжающего за окном автомобиля. По всей видимости, ответственность за организацию баскетбольного первенства никто не хотел брать на себя.

– Соревнования в нашей группе «Б», можно провести в нашей 447 школе, – сказал я, чтобы побыстрее покинуть это беспокойное общество. Не думаю, что директор после сегодняшней дискотеки мне откажет, – подумал я.

– Молодец! – похвалил меня председатель, – кто еще смелый?

– Дураков нет! – крикнул кто-то с задних рядов.

И опять начались споры, мат и взаимные оскорбления. Я же со своими спутниками, Инной и Денисом, незаметно выбрался наружу, на свежий, не отравленный винными парами и никотином воздух. Никакого здоровья не хватит, если профессионально заниматься физкультурой и спортом, усмехнулся я про себя. По дороге домой, мы договорились провести сегодня с двух до трех еще одну незапланированную тренировку по баскетболу. Так как с трех до пяти у меня была назначена финальная репетиция нашего ВИА «Синие гитары». И мне нужно было еще придумать, каким материалом наполнить первую в Советском Союзе дискотеку. А то, разгорячённая заводская молодежь, за свои кровные десять рублей может и люлей прописать. Если их что-то не устроит в нашем репертуаре.

6

В школьном спортзале я внимательно осмотрел нашу баскетбольную дружину. Дениска, центровой, рост метр девяносто. Колька второй центр, метр восемьдесят семь. Остальные семь человек от метра восьмидесяти двух до метра семидесяти семи. Я самый мелкий, не только по возрасту, но и по росту, метр семьдесят два. В принципе Кольку можно заигрывать, как тяжелого форварда. Туго нам придется в борьбе под кольцами. Особенно если каким-то чудом попадем в финал, как сдерживать этого Гиви с ростом два метра двадцать пять сантиметров? Но есть и хорошие козыри. Два брата близнеца Саша и Андрюша Веревкины. Рост у обоих метр восемьдесят, хороший прыжок, и главное за последнюю неделю парни здорово прибавили в среднем броске. Рудик Валиев так же поднатаскался в дриблинге, будет меня заменять если что. И перевод под ногой у него хорошо выходит. Вот уже получается можно играть двумя пятерками, тяжелой, если это можно так назвать, Денис, Коля, близнецы и я. И легкая пятерка Денис, близнецы, Рудик и я.

– Завтра в девять утра у нас первая игра, – начал я свою речь, – соперника я не знаю, не видел, будем ориентироваться по ходу дела. Стартовая пятерка такая: центровой – Денис, тяжелый форвард – ты, Коля. Легкие форварды – близнецы, Саша и Андрюша, я – разыгрывающий. Близнецы сегодня отрабатываете броски с крайних точек площадки. Ваша основная функция растягивать оборону противника. Коля и Денис сегодня работают над заслонами, и бросками из-под кольца. Сейчас я вам покажу, как делать двойной заслон. Мы уже разбирали, как правильно отсечь опекающего меня, либо другого разыгрывающего защитника. А теперь самая важная хитрость, Денис, ты одновременно с первым заслоном должен занять позицию за спиной центрового команды соперника. И когда либо я, либо Рудик пойдет в проход под кольцо, центровой соперника делая шаг назад, столкнется с тобой и тем самым не успеет заблокировать бросок. И пока противник будет разбираться как так, мы забиваем легкие мячи из-под кольца, мы уже сможем сделать отрыв в очках. Все очень просто, давайте работать.

Меня порадовало, что ребята серьезно восприняли мои слова. И тренировка началась с минимумом причитаний, а что этот толкается, а этот бьет локтем в спину. Вообще-то то, что я показывал ребятам, как заслон и двойной заслон в том, в будущем, мире будет называться пик-н-ролл и стак пик-н-ролл.

– Дениска, ну как ты ставишь заслон! – крикнул я нашему центровому, – ты представь, что играешь против Гиви Кипиани, у которого рост два двадцать пять и вес сто сорок килограммов.

Я подошел к Вовке Соколову, который изображал центрового команды соперников и Дениске.

