Текст книги "Туманная река (СИ)"

Автор книги: Владислав Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

14

Все воскресенье я практически силком заставил всю свою музыкальную банду засесть за книги, уверяя в том, что в них сокрыто разумное, доброе и вечное. Кстати и сам решил освежить школьные знания. Четыре с половиной тысячи, которые перепали нам с дискотеки, я распределил следующим образом, каждому по пятьсот рублей и тысячу в общий котел. Возражений не последовало.

 
Взвейтесь кострами синие ночи!
Мы пионеры – дети рабочих!
 

– разлеталось за километр от нашей 447 школы. В понедельник все девчонки надели белые фартучки, мы, парни, белые рубашки. И даже с моего молчаливого согласия Вадька, Санька и Толик надели джипсы клеш, и джипсовые куртки. Кстати я тоже, подумав пару минут, надел наш концертный костюм с белой рубашкой. Причина была не вполне прозаическая, последний школьный звонок.

 
Близится эра светлых годов!
Клич пионера всегда будь готов!
 

– услышали мы, заходя во двор школы. Тоня и Вадька Бура шли, держась за ручку, я с Наташкой тоже, Санька и Толик плелись грустно следом. Над входом в учебное здание висел огромный плакат: «Цели шестой пятилетки предварим в Жизнь!». В коридоре нас встретил дежурный слоган, что Мир – это труд и май. И наконец, вдоль всего коридора отдельными буквами было написано: «Вперед к победе Коммунизма!». Редколлегия школьной стенгазеты, по всей видимости, трудилась все выходные.

В школьном спортзале собрались все восьмые, девятые и десятые классы. После речей наших педагогов, которые желали видеть в наших лицах достойных строителей коммунизма, пришла пора вручать грамоты и кубки.

– Награждается! – победно обведя взглядом всех присутствующих, директор школы Владимир Семенович Мамонтов выдержал паузу и сказал, – команда сборной школы по баскетболу за победу в первенстве Москвы по игре в ручной мяч!

Что сказать, Владисеменыч был далек от спорта, и для него что гандбол, что баскетбол один черт, усмехнулся я. Под бурные аплодисменты он вручил кубок нашему учителю физкультуры Коневу Анатолию Константиновичу, который последнюю неделю где-то пропадал. В школе поговаривали, что физрука пригласили тренировать один из столичных ВУЗов.

– Отдельной грамотой, награждается лучший бомбардир и капитан команды Богдан Крутов! – зычным голосом объявил директор.

Я от неловкости момента даже немного покраснел и двинулся в центр зала.

«Богдан! Богдан!» – хором крикнули многие старшеклассники и от души мне поаплодировали. Мамонтов хлопнул меня по плечу, видимо желая поглубже вогнать меня в пол, и вручил почетную грамоту.

– Давайте поаплодируем всей команде! – крикнул я, и сам же захлопал в ладоши.

И как только я решился вернуться на место, Владисеменыч меня поймал за плечо.

– Подожди не уходи. Награждается за победу в школьном чемпионате по шахматам, на турнире в честь комсомольцев Молодогвардейцев, Богдан Крутов! – выкрикнул в зал директор.

– Молодец! – Мамонтов пожал мою руку и вручил еще одну почетную грамоту.

– И наконец, награждается Богдан Крутов, за проведение отчетного концерта школьной самодеятельности, отдельной грамотой от администрации района! – директор мне сунул еще один почетный листочек, – все иди на место, – сказал он уже тише.

Вернувшись к своему классу, кроме поздравлений от друзей, я поймал на себе и откровенно враждебные и завистливые взгляды некоторых ребят. И даже услышал, что дуракам везет.

– Сейчас важное объявление! – обратилась к школьникам завуч Маргарита Сергеевна, – После классных часов не расходимся, в актовом зале состоится встреча с бывшим выпускником нашей школы, Николаем Ворониным, который является студентом четвертого курса Московского авиационного института. Николай вам расскажет, о развитии космонавтики в нашей стране. Для десятиклассников посещение лекции обязательно!

