Текст книги "Колымский тоннель"

Автор книги: Владимир Шкаликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

мушкой и плоским магазином, он бросается в комнату отдыха. Там четверо солдат играют в карты.

Еще трое лежат на полках. Одной длинной очередью Скидан сбивает на пол четверых, потом –

тремя короткими – тех, что на полках. Он видит еще одного, не в солдатской, а в железнодорожной

форме, лет тридцати, вынимающего из кобуры пистолет. Скидан наводит на него тонкий ствол

автомата и последним патроном опережает последнего противника. С чувством ужаса и

удовлетворения он опускает автомат на пол, берет короткоствольный пистолет убитого

железнодорожника, стреляет в ожившее лицо одного из своих мучителей, медленно проводит

голодным взглядом по столику, где не все еще съедено, и бросается из вагона в огни набегающей

станции...

Боль в сведенной мышце повалила Скидана на бок, и с минуту он боролся с нею, как пловец в

открытом море. Когда встал на дрожащие ноги, в гроте было тихо и пустынно.

– Как я их... – Скидана не отпускало чувство, что это он внушил неизвестному белобрысому

красноармейцу перестрелять своих товарищей... Да какие они ему товарищи... Но ведь Скидан –

офицер все же... Долг советского офицера... Да, кстати, наши ли это солдаты? Красноармейцы ли?..

Наши, наши: он видел звезды на пряжках. И водка – "Московская"! – на столе, это он точно засек. И

"Беломор", такой родной, целая пачка, едва початая. Так что – наши... Это что же творится в

армии?.. И что-то имени Сталина нигде ни разу... Значит – уже?.. В котором же году?.. К чертям!

Какой год может быть в чужом сне? А если в воспоминании?..

За этими мыслями Скидан пропустил начало очередного миража. Не было почти сил, но он уже

вышел на какое-то каменное крыльцо, осмотрелся с высоты и начал спускаться к стоянке автомашин.

Большим усилием Скидан расслабился и решил: "Это досмотрю и ухожу".

Тот, кто спускался с крыльца, негромко матерился вслух, и по содержанию ругательств, а также

по брезентовому плащу с капюшоном и тяжелым сапогом Скидан без ошибки определил, что

находится на родине. Судя по машинам – огромным, вездеходным, с незнакомыми названиями на

капотах: "Урал", "КрАЗ", "Камаз", – время совпадало с предыдущими видениями. Вместе со своим

третьим героем Скидан залез на гусеницу небольшого, с полуторку, вездехода, спустился к рычагам

и погнал прямо по дороге, оставляя слева двухэтажные брусовые дома довольно старой постройки, а

справа – пятиэтажные, из такого же белого кирпича, как та художественная мастерская в первой

серии. Впереди белели многоэтажные дома – башни, собранные непонятным образом будто из

детских кубиков. На глухой стене одного из них был выложен мозаикой орел с головой голубя, а под

ним – текст: " Миру – мир". У этого дома вездеход свернул, обогнул широкое приземистое

сооружение, на фронтоне которого две огромные мозаичные ладони удерживали, зачерпнув, черную

жидкость на фоне бурильного станка, похожего на вышку в лагере "Ближний", затем был еще один

поворот, и дорога из бетонных плит сходу врезалась в хвойную тайгу. Город кончился внезапно, без

предупреждения. Край тайги на выезде был срезан ради памятника – четырех одинаковых кубов, 58

невпопад поставленных друг на друга, с загадочным текстом:"Ленинскому комсомолу". Сразу за

памятником тянулся длинный узкий набор щитов с последним лозунгом, который Скидану пришлось

читать справа налево: "М. Ломоносов. Сибирью будет прирастать российское могущество". С

километр тянулись сосны и кедры, чуть разбавленные березками, потом мелькнул памятник у дороги:

бетонная плита с тремя фамилиями и авиационной эмблемой, а рядом с плитой, вертикально –

лопать какого-то большого пропеллера, черного с желтой оконцовкой. Дорога резко свернула вправо,

и Скидан увидел, что лозунг о Сибири был не последним. Еще один набор щитов сообщил ему: "На

Севере много трудностей, но у нас есть опыт их преодолевать".

"Интересно, – успел подумать Скидан с обидой. – "Есть опыт". А кто его добывал, забыли?"

