Текст книги "Нижние Земли (СИ)"

Автор книги: Владислав Чупрасов

Соавторы: Римма Храбрых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Рвешься в бой? – Элис пожевала губами. – Понимаю.

На мониторе замигало ярко-желтое окошко таймера, по которому Элис делала перерывы: сорок пять минут работы, пятнадцать минут отдыха. Перекур каждые два часа. Она щелкнула мышкой и потянулась, откинувшись на спинку кресла. Густаф немедленно забыл о своих печалях и приобрел очень суровый вид.

– Никотин на голодный желудок вреден, – голосом Джейка Галенкафа сказал он. – Ты завтракала?

– Кофе, – Элис подняла руки, предваряя возмущение Густафа. – Много работы сейчас, сам понимаешь. Надо выяснить личности всех ведьм. А после того, что с ними сделал Тео, там сложно даже количество установить, не говоря уж об identity.

– Это тоже будет «личность», – сказал Густаф и, выпуская Элис, поднялся с краешка стола, на котором сидел. – А двойки не помогают?

– Они дали мне доступ к своим досье и пообещали помощь криминалистов, но... – Элис пожала плечами и, проходя мимо Густафа, мимоходом погладила его по руке. – У них сейчас тоже проблем по горло – объявился какой-то серийный маньяк.

– Маньяк? – Густаф навострил уши и последовал за ней в сторону курилки. – Что за маньяк?

– Еще неизвестно, маньяк или нет, – сумрачно ответила Элис. – Пока они делятся информацией очень неохотно, потому что данных мало. Но одно могу сказать точно. Не ходи по улицам в одиночку.

– Ты обо мне заботишься?

Густаф обогнал ее, повернулся и пошел спиной вперед, глядя на Элис с широчайшей улыбкой.

– Это чудовищно мило.

– Есть подозрения, что маньяк нападает только на магов, – сказала Элис и придержала Густафа за рукав, чтобы он не врезался в спешащую по коридору им на встречу Элеонору Галенкаф, вдову Джейка Галенкафа.

Хотя на того, кто посмел назвать ее вдовой, фрау Галенкаф обратила бы полный презрения и недоумения взор. Как это, ее, женщину, счастливую в браке, назвать вдовой? Возмутительно!

Элеонора работала управляющей одного из магазинов известной шоколадной сети, и это было одной из причин, почему в децернате ее очень любили. Конечно, не только из-за шоколада, который она приносила с собой, когда приходила навещать своего усопшего мужа, но и из-за приятного, но довольно твердого характера.

Видимо, Элеонора плохо себе представляла, что случается с человеком, когда он умирает. Даже с таким специфическим человеком, как ее муж. Джейк Галенкаф имел свойство добиваться своего: будь то отчет от техников или триумфальное закрытие сложного дела. Возможно, именно это и стало причиной того, что Джейк вернулся с того света – да, бесплотным и небритым, но это никак не мешало ему гонять младших магов и стращать комиссаров. Рядовые его боялись, а комиссары воспринимали как неизбежное зло и хорошего советника. А ради хорошего совета порой приходилось чем-то жертвовать.

Джейк умер два года назад, незадолго до того, как к децернату в экспериментальном порядке присоединили отряд оборотней. Тогда Второй и Третий децернат в последний раз объединялись, чтобы изловить спятившего мага, поставившего своей целью полное уничтожение всего полицейского и управленческого аппаратов Маардама. Сильно пострадали рядовые, не имевшие никакой защиты, и Джейк, слишком увлеченный расследованием, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как щиты. Магическое облако окутало его прямо на рабочем месте, за секунды сжалось и оставило после себя лишь обугленный скелет. Тео влетел в кабинет криминалиста через полминуты запыхавшийся и искрящийся от враждебной магии, только помочь уже никак не мог.

На следующий день Джейк пришел на работу как ни в чем не бывало, громогласно отругал затосковавших было младших магов, отчитал Тео и занял свое место. Следующим вечером Элеонора впервые появилась в управлении с ассорти шоколадных конфет. Она тихо представилась, угостила всех конфетами и решительно, как очаровательная дрессировщица в клетку с тиграми, вошла в кабинет криминалистов. Бушевавший от новости о собственной смерти Джейк утих практически мгновенно.

