Текст книги "Главбухша"
Автор книги: Владислав Романов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– Твоей маме восемьдесят девять лет, она старая женщина, но при чем тут ее сердце, укол и мое позднее возвращение?! При чем?! – еле сдерживая гнев, выговорила Марта.
– Не смей говорить плохо о моей маме! – Он грохнул кулаком по столу.
– Ты все же непроходимый дурак! – бросила она мужу, прошла к себе в комнату и закрыла дверь на ключ.
Он бился, стучал, требовал, чтобы она немедленно вышла, кричал, что давно знает, с кем она путается, и так этого не оставит, потом стал просить, чтобы Марта немедленно оставила работу и стала сидеть с мамой, которая обижается на то, что она не приходит ее навещать.
– Долг жены любить не только мужа, но и его близких, как я люблю твоих! – сердито выговаривал он ей. – Твои родители не могут пожаловаться на мое невнимание, как и твой сын, которому я покупаю носки и другие вещи! Твое же безразличие к моей матери – а она искренне любит тебя – переходит все границы, и я обязан тебе напомнить об этом! Своим показным равнодушием ты убиваешь ее, и сердце мое
разрывается от боли! Выйди, мы обязаны поговорить обо всем,так больше продолжаться не может!
–Так больше продолжаться не может – думала она,упав на кровать и не слушая, что муж бормочет за дверью. Приступ ненависти так переполнял душу, что, окажись сейчас в ее руках автомат, Марта бы не сдержалась и разрядила в него весь рожок. Хорошо, что сына нет дома и он не слышит этих мерзких упреков.
Утром она не разговаривала с супругом, хотя он цеплялся за нее, хватал за руки, не выдержав, упал на колени, обхватил ее ноги и заявил, что не отпустит, пока она его не простит, и Марта была вынуждена уступить. Валерьян был счастлив, как ребенок, вымолив у нее прощение, глаза его сияли, и Марте даже стало жалко мужа.
Не успела она прийти на работу, как прибежал Виталик.
– Сегодня сорвемся в час, я всем сказал, что мы едем на выставку!
– Сегодня не могу. У мужа мать заболела, в доме хоть шаром покати, надо на рынок зайти, картошки купить, капусты, что-то приготовить.
Виталик потускнел, огорчился.
– Ежедневный праздник не праздник, – строго заметила она.
–А завтра?
– Завтра будет день, будет пища, как любил говорить мой отец.
– «Я утром должен быть уверен, что нынче днем увижу вас», любил говорить Александр Сергеич и был тоже по-своему прав.
– Увидите, на работу я приду, – она перешла на «вы», ибо не любила, когда на нее давили.
Зазвонил телефон. Марта вздрогнула, поднялась, включила лампу, бросив взгляд на часы: половина второго. Так поздно могла позвонить только Николаевна, которая полностью была согласна со Светловым в том, что дружба понятие круглосуточное. Она, наверное, ждала, что Марта как придет, тотчас позвонит ей, рассыплется в комплиментах, примется благодарить, ибо что говорить, стол ломился от яств.
– Але?! – сняв трубку, проговорила она слабым и томным голосом, делая вид, что лежит бесчувственным бревном, не в силах шевельнуться.
На другом конце провода молчали. Марта слышала чье-то дыхание. Изредка вот так же звонили студенточки Виталика, нарываясь на нее. Но муж второй месяц был в командировке, и вроде все его девицы об этом уже знали – Марта их проинформировала.
– Але, говорите, я вас не слышу! – настойчиво повторила она.
Если б это был Стас, он сразу бы признался. Они простились нормально, Ровенский нежно поцеловал ее в щеку, погладил по ноге, Марта даже сказала ему: «Как-нибудь в другой раз, я жутко устала», на что он весело ответил: «Еще бы! Я сам от материнского гостеприимства шалею и устаю так, словно вагон муки разгрузил!», и Марта рассмеялась. С чего бы Стасу молчать?
Незнакомец молчал как-то по-особенному, демонстративно – слишком слышным было его дыхание. Марта положила трубку, сходила в туалет. Только прилегла, как снова зазвонил телефон.
–Але?
