Текст книги "Королей убивают неудачники"

Автор книги: Владислав Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Видя, как изменился взгляд теира, сотник вновь упал на колени.

– Землю есть буду, господин теир, – истово зашептал он. – Прокляли нас! Осмелюсь доложить, порчу навели, колдуны проклятые. Кого хошь спросите... – он закивал в сторону автоматчиков. – Господин теир!

– Ладно-ладно, – махнул рукой Денис. Он уже успел свыкнуться с тем, что, когда дело касается порчи, человеческая логика теряет силу. – Готовьтесь к обратному пути, десятник. Сейчас появится госпожа Тенокки, сразу же и отправляйтесь.

– Осмелюсь доложить, господин теир, мое звание...

– Выполняйте, кнехт!

Нетерпение обуяло детектива. Побыстрее сплавить девчонку с глаз долой, избавиться от головной боли... Кто может обвинить его в этом?.. Пока Вера жила в замке, приходилось постоянно нервничать при мысли, что братья Кедра могут убить ее, похитить... Теперь же эти заботы оставались в прошлом.

Малодушие, скажете вы? Да, малодушие. Но уж больно много сил отняла у Завацкого эта девчонка.

Пока Дон отдавал приказы гвардейцам, Денис успел переговорить с водителем. Оказалось, бывший сотник не так уж кривил душой, когда говорил о колдовстве. Река действительно разлилась в то время, когда к ней подъехал бронетранспортер. Для боевой машины это не препятствие, но помучиться пришлось. Вдобавок ко всему мотор заглох на самом опасном участке пути. Когда из воды вынырнул речной дракон, его пришлось отгонять выстрелами из гранатомета.

Подробнее о приключениях кнехтов разузнать не удалось: появилась Вера. Тшиины торопливо освобождали ей дорогу, никому не хотелось столкнуться со смертоволосой чужинкой. Следом за девушкой смешно семенили гвардейцы с копьями в руках; шествие замыкал Мокош.

Наверное, распорядителя кроватей заела совесть, и он прислал в башню слуг с чаном горячей воды. Сонное личико госпожи Тенокки сияло чистотой. Кроме того, она сменила ужасную джинсовую юбку на бежевые брючки, а вместо грязного топика надела кокетливую белую блузку. В общем, стала прелесть что за ребенок!

– Не держите на нас зла, госпожа, – пробормотал Дон, подводя ее к машине. – Если мы принесли вам горе – простите. Я успел полюбить вас, как собственную дочь, да.

Начальник охраны хотел сказать «как сестру», и это было бы куда больше похоже на истину – ведь Вера и Мая считались ровесницами. Но тут уж что поделаешь... По своим суждениям и поступкам Верочка еще не вышла из ребяческого возраста.

– Я тоже вас люблю-у-у, дядя Ай! – протянула девушка, повисая у него на шее. – И знаете что?..

Окончание фразы Вера произнесла шепотом. Услышав ее слова, Дон посерел. Он торопливо вырвался из объятий растерянной чужинки и, не оглядываясь, побрел в сторону замка. Ничего не понимающая Тенокки пожала плечами.

– Чего это он? – спросила она у Дениса.

– Ничего, ничего... Доброго вам пути, госпожа Вера! – торопливо отозвался тот и нырнул в толпу, не дожидаясь, пока девчонка полезет обниматься. С некоторых пор ее ужимки вызывали у детектива ужас.

– Счастливо! – замахала Верочка ему вслед. – Передавайте привет вашей Матрассии!

Дыхание вернулось к Завацкому, лишь когда бронетранспортер помчался по дороге, оставляя за собой клубы белой пыли.

– Дон, скажи на ушко, что она тебе сказала напоследок?..

– Ничего. Пустяки, ага. – Краска понемногу возвращалась на его лицо. – Она поведала, как переводится мое имя на английский. «Не становись на колени, глаз!» – сказала она [12]12
  Don’t kneel, eye! (лом. англ.)


[Закрыть]. И это истина, черт возьми...

– Дон, это бред! Для меня ты навсегда останешься испанским благородным рыцарем. Правда, знай!

И побратимы обнялись, глотая скупые мужские слезы.

