Текст книги "Нижние Земли (СИ)"

Автор книги: Владислав Чупрасов

Соавторы: Римма Храбрых
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Четко и коротко голосом отвечаем на поставленный вопрос. Как вы здесь оказались, что случилось, какие травмы на троих.

Мак набрал в грудь побольше воздуха и принялся отвечать на одном дыхании:

– У нас выходной. Решили выбраться в город – имеем право. Макс, – он кивнул на своего коллегу по несчастью и тезку, невысокого блондина с бледным лицом, покрытым лихорадочными пятнами, – предложил прийти сюда, потому что...

Он замолчал, глядя на Макса. Тот насупленно молчал, то ли совсем плохо себя чувствуя, то ли в чем-то сомневаясь.

Если бы этой паузы не было, Марк бы не понял, что что-то не так. Он был не самым проницательным на свете обермейстером.

– Ну, – поторопил он, – что за тайна?

– Его мама – мама Макса – здесь живет неподалеку, – подал голос третий парень с модной современной стрижкой и с лицом в ссадинах.

Вокруг переносицы у него наливался синяк.

Брови Марка взлетели высоко вверх.

– И вы собирались... ее навестить?

– Нет, – почти в один голос сказали Мак и Макс.

Каспар – третий – просто покачал головой.

– Она иногда гуляет здесь с сестрой, – принялся оправдываться Макс, хотя это явно было не то, что хотел услышать Марк. – Я подумал, может, случайно ее увижу.

– Ладно, – раздраженно прервал его Марк.

Именно это, на его взгляд, было самым сложным в работе с урожденными. Они привыкли к своей обычной жизни и не стремились что-либо менять. Оборотни обращенные же, наоборот, предпочитали удаляться от своих близких. Исключение из всех знакомых, пожалуй, составлял один только Бернар – и тот совершенно не являлся хорошим примером.

– Мы пришли, – продолжил Мак, нервно теребя кучеряшки на лбу. – Посидели в гриль-баре на углу, потом пошли в книжный «A-Z». По дороге в книжный свернули к банкомату, Каспару нужно было снять наличку.

Марк поднял руку, прерывая. Он обернулся к Агнешке, вместе с Бернаром в ожидании стоящих у двери.

– Банкомат – это всегда камеры. Свяжись с Элис, пусть займется.

Агнешка кивнула и вышла на улицу, на ходу вытаскивая из кармана телефон.

Марк взглядом показал, что можно продолжать. На этот раз слово взял Каспар. Он тоскливо потер расцарапанную щеку, поморщился и продолжил:

– Мы пошли к банкомату – он в небольшом переулке напротив книжного. Он – этот тип – зашел следом. Я стоял спиной – он меня толкнул, я налетел на Мака. А вот Макс...

Он замолчал, глядя на Макса. Тот неопределенно качнул головой:

– Со мной... мне нормально. Уже лучше. В основном – рука, – он поднял руку, показывая, что та перемотана тканевой салфеткой. – Никогда не думал, что оборотню в руку может вцепиться вампир. Как будто это дикая собака, а не разумное существо.

– Разумное существо, – фыркнул Каспар и показал на свое лицо. – Ничего страшного, просто поцеловался с мостовой. Не знаю только, что с носом – болит.

– Мелкие болячки вам Матс поцелует, – отмахнулся Марк.

Он повернул голову к двери. Агнешка снова вошла под звон колокольчика и махнула телефоном, мол, выполнено. В другой руке она держала пакет с аптечкой.

– Сможете описать его, если видеозаписи не помогут?

Каспар и Мак покачали головами. Макс неопределенно пожал плечами.

– Агнешка, посмотри руку. Бернар – перекидывайся.

– Вампиры же не пахнут, – негромко заметила Агнешка, подходя к их столу и недружелюбно вздергивая руку Макса под его недовольный вскрик.

– Зато кровь оборотня пахнет, – ответил Марк, поторапливая Бернара жестом.

Тот уже начал раздеваться, приковав к себе внимание почти всех присутствующих в зале кофейни. Петр похлопал ладонью по барной стойке, привлекая к себе внимание бармена. Агнешка распутывала наскоро замотанную салфетку вокруг руки Макса. Марк скрестил руки на груди.

