Текст книги "Мысль, вооруженная рифмами"

Автор книги: Владислав Холшевников

Ф. И. Тютчев (1803–1873)

1

 
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь – и звучными волнами
       Стихия бьет о берег свой.
 
 
То глас ее; он нудит нас и просит…
Уж в пристани волшебный ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
       В неизмеримость темных волн.
 
 
Небесный свод; горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
       Со всех сторон окружены.
 
 
<1830>
 

2. Двум сестрам

 
Обеих вас я видел вместе —
И всю тебя узнал я в ней…
Та ж взоров тихость, нежность гласа,
Та ж прелесть утреннего часа,
Что веяла с главы твоей!
 
 
И всё, как в зеркале волшебном,
Всё обозначилося вновь:
Минувших дней печаль и радость,
Твоя утраченная младость,
Моя погибшая любовь!
 
 
1830
 

3. Безумие

 
Там, где с землею обгорелой
Слился, как дым, небесный свод, —
Там в беззаботности весе́лой
Безумье жалкое живёт.
 
 
Под раскаленными лучами,
Зарывшись в пламенных песках,
Оно стеклянными очами
Чего-то ищет в облаках.
 
 
То вспрянет вдруг и, чутким ухом
Припав к растреснутой земле,
Чему-то внемлет жадным слухом
С довольством тайным на челе.
 
 
И мнит, что слышит струй кипенье,
Что слышит ток подземных вод,
И колыбельное их пенье,
И шумный из земли исход!..
 
 
1830
 

4. Листья

 
Пусть сосны и ели
Всю зиму торчат,
В снега и метели
Закутавшись, спят.
Их тощая зелень,
Как иглы ежа,
Хоть ввек не желтеет,
Но ввек не свежа.
 
 
Мы ж, легкое племя,
Цветем и блестим
И краткое время
На сучьях гостим.
Всё красное лето
Мы были в красе,
Играли с лучами,
Купались в росе!..
 
 
Но птички отпели,
Цветы отцвели,
Лучи побледнели,
Зефиры ушли.
Так что же нам даром
Висеть и желтеть?
Не лучше ль за ними
И нам улететь!
 
 
О буйные ветры,
Скорее, скорей!
Скорей нас сорвите
С докучных ветвей!
Сорвите, умчите,
Мы ждать не хотим,
Летите, летите!
Мы с вами летим!..
 
 
1830
 

5. Silentium![14]14
  Молчание! (лат.).


[Закрыть]

 
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими – и молчи.
 
 
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими – и молчи.
 
 
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью – и молчи!..
 
 
<1830>
 

6. Весеннее успокоение

_{(Из Уланда)}

 
О, не кладите меня
В землю сырую —
Скройте, заройте меня
В траву густую!
 
 
Пускай дыханье ветерка
Шевелит травою,
Свирель поет издалека,
Светло и тихо облака
Плывут надо мною!..
 
 
<1832>
 

7. Сон на море

 
И море и буря качали наш челн;
Я, сонный, был предан всей прихоти волн.
Две беспредельности были во мне,
И мной своевольно играли оне.
Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,
Окликалися ветры и пели валы.
Я в хаосе звуков лежал оглушен,
Но над хаосом звуков носился мой сон.
Болезненно-яркий, волшебно-немой,
Он веял легко над гремящею тьмой.
В лучах огневицы развил он свой мир —
Земля зеленела, светился эфир,
Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,
И сонмы кипели безмолвной толпы.
Я много узнал мне неведомых лиц,
Зрел тварей волшебных, таинственных птиц,
По высям творенья, как бог, я шагал,
И мир подо мною недвижный сиял.
Но все грезы насквозь, как волшебника вой,
Мне слышался грохот пучины морской,
И в тихую область видений и снов
Врывалася пена ревущих валов.
 
 
<1836>
 

8

 
С поляны коршун поднялся,
Высоко к небу он взвился;
Всё выше, дале вьется он,
И вот ушел за небосклон.
 
 
Природа-мать ему дала
Два мощных, два живых крыла —
А я здесь в поте и в пыли,
Я, царь земли, прирос к земли!..
 
 
<1836>
 

9

 
Душа моя – Элизиум теней,
Теней безмолвных, светлых и прекрасных,
Ни помыслам годины буйной сей,
Ни радостям, ни горю не причастных.
 
 
Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
Меж вами, призраки минувших, лучших дней
И сей бесчувственной толпою?..
 
