Текст книги "Главбухша"
Автор книги: Владислав Романов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
мальчиков расколют в два счета. Укрытие налогов только по зарплате – мы должны были ежемесячно выплачивать государству больше сорока тыряч – составит лишь, за два года миллион рублей. Бобров знает из книги и о подставных фирмах, и о схеме получения черного и белого нала, так что живыми нам не выбраться.
Стас побледнел. Он словно только сейчас понял, насколько взрывоопасна ситуация.
– И что ты решила?
– Не знаю. Для меня и то и другое – зона. Только в тюрьме я буду три года, а в лапах у Валерьяна лет двадцать. Три года, согласись, все же поменьше!
У Стаса от этих слов вытянулось и помертвело лицо. Он хорошо знал: если Марта в чем-то утвердилась, ее в сторону не свернуть.
– Надо только хороших адвокатов найти, чтобы они нас вели. Документы я почищу... – продолжала Марта.
– Подожди, давай все обдумаем! – У Стаса даже губы задрожали, едва он представил, как из своих евроапартаментов с биде и кондиционером он переселится на парашу. – Зачем же так?
– А как?! – резко сказала она. – Ты же сам твердил: только через мой труп вернешься к своему мужу! Твои слова?
– Мои.
– Ну вот и будем изображать некоторое время трупы. Верно говорят на Руси: от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Побыли мы богатенькими, побудем бедными, посидим на хлебе и воде. Я даже с какой-то радостью принимаю свою новую участь, – вдруг загоревшись, вдохновенно заговорила Марта.
– Ты несешь какую-то чушь! – нервно схватил ее за руку Стас. – Какая новая участь? Я не узнаю тебя, Марта! Ты же борец, ты же никогда не сдаешься!
Вот я и не сдаюсь, – усмехнулась Земская. – Это значило бы сдаться.. А я даю ему пощечину и плачу за нее весьма дорогую цену. В чем же противоречие? Ладно, пошли, что стоять на крыльце.
– Подожди! Ты что, все это всерьез?
– Почему бы и нет. Пойдем.
– Марта, давай не пороть горячку, надо все хорошо обдумать. Я тебя умоляю!
– А что думать, не из чего выбирать. Или ты хочешь, чтобы я пожертвовала собой и вернулась к мужу?
Стас не ответил, но по его перепуганному лицу она поняла: он именно этого и хотел. Он ждал, что Марта пожертвует собой, как раньше ждал, что она придумает ловкую схему ухода от налогов и выкачивания трехсотпроцентной прибыли. Все мужики кровососы, Земская всегда это знала.
Марта начала подчищать «хвосты», за которые следователь мог ухватиться. Лирика лирикой, а дело делом. Всего не успеть, но главные подкопы надо завалить. Она Юлю отправила сначала в банк, а потом к Гриневичу – отвести новый вариант договора, подписать и забрать старый.
Стас же был так подавлен, что ничем уже не мог заниматься. В присутствии Юли он еще сдерживался, но едва она ушла, как он вскочил, забегал по кабинету.
– Это какая-то чушь – все, что ты мне наговорила! – закричал он.—Надо ехать к дядьке и все подробно обсудить! Выход найдется, должен быть! Возьмем старого козла в заложники! Если Бобров его сын, то он прогнется, он нам уступит, чтобы спасти отца!
– Перестань! – оборвала его Марта – Бобров тебя возьмет под стражу, посадит к уголовникам, и через полчаса ты выложишь ему все, даже то, что не знаешь! А дядю Сашу, увы, уже списали, он может достать какую-то информацию, замолвить по своему
ведомству за кого-то словечко, но повлиять на Боброва ему не удалось, ты же знаешь. Что еще можно придумать, какой выход?
Конечно, если б мы собрали всю информацию на следака, то, возможно, и нашли бы его ахиллесову пяту, но теперь поздно... Нет, будем сражаться, надо искать теперь адвокатов и продумывать нашу с тобой тактику на допросах!
Стас схватился за голову, не желая даже слышать ни о каких допросах. В два за Мартой приехал шофер с киностудии. Еще утром она решила, что ни на какие пробы не поедет, но, устав от Ровенского, Земская вмиг собралась и умчалась, пообещав вернуться.
На студии ее встретил посвежевший, ласковый и неотразимый Георгий Иванович и совсем молодой, вихрастый режиссер Саша.
Похожий на взъерошенного сердитого вороненка, он с недоверием с минуту смотрел на Марту, потом кивнул и двинулся в павильон.