И до сих пор Элеонора, так и ставшая приходить почти каждый день, была единственным человеком, способным угомонить буйного старшего криминалиста.

– Маньяк? – с улыбкой уточнила Элеонора, жестом фокусника раскрывая коробку, из которой тут же запахло шоколадом. – Уверена, Джейку очень понравится это дело.

У Элис заурчало в животе, она поймала упрекающий взгляд Густафа и пожала плечами. Элеонора продолжала улыбаться.

– Элис, милая, я знаю, что ты любишь темный шоколад, – она перехватила коробку поудобнее и указала на конфету с карамелизованным пеканом. – Ганаш, робуста и атлантическая соль. Думаю, тебе понравится.

– Кофе и соль? – уточнила Элис, уже взяв конфету. – Звучит здорово.

– Темный шоколад улучшает внимание, скорость реакции и память.

Густаф тоже сунул нос в коробочку, отодвинув синюю ленту, загораживающую ему обзор.

– А мне что?

Элеонор редко когда приносила просто конфеты. Просто конфеты, говорила она, купите в супермаркете за углом. Она сама выбирала десерт для каждого и обязательно рассказывала, почему сделала этот выбор.

– А тебе вот эта. Со сливочно-лимонной начинкой. Называется «Залог любви».

Густаф хмыкнул, разглядывая рисунок на конфете – больше он напоминал тонко отчеканенную монету, а совсем не десерт.

– Кто вообще придумывает эти названия?

– Иногда я, иногда не я, – уклончиво ответила Элеонора. – Я пойду к ребятам. Я слышала, у вас проблемы?

– Угу, – согласилась Элис.

– У обера аллергия на маленьких девочек, – рассмеялся Густаф.

– Аллергия – это очень неприятно, – понимающе сказала Элеонора. – Тогда ему конфеты без цитрусовых. Хорошего дня, дорогие.

«Дорогие» покивали, попрощались и поспешно нырнули в практически пустую в это время столовую.

Элеонора вошла в логово так, будто считала себя его полноправной хозяйкой. Она скинула с кресла обляпанные грязью ботинки небольшого размера и присела, ожидая, пока на нее обратят внимание.

Оборотни отвлеклись от своих дел только через некоторое время. Бернар заполнял какой-то отчет, Агнешка вплетала в косу сухие травки, чем сильно смущала Ларса, который постоянно косился на нее над своим планшетом. Марк дремал, вытянувшись на нескольких составленных вместе стульях. Понятие здорового своевременного сна явно не было знакомо оберу Леджервуду.

– Привет.

Агнешка закончила с косой, подобрала ее и заколола невидимками, после чего перебралась поближе к Элеоноре. Та раскрыла коробку.

– Говорят, в вашем королевстве что-то прогнило, – мягко заметила она.

Агнешка пожала плечами и потянулась за конфетой. Марк завозился, повернулся на бок, подложил руку под голову и принялся сверлить ее взглядом. Ларс вопрос проигнорировал, Бернар сделал вид, что все так же увлечен отчетом.

Элеонора понимающе кивнула.

– Марк, как твой насморк?

– Нету у меня насморка, – сварливо ответил Марк. – Просто кто-то притащил домой кота, поэтому теперь фонит на все помещение. Хоть окна открывай. А окон у нас, блин, как видишь, нет.

– Я мыла голову три раза и дважды стирала одежду с сильно пахнущим кондиционером, – спокойно заметила Агнешка. – И ты даже не чихаешь.

– Не чихаю, – согласился Марк. – Зато теперь кондиционером воняет.

Элеонора некоторое время наблюдала за ними с интересом, потом ей, видимо, надоело.

– Вам бы поесть, – безапелляционно сказала она, поднимаясь на ноги. – Пойдемте, выпьем чаю со сладким. Вам сразу станет легче.

Оборотни зашуршали, собираясь – кто взял телефон, кто убрал планшет в ящик. И только Бернар остался сидеть за столом. Марк, проходя мимо, навис над ним и сунул нос в компьютер.

– Что там у тебя?

– Отчет, обер, – ответил Бернар, демонстрируя открытый на экране файл. – Кто-то же должен его сделать, не так ли?