Молчание. Она вдруг услышала в трубке тиканье будильника.
– Придурок! – вырвалось у нее.
Марта отключила телефон. И еще час не могла заснуть, настолько взвинтил ее этот наглый звонок. Она не выдержала, встала и приняла снотворное. Ее и раньше мучила бессонница, но она старалась не принимать
таблеток, чтобы не привыкать к ним, а то без них вообще не заснешь. Но эти звонки довели до нервной дрожи. Отключенный телефон хранил безмолвие, однако, Марта чувствовала, как незнакомец продолжает накручивать ее номер, слушает длинные гудки. Она подскочила, соединила шнур с гнездом, и ее тотчас обожгло резким звонком. Она выдернула вилку и долго не могла перевести дух. Осторожно подобралась к двери, проверила надежность замков и запоров, оставив ключ в замочной скважине. Потом подумала и отключила входной звонок.
Она легла ,потушила свети долго смотрела на лунный свет, проникавший сквозь,прозрачную тюлевую штору.
А над аквариумом лунным
Лишь черти,злобствуя,не спят,
И деревянным чутким дулом
Им ружья детские грозят.
Марта вспомнила это четверостишие Виталика, и ей вдруг стало весело. Не то чтобы она была готова посмеяться над своими ночными страхами, нет, они оставались, но эти четыре строчки неожиданно их отодвинули.
Она подумала о матери, и теплый комок застрял в груди.
«Завтра же обязательно позвоню, – решила Марта: – Плевать, что будний день и не льготный тариф! Мы так все и норовим пожить на халяву, а к смерти заработать госпохороны! Боже, какие мы уроды и какая это отрава – наша российская жизнь!»
8
Марта неожиданно заснула, словно провалилась в яму, а очнулась от остервенелого стука в дверь и долго не могла понять, откуда он доносится. Наверху в
последние дни с самого утра сосед занимался ремонтом, пилил, забивал гвозди, жужжал дрелью, и Марта, злившаяся первое время, постепенно привыкла.
Иногда напивался сосед, живший напротив. Он возвращался под утро и точно так же бухал в свою дверь, от чего пробуждался весь этаж. Но сосед при этом еще громко переругивался с женой, а сейчас брани не было слышно. И тут Марта поняла, что стучали в ее квартиру.
–Чего случилось, Виталь Витальевич? – вдруг раздался на лестнице кокетливый голос соседки.
– Дурацкий ключ торчит в замке, изнутри открыть не могу. – Мужской голос показался Марте знакомым. – Неужели можно так крепко спать?!
– А если в звонок позвонить!
–Не работает, я уже пробовал.
–А телефон?
– И телефон почему-то не отвечает.
– Попробуйте еще раз!
– Пойдемте ко мне! Вы, я вижу, с дороги, – замяукала соседка
–Ездил спектакль ставить.
–Вот как! Как интересно!.. .
Шаги стихли, дверь соседки захлопнулась, и только тогда Марта догадалась: да это же Виталик! От проклятого снотворного у нее стоял туман в голове, и все звуки приходили словно издалека. Она даже забыла,что муж должен был сегодня вернуться. Будильник показывал половину восьмого, а заснула Марта в четвертом, немудрено,что она не могла проснуться в такую рань.
Соседка врачиха Вера, была старше ее года на два, муж умер лет восемь назад, а взрослая дочь со своей семьей жила на другом конце Москвы. Врачиха молодилась, внешне напоминая мопассановскую пьшку – розовощекую, сочную, умеющую держать себя
в форме. Виталик ей почему-то нравился. Она постоянно заходила попросить у них то соли, то перца, всегда в халате, надетом на голое тело. Вера торчала
у них минут по сорок, курила, роняла пачку сигарет, наклонялась, и можно было рассмбтретъ каждый изгиб ее сладкого тела. Марта над соседкой посмеивалась, Виталик же, наоборот, относился к ней сочувственно.
– Она интеллигентная женщина и не может бросаться на шею первому встречному, а природа требует, – философски рассуждал он. – Налицо трагическая ситуация.
– На заднице у нее трагическая ситуация! На твоей
интеллигентной шлюхе пробы негде ставить!
