Текст книги "Туманная река (СИ)"

Автор книги: Владислав Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Мементо мори, – усмехнулся я, – помни, что смертен.

– У тебя нет возможности, жить по принципу, ни корову проигрываем, – грустно сказала она, поглаживая свою пепельно-черную косу.

Яркий свет ослепил меня.

– Богдан, ты чего? – закричали все парни хором.

– Переутомился, просто, – сказал я, разглядывая испуганные лица товарищей, – авитаминоз, наверное.

– Авито, что? – не понял Дениска.

– Нехватка витаминов, – пояснил я, – парни, послушайте меня, второе место – это фуфло! Нужно всегда биться только за победу! Или сделать все от тебя зависящее для победы, отработать на все сто процентов! Восемнадцать очков выиграть сложно, тем более играем два тайма по двенадцать минут, но мы хорошо готовы! Мы это сделаем! Да?

– Да! – заголосила моя команда.

Вдруг в раздевалку ввалился Санька Зёма, – вы чего на поле не идете? Вам сейчас баранку влепят за неявку!

– За мной, – скомандовал я и мы организованно, почти в колоне по три, громыхая по полу, полетели по школьным коридорам.

А когда команда выбежала на баскетбольную площадку оглушительными овациями, нас встретила вся публика. Народ в зале давно уже сидел в два ряда, к тому же третий ряд образовался из тех, кто болел стоя.

– Играет первая пятерка! – выкрикнул я на ходу, а когда мы остановились около своей лавки, я добавил, – в защите ставим зону, они, скорее всего, будут лезть в краску. Наша задача плотнее ставить спину, чтобы брать подбор, и не давать забивать легкие мячи.

– Может, стоит играть пожёстче? – спросил Колька.

– Само собой, – ответил я, – ну, полундра?

– Полунра! – дружно выкрикнули мы.

– Моя школа, – похвастался директор Владимир Семенович Мамонтов учительнице литературы Юлии Николаевной, который не выдержал и тоже пришел на заключительный матч.

Стартовый спорный, на удивление выиграл Дениска, я тут же заполучил этот потертый кожаный, еще со шнуровкой, баскетбольный мяч. Кстати, перед каждой игрой такой раритет приходилось подкачивать насосом. Это мне не смогло помешать, пронестись ураганом к кольцу соперников, и с дальней дистанции, в раннем нападении залепить красивую бомбу. Трехочковый, подумал я.

– Прессинг, – тут же скомандовал я парням.

Последняя игра и силы экономить было бессмысленно, главное победа с нужной разницей плюс восемнадцать. Противник не ожидал такого напора, и тут же неудачно разыграл мяч из лицевой линии. Андрюша Веревкин перехватил его, отпасовал на Кольку, тот отдал под кольцо Дениске. Но его так плотно прикрыли, что Дениска скинул спортивный снаряд обратно мне на периметр. И я тут же легко, без сопротивления, сделал еще одно дальнее попадание.

– Да! – взревели трибуны.

– Дави! – орал перекрикивая зал Мамонтов.

Первый период получился на загляденье, мы просто растерзали соперника дальними бросками, а они постоянно вязли в нашей зонной защите. Когда судья дал свисток на перерыв счет был в нашу пользу, 22:9.

– Еще пять очков, – тяжело дыша, сказал я очевидную вещь.

– Мне нужно смениться, – попросил меня Колька, который был мокрым, как только что из душа.

– Вовка Соколов, выйди на паркет, – позвал я резервиста, – Дениска ты как?

Денис сидел на лавке, и тяжело дыша, не смог произнести ни слова. Вот что значит, отыграли без замен, обругал я себя.

– Близнецы вы как? – спросил я братьев Веревкиных.

– Говорила мама, что лучше бы к экзаменам готовился, – покачал головой под веселый гогот товарищей Саша.

– Сань, надо еще потерпеть, – насел на брата Андрюша, – мы сыграем, – ответил он за двоих.

