Текст книги "Туманная река (СИ)"

Автор книги: Владислав Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

8

Когда я приблизился к воротам детского дома, меня прямо на крыльце дожидалась вся наша компания, Зёма, Бура, Маэстро, Наташка и Тонька.

– Ты где так долго пропадал? – первой вскочила Наташа, не понятно было либо она готова меня растерзать, либо она так рада, что я вернулся, жив и здоров.

– Странный вопрос барышня, – ответил я игриво, – думаешь достать струны – это плевое дело?

– Давай быстрей, показывай, – не утерпел Толик Маэстро.

Я вынул бережно из внутреннего кармана целый моток стальных блестящих струн.

– А чё у тебя в авоське? – поинтересовался Санька Зёма.

– А так, физрук дал шахматы, – соврал я, – сказал, чтобы тебя играть научил, как следует.

– Да ну тебя, – отмахнулся он.

– А как ваши дела гуси лебеди? – спросил я в свою очередь.

– Мастера, который сделает колки, я нашел, – гордо ответил Санька Зёма, – сговорились на трех литровую бутыль самогона. Бабка Настя потребовала за самогонку, чтобы мы вскопали огород и починили забор.

– Молодчик, – я пожал руку, по всей видимости, будущему коммерсанту, а может быть музыкальному продюсеру, – а ты Вадька, что молчишь? Показывай, какие гитары выточил.

– Они там, – грустно сказал наш здоровяк, – на них еще краска не просохла.

И мы всей гурьбой пошли рассматривать чудеса деревянного зодчества. Когда я подошел к трем гитарным корпусам, то немного растерялся.

– Я же тебе подробный чертёж нарисовал, а ты что сделал? – спросил я совсем скисшего друга.

– У меня не получилось вывести такие плавные линии, – пролепетал Бура.

Передо мной лежало три гибрида гитары с балалайкой. Гриф был от гитары, а сам корпус треугольный, как у русского народного инструмента. Кажется у группы «Кисс» была такая брякалка, подумал я.

– Ничего, годится, – подбодрил я товарища, – а почему в синий цвет покрасили?

– Так краски другой не было, – ответил Зёма, – помнишь, месяц назад туалет нам красили, так вот целая банка с того раза и осталась.

– Ну правильно, чё добру пропадать, – съязвил я, – синие гитары? Кстати, отличное название для нашего ВАИ, «Синие гитары»!

– А чё звучит, – поддержал меня Толик Маэстро.

– Вокально-инструментальный ансамбль детского дома имени Григория Россолимо «Синие гитары»! – выкрикнул Зёма, – крутяк, тарам-там-там!

– А тебе как, нравится? – спросил я Наташку.

– Ничего так, – при этом она тяжело вздохнула, типа это такие пустяки, главное я такая красивая солистка.

– Показывайте барышни, что вы придумали с концертными костюмами? – обратился я к Тоне и Наташе.

Тонька подала мне небольшой сверток, – примерь, – сказала она.

Я снял с себя брюки, стесняться мне здесь особо некого, скинул пиджак и рубашку и натянул этот концертный костюм на себя. Широченные штаны из белой ткани, из нее мы здесь строчим простыни и пододеяльники, и такая же широченная рубаха, которая доходила мне по середину бедра. В таком наряде, подумал я, хорошо в деревне в баню ходить, или можно еще изображать ночью привидение. Если с гитарами, скрепя сердцем, я согласился, то такие костюмы – это просто позор на мою седую голову, хоть я пока телом молод.

– Послушайте, девчонки, – обратился я к начинающим модельерам, – у нас ведь текстильная фабрика является нашим шефом?

Девчонки кивнули головами в ответ.

– Нужно сделать следующее, – снова я стал сыпать идеями, – попросить у них плотной парусиновой ткани, сшить из них брюки и рубашки и покрасить в такой же синий цвет, – я кивнул на наши будущие гитары, – чё краске зря пропадать.

– Но, – я продолжил, пока народ переваривал мое предложение, – брюки нужно сделать гораздо уже, вот так, – я поджал белые шаровары руками, – а так же сделать приталенные рубахи до пояса. Пойдемте в корпус, я там все подробно нарисую.

– А мы в чем будем выступать? – тут же возмутилась Наташка.

– И вам сошьем точно такие же, – я чуть было не сказал джинсы, – парусины, но так чтобы они были вам точно по фигурке. Вся школа от зависти лопнет, – подмигнул я девчонкам.

Девчонки невольно заулыбались. А это значит сегодня, без поцелуев спать не лягу. Однако сначала над дизайном новых костюмов мы провозились два часа, а потом я брал штурмом зимний дворец. Точнее нашу заведующий Ларису Алексеевну.