* * *

Когда Денис вернулся в Зеленый зал, ему стало дурно. Он словно тонул в холодце, сваренном из тухлой говядины и цветочных лепестков. Волны, пряди, тончайшие нити дурнотных запахов впечатывались в его лицо, стекая по щекам струйками пота.

Стиснув зубы, детектив направился к своему креслу. При этом он не старался уследить за тем, по чьим ногам идет. Крики за его спиной становились все громче и громче, а потом внезапно стихли – словно ножом обрезало.

– Люди проявили непочтительность к Правежнику, – сокрушенно вздохнул священник, усаживаясь. – Это нарушает установления небес, да.

– Нет рук – нет непочтительности?.. – догадался Завацкий.

– Воистину, Дена Зарай, вашими устами глаголет истина. Насладимся же представлением, ага.

...За то время, что Денис отсутствовал, обстановка на сцене изменилась. Растаяли облака, исчез горний дворец. Апельсиновые деревья в кадках и бирюзовые полотнища наводили на мысль, что действие переместилось в храм Водной Целительницы. Разодетая в ало-оранжевые шелка, Мая гордо прохаживалась по сцене. За ней тенью следовали девушки в платьях из золотой, медовой и винного цвета чешуи.

Гулко ударил барабан; Денис вздрогнул. Откуда-то выскочил монах в сине-бирюзовом балахоне. Его лицо, преувеличенно глупое, казалось, воплощало все пороки мира. Он огляделся и хрюкнул от удовольствия. Балахон недвусмысленно встопорщился спереди, да так, что по залу пронесся изумленный женский выдох. Миг – и монах бросился ловить сверкающих спутниц Маи. Те же с визгом бросились врассыпную.

– Это аллегория, показывающая слабость духа святого Жервина. Стремление к пьянству, разврату и стяжательству, – донесся до Правежника знакомый голос. – На самом деле, господин Зарай, обратите внимание: это злободневный памфлет, великолепная сатира. Да.

– Кого же она обличает?

– Меня, – самодовольно заявил монах. – Почти все верно, кроме одного: вина я не пью. А так – да. И обогатиться люблю, есть грешок. И до женского пола падок, лаком и охоч. Это все истина.

Денис уважительно покосился на своего спутника. Лишь святой мог настолько наплевательски относиться к чужому мнению о себе.

– А... – начал он, но в этот момент его бесцеремонно прервали.

– Господин Правежник! – вынырнула из-под ног знакомая шапка с кисточками. – Умоляю! Дело важной срочности!.. Господа советники просят!.. Это правда, мамы здоровьем клянусь!

Священник удивленно вскинул брови. Курьер поднялся на четвереньки и сдул со щеки прилипшее куриное перо.

– Без вас никак, говорят. Ага.

– А подождать Хавир не может?.. Я занят.

– Да нет же! – мальчуган чуть не плакал. Стоя на коленях, он прижал руки к груди: – Они, им... В общем, приходите, прошу вас!.. А то господин Хавир... они же с меня три шкуры спустят!.. Это вранье, конечно же, фигура речи. Но вообще, господин Хавир, сиятельные советники, они могут.

Детектив и монах переглянулись. Похоже, придется идти... Денис нерешительно поднялся с места.

– Век бога-Господа молить буду! – обрадовался сорванец. – Спасли, ага!

...Хавир ждал их у входа в Зеленый зал. Увидев Дениса, он обрадовался:

– Господин Правежник! Идемте же скорее. Ситуация осложнилась и запуталась, и это истина. Без вас нам не разобраться, честно скажу.

– Да что случилось-то?..

– Потом, потом! Поспешим же.

Чуть ли не бегом все трое помчались в северное крыло замка. Завацкий все пытался угадать, куда Хавир их тащит. Каково же было его удивление, когда он понял, что коридоры, которыми они следуют, уходят под землю.

– Нам в замковые ледники, – пояснил Хавир. – Одному из наших ихи удалось разговорить тайлильскую принцессу, да. Она хочет вас слышать, и это...

Денис присвистнул:

– Так она жива?!

– ...правда, – договорил советник. – Да, жива, Дена. Макурты способны вынести многое... Очень многое – такое, что человеку и не снилось, да. Айши исполосовал ее Белым Крылом, но не убил. Воистину.

Завацкий покачал головой. Он был уверен, что последний удар меча окончил мучения Деваль-Иту. Оказывается, нет... Какой бы ни была принцесса при жизни, такой судьбы она не заслужила... Да и, если вдуматься, – кому можно пожелать такого?..