На второй тайм вышли в таком составе: близнецы, Вовка, Рудик и я. Обоих высоких игроков я спрятал на скамейке запасных. Поскакали самые тяжелые минуты игры. Разница в тринадцать очков никак не хотела увеличиваться до нужных нам восемнадцати. Если мы продолжали удачно атаковать с дистанции, то соперник тут же давил нас под нашим кольцом мощью и ростом. А потом я заметил, что соперник стал тянуть время, побороться за второе место они уже не могли, видать решили не дать нам занять первое.

– Тайм-аут! – выкрикнул я за три минуты до конца, при счете 31:18.

– Близнецы, на лавку, уже ели костыли волочите, инвалидная команда, – шутливо прикрикнул я на парней.

Саша и Андрюша комично кривляясь, отправились отдыхать, немного повеселив народ.

– Время гады тянуть стали, – понял мои опасения Рудик Валиев.

– Точно, – похвалил я его, – Дениска, Коля на паркет, вместо близнецов. Сейчас фолим при получении мяча, а то они все три минуты мячом в пол стучать будут.

Как жаль, что нет сейчас такого правила в баскетболе, которое было в той жизни, то есть двадцать четыре секунды на атаку. В этом времени хоть минуту, хоть две изображай бурную деятельность. Поэтому фолы понадобились, чтобы ускорить игру. Однако и соперник стал фолить на нас. Сначала Рудик забил со штрафного один из двух, затем игрок противоположной стороны – один из двух, потом оба штрафных промазал Вовка, и у соперника так же сбился прицел. Прошла минута, а счет 32:19.

– Парни, мяч даете только мне, из рук в руки! – крикнул я нашей пятерке.

После чего я дважды вставал на линию штрафных, и забил все четыре броска, противник же забил из четырех два. 36:21 за минуту до финальной сирены. Мы снова сфолили, Вовка получил пятое персональное замечание и сел на лаву.

– Андрюша Веревкин, в поле, да и Саша, замени Колю! – крикнул я своим резервистам.

После небольшой паузы, игрок той школы встал на линию штрафных, и оба раза бросил не удачно, мы подобрали мяч, но тут Рудик, позабыв мои указания, сам устремился в атаку. На нем тут же сфолили. И он забил всего один из двух мячей, 37:21. Однако Дениска из последних сил удачно поборолся за отскок, и отбросил мне мяч. Я успел посмотреть на секундомер, десять секунд еще оставалось в запасе. Деваться некуда, бросить точно с дальней дистанции я уже не мог, не хватало свежести, и я решился на проход к кольцу. Я перевел мяч с руки на руку. Сделал обманный шаг влево, и резко пошел в правую сторону. И тут на меня выскочил высоченный центровой соперников. Я всем видом показал что брошу, и он по инерции пролетел мимо меня. Выждав пол секунды, я спокойно бросил от щита, мячик капризно попрыгал на душке кольца, и провалился в корзину, 39:21.

– Да! – заголосил весь зал.

– Победа! – громче всех ревел директор школы.

Соперники, конечно, были сильно расстроены, но поздравили нас с победой.

– Лихой ты парнишка, – сказал мне тренер той команды, – жаль, что не в моей школе учишься.

– А вы зря сделали ставку на сдвоенного центра, играли слишком медленно, и примитивно, – пожал я ему руку, – удачи в следующем сезоне.

– Молодчики! – подбежал ко мне директор школы, – классный гандбол показали! – потряс он меня, как куклу, за плечи.

– Владисеменыч, баскетбол, – напомнил я Мамонтову вид спорта.

– А какая разница? – удивился он.

– В самом деле, никакой, – сдался я.

– Как переоденешься, зайди в мой кабинет, – тихо сказал Мамонтов.

Дальше меня поздравило семейство Симоновых, Иринка, Ленка и Ксения Федоровна. Затем на мне минуту висела Наташка, под осуждающие взгляды окружающих, и шептала нежные слова.

– Сейчас я переоденусь, забегу к директору, а потом двинем в кино, – подмигнул я всем своим друзьям.

10

В кабинете директора было очень прохладно, и мерно тикали большие настенные часы. Директор полистал какие-то бумаги и посмотрел на меня.

– Даже не знаю, благодарить тебя за вчерашний танцевальный вечер, за эту вашу дискотеку, или ругать, – начал Владимир Семенович из далека.

– Да вроде ничего не сломали, не разбили, да и без драк обошлось, – сказал, я закашлявшись, вспоминая мою разборку с хулиганом.