– Это нормальный поиск! – защищал соседку Виталик. – Наша Вера ищет свою мечту, свой идеал! Кто посмеет в такую женщину бросить камень?!
Марту выходила из себя.
– Может, и мне заняться поиском идеала?! – накалялась она.
– Увы, ты его уже нашла.
– И где же он, мой идеал?!
– Как – где? Это я, моя радость. твой птенчик!
– Ты длиннохвостый какаду, вылепленный из дерьма, а не птенчик!
Они расходились по своим углам, и Марта с ним пару дней не разговаривала. Так они ссорились примерно раз в месяц.
И вот теперь ее муженек угодил в ту самую трагическую ситуацию. Вера вполне могла захватить его в плен. Но Марта не бросилась сломя голову включать телефон, чтобы Виталик прозвонился. Придет, никуда не денется. Он знает, что в восемь Марта уже встает.
Она прошла в ванную, начала чистить зубы, одновременно обдумывая более сложную вещь: налоговики теперь заставляли на каждую автозапчасть в
накладной проставлять не только цену, но и номер ГТД, Государственной таможенной декларации, а за каждым номером в таможенном банке данных стоит месяц и конкретное число пересечения детали через границу и ее первоначальная цена. С помощью этих данных и дальше по накладным можно легко проследить путь любого амортизатора или сцепления. Таким образом нелегальный канал приобретения запчастей начисто закрывается.
«С каждым годом ужесточают, обкладывают, как волков, флажками, – усмехнулась Марта, набрала в пригоршню холодной воды и плеснула на лицо. – Рано или поздно они меня схватят и отправят на нары. Стасик выкрутится. Маменька с адмиралом его спасут. А я буду там париться... – Она посмотрела на свое лицо в зеркало, разгладила рукой обвисший подбородок, убрала морщинки у глаз. – Надо делать подтяжку и не мешкать! Туг Лидия Николаевна права».
Марта вспомнила вчерашние звонки, свое странное, на грани истерики поведение и задумалась. Что это с ней, боевым Стрельцом, произошло? Откуда возник страх? Прямо наваждение какое-то.
Она вышла в коридор, включила телефон, но теперь японский аппарат упорно молчал. И в дверь никто не бухал ногой. Вот и спрашивается в задачнике: что же делает режиссер Виталий Маров у пышногрудой врачихи? Рассказывает о своей постановке? О гениальном замысле, об овациях, букетах цветов и слезах на лицах зрителей, когда он выходил кланяться?
Марта оделась и двинулась было к соседке, чтобы позвать домой мужа, но внезапно остановилась, вернулась назад. Нелепо как-то получается: если она узнала его голос на лестнице, то почему не открыла, не крикнула, что сейчас встанет, не позвонила через мгновение соседке? Ответ до смешного прост: была
не одна. А какая еще причина? Они не ссорились, не собирались разводиться, муж приехал без телеграммы. У Виталика режиссерский ум. Он так и подумает. Марта заходила по квартире, не зная, как подать знак мужу, что проснулась, при этом сделав вид, что не слышала, как он ломился в дверь. Можно, конечно, позвонить Вере, попросить таблетку от головы. Плохо спала и тэ дэ и тэ пэ. Марта схватилась за телефонную книжку, куда когда-то занесла номер соседки, пролистала все записи на все буквы, но ничего не обнаружила. Так всегда судьба проверяет на вшивость. И что теперь?Пить чай, завтракать, зная, что муж у врачихи и неизвестно чем там занимается?! Более нелепой ситуации не придумаешь. Стоп! Можно же пойти к ней за той же таблеткой. Который час? Будильник показывал без пяти восемь. Н-да, не лучшее время ломиться к соседям.
Марта несколько раз подходила к двери, чтобы отправиться к соседке, однако возвращалась на кухню, представляя себе, как высунется полуобнаженная Вера, смутится всем лицом, увидев ее, или вообще не откроет, потому что наверняка затащила уже изголодавшегося Виталика к себе в постель. И что тогда-то делать Марте? Вышибать дверь, вытаскивать голого мужа из Вериной спальни? Или сделать вид, что ей ничего не известно, и спокойно уйти на работу? Что? Она никак не могла принять решение. Неожиданно зазвонил будильник. Марта вздрогнула, кинулась к нему, швырнула на пол, но он и там продолжал звенеть. Главбухша подняла его, нажала на кнопку.