– Все, пришли, – объявил советник. – Здесь она, да.

Из коридора тянуло перепревшей репой. Свет фонаря выхватывал то изморозные узоры на двери, то лохмотья лишайника по стенам. В углу сиротливо жались забытые кем-то валенки.

Хавир нетерпеливо пнул дверь. Простуженно заскрипели петли. Створка приоткрылась на ладонь, и в образовавшуюся щель выглянула безволосая голова в мажьем колпаке. Выглянула и вновь скрылась.

– Наш ихи дежурит со вчерашнего утра – с того мига, как принесли принцессу, – шепотом объяснил советник. – Ведите себя деликатно. Для женщины существование в виде макурта невыносимо. А уж быть искалеченным макуртом – кошмар вдвойне, так что уважайте чувства принцессы. Я правду говорю.

При этих словах курьер всхлипнул и с готовностью закивал. Денис поморщился: угодливости в людях он не переваривал ни под каким соусом. Хавир придерживался того же мнения:

– Остаешься здесь, и это правда, – бросил он курьеру. Посмотрел на монаха выразительным взглядом, но священник оказался калачом тертым:

– Я пойду с вами, – объявил он. – Патриарх велел охранять Дену Зарая, и это истина.

– Но...

– Но?.. Благословения церкви вашим делам не будет. Так сказала сама Целительница!

Хавир задохнулся от негодования:

– Ах, благословения нам не будет?! Тогда ихи вам девственные принцессы храмовые покровы сошьют. Это – истина!

– Ах, ихи нам храмовые покровы? – парировал монах. – Тогда... тогда...

– По-моему, это непочтительность к храму, – подсказал Завацкий. – Нет?

Советник отступил на два шага и спрятал руки за спину:

– Хорошо, хорошо... Пусть церковь вмешивается в дела королевства, да. Но имейте в виду: это – клерикальный произвол.

На том и порешили.

В ледник Денис вошел не без содрогания. Расчлененный макурт – тягостное зрелище, что ни говори. Кроме того, минувшая ночь прошла для детектива беспокойно. В его снах Айши выдирал меч из тела жены и все не мог высвободить. Несчастная принцесса тянула к Денису руки, о чем-то умоляя на местном наречии.

Сжав зубы, Правежник вошел в каморку. К счастью, нарисованные воображением ужасы не подтвердились. Кладовая была почти пуста; все лишнее вынесли, а вместо бочек с солониной и колбас у стены поставили огромную кровать – почти такую же, как в спальне комедиантки.

Под полупрозрачной тканью балдахина едва угадывалось тело женщины. В первый миг Денису показалось, что он видит заострившийся нос мертвой и разрубленное плечо, но скоро убедился, что это иллюзия. Одеяло надежно укутывало Деваль-Иту.

– Станьте у стены, пожалуйста, – просипел лысый человечек, видимо, маг. – Не тревожьте госпожу принцессу, молю вас!

Денис повиновался. На низенькой скамеечке горой лежали шубы. Это оказалось кстати: зубы уже начали мелко постукивать от холода. Денис оделся, Хавир тоже набросил на плечи шубу, один священник не двинулся с места, словно на холод ему было наплевать.

В последний миг Завацкий вспомнил о курьере. Мальчишка оставался в коридоре, где было немногим теплее, чем здесь, а одежды на нем – тонкий халат да шелковые штаны до колен. Подумав, он выкинул за дверь одну из шуб – тяжелую, с ядовито-желтыми хвостиками. Шуба мгновенно исчезла, а Хавир укоризненно протянул:

– Зря, Дена. Уфеодалит юнец королевское добро, и будет это правда.

– Ничего, пусть его, – поддержал Дениса монах. – Не убудет от державы. – Он начальственно кивнул магу: – Ну? Что принцесса? Как она?

– Госпожа Деваль-Иту застыла на границе между жизнью и смертью, да. Позвольте, я поговорю с ней.

Ихи нагнулся к изголовью кровати и заговорил. Говорил он на местном наречии: как известно, макурты забывают все языки, кроме родного. Из уст мага лились ласковые, успокаивающие звуки; несколько раз Денис уловил знакомое: «кеоки», «кукулина». Странно было слышать, что кто-то называет мертвеца «милой» или «красавицей»...