– Да, я не про это, – махнул мамонтов рукой, – мы вчера заработали почти одиннадцать тысяч! За один вечер! Когда я за месяц получаю всего тысячу четыреста.

– Как же так? – я очень натурально удивился, – должно же было прийти всего четыреста человек, не считая наших старшеклассников.

Директор пожал плечами, – половину денег вашей заведующей я уже отдал, но хорошее ли мы дело затеяли? Не будет ли у нас проблем?

– Волков бояться в лес не ходить, – ляпнул я, – в конце концов, в следующую субботу можно ничего и не устраивать. Никаких дискотек. Пусть молодежь по вечерам водку на природе пьянствует, видите погоды, какие стоят.

– Намекаешь, что наше мероприятие, мы провели в воспитательных целях? – обрадовался директор, – тогда этого я позволить не могу! – хлопнул он рукой по столу, – в следующую субботу, как раз перед экзаменами, проведем еще одну эту вашу дискотеку. Молодец!

Мамонтов пожал мою руку, – все свободен!

– Владисеменыч, – не спешил я уходить, – вот вы про справедливость хорошо заговорили. Как вы считаете, а справедливо это будет, что музыканты от своего концерта, кроме морального удовлетворения, ничего не заработают? Мы репетировали, шили костюмы, своими руками сделали инструменты, – я зажал три пальца.

– Сколько? – крякнул от моей наглости, к которой, скорее всего уже стал привыкать, директор.

– Я думаю, полторы тысячи будет справедливо, – посмотрел я на него невинными глазами младенца.

– А ты не ох…! – чуть было не выразился по-пролетарски представитель интеллигенции, – а не жирно ли будет? У меня зарплата в месяц меньше!

– Над дискотекой работало семь человек, – я развел руки, намекая на трудовые мозоли, – так что это будут небольшие деньги. На кино и мороженное.

Мамонтов посмотрел на часы и угрюмо отсчитал причитающиеся нам гонорар. Кстати, подобный разговор, спустя полчаса, состоялся у меня и с заведующей нашим детским домом Ларисой Алексеевной Шляпиной. У нее мне удалось выбить на тысячу больше.

– Вот что значит не уметь торговаться! – горячился Санька Зёма в нашей комнате, – мы заработали целых одиннадцать тысяч, а нам перепало всего четыре! Да тебя развели как лоха ушастого!

Я отвесил другу смачную оплеуху.

– Правильно, – пробасил Вадька Бура, – а я сейчас ему еще добавлю.

– Вы чего? – обиделся он.

– Не выражайся в приличном обществе, – одернул я его, – и куда ты так разоделся?

Санька напяливал свои джинсы-паруса, и такую же рубашку.

– Куда? – удивился Зёма, – мы же все в кино идем на последний сеанс!

– Вот бери пример с Вадьки, – я указал ему на нашего басиста, – шаровары, и школьная гимнастёрка, перетянутая ремешком. Скромненько и со вкусом.

От абсолютно несочетающихся понятий школьная форма и вкус, Зёму перекосило.

– Да надоело мне ходить, как оборванцу! – махнул он рукой.

– Дырки зашей, – посоветовал ему Бура, под мой одобрительный хохот.

Тут в нашу комнату вошли Тоня, Наташка и Толик, все они были одеты в концертные костюмы.

– Вы чего еще не готовы? – всплеснул руками Маэстро, – мы же в кино опоздаем!

– А я еще хотела мороженное поесть, – упрекнула меня Наташка, – эскимо на палочке.

– Значит так, – скомандовал я, – паруса сняли, надели нашу родную школьную форму.

– Почему? – возмутилась начинающий модельер Тоня.

– Потому что проще надо быть и люди к тебе потянутся, – улыбнулся я, – людей к нормальной одежде нужно постепенно приучать. Чтобы новшества не вызывали негатива. На следующей неделе пройдемся по магазинам, прикупим хорошей материи, сделаем из нее рубашки и брюки, которые можно надевать с парусами. Есть у меня пару идей. А вам девчонки сделаем из парусины юбки.

– Правильно, – за всех ответила Тоня, которая обрадовалась, новой интересной работе.