Ожил телефон. Марта кинулась к нему, схватила трубку.
– Але?
– Здравствуй, как спалось? – ласково проговорил Стас.
–Нормально.
– Я не вовремя?
– Я из ванной только что выскочила.
– Извини. Хочешь, я заеду за тобой?
– Нет, сама доберусь. Опоздаю на полчаса, если вы, сударь, не против.
– Я не против.
– Тогда до встречи.
– Пока. У меня только одна просьба: позвони матери, она ждала еще вчера от тебя впечатлений. Ты уж извини, она у меня дама со странностями.
– Ладно, позвоню.
Марта тут же набрала номер Ровенской, но послышались короткие гудки. Поставила на автодозвон,стала одеваться. Наконец Ровенская ответила.
– Я до сих пор нахожусь под впечатлением от вчерашнего вечера, – начала было Марта, но Лидия Николаевна тотчас ее перебила:
– Не люблю пустых комплиментов, моя золотая.
Я знаю, вам позвонил мой сын, и вы, ворча и проклиная несносную старуху, стали набирать мой номер, который к тому же всегда занят! Что делать, я старорежимное существо, все давно уже живут по другим законам: не пишут писем, звонят родителям только раз в неделю, а проведя вечеру знакомых, забывают о нем, едва переступив порог. У меня еще масса лишней энергии, которую некуда девать! Вот так! А то что ты, моя девочка, находишься под впечатлением от вчерашнего вечера, я нисколько не сомневаюсь,но только под каким впечатлением, вот в чем вопрос?!
– Не сердитесь на меня, Лидия Николаевна, но у меня были причины отложить звонок к вам до утра, – серьезным тоном сказала Марта. – Я не хочу говорить
о них по телефону.
– Ладно, ладно, я же не в претензии. Типичный старушечий юмор. Надеюсь, ничего серьезного?
– Я тоже надеюсь.
– Нужна помощь?
– Нет-нет.
– А вот ты мне еще больше понравилась, – неожиданно грустным голосом произнесла Ровенская. – Я теперь понимаю, почему на тебя мужики западают! И правильно делают. Такие крупные алмазы всегда редкость... Ну, звони и забегай, когда захочешь, всегда буду рада тебя видеть! – Она первой положила трубку.
Марта вернулась на кухню. Мужа до сих лор не было, хотя часы показывали восемь двадцать утра. Теперь уже не было сомнений, чем они там занимаются. Виталика можно понять: приехал с вокзала, усталый, выжатый, как лимон, а тут в свой дом не по– пасть. Вера-шлюха, конечно, тут же воспользовалась приятной оказией: еще бы, Господь с утра посылает мужика в постель, не выбрасывать же. Небось счастлива до посинения.
Земская заварила чай, достала коробку овсяного печенья. Ей уже пора выходить. На муниципальном транспорте до работы час двадцать. Надо машину по– купать. Боже! Она же хотела с утра родителям позвонить, опять из памяти все вылетело. Сделав несколько глотков, Марта подкрасила ресницы, веки, наложила легкий румянец на щеки, подвела губы.
Закончив с макияжем, она повернулась и ахнула: в коридоре стоял незнакомый мужчина с черной с проседью бородой. Она не слышала, так он вошел, и в первое мгновение испугалась. Лишь через несколько секунд она узнала в незнакомце мужа.
– Привет, – сердито сказал он. – Ты что, не слышала, как я стучал?
– Я всю ночь не спала, а под утро приняла снотворное. Слышала во сне, как кто-то барабанил.
. – Так вот это был я! У тебя ключ торчал в скважине!