Зарябило за окном, он из последних сил сосредоточился и расслабился, и открылся ему аэродром,

которому и Москве впору позавидовать. Над роскошным двухэтажным аэровокзалом из стекла и

белого камня высилась башня кругового обзора, на летном поле угадывалась бетонная посадочная

полоса, огромный серебристый самолет, с двумя примусом свистящими моторами под косым

хвостом, с косыми крыльями не хуже лабирийских экспериментальных – медленно рулил мимо

ворот, над которыми к высокой сетке были прикреплены буквы, читаемые с той стороны: "Добро

пожаловать на ударную комсомольскую стройку". Над крышей аэровокзала, тоже обратным

порядком, он прочел название городка, никогда им не слышанное: "Нефтеград".

Скидан мельком оценил значительность названия и приготовился встречать какого-нибудь

министра (кто же еще мог летать на таком аппарате?!), но вездеход, даже не притормозив,

проскрежетал мимо аэропорта и углубился в тайгу.

Дорога сделалась хуже, плиты кое-где просели, местами опасно торчали рубчатые прутья

арматуры, непрочную песчаную насыпь бороздили промоины, в конце которых, в самом низу, песок

скапливался наплывами, достигая завалов из поломанных древесных стволов, которые гнили явно не

первый год с обеих сторон просеки.

"Нехозяйственно, – подумал Скидан. – Не зеки осваивали. Зеки растащили бы все это на дрова".

Потом несколько раз попались песчаные площади, на которых кланялись до земли нефтяные

качалки, такие же, как на Каспии.

Проплыло огромное нефтехранилище. Разноцветные баки величиной с пятиэтажный дом никто

не охранял, вокруг хранилища на разном расстоянии коптили небо шесть непонятных факелов. Один

из них оказался рядом с дорогой, и Скидан разглядел изрядной толщины трубу, метра на три

высотой, из которой двумя коптящими языками било вниз и сразу взмывало кверху гудящее красное

пламя. Вместе с пламенем из трубы выплескивалась черная жидкость и горела на земле вокруг

факела.

"Зачем? – подумал Скидан. – Если некуда собирать, зачем добывают?"

Как бы в издевку, прямо перед факелом он узрел очередной текст на щитах: "Нефть и газ Сибири

– тебе, Родина!"

"Это вредительство, – решил Скидан. – Лагеря позакрывали, 58-ю отменили, потому что Сталин

умер, и враги народа подняли голову. Хоть вылазь из вездехода... Автомат бы, да взвод ребят, да

вот такой геликоптер без крыльев, что здесь кружатся..."

Вскоре вездеход свернул с бетонки и, ныряя, как лодочка в дурную волну, помчался по дикой

просеке. Скидан все еще ужасался виду загубленного леса вдоль до горизонта, но чувствовал, что

уже привыкает. Качка его убаюкивала, небо над тайгой начинало темнеть, и Скидан упустил момент

катастрофы. Он только отметил, что начался резкий поворот в поперечную просеку, тут же увидел,

что машина влетела в огромную лужу черной жидкости и эта самая жидкость бьет тонким косым

фонтаном из земли прямо перед радиатором. Руки водителя резко двинули в разные стороны

рычагами, мотор взревел, тут же со всех сторон полыхнуло, и огненный удар швырнул Скидана

неизвестно куда.

От неожиданности Скидан вжался в стену и больно ударился затылком. Перед ним полыхал

необъятный костер, воняло бензиновой гарью... Изображение не только морщилось, но и розово

мутилось...

Все исчезло вмиг, потому что вошел Такэси. Он молча взял Скидана за плечи, вывел из грота и

плотно закрыл дверь – шкаф.

Скидан сразу сел, забыв раздеваться. Ему хотелось спать.

– Силен! – Такэси смотрел восхищенно. – Семь часов без перерыва!

Скидан умножил на два с половиной: ого! Он спросил:

– А как же ты? Ел хоть?

Такэси захохотал.

– Это я тебя должен спрашивать!

Такэси схватил со стола объемистый термос, расписанный китайскими драконами и цветами,

плеснул из него в объемистую кружку и подал кружку Скидану вместе с объемистым бутербродом.

– Выпей не спеша. Здесь два десятка растений в самой эффективной пропорции. Иначе уснешь.