– А теперь вот что скажите, – начал он. – Как так вышло, что трое оборотней не справились с вампиром? У меня есть вопросы к вашему инструктору.

Мальчишки виновато сжались на стульях. Понимали, наверное, что скажет им об этом Матс. И думали, наверное, что это все их вина.

Агнешка бросила неодобрительный взгляд на Марка. Субординация субординацией, но она считала, что с новичками нельзя так: оба они прекрасно понимали, что даже троим взрослым и хорошо обученным оборотням, возможно, было бы не справиться с ликантропоманом. Что уж говорить о двадцатилетних мальчишках, будь они хоть десять раз урожденными.

– Страшных повреждений нет, – заключила она, всем своим видом демонстрируя, что она думает об обслуживающем персонале, у которого в аптечке отсутствует бинт.

– Перелома нет, повреждения нерва нет. Крови много, но ее вовремя перекрыли. В полевых условиях я бы предложила прижечь рану, но до медиков в лагере парень доедет.

Судя по лицам Макса и его коллег, все были бы категорически против прижигания раны в «полевых» условиях. Даже официантка и бариста наверняка бы высказались против.

– Значит, план такой: сейчас я везу вас в лагерь, сдаю в медпункт и вставляю пистон Матсу, – Марк поднялся из-за стола, шваркнув ножками по полу. – Агнешка, дождись Бернара, езжайте в децернат, отсмотри видео, и что там по запаху. Отзвонитесь по результатам.

Агнешка кивнула. Петр отлип от барной стойки.

– Марк, можно мне с вами?

Марк быстро подсчитал количество потенциальных пассажиров и кивнул.

В конце концов, их лагерь не был закрытым объектом. Матс бы и экскурсии по нему водил с удовольствием. А уж как он рад был двум съемочным сменам, приезжавшим сначала на открытие лагеря, а затем на первый выпуск – просто не описать.

Матс почти всему был рад – но вот тому, что Марк до сих пор не позвонил ему, он вряд ли обрадуется. Злить Матса Марку не нравилось: тот был не опасен, но ужасно доставуч.

– Уходим, – Марк махнул рукой и уже на улице снова набрал Матса. Тот вновь ответил сразу же.

– Все нормально с твоими мальчиками, – отчитался Марк. – Едем, минут через сорок будем у тебя, готовь что-нибудь пожрать на всех.

– Все живы? – зачем-то уточнил Матс, хотя отлично знал ответ.

– Дуракам везет.

– Это тебе, что ли? – съехидничал Матс и отключился, видимо, отправился докладывать благую весть остальным своим подчиненным.

За то время, что оборотни обучались в лагере, из них складывался настоящий коллектив. И Марк бы очень удивился, если бы вдруг оказалось, что обращенные оборотни, которых первые полгода не выпускали на выходные в город, не переживают за урожденных. И не рвутся надрать задницу этому клыкастому сучонку.

Пацаны расположились на заднем сидении джипа и подавленно молчали. Макс, за которым Марк поглядывал пристальнее других, выглядел уже не так плохо, как до того. Его лицо, во всяком случае, стало однородно бледным, в чем, как раз, не было ничего неожиданного.

Петр сел на пассажирское сидение, Марк еще раз всех зачем-то пересчитал и завел машину. Поправил зеркало, критично осмотрев всех своих пассажиров, и заключил:

– А вот кофе у них нужно было купить.

Никто ему не ответил. Марк пожал плечами, включил музыку, мгновенно наполнившую все пространство джипа басами, и повернул ключ зажигания.

Все сорок минут дороги никто не проронил ни слова. Да и это было бы практически невозможно, учитывая, что Марк предпочитал музыку тяжелую и, желательно, как можно более громкую. И если молодежь ее была в состоянии оценить, то вот Петра она, похоже, не очень устраивала.

Поэтому прибытию в лагерь он обрадовался больше других. И потому что появилась возможность выбраться из машины, и из банального интереса. Возможно, Марку и не стоило пускать нерезидента Нижних Земель в лагерь, но сейчас он об этом не думал. Да и зачем ему об этом было думать? Ведь он всего лишь обермейстер Третьего децерната, а не какой-то умный чувак из правительства.

