Текст книги "Туманная река (СИ)"

Автор книги: Владислав Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Мир, – сказал Паленый, он потрогал пульс у гопников, и, судя по лицу, мерзавцы жить будут.

Паленый протянул мне руку и сказал, – нормально бился, уважаю.

Я немного поколебался, но руку пожал, от тюрьмы и от сумы не зарекайся, вспомнил я народную мудрость. Воевать с бандитами я уж точно не хотел. Лично меня устраивал худой мир, нежели добрая ссора.

– Девчонку твою в Измайлово больше никто не тронет, и твоих корешей тоже. Бывай, может, еще свидимся.

Ага, разбежался, свидимся, подумал я и молча с друзьями, направился в детский дом. Ныла скула, на которой наверняка будет синяк, а так же болели костяшки правой руки. Учитывая, что все могло закончиться гораздо хуже, я был практически счастлив. Рядом ворковала довольная Наташка, а парни пересказывали еще раз мой анекдот про баню и похохатывали.

Вечером, изменив устоявшейся традиции, все старшики детского дома, естественно кроме Дрюни, собрались на заднем дворе на улице. Погода была замечательная, поэтому мы около турника и брусьев поставили пенечки и расселись. Я взял в производственном помещении нашего детдома наждачку и аккуратно обрабатывал перекладину и жерди металлического турника. Толик Маэстро на гитаре уже по третьему разу гонял наши хиты, которые я бессовестно скомуниздил из будущего. Наконец, когда я отлепился от турника и присел рядом, он отдал мне инструмент, и сказал, – Богдаша, давай еще одну песню сочиним.

Его тут же поддержали десять разно тональных голосов. То есть к нашей компании примкнули кроме двух девчонок, Машки и Светки, и парни из параллельного, Серега, Иван и Матвей.

– Стоп, стоп, стоп! – крикнул я, – вы, что думаете песню сочинить, это как два пальца об асфальт?

– Да! – дружно ответила вся гоп-команда.

– Тогда мое условие такое, – попытался я их охладить, – все парни делают по десять подтягиваний на турнике, тогда я принимаюсь за написание нового шедевра.

Следующие полчаса, пока я вспоминал всевозможное туристическое творчество, слышались подбадривающие крики девчонок и пыхтение парней. Ничего, хватит представлять из себя рахитов. Конечно, неплохо было бы разнообразить скудное питание, но пока не знаю, как это устроить.

– В общем, так, – сказал я, когда все расселись, – припев я придумал, с вас куплеты.

– Да! – громче всех заорал Толик Маэстро, и тут же достал тетрадку с карандашом.

Я заиграл хит всех времен позднего СССР, «Летящую походку» Юрия Антонова.

 
Я вспоминаю, тебя вспоминаю,
Та радость шальная взошла как заря,
Летящей походкой, ты вышла за водкой,
И скрылась из глаз,
Под машиной марки МАЗ…
 

– Ну как вам куплет? – улыбаясь во все тридцать два зуба, спросил я, – не вижу энтузиазма.

– Куплет что-то не очень, – кисло пробубнил Толик, – а музыка клевая.

– А мне нравится! – выкрикнул Зёма.

Я ему протянул пять, он хлопнул по ней в знак согласия.

– Ладно, есть другой вариант, – я снова запел, -

 
Я вспоминаю, тебя вспоминаю,
Та радость шальная взошла как заря,
Летящей походкой, ты вышла из мая,
И скрылась из глаз в пелене января…
ча-ча-ча.
 

– Классная песня! – первой взвизгнула Наташка.

И мы попели припев и так, и сяк, и с женским вокалом и с мужским, пока я не остановил всеобщее веселье, – теперь давайте сочинять куплеты.

Я наиграл их на гитаре, и пропел с помощью простого на-на-на.

– Ну что вы молчите как партизаны, – спросил я народ, – суть песни, в мае парень с девушкой познакомились, в январе расстались. Что между ними могло произойти?

– Я придумал, – вскрикнул Зёма, – давай Маэстро наиграй.

Толик заиграл, а Санька завыл своим неприятным голосом, – С тобой мы гуляли, морожено жрали, В качелях качали и пили ситро…

После этого куплета весь народ просто лег, там же где и сидел.

– А что, – сказал я, трясясь от смеха, – мне нравится. В общем уже поздно, завтра досочиним, я спать.

Я пошел в сторону спального корпуса, а Наташка тоже зевнула и как бы нехотя пошла следом. Естественно мы спрятались за производственным корпусом и минут двадцать еще целовались, прежде чем расстаться до утра.

6

На следующий день в школе я пользовался повышенной популярностью, ко мне подходили парни и из девятых классов, и из десятых, многие мне жали руку, и говорили, что я реально крутой. Говорили, что Чеснок попал в больницу минимум на полгода. Ничего говорил я, заживет все у него, как на собаке. Старшие девчонки мне подмигивали и здоровались. Что привело Наташку в состояние крайнего раздражения.

На уроке физкультуры вышло так, что наш урок совпал с тренировкой сборной школы по баскетболу. На носу были финальные соревнования среди учебных заведений, поэтому парни тренировались ежедневно. Как мне подсказывала память моего предшественника, наша команда, 447 школы была одной из сильнейших в Москве. Во многом это была заслуга нашего физрука Анатолия Константиновича Конев. Это был поистине выдающийся человек, трехкратный чемпион Европы, призер Олимпийских игр в Хельсинки. Но в свои 39 лет он оказался не востребован на высоком уровне. Поэтому осел здесь в подмосковном Измайлово, тренировал нас простых ребят. Как не сложно было догадаться главная причина не востребованности Анатолия Константиновича – это пьянство. Заливал наш физрук по-чёрному. И лишь в преддверии соревнований, он брал себя в руки и гонял сборников и в хвост, и в гриву.

– Ну, что милюзга, – обратился к нам бывший центровой сборной СССР, – сегодня урок пройдет следующим образом. Девочки – болельщицы.

– Ура! – заголосили девчонки.

– А пацаны, – продолжил Анатолий Константинович, – будут играть против сборной школы.

– У-у-у! – заукали парни.

– Ничего, я буду играть за вас, – успокоил нас физрук, – не ссыте. Кто из вас самый шустрый?

– Если нужно слетать за сигаретами, то я, – высунулся Зёма.

– Годиться, – пророкотал 198 сантиметровый гигант, – кто еще?

– Я раньше баскетболом занимался, – сказал я, – могу с краю постоять.

Чуть-чуть не проговорился, что играл на позиции разыгрывающего защитника вплоть до окончания школы. Правда, это было давно.

– Росточек у тебя мелковат, – недовольно цыкнул физрук, – ладно на безрыбье и рак рыба.

За пять минут таких раков набралось еще два человека. Это был Вадька, как наиболее крепкий из нас, чтобы под кольцом толкаться, и Виталик подошел по росту. Тихий и скромный парень, я знал, что он все время что-то конструирует, и паяет.

– Может вам фору дать? – перед началом игры спросил, посмеиваясь, капитан школьной команды Дениска.

Хорошо развитый физически пацан, ростом выше метра девяносто сантиметров. Может действительно со спортом свяжет свою судьбу, подумал я. Пока сборная школы определялась, кто выйдет нас громить на паркет первыми, я молча делал разминку кистей рук, коленьев и голеностопов. Никогда еще не приходилось мне играть босиком. Сейчас в 1960 году в СССР спортивная обувь в большом дефиците. И нам детдомовским ее вообще не выделяли, двое пар ботинок вот и вся обувь. Вместо спортивных штанов черные трусы по колено, и майка алкоголичка, никаких тебе футболок.

Наконец-то сборная школы определилась с начальным составом, и мы разыграли первый спорный мяч. Оказалось, что Анатолий Константинович практически не может нормально выпрыгивать. Наверное, это последствия какой-нибудь травмы, подумал я. Мячом тут же завладели наши сборники. О, бог мой, какая допотопная техника ведения мяча, усмехнулся я глядя на работу разыгрывающего сборной школы. И пока физрук пытался расставить нас в зонную защиту, я сделал резкий рывок, отобрал мяч на ведении, пронесся как спринтер к кольцу соперников и спокойно от щита забил первые очки.

– Богдан! Богдан! Богдан! – заголосили наши девчонки.

Я им улыбнулся и помахал в ответ. И краем глаза заметил, как скривилась одна из десятиклассниц, признанная школьная красавица, Инна. Ясное дело девушка болела за Дениску, который сейчас уже проигрывал. В следующей атаке сборники очень долго переводили мяч с края на край, и наконец-то решились на средний бросок. Мяч попал в душку и отлетел. Анатолий Константинович за счет грамотной работы корпусом легко забрал подбор. Я тут же сделал рывок к противоположному кольцу. А когда оглянулся, то увидел, что баскетбольный мяч несется мне в голову со скоростью пушечного ядра. Ну, физрук молоток, одним пасом отрезал всю команду соперников. Я поймал баскетбольное ядро в прыжке, ударил мяч в пол, сделал два шага и положил мяч от щита в корзину, еще два очка в нашу пользу.

– Вы играть то сегодня собираетесь! – заорал физрук на сборную школы, – или может вам фору дать? – добавил он посмеиваясь.

Сборники стали покрикивать друг на друга, и как следствие стали быстрее бегать и больше суетиться. В следующей атаке кто-то из команды школы рванулся под наше кольцо, и попал под жесткий блокшот бывшего центрового сборной СССР. Дальше он сделал короткую передачу мне, и я повел мяч в атаку. Я заметил, как вытянулось его лицо, когда он увидел совершенно другую технику ведения мяча. Я его четко прикрывал корпусом, а если кто-то пытался отобрать мяч, я делал перевод под ногами или переводил баскетбольный снаряд за спиной. Таким образом, накрутив по ходу движения троих соперников, я отдал мяч под кольцо Анатолию Константиновичу, бывший центровой не промахнулся. Шесть ноль за первые минуты игры. Я сначала думал, что наши сборники разыграются и постепенно одолеют, одного ветерана и одного необычного молодого игрока, но нет. Мяч их никак не хотел лететь в кольцо. Проходы в трехсекундную зону вязли в нашей защите, а физрук мастерски накрывал зарвавшихся учеников. Я еще три раза забил в быстрых отрывах, и меня стали опекать персонально. Но и это мало помогло. Как итог первая половина матча закончилась со счетом 27:5 в нашу пользу. Это был эпический разгром.

– Покажи, что еще можешь? – спросил меня в перерыве Анатолий Константинович.

– Могу бросать с дальней дистанции, – сказал я, вспоминая, как лихо в той молодости я клал трехи.

– Показывай, – физрук дал мне мяч.

И я примерно с семи метров закинул из пяти бросков три.

– Как-то так, – я вернул мяч ошарашенным сборникам.

– На сегодня тренировка закончена, – сказал Анатолий Константинович команде сборной школы, – теперь парни – зрители, а девушки пожалуйте на паркет, будем играть в волейбол. Пойдем в судейскую поговорим, – обратился он уже ко мне.

– Где так научился играть? Почему я тебя раньше не видел? – начал допрос физрук.

– Во-первых, я в детском доме около года, раньше учился в другой школе, в центре Москвы, во-вторых, с крыши я недавно упал, доктор сказал, от пережитого шока со мной происходит что-то не то.

– Ты понимаешь, что сегодня сделал?

– Вроде никого не убил, ничего не украл, все в норме, – улыбнулся я.

– Ты в одиночку обыграл одну из лучших школьных команд города!

– Без вас мы бы проиграли, вы как-никак чемпион Европы, – попытался оправдаться я.

– Не спорь, я кое-что понимаю в баскетболе, – сказал физрук задумчиво, – сыграешь сейчас за сборную школы, мы выиграем кубок, потом сможешь попасть в сборную Москвы, а дальше все дороги перед тобой будут открыты! В любой институт возьмут почти без экзаменов!

Анатолий Константинович даже немного вышел из себя. Нет, перспектива стать баскетболистом меня явно не прельщала, одно дело побаловаться с ребятами, потолкаться, другое дело профессиональный спорт, здоровья нужно немеряно. Но видать, этот турнир очень важен для бывшего игрока сборной СССР. Вон, даже с пьянкой завязал. Может быть, хочет заявить о себе, как о перспективном тренере, и вернуться в большой баскетбол?

– Анатолий Константинович, – ответил я, – ну какой из меня баскетболист, рост всего сто семьдесят два сантиметра. И как за сборную школы играть? У меня даже формы спортивной нет. Сейчас до сих пор от беготни босиком ступни горят.

– Да форма это мелочи, достану, – стукнул кулаком по столу тренер, – с твоим средним броском, с твоей техникой ведения мяча, рост вообще не проблема. Эх, нам бы тебя на Олимпийские игры в Хельсинки, был бы я сейчас олимпийским чемпионом.

Сейчас я не понял, он серьезно сказал или просто польстил?

– Так то, у меня экзамены на носу, нужно готовиться, у меня двоек тьма, – не уступал все же я.

– Турнир пройдет в следующие выходные, продлится всего два дня, а с экзаменами я договорюсь, чтобы тебя особенно не гоняли. И еще записку напишу, чтобы отпускали с уроков на тренировки. Ну, как, по рукам?

Как же он меня раскусил, как понял, что в школе мне тоска смертная?

– Ладно, согласен, только ради того, что нашу сборную тренирует такой замечательный спортсмен как вы, – сказал я и пожал его гигантскую ладонь.

Пока я общался с учителем физкультуры, обсуждая детали тренировок, и то, на каком месте, по его мнению, я принесу максимум пользы, прозвенел звонок на урок. Поэтому мой визит к самому нелюбимому преподу, то есть учителю алгебры и геометрии, вышел с запозданием. Я постучал в дверь и произнес дежурную фазу, – разрешите войти в класс.

– Ну, надо же? – притворно удивился Николай Андреевич, – нас осчастливил своим появлением самый умный человек в классе.

В кабинете раздались вялые смешки.

– А вы, я так понимаю, считаете себя в этом помещении вторым по уму? – усмехнулся я, – что ж я польщен.

Весь класс дружно грохнул от смеха. Учитель математики не найдя чем подколоть меня в ответ покраснел как сеньор помидор.

– Меньше слов, Крутов, – взяв себя в руки, сказал он, – вот задача на доске, если сейчас ее решишь, так и быть, не смотря на все твои двойки, поставлю тебе в четверти четыре.

Я положил свою сумку около двери и стал рассматривать чертеж. Задачка действительно была занятная. Внутри квадрата был нарисован треугольник со сторонами равными трем, четырем и пяти, причем угол треугольника, между сторонами пять и четыре выходил из нижнего правого угла квадрата. Нужно было найти, чему равна сторона квадрата, то есть икс. Я задумался на несколько секунд.

– Что, Крутов, – улыбнулся Николай Андреевич, – хамить проще, чем решать задачки?

– Согласен, – задумчиво пробормотал я, – хамить намного проще, если ты учитель, а перед тобой зависимый от тебя ученик.

– Ты как… – хотел было крикнуть математик, но сдержался и сказал, – так и будешь стоять истуканом, может быть, начнешь решать задачу?

– Может быть, может быть, – не обращая на него внимание, ответил я, – все, я решил задачу.

– И где же решение? – развеселился Николай Андреевич, – что-то я его не вижу.

– Все очень просто, – я ткнул пальцем в доску, – если у треугольника стороны равны трем, четырем и пяти, значит это прямоугольный треугольник. И значит вот эти два треугольника, подобны. Следовательно, икс в квадрате равен, шестнадцать разделить на шестнадцать семнадцатых. Или икс равен, шестнадцать разделить на корень из семнадцати.

Математик тут же стал рыться в своих черновиках, и сверяться с ответом, – это же задача с городской олимпиады! Кто тебе подсказал?

Потом он окинул взглядом замолкший класс, понял, что сморозил глупость и сказал, – садись на место, правильное решение.

После школы мы уже двадцать минут ожидали наших девчонок.

– Как же так, – удивлялся Зёма, – ты ведь сечешь в математике, как бог. Даже наш препод тебе в подметки не годится. И все это после твоего падения с крыши. Вот почему я вместо тебя не полез на этот барак, сейчас бы шарил во всех науках.

Ну что рассказать, Зёме, что я в будущем уже заканчивал школу, что поездил на областные соревнования по математике, что закончил технический ВУЗ? Вот и секу лучше, чем наш препод.

– Санёк, – усмехнулся я, – грохнуться с крыши никогда не поздно, пошли хоть сейчас, сделаем из тебя гения, если ты конечно выживешь.

Толик и Вадька захихикали.

– Ну, где девчонок носит? – не выдержал я.

– Да их что-то старшая пионер вожатая, тина Соколова, к себе пригласила, – ответил Толик Маэстро, – кстати, а ты куплеты к новой песне о летящей походке не придумал? – обратился он ко мне.

– Стоп, стоп, – возмутился я, – я вам целый припев сочинил и музыку, все дальше сами.

– А у меня идея! – снова затараторил Зёма, – а давайте петь один припев, а вместо куплетов на-на-на, на-на-на. Даже так песня клевая.

 
Летящей походкой, ты вышла из мая,
И скрылась из глаз в перепе перепе.
 

Зема очень смешно отплясывал под свои перепе, чем то смутно напоминая движения индийского актера Митхуна Чакраборти, из кинофильма «Танцор диско». Я невольно улыбнулся. Наконец-то из дверей школы выскочили счастливые Наташка и Тонька.

– Всё парни, – первой выпалила Наташка, – через неделю, в следующую пятницу, будет концерт школьной самодеятельности, приедет комиссия из гороно, мы выступаем в первом отделении! Класс!

– Здорово, – сказал я, – что будете делать, петь, плясать, или стишок, какой читать? Идет бычок качается, вздыхает на ходу, но вот доска кончается сейчас я упаду.

– Да вы не поняли! – взвизгнула Тонька, – мы все будем выступать, Толик будет играть наши песни на гитаре, а мы будем петь. Классно! Да!

– Только нужно летящую походку досочинить, – с умным видом поддержала подругу Наташка.

Вот две деловые колбасы, – взорвался мой внутренний голос, – захотелось, значит девочкам славы и поклонников, да побольше, да побольше.

– Вообще я против самодеятельности, – вся наша компания дружно двинулась в сторону детского дома, – эти песни сделаны для танцев, их, если по уму, исполнять нужно под аккомпанемент трех электрогитар, ритм, соло и бас, и ударной установки. Еще неплохо бы иметь синтезатор.

– Какой такой синтезатор, – спросили хором меня Зёма и Маэстро.

Вот ведь блин, прокололся!

– Синтезатор – это такое электрическое пианино, – отбрехался я, – я слышал, такие уже есть за границей.

– А где нам взять синтезатор? – расстроилась Наташка.

– Лучше спроси, где взять электрогитары, – влез в разговор Толик, – я слышал, что их полно у буржуев, а у нас их никто не делает.

А у нас одни ложки и гармошки, – ругнулся я про себя, – вот именно, – сказал я вслух, – так выступать с одной гитарой не солидно. Поэтому я в этом деле принимать участие не буду, хотите позориться ваше право.

Наташка остановилась посреди тротуара, закрыла лицо руками и разрыдалась, как маленькая девочка. Вот что я, в самом деле, занудел. У девчонки нет ничего светлого в жизни, родителей нет, хочет выступить, а я вместо поддержки рассказываю, как и что должно быть. В общем, вдруг стало мне стыдно. Если мы не будем поддерживать родных людей, то ради чего жить?

– Хорошо, Наташа, – погладил я ее по голове, – ну чё мужики давайте будем кумекать, как выступить и не обмишуриться.

– Мы сделаем это! – крикнул Зёма, – правда, не знаю как.

– Допустим, – начал я, – одна гитара у нас есть, она будет для ритм партии, бас можно сделать из ящика, швабры и бельевой веревки.

– А я буду играть на таком басу! – тут же влез неугомонный Зёма.

– Барабан можно сделать в нашей слесарке, – пробасил Вадька Бура, – только чем-то нужно будет обтянуть его.

– Кожа нужна, – произнес я, – может быть на базаре, получится достать кусок кожи?

– Я у пацанов могу пошукать, – подмигнул Санька Зёма, – а на барабане будет стучать Бура!

Бит квартет «Секрет», «Битлз» и «Роллинг Стоунз» повесятся, когда услышать наше звучание, – усмехнулся я про себя. Когда мы пришли в наш общий дом, позитивное настроение зашкаливало.

– Нужно отметить это дело! – предложил Толик.

– Самогонки что ли раздобыть? – задумался Зёма.

– Я вам посамогоню! – встрял я, – сейчас пойду, куплю конфет и чай попьем, нужно еще решить, где взять вторую гитару для соло партии.

– И досочинить летящую походку, – напомнила Наташка.

Продуктовый магазин, если идти коротким путем, лежал в десяти минутах ходьбы, если идти по центральным улицам, то в двадцати. Естественно, я пошел проулками. И тут моему взору предстала сцена натурального гоп стопа. Я увидел парочку уже знакомых личностей, корешей Чеснока, которые раздавали затрещины моему однокласснику Виталику. Недолго думая, сделав пару стремительных шагов, я залепил хлесткий боковой удар одному из гопников в глаз. Тот резко сел на пятую точку, второй гопник попытался схватить меня за грудки, но я ловко вывернул его руку на излом, и дал локтем по хребтине.

– Ты чего творишь? – завыл один гопник, – у нас с тобой мир, мы же тебя и твоих корешей не трогаем, хрен ли ты лезешь?

– А это тоже мой кореш, Виталик, нормальный пацан из моего класса, мы вместе в баскетбол играем.

– Так бы сразу и сказал, – загундосил второй гопник, – чё сразу драться. У меня еще после того раза зуб качается.

Начинающие бандиты грустно поплелись восвояси. Я заметил, что на земле валялись радиодетали. Виталик встал на колени и стал их бережно собирать.

– Чё, деньги трясли? – спросил я одноклассника.

– Уху, почти каждый день цепляются, – пожаловался он.

– У тебя друзей, что ли нет? – снова спросил я, – собрались бы гурьбой да отмудохали этих уродов.

– Мы переехали сюда недавно, отцу тут квартиру дали, – Виталик поднял последние детали с земли, и стал с них сдувать пыль, – не успел я еще ни с кем подружиться. Спасибо тебе, что заступился.

– Пойдем со мной, – хлопнул я его по плечу, – сейчас конфет купим, чай попьем.

– У меня денег нет, – грустно сказал он.

– Да я угощаю, пошли, не кисни! – мы весело потопали в продуктовый магазин, – но драться тебе, нужно учиться срочно. Ты пойми гопники на тех, кто дает сдачи не лезут, им ведь бабосики содрать нужно по легкому, а не кулаками махать.

Виталик грустно закивал, видать учиться драться в его жизненные планы не входило.

Через полчаса вся наша компания опять собралась на улице, за спальным корпусом. Мы пили кипяточек из железных кружек и поедали мармелад «Апельсиновые и лимонные дольки», я купил две жестяные банки. На моего нового кореша Виталика, старые товарищи посматривали косо, но вслух недовольство не высказывали. Приревновали, бедолаги.

– Виталя, – спросил я зашуганного паренька, – расскажи, для чего тебе радиодетали? Приемник будешь собирать?

– Да ну, – отмахнулся он, – мы с батей настоящий телевизор делаем. Он схему мне с завода притащил. Сегодня последние детали на «блошином» рынке достал, дефицитные, диоды, транзисторы, – мечтательно стал он их перечислять.

Хороший у парня отец, – подумал я, – учит сына самому главному, работать своими руками и мозгами.

– Слушай дружище, – хлопнул я паренька по плечу, – а ты сможешь сделать нам звукосниматель на гитару?

– А это чё такое? – спросили хором Зёма и Виталик, а Толик навострил уши.

– Такая коробочка, – изобразил я руками, – крепится под струны, а в коробочке магниты обмотанные проволокой, лучше чтобы намотка была триста оборотов. И вот, струны во время игры колеблются, в обмотке, в проволоке этой возникает сигнал, который подается на усилитель, а потом на колонки. Получается такой электрический звук, бяу-у-у, – изобразил я его голосом.

– Это, – замялся Виталик, – я не знаю, схемку бы найти, тогда бы без проблем сделал.

– Жаль, – расстроился я, – за границей по такому принципу делают все электрогитары. У нас ведь в следующую пятницу концерт, – сказал я, поглядывая многозначительно на Наташку.

– Постойте, – всполошился Виталик, – вспомнил, я у отца видел иностранные журналы по радиотехнике, и там была схема электрогитары. Я думаю, что смогу вам сделать, эти звукосниматели, но нужна ведь будет сама гитара.

– Мужики, – обратился я к Зёме и Буре, – толку хватит в слесарной мастерской изготовить корпус гитары?

– Чертежик бы посмотреть, – передразнивая Виталика, важно сказал Санька, и почесал затылок, – да легко, – усмехнулся начинающий шутник.

– Нам так-то нужно три гитары, – влез в разговор Толик Маэстро, – ритм, соло и бас.

– Виталя, – спросил я нового друга, – а три звукоснимателя сделаешь, если они конечно простые?

Виталик посмотрел на красавицу Наташку, на ее выразительный взгляд, покраснел, и сказал, – да без проблем, завтра займусь. А если что-то будет не получатся, у отца спрошу.

– Предлагаю поднять кружки с кипятком за создание нового вокально-инструментального ансамбля детского дома имени Григория Россолимо, – сказал я торжественным голосом, – сокращенно можно сказать ВАИ. Кстати предлагайте название нашего ВИА.

Мы все чокнулись металлическими кружками и закусили мармеладом из жестяной упаковки.

– А что вы поете? – спросил повеселевший Виталик.

– Да народ! – снова встал я с пенечка, – я же досочинил летящую походку!

Тут как будто невзначай нарисовался Толик с гитарой и со своей тетрадкой для песен, – Богдаша, играй!

Чую парень пойдет в музыканты, подумал я, ну а что дело хорошее, объяснить ему нужно кое-что по поводу бухалки и курилки, еще на его концерты в Кремль схожу. Я сел поудобнее и провел по струнам. Наташка смотрела на меня многозначительными влюбленными глазами. Я запел.

 
В январских снегах замерзают рассветы,
На белых дорогах колдует пурга,
И видится мне раскаленное лето,
И рыжее солнце на желтых стогах.
Я вспоминаю, тебя вспоминаю,
 

– я подмигнул Наташке. -

 
Та радость шальная взошла как заря,
Летящей походкой,
 

– запели со мной Наташка, Тонька и Толик, -

 
ты вышла из мая,
И скрылась из глаз в пелене января,
 

– Зема стал изображать неведомого ему индийского актера Митхуна Чакраборти, -

 
Летящей походкой ты вышла из мая,
И скрылась из глаз в пелене января.
 

 
Шесть месяцев были на небыль похожи,
 

– затянул я второй куплет, -

 
Пришли ниоткуда, ушли в никуда,
Пускай мы во многом, с тобою не схожи,
Но в главном мы были едины всегда.
 

С чувством выполненного долга я передал гитару Толику и еще раз продиктовал слова.

– Блин! – выпалил Виталик, – это же клевая песня! Через день я вам сделаю эти звукосниматели, и помогу их вмонтировать в гитары.

Но тут вдруг погрустнел Толик Маэстро, – классно, а где мы струны возьмем, колки?

Вот ведь ранний склероз, – обругал я себя, – значит так, завтра у нас суббота, мы все работаем в мастерских, у меня есть письмо от тренера баскетбольной команды нашей школы, я скажу заведующей, что ушел на тренировку. На тренировке отпрошусь у физрука на один день, поработать в мастерских. А сам съежу в Москву, на базаре потолкаюсь, поищу струны.

– А деньги где возьмешь? – спросил Зёма.

– Есть у меня одна идея, – я подумал про шахматы, – достану деньги. Колки? Зёма, найди здесь в Измайлово умельца, покажи ему один колок с гитары Толика. Договорись, что оплата будет самогоном.

– А самогон мы, где возьмем? – спросил уже Вадька Бура.

– Где обычно брали, у бабки Насти, – сказал, вытащив из закоулков памяти своего предшественника нужную информацию, – взамен, Зёма, пообещай ей, что дрова поколем, огород вскопаем, крышу починим, ну и денег, если мало ей окажется нашего рабского труда, подкинем. Вадька с тебя выточка корпусов для гитар и барабан. Руки у тебя, откуда надо растут. Толик, песни есть, будешь писать к ним соло партии. Девчонки подумайте о концертных костюмах. У вас ведь завтра кройка и шитье, совместите приятное с полезным.

Тут стало смеркаться и я сказал Виталику, – пойдем до дома тебя проводим, вместе с Вадькой, а то еще эти уроды захотят отыграться за мои оплеухи. Пусть видят, что ты наш кореш. На обратной дороге, от дома, где жил Виталик, я Вадьке обрисовал, что из себя представляет корпус электрогитары. Еще в той жизни, в старших классах, я тусовался с ребятами из школьного ансамбля. Так что своими собственными руками бренькал на гитаре «Урал», которая была разработана для устрашения капиталистов. Тяжелая, из спрессованной стружки, плохо звучащая, в общем, жуткое создание человеческой мысли. Наверное, идеологи социализма думали, что таким монстром отпугнут музыкантов от тлетворного влияния запада. В детском доме, вместо привычных уже поцелуев под Луной с Наташкой, я в тетрадке начертил чертеж корпуса наших будущих гитар с двумя характерными выступами.

– Самое главное гриф гитары, он должен быть тонким и достаточно прочным, чтобы его не повело от натянутых струн.

– Это как это? – удивился Бура.

– Гриф делаешь составным, в корпусе грифа выточишь канавку, куда вставишь металлический стержень, а сверху сделаешь крышку. На крышке мы и будем потом делать лады.

Я отдельно нарисовал чертеж для грифа.

– А из какого материала делать это все? – поставил меня в тупик Вадька.

– Вот ведь зараза, я и не знаю, – задумался я, – давай так, а что у нас есть?

– Береза есть, есть доски из тополя.

– Береза – это такие маленькие чурбачки? – я почесал затылок, – делай из тополя, найди только древесину как можно более сухую.

Потом я пошел пожелать спокойной ночи Наташке в другое крыло нашего корпуса.

– Ну что, проводил? – с издевкой спросила меня подруга про Виталика.

– А ты считаешь, что парня нужно было бросить?

– Я считаю, – важно ответила Наташка, – что каждый мужчина должен уметь постоять за себя сам.

– Вот скажи, ты сразу шить научилась, или тебе сначала помогли? Вот и Виталик научится, а я ему помогу. Между прочим, для тебя стараюсь.

– Чего это вдруг? – прыснула моя девчонка.

– Ты же хочешь стать звездой эстрады, а Виталик поможет воплощению твоей мечты. Сделает нам электрогитары, – я заметил, что Наташка оттаяла, и спросил, – покажи, какие с Тонькой костюмы придумали.

– Ага, хитренький, завтра увидишь, – сказала она, чмокнула меня в губы и скрылась в своей комнате.

Вот ведь время какое, – подумал я, – костюмы своими руками, гитары опять своими, электронику для них тоже, а в моем будущем пятнадцатилетних увальней мамы с папами, и бабушки с дедушками за ручку в школу водят.