 
<1836>
 

10. День и ночь

 
На мир таинственный духо́в,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов.
День – сей блистательный покров —
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!
 
 
Но меркнет день – настала ночь;
Пришла, и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами —
Вот отчего нам ночь страшна!
 
 
<1839>
 

11. Русской женщине

 
Вдали от солнца и природы,
Вдали от света и искусства,
Вдали от жизни и любви
Мелькнут твои младые годы,
Живые помертвеют чувства,
Мечты развеются твои…
 
 
И жизнь твоя пройдет незрима,
В краю безлюдном, безымянном,
На незамеченной земле, —
Как исчезает облак дыма
На небе тусклом и туманном,
В осенней беспредельной мгле…
 
 
1848 или 1849
 

12

 
Как дымный столп светлеет в вышине! —
Как тень внизу скользит неуловима!..
«Вот наша жизнь, – промолвила ты мне, —
Не светлый дым, блестящий при луне,
А эта тень, бегущая от дыма…»
 
 
1848 или 1849
 

13

 
Слезы людские, о слезы людские,
Льетесь вы ранней и поздней порой…
Льетесь безвестные, льетесь незримые,
Неистощимые, неисчислимые, —
Льетесь, как льются струи дождевые
В осень глухую, порою ночной.
 
 
<1849>
 

14. Поэзия

 
Среди громов, среди огней,
Среди клокочущих страстей,
В стихийном, пламенном раздоре,
Она с небес слетает к нам —
Небесная к земным сынам,
С лазурной ясностью во взоре —
И на бунтующее море
Льет примирительный елей.
 
 
<1850>
 

15

 
Не знаю я, коснется ль благодать
Моей души болезненно-греховной,
Удастся ль ей воскреснуть и восстать,
          Пройдет ли обморок духовный?
 
 
          Но если бы душа могла
Здесь, на земле, найти успокоенье,
          Мне благодатью ты б была —
Ты, ты, мое земное провиденье!..
 
 
1851
 

16. Последняя любовь

 
О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!
 
 
Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье,
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.
 
 
Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.
 
 
Между 1852 и 1854
 

17

 
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…
 
 
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё – простор везде, —
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
 
 
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь —
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…
 
 
1857
 

18

 
Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
 
 
1869
 

И. С. Тургенев (1818–1883)

19. (В дороге)

 
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
 
 
Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.
 
 
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
 
 
1843
 

20

 
Отсутствующими очами
Увижу я незримый свет,
Отсутствующими ушами
Услышу хор немых планет.
Отсутствующими руками
Без красок напишу портрет.
Отсутствующими зубами
Съем невещественный паштет,
И буду рассуждать о том
Несуществующим умом.
 
 
1881
 

А. А. Фет (1820–1892)

21

 
Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,
          Я при свечах навела;
В два ряда свет – и таинственным трепетом
          Чудно горят зеркала.
 
 
Страшно припомнить душой оробелою:
          Там, за спиной, нет огня…
Тяжкое что-то над шеею белою
          Плавает, давит меня!
 
 
Ну как уставят гробами дубовыми
          Весь этот ряд между свеч!
Ну как лохматый с глазами свинцовыми
          Выглянет вдруг из-за плеч!
 
 
Ленты да радуги, ярче и жарче дня…
          Дух захватило в груди…
Суженый! золото, се́ребро!.. Чур меня,
          Чур меня – сгинь, пропади!
 
 
<1842>
 

22

 
Здравствуй! тысячу раз мой привет тебе, ночь!
Опять и опять я люблю тебя,
Тихая, теплая,
Серебром окаймленная!
 
 
Робко, свечу потушив, подхожу я к окну…
Меня не видать, зато сам я всё вижу…
 
 
Дождусь, непременно дождусь:
Калитка вздрогнёт, растворяясь,
Цветы, закачавшись, сильнее запахнут, и долго,
Долго при месяце будет мелькать покрывало.
 
 
<1842>
 

23

 
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
 
 
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
 
 
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;
 
 
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что́ буду
Петь, – но только песня зреет.
 
 
<1843>
 

24

 
          Как мошки зарею,
Крылатые звуки толпятся;
          С любимой мечтою
Не хочется сердцу расстаться.
 
 
          Но цвет вдохновенья
Печален средь буднишних терний;
          Былое стремленье
Далеко, как отблеск вечерний.
 