Ткань полога шевельнулась. Зазвучала тихая речь, уродливая и чарующая слух одновременно. Временами слова принцессы прерывались кашлем, а тембр голоса менялся от карикатурного дисканта до грубого старушечьего визга. Колдун ответил, и Денису почудилось, что прозвучало его имя. Через миг выяснилось, что так оно и было:

– Дена Зарай? – протянула мертвая. – Дена За-рай. Зара-ай. Уллах?

Она выгнулась, пытаясь подняться, и тяжело рухнула обратно. Рука ее бессильно заскребла по ткани. Ихи поймал пальцы женщины и поднес к губам, словно пытаясь согреть. В его словах зазвучали нежные нотки. Он говорил, говорил, говорил, успокаивая принцессу, а потом повернулся к Завацкому:

– Подойди, чужинец! – свистящим шепотом позвал он. – Деваль-Иту хочет тебя видеть. Да.

Хавир торопливо подтолкнул Завацкого к кровати. На негнущихся ногах детектив подошел к ложу мертвой, стараясь не вглядываться в то, что лежало под балдахином.

– Довольно! – остановил его маг. – Ближе не подходи, да будет так!

Деваль-Иту заговорила вновь. Говорила она долго; Денис вслушивался в звуки чужой речи, не пытаясь постичь смысл. Временами звучало его имя, и тогда детектив непроизвольно напрягался; несколько раз в речи проскользнуло имя Айши. Когда принцесса умолкла, в каморке повисла тишина, и никто не захотел ее нарушить.

– Дожили, – наконец выдавил Хавир. Взгляд его блуждал, не в силах остановиться. – Ох, да... И это истина.

– Да что?.. Что случилось-то?.. – не вытерпел Завацкий. – Можете вы мне сказать?!

– Идем.

Монах подхватил Дениса под локоть и вывел из ледового склепа. Правежник не сопротивлялся.

– Братья Кедра стали лагерем у стен замка, – объяснил советник. – С ними – мертвый отец Айши, да. Но самое главное – разбойники привели своего колдуна. Того самого, что оживлял макуртов в семье тайлильца. И это истина.

– Откуда вы знаете?!.

– Макурты чуют друг друга. Старый градоначальник слишком долго прожил в подвале тайлильского замка, да. Собственно, вся свистопляска началась с него, и это истина. Проклятая истина!

– А что же принцесса хотела от меня?

– Дена, ты – ее последняя надежда. Она просила тебя... просила снять заклятие с семьи тайлильца. Именно так.

Денис споткнулся. Многое из того, что он не понимал, стало на свои места.

Ну конечно! «В наследство от отца Айши получил две вещи: меч-макуаль по имени Белое Крыло и макурта-проводника...» Голос Маи звучал так отчетливо, словно девушка шла рядом, рассказывая историю тайлильца. Макурт-проводник. Единственный, знающий путь в неведомые земли, куда всю жизнь мечтали отправиться покойный градоначальник и его сын...

Получается, что Айши оживил всю свою семью. Зачем? Легче всего списать это на испорченность натуры, жестокость и извращенность... Денис чувствовал, что в игре макуртов есть своя логика. Что убийство Бавана – лишь часть общей интриги.

В самом начале расследования он был уверен, что преступник – Хавир. Потом выяснилось, что тайлилец шантажировал советника, вынуждая к преступлениям. Так не могли сам Айши быть чьим-то орудием?..

– Хавир, послушайте, – с трудом справляясь с дыханием, начал он. – Помните... ихи... который обвинил Варай-Иту?.. Он...

Советник остановился так резко, что Завацкий и монах едва не сбили его с ног.

– Помилуй бог! А ведь ваши слова исполнены мудрости! Истинно так. Я не знаю, кто этот колдун и откуда он взялся. Когда вы отправились его искать, страх проник в мою душу. Я предупредил злодея, и он скрылся в земле. Теперь же я думаю, что он из братьев Кедра, и его стоит допросить. Это так, да! – Хавир повернулся на каблуках, ухватил за плечо курьера: – Ты! Пойдешь со мной, понял?! – Затем обернулся к Денису: – Ждите, господин Дена Правежник. Я извещу вас, когда допрошу негодяя, и в моих словах прозвучит истина!