И звонок не работал, и телефон не звонил! – Он бросил
в своей комнате чемодан, вышел на кухню, принес несколько деревянных фигур Христа, сидящего на стуле, приложив правую руку к щеке. – Эго ребята, мои знакомые скульпторы, сделали для меня несколько копий. Если ты раньше не знала, то докладываю, что Пермь, помимо того, что стоит на реке Кама, известна своими деревянными статуями Христа, в основном сидящего, изготовленными в семнадцатом -восемнадцатых веках. Это такие большие раскрашенные скульптуры...
– Я знаю, читала.
– Тем более. Вот, значит, тебе такой подарок!
– Спасибо.
Пермские фигурки ей в самом деле понравились. У Христа было простое человеческое лицо – усталое, грустное, печально-мудрое .,
Виталик привез еще бутылку фирменной пермской водки, местного липового меда, деревянные резные игрушки, купленные на рынке, а также афишу спектакля и программки.
– Как спектакль, как премьера прошла?
–Слезы на глазах, венки на сцену. – Муж налил себе чаю, схватил два кругляшка овсяного печенья. -Да нет, ничего, но могло быть лучше. В Сыктывкаре все пронеслось на одном выдохе, а тут достались две такие стервы, что, кажется, они у меня полжизни отняли. Нет, актрисы хорошие, но характерец у каждой ужасный. Ну да ничего. А слезы правда были. И признания в любви. Ну что еще? Цветы, даже розы, ну и банкет, как водится.
Виталик ничего не говорил про соседку Веру, и это настораживало.
Время поджимало, надо было отправляться на работу, а бабское любопытство держало ее за подол.
– Устал?
– Ты знаешь, какая-то пустота в душе. Два месяца
пахал , как папа Карло, спал по четыре часа, репетиции утром и вечером, потом муторные прогоны, огромное умственное напряжение, нервная лихорадка. Костюмы сшили за два дня до премьеры, декорации закончили за три, афиши расклеивали в тот же день – словом, хуже, чем в советское время! И так все время. А теперь хожу, как придурок, ничего не делаю, ни о чем не думаю. Вот такая клиническая картина. – Он усмехнулся. – А у тебя все нормально?
– Да вроде бы.
– Что значит – вроде бы?
– Вчера какой-то идиот звонил весь вечер. Я снимала трубку, а он дышал. Или она. Поэтому пришлось телефон отключить. А ты где обретался этот час?
– Не поверишь, у нашей соседки Веруни!
– А чего ты улыбаешься?
– Ну, как она меня сейчас соблазняла, ты бы только видела! Вытащила вкусный кизлярский «Юбилейный»! Полбутылки на радостях уел, а вот отблагодарить не сумел! Обиделась, наверно.
– Еще бы! Что ж ты так поступаешь?
– Да как-то дискомфортно. С утра грязный, потный, невыспавшийся, да и ей на работу к десяти. Поэтому выпил кофе, коньячку, рассказал о спектакле. Потом Веруня пошла в ванную и дверь не закрыла. Я постоял минуту и решил ещё раз испытать судьбу: думаю, если у тебя заперто, вернусь к Верке. А здесь дверь, нате-ка, нараспашку! Не судьба! – Виталик хитро сощурился.
– Прямо жалко тебя до слез!
– А я теперь и думаю: чего моя женушка косила под спящую? Неужели кто-то был, кого она, когда муженек зашёл к соседке, и выпроводила?
– Коли у тебя такие мысли закрались, значит, ты наверняка слушал, кто выходил из нашего отсека.
–Да, тихо подслушивал, но за это время никто не выходил, – кивнул Виталик. – Увы!
Боже, какие они глупые, подумала Марта. Оба потихоньку ревнуют друг друга, а сами делают независимый вид, что могут в любое время расстаться.
– Извини, мне пора на работу. Позавтракай – в холодильнике колбаса и сыр, в морозилке есть пельмени – и отдохни. Я представляю, как ты напахался! Она подошла к мужу и неожиданно приникла к его груди. Виталик осторожно обнял ее. Почти минуту они стояли так и молчали. От ее волос пахло лавандой.
– Я соскучился по тебе, – прошептал Виталик.
– Правда?
Он кивнул. Марта подняла голову, потянулась к нему губами, и Виталик поцеловал ее, крепко прижал к себе. Его рука скользнула к ее бедру, потом под халат.