 
          Но память былого
Всё крадется в сердце тревожно…
          О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
 
 
1844
 

25

 
Ветер злой, ветр крутой в поле
               Заливается,
А сугроб на степной воле
               Завивается.
 
 
При луне на версте мороз —
               Огонечками.
Про живых ветер весть пронес
               С позвоночками.
 
 
Под дубовым крестом свистит,
               Раздувается.
Серый заяц степной хрустит,
               Не пугается.
 
 
<1847>
 

26

 
                         Напрасно!
Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу,
И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно;
Тебе улыбаюсь, а внутренно горько я плачу,
                         Напрасно.
 
 
                         Разлука!
Душа человека какие выносит мученья!
А часто на них намекнуть лишь достаточно
                                                                      звука.
Стою как безумный, еще не постиг выраженья:
                         Разлука.
 
 
                         Свиданье!
Разбей этот кубок: в нем капля надежды таится.
Она-то продлит и она-то усилит страданье,
И в жизни туманной всё будет обманчиво сниться
                         Свиданье.
 
 
                         Не нами
Бессилье изведано слов к выраженью желаний.
Безмолвные муки сказалися людям веками,
Но очередь наша, и кончится ряд испытаний
                         Не нами.
 
 
                         Но больно,
Что жребии жизни святым побужденьям
                                                                      враждебны;
В груди человека до них бы добраться
                                                                      довольно…
Нет! вырвать и бросить; те язвы, быть может,
                                                                      целебны, —
                         Но больно.
 
 
<1852>
 

27. Певице

 
Уноси мое сердце в звенящую даль,
          Где как месяц за рощей печаль;
В этих звуках на жаркие слезы твои
          Кротко светит улыбка любви.
 
 
О дитя! как легко средь незримых зыбей
          Доверяться мне песне твоей:
Выше, выше плыву серебристым путем,
          Будто шаткая тень за крылом.
 
 
Вдалеке замирает твой голос, горя,
          Словно за морем ночью заря, —
И откуда-то вдруг, я понять не могу,
          Грянет звонкий прилив жемчугу.
 
 
Уноси ж мое сердце в звенящую даль,
          Где кротка, как улыбка, печаль,
И всё выше помчусь серебристым путем
          Я, как шаткая тень за крылом.
 
 
<1857>
 

28

 
Лесом мы шли по тропинке единственной
          В поздний и сумрачный час.
Я посмотрел: запад с дрожью таинственной
                    Гас.
 
 
Что-то хотелось сказать на прощание, —
          Сердца не понял никто;
Что же сказать про его обмирание?
                    Что?
 
 
Думы ли реют тревожно-несвязные,
          Плачет ли сердце в груди, —
Скоро повысыплют звезды алмазные,
                    Жди!
 
 
<1858>
 

29

 
          Сны и тени,
          Сновиденья,
В сумрак трепетно манящие,
          Все ступени
          Усыпленья
Легким роем преходящие,
 
 
          Не мешайте
          Мне спускаться
К переходу сокровенному,
          Дайте, дайте
          Мне умчаться
С вами к свету отдаленному.
 
 
          Только минем
          Сумрак свода, —
Тени станем мы прозрачные
          И покинем
          Там у входа
Покрывала наши мрачные.
 
 
1859
 

30

 
Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне,
Травы степные унизаны влагой вечерней,
Речи отрывистей, сердце опять суеверней,
Длинные тени вдали потонули в ложбине.
 
 
В этой ночи, как в желаниях, всё беспредельно,
Крылья растут у каких-то воздушных стремлений,
Взял бы тебя и помчался бы так же бесцельно,
Свет унося, покидая неверные тени.
 
 
Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой
                                                                      кручине?
Как не забыть, хоть на время, язвительных
                                                                      терний
Травы степные сверкают росою вечерней,
Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.
 
 
1863
 

31. Горячий ключ

 
Помнишь тот горячий ключ,
Как он чист был и бегуч,
Как дрожал в нем солнца луч
          И качался,
Как пестрел соседний бор,
Как белели выси гор,
Как тепло в нем звездный хор
          Повторялся.
 
 
Обмелел он и остыл,
Словно в землю уходил,
Оставляя следом ил
          Бледно-красный.
Долго-долго я алкал,
Жилу жаркую меж скал
С тайной ревностью искал,
          Но напрасной.
 
 
Вдруг в горах промчался гром,
Потряслась земля кругом,
Я бежал, покинув дом,
          Мне грозящий, —
Оглянулся – чудный вид:
Старый ключ прошиб гранит
И над бездною висит,
          Весь кипящий!
 