Детектив и священник остались одни. Монах задумчиво посмотрел на алеющую бивону и сказал:

– Знаете, Дена Зарай, я бы не рискнул утверждать напрямую... но у вас появился шанс досмотреть представление до конца. Целительница подсказывает мне это.

Завацкий кивнул. Мысли его занимало другое: слова принцессы и то видение ситуации, что ему открылось. Молчаливый и задумчивый, он позволил увести себя в Зеленый зал и усадить в кресло.

Священник оказался прав: курьер в смешной шапочке больше не нарушал покой детектива. Возможно, это и к худшему: вернувшись к представлению, Денис обнаружил, что действо на сцене обрело характер разнузданный и даже фривольный.

Неведомо куда исчезли апельсиновые деревья. Посреди сцены горел костер, вокруг которого в живописных позах застыли обнаженные девушки с флейтами в руках. Одна из девушек – в шапочке из белых перьев и золотистом пояске – кружилась среди неподвижных фигур, заглядывая в лица. Не без удивления Денис узнал в танцовщице Маю.

Радостным грохотом взорвались барабаны. Из темноты выпрыгнул давешний знакомец – святой Жервин. Его одежду составляла крохотная бирюзовая жилетка, расшитая огненными птицами. В свете костра брюхо святого масляно поблескивало, карикатурный уд торчал дерзко и вызывающе. Жервин огляделся. Пламя слепило его, не давая увидеть спрятавшуюся Маю. Монах заплясал вокруг огня; девушка стала его тенью, двигаясь так, чтобы держать между собой и святым охальником костер.

– Улла! – завопил святой, взвиваясь в воздух. Словно по сигналу, сцена ожила: флейтистки схватили друг друга за руки и принялись водить хороводы, а пузан с Маей запрыгали через костер, распевая во все горло:

 
Гам, гам, гам-галлала!
Жервину и горя мало!
Гам, гам, гам-галлала!
Святости судьба послала!
 

– Прости, друг Дена, – послышалось за плечом детектива, – но эту аллегорию я тебе объяснить не в силах. Она слишком тонка, да.

Пронзительно визжа, флейтистки умчались за кулисы; Мая и толстяк раскланялись и неторопливо последовали за ними. Ошеломленный Денис наблюдал, как рабочие сцены тушат костер и убирают раскрашенные щиты с нарисованными деревьями. Представление закончилось.

Некоторое время ничего не происходило. Тшиины послушно смотрели на пустую сцену, а затем занавеси упали. Сердце Дениса екнуло: вновь появились Мая и толстяк. На этот раз они были одеты.

– И так вот закончилась история о Жар-птице Фениксе и святом Жервине... – жизнерадостно объявила Мая. – Могу поклясться!

– Зло получило по заслугам, и Господин Кедра оказался посрамлен, – подхватил толстяк. – Это так, ага.

– Люди никогда не забудут имена великих героев, одолевших Господина Кедра. Это: Тутули Ма Саи Батини Гиерро Ай, Скрривдилишш Луу Ай, и Дон Ши, рыцарь четырех золотых львят с синей полосой, имеющий на своем щите четырех золотых львят с синей полосой. Все это правда, кроме того, что приврали поэты.

Тшиины взорвались аплодисментами. Никто не кричал, не свистел и не топал ногами: местная культура отличалась сдержанностью. Бесчинств земных рок-концертов здесь не знали. Тем не менее зрители выглядели потрясенными. «Жар-птица Феникс» стала вехой в тшиинском искусстве.

Бледная, взволнованная Мая раскланивалась, а зрители все рукоплескали и рукоплескали. Маленькие смешные девчушки в мешковатых сарафанчиках стайкой выбежали на сцену. В руках у них золотились охапки лилий. Цветов становилось все больше и больше, а поток не иссякал. Казалось, тшиины доставали новые букеты и корзины из воздуха. Вполне может быть, что дело не обошлось без волшебства.

– Успех! Какой успех! – неслось над залом. – И это истина!

Впрочем, завистники последние слова опускали.

Сквозь толпу почитателей Завацкому удалось пробиться с трудом. Очень пригодилась молитва храмовника – «нет рук, нет непочтительности». Боевитый монах взялся за дело рьяно; не успевшие посторониться театралы корчились в сторонке, угрюмо потирая бока.