– Виталик, ты с ума сошел! Мне пора на работу!
– Позвони, задержись на часик! Я два месяца терпел! Ты же понимаешь!
–Так уж и все два?! – усмехнулась она.
Не поверишь, но это так, клянусь! Когда поехал, не скрою, собирался погусарить! А прибыл в Пермь, начал репетировать, и мозги набекрень! Хотел сделать шедевр! Придумал концепцию, сценографию, а на худсовете вежливо сказали: не выпендривайся, твои сложности народ не поймет. Сделайте нам красиво и трепетно, больше ничего не надо. Под хорошую музычку, со страстью и слезой... – Виталик запнулся, шумно вздохнул, дернул желваками,– Я там так психовал, что, если б и захотел, у меня бы ничего не получилось!
— А сейчас не психуешь?
Он снова крепко прижал ее к себе, глаза его загорелись.
– Ты же чувствуешь, как вздыбился малыш?
– Чувствую! – возбуждаясь, промычала Марта.
–Тогда пойдем!
– Ты насильник! – заулыбалась она.
Муж раздел ее, они упали на кровать и предались неистовой страсти.
С Виталиком у нее всегда выходило, и Марта вдруг подумала, что им надо все наладить, ей нечего трепыхаться.
– Может быть, ты сегодня вообще в офис не пойдешь? – предложил он. – Скажи, что тошнота и понос одновременно, температура тридцать восемь и семь, похоже на дизентерию. Врач еще не приехал, но, видимо, вырваться на работу не удастся.
Она рассмеялась.
– Ну что?
– Да я так, наверное, и сделаю.
Она взяла телефон, набрала номер мобильного Стаса.
– Это я, – сухо начала она. – Я поднялась, но у меня разламывается голова, видимо,давление резко упало. Всю ночь не спала, заснула уже под утро, возможно, еще и от этого...
– Побудь дома сегодня, – ласково сказал Стас. – Отдохни. Особых дел нет, а с текучкой мы с Юлей управимся.
– Я так и хочу.
– Может быть, что-нибудь привезти: фруктов, лекарства и вообще какой-нибудь еды?
– Нет, спасибо. Когда я болею, то, как собака,забиваюсь в нору и не хочу никого видеть, – проговорила Марта, -За день отлежусь и завтра приеду.
– Ладно, я еще :позвоню.
– Хорошо.
Она положила трубку. Виталик с усмешкой смотрел на нее.
– Это твой шеф?
Марта кивнула.
– Не по чину заботливый.
– С чего это ты вывел? – Предательский румянец выступил на ее щеках.
– Я все-таки режиссер. Плохой или хороший, сие другой вопрос. Но у нас есть такая наука, которой и определяется профи ты или профан, называется скромно: «Действенный анализ пьесы и роли». Мы и по жизни что-то всегда играем – кто жену, кто мужа, а кто любовника. Так вот, судя по всему, у тебя с шефом установились короткие, дружеские и даже о-о-очень теплые отношения.
– Надо же, великое открытие! – огрызнулась Марта. – Я другого отношения к себе и не терплю! Только о-о-очень теплые!
– Этот необычайно занятой человек хотел все бросить и приехать к тебе, попроведать, а так поступают, когда заболевает близкий человек, – словно не слыша ее, раскладывал свой пасьянс Виталик.
– Ну хватит чушь городить! – рассердилась Марта. – Он хотел завезти лекарства, если они нужны, я ведь лежу в лежку, только и всего. Тем более все знают, что я одна, а ты ставишь спектакль.
– Вот и сказала бы, что я вернулся.
– Тогда все бы подумали, что я осталась дома по другой причине, —усмехнулась Марта.
– А разве это не причина?
– Для трудового законодательства это не причина, – отрезала Марта и, набросив халат, пошла в ванную.
Она уже пожалела, что послушалась его и осталась дома. Виталик начинал демонстрировать ироническую отрыжку своего режиссерского ума, а ее это только злило.
– Эй, Марта, я уже хочу к тебе, – постучав в дверью ванной, запросился Виталик. – Ну чего ты как не
родная? Тебе же не нужно сегодня никуда ехать. Хватит дуться! Будем считать, что я пошутил со своими умозаключениями. Жизнь продолжается! Ну давай, давай, давай!