– Ну что ты заладил! – кричала она на меня, – давайте сходим к шефам, да давайте с ними поговорим! Я сказала, ничего ни у кого просить не буду!

– Как вы не понимаете, Лариса Алексеевна, ведь для вас стараюсь! – я тоже повысил голос, – вступим мы замечательно, костюмы сделаем такие, что все рухнут, а потом про вас напишут в газете. О том, как вы можете построить работу нашего детского дома.

– Ну и что? – уже немного успокоившись, ответила она.

– Вы поймите главное, – я так же успокоился, – здесь все ребята без мам, без пап, у них радостей в жизни с гулькин нос. Ничего слаще морковки не ели. Разве может человек вырасти нормальным, если у него в детстве не будет ничего яркого и запоминающегося?

– Все! – хлопнула она рукой по столу, – отвяжись, я сказала, что завтра схожу на текстильную фабрику, значит схожу.

– Лариса Алексеевна, вы человек, – сказал я, закрывая за собой дверь.

После чего у меня опять зашумело в голове, я с трудом добрался до своей кровати, рухнул на нее прямо в одежде и провалился в глубокий без сновидений сон.

9

В спортзале школы 447, несмотря на воскресенье, было людно и шумно. Слышались крики бывшего игрока сборной СССР Анатолия Константиновича Конева и удары мяча о паркетный пол.

– Куда ты прешь, ё… вашу мать! – орал наш физрук, когда я очередным финтом посадил на пятую точку игрока команды соперника, прорвался к кольцу и забил новые два очка.

Тренер сегодня сдержал свое обещание и принес мне почти новые кеды и майку со спортивными трусами. Благодаря хорошей сцепке подошвы моей обувки я просто божил на баскетбольной площадке. Вторая пятерка, то есть пятерка запасных, за которую играл я, разносила первую, основную, пятерку с неприличной разницей, плюс тридцать. Анатолий Константинович снова остановил игру и стал разрабатывать с первой пятеркой защиту против меня. Я же со своей пятеркой стал разрабатывать варианты проходов со скидками под кольцо.

– Коля, – сказал я нашему запасному центровому, – смотри я иду к кольцу, показываю, что буду бросать, вытягиваю на себя защиту и от пола даю тебе. Понял? Главное чётко выйди вот сюда.

– Хорошо, – закивал парень.

– А самое главное знаете что? – спросил я у всех мужиков.

– Что? – вразнобой спросили они.

– Главное в танке не бзедь, – под хохот парней закончил я свою пламенную речь.

Анатолий Константинович свистнул в свисток, и мы продолжили тренировочный матч. Как я и предполагал, меня опекали теперь по двое. Суеты на паркете стало больше, а толку еще меньше. Правда, теперь забивал не я, а мои партнеры.

– Толя! Выйди на х… с площадки! – крикнул наш тренер, – я за тебя б… сыграю!

– Четче в защите ставьте спину, – крикнул я своим, – теперь они с Дениской будут играть двойного центра. Начнут давить под кольцом.

Наконец команда соперника стала сокращать разницу в счете. И еще благодаря опыту бывшего игрока сборной СССР у меня перестали получаться скидки на партнеров. Пришлось подключать в игру последние козыри, броски с отклонением. Я сделал рывок под кольцо, затем, резко затормозил и выпрыгнул в противоположном от кольца направлении. В итоге меня даже такие гиганты, как Дениска и наш физрук, не успели накрыть. И я забил красивый средний бросок. Потом я еще пару раз повторил новый баскетбольный прием, и разница в счете вновь стали минус тридцать. Свисток тренера издал финальную трель, и мы перестали носиться, как угорелые.

– На сегодня тренировка окончена, всем спасибо, все до завтра, – устало пробурчал Анатолий Константинович, – Богдан! Погодь.

– Есть замечания, советы пожелания? – остановился я рядом.

– Завтра будешь сам персонально тренировать дриблинг нашим защитниками, – сказал бывший игрок сборной СССР, – хочу тебя разгрузить от черновой работы на паркете. Ты мне на весь матч понадобишься, и на весь турнир, а если ты еще будешь стучать мячом в пол, то надолго тебя не хватит.

– Понял вас, Анатолий Константинович, до завтра.

Я принял чуть тепленький душ и тут же побежал в сторону частного сектора, где проживала самогонщица бабка Настя. Нужно было проконтролировать работы по вспашке огорода и починке ограды. Далее я решил навестить нашего самоделкина, Виталика. А то сейчас мы все упираемся, а он возьмет, и эти самые звукосниматели и не сделает. Тогда придется убедить парня в том, что страна в очередной раз сказала волшебное слово – надо.