– Ты, Денис, стоишь, наклонив корпус под углом в восемьдесят градусов к земле.

– Ну, а как надо, – огрызнулся он.

– Вот так, – я взял Вовку, развернул его к себе спиной и уперся в него, встав под углом в сорок пять градусов, как игрок в американский футбол, практически лег.

– В таком положении, сдвинуть человека очень сложно! – крикнул я, – Вовка, давай сдвинь меня!

Соколов несколько раз безуспешно попытался продавить меня, после чего резко сделал шаг в противоположную сторону, и я со всего маху хлопнулся на паркет. Вся команда дружно покатилась от хохота.

– Чего ржёте, как кони? – спросил я, поднимаясь, и растирая колено от ушиба, – в игре будет не до смеха.

Тут в спортзал влетел, как ураган, директор школы Владимир Семенович.

– Крутов, вот ты где! – выкрикнул он, как будто он мне отец родной и собирается отодрать ремнем не понятно за что.

За что папа, улыбнулся я, вспомнив старый анекдот, знал бы, за что, убил бы.

– Срочно ко мне в кабинет! – проревел Мамонтов.

– Можно я хотя бы переоденусь? – жалобным голосом попросил я.

– Сорок пять секунд на смену обмундирования! Время пошло, – скомандовал командующий едиными учебными войсками школы номер 447.

Чем мы не солдаты, школьная форма у нас типично боевая. Верх – гимнастерка, подпоясаны ремнем и еще фуражка до кучи. Погоны пришить, раздать винтовки и в окопы. Нет, кое-кто уже обзавелся экспериментальной школьной формой, пиджак стоячка. Но это единицы.

В директорском кабинете, где еще рано утром меня возили пузом по столу, сидела заведующая нашим детским домом.

– Во что ты меня втравил, Крутов? – задала нервный тон беседы она.

– Нас! – поправил ее директор.

– Это же спекуляция! – Лариса Алексеевна ткнула пальцем в договор.

– До двух лет лишения свободы с конфискацией! – поддакнул ей Мамонтов.

– Спокойствие, только спокойствие, – поднял я правую руку с раскрытой ладонью, показывая, что в ней нет оружия, – если вы эти деньги положите себе в карман, то это действительно будет спекуляция. А если деньги пойдут в резервный фонд школы и соответственно в фонд детского дома, то это будет производственная практика.

– Вот если бы вы картошку копали или дрова рубили, – резонно заметил Владимир Семенович, – то это была бы производственная практика, а на гитаре тренькать – это не труд.

– Это вопрос конечно спорный, – спокойно заметил я, – что проще, два часа на гитаре играть, или тупо болты точить. С другой стороны можем вообще не выступать, если все это не законно, что за честный труд не заплатят ни единой копейки. Вот рабский труд – это то, что надо. Так?

– Нет! Прекратить буржуазную демагогию! – вскрикнул директор школы, – хорошо проведем получение материальных средств, как производственную практику. Но ведь нужно же билеты сделать.

– У нас ведь кто-то рисует школьную стенгазету? – спросил я Мамонтова, – вот пусть ребята и поработают немного на благо школы. Лист ватмана, он примерно 80 на 60 сантиметров, значит, если сделать один билет размером 4 на 3 сантиметра, выйдет с листа 400 штук. Нужно будет просто написать: дискотека, школа № 447, начало в 19.00.

– Какая такая дискотека? – недовольно скривилась Лариса Алексеевна.

– Музыка, которую мы играем, – пояснил я свою идею, – это настоящая пролетарская музыка для спорта и танцев, то есть диско.

– А ну понятно, – почесал затылок директор школы, – это как метание дисков, спорт такой.

– Точно! – подметил я, – и еще совсем забыл.

– Что такое? – хором выпалили директор и заведующая.

– Нужен будет на дискотеку наряд милиции с металлоискателем. Заводская молодежь она ведь разная бывает, вдруг, кто принесет нож, или заточку, или велосипедную цепь.

На этих словах Лариса Алексеевна позеленела и схватилась за сердце.