– Такэси опять хохотнул: – Или умрешь! Не умрешь?59

– Наверно, нет, – Скидан без энтузиазма отхлебнул чего-то горячего и невообразимо душистого,

будто все меды слиты в эту посуду.

– Но и жить после такого неохота.

Пока он подкреплялся, Такэси отошел к терминалу, где все, конечно, было готово к записи, и

наговорил на диск свое впечатление от первого впечатления Скидана:

– Василий Скидан после семи часов беспрерывного одиночного пребывания в гроте заявил, что

после увиденного у него исчезло желание жить.

Скидан нервно усмехнулся и заснул.

7. Сильная личность.

Разбудила его Светлана. Было утро следующего дня. Тело в кресле затекло, вставать не

хотелось и не было сил.

– Вася, я на минуту. Такэси вчера сказал, что ты спишь, я всю ночь беспокоилась.

– Одна?

– Ф-фу, Вася... Будешь так себя вести, перестану беспокоиться. – Села на подлокотник,

пожалела Скидана и сразу вскочила. – Мы с детками сегодня ткацкое производство посещаем. К

обеду освобожусь, прибегу. Сходим вместе?

– Куда?

– В грот.

– Ну нет! – Скидана аж передернуло. – Я пока это переварю...

– Все равно дождись меня, ладно?

Она убежала.

Такэси отодрал Скидана от кресла, пересадил к терминалу, накормил и только тогда стал

спрашивать.

– Почему так устал?

– Много ездил... Восемь раз убил, один раз взорвался... Гадом был – один раз...

– Сколько было... фильмов?

– Три.

– Каждый отдельно, по порядку, в подробностях, с анализом, на терминал, прямо сейчас –

сможешь?

– Ладно, – Скидан вздохнул, – только без анализа.

– Ну, как сможешь. Начинаем.

Скидан говорил. Иногда Такэси что-нибудь спрашивал, сидя рядом, в кадре. Они видели себя на

экране. Потом в кадр вошла Светлана. Обняла обоих. Чмокнула в щеку Скидана.

– А его? – спросил Скидан.

– Чтоб ты его застрелил?

Посмеялись. Потом Светлана выключила терминал и достала из сумки продукты.

Потом снова включили терминал и закончили запись. Кампай сказал, что много интересного и

надо обязательно показать это Максу: он чувствует, что Наруку будет интересно. Затащить бы только

сюда.

– Беру на себя, – пообещала Светлана. – А теперь, Вася, отпустите меня в грот. Одну.

– Первый раз одной нельзя, – сказал Такэси. – У нас такое правило.

Светлана посмотрела на Скидана.

– Идите вдвоем, – он махнул рукой из кресла. – я еще посплю. Только недолго. Такэси отдохнуть

надо.

– Не более получаса, – пообещал Кампай. И полез за снаряжением.

Они быстро оделись "по-пещерному", как определила Светлана, велели никому не открывать и,

после короткого инструктажа, ушли в мир миражей.

Скидан пожалел, что негде прилечь, поставил стул, вытянул на него ноги и попробовал подумать

перед сном о чем-нибудь приятном, желательно – о смешном. Немедленно вспомнил притчу,

которую слышал в ТОЙ жизни от кого-то из интеллигентов: "Не забудь, мой повелитель, волшебство

получится лишь в том случае, если ты не будешь думать о белой обезьяне". Повелитель, конечно, о

ней не забыл... Скидан усмехнулся и немедленно же подумал: "А какова моя белая обезьяна? Скорей

всего, зеки". И он решил не думать о зеках. Но, разумеется, это не удалось.

"Почему я не смог стрелять в тех, что на Острове Скорби? Они же убийцы... Так точно, убийцы.

Но НЕ НАШИ убийцы. Не по нашим законам осужденные. ДОМА я бы даже не колебался. Дома я

капитана Краснова на смерть послал".

И тут же явился Краснов. С тем самым ножом, который так похоже приснился Светлане.

– Теперь мне снишься? – спросил Скидан. – Но за мной ты не погоняешься. Я от тебя не побегу.

Ни во сне, ни наяву.

– Храброго палача строишь? – Краснов презрительно улыбался (отличные зубы вставили ему в

Лабирии!) – За тобой не погонюсь, не бойся. Гоняются во сне только за теми, кого любят. А я тебя не

люблю. Мне тебя убить хочется.60

– Что ж ты? Попробуй.