– Не так ли, – немедленно согласился Марк, поцеловал Бернара в коротко стриженный затылок и свалил из логова следом за Ларсом и Агнешкой.

Элеонора немного задержалась, подошла к Бернару и поставила ему под руку две шоколадные вазочки.

– Пралине, амаретто и тирамису, – сказала она и вышла в коридор.

Бернар вздохнул, закрыл файл с отчетом и поднялся, чтобы налить себе чаю.

Джейк всегда знал, когда его Нора приходит, и всегда терпеливо дожидался, пока она пройдет почти по всему децернату и одарит всех своей благодатью. Конечно, ворчал, что для нее эти «моллюски» важнее собственного мужа, но никогда не бушевал. Не умел он бушевать при своей Норе, не умел.

– Там в столовой все собрались, кроме комиссаров, – сказала Элеонора, прислоняясь к дверному косяку.

Джейк сидел за своим столом боком к ней, старательно делая вид, что чрезвычайно поглощен работой. Сидящий рядом с ним и листающий страницы файла техник выглядел очень бледным и испуганным.

– Ты идиот? – как бы резюмируя прошлый разговор, который Элеонора не застала, сказал Джейк.

– Идиот, – едва слышно согласился рядовой.

Элеонора подошла поближе и вручила парню конфету.

– Иди отдохни, выпей чаю. Пока что свободен.

– Какого черта, Нора? – шепотом возмутился Джейк, правда, в силу особенностей мертвых связок, вышло это не очень-то тихо. – Ты рушишь мой авторитет!

– Его разрушишь, ага, – Элеонора рассмеялась. – Прекрати бузить, дорогой. Тебе не идет.

Джейк покачал головой. Все это казалось ему возмутительным. Но очень милым.

Элеонора легко коснулась его бесплотного локтя. Пальцы завязли в колеблющемся тумане, от которого кожа становилась то ли холодной, то ли влажной. Элеонора давно привыкла к этому чувству, даже в первое их посмертное объятие не испугавшись. Мозг говорил, что к ее щеке прижимается колючая от недельной щетины щека мужа, а рецепторы говорили о другом: там ничего нет.

После этих встреч Элеонора долгое время проводила в ванне, тоскуя по теплым прикосновениям мужа. Хотя в том, что касалось ночевок в супружеской постели и исполнения супружеского же долга, мертвый Джейк мало чем отличался от живого. Зато он перестал скандалить с матерью Элеоноры, а та, в свою очередь, перестала предлагать дочери поскорее развестись. Правда, и до нового витка истории «тебе нужен новый, наконец-то нормальный мужчина» было недалеко.

– Пойдем, – позвала Элеонора, сожалея, что нельзя приобнять присмиревшего Джейка за плечи и потянуть за собой.

– Куда? – сразу же ожидаемо возмутился Джейк. – У меня много работы!

– Нету у тебя никакой работы, – ответила Элеонора. – А пойдем мы в столовую.

– Я же не ем.

– Ничего. Постоишь, послушаешь, – силком тащить или тянуть Джейка бы не вышло, так что пришлось Элеоноре воспользоваться женской хитростью. – Пойдем, Джейки, это важные дела вашего децерната.

Джейк недовольно скривился и, всеми доступными способами выражая презрение к общим сборищам, потелепал свое призрачное тело в коридор. Элеонора, преисполненная благости, направилась следом.

В столовой для полного комплекта Третьего децерната не хватало, разве что, Тео. Даже Ружа одиноко сидела за одним из столов, торопливо пережевывая салат. Оборотни, Элис с Густафом и даже несколько младших магов разместились за сдвинутыми столами.

Первое, что сделала Элеонора, войдя в столовую – это подошла к Руже.

– Привет, – дружелюбно начала она.

Цыганка подняла на нее взгляд, удивленно моргнула и только после этого – после ощутимой заминки – кивнула.

– Элеонора.

Ружа пожала протянутую руку и улыбнулась.

– Я наслышана о вас.

– Можно на ты, – Элеонора не выпустила из руки ее пальцы и кивнула в сторону сдвинутых столов, из-за которых за ними следили с опаской и любопытством.

– Пойдем, сядем со всеми.

– Я уже почти доела, – Ружа попыталась вывернуть руку, чтобы показать на свою тарелку.