Шлагбаум опустился, стоило джипу проехать пропускной пункт.

Матс уже ждал их – словно стоял на улице с того самого момента, как Марк позвонил ему в последний раз.

Первым из машины вылез Марк, следом за ним – Петр. Парни отчего-то замялись и не спешили выходить.

– Если бы у меня в руках было бы что-нибудь, я бы тебя этим обязательно отпиздил, – дружелюбно сообщил Марк. – Ты рехнулся?

Матсу пришлось немного наклониться, чтобы обнять Марка и от души постучать его по спине. Марк недовольно крякнул.

Инструктор Матс Барт был двух метров роста, носил короткую бороду с усами и огромный жутко модный и дорогой свитер – и сам был в целом похож на оборотня больше, чем практически любой из его подчиненных.

– Чего рехнулся? – переспросил он.

– Борода, – пояснил Марк. – Она отвратительна. И какого хера ты выпустил их в такой ситуации?

Матс что-то неуверенно пробубнил, смотря куда угодно, лишь бы не на Марка. Он успел рассмотреть, что все трое отпускников, живые и относительно здоровые, сидят в машине. Что у него гость, который, во-первых, тоже оборотень, а во-вторых, совершенно незнакомый ему, Матсу, оборотень. Это не могло его не возмутить и даже оскорбить.

– Марк, – с мягкой угрозой протянул он, – кто это и почему я о нем ничего еще не знаю?

Марк ухмыльнулся и повернулся к Петру, явно неловко себя чувствующему под таким пристальным вниманием со стороны инструктора лагеря.

– Петр Новак – наш коллега из Херцланда. Да, как ты можешь догадаться, он...

– Медве-е-едь, – восхищенно перебил его Матс, мгновенно теряя интерес и к Марку, и к своим подопечным. – Иди, отведи ребят к медикам и скажи, что я потом приду давать им люлей.

Матс глыбой надвигался на Петра, Петр смотрел то на Марка, то на джип в надежде на помощь, но помощи ждать было неоткуда.

– Вы не бойтесь, Петр, – сообщил Марк из-за плеча Матса, – он дружелюбный и неопасный. Я после медпункта буду на стадионе, если что.

Марк подошел к джипу, оставив херцландского коллегу на растерзание общительному и дружелюбному Матсу, и постучал в окно костяшками пальцев.

– Вылезайте, пациенты, свежий воздух полезен для здоровья.

Один за другим оборотни потянулись из машины.

В медпункте их уже ждали. Марк потянул носом неприятно знакомый воздух – ему частенько доводилось бывать в этом месте прежде. Когда-то – лечить собственные вывихи и переломы, когда-то – притаскивать других.

В обучении оборотней не было ничего простого или красивого. А вот опасного и отвратительного – с избытком.

Медики тут же уволокли Макса куда-то, мимоходом попросив передать шоколадную медаль тому, кто наложил ему бант – Марк кивнул, пообещав обязательно это сделать. Каспар с опухающим носом остался сидеть в кабинете, ожидая, когда на него обратят внимание. И только Мак, демонстрирующий полную целостность тушки, отвертелся от обследования. Выглядел он в самом деле живее всех живых.

– Ну, я пошел тогда, – Марк покрутил шеей с отчетливым хрустом.

Мак посмотрел на него с интересом.

– Куда?

Марк ответил ему поднятыми бровями.

– Я тоже пойду на стадион к остальным. Я все слышал, – пояснил Мак, показывая на свои слегка оттопыренные уши.

В правом у него блестел небольшой камушек – видимо, Мак развлекался теми же способами, что и Марк в свое время. А что, мол, будет, если оборотню с его бешеной регенерацией проколоть ухо? А то и будет: теперь серьгу можно было оторвать только с половиной уха.

– Подслушивать нехорошо, – занудно протянул Марк – и сам себе удивился.

Занудство – это было по части Бернара, или Агнешки, или Джейка, но причем тут сам Марк, постоянный объект этого самого занудства? Ведь с ним все было не так: и одет не по форме, и связи беспорядочные, и телефон на совещании не ставит на беззвучный режим. А теперь еще и занудствует.

– Ладно, – махнул рукой Марк. – Пойдем.