В кинотеатре, перед сеансом, наша компания пользовалась повышенным вниманием. Кто-то просто подходил и говорил, что мы вчера устроил просто классный концерт. Я благодарил и приглашал на новую дискотеку в следующую субботу. Кто-то из парней просто поедал глазами мою подружку, что поделать, скоро еще не то будет. Фанаты это самые опасные люди для своих кумиров, потому что от любви до ненависти один шаг. А девушки перешёптывались и стреляли глазками на Толика Маэстро, который не знал, куда себя деть и краснел.

– Правильно, что пришли одетые как все, – тихо сказал мне он, – а то были бы, как звери в зоопарке.

И когда прозвенел звонок, мы с облегчением спрятались в кинозале. Нам повезло, потому что достались места для поцелуев, на последнем ряду. Поэтому фильм про Бабетту, которая идет на войну, я смотрел короткими отрывками. И еще я с удовольствием подметил, что моя Наташка будет посимпатичней, чем Брижит Бордо.

11

На финальный турнир по баскетболу среди школ города Москвы, в центральный дворец стадиона имени Ленина, я с друзьями приехал, тютелька в тютельку, так как девчонки слишком долго наводили красоту. Поэтому когда я подошел к информационной таблице, где было расписано кто с кем и когда играет, меня уже поджидали товарища по сборной школы.

– Ну ты, где? – с всклокоченными волосами накинулся на меня Вовка Соколов, – время уже без пятнадцати девять!

– Да ладно, успокойся, – я ткнул пальцем на информационный стенд, – мы вторыми играем, время еще вагон.

– Мы на трибуну пошли, – сказала мне Наташка, и побежала догонять нашу дружную компанию.

– Тут дело такое, – заговорщицки зашептал Вовка, – тренер пришел, там в раздевалке.

– Не было печали, черти накачали, – выругался я пошел следом за партнером по команде.

В маленькой низенькой раздевалке, было три длинных лавки и с десяток ящиков для одежды. Вся команда уже была в сборе. А когда я вошел, разговор шел на повышенных тонах.

– Если вы не уйдете, то мы не выйдем на паркет! – довольно борзо заявлял Дениска требования команды.

– Я уже извинился, – низким грудным басом сказал Анатолий Константинович Конев.

– Богдан, скажи ему, – Колька кивнул головой в сторону нашего физкультурного маршала.

– Анатолий Константинович, в самом деле, – начал я, – мы вчера, из-за вашей помощи в кавычках, лишь чудом выиграли группу. А ведь, по сути, играть то было не с кем. Зачем же сегодня нам еще мешать?

– Я же вас тренирую с малых соплей, – стал оправдываться физрук, – а тебя вообще без меня в команде не было, – Конев посмотрел на меня.

– Каких соплей, вы с нами лишь второй год с нами работаете, – не уступал Дениска, – за Богдана, конечно спасибо, без него мы бы до финала не дошли.

– Есть такое предложение, – почувствовал я укол совести, – Анатолий Константинович сидит с нами на нашей скамейке, но игрой руковожу я. Давайте проголосуем.

Я поднял руку, против оказались лишь Дениска и Колька. Дениска махнул рукой и стал завязывать кеды.

– А вы сами-то согласны, с таким предложением? – спросил я у тренера.

Конев угрюмо качнул головой.

– Лады, парни, – облегченно сказал я, – вы разминайтесь, я пойду тайм посмотрю, как 57 школа играет со второй командой из нашей группы.

Что можно было сказать о центральном дворце стадиона имени Ленина, который станет в будущем дворцом спорта «Лужники». Трибуны находятся высоко, хоккейные борта обзору игры не мешают. Громадный портрет Ленина нависает над одной из трибун. «Товаищи! Ябочая и къестьянская еволюция, о необходимости котоой все вемя говоили большевики, совешилась», – мысленно передразнил я вождя мирового пролетариата. Который к слову говоря ни дня не работал, ни на одном заводе, и вряд ли бы отличил токарный станок от фрезерного. В том времени, из которого я вывалился, было хорошим тоном добрым словом поминать Ленина и Сталина, а над Хрущевым откровенно потешались. Между тем гражданское строительство начал Никита Сергеевич, спутник так же при нем запустили, да и этот дворец построили при любителе американской кукурузы.