– Поздравляю, Мая! – объявил Денис. – Ты была великолепна, и это правда!

– Истину говоришь? – комедиантка широко распахнула глаза.

– Несомненнейшую!

– Пойдем. Надо поговорить, да. Я только переоденусь и умоюсь, и это правда.

Под охраной монаха они покинули зал. Позади остались духота, шум и толчея Зеленого зала. Промелькнули пустынные коридоры замка, и Денис с облегчением узнал дверь покоев комедиантки.

– Я здесь подожду, – сказал монах. – Если что – кричите, да.

Перед тем как оставить их наедине, он тщательно проверил комнату. Выглянул в окно, осмотрел тайные закутки – все чисто, никаких убийц под коврами и отравленных лезвий.

Едва дверь за священником закрылась, Мая отправилась умываться. Детектив сел на кровать. Ужасно хотелось спать...

– Это искусство! – восторженно щебетала тшиинка из-за моховых занавесей. – Оно условно, да. Мы чтим традиции, работаем в старой технике...

Что-то она говорила еще, не в силах успокоиться после представления. Денис прикрыл веки. Сказалось потрясение последних дней: в голове шумело, перед закрытыми глазами метались цветные пятна. Водоворот сна затягивал, путал мысли. Лежать бы и лежать так вечность, ничего не делая...

– Скажи, Дена, – Мая появилась настолько внезапно, что Денис не успел даже открыть глаза. – Ты уходил во время представления дважды, я видела мальчишку-гонца. Ага. Что случилось?..

– Варай-Иту покинула замок.

– Смертоволосая гадина? Хорошо, да! Убралась стервозина, и это ага-правда! А второй раз?..

– Деваль-Иту хотела меня видеть. Она говорит, к замку пришел колдун, тот, что оживил ее...

– Господин Кедра? – охнула девушка. – Сам повелитель мертвых?!

Завацкий приподнялся на локте:

– Почему Господин Кедра? Разве нет в округе других магов, что оживляют макуртов?..

– Брат обмолвился. Он разговаривал с матерью Айши, та ему все открыла. Это ложь, но не спрашивай, где правда.

Вставать и идти куда-то совершенно не было сил... А хотелось. Найти Дона, схватить за грудки и трясти, трясти, трясти... Потому что безумие это: в то время когда малейшая зацепка может открыть истину, церемониймейстер играет в детские тайны.

– Мая, что за проклятие на семье тайлильца? Скажи!

– Я не знаю, честное слово!.. Вот уже два года минуло, как убили старшего Коршуна... Айши сам не свой после его смерти, и это тебе любой скажет.

– Убили? Значит, его все-таки убили...

Поспать... Надо поспать хоть немного.

«Что же у нас есть? – пробилась сквозь лень и сонное оцепенение мысль. – Два года назад умирает тайлильский градоначальник. Умирает при странных обстоятельствах, не своей смертью. Айши в ярости – еще бы!.. Клянется найти убийц, здесь с этим проще, чем у нас... А дальше? Мертвый градоначальник оживает. Он знает, кто его убил, а значит – об этом узнает Айши. И что же дальше? Ничего. Он отправляется к Бавану просить войск для увеселительной прогулки. Ну не чушь ли?»

Денис скрипнул зубами.

«Конечно же!!! Войско для похода – это предлог. Айши и Баван говорили о другом. О чем же?.. Чего просил Айши, раз за разом получая отказ?.. Что привело Бавана к смерти? Ведь отчаявшийся рыцарь поднял меч на короля не просто так!»

– Поспи, Дена. Заботы не уйдут от тебя, а сил, чтобы справиться с ними, станет больше. Поспи, я посторожу твой сон, клянусь!

Усталость взяла свое. Денис уснул и спал, пока на листья бивон не пали отблески выцветшего неба.

* * *

Разбудили его крики. Крики и топот.

Что-то запальчиво орал священник, дикой кошкой визжала Мая. Сон Правежника они охраняли на совесть – попробуй возьми! – да только спать в таком гаме мог лишь глухой. Или дзенский мастер – им мирская суета до факела.

– А?! – подпрыгнул Завацкий, спросонья хватаясь за рюкзак. – Что?! Где я?!!