На стадионе, который мог бы принадлежать небольшому футбольному клубу, были, как и прежде, выставлены тренажеры и полоса препятствий и расчерчена беговая дорожка. Марк с Макрм поднялись на единственную небольшую трибуну, предназначенную для тренеров. Марк сел, с интересом следя за волками, мечущимися по полосе препятствий – он морщился, когда один или другой цеплялся шерстью за проволочные заграждения, и без того сплошь увешанные шерстяными клоками. Марк отлично помнил это ощущение – колючая проволока была самым нелюбимым его препятствием. Но ему, в отличие от обучающихся в лагере, было необязательно проходить их все.

– Обращенные? – полувопросительно заметил Марк, наблюдая за тем, как светлый волк забирается в трубу, а другой – совершенно черный – бежит по этой трубе, напрочь игнорируя необходимость следовать правилам.

Как следствие, он оказался у выхода из туннеля быстрее и встретил товарища радостно оскаленной пастью.

– Это хорошо, – заметил Марк в воздух, хоть и понимал, что Мак внимательно его слушает. – Если главное – прийти раньше, то зачем лезть в туннель?

Некоторое время волки мутузили друг друга, валяясь в песке, отчего оба стали примерно одного цвета.

Третий волк, заметно крупнее остальных, раз за разом преодолевал одно и то же препятствие: отходил, разбегался и прыгал. Затем – с другой стороны. Иногда у него это получалось, иногда – нет. Тогда он цеплял лапами верхнюю перекладину и кубарем летел вниз.

Каждую неудачу Марк встречал недовольным сопением. Каждую новую попытку – довольным вздохом.

Всего их было в лагере шестеро, это Марк точно знал: трое урожденных и трое обращенных. Все местные – стало быть, все волки. Именно поэтому для него стало неожиданностью появление еще одного оборотня. Огромный кот, мохнатый, как паллас, и длинный, как рысь, в три прыжка взбежал на одно из препятствий и прыгнул вперед, в направлении трибун.

– Это что еще за покемон? – поинтересовался Марк, наблюдая за тем, как кот неспешно отряхивается от пыли и рысит в их сторону.

– Это? – уточнил Мак.

Судя по улыбке, ему понравилось слово «покемон» в отношении этого оборотня.

– Это друг Матса с юга. У него такое длинное имя, что мы называем его просто Кот.

– Ах вот оно что, – протянул Марк. – Тогда ясно.

О Друге-Матса-С-Юга он слышал еще во времена их первой «смены» в лагере. Кот в самом деле был хорошим другом Матса и большим любителем встревать в неприятности. Впрочем, Матс и сам не был пай-мальчиком.

Но лично Кот и Марк никогда не встречались. Марк вообще никогда не встречал южных оборотней-котов. Он спустился ниже и остановился о самой изгороди, отгораживающей трибуну от стадиона. Кот оперся лапами на изгородь с другой стороны.

Спустя несколько долгих мгновений перед Марком стоял уже человек. Немногим его старше, с растрепанной модной прической – он пальцами зачесал пыльные слипшиеся волосы назад, и стало ясно, что в этой небрежности есть своя задумка. И ему, в отличие от Матса, небольшая бородка все-таки шла.

– Так вот кто источник этого зла, – Марк покрутил пальцем у своего подбородка, имея в виду бороду. – Значит, Кот?

Кот согласно моргнул.

– Ну, вообще-то, мое имя – Альваро Кабрера Торо, – спокойно заметил он. – Но можно и Кот.

– Одно имя я в состоянии запомнить, – хмыкнул Марк. – Альваро?

– Альваро, – согласился южанин и протянул руку. – Марк?..

– Марк Леджервуд, – Марк пожал протянутую через изгородь руку.

Рукопожатие у Альваро было сильнее, чем могло показаться.

– Наслышан.

– Взаимно, – ответил Марк.

– Ну, я тогда пойду, – вклинился Мак и быстро исчез в направлении раздевалки.

– Я тоже, пожалуй, продолжу, – сказал Альваро. – Я только поздороваться и спросить, как там наша мелочь.

– Мелочь в порядке, – ответил Марк. – Мы останемся на ужин, если что.