– Вы так неделю огород копать будете! – крикнул я через забор своим друзьям, которые били баклуши, пока Вадька Бура один-одинёшенек пыхтел с лопатой.

– Богдан! – не выдержал наш молчун и здоровяк, – ну ты хоть им скажи. Я ведь не двужильный.

– Зёма! По какой причине в работе простой? – решил я надавить на Саньку и Толика.

– Да мы с Маэстро поспорили, сможет ли Бура в одиночку вскопать огород, или нет, – заулыбался Санька.

– А вот мы сейчас с Вадькой тоже поспорим, сможете ли вы вдвоем вскопать эти грядки, или нет, – ответил я хитрецам, – между прочим, если вы этого не сможете, мы вам наваляем.

Санька и Толик, почесав затылки, живо взялись за работу. Приеду на дачу, в руки лопату, фигачу, фигачу, фигачу, пропел я про себя. С чувством выполненного долга я направился к Виталику.

– Богдан! – остановил меня вдруг Зёма.

Он подбежал к самой ограде и зашептал мне на ухо, – идея такая, бабкин самогон разбавить водой на треть, а остальное сегодня хряпнем за удачу в делах.

– А парни в курсе? – я тоже зашептал ему в ухо.

Санька кивнул головой, тогда я подозвал всех друзей к себе.

– Запомните парни, если кто из вас эту дрянь будет употреблять, то я вам руки не подам. Потому что хочу, чтобы вы все в жизни реализовались. Вот ты, Толик, отличный музыкант, если проявишь характер, станешь всесоюзной звездой, а если начнешь горькую пить, то закончишь тем, что в кабаке будешь развлекать пьяных жлобов. Ты, Санька, деловой малый, может, до директора магазина дорастёшь, или до министра легкой промышленности. А если бухать начнешь, проворуешься и закончишь свои дни на зоне. И ты, Вадька, сможешь достичь много. Негоже это начинать большое дело с нехороших поступков.

Парни недовольно засопели, задумавшись о чем-то своем, взяли лопаты и продолжили копать бабкин огород. Я же транзитом через наш детский дом, прихватив с собой гитару Маэстро, пришел к Виталику. Мой одноклассник открыл дверь, и по одному его виду было понятно, что парень не спал ночь, либо очень рано встал. Волосы его торчали в разные стороны, покрасневшие глаза слезились. Он провел меня в свой маленький уголок юного электрика, который предусмотрительно отгородили стеллажом его родители во второй комнате. Вообще планировка квартиры была схожа с той, которую я видел у Иринки.

– Показывай, – тихо сказал я.

Мы на пластилин приладили звукосниматель к акустической гитаре моего друга. Провода от звучка тянулись к небольшой коробочке, где я разглядел ручку усиления громкости. Далее провод шел к колонке. Я задержал дыхание и провел пальцами по струнам. Колонка издала крякающий металлический звук гитары. Я сыграл проигрыш летящей походки, звукосниматель работал отлично! На необычный электрический звук в каморку, которая была вся завалена проволокой, разобранными платами, проводами, и прочими железками, заглянул отец Витальки.

– Что лудите? – с интересом рассматривая гитару со звукоснимателем, спросил он.

– Я ребятам из нашего класса помогаю сделать звукосниматели для гитар. У нас концерт скоро, – забубнил Виталик.

– Детали взял, те, что мы собираем для телевизора? – опять поинтересовался его отец.

Одноклассник мотнул головой и совсем сник. Ох, зашугали в семье паренька, подумал я. Плюс ко всему на улице его лупят, а я думал у меня тяжёлая жизнь. Да я просто счастливейший человек.

– Значит так парень, – отец Виталика обратился ко мне, – один звукосниматель с усилителем стоит пятнадцать рублей, плюс к каждому нужен динамик, значит еще по десятке каждый. Пять рублей работа, все же своим делал, – он похлопал сына по плечу, – и того выходит восемьдесят рублей.

Вот это нежданчик, подумал я, с другой стороны каждый труд должен быть оплачен. Однако в кармане моем было всего пятьдесят целковых, которые остались от покупки струн.

– Хорошая цена, с учётом индивидуальности заказа, – сказал я, – давайте так поступим, я сейчас заплачу сорок рублей, а во вторник принесу остаток.

Я встал с табуретки и протянул руку главе семейства. Отец Виталика усмехнулся и согласился с моим предложением. Я отдал ему деньги, которые тот аккуратненько сложил вдвое, и сунул во внутренний карман пиджака.