– Айши! Айши бежал! – прямо в ухо заорал ему чужой голос. – Гнусный лиходей, и это все правда!

– Мы говорим – убоялся гнева господнего, ага, – добавил кто-то, прячущийся за дверью. Тут-то детектив и проснулся по-настоящему.

– Рассказывайте! – Он зашарил по кровати в поисках футболки. – Где Дон? Где Хавир?

Мая расторопно сбегала в потайную комнатку и принесла ковшик воды. Наскоро умывшись и согнав сонную одурь, Денис почувствовал себя лучше.

– Извольте следовать за нами, – затараторили гвардейцы. – Дон сказал, что скоро прибудет, и так точно. Айши бежал из собственных покоев, мы отведем вас туда. Есть!

...Идти пришлось далеко. Айши обитал в западном крыле замка – самом старом и таинственном. Скоро Денис потерял счет поворотам и лестницам. Замок Бавана – целый город, запертый меж бело-золотых стен. Немудрено потеряться в нем, особенно если ты – чужак, всего несколько дней назад прибывший в этот мир.

– Уже скоро, скоро! – подбадривали его гвардейцы, забывая добавить, что это правда.

...Как ни торопился Денис, но церемониймейстер его опередил. Еще издали детектив узнал белый кафтан побратима. Дон стоял посреди широкого холла, заваленного подушками и грязными покрывалами.

Несколько часов назад здесь происходила оргия. Айши кутил с теми немногими отщепенцами, что не погнушались составить ему компанию. Сладковатый дым наполнял помещение. Две остывшие курильницы сиротливо жались друг к другу, напоминая журавля и цаплю из сказки – тех, что никак не могли встретиться. Блюда с раздавленными фруктами, перевернутые кувшины, винные лужи... На смятых покрывалах распластался монах в бирюзовой рясе, лицо его украшал огромный синяк.

Чуть поодаль лежали еще двое.

– Что это значит? – грозно нахмурился Дон. – Откуда он взял меч? Кто пронес Белое Крыло в башню?

– Сейчас выясним, – бесстрастно сказал телохранитель Дениса. Он подбежал к одному из монахов, быстрым движением нащупал жилку на виске. – Жив, хвала богине! И эти тоже. Принесите воды, их надо привести в чувство!

Гвардейцы торопливо приволокли бадью. Они уж собрались по-простому окатить раненых водой, но монах их оттолкнул. Присел рядом с ранеными, пробормотал молитву, водя руками. Пяти минут не прошло, как все трое пришли в себя.

– Говорите! – рявкнул Дон. – Ну? Ради Господа, молю, не утаите ничего! И это правда!..

Монахи отнеслись к его словам равнодушно. Зато когда спутник Завацкого произнес:

– Буду рад вас выслушать, святые отцы, – они оживились.

– Среди колдунов затаился человек Кедра, – сказал первый. – Он похитил Белое Крыло и принес тайлильцу.

– Ага, именно так. Айши сокрушил нас бесчестно, – сказал второй.

– В бою против Первосвященника он сражался не в полную силу! – сказал третий.

– Это правда?..

– Правда, правда! Чертов мерзавец, прости, Целительница!

...Общая картина выглядела так: Айши затеял пирушку и пригласил на нее мятежных принцев запада. А также еретических князей востока, вероломных правителей юга и изменнических наместников севера. Кроме них приглашение получили дамы: обольстительнейшие из роковых и прекраснейшие из благоухающих.

На деле же получилось как всегда. Вечеринка не то чтобы не удалась... так – размаху не хватило. Пришли кривой виночерпий и отставной шлифовальщик при арсенале. Привели с собой шлюшку. Может, некогда Тата-Иту славилась красотой и умением чаровать, но в пятьдесят... в пятьдесят, знаете ли, бабу даже ягодкой назвать сложно.

Монахи требовали остановить непотребство – куда там! Айши их слушать не стал, начал буянить, музыки потребовал. К удивлению святых отцов, за музыкой дело не стало. Откуда ни возьмись, выскочил коротышка в шляпе пасечника. На плече – сверток из мешковины, спрашивают: что? – отвечает: флейта-пикколо.

Храмовники усомнились: флейта-пикколо длиной в полторы ладони, а у пасечница ихи-дура в полторы руки! Кто из нас в музыке не разбирается? Коршун на это обиделся и пообещал сыграть дивную мелодию.