– Противно. Крыса ты тыловая.

Этот мерзавец понимал, где у Скидана самое больное место. Может быть, даже узнал, что

Скидан когда-то просился в Испанию...

– Уходи, я сам к тебе приду, – Скидан сделал усилие и проснулся.

Белая обезьяна с хитрым видом затаилась. Когда Скидан задремал вторично, ему явились те

зеки, которых сопровождал в вагоне белобрысый солдатик. Они смотрели на Скидана без сочувствия

и молчали.

– Что у вас тут было? – спросил Скидан привычным властным тоном.

Зеки молчали, только глаза стали насмешливыми. Ты, мол, не наш, и дело наше – не твое.

Среди них почудился ему и капитан Краснов.

– А ты здесь как? – Скидан захотел его выпустить, но все покачали головами: не твое, мол, дело.

Из этого сна Скидану не уходилось, он пытался выяснить, почему у них все так, и промаялся

бесполезно до самого возвращения Светланы и Такэси.

– Как спал? – спросила Светлана.

– Бредил, – сказал Скидан. – А ты?

– Все странно, странно, – Светлана выглядела растрепанной. – Я должна подумать...

Такэси взглянул на нее удивленно и, помогая раздеться, сообщил:

– Это очень сильная личность, Вася. При мне еще никто не видел своего. А она – увидела.

– Что за радость... – Светлана дернула плечом. Она нервничала откровенно и опять была не

похожа на обычную себя, как вчера после "Централа". Скидан второй раз, уже более отчетливо,

ощутил, что внутри этой бабенки сидит никому не известная, ничему не послушная, ни от кого не

зависящая... Черт бы их побрал, этих баб! Мужчина происходит от них, как бревно от дерева...

– Такэси, дорогой. – Светка-вторая опять схоронилась в себя, – ты очень устал?

– Да есть, а что? – Бедный Такэси попался: он подумал, что она попросится обратно в грот.

– Такэси – сан, я тоже устала смертельно! Давай завтра все запишем? А сейчас пойдем спать...

– Важно свежее впечатление, – начал Такэси нерешительно.

– Оно утром будет еще свежее, можешь не сомневаться. Сравним, ты сам увидишь!

Она говорила еще и так напирала, что Кампай сдался:

– Хорошо. Если ты не можешь...

– Ну совершенно, совершенно!..

Дома, оставшись наедине, она, как обычно, потащила Скидана скорее в постель. Однако он не

поддался.

– Вот что, Светка. Ты со мной не темни. Что там у тебя случилось?

– Ах, Вася, – из нее будто вышел воздух. – Я же сказала – подумать надо.

Будто отмахнулась, как от ребенка. Скидану стало неуютно. Ему захотелось закурить и понять,

что же стало с ней, пока он прохлаждался на Острове Скорби со здешними убийцами. Встретила

Краснова? Влюбилась в кого-нибудь? Угадаешь тут... Сильная личность... Закурить бы, вот что...

Он заметил, что ходит перед ней по комнате, затолкав руки в карманы.

А она в это время спокойно раздевалась и поглядывала своими, опять шальными, глазами.

– Ва-а-с-ся... Мой капитан-н-н... Все скажу, ничего не утаю, но не сразу, не сегодня... Идем, помой

меня. Тепленькой водичкой.

Скидан еще злился, но уже ее страсть брала верх над его злостью.

С любимой женщиной на руках он направился в ванную.

– Стерва ты, Светка. А я всего лишь слабый мужчина...

8. Треугольник в сборе.

Наутро он проснулся в одиночестве. На экране терминала светился поспешный текст: "Васенька

я ушла целую я".

– Это и без тебя ясно, – пробормотал Скидан.

Он не особенно огорчился, что она сбежала, так и не признавшись в тайных мыслях. Наверняка

их ценность равна нулю, миражи ее – какая-нибудь развратная дрянь, как и она сама. Дураки любят

напускать вокруг себя туману, чтобы не казаться дураками – истина известная. Короче, надо

воспользоваться одиночеством и навестись разведчика. Да хорошо бы уйти от него с пистолетом.

Скидан наспех подкрепился и сел к терминалу.

Первая связь – Виктор Первый. С пациентом все нормально, можно навещать хоть сейчас,

терминал у него работает.

Вторая связь – капитан Краснов.