– Пойдемте.
– Вы ему понравились, – перевел привыкший к странным манерам режиссера Георгий Иванович.
Все уже было готово к съемкам. Оператор встал за камеру, ассистентка попросила Марту пройти на площадку, гримерша положила легкий тон, подвела брови. Включили свет, который мгновенно спрятал от Марты всех, кто находился в павильоне.
– Марта Сергеевна, просто посидите за столом, пощелкайте мышью, пытаясь что-то найти в компьютере. Телефон подключен к сети, так что звоните, кому хотите...
– Желательно не по межгороду, – послышался женский голос.
– Помолчи! Звоните, куда хотите, хоть на Луну, нам важно услышать ваш голос. Внимание! Тишина
в студии! – Голос режиссера вдруг обрел металлические нотки. —Приготовились!.. Мотор!
Она и не знала, что режиссер в эти минуты сидит у монитора и следит за каждым ее движением с разных ракурсов.
Марта, посидев и освоившись, поводила мышью,но ничего интересного в компьютере не нашла, потом позвонила Стасу:
– Ну что там? Юля привезла договор?
– Ты где? Когда приедешь? – взвился Ровенский – Что за фокусы с этой киностудией?
– Только без истерик, я скоро буду! – деловито заговорила Земская. – Когда Юля приедет, старый экземпляр пропусти через машинку...
– Послушай, Марта, лично я не собираюсь из-за твоих прихотей идти в тюрьму! Не собираюсь!
– Заткнись! – выкрикнула она, резко поднялась, но тут же взяла себя в руки. – Не ходи, если не хочешь, – неожиданно спокойно сказала главбухша и,
помедлив, язвительно добавила: – Я не держу тебя. Я схожу туда одна. Большой привет! – И она резко положила трубку. Села, пытаясь собраться.
Конечно, на следствии этот пай-мальчик Ровенский будет все отрицать и всю вину взвалит на нее. Она наконец-то получила то, что хотела. Все мужики – скоты. Неужели, чтоб доказать эту истину,надо связывать свою жизнь с ними?! Только идиоткам доступен такой способ познания.
– Мне иногда кажется, что я не схожу с круга, – вдруг заговорила она вслух. – Это как заезженная пластинка. Иголка попадает в испорченную бороздку, и знакомый голос талдычит од ну и ту же фразу. Сейчас уже нет бороздок, есть цифры, их комбинации создают мелодии и слова, но ситуация все равно будет повторяться, ибо появляются испорченные цифры. Так вот, иногда мне кажется, что вся моя жизнь и есть
всем давно набившей оскомину фразы: «Как скучно жить на белом свете, бормочешь, лужу обходя!» Спасибо за внимание!
Марта поднялась и внезапно ушла в тень. В зале все сидели, не шелохнувшись. Наконец режиссер крикнул «Стоп!», зажгли общий свет в павильоне.
Главбухша выскочила из студии, схватила такси и поехала на работу. Она мчалась туда лишь с одной мыслью – написать заявление об уходе, бросить на стол Стасу, забрать свои вещи и уйти. Ей надоело быть вечной нянькой пустоголовых.
Расплатившись с водителем, Марта вышла из машины и направилась к магазину, предвкушая свой блистательный удар, как вдруг ее окликнули. Она оглянулась. Из «Жигулей» выбрался капитан Рындин, приблизился к ней.
– Я, собственно, вас поджидаю, Марта Сергеевна, – деликатно проговорил он. – Не могли бы мы поговорить накоротке? – Он кивнул на пустые «Жигули».
Марта забралась на переднее сиденье. Капитан занял место шофера. Помолчал. Потом расстегнул черную папку, вытащил злополучную красную тетрадь и передал ей. Земская осторожно взяла ее в руки, удивленно взглянула на Рындина.
– На заднем сиденье остальные документы, – сказал он.
Марта обернулась: все десять служебных папок лежали аккуратной стопкой.
– На самом деле все просто, Марта Сергеевна. Я– офицер, прошел Афган и первую чеченскую и не люблю, когда из меня лоха делают! Я думал сначала, что все по-серьезному, нормальное расследование, ну а потом ребята уж раскрыли глаза: Бобров делает свой гешефт по заказу бывшего хмыря со Старой площади,
оторый топит вас. Не знаю, сколько уж он следователю заплатил, а мы, как... – Рындин дернул желваками, не договорил. – Словом, вот так. Вы не беспокойтесь, Марта Сергеевна, Бобров вас больше не потревожит. – Капитан вьггащил из кармана магнитофонную кассету! – На ней есть один разговорчик, который мои ребята записали. Я его Вале прокрутил, и он поднял ручки вверх, поскольку, как говорят, разговор его полностью изобличает. Вот так!