– Класс! – толкнул меня в спину Зёма, – космос – это силища! По любому на лекцию пойдем! Правда?

– Аха, век воли не видать, – хохотнул я.

На классном часу, кстати, посидеть мне не дали. Марго, наша завуч, привела меня в кабинет директора. Что такое думал я, веду себя хорошо, безобразий не нарушаю.

– Богдан, – начал директор, – ты парень умный, как ты смотришь на то, чтобы остаться в нашей школе учиться дальше в девятый и десятый класс?

– Мы понимаем, – продолжила Маргарита Сергеевна, – что ты живешь один, без родителей, мы готовы платить тебе стипендию, в размере шестисот рублей в месяц.

– Я, конечно, благодарствую, – ответил я, – но к учебе способностей и тяги не имею. Пора мне на завод, вот этими самыми руками, – я потряс разбитыми в драках кулаками, – ковать коммунистическое будущее нашей страны. Ведь главное это мир во всем мире, труд и май!

Под конец своей речи я скорчил целеустремленное и туповатое лицо, которое говорило, дайте мне лопату и тачку, и я прямо сейчас пойду снова выкапывать Волго-донской канал. На этом наш разговор и закончился.

Перед лекцией о полетах в космос, на Марс, Венеру и прочим неведомым мирам, ко мне подошла Инна Синицына, одна без своего телохранителя Деникси центрового.

– Привет, – начала она издалека.

– Привет, где Дениску потеряла? – усмехнулся я, и посмотрел, а где моя ревнивая подруга.

– Зря ты отказался со мной встречаться, – улыбнулась самая красивая десятиклассница, – если передумаешь, вот мой адрес, дашь телеграмму, – она быстро сунула мне в ладонь маленькую записку.

Потом Синицына посмотрела по сторонам и пошла к своим подругам, которые хохотали сидя на первом ряду. Вот тебе раз, подумал я и не найдя куда выбросить заветный адресок сунул его в задний карман джипсов.

– Богдаша! – залетел в актовый зал Зёма, – там, на проходной тебя какая-то тетка ищет. Ты случаем ничего такого не творил? А то я сказал, если найду, то позову. А я ведь могу и не найти.

– Конечно, натворил, кирпич украл с красной площади на сувенир, – ответил я пошел разбираться с неизвестной теткой.

– Ладно, прикалываться, – заржал Санька, – займу тебе место в партере! – крикнул он мне в спину.

В коридоре творилась какая-то суета, оказывается, пока счастливые окончанием учебного года школьники носились туда и сюда, у надписи «Вперед к победе Коммунизма!», отлетели и потерялись две буквы, и теперь можно было прочитать: «Вперед к беде Коммунизма!».

– Снимай все буквы! Срочно! – кричала на девчонок из школьной стенгазеты завуч, – это политическая провокация!

Специально не придумаешь, улыбнулся я. На проходной меня действительно поджидала невысокая женщина, директор измайловского ДК Строителей, Галина Сергеевна Ларионова.

– Добрый день, – сухо поздоровался я.

– Здравствуй, – улыбнулась она, – в субботу моя дочь, без спросу, сходила на вашу дискотеку. Я уж не знаю, что вы там пели, но вчера целый день я вынуждена была слушать ее охи и ахи.

– Обратитесь к семейному психологу, – ответил я и пошел обратно.

– Постой! – крикнула женщина, – я согласна подписать с вами временный договор на месяц, и взять на полставки, как работников сцены.

– Это деловой разговор, – я подошел к ней как можно ближе, чтобы не орать на всю школу, – наши условия 50 % с дискотеки нам, оклад можете вообще не платить.

– Не платить оклад вообще я не могу, – призналась Галина Сергеевна, – поэтому 40 % с дискотеки пойдут вам как премиальные к вашему окладу. По рукам?

Я немного поколебался, ДК на окраине Москвы, это конечно не большой театр, но лучше иметь что-то, чем ничего.

– Нас в группе семь человек, – признался и я, – я скоро перееду в комнату, которая досталась от матери, одна девушка живет с родителями, пятерым нужно будет жилье на первое время. Потом, когда деньги появятся, мы что-нибудь придумаем. По рукам?