– Ничего, будем пить кофе со сладким. От шоколада становятся счастливыми.

– Я не пью кофе, – ответила Ружа, поднимаясь вместе со своей тарелкой.

Под настороженные взгляды они дошли со столов. Ружа села рядом с Агнешкой, которая ей одобряюще кивнула. По другую руку от нее приземлилась Элеонора.

– Хорошо, что нет Тео, – негромко заметил Марк, наклоняясь к Агнешке и, соответственно, к Руже. – Его бы прям тут же апоплексический удар хватил.

Агнешка хмыкнула, а Ружа позволила себе улыбнуться оборотню. К волкам у нее было странное отношение: запах, идущий от них, ее раздражал, хотя в их манерах и было что-то откровенно цыганское, почти родное.

Одним словом, все хорошо, если бы не запах.

Ружа порадовалась, что уже доела.

Марк принес ей кофе странного желтоватого цвета, Ружа с сомнением заглянула в картонный стаканчик.

– Спасибо, – сказала она таким тоном, что стало ясно – Марк не угадал.

– Это зеленый чай, – подсказала Агнешка. – Марк посчитал, что он тебе нравится больше, чем черный. Думаю, это связано с тем, что ты сказала о своей нелюбви к кофе. Наверное, как-то так он думал.

Марк немедленно кивнул, показывая, что именно так он и думал.

Заметив замешательство Ружи, Агнешка рассмеялась и показала на свои волосы, прикрывающие ухо.

– Отличный слух. Еще немного – и слышали бы мысли людей.

– Ага, а вместо этого просто спим в берушах, – мрачно заметил Ларс и тут же заулыбался, подмигивая Руже, как только она обратила на него внимание.

Элеонора, с которой он до того разговаривал, наклонилась, запустила руки под стол и вытащила из бумажного пакета две коробки с капкейками. Запахло сразу всем: шоколадным ганашем, апельсиновым мармеладом, сливочным сыром, соленой карамелью, вином.

Ларс громко и выразительно застонал и рухнул лицом в стол.

– Мои любимые, – патетично прошептал он.

– Это какие именно? – фыркнул Марк. – Те, которые все?

Элеонора махнула на него рукой, и Марк тут же замолчал, причем не обиженно, а совершенно естественно, хотя в любой другой ситуации уже вцепился бы в махнувшую на него руку зубами – фигурально (а может быть, и не очень) выражаясь.

– Во-первых, – начала Элеонора, пододвигая пирожные к месту стыков столов, – приятного аппетита. Во-вторых, все у вас будет хорошо. Вы же самая лучшая команда.

Всем сразу же захотелось с ней поспорить, но никто не стал. Потому что руки уже потянулись за капкейками, и за чавканьем стало уже не до споров.

– А ведь наибольшее интересное, – вполголоса сказала Элис, сосредоточенно выбирая из оставшихся капкейков – сложная задача даже с учетом того, что коробка уже почти опустела, – что она не говорит ничего того, что мы бы не знали сами.

– Во-первых, – Густаф передразнил манеру говорить Элеоноры так же мастерски, как до того копировал ее мужа, – не «наибольшее», а «самое».

Элис кивнула, сосредоточенно собирая пальцем крошки в коробке.

– Во-вторых, – Густаф подтолкнул к ее руке капкейк, – иногда важно, чтобы кто-то сказал вслух то, что ты и так знаешь.

Элис облизнула крошки с пальца и подхватила капкейк, который Густаф продолжал настойчиво тыкать.

– Ты очень умный, – сказала она, и Густаф настороженно прищурился.

Они были знакомы меньше полугода. Элис перевелась из Чикаго почти в то же время, когда Густафа пригласили на стажировку. Пригласил. Лично Тео. Густаф до сих пор с дрожью вспоминал тот день, в который все и решилось – когда он впервые увидел Тео вблизи. До того момента у Густафа не было ни малейших сомнений по поводу своего будущего. Он видел себя исключительно в магической науке. Все время своего обучения в Университете он буквально бредил тем, как будет составлять и изучать самые сложные заклинания, применяя на практике все то, чему научился, все свои таланты, которые смог развить.