Они помолчали.
– Спасибо. Могу я чем-нибудь отблагодарить вас?– проговорила Марта.
– Да нет. Меня просто зло заело. Валя все время трындит о чести, справедливости, а сам!.. – Рындин махнул рукой, спрятал кассету в карман. – Пока у меня все нормально. Ну а если возникнут проблемы, то забегу по старой памяти!
– Заходите в любое время и по любому поводу, помощь придет незамедлительно! – сказала Марта.
– Я рад, что так все кончилось, потому что вы мне симпатичны!
Они пожали друг другу руки.
Земская забрала папки.
– Помочь? – уже отъезжая, выкрикнул капитан.
– С этим грузом я управлюсь! – улыбнулась главбухша.
Она прошла в кабинет, свалила все папки на стол, кассовая книга уже лежала в сумке. Стас молчал. Марта взяла лист бумаги, села писать заявление. Положила на стол перед Ровенским.
– Ты решила меня кинуть? – затравленно спросил он.
– Вопрос с расследованием закрыт.
– Как закрыт?!
– Так. Возможно, и твой дядя тут приложил руку. Думаю, без него не обошлось. Так что можешь спать спокойно.
Прощай! – Марта выложила на стол и кассовую книгу. – Ее советую уничтожить.
Она вернулась за свой стол, стала выгребать свои личные вещи. С годами всегда что-то накапливается, разные сувениры, дамские принадлежности, книжки по бухучету и налогам, купленные за свои деньги.
Стас подошел к Марте, бухнулся на колени, опустил голову.
– Если можешь, прости меня, только не бросай! Ты мне нужна! Я готов пойти на любые твои условия! На любые! – промямлил он.
– Стас, мы не дети, которые не могут поделить чужие игрушки. Я не прощаю предательства и не могу работать в одной связке с тем, кому не могу доверять. У нас такая работа: только на доверии друг к другу.
А как я могу тебе доверять?! «Я не собираюсь в тюрьму из-за твоих прихотей» и прочее! Это что, мои прихоти? – Она ткнула в кассовую книгу.
– Прости, у меня сдали нервы, это бывает! Но ты первая начала меня подначивать: все, на зону и больше никуда! Это же подначка, я чувствовал! И все из-за Юли! Да, мы вчера поужинали, но я отвез ее домой и никакой лав стори! Клянусь мамой! А утром она поджидала меня у метро, я ее подвез. Прости, я виноват, но повинную голову меч не сечет! Я тебя умоляю!
– Встань, – поморщилась она.
Ровенский поднялся.
В кабинет вошел Георгий Иванович.
– Можно? – спросил он.
– А вы к кому? – недовольно спросил Стас.
– Это ко мне, – сказала Марта. – Проходите, Георгий Иванович!
Оператор осмотрел интерьер.
– А в этом что-то есть! – пробормотал он, словно про себя.
– Оператор-постановщик художественного фильма, который я консультирую, Георгий Иванович. А этo мой генеральный директор, Станислав Эдуардович, – представила их Марта.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Извините, я вас оставлю на минуту! – Стас выскочил за дверь.
Георгий Иванович подошел к Марте.
– Поздравляю, вас утвердили, – сказал он. – Собственно, я в этом и не сомневался. И пожалуйста, не говорите, что вы не будете сниматься, я этого не переживу!
– Вы извините, но я не могу заниматься тем делом, которого не знаю! – смущаясь, заговорила Марта. – Георгий Иванович, вы же профессионал и понимаете, что значит быть дилетантом! Это стыдно!
– Я чувствую, перед вами все мужчины стоят на коленях, – с улыбкой заметил он.
– Ну не все еще. – Она взглянула на него, и Георгий Иванович, уловив намек, опустился на одно колено.
– Теперь все! И я не встану, пока вы не скажете «да»! Клянусь всеми святыми!
– А теперь сядьте! – неожиданно посуровев, властно сказала Марта, и кинооператор послушался. – Простите, но я не могу сейчас бросить свою работу даже на месяц. Есть обязательства, долги, а мне не двадцать лет, чтобы кидаться с головой в омут и начинать жизнь сначала. По молодости это считают сумасбродством, а в мои лета – уже предательством. И лимит на него я уже исчерпала. Вы же вольны придумать для вашего режиссера любой повод для моего отказа. Кстати, скажите, что я ложусь на операцию, и это будет правдой.
– И что, сложная операция? – посерьезнев, спросил Георгий Иванович.
– Во всяком случае, месяц-полтора все это npoдлится. Ведь вас такая задержка не устроит?
– Вот со сроками у нас действительно напряженно.
– А у меня в жизни почти на каждом шагу остросюжетное кино, и в нем сплошные главные роли. Не обижайтесь, Георгий Иванович!
– Я могу вам иногда звонить?
Она помедлила и кивнула. На мгновение ей стало жалко себя, комок подкатил к горлу, она схватила папки, стала запихивать их в книжный шкаф, на прежнее место.
Марта прилетела в Пермь первого мая на второй премьерный спектакль «Чайки». Самолет задержался с вылетом, и она примчалась в театр прямо из аэропорта. О своем появлении мужа предупреждать не стала – хотела сделать ему сюрприз.
Солидные мужчины в темно-синих костюмах, расхаживая в фойе, с восхищением оборачивались на ослепительно красивую блондинку, а их растолстевшие жены с нескрываемой завистью оглядывали ее немыслимо короткую прическу и дорогое, сшитое на заказ знаменитым московским кутюрье блестящее черное платье, напоминающее европейскую моду начала тридцатых. Марта достигла, чего хотела, – на нее глазели, о ней судачили.
Спектакль прошел «на ура», публика кричала «Браво!», выносили цветы на поклонах, наконец вызвали режиссера, и Виталик вышел на сцену. Со счастливой улыбкой он смотрел на кого-то позади Марты. Она повернула голову и увидела незнакомку, восторженно аплодирующую высоко поднятыми руками. Ей не было и тридцати. Невысокая, хрупкая, яркая брюнетка. Естественно. Очередную жену выбирают как противоположность предыдущей.
Виталик провел сияющим взором по рядам, скользнул глазами по Марте, и вдруг его словно что-то царапнуло. Он вернулся взглядом к ней, всмотрелся и окаменел. Так бывает, когда через две недели после похорон видишь умершего ядовитого соседа. Хочется вскрикнуть: этого не может быть, но вот он, сидит, моргает и презрительно поджимает губы.
Виталик, не дожидаясь закрытия занавеса, нырнул за кулисы, точно хотел сбежать, и больше зрителям не показывался. Видимо, надо было что-то срочно менять в заранее составленном на этот вечер плане, подумала огорченная Марта.
Однако Виталик встретил ее тепло и, осыпав упреками («Почему не позвонила? Я бы мог встретить!») и комплиментами («Ты подстриглась! И новое платье! И вообще чудесно выглядишь!»), провел Марту за кулисы и познакомил с актерами. Он весьма успешно осваивал роль мужа, ибо через полчаса ущипнул ее за зад и страстно прошептал: «Ты неотразима, народ в отпаде! Я хочу тебя!»
На банкете присутствовала и брюнетка, Виталик представил ее как музыкального оформителя спектакля. Она сидела напротив московской гостьи с кислым лицом: девочка явно проигрывала Марте и статью, и красотой, и нарядом, и умом.
– Так что ты решил? Остаешься? – тихо спросила Марта, когда банкет подходил к концу.
Она была готова к любому ответу; но Виталик, сжимая ей под столом руку, словно стараясь ее соблазнить, шепнул в ответ:
– Нет. Мне дают постановку в Москве! Вчера на премьере был один столичный главреж, я его приглашал, ему понравился спектакль, и он меня позвал к себе. А тут я закисну. – Виталик сиял. – Хорошо, что ты приехала! И надо сказать, чертовски помолодела! Одиночество тебе идет на пользу.
Шел второй час ночи, все, изрядно выпив, шумели не уставая хвалить актеров, режиссера, директора театра и начальство города. Земская уже злилась, пытаясь вытащить Виталика, но он никак не мог оторваться от стола, и главбухша с тоской подумала, что мужской кобелизм ничем не вытравишь, он заставляет мужиков цепляться за бабьи юбки и напиваться вдрызг. Но Марта не позволила себе развить эту мысль, решив, что это все-таки лучше трезвого занудства и бесполой верности. Судьба привела ее сюда, так что нечего нос воротить. Надо принимать все, как есть, и поменьше брюзжать. Она красива, не бедна, она счастлива, наконец. И Бог ее милует, уберегает от напастей. И так будет всегда.