Альваро кивнул и скрылся за изгородью. Урожденные оборотни обращались несколько быстрее, да и со стороны наблюдать за этим было немного эстетичнее. Но совсем немного. Альваро был обращенным – и плевать ему было на то, приятно кому-то за ним наблюдать или нет. Но и это не мешало ему рисоваться перед Марком, который с чисто исследовательским интересом наблюдал, как человеческое тело перестраивается в кошачье.

– Херня какая-то, да? – вдруг раздался голос рядом. – Никогда бы не пожелал уметь лизать свои яйца.

Марк вздрогнул. Хотя бы потому что он не услышал – и не почувствовал – ничьего приближения. Это было и неприятно, и стремно. Но хуже было то, что его собеседник был уже полтора года как мертв.

– Мать твою, Лукас! – выдохнул Марк и протянул руку, чтобы ухватить того за плечо.

– Ну, ну, полегче, инструктор! – Лукас отошел от него на несколько шагов. – Или как вас теперь звать? Оберме-е-ейстер?

Говорил он, как и до смерти, с небольшим северным акцентом – как говорят на границе между островами Нижних Земель и Херцланда.

Вообще-то Лукас был четвертым участником первого потока оборотней, которых обучали Марк и Матс. И так уж вышло, что он был мертв.

Тот момент был переломным: на самых высших инстанциях решался вопрос, может ли существовать их лагерь, хотя к инструкторам не было никаких претензий. Они были совершенно ни при чем. И Лукас, похоже, это тоже знал, что никак не помешало ему поселиться в качестве призрака в лагере.

Это было отчасти даже полезно. Он не мог уйти далеко, так что был вынужден заделаться кем-то вроде помощника тренеров – и правой рукой Матса.

Но Марк не видел Лукаса с самого момента его смерти.

– Ты что, живой? – уточнил Марк.

– Вряд ли, – Лукас задумчиво похлопал себя по бокам. – Есть не хочу, ссать не хочу, спать не хочу, бабу не хочу. Думаешь, это жизнь?

– Так себе жизнь, – согласился Марк. – Но ты, как бы, ну...

– Телесный, ага, – Лукас широко улыбнулся, демонстрируя выступающие верхние зубы. – Херня какая-то происходит, да?

«Херня» и до смерти было любимым словом Лукаса. И если раньше Марка это немного раздражало, то сейчас он был совершенно согласен.

– Херня, ага.

Лукас выглядел – и ощущался – практически как живое существо. Его можно было потрогать и даже подергать. Исключение было только одно: от него совсем не пахло.

Осознание находило на Марка очень постепенно, волнами.

– Лукас, какой же я тупой, – выдохнул он.

Лукас согласно закивал.

– Ну да. А что случилось?

– Как ты думаешь, Лукас, – не отвечая, продолжил Марк, – если ты... уплотнился, могли ли другие призраки тоже... стать... ну, почти живыми?

– Думаю, да. Чем они хуже меня? Эй, Марк! Марк!

– Что? – Марк уже почти спустился с трибун, когда его нагнал голос Лукаса.

– Ты не останешься на ужин?

– Нет, скажи всем, что я дебил и уехал на работу. Я еще заеду! Хорошей жизни, Лукас!

Петр, увидев, как Марк мчится к джипу, смог отделаться от Матса, и оказался на переднем сидении даже раньше, чем Марк захлопнул за собой дверцу.

– Что случилось?

Марк ошалело посмотрел в ответ.

– Призраки. Это же просто какой-то пиздец! – ответил он, заводясь дрожащей рукой.

Петр непонимающе уставился на него.

– Так, – Марк глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и на ходу набирая кому-то сообщение. – Я тут столкнулся с Джейком на днях. Понимаешь? Столкнулся. Плечами. Он не прошел сквозь меня, а обматерил. И живущий здесь Лукас – он тоже призрак – его тоже можно потрогать теперь. Ты считаешь, что это нормально?

– Нет, ненормально, – ответил Петр. – Совсем ненормально.

Джейк два года не был дома и не обнимал свою жену. Для него эти две вещи были практически равнозначны.