А потом случилась та лекция. На которой Тео, вроде бы как, не говорил ничего особенного, ничего такого, что Густаф бы не знал – как только что Элеонора. Тео рассказывал об истории взаимоотношений между людьми и нелюдьми, магами и немагами. Рассказывал о Великой войне. Рассказывал о полумифическом Штабе, усилиями которого был налажен первый мостик к тому обществу, в котором сейчас жили они все.

Все это они проходили на лекциях по истории, социологии и политологии не один раз.

Но Тео говорил об этом как-то... особенно.

Так, что Густаф затих и всю лекцию тупо смотрел на исцарапанную столешницу перед собой, только в самом конце заметив, что на ней написано «Лучшая команда». Это было как послание. Словно кто-то из тысяч неизвестных и незнакомых Густафу студентов, сидевших до него на этом стуле, за этим столом, оставил послание специально для него, точно разгадав момент, в который эти слова станут для него стимулом поднять голову. И встретиться глазами с Теодором Ордом, комиссаром Третьего децерната, магом, посвятившим всю свою жизнь тому, чтобы между людьми, нелюдьми, магами, немагами и так далее, чтобы между всеми на свете вообще было как можно меньше вражды.

Теодор – Тео, как совсем скоро после этой лекции начал называть его Густаф – улыбнулся ему. И Густаф пропал раз и навсегда.

То, что говорила Элеонора, отзывалось где-то внутри него таким же щемящим чувством. Как и Тео, она не открывала ничего нового, говорила, в сущности, прописные истины. И, как и Тео, делала это так, что эти банальности казались откровением.

– Ты ведь понимаешь, о чем я, – улыбаясь, сказал он Элис.

Та еще раз кивнула, откусывая от капкейка, и не очень внятно сказала:

– Поэтому я и говорю тебе, что ты умный. Wise.

– Мудрый, – автоматически перевел Густаф и почувствовал, что краснеет.

Даже спустя полгода Элис – в некотором роде – оставалась для него загадкой. Из-за ее невозмутимости невозможно было понять, что кроется под порой ошарашивающими заявлениями: то ли действительно не слишком хорошее знание языка, то ли просто неумение выражать свои мысли не так прямо. Если бы Элис говорила что-то неприятное, это можно было бы назвать бестактностью, но нет, все было совсем наоборот. И это обезоружило Густафа с самого начала и обезоруживало до сих пор.

– Я хотел сказать что-то в-третьих, – пробурчал он, – но ты меня сбила.

Элис подняла брови и попыталась выразить лицом раскаяние. Вышло из рук вон плохо и даже не из-за того, что в этот момент Элис сосредоточенно жевала.

– В-третьих, ты хотел сказать, что твоя Элис забыла сходить на перекур, – раздалось над ухом у Густафа.

Элис замерла, потом осторожно сглотнула и посмотрела на Густафа, который уставился на нее не менее ошарашенно.

– Ведьма! – сказали они в один голос и пригнулись к столу, безуспешно пытаясь скрыть хохот.

Это ведь встреча с Элеонорой заставила их забыть о первоначальных планах и вместо курилки пойти в столовую.

Джейк – а о пропущенном перекуре напомнил именно он – обдал обоих максимально холодным призрачным презрением и удалился. На его месте материализовалась комиссар Пыслару. Загремев юбками и всем, что скрывалось в их складках, она уселась на стул возле Густафа и сухо сказала:

– Думаю, нам пора познакомиться поближе. Называйте меня Ружей.

Элис, справившаяся со смехом быстрее Густафа, подперла подбородок ладонью и ответила не менее сухо:

– Не слишком ли фамильярно, комиссар Пыслару?

Ружа поморщилась.

– Я не люблю ни свое полное имя, ни фамилию.

– Family? – Элис сдвинула брови. – У вас проблемы в семье?

Ружа наклонила голову, вглядываясь в лицо Элис, и Густаф безотчетно протянул руки через стол, отгораживая Элис от волны цветочного аромата.

– У вас глаза не того цвета, чтобы называть вас мефрау, иначе я подумала бы, что вы читаете мое прошлое, – миролюбиво сказала Ружа.

– О, нет-нет.

Элис подняла руки и откинулась на спинку стула, одновременно выходя из-под импровизированной защиты Густафа и демонстрируя свой миролюбивый настрой.

– Я уже успела уяснить, как в вашей стране обращаются к женщинам, которые... gifted. Я не маг.