– А-а, хозяин! Что, в гости собрался? И не боишься? Ну, давай, приходи. Только – один. а то

ведь – сам знаешь...

Назвал Скидана хозяином. Принял местное обращение или по-лагерному? Все еще не верит –

это понятно. Но – веселый. Почему?61

На бегу до лечебни Скидан думал о том, до какой степени усложнилась его жизнь по сравнению

с прежними временами. ТОГДА и ТАМ не требовалось так ломать голову над каждым своим и чужим

словом. То есть, были, конечно, и такие моменты, но для душевного равновесия достаточно было

верить. А теперь он ДУМАЕТ. И о чѐм же? О том, что верить и веровать – не такие уж разные

понятия. А вот думать и верить – это совсем, совсем разное. И ежели только верить, но не думать…

Прибежал. Не запыхался. И курить не хочется. Восстановилась железа. Ай да Скидан, ай да

Васька!

– Что ты скажешь о вчерашнем митинге? – Виктор встретил его в вестибюле.

– Слабо староверам, – Скидан сыграл скептика. И тут же забросил удочку: – А что этот Макс

Нарук?

– Вот именно, Макс Нарук, – подхватил Виктор. – Он ренегат! Единственный из староверов, кто

изменил делу. И главное – ничего не объясняет. Сегодня уже виделись по работе. Я ему: "Что ж ты?

Объяснись." Прошел сквозь меня, вот!

Они дошли до двери Краснова.

– Один пойдешь?

Скидан кивнул:

– Потом обменяемся подробнее.

– Контроль не нужен?

– По терминалу? Нет, спасибо. Если что, сам вызову. Будешь у себя?

Виктор кивнул, подражая Скидану.

Вот бы с кем мы в лагере сработались, подумал Скидан,

Краснов открыл без прежней опаски. Но встретил в той же свободной позе, правая рука за

спиной. Одни глаза – как спаренный прицел.

Скидан усмехнулся и шагнул прямо на него. Странно: без оружия он совсем перестал бояться.

Они заперлись и сели на прежние места.

– Продолжим допрос? – сказал Краснов.

–Кто кого допрашивает? – сказал Скидан.

Краснов не ответил. Он молча похлопывал пистолетом по бедру и разглядывал Скидана с каким-

то задумчивым выражением.

– Виктор видел у тебя пистолет, – сказал Скидан.

– И что же? Небось, у вас там у всех переполох?

– Так и не поверил?! – Скидан вдруг разозлился и не стал этого скрывать. – Вот ты мне не

веришь, а он даже не знает, что это у тебя за штука. Представляешь, что из этого может получиться?

– А мне плевать.

– Тебе плевать, а людей перепугаешь.

– Смотри, какой сердобольный!..

Скидан заскрежетал зубами, руки сами легли на подлокотники. Ствол пистолета вскинулся

навстречу, как голова змеи.

– Сидеть, начальник! – Голос тихий и бесцветный. И вдруг – смех! И мрачное лицо Краснова

стало красивым. – А ведь я тебе поверю! Черт с тобой, черт со мной! Пошли на улицу, поболтаем.

Покатаешь меня...

Краснов невесомо поднялся к пульту.

– Погоди! Убери пистолет! Я сказал Виктору...

– Он все знает.

– Все?!

– Не бойся, начальник! Я тебя не выдал. Я оставил тебя врачом. Он знает только про меня. И

про пистолет.

– Ну и что?

– А ты не забыл, что он – старовер? Не боись, он – свой в доску. – Краснов набрал код: – Витя!

Дашь свою курточку? Мы с на... мы с твоим коллегой погулять хотим.

Виктор просиял. Он молча закивал и замахал двумя руками: идите, мол, сюда.

– Идем, – сказал Краснов и выключил терминал. Он выщелкнул из пистолета обойму и сунул ее

в карман. – Если Виктор спросит, скажешь, я еще не вспомнил, думаю. Отвернись-ка.

Он куда-то спрятал пистолет, и они покинули келью.

Одевали Краснова в теплое. Спускались в вестибюль. Выходили на улицу. Искали свободную

машину. Все время Скидан видел, какого напряжения стоит разведчику его доверие.

Может быть, участие Виктора в прогулке облегчило бы положение, но он совершенно искренне

сокрушился, что не может: весь день расписан до темноты.