В их квартире почти ничего не изменилось, только какие-то мелочи: новая салфетница на столе в гостиной, новая прозрачная ваза с единственным цветущим амариллисом на длинном стебле. Нора убрала со стены картину – слегка сюрреалистичный закат над морем – и вместо этого повесила их общее фото. Помнится, Джейк сопротивлялся всю дорогу, когда Нора везла его на эту семейную фотосессию. Но результатом оказался доволен – хоть и не признался в этом жене.

Первое, что сделал Джейк, зайдя в квартиру – пошел в душ. Разделся (он два года не менял рубашку! Ну, как-то возможности не было), закинул всю одежду в корзину, минут двадцать отмокал под горячей водой, а затем наконец-то (да-да, спустя два года!) побрился. Самое большое удовольствие ему доставило, конечно, бритье. Хотя Джейк все равно ничего не чувствовал – совсем. Не чувствовал себя живым или мертвым – точно так же, как и последние два года.

За исключением возможности побриться и уйти с работы, ничего решительно не изменилось.

– Тебе не холодно?

Джейк перестал рассматривать себя в зеркале и повернулся.

Нора стояла, прислонившись плечом к двери и скрестив руки на груди. Из-под локтя у нее торчала лопатка, делая из обычной женщины кухонную фею. Джейк потянул носом воздух – и ничего не почувствовал. Об этом и сказал:

– Ничего не чувствую, – имея в виду и холод, и запах ужина.

Нора грустно улыбнулась. Наверное, ей казалось, что случилось чудо. Что ее муж, ее любимый муж вернулся к жизни.

Наверное, Нора успела забыть за эти два года, что ее любимый муж, что живой, что мертвый, одинаково редко бывает дома, предпочитает перекусить на работе бургером, а в родной кровати разве что отсыпается перед новой трудовой неделей.

Если бы она знала его чуть хуже – наверное, решила бы, что дело в любовнице. А если бы знала его чуть лучше – давно бы сама обзавелась другим мужчиной.

Но все как-то не складывалось. И муж на работе – муж-на-расстоянии – был ей куда дороже и любимей. Он вроде бы и был, а вроде бы и не был. Не мешал работе, не говорил под руку, не командовал. Не сомневался в ее способностях и не занудствовал, если фасоль оказывалась пережарена.

Нора всей душой ненавидела эту чертову фасоль. А потом – даже полюбила, особенно льежский салат с картошкой, фасолью и беконом. Наверное, потому что Джейк не любил бекон.

Нора привыкла жить для себя ровно так же, как Джейк привык жить для своей работы.

Она полночи не могла уснуть. Джейк лежал рядом, обнимая ее – впервые за два года. Ему сон все еще не был нужен, а у Норы просто никак не получалось уснуть в его присутствии. Она ерзала, поправляла то волосы, то лежащую на ней руку, хотя хотелось раскинуться на кровати, как она привыкла за это время. Джейк терпел некоторое время, потом не выдержал и поинтересовался, какого черта она елозит. Наверное, немного более резко, чем стоило бы, и куда мягче, чем он привык общаться с младшими магами.

Нора замерла, как испуганная мышь, попавшая в свет фонаря.

– Не спится, – ответила она.

Джейк помолчал, задумчиво покрутил между пальцев пряди волос Норы.

– Я должен что-то сказать? – неуверенно уточнил он.

– Нет, не думаю.

– Отлично, – Джейк как будто обрадовался и поцеловал ее в макушку. – Тогда я пойду за комп. Время такое сейчас, неспокойное. Работы много.

Бубня что-то в этом духе, он удалился. Спустя полминуты зашумел компьютер, загрохотали клавиши. Джейк принес с кухни большую кружку чая и поставил ее рядом с клавиатурой. Не потому что собирался его пить, а как символ того, что он дома и даже почти жив.

Нора некоторое время прислушивалась к этим звукам, повернулась на другой бок, легла на спину и почти сразу же уснула, развалившись по диагонали.

Когда она проснулась, в квартире было привычно тихо. Она полежала некоторое время, лениво перекатываясь с боку на бок, затем поднялась и поплелась в душ. Из душа вышла, не одеваясь, на ходу промакивая волосы полотенцем.

И вздрогнула, увидев Джейка в коридоре.

Господи, она и в самом деле забыла, что всю эту ночь муж был рядом.

С другой стороны, с него сталось бы встать посреди ночи и уехать на работу. Винить Норе себя было не в чем. Она вздохнула, обмоталась мокрым холодным полотенцем и поинтересовалась:

– На работу?