Густаф открыл было рот, но Ружа перебила его:

– Я поняла вас, Элис. Вы позволите называть вас Элис?

Элис улыбнулась.

– Конечно же, Ружа.

Цветочный аромат уже плыл над всеми тремя, не разделяя, а накрывая одним покрывалом, и Густаф прикрыл глаза, расслабляясь.

– Элис, скажите, насколько хорошо у вас налажено сотрудничество со... Вторым децернатом?

Запинку Ружи не заметил бы только глухой, но Элис не отреагировала на нее никак, то ли из чувства такта, то ли из-за незнания языка. Иногда Густаф подозревал, что это незнание нарочитое.

– Не очень, – Элис вздохнула. – Двойки неохотно идут на контакт. Может быть, из-за маньяка, может, из-за чего-то еще. Я с большим трудом разбираюсь в вашем... их досье на женщин с магическими способностями.

– Как толерантно, – пробурчал себе под нос Густаф.

Кто именно с силой стукнул его по ноге, он не понял.

– Я постараюсь выбить у двоек специалиста, который поможет вам разобраться.

Ружа задумчиво посмотрела на стаканчики, и те пришли в движение, заскользили по столу, выстраиваясь в шахматном порядке. Густаф проследил за ними, потом перевел взгляд на Ружу.

Он был готов к работе под началом мага и человека, а вот как будет работаться под началом мага и... ведьмы, Густаф пока не знал.

Но последние несколько минут заставили его смотреть в будущее с гораздо более позитивным настроем, чем совсем недавно.

И действительно, все оказалось совсем не так плохо, как можно было подумать сначала.

Нельзя сказать, что в Третьем децернате воцарился мир и покой, но работа шла своим чередом.

Ружа нажала на какие-то свои рычаги, и Элис кроме доступа к досье двоек получила помощника – некоего Бенедикта ван Телгена. Их сотрудничество ограничивалось перепиской в мессенджере, чему Элис была только рада. В любом случае ван Телген оказался весьма полезен: он, казалось, знал все досье наизусть или просто очень хорошо в них ориентировался и отзывался на запрос от Элис в любое время дня и ночи, как будто вообще никогда не спал. Или был таким же убежденным трудоголиком, как и сама Элис, которая даже на время сна не убирала далеко телефон и потому всегда была на связи.

Этим она выгодно отличалась от почти всех остальных троек, включая даже комиссаров. Воплощением же безалаберности был отряд оборотней. Ларс Ренкерс и вовсе брал трубку, только если ему звонил Марк. На остальное начальство он плевал с истинно волчьим изяществом. Вторым, кто мог выцепить Ларса в нерабочее время, был Бернар – до того злополучного матча. Теперь же Марк не был уверен, что один из его подчиненных наберет номер второго, а этот второй ответит на звонок первого. Вживую они все так же не общались.

Ларс хотя и был на больничном, продолжал торчать в децернате, поясняя это тем, что в родных стенах его здоровье пойдет на поправку быстрее. Марк не возражал. Ларс оправился достаточно быстро, а иметь запасного волка под рукой – лапой – на случай непредвиденных обстоятельств никогда не помешает. После ситуации с ведьмами город как будто притих, но Марк все равно чувствовал себя неуютно. Под внешним спокойствием улиц ему чудилось что-то темное, нехорошее, и это ощущение было хотя и смутным, но слишком сильным, чтобы его можно было списать на обычный недосып.

Тем более, что спать Марк стал еще хуже.

Так что, войдя в логово утром после очередной почти бессонной ночи, он был даже рад увидеть свой отряд в полном составе, пусть даже двое из него подчеркнуто игнорировали друг друга.

Согнать Ларса с места Марк не успел. Почти сразу за ним в логово ворвался Густаф, заполнив каморку оборотней вкусным запахом кофе и шоколада.

– Дело! Выезжаем! – совершенно по-мальчишечьи выпалил он, чуть ли не приплясывая на месте.

Оборотни вскинули головы, а Марк развернулся и придержал Густафа за рукав, пока тот от возбуждения не подпрыгнул слишком высоко и не улетел под потолок.

– Рассказывайте, стажер Локхорст, – строгим голосом сказал Марк.