– Отличная идея! – обрадовался директор, – а где взять этот, металлоискатель?

– В принципе можно будет использовать и простой миноискатель, – ответил я, – главное чтобы на металлические предметы реагировал.

– А, ну это не проблема, – успокоился директор, – у меня на складе еще с войны один есть, – похвастался он нашей заведующей.

– И последнее, – вставил я еще «пять рублей», – завтра в нашей школе с девять утра пройдут отборочные игры чемпионата города по баскетболу. Вам должны будут из мэрии позвонить.

– Из чего? – хором спросили директор и заведующая.

– Ну, из префектуры, то есть из Моссовета, – выпалил я и быстро сделал ноги.

До отчетного концерта оставалось всего полтора часа. Наша вокально-инструментальная банда расположилась в уже знакомой пионерской комнате. Пионер вожатая Тина Соколова уже давно пропадала в актовом зале, так как на ней были все организационные вопросы будущего концерта.

– Ты чего опаздываешь? – встретил меня не ласково Толик Маэстро.

Я просто махнул рукой, не в силах больше ничего и никому объяснять, – у меня для всех вас две новости. И обе они плохие, – огорошил я ребят, – с какой начать?

– Концерт отменили, – сникла Наташка.

– Нет, на концерте будем исполнять только «Когда уйдем со школьного двора» и попурри на польки и вальсы, – ответил я.

– У-у-у, – загрустил Толик.

Зато басист Вадька Бура просто расцвел. И вдруг в дверь ввалился запыхавшийся Санька Зёма и Тонечка, наша костюмерша. Санька тащил здоровенный тюк, скорее всего с нашими концертными костюмами, то есть с парусами, с первыми джинсами в СССР.

– Ну что, – затараторил Зёма, – ты им уже все рассказал?

– Все, – грустно пролепетал наш Маэстро.

– Круто, да! – Санька хлопнул понурого музыканта по плечу.

– Отвали, сейчас как дам по башке, – завелся Толик, – мало не покажется!

– Это еще посмотрим, кто кому покажет! – обиделся Зёма.

– А ну замолкли, бойцы! – крикнул я, – я еще не все рассказал. После школьного концерта будет небольшой перерыв и в семь часов для заводской молодежи, для наших шефов, мы должны будем отыграть двух часовую дискотеку.

Ударник Петро выдал красивое барабанное соло. Иринка на синтезаторе провела по всем клавишам из стороны в сторону. Лишь Вадька погрустнел.

– Вот эта тема! – засиял от счастья Толик и обнял Саньку, которого еще секунду назад хотел отметелить.

– Чему вы радуетесь дети! – крикнул я.

– А что такое? – удивился Маэстро.

– Давай считать вместе, – начал я, – первая песня «Летящая походка», вторая «Розовый вечер», третья «Капризный май», четвертая «Звезды над Москвой», пятая «Гитары». Итого всего пять песен. Даже если каждую мы будем исполнять по шесть – семь минут всего получается тридцать пять минут. Допустим, мы еще раз прогоним всю программу, это еще тридцать пять минут, что будем петь дальше?

– В третий раз все сбацаем! – заявил Санька, который, кстати, как раз на сцене выступать с нами и не намеревался.

– Нужен еще музыкальный материал, – резонно заметил барабанщик из «Коктейль-холла».

– Правильно, – похвалил я Петра, – сейчас я вам покажу еще две вещи, как я их написал, когда, лучше не спрашивайте. Просто они есть и все. Сейчас нужно оперативно все слова, всех песен, и аккорды расписать для каждого. Иначе во время концерта мы все перепутаем.

– Хорошо было бы, – пробубнил Вадька, для него новый материал всегда был мукой.

– Я готов! – Толик Маэстро достал свою тетрадку, уселся по удобней и принялся конспектировать новые музыкальные композиции.

– У нас пока одна медленная песня, – начал я, – это не есть хорошо. Парни, зачем приходят на танцы?

– Попить, подраться и девок пощупать, – ответил за всех Санька.