– Койко-места на месяц будут в общежитии строительного треста, – ответила Ларионова и пожала мне руку.

– Скажите, – спросил я напоследок, – откуда ваша дочь узнала о нашем концерте?

– Мы когда с вами первый раз общались, моя дочь разукрашивала стену, – ответила директор дома культуры.

Пока шла лекция о полетах в космос, я все больше думал о превратностях судьбы, подумать только от какой случайности оказалось зависимо будущее нашего ВИА. Все директора меня послали куда подальше, а вот девчонка художница просто пришла на концерт, и возобладал здравый смысл.

– Итак, – подвел итог своей зажигательной речи студент Московского института имени Серго Орджоникидзе, – скоро первый человек полетит в космос. А лет через пять на Марсе будут яблони цвести!

– Даешь! Космос! – заорал у меня над ухом Санька.

Я посмотрел по сторонам, глаза школьников в прямом смысле слова горели огнем энтузиазма и счастья, весь зал хлопал не жалея ладоней. Рядом со студентом МАИ задорно аплодировал директор школы. По лицу Мамонтова можно было ясно прочесть, вот за что мы воевали.

– Какие будут вопросы! – крикнул счастливый студент.

– А вы, на каком факультете учитесь? – с первого ряда стреляя глазками, кокетливо спросила Синицына.

– Конструкция и проектирование летательных аппаратов! – отчеканил будущий коллега Королева.

– А вы уверены, что через пять лет на Марсе будут цвести яблони? – встал с задних рядов бывший чемпион школы по шахматам Роман Крюков.

– Это же я сказал в переносном смысле, – развел руки студент МАИ, – через пять лет там разместится наша советская постоянно действующая космическая станция. Это однозначно!

Весь зал разразился дружными аплодисментами.

– Можно я? – я встал со своего места и вышел на центр, к лектору, – вы, Николай, ответьте, как будущий инженер, можно ли построить замок на песке?

– Естественно нет, или у вас есть свой взгляд на эту проблему? – ответил вопросом на вопрос он.

– Космическая отрасль, – я обвел взглядом притихших ребят, – это денежно ёмкое занятие. Сейчас вкладываться в космос – это значит изъять деньги из исследований в медицине, в электронике, из гражданского строительства, и строительства инфраструктуры, в сельском хозяйстве, в конце концов. Зимой ведь невозможно купить ни фруктов, ни овощей! Какие яблони на Марсе, когда мы в Москве этих яблок не видим месяцами! Развитие всех жизненно важных отраслей будет вестись, но не теми темпами.

– Вы извините, в каком классе учитесь? – решил перевести мой спич в шутку будущий покоритель вселенной.

– В 217 кабинете, если вас это интересует, – съязвил я, – вы представьте, – я обратился к однокашникам, – космонавты на ракете покидают верхние слои атмосферы Земли, а там сильнейшее солнечное радиоактивное излучение, не совместимое с жизнью. Это значит впустую потрачено время лучших умов, деньги, средства, человеческие жизни. А результат – пшик. Получится, что гора родит дохлую мышь. И какой может быть космос, если у большинства людей до сих пор деревянные клозеты на улице. Спасибо за внимание, – сказал я и вышел из актового зала под звук гнетущей тишины.

15

Комната, где мы в качестве работников сцены разместились в ДК Строителей, была три на четыре метра. Только-только втиснуться. Зато потолки целых четыре с половиной метра. Я с Вадькой посоветовался, и мы прикинули, как сделать второй этаж, но первый испытательный месяц пока трогать ничего не решились. Всей шестеркой мы репетировали уже второй день на новом месте. Тоня хоть и являлась нашим костюмером, но после выпускных экзаменов часто пропадала на фабрике «Красный текстильщик». Кстати выпускные экзамены мы сдали все успешно, я так вообще на одни пятерки. Вадька и Санька рады были троякам, Толик же с сестрой радовались четверкам. Ирина, которое последнее время казалось жила в каком-то своем мире, закончила восьмой класс на одни пятерки. Вот и сейчас она больше помалкивала, сидя за синтезатором.