Ко мне незаметно подошел наш, не до конца отправленный в отставку, тренер и сел так же наблюдать за первым баскетбольным матчем финальной стадии.

– Играют, как сборная Казахстана на первой летней универсиаде народов СССР, – прокомментировал он то, что творилось на площадке, – видишь, с восьми, девяти метров защитники накидывают на Гиви Кипиани. В 1956 году так же накидывали на Васю Чечена.

– Быстрее нужно бежать в атаку, – заметил я ошибку противников команды 57 школы, – Гиви туда-сюда побегает, накушается и помрет, в переносном смысле конечно.

В этот момент на высоченном парне сфолили. И здоровенный гигант стал пробивать штрафные броском из-под юбки. Кстати, так исполняли штрафные пока многие баскетболисты. Один из двух мячей нехотя залетел в корзину. Тренер команды соперников, судя по его отрешённом виду, уже потерял надежду на успех.

– Привет, маршал, – к нам подошел суховатый седой мужчина восточной внешности.

– Привет, Суренович, – Конев подскочил как школьник и обнял этого интеллигентного вида мужчину.

– Доброе утро, – поздоровался и я.

– Школьников своих привез на финал? – улыбнулся мужчина.

– Изучаем будущих соперников, – смутился Анатолий Константинович.

– Что ж ты меня подводишь, – Суренович присел рядом, – Женька Алексеев тренирует ЦСКА, Ванька Лысов женскую сборную СССР, Васька Колпаков главный тренер «Динамо», а ты все со школьниками возишься.

– Между прочим, наш советский спорт, как раз и силен своей массовостью, – заступился я за тренера, – не всем же сборную тренировать.

– Ну да, ну да, – улыбнулся мужчина, – надерет вам задницу 57 школа, если конечно вы вообще до финала доберетесь, – сказал он и пошел к судейскому столику.

И в этом он был прав, с 57 мы могли сыграть лишь в финале, такова была формула финальной стадии первенства.

– Кто это был? – поинтересовался я у тренера.

– Деревня, – усмехнулся Конев, – это же Спандарян Степан Суренович тренер сборной СССР по баскетболу.

У вас же интернета нет, подумал я, откуда мне, детдомовскому мальчишке, знать тренера сборной в лицо. И пошел в раздевалку к команде.

– Как тебе Гиви? – спросил перед игрой Дениска.

– Я думаю, у него рост все же не два двадцать пять, – с серьезным видом ответил я.

– А сколько? – удивился он.

– Два двадцать четыре, – заулыбался я.

– Шутишь, – обиделся Дениска.

– Не тем голова у тебя забита, – я его толкнул в плечо, – нам сейчас с 91 школой играть. Про остальное забудь. Ну, что парни? Полундра? – обратился я ко всем.

И мы хором гаркнули наш боевой клич.

– Пусть соперник думает, что мы психи, – повеселил я ребят.

Команда 91 школы была очень дисциплинированная, что в подростковом возрасте не мало. С первых минут противник заметно осторожничал. Мы тоже решили не взвинчивать темп. В первой атаке сделали небольшой перепас по периметру, и, видя, что соперник стоит в зонной защите, я пульнул метров с семи. Первая пошла, – обрадовался я, – пусть теперь поломают голову. Мы кстати так же стали зоной под своим кольцом, я хотел посмотреть какова их дальняя артиллерия. Но тренер 91 потребовал от подопечных лезть в краску. Поэтому кода мы набросали первые десять очков, сопернику удалось лишь размочить счет. Через три минуты, я начал по одному выпускать резервистов. Этих мы точно пройдем, а силы нам еще ой как пригодятся. Однако к концу первого тайма, когда вся основная пятерка сидела на лавке, у 91 школы прорезался дальний бросок. И разница в пятнадцать очков усохла до семи.