– Да.

Джейк обувался. Посреди коридора вповалку лежали коробки из-под обуви, в которых, видимо, Джейк рылся, чтобы найти что-нибудь новое. Он даже любимую (уже нет) рубашку сменил на тонкий свитер любимого Норой персикового цвета.

Нора отметила этот факт только мимоходом, но тут же сама себе напомнила, что Джейк и мода – понятия не сочетаемые, а значит, свитер просто был самым немятым из всего того, что удалось обнаружить в шкафу, в котором Нора каждые две недели наводила порядок.

Джейк взялся за ручку двери.

– Я зайду сегодня на обед.

– О, – он замер, не доведя дверную ручку до щелчка. – Давай не сегодня, ладно? Работы много. Времени для шоколадок нет вообще. Ладно?

Джейк подошел и поцеловал Нору в лоб. Она кивнула. Ей было даже не обидно. Где-то в глубине души она не только понимала, что так правильно, но и была рада этому. В жизни вдовы есть свои преимущества – и Норе не хотелось от них отказываться. Уж точно не из-за Джейка.

– Ладно, – Нора махнула рукой. – Я зайду как-нибудь позже. И ты заходи, если что.

Это было так странно – приглашать собственного мужа зайти домой как-нибудь потом, как будто в гости.

Джейк кивнул и в несколько шагов преодолел лестницу вниз.

Нора закрыла за ним дверь, прошла на кухню, включила чайник и взяла телефон. Набрала номер Ружи и минут двадцать рыдала ей в трубку. Ружа что-то невнятно бормотала в ответ, откровенно чувствуя себя неловко. Нора это отлично понимала, но ничего не могла с собой поделать.

– Знаешь, я так всему этому рада, – наконец-то сказала Нора. На нее напала икота.

Ружа ответила что-то вроде того что да, все они рады, хотя ситуация эта немного вышла из-под их контроля...

– И еще больше я рада, – закончила Нора, – что он ушел. И я думаю, что он не вернется больше.

Ружа согласно угукнула и, извинившись, быстро попрощалась.

Вечером перед Днем Икс Густаф нервничал больше, чем когда-либо в своей жизни, хотя, казалось бы, причин для беспокойства уже не было: все выпускные экзамены он успешно преодолел, его дипломную работу рецензировал сам Тео, а на выпускной, подумать только, придут самые настоящие полицейские, с которыми он теперь будет официально работать плечом к плечу.

О чем тут волноваться? Но его нервозность распространялась по децернату быстрее, чем злокачественный карбункул, ухудшая и без того беспокойную обстановку. Густаф понимал, до чего все это не вовремя, но изменить ничего не мог – да и не хотел. Вряд ли в его жизни еще случится торжественное мероприятие, на которое можно будет пригласить коллег.

Элис была занята и очень попросила Густафа хотя бы пару часов пойти где-нибудь погулять. Его беспокойство сильно мешало ей сосредотачиваться на работе.

– Иди выпей чаю с ромашкой, – предложила Элис. – Может, там Нора пришла с шоколадками.

– Сомневаюсь я, что она теперь придет, – проворчал в ответ Густаф и поцеловал ее в макушку. – Я понял, я ухожу.

Он ошибался: Элеонора пришла. Как только Джейк перестал приходить на ночь домой, а часть его любимых (то есть тех, которые ему не приходилось носить два года подряд) рубашек переехала в децернат, в их совместной жизни все сразу же наладилось. Элеонора снова начала приходить, озарять всех своим успокаивающим теплом, дарить сладости и умиротворение, и уходить.

Они столкнулись в коридоре, по которому Густаф слонялся без дела. Выпускная церемония была назначена только на завтра, а у него уже тряслись руки.

– Ну, ты чего? – ласково спросила Элеонора, подхватывая его под руку.

Густаф рефлекторно согнул руку в локте, как настоящий джентльмен.

– Волнуюсь, – неохотно признался он, хотя мог и промолчать.

Элеонора понимающе улыбнулась.

– А как... вы? – неожиданно спросил Густаф.