– Нам нужны еще медленные песни, – не давал нам почивать на лаврах Маэстро, – как минимум две.

– Я согласна, – поддержала его Наташка, – людям нравится обниматься во время дискотеки, – и она кокетливо посмотрела на меня.

– Да тут пока одну сочинишь, упаришься, – вмешался Санька, который вообще еще ничего не написал, – а вам вынь и положь две штуки. Я можно сказать ночей не сплю, о новых песнях думаю.

– Да ладно, – усмехнулся Вадька, – знаю, о ком ты думаешь.

– Чё? – взъерепенился Зёма.

– К дочке директорше, к Маше, клинья подбиваешь, – констатировал очевидное Бура.

– Я может, изобразительным искусством интересуюсь, – гордо возразил Земакович.

– Давайте репетировать! – не выдержал постоянных пререканий между Вадькой и Санькой Толик.

– Есть тема такая, – порылся я в своем богатом прошлом, – мелодичная. Возможно, получится хорошая песня.

Даже наверняка песня будет хит, подумал я, только вчера аккорды подобрал для песни Юбера Жиро «Mammy Blue».

– Та-а да та, та-а та та та, та-а-а та да та, – запел я наигрывая знаменитую вещь из будущего.

Иринка на синтезаторе быстро подобрала мою мелодию. Вадька включился на басу. Толик молча выслушал до конца фрагмент «Mammy Blue».

– Отлично! – подскочил, как ужаленный он на месте, – осталось только написать слова. Я думаю, на сегодня репетиция закончена? – Толик посмотрел на меня, – кстати, когда наше первое выступление?

– Как раз сегодня с Галиной Сергеевной поговорю, – пожал я плечами, – что-то она темнит.

– Хорошо, – согласился Маэстро, – Ирина! Подожди, я тебя провожу! – крикнул он клавишнице.

– Богдаша, – ко мне подошла Наташка, – поехали в Горьковский парк аттракционов, покатаемся на колесе обозрения.

– Почему бы и нет, – согласился я, – через полчаса. Поговорю с Ларионовой, и поедем.

– Богдан, – тут же меня дернул Вадька, – пошепчемся минут пять.

– Давай по дороге к кабинету директора, – ответил я, и мы вместе вышли из репетиционной комнаты.

– Я сегодня пришел раньше всех, ты же знаешь, что на четырехструнной басухе мне играть пока не привычно, – начал объяснять он, – тренируюсь по максимуму. Это вы музыканты, а я…

– Короче, Вадька, – не выдержал я, – суть в чем?

– Кто-то ковырялся с нашим замком, но я его вспугнул, душка немного подпилена.

– Нифига себе, – от неожиданности я встал, – это не шутки, мы без нашего инструмента никто и звать никак.

– А я о чем, – зашептал Вадька, – не хотел при всех рассказывать.

– Знаешь, что мы сделаем, – мне в голову пришла хорошая мысль, – наймем сторожа, замок поменяем, сделаем железную дверь, поставим сигнализацию. Вор наверняка работает здесь. Попробуем вычислить. Нужно чтобы сегодня кто-то остался на ночь. А завтра я найду подходящего человека.

– В принципе, сегодня я могу посторожить, – тяжело вздохнул Бура, – а где мы возьмем сигнализацию?

Вот блин брякнул, обругал я себя, какая к лешему сигнализация в СССР, где простые советские люди прячут ключ под коврик у двери.

– Сигнализация? – я задумался, – ты прав железной двери будет достаточно. Крепись, с Тоней я поговорю, объясню ей все, – пожал я ему руку.

В кабинете директора, когда я вошел туда, шел жаркий спор.

– Я как художественный руководитель нашего ДК, категорически против выступления, этой детской любительской ВИА! – театрально заламывая руки, говорил мужчина среднего возраста, среднего же роста и склонного к худобе телосложения.

Это был бывший выпускник ни то Щепкинского, ни то Щукинского училища, Семен Болеславский. В доме культуры он командовал молодежным любительским театром.