На вторую двенадцати минутку мы вновь вышли играть основной пятеркой. Я попросил партнеров по команде добавить скорости. Тем более подбор на своем щите мы брали успешно. И быстрые атаки полетели одна за другой. В одном из таких быстрых отрывах я порадовал публику элементом шоу-тайм, сначала ударил сильно мячом в пол, потом высоко выпрыгнул и в едином прыжке поймал его и забил от щита. Такой фокус я уже исполнил вчера, но эти зрители его же еще не видели. Публика разом охнула, и мне послышались жиденькие выкрики, – Богдан! Богдан! Я помахал рукой своим друзьям. Мы вновь добились существенного перевеса в счете, целых 20 очков, и я усадил отдыхать Дениску и Кольку. А выпустил Вовку и Рудика. Последний освободил меня от обязанностей вести мяч.

– Рудик накинь мне на уровне кольца, – попросил я его, – поиграем еще немного для искусства.

Паренек быстро схватил мою мысль. Он промчался по правой бровке и метров с девяти навесом отправил мяч в сторону корзины соперников. Я же с разбега подпрыгнул так, что моя ладонь оказалось выше отметки в три метра пять сантиметров, то есть выше душки баскетбольного кольца. И я аккуратно переправил спортивный снаряд в цель. Кроме ахов и охов с трибун раздались продолжительные аплодисменты.

– Смена, – скомандовал я всем, кто уже набегался, – близнецы, вы че, оглохли? Веревкины быстро на лавку. Что значит, не хотим? Давай, давай! – притормозил я разгоряченных братьев.

И последние три минуты четверть финального матча с 91 школой вся основная пятерка, досматривала игру со скамейки запасных.

– А я смотрю, ты здорово команду подготовил, – к нашему грустному тренеру, который за всю игру не проронил ни слова, подошел Степан Спандарян, – молодец не ожидал, – похлопал он бывшего своего подопечного по плечу, – а мелкий твой вообще самородок. Где такого разыскал?

– На уроке физкультуры, взял для количества, – признался Анатолий Константинович.

– Жаль, росточком мелковат, – пробормотал Степан Суренович.

В полуфинал мы вышли можно сказать без включения максимальных скоростей, под конец игры 91 сократила разницу до минус шести очков, но это уже было не важно. У нас образовался примерно час времени на отдых, и вся команда расползлась по просторному дворцу спорта. Я же смотрел другие четверть финалы в кругу друзей, держась с Наташкой за ручку. После третьего четвертьфинала на трибуне появилось семья Симоновых в полном составе. Младшая сестрёнка Иринки, Ленка, помахала мне рукой.

– Пойду, поздороваюсь, – сказал я недовольной Наталье.

Я поднялся на три ряда выше и поздоровался с «подсевшим» на баскетбол семейством.

– Это тот самый Богдан Крутов, – представила меня Ксения Федорвна своему мужу, и сказала мне, – познакомься Иван Андреевич.

Я поприветствовал его рукопожатием. Иринка, искоса низко голову наклоня, наблюдала за нашей беседой.

– Мне как главному инженеру текстильной фабрики, – тут же перешел к делу Иван Андреевич, – показались, любопытны ваши концертные костюмы. Откуда такой крой, почему все сшито из грубой парусиновой ткани?

– Было такое желание сделать красивые и ноские костюмы, – стал заливать я, не рассказывать же ему о будущем, – вот мы с друзьями немного и пофантазировали над доступным нам материалом.

– Я в Париже видел подобные американские штаны, – ответил он, – они называются техасы, и потом у вас вся ткань в потертостях, а техасы монотонного окраса. И я хочу сказать, что с потертостями штаны выглядят более выигрышно. И если это возможно, загляните ко мне, на фабрику, на следующей неделе.

– Возможно, – пожал я плечами, – в среду у меня будет свободное время.

Потому что в понедельник я должен закончить рассказ про Мастера и Маргариту, вашей же семье, во вторник я вешаю полки учительнице литературы, среда свободна, – улыбнулся я про себя.

– Хорошо, как подойдешь, позвоните мне с проходной, вахту я предупрежу, – сдержано закончил беседу глава семейства Симоновых.

– Мы будем за тебя болеть! – крикнула младшая Ленка.

Я вернулся к своим друзьям и сказал Тоне, которая сшила наши костюмы, – меня в среду после школы пригласили на текстильную фабрику, по поводу наших парусов, хочешь пойти со мной?