– Убийство! – зачастил Густаф. – В библиотеке! Тео сказал, возможно, убито несколько человек! Двойки уже на месте, но не исключено, что дело наше!

Марк кивнул и отпустил его. Остальные уже собирались, даже Ларс, торопливо допечатав что-то, медленно выползал из кресла, явно готовый приступить к своим служебным обязанностям до окончания больничного.

Густаф подпрыгнул на месте еще раз и так же стремительно умчался, забыв закрыть за собой дверь.

– Мальчишка, – без тени осуждения пробормотал себе под нос Бернар.

Словно в ответ на это из заднего кармана его джинсов раздалась оглушительная трель. Бернар вытащил телефон, глянул на экран и поднес трубку к уху.

– Эрика, я не могу сейчас, – сказал он спустя несколько секунд напряженным голосом.

Марк не обернулся от двери, но насторожился, прислушиваясь. Эрикой звали жену Бернара, тоже фламандку, которая приехала вместе с ним несколько лет назад и осталась в Маардаме, чем была крайне недовольна. Бернар не особенно распространялся по поводу своей семейной жизни, и Ларс становился необычайно сдержан, когда речь касалась семьи Бернара, но кое-что Марк знал. Точнее, видел еще во время обучения в лагере.

– Эрика, я на работе, – даже обычное раскатистое «р-р» Бернара прозвучало как-то беспомощно. – Я прямо сейчас еду на убийство, ты понимаешь?

Бернар постоял еще несколько секунд с трубкой, прижатой к уху, потом опустил руку.

– Обер, я не еду, – тускло сказал он.

– Что-то случилось? – спросил Марк, поворачиваясь наконец.

– Через полчаса Эрика привезет Риккерта. У нее срочные дела, а оставить его не с кем.

Бернар сунул телефон обратно в карман, не глядя на Марка. Сыну Бернара, Риккерту, недавно исполнилось одиннадцать, и в стенах децерната он проводил едва ли не больше времени, чем дома. «Пусть сын видит отца хотя бы на работе», – говорила Эрика, а Бернар не протестовал, хотя и понимал, что она просто пользуется любым подходящим поводом, чтобы его уязвить.

– Исключено, – сказал Марк, хмурясь. – Убиты люди, а значит, нам нужен именно твой нос, чтобы разбирать следы.

Он посмотрел на Агнешку. Та ответила взглядом, полным ужаса, и замотала головой так энергично, что коса взлетела в воздух.

– Я останусь, обер, – подал голос Ларс. – На больничном я или где.

Он уже успел устроиться обратно в своем кресле и даже включил планшет, показывая, что никуда отсюда не сдвинется.

– Вот и ладненько, – быстро сказал Марк, не позволяя Бернару вставить слово, схватил его за рукав и потащил за собой к выходу. – Пофоткать тебе кровищу?

– Обязательно, – Ларс ухмыльнулся. – Можешь даже косточку на десерт привезти. Только мозговую!

Эрика приехала не через полчаса, а через пятнадцать минут после того, как Ларс остался один. В логово она вошла стремительно, оглянулась по сторонам и холодно сказала:

– Интересно, почему я даже не сомневалась, что уже не увижу здесь мужа?

– И тебе привет, – лениво отозвался Ларс. – Они поехали на убийство.

Эрика хмыкнула и наклонилась к вошедшему следом за ней сыну – высокому темноволосому мальчику, выглядящему старше своего возраста.

– Рик, я постараюсь все сделать как можно быстрее, – совсем не так, как до этого, гораздо мягче сказала она. – Извини, что пришлось тебя дернуть.

– Да ладно тебе. – Ларс отложил планшет и потянулся. – Мы с Риком отлично проведем время, ты же знаешь.

– Вы-то проведете, – Эрика кинула на него хмурый взгляд и снова посмотрела на Риккерта.

Тот смотрел на нее почти с таким же выражением лица и горбился, пряча руки в карманах куртки.

– Да брось, Эрика, – миролюбиво сказал Ларс. – Бернар не виноват, что у него такая работа.

Эрика вздохнула и выпрямилась.

– Никто не виноват, Рыжик, – ее голос прозвучал устало. – И никогда не был виноват. Просто такая работа. Рик, веди себя хорошо.