В его речах скрывался подвох, но монахи почему-то согласились. Видимо, надеялись, что все как-нибудь обойдется. Они уселись возле стены в позах утонченных ценителей музыки, а тайлилец принялся распутывать мешковину. Когда последняя полоса ткани упала на пол, их взглядам предстало Белое Крыло – к счастью, без лезвий. Не давая монахам опомниться, Айши ринулся в бой.

Первого он сразил своим любимым ударом «Прощай, кукушка». Второго – тем же, третьего... и это правда.

Больше храмовники ничего не помнили.

– Думаю, он бежал через это окно. – Дон задумчиво побарабанил пальцами по резной раме. – Да, именно так.

Денис заглянул побратиму через плечо и присвистнул:

– Айши действительно Коршун? Летать умеет?

– Вот следы его сапог, – показал Дон. – Он стоял здесь, и это верно, как то, что я мужчина. Затем он спрыгнул на городскую стену. При некоторой удаче это возможно: сперва на тонкие ветки акаша, а когда они прогнутся до стены и...

– Ему помогли братья Кедра, – перебил один из монахов. – Я вижу обрывок веревки на зубце стены. Целительница свидетель, это так.

Проверили, и действительно: со стены спускалась веревка. Ядовитый плющ Айши не помешал: такого злодея, верно, и яд не берет.

– Когда это случилось? – спросил Завацкий у монахов.

– Сразу после наступления алого часа. И это истина.

Что и следовало доказать. Должно быть, Айши замыслил побег давно. Когда Хавир отправил людей, чтобы откопать спрятавшегося под землей мага, тайлилец понял, что пора бежать. И проделал это с присущим ему артистизмом и изяществом.

«Прощай, кукушка», надо же...

– Нам надо отыскать Хавира. – Денис брезгливо переворошил ногой пропитавшиеся вином и кровью ковры. – Похоже, колдун – последнее звено в цепи заключений. От него мы узнаем, зачем на самом деле Айши погубил Бавана.

* * *

Кричать – бесполезно.

Плакать и умолять – тоже. Но иногда очень хочется.

Сегодняшний день побил все рекорды по новизне впечатлений. После того как Денис отрепетировал в лицах Правеж, урывками посмотрел средневековую драму с элементами стриптиза, спустился в ледники для разговора с мертвой принцессой, а в конце выяснил, что его противник бежал из замка, оставалось одно.

Посетить камеру пыток. Что Завацкий и проделал.

– А-а-а-а-а-а-а! – доносилось откуда-то снизу.

– У-у-у-у-у-у-у! – вибрировали стены в ответ. Под ногами хрустело; маслянистый свет факелов резко очерчивал каждую трещинку, каждый камень в стене. Пахло мокрицами и подгнившей кровью.

– Нюхни. – Дон протянул Денису коробочку с желтоватой мазью. Это оказалось как нельзя кстати: от резкого запаха слезы выступили из глаз, но тошнота отступила.

– Развели свинство, – рассеянно заметил монах. – При нашей инквизиции грязи было поменьше, истинно говорю. И это еще хвала Целительнице... Ну, идем, что ли? С богом!..

...Пыточная располагалась в тесном сводчатом помещении. Закопченный потолок уходил высоко вверх; стены жались друг к другу так, словно искали защиты. Света не хватало: несколько факелов да жаровенка – вот и все освещение. Вдоль стены тянулся желоб для стока крови; у входа чернел шкаф с пыточным инструментом. Сверла, щипцы, машинки для раздавливания плюсен и запястий, иглы...

Хавир с обиженным видом примостился на скамейке подле жаровни. Женоподобный и бледный палач перекладывал в кадушке плети. Хвосты их лоснились и масляно поблескивали, словно сытые миноги.

Сам допрашиваемый – жирный безбородый старик с расквашенным носом – тихо плакал в углу. Штаны его, некогда роскошные, пропитались кровью и мочой, спина лохматилась живым мясом.

– Посопи мне! – беззлобно бросил палач. – Живо яйцами на тайлильского ослика посажу. Ишь, рассопелся, ага!

– Как успехи, Хавир? – дружелюбно кивнул церемониймейстер. – Говорит?

– Ага, да. Куда он денется?! Просто кеоки кукулина, и это истина.