 
<1870>
 

32

 
Что ты, голубчик, задумчив сидишь,
Слышишь – не слышишь, глядишь —
                                                  не глядишь?
Утро давно, а в глазах у тебя,
Я посмотрю, и не день и не ночь.
– Точно случилось жемчужную нить
Подле меня тебе врозь уронить.
Чудную песню я слышал во сне,
Несколько слов до яву́ мне прожгло.
Эти слова-то ищу я опять
Все, как звучали они, подобрать.
Верно, ах, верно, сказала б ты мне,
В чем этот голос меня укорял.
 
 
1875
 

33

 
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня и света,
          Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
          Этот говор вод,
 
 
Эти ивы и березы,
Эти капли – эти слезы,
          Этот пух – не лист,
Эти горы, эти долы,
Эти мошки, эти пчелы,
          Этот зык и свист,
 
 
Эти зори без затменья,
Этот вздох ночной селенья,
          Эта ночь без сна,
Эта мгла и жар постели,
Эта дробь и эти трели,
          Это всё – весна.
 
 
<1881>
 

34. Шопену

 
Ты мелькнула, ты предстала,
Снова сердце задрожало,
Под чарующие звуки
То же счастье, те же муки,
Слышу трепетные руки —
          Ты еще со мной!
 
 
Час блаженный, час печальный,
Час последний, час прощальный,
Те же легкие одежды,
Ты стоишь, склоняя вежды, —
И не нужно мне надежды:
          Этот час – он мой!
 
 
Ты руки моей коснулась,
Разом сердце встрепенулось;
Не туда, в то горе злое,
Я несусь в мое былое, —
Я на всё, на всё иное
          Отпылал, потух!
 
 
Этой песне чудотворной
Так покорен мир упорный;
Пусть же сердце, полно муки,
Торжествует час разлуки,
И когда загаснут звуки —
          Разорвется вдруг!
 
 
<1882>
 

35

 
Только в мире и есть, что тенистый
          Дремлющих кленов шатер.
Только в мире и есть, что лучистый
          Детски задумчивый взор.
Только в мире и есть, что душистый
          Милой головки убор.
Только в мире и есть этот чистый
          Влево бегущий пробор.
 
 
1883
 

36

 
                    Сад весь в цвету,
                    Вечер в огне,
Так освежительно-радостно мне!
 
 
                    Вот я стою,
                    Вот я иду,
Словно таинственной речи я жду.
 
 
                    Эта заря,
                    Эта весна
Так непостижна, зато так ясна!
 
 
                    Счастья ли полн,
                    Плачу ли я,
Ты – благодатная тайна моя.
 
 
<1884>
 

37

 
               Давно в любви отрады мало:
Без отзыва вздохи, без радости слезы;
               Что было сладко – горько стало,
Осыпались розы, рассеялись грезы.
 
 
               Оставь меня, смешай с толпою!
Но ты отвернулась, а сетуешь, видно,
               И всё еще больна ты мною…
О, как же мне тяжко и как мне обидно!
 
 
1891
 

А. К. Толстой (1817–1875)

38

 
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
 
 
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
 
 
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
 
 
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь —
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
 
 
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
 
 
1851
 

39

 
Ты не спрашивай, не распытывай,
Умом-разумом не раскидывай:
Как люблю тебя, почему люблю,
И за что люблю, и надолго ли?
Ты не спрашивай, не распытывай:
Что сестра ль ты мне, молода ль жена
Или детище ты мне малое?
 
 
И не знаю я, и не ведаю,
Как назвать тебя, как прикликати.
Много цветиков во чисто́м поле,
Много звезд горит по подне́бесью,
А назвать-то их нет умения,
Распознать-то их нету силушки.
Полюбив тебя, я не спрашивал,
Не разгадывал, не распытывал;
Полюбив тебя, я махнул рукой,
Очертил свою буйну голову!
 
 
1851
 

40. Благоразумие

 
Поразмыслив аккуратно,
Я избрал себе дорожку
И иду по ней без шума,
Понемножку, понемножку!
 
 
Впрочем, я ведь не бесстрастен,
Я не холоден душою,
И во мне ведь закипает
Ретивое, ретивое!
 
 
Если кто меня обидит,
Не спущу я, как же можно!
Из себя как раз я выйду,
Осторожно, осторожно!
 