Он вдруг понял, что ему – да, наверное, и не только ему – никогда не приходило в голову поинтересоваться, как Элеонора. Не спросить, как дела, чтобы получить безликое «все хорошо», а узнать, что она на самом деле чувствует. Эта волшебная женщина, для любого способная найти теплое слово и вкусный десерт, которая потеряла мужа, а затем снова обрела, а затем...

Густаф, если честно, не понимал, что там у них случилось. Видел только, что несколько ночей Джейк провел вне децерната, а затем поселился в нем снова. Это никак не укладывалось у Густафа в голове – как, как это вообще было возможно? При такой жене, которая ждала все эти два года...

Элеонора помолчала. Они почти дошли до столовой, минуя лабораторию Джейка и не доходя до волчьего логова. Остановились у дверей. Элеонора, может, и не собиралась говорить ни с кем на эту тему, но в этот раз что-то буквально подтолкнуло ее к тому, чтобы ответить – Густаф видел это по напряженной морщинке между бровей.

– Понимаешь, Густаф, – осторожно, тщательно подбирая слова, начала Элеонора, – я потеряла мужа уже достаточно давно, чтобы с этим смириться.

– Ну да, – смущенно пробормотал Густаф, – два года – это такой срок...

– Да нет, – Элеонора грустно улыбнулась. – Не два. Может быть, я потеряла его еще до нашей свадьбы.

И первой вошла в столовую, оставив Густафа озадаченно переваривать полученную информацию.

В столовой стояла оцепенелая тишина, которую не разрушило даже появление Элеоноры. Она и не стремилась: молча вошла, пошла за чаем. В этот раз столовую оккупировали оборотни и несколько младших техников.

Марк спал, сложив голову на руки, рядом с ним стремительно остывал огромный стаканчик с кофе. Оборотни почти не ели в столовой, зато хлебали кофе огромными дозами – единственное, что могло хоть как-то подействовать на их нервную систему. Марку, судя по всему, кофе не помогало. Агнешка, откинувшись на спинку стула, читала электронную книгу и иногда отпивала из стаканчика чай. Сержанты лениво ковырялись в ежевечерних кусках сыроватого мяса – видимо, чтобы не жрать дома. Чуть поодаль сидели херцландские гости и – о чудо! – мазали на хлеб густой мед, видимо, привезенный с собой. Во всяком случае Густаф был уверен, что в столовой не продается мед, которым пахнет на весь зал.

Агнешка, поймав его заинтересованный взгляд, улыбнулась и тихо заметила:

– Все бы хорошо, но я ненавижу запах меда.

Густаф пожал плечами.

– А я бы сейчас слопал крепы с медом. А почему вы еще здесь? Времени девять.

– Мы теперь раньше одиннадцати рано уходим, если уходим вообще, – вклинился в их разговор Ларс. – Знал бы ты, сколько в децернате чудесных мест, чтобы переночевать.

Он выразительно пошевелил рыжими бровями.

– Я тебе потом расскажу, поведешь туда Элис. Ауч!

Ларс качнулся вперед, едва не ткнувшись носом в тарелку. Бернар отвесил ему смачный подзатыльник.

– Ладно-ладно, – рассмеялся Густаф, пытаясь пресечь дальнейшее рукоприкладство. – Я обращусь к тебе при случае.

Ларс подмигнул ему, одновременно потирая затылок.

– Офигел, да? – обратился он к Бернару, теряя к Густафу всякий интерес.

– А можно мне... – осторожно поинтересовался Густаф у Агнешки, которая подняла на него взгляд от книги. – Можно мне побеспокоить Марка?

– Побеспокой, чего бы его не побеспокоить, – Агнешка улыбнулась и быстрым движением потянула обера за ухо.

Марк подскочил на месте, перевернув стаканчик с кофе. Стаканчик опрокинулся, кофе мгновенно залил почти весь стол. Агнешка виновато отряхнула забрызганные руки и ушла за салфетками. Марк запустил пальцы в растрепанные волосы и хрипло поинтересовался, какого непечатного хера происходит и зачем его отвлекли от анализа сложившейся ситуации.

Густаф присел на освободившееся место. Марк ошалело моргал и машинально рисовал узоры на разлитом кофе. Густой кофе капал ему на колени, оставляя на черных джинсах глубокие темные следы.