Марта завернула краны и открыла дверь
9
Налоговые полицейские нагрянули на четвертый день после ухода сановного дяди Ровенского на пенсию. Трое полицейских вошли в магазин с автоматами в сопровождении капитана. Он предъявил свое удостоверение Коле и Леше и спросил директора. Продавцы указали на дверь кабинета. Оставив за спиной, в торговом салоне, рослых автоматчиков, капитан прошел туда.
Широкоскулое и хмурое лицо капитана ничего хорошего не предвещало. Он свысока оглядел Марту, Юлю, остановил свой взгляд на гендиректоре, подошел к нему, молча показал свое удостоверение и потребовал документы для проверки.
– Какие? – осторожно спросил Ровенский.
– Все! – прорычал капитан. – Я буду знакомиться со всеми документами. Я имею право потребовать для проверки любые бумаги, относящиеся к деятельности вашего акционерного общества.
– Мы не возражаем, проверяйте.
Стас посмотрел на Марту, увидел на ее столе книгу черной кассы – из-за своей красной обложки она сразу же бросалась в глаза, – и душное облако накрыло его с головой. Он с трудом взял себя в руки, подошел к шкафам, вытащил папку с уставными документами и лицензиями, положил на свой стол.
– Проходите, садитесь, смотрите,—ровным голосом проговорил Ровенский.
Если б у капитана был приказ на выемку всех документов, он бы непременно предъявил его вместе с
удостоверением. В этом случае полицейские вошли бы с ним в кабинет и, не спрашивая, стали бы сгребать в крепкие мешки все, что попадется им под руку. И тогда красная, тетрадь, в которую Марта записывала реальные доходы и расходы, оказалась бы в их руках. От одной этой мысли у Стаса мороз пробежал по коже. Капитан поморщился. Не спеша прошел к столу,сел, открыл папку, углубившись в чтение и не снимая с головы шапки. Скорее всего, полицейский не сомневался в том, что бумаги в порядке, но через две-три минуты он вытащил записную книжицу, шариковую ручку, расстегнул куртку, всем своим видом показывая, что будет просматривать подробно и основательно даже эти, обычно не подлежащие столь детальному изучению уставные документы.
Прошло минут десять. Капитан читал устав с таким интересом, словно перед ним лежал крутой гангстерский роман. Он даже снова возвращался к началу, точно пропустил какой-то важный момент на первых страницах, чем привел в удивление даже Марту, повидавшую за свою жизнь многих налоговиков и аудиторов.
Воспользовавшись тем, что капитан так увлекся, Стас бросил красноречивый взгляд на главного бухгалтера, словно давая команду потихоньку убрать со стола красную тетрадь, что Марта весьма элегантно сделала, засунув ее к себе в сумку. Юля заметила это, заговорщически улыбнулась.
– Ты можешь идти, Юля, – спокойно сказала главбухша, бросив взгляд через распахнутую настежь дверь на полицейских, тупыми статуями торчащих в салоне. – Завтра в десять, как обычно.
– Я завтра с утра в банк, отвезу платежки, вы сами просили, – напомнила помощница.
– Да-да, я совсем забыла! – Марта махнула рукой. – Конечно!
Юля покрутилась у зеркала, поправляя шарфик,
один конец которого она небрежно, забросила на плечо, стрельнула нежным взором в сторону Стаса. Тот нервно курил, ничего не замечая, и, огорченная его равнодушием, девушка вышла. Ее никто не задержал. Отравив Юлю, Марта таким образом проверила, какие распоряжения получили полицейские от командира и не станут ли они блокировать выходы. Глядя на Марту, гендиректор мотнул головой в сторону двери, разрешив и ей уйти домой и унести злополучную тетрадь. Но главбухша не торопилась.
Капитан, потея в теплой камуфляжной куртке, дочитал устав, кое-что выписывая в свою книжицу. Кашлянул, прочищая горло, и стал так же неторопливо изучать остальные документы: учредительный договор, договор аренды, различные лицензии, раз-решения. На это ушло еще полчаса. Наконец он с удовлетворением захлопнул папку и хмуро взглянул на генерального директора.