Она снова наклонилась, на этот раз, чтобы поцеловать сына в макушку, но тот уклонился. Эрика еще раз вздохнула и ушла.

– Пст, парень, – негромко сказал Ларс, когда стук ее каблуков затих за дверью. – У меня есть шоколадка.

– Не хочу, – мрачно ответил Риккерт, прошел по комнате и сел на одно из кресел, не вынимая рук из карманов.

– А орешки? – спросил Ларс с любопытством.

– Срать я хотел на орешки.

Ларс присвистнул.

– А родители в курсе, что ты такие выражения употребляешь? – почти не улыбаясь, спросил он.

Риккерт дернул плечом.

– Им наверняка все равно.

Он сгорбился в кресле так, что головы почти не было видно. Только что капюшон не натянул. Ларс задумчиво постучал пальцем по подбородку, разглядывая ребенка, который был больше похож на подростка. И это всего в одиннадцать лет.

– Твоим родителям совершенно точно не все равно, – уверенно сказал он. – Хочешь, проверим?

– А смысл?

– Если я окажусь прав, ты будешь месяц отдавать мне свои карманные деньги.

Риккерт поднял голову и настороженно посмотрел на Ларса, ответившего на его взгляд широкой ухмылкой.

– Какой-то не очень смысловой смысл, – подумав, сказал Риккерт.

– Очень смысловой! – горячо ответил Ларс. – Я на эти деньги шикану так, что тебе и не снилось!

Он расплел ноги, встал, подошел к Риккерту и легонько ткнул его кулаком в плечо.

– Твоим родителям не все равно, Рик.

Риккерт очень по-взрослому вздохнул и посмотрел снизу вверх.

– Почему не ты мой папа? – тоскливо спросил он.

– Э, нет, парень, – Ларс присел на корточки и положил руки на колени Риккерту. – Твой отец – самый счастливый чувак на свете, потому что у него есть ты. А у тебя есть он. Это же хорошо.

Риккерт пожал плечами и на миг стал так похож на Бернара, что Ларс закусил губу.

– А как ты собирался проверить моих родителей? – отведя глаза в сторону, спросил Риккерт.

Ларс очень серьезно ответил:

– Я думал продать тебя цыганам.

Риккерт уставился на него во все глаза, и Ларс заухмылялся.

– У нас новый комиссар как раз из цыган, – пояснил он. – У нее наверняка есть связи.

Риккерт покачал головой, в этот раз почти полностью копируя мать.

– Давай лучше шоколадку.

Даже если бы Густаф не подпрыгивал всю дорогу, пытаясь представить, каким будет его первый, такой важный полевой выезд, Марк все равно не смог бы успокоиться. Машины Третьего децерната только нырнули в узкий проем между двумя домами, подкрадываясь к зданию библиотеки с торца, а волосы на руках Марка уже зашевелились и встали дыбом. Марк мог не верить никому и ничему, но своим животным инстинктам верил. Судя по тому, как Агнешка укуталась в свой свитер, а Бернар сосредоточенно хмурил брови – они все чувствовали одно и то же. Только, может, не настолько ярко, как их обер.

И только Густаф ерзал на заднем сидении, то и дело задевая ногой колено Агнешки, пытающейся забиться в самый дальний угол от него. Наконец она не выдержала и ровным голосом сказала:

– Хватит. Отсядь.

Густаф замер. Бернар улыбнулся зеркалу заднего вида. Марк тоже улыбнулся, потер предплечья и взялся за ручку в дверце рядом с собой. Их джип проехал мимо ряда машин с единицами на боках, которые потихоньку, задом пятились с небольшой площадки перед библиотекой.

Марк вышел из машины как раз в тот момент, когда захлопнулась дверца последнего автомобиля человечников.

– Эй, Леджервуд!

Марк наклонился к опущенному окну машины, одновременно приседая в реверансе.

– Фрау ван Тассен.

Марк протянул руку через окно, и женщина пожала ее коротким уверенным движением. Ван Тассен совершенно не был похож на мать, которая свои немалые годы носила с удовольствием и даже гордостью. Во всяком случае, они никак не мешали ей появляться на всех более или менее значимых заданиях человечников и, конечно, на официальных мероприятиях, которые в Первом децернате, в отличие от Второго и Третьего, очень любили.