– Спрашиваешь! – взвизгнула девчонка, – конечно, я тоже пойду.

Однако посидеть в милой сердцу компании мне не дал Дениска, – срочно спустись в судейскую комнату!

Ну, что еще такое произошло, подумал я, инопланетяне высадились на красной площади в Москве? С нашим центровым мы быстро долетели до судейской комнаты, которая пряталась в подтрибунных помещениях, недалеко от раздевалок.

– А, 447 прибыла, – равнодушно поприветствовал нас главный судья соревнований, – нам сократили время во дворце спорта, поэтому матча за третье место не будет.

– Хорошее дело, – высказался я.

– Очерёдность полуфиналов мы определили жребием, – продолжил он, – ваш полуфинал второй по счету.

– То есть я правильно понял, что мы, если конечно выиграем, в финал попадем без времени на отдых? – напрягся я.

– Таков жребий, – главный судья был безучастен к несправедливости.

– А кто присутствовал на жеребьёвке от нас? – начал я что-то подозревать.

– Где ваш Анатолий Константинович? – развел руки судья, – почему мы его должны с поисковыми собаками разыскивать. Кто не успел, тот опоздал. И потом будет у вас десять минут перевести дыхание, вы парни молодые, ничего с вами не случится.

В раздевалке нашей команды царило уныние.

– Теперь без шансов сольем 57 школе, – заныл Колька.

– Задаётся мне, кому то очень хочется, чтобы победила школа для богатеньких, – неожиданно для меня высказался Вовка Соколов.

А я думал Советский союз, все равны, идиот малолетний. Индюк тоже думал, да в суп попал. Ничего мы еще побарахтаемся!

– Где тренер? – спросил я ребят.

– Квасит где-нибудь, – не стесняясь грубой правды, рубанул Дениска, – ничего второе место тоже не плохо, главное полуфинал взять!

Я, быстро соображая, прикинул, ну где можно хряпнуть незаметно для публики? Наверное, в туалете. Где же ещё? Я пробежался до конца коридора и ворвался в нужную дверь. Анатолий Константинович как бы нехотя откручивал крышку с горлышка маленькой бутылочки, с чекушки. В народе ее еще прозвали комсомольцем.

– Тебе чего Крутов? – грубо спросил меня Конев.

– Как, чего? – я удивился, – нужно опротестовать жеребьёвку, она же прошла без нашего участия! Или вы не в курсе?

– А смысл? – устало посмотрел на меня тренер, – это же 57 школа. Там дети всех начальников Москвы учатся. Они этого Гиви Кипиани из Тбилиси специально, чтобы в баскетболе побеждать, перевели два года назад, и еще пару способных парней из Киева в школу взяли.

– Ладно, – сдался я, – понял. А вы, я вижу, нашли способ решения всех проблем, – я указал на мерзавчик в его руках.

– А что я могу? – удивился Конев.

– Хотя бы, быть на нашей скамейке, и морально поддержать ребят. Если проиграть, то с достоинством, с высоко поднятой головой, а не стоя на коленях, нажравшись, как свинья.

Я вышел из туалета, и громко хлопнул дверью, мне было неприятно читать мораль взрослому человеку, которого все равно уже не перевоспитать. Нам в полуфинале досталась команда 606 школы.

– Ну, теперь держись, – прошептал мне Дениска.

– Что такое? – удивился я.

– Увидишь, – многозначительно закончил он перед самым стартовым спорным розыгрышем мяча.

Кстати спорный нам удалось выиграть, Дениска вовремя выпрыгнул в отличие от его визави. Я получил мяч и повел команду в атаку, показывая им сжатый кулак, что значило, играем изоляцию. Хотелось посмотреть, какой вид защиты выберет тренер 606 школы. К счастью соперник призвал своих подопечных к персональной опеке. Я переложил мяч с руки на руку и пошел в проход, и тут же получил сильнейший удар в бок и по рукам. И резко затормозил, посадив своего противника на попу, но кто-то с боку просто рубанул меня по предплечью, и я от неожиданности выпустил мяч. Соперники его подобрали, быстро пронеслись к нашему кольцу и открыли счет.

– Судья! – я просто взвыл, показываю ему покрасневшие от побоев руки, – это же чистый фол!