– Почти, – продолжил я, – они приходят познакомиться с девчонками. А девчонки чтобы познакомится с парнями. Лучше всего это делать во время медленной композиции. Поэтому…

Еще немного поколебался, что такого спереть из будущего, что будет воспринято на ура в этом 1960 году. Может быть, песню влюбленного трубадура из мультфильма «Бременские музыканты»? Нет, по стилистике совсем не то.

– Что забыл? – влез вездесущий Санька.

– Да помолчи ты минутку! – психанул Толик, – дай человеку родить очередной шедевр.

– Я прошу тебя сумей забыть, Все тревоги дня, – запел я хит Юрия Антонова, ну что ты будешь делать, его музыка самое удачное для шестидесятых. В меру лиричная, в меру драйвовая.

 
Пусть они уйдут, и, может быть,
Ты поймешь меня.
Все что я скажу, не знаешь ты,
Только ты тому вина.
Понял я что мне нужна,
Нужна одна лишь ты,
Лишь ты одна.
 
 
Этот день нам вспомнится не раз,
Я его так ждал.
Как мне хорошо с тобой сейчас,
Жаль, что вечер мал.
Я прошу тебя, побудь со мной,
Ты понять меня должна.
Знаешь ты, что мне нужна,
Нужна одна лишь ты,
Лишь ты одна.
 

– И припев такой:

 
Хочу, чтоб годам вопреки
Так же были мы близки,
Так же были мы близки
Двадцать лет спустя.
 

– Что скажете? – спросил я притихших ребят.

– Почему, когда поют про любовь, мне всегда плакать хочется, – всхлипнула носиком наша костюмерша и модельер по совместительству Тоня.

– Это от избытка чувств, – прокомментировал странность Петро.

И вся компания дружно захохотала.

– А вторая, что за вещь? – тут же спросил Толик Маэстро.

Эх, знать бы какая у меня вторая вещь, – я почесал себе затылок.

– Это просто пока намек на тему, ее можно исполнять как вокализ, – я хаотично начал перебирать в голове, какую мелодию западных хитов будущего предложить группе.

– Чё за вокализ? – спросил Санька.

– Это музыка не для средних умов, – заявила Наташка, – такая вокальная миниатюра для голоса.

И Санька получил от Толика тетрадкой по тыкве, – да помолчи ты!

И тут меня осенило, я вспомнил очень ритмичную и мелодичную песню Глории Гейнор «I Will Survive», что значило в русском переводе «Я буду жить». И я заиграл, напевая проигрыш этой вещи.

– Пара-па-па-па, па-па-па-баба, пора-папаба-тадата, та-та-тадата…

– Пора по бабам! – заголосил Зема и тут же ему прилетел колкий локоток Наташки.

Толик Маэстро быстро схватил мотив будущей песни, стал подыгрывать на соло гитаре. Петро на ударной установке четко взял ритм. И даже Иринка что-то похожее стала напиликивать на синтезаторе.

И тут кто-то призывно заколотил в нашу пионерскую комнату. Я отложил гитару, приоткрыл дверь и выглянул за нее.

– Чё там, пожар что ли? – спросил я.

– Я должна присутствовать на репетиции! – заверещала Инна Синицына, – я председатель совета дружины школы!

Она, что было мочи, налегла на дверь, однако я прочно стоял на ногах, и впускать эту бешеную девчонку сюда не собирался.

– Такие бы усилия да в мирных целях, – съязви я из-за приоткрытой двери, – Дениска давно бы на тебе женился!

– А я может, не собираюсь за него замуж! – крикнула под хохот нашей музыкальной банды Синицына.

– Тем более, нужно не по репетициям бегать, а на уроках сидеть! – не сдавался я под напором, тянущегося к современной музыке организма, – вдруг, другим ты без законченного среднего образования будешь и не нужна?

Наконец мне удалось захлопнуть нашу пионерскую комнату.

– Вы у меня еще попляшете! – послышался глухой голос Инны, и бедная дверь сотряслась от двух акцентированных ударов ногой.

– В обще-то, мы поем! – закончил я небольшую победоносную войну.