– Куда едем? – Скидан поднял машину на рабочую высоту.

– Ух ты! – Краснов схватился за ремень, которым был пристегнут к сиденью. – Погоди. Давай

повисим, я привыкну. На "Дугласе" за линию фронта летал, так не волновался. Это же черт-те что...

Та-а-ак. – он осторожно отпустил ремень и с усилием уложил руки на колени. – Подвигай туда-сюда.62

Скидан огляделся. Площадка была свободна, лишь несколько машин стояли в безопасном

отдалении. Он подлетел правым боком к ближайшей, слегка ее толкнул, сдвинулся назад,

развернулся, подлетел и следующей и, объявив: "А вот это экстренная мера", перепрыгнул через

нее. Затем на рабочей высоте погонял машину по площадке, пока руки Краснова не перестали

подпрыгивать к ремню.

– Ну, привык? Куда едем?

Скидан проникся к бывшему разведчику дружелюбием и ждал того же. Ответ Краснова дал на

это надежду. В мальчишеской улыбке сверкнули ровные вставные зубы, неотличимые от настоящих,

и подобревший бас прогудел если не до конца дружески, то уж точно с доверием:

– Давай, начальник, просто покатаемся. Покажи мне город.

Скидан погнал машину у самого борта дороги, нарочно медленно, чтобы дать Краснову

привыкнуть и осмотреться. Разведчик поглядывал по сторонам довольно спокойно.

– Не удивляешься? – спросил Скидан.

– Я все это видел в кино. Просто убеждаюсь.

– Но домища-то какие! – Скидан с удивлением вдруг почувствовал себя хозяином всего этого,

желающим поразить гостя. – В Москве нет!..

– А почем ты знаешь? Ты там был?

Скидан не ответил. Он ведь говорил о ТОЙ Москве, которую видели оба. А какая она сейчас,

представить было невозможно. Вдруг в этом мире ее и не было?..

Через пару километров пассажир пробасил:

– Ты что, обиделся?

Скидан мотнул головой, слишком внимательно глядя на дорогу. Оказывается, он и в самом деле

обиделся. За Магадан? Или за себя? За что?

– Ты не обижайся, – продолжал Краснов. – Я во все это поверил давно. Я бы и без тебя вышел,

да ты немного испугал. Ну, думаю, гады – и тут нашли... Но ведь ты за мной по пещере пришел?

Иначе ведь сюда не доберешься? А, начальник?

– Какой я тебе начальник? – рявкнул Скидан. – Что, имени не знаешь?

– Не могу по имени, – признался, помолчав, разведчик. – Старое сидит ... Ладно, я тебя буду по

новой фамилии. Скидан. Идет?

Скидан кивнул.

– Так как же ты меня нашел? По следам?

– Нужен ты мне, – буркнул Скидан. – Я раньше тебя сюда пришел.

– А-а, так это ты из автомата?.. Ползу по пещере, сил уже никаких, темно, и вдруг слышу –

далеко впереди – из ППШ лупят. Тут ведь не спутаешь, ППШ есть ППШ. Ну, думаю, все. Там беглые

зеки дерутся с "вохрой", надо успеть. Спешил, конечно, ползком, нога – как бревно, засыпал раза

два... Короче, вылез уже на звезды, перележал это дело до утра. Смотрю – гильзы, следы, костерок

был. Убитых нет – и то ладно. Пополз туда, где поезд ходит. Дальше не знаю. Проснулся у Виктора

Первого. А ты как же, из бокового хода?

– Наверно, – Скидану были неинтересны подробности своего прихода в Лабирию. Ему всегда

было стыдно все это вспоминать и хотелось какого-нибудь хулиганства. Он стиснул зубы и щелкнул

переключателем. Вентилятор под полом взвыл, машина пошла вверх. Краснов схватился за ремень:

– Ты куда, нача... Скидан?

– Отходит вагон. Сверху интересно посмотреть.

Под ними был вокзал. Тот самый, где Светлана прошлой осенью так выгодно обменяла ватник

на местную куртку.

– Та самая дорога! – вскричал Краснов

На север с самолетной скоростью удалялся вагон.

– Ух, как шпарит! – восхитился Краснов.

У Скидана засосало внутри. Сейчас бы следом, да приземлиться у входа в тоннель, да шагнуть в

прошлое... Нет туда пути.