– Не нравится баскетбол, тогда играй в шахматы, мальчик, – улыбнулся судья в поле.

Я вернулся к своему кольцу и вновь повел мяч в атаку. Защитник из 606 школы вновь плотно приклеился ко мне.

– Ну что цыпленок, когда побежишь мамочке жаловаться? – зашептал он мне не давая идти в проход.

Все понятно, решил я для себя, будут бить больно, но аккуратно. Я резко рванул вперед, потом затормозил и выбросил мяч, выполнив прыжок с отклонением, 2:2, мы еще поборемся. Далее в защите Дениска получил болезненный удар в живот. Потом Кольке уже в атаке наступили на ногу так, что он, по всей видимости, растянул голеностоп.

– Рудик! – крикнул я на скамейку, замени Колю.

– Дениска, – тихо сказал я, – сейчас жестче поставь заслон, пора и нам кое-кого из этих психов убрать с поля.

– Давай, у самого кулаки чешутся, – зло улыбнулся центровой.

Я пару раз стукнул мячом в пол и заметил, как Дениска седлал пару шагов, пересекая траекторию моего движения. Это значит пора.

– Что цыпленок, тебе еще люлей подкинуть? – плотно опекая меня, зашептал защитник 606 школы.

Я же вместо болтовни, пошел с дриблингом параллельно лицевой линии и привел борзого паренька точно на заслон. Удар получился смачный. Нос моего преследователя встретился с плечом нашего центрового. Защитник из 606 от внезапного удара грохнулся на паркет. Из его носа полилась кровь.

– Намеренная грубость, технический фол! – выкрикнул судья.

– Чистейший заслон, о чем вы? – не удержался я, – вы лучше за игрой следите, у меня уже все руки в синяках!

Но судья до кучи выписал и мне фол, за разговоры. Это я зря сорвался, обругал я себя, нужно быть умнее. Однако за Кольку мы отомстили.

– Если ты козел, нам еще один забьёшь, челюсть сломаю, – стал запугивать новый опекающий меня игрок из 606 школы.

Я же резко развернулся, увидел свободное пространство под кольцом соперника и нырнул в эту зону, получив в спину удар рукой. Но выбросить мне не дали центровой из 606 школы вырос как из-под земли, причем с двумя тяжелыми форвардами, и я скинул мяч на периметр Андрюше Веревкину. Тот не подкачал и в очередной раз сравнял счет 15:15. Но один из ненормальных противников выпрыгнул с большим запозданием пытаясь заблокировать бросок и без зазрения совести рукой ударил Андрюшу в глаз. Один два в не нашу пользу, отсчитал я, провожая травмированного одного из братьев на скамейку запасных.

– Слушай ты шакал, – теперь уже я сам стал подначивать опекающего меня защитника, – если такой крутой пошли в подтрибунку, поговорим по-мужски один на один.

– Да я тебя за такие слова, козел порву, – успел сказать мне опекун, когда я дальним попаданием вывел нашу 447 школу вперед, 17:15.

– Я сейчас сменюсь, и жду тебя там полминуты, если не придешь, то ты чмо, – проходя мимо этого настырного паренька, сказал я, и тут же пошел на смену.

Нет, мальчик оказался не из пугливых, и спустя десять секунд мы уже стояли друг против друга в пустом коридоре подтрибунных помещений.

– Че, ты там вякнул мне козел? – начал наседать он.

Я обозначил, что сейчас пробью в челюсть, и как только паренек закрыл голову руками пытаясь сделать блок, я пробил ему под левым локтем прямо по печени. Все это произошло в доли секунды, два два, отсчитал я количество потерь.

– Я парень простой, из детдома, если продолжите так грязно играть, приеду к вам со своей братвой и закопаю всех, кого смогу найти, – обрисовал я ближайшую перспективу согнувшемуся в три погибели сопернику.

– Ну, ты где пропал? – заволновался Дениска, – мы уже четыре очка горим.

– В туалет бегал, – ответил я, и тут же вышел на паркет.

За минуту до конца первого периода, мы немного освоились с грязной игрой 606 школы и сравняли счет.

– Дениска, – спросил я у центрового, – что это за школа такая 606, где она находится?