– Будет нужно, обращайтесь еще, – улыбнулся мужчина.

– Так-то нужно, – я тоже улыбнулся, – нам синтезатор нужен, такое электрическое пианино. Принцип работы такой, клавишу нажимаешь, цепь замыкается, и пианино в динамик издаёт звук определенной ноты.

Отец Виталика почесал свой затылок, в такой позе он простоял секунд десть, потом вышел из комнаты. Я посмотрел на одноклассника, тот был весь красный как помидор, наверное, парень хотел нам все сделать по-дружески, за бесплатно, а тут такая коммерция. Наконец мужчина вернулся в уголок очумелых ручек, и показал чертеж.

– Я могу сделать вот такую вещь, – он ткнул пальцем в схему, из которой я ничего не понял, – вот тут поставлю переменное сопротивление, за счет него можно будет настроить, э-э-э, синтезатор на нужную вам ноту. Сколько требуется клавиш?

– Наверное, – я задумался, семь белых клавиш и пять черных, плюс еще столько же, – двадцать четыре клавиши нужны.

– Ого, – удивился, далекий от мира музыки отец Виталика, – это будет стоить сто рублей.

– Ладно, – согласился я и стал собираться домой, в детский дом.

Сто сорок рублей ко вторнику, в принципе сумма подъемная, думал я, шлепая по улице. На плече моем была гитара, в авоське, свернутые в газету звукосниматели, усилители и динамики. Нужно было сделать корпуса для этих динамиков, и желательно, чтобы эти корпуса хорошо резонировали звук. Тут меня догнали чьи-то шаги. Я резко развернулся и приготовился дать бой любому гопнику. Однако это был Виталька.

– Ты после сегодняшнего со мной общаться, наверное, не будешь? – спросил он запыхавшись.

– Это почему? – удивился я.

– Ведь отец мой хапуга, – сказал он, опустив голову, – у него и друзей из-за этого нет.

– С одной стороны он прав, я сам должен был предложить тебе за работу, за детали деньги, поэтому забей, все путем, – я его хлопнул по плечу, – вот увидишь как мы в пятницу сбацаем. А деньги, не в них счастье.

Мы попрощались, и паренек с легким сердцем улетел домой к своим радиодеталям. А мне нужно было в понедельник снова съездить в Москву в Нескучный сад. На этот раз я решил поехать с Вадькой Бурой, да еще решил прихватить кистеньки, мало ли что может случиться по дороге.

Через два дня в распоряжении нашего ВИА «Синие гитары» был синтезатор, корпус и клавиатуру к которому мы сделали сами. А так же была гитара бас, с двумя контрабасными струнами, гитара ритм и соло. С семьей Виталика я успешно рассчитался, накануне в понедельник шахматные боги вновь были на моей стороне. И я выиграл двести рублей. Кстати Аркашка ко мне даже не подошел, лишь кивнул издалека, как хорошему знакомому, я ему так же кивнул в ответ. Вечером мы взяли ключ от рабочих помещений у заведующей, и расположились в коридоре второго этажа.

– Первую репетицию объявляю открытой! – не дав раскрыть мне рот, торжественно объявил Санька Зёма.

На ходу парень подметки рвет, усмехнулся я и провел по гитарным струнам. Бяу-у-у, раздалось из моей колонки. Толик Маэстро сделал соло, ти-ту-та-та-та, выдала его колонка. За клавиатуру встала Наташка, бас гитару оккупировал Вадька. Зёма тоже хотел было встать за басуху, но против физической мощи друга не попрешь. Да и тягать толстенные струны ему было не под силу. Зёме достались две пустые картонные коробки. Они выполняли роль бочки и рабочего барабана. Вместо барабанных палочек у него в руках были обычные деревянные обрезки. Настоящий же барабан сделать у нас просто не хватило времени.

– Начнем с летящей походки, – предложил я, – сначала я на своей ритмухе держу общий ритм, потом включается басист. Вадька играешь так, бум-бум-бум-бум. Запомнил, какие струны зажимать?

– Ну, так, – промычал начинающий рокер, – у меня даже записано.

Это ему партию написал Толик Маэстро.

– Зёма, – продолжил я, – ты играешь на наших барабанах так, бум-пач-бум-пач. Главное четче держи ритм. Давай изобрази.

Санька стал фигачит по очереди то одну коробку, то другую. Та, что была вместо бочки звучала гулко и низко, а коробка, которая заменяла рабочий барабан, наоборот имела более высокий звук.

– Наташа, – я остановил истязание пустых коробок, – а ты играешь аккордами.

Она согласно кивнула. К сожалению, Наташка хоть и училась когда-то музыке, многое подзабыла, и не могла подобрать на слух сольные партии. За соло досталось отдуваться Толику Маэстро.

– И, три, четыре, – скомандовал я, и затренькал на гитаре.

Потом дождался, когда включатся бас и ударные, потом заиграла Наташа на нашем синтезаторе, а я запел, – В январских снегах замерзают рассветы, – Толик вплел свою соло партию, – На белых дорогах колдует пурга.

К третьей строчке Зёма сбился с ритма.

– Ну что такое? Санька! – крикнул на него Толик, – куда частишь!

– Спокуха, сейчас все будет как надо, – ни сколько не смутился Зёма, – и снова три, четыре!

Он застучал, бум-пач-бум-пач. Его подхватил на басухе Вадька, я снова запел куплет, но на третьей строчке, Зёма опять зачистил. После чего мы еще пять минут поругались и по новой затянули летящую походку. С третьего раза Зёма продержался до четвертой строчки. Стало очевидно, что у Саньки чувство ритма на нуле.

– Зёма, знаешь что? – не выдержал наш невозмутимый Бура, – отдохни пару сек.

При этом Вадька как бы нехотя почесал кулак. Санька все понял с полуслова. И наконец, летящую походку мы худо-бедно сыграли без барабанов, точнее без коробок, по которым стучал наш предприимчивый друг. Конечно, я и Толик пару раз морщились, когда не те ноты на басу брал Вадька, но он ошибся всего семь раз за всю песню. Я подумал, что во время выступления многие этого не заметят, тем более можно было сделать бас потише. Но с барабанами нужно что-то было решать. Да и с клавишами тоже. У Наташки плохо получалось играть и подпевать. А когда мы заиграли розовый вечер, который солировать должна была наша самая красивая девчонка детского дома, то теперь лажал безбожно наш самопальный синтезатор.

– Как наши успехи? – на репетиционную базу ворвалась наша начинающая модельер, Тонька.

– А как наши паруса? – тут же встрял Зёма.

Парусами мы стали называть те штаны, которые наши девчонки, главным образом Тонька, сшили из парусиновой ткани.

– Примеряйте! – радостно крикнула девчонка, – только-только высохла краска.

Мы с энтузиазмом отложили инструменты и стали примеривать обновки. Наташка убежала переодеваться в аудиторию, а мы прямо здесь в коридоре напялили просто отличные джинсы. Я бы даже сказал эти штаны были лучше чем те китайские шаровары, которые я носил в той жизни.

– Шик! Блеск! – заорал Санька.

– Реальный крутяк, – пробурчал Бура.

– Оху…, – я чуть было не сматерился, когда увидел как в новых джинсах, парусах, вышла наша солистка, Наташа.

Мы все пялились на нее потеряв дар речи. Вот что значит надеть человеческую одежду, подумал я.

– Мальчики вы такие красивые, – сказала нам Наташка.

– Значит так, сестричка, – вмешался Толик, – надеваешь паруса только на концерт, поняла?

– А иначе что будет? – огрызнулась она.

– А иначе, – ответил я за друга, – без охраны тебе на улице появляться не рекомендую. А то вместо Чеснока, могут нарисоваться типы и покруче. Зачем искать приключения на свою пятую точку?

Причем очень симпатичную, добавил я про себя. Немного освоившись в обновках, мы снова стали репетировать. Ведь до прослушивания оставалось всего ничего, завтра генеральная репетиция, в четверг худсовет в школе. В пятницу отчетный концерт перед комиссией из гороно.

– Давайте подведем итоги, – сказал я в заключении первой репы, – нам нужна нормальная ударная установка с хорошим барабанщиком. И еще нам нужен человек, который будет играть на синтезаторе. Иначе, ты, Наташа, сильно отвлекаешься при пении. Между прочим, на тебе две песни из трех.

– Ну и что теперь делать, – чуть не заплакала наша прекрасная вокалистка.

– Я завтра решу эти проблемы, – заверил я друзей.

– Первую репетицию нужно отметить! – выкрикнул Санька Зёма, потом посмотрел на меня и добавил, – предлагая попить чаю!

За чаем наш оптимизм взлетел до небес, все перекрикивали друг друга, рассказывая, как они сегодня играли. Я же думал где взять барабанщика с ударными. А вот по поводу нового клавишника я уже решил, что приглашу к нам в ВИА Иринку. Не знаю, как воспримет ее Наташка, но две самые красивые девчонки школы в группе – это просто улет. Я ведь для общего дела стараюсь, значит, моя совесть чиста.