 
Без ума могу любить я,
Но любить, конечно, с толком,
Я готов и правду резать,
Тихомолком, тихомолком!
 
 
Если б брат мой захлебнулся,
Я б не стал махать руками,
Тотчас кинулся бы в воду,
С пузырями, с пузырями!
 
 
Рад за родину сразиться!
Пусть услышу лишь картечь я,
Грудью лягу в чистом поле,
Без увечья, без увечья!
 
 
Послужу я и в синклите,
Так чтоб ведали потомки;
Но уж если пасть придется
Так соломки, так соломки!
 
 
Кто мне друг, тот друг мне вечно.
Все родные сердцу близки,
Всем союзникам служу я,
По-австрийски, по-австрийски!
 
 
1853 или 1854
 

41

 
Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!
 
 
Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
 
 
<1854>
 

42

 
Острою секирой ранена береза,
По коре сребристой покатились слезы;
Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!
Рана не смертельна, вылечится к лету,
Будешь красоваться, листьями убрана…
Лишь больное сердце не залечит раны!
 
 
1856
 

43

 
Ходит Спесь, надуваючись,
С боку на бок переваливаясь.
Ростом-то Спесь аршин с четвертью,
Шапка-то на нем во целу сажень,
Пузо-то его все в жемчуге,
Сзади-то у него раззолочено.
А и зашел бы Спесь к отцу, к матери,
Да ворота некрашены!
А и помолился б Спесь во церкви божией,
Да пол не метён!
Идет Спесь, видит: на небе радуга;
Повернул Спесь во другую сторону:
Не пригоже-де мне нагибатися!
 
 
<1856>
 

44

 
Ой, честь ли то молодцу лен прясти?
А и хвала ли боярину кичку носить?
Воеводе по воду ходить?
Гусляру-певуну во приказе сидеть?
Во приказе сидеть, потолок коптить?
Ой, коня б ему! гусли б звонкие!
Ой, в луга б ему, во зеленый бор!
Через реченьку да в темный сад,
Где соловушка на черемушке
Целу ноченьку напролет поет!
 
 
<1857>
 

45

 
У приказных ворот собирался народ
                              Густо;
Говорит в простоте, что в его животе
                              Пусто!
«Дурачье! – сказал дьяк, – из вас должен быть всяк
                              В теле;
Еще в Думе вчера мы с трудом осетра
                              Съели!»
 
 
На базар мужик вез через реку обоз
                              Пакли;
Мужичок-то, вишь, прост, знай везет через мост,
                              Так ли?
«Вишь, дурак! – сказал дьяк, – тебе мост, чай, пустяк,
                              Дудки?
Ты б его поберег, ведь плыли ж поперек
                              Утки!»
 
 
Как у Васьки Волчка вор стянул гусака,
                              Вишь ты!
В полотенце свернул, да поймал караул,
                              Ништо!
Дьяк сказал: «Дурачье! Полотенце-то чье?
                              Васьки?
Стало, Васька и тать, стало, Ваське и дать
                              Таску!»
 
 
Пришел к дьяку больной; говорит: «Ой, ой, ой,
                              Дьяче!
Очень больно нутру, а уж вот поутру
                              Паче!
И не лечь, и не сесть, и не можно мне съесть
                              Столько!»
«Вишь, дурак! – сказал дьяк, – ну не ешь натощак;
                              Только!»
 
 
Пришел к дьяку истец, говорит: «Ты отец
                              Бедных;
Кабы ты мне помог – видишь денег мешок
                              Медных, —
Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей,
                              Шутка!»
«Сыпь сейчас, – сказал дьяк, подставляя колпак, —
                              Ну-тка!»
 
 
<1857>
 

46

 
Запад гаснет в дали бледно-розовой,
Звезды небо усеяли чистое,
Соловей свищет в роще березовой,
И травою запахло душистою.
 
 
Знаю, что́ тебе в думушку вкралося,
Знаю сердца немолчные жалобы,
Не хочу я, чтоб ты притворялася
И к улыбке себя принуждала бы!
 
 
Твое сердце болит безотрадное,
В нем не светит звезда ни единая —
Плачь свободно, моя ненаглядная,
Пока песня звучит соловьиная.
 
 
Соловьиная песня унылая,
Что как жалоба катится слезная,
Плачь, душа моя, плачь, моя милая,
Тебя небо лишь слушает звездное!
 
 
<1858>