– Вы же даже не слышали наших песен, – возразил я.

– Не приведи господь! – отмахнулся он от меня, нервно теребя нашейный мужской платок.

– Галина Сергеевна, – обратился я к директрисе, – последний спектакль маэстро Болеславского по пьесе Маяковского «Клоп», собрал сто человек зрителей, которые заплатили по два рубля за билет. Последняя наша дискотека собрала больше тысячи человек, которые заплатили за входной билет десять рублей. В задачке спрашивается: «Сколько вытечет портвейну из открытого бассейна?».

Ларионова тихо хохотнула, а Семен от злости просто сорвал свой нашейный мужской аксессуар.

– Не смешивайте коммерцию и чистое искусство! – крикнул он, как раненый зверь и вышел прочь.

– Какой у тебя вопрос, – улыбаясь, сказала она.

– Когда наше первое выступление? Народ волнуется, – спросил я.

– Сегодня у нас, суббота, – Галина Сергеевна, открыла ежедневник, – давай в среду, в пятницу и субботу. Годится?

– Отлично, – я прикинул, сколько мы можем заработать за три дискотеки, – в среду можно сделать входной билет по шесть рублей, все же середина рабочей недели, не совсем удобно для трудовой молодежи.

– Логично, – согласилась директриса и что-то пометила в ежедневнике.

На прогулку в Горьковский парк аттракционов кроме нас с Наташей напросился и Толик, который в свою очередь уговорил Ирину. Двойное свидание, улыбнулся я. Мы с Маэстро надели джипсы клеш и новенькие спортивные футболки. Наташа же сегодня решила козырнуть своим новым платьем, которое ей Тоня сшила по случаю окончанию школы, по моим наброскам из будущей моды. Приталенное платье карандаш, чуть ниже колена, с голыми руками кремового цвета. Если не ошибаюсь, что такое носила Жаклин Кеннеди. Чем моя Наташа не первая леди, решил я, рисуя эскиз.

Начало лета, самое мое любимое время года, еще нет удушающей жары, воздух свеж и ароматен. Мы молодые и красивые гуляем по Горьковскому парку, остановись мгновенье ты прекрасно.

– Наташа, ты, где купила такое необычное и красивое платье, – не выдержала Иринка, когда мы покупали мороженное.

Сама же она была одета в цветастое платье в виде колокольчика, если можно так выразиться, устаревшей конструкции. В принципе так одевались все москвички вокруг.

– Таких платьев в Москве не продают, – улыбнулась моя подруга, – это Богдан нарисовал, а Тоня сшила.

Кстати, и кроме Ирины других любопытных глаз хватало. Рассматривали наши джипсы клеш. Платье моей подруги, да и саму Наташу тоже. Даже мороженщица, открыв рот, чуть-чуть не махнула шарик замороженного десерта мимо вафельной трубочки.

– Привет, – к нам подошла парочка молодых людей, девушка и юноша, – вы чё иностранцы?

– Ага, Гвинея-Бисау, – съязвил я.

– А где можно купить такое платье? – не отставала любопытная барышня.

– Это сшила моя подруга, – покраснев от удовольствия, ответила Наташа.

– Приходите в среду к семи часам в ДК Строителей на дискотеку, – вовремя сориентировался Толик, – мы вас познакомим с модельером.

Пока мы добрались до колеса обозрения, подобных к нам вопросов хватало. Бесплатная реклама дискотеки, порадовался я. Самое забавное было, когда мы пересеклись с компанией самых настоящих стиляг, которые были одеты в брюки удочки, а на ногах у них были ботинки на «манной каше».

– Хэлло чуваки, – поздоровался с нами один парень с коком на голове.

– Бонжур, – улыбнулся я, – прикольный ретро стайл, растормошили бабушкины сундуки?

– Много ты понимаешь, деревня, – вышел вперед самый крепкий по фигуре стиляга.

– Что ты милый, мы вчера только вернулись из Монте-Карло, – осадил я, по всей видимости, бывшего спортсмена, – носки наружу вчерашний день.

Крепыш хотел было сунуться в драку, но девчонки в ярких в крупный горох платьях его во время поймали за руки. Держите меня семеро, подумал я.

Выстояв большую очередь мы, наконец, оказались на самом большом в СССР колесе обозрения, которое поставили к фестивалю молодежи и студентов. Посадочные места в кабинке были для меня необычными, две лавки закрепленные спинкой друг к другу. Я сел с Наташей, а Толик с Ириной при этом мы смотрели в противоположные стороны. Пользуясь уединением, мы с удовольствием половину подъёма целовались. Чем были заняты наши друзья, лично я не видел. На высоте ко мне пришла муза.

– Толик, я придумал начало новой песни! – крикнул я за спину.

– Давай! Слушаю! – крикнул и он.

 
– Я не забуду никогда,
Твои бездонные глаза,
И счастья целый океан,
Весны дурман!
 

– прочитал вдохновенно я.

– Сейчас же уже лето? – резонно заметила Наташка.

– Весна дурманит! А лето отрезвляет! – крикнул в ответ Толик.

16

С самого утра в воскресенье, купив бутылочку сметаны, пачку чая и связку свежих баранок, я поехал в Марьину рощу. Прохор мужик боевой, подумал я, нужно бы его привлечь к охране наших бесценных инструментов. Возможно, во всей Москве сейчас нет ни одной электрогитары, а синтезатора и подавно. Дорогу, где мне намяли бока, я нашел быстро. Осложнений с местными парнями никаких не возникло. Даже более того со мной пару раз поздоровались.

– Есть, кто дома! – затарабанил я в хлипкую дверь коммунальной квартиры.

Что такое, даже звонка нет. Лишь спустя двадцать секунд я был услышан.

– Кто? – спросил меня прокуренный сонный женский голос.

– Клава, я к Прохору! – крикнул я в замочную скважину.

– Богдан! – обрадовалась соседка героя войны, – проходи, проходи. Ой, я совсем не одета.

Клавка в старом застиранном халате кокетливо потупила глазки и пошла в свою комнату, виляя бедрами. На мужика, который десять лет не видел бабы, такие маневры наверняка бы произвели впечатления. Я же к такой категории не относился. Дверь в комнату Прохора была не заперта. Я для приличия стукнул два раза и вошел. Герой битвы за Сталинград, как ни в чем не бывало, спал. Стол был заставлен бутылками, черный кот Васька испуганно смотрел на меня из-под кровати.

– Василий, – я взял тарелку почище, и налил в нее сметаны, – налетай, я тебе с голоду помереть не дам. Не надейся.

Благодарный котяра облизал мне руки и с урчанием накинулся на лакомство. Если так дело пойдет, придется котофея забрать в хорошие руки.

– Прохор! – я потряс спящего ветерана.

– Отвали Клавка! Денег нет! – отмахнулся он от меня.

– Прохор! Это я Богдан! Да вставай ты! – я набрал в рот воды из чайника и как на брюки, которые требовали глажки, прыснул на Прохора.

– А! – фронтовик открыл один глаз, – это ты, чё надо?

– Работа есть для тебя, Прохор, – я выставил пачку грузинского чая и связку баранок на стол, – это взятка.

Спустя сорок минут наш разговор вновь вернулся на круги своя.

– А что мне это даст? – в третий раз спросил меня Прохор.

– Тысячу рублей в месяц лишними никогда не бывают, ведь не при коммунизме живем, – я начал чуть-чуть раздражаться, – приоденешься, сделаешь ремонт в комнате.

В берлогу фронтовика вошла Клавка, с кастрюлькой вареной картошки, которую я предварительно у нее купил.

– Богдан дело говорит, – поддержала она меня.

– Ну не знаю, – Прохор вынул одну картофелину и стал на нее дуть.

У меня на коленях замяукал, унюхав новую еду, Васька.

– Вот, даже твой кот и тот тебе говорит, выходи Прохор на работу, нечего дома киснуть, – я погладил черного котейку по спине.

– Разве попробовать что ли, – согласился герой Сталинградской битвы.