– Какие еще вам дать документы, товарищ капитан? – вежливо осведомился Стас.
– Тамбовский волк тебе товарищ, – зло ответил тот, и гендиректор побледнел не столько от хамской реплики, сколько от этого яростного выдоха ненависти, переполнявшей человека в форме. А ведь Ровенский ничего ему не сделал, они, скорее всего, даже не были знакомы до этой встречи. Что же напитало капитана этой ненавистью? Вот что хотелось узнать Стасу.
Капитан поднялся, подошел к Марте, исподлобья взглянул на нее. Марту передернуло, она с презрением посмотрела на полицейского.
– Что, не нравлюсь? – усмехнулся он.
Марта не ответила. Откинулась на спинку кресла, нагло вытащила пачку противных "R-1",,закурила, выпустив струйку дыма в сторону капитана. Тот побагровел, глаза его сузились. Стас с плохо скрытым
испугом наблюдал за этой молчаливой дуэлью. Капитан мог арестовать ее и поместить в следственный изолятор на трое суток, заявив, что она его оскорбила,
отказалась выдать для проверки требуемые документы, пыталась дать взятку представителю власти – для таких случаев всегда имеется несколько домашних заготовок. Дядя ему рассказывал и не такое про блюстителей закона, и о налоговых полицейских в том числе.
Пауза затянулась. От напряжения Стас уже был близок к обмороку, но лицо капитана неожиданно разгладилось, он полез в карман, достал пачку «Явы» и, не спрашивая разрешения, тоже закурил. На его губах даже появилось подобие добродушной улыбки.
– Мы, кажется, незнакомы... – Капитан запнулся, зашарил по карманам, но так ничего и не найдя, развел руками. – Извините, все визитки оставил на столе. Капитан Рындин, налоговая полиция! – Он козырнул.
– Чем обязаны, капитан?
–Пока ничем. Вот зашел познакомиться.
Он обвел глазами кабинет, словно никогда его не видел.
– Странное знакомство. – Марта бросила взгляд на трех дюжих автоматчиков, терпеливо стоящих в салоне.
– Это пока лишь безобидный антураж, – многозначительно усмехнулся он.
– Как прикажете понимать ваши слова? – нахмурилась главбухша. – Как угрозу?
– Как угодно.
Марта понимала: что-то очень нужно узнать этому рыжеватому веснушчатому капитану с глубоко посаженными зеленоватыми глазами, частью скрытыми за кустистыми бровями, однако он не спешил, точно наперед зная, что рано или поздно все выведает.
Докурив сигарету до фильтра, Рындин поднялся, затушил бычок, снова бросил внимательный взгляд на Марту.
– А вы и впрямь красивы, – вдруг улыбнувшись, восхищенно промолвил он и тотчас покраснел, смутился, сразу нахмурился, будто проговорился этой фразой.
– Спасибо, коли не шутите, – не без колкости ответила Марта.
– До свидания, господин Ровенский. В следующий раз я обязательно дочитаю ваши интересные документы. Не сомневайтесь! До свидания!
Офицер вернулся в салон и, кивнув своим автоматчикам, покинул вместе с ними магазин «Автозапчасти». До закрытия оставалось пятнадцать минут.
– Какого черта ты не ушла и не утащила книгу?! —едва прикрылась дверь за полицейскими, взвился Стас. – А если б они начали выемку? Да мало ли что!
– А ты не допускаешь, что мой стремительный уход мог вызвать еще большие подозрения? А может быть, капитан этого и добивался – нервного срыва у кого-нибудь из нас. Что мы могли еще спешно выносить отсюда, как не компромат? И меня задерживают, изымают тетрадочку.
– Юлю же не задержали.
– Ты заметил, как все психологически было рассчитано? Автоматчики, молчание, угрюмые рожи, рычание капитана – все для того, чтобы ошеломить,
сбить с толку, посеять панику. И Юлю они выпустили, чтобы подсказать мне: ну беги, касатка, беги, мы тебя и заловим!
– Ты фантазируешь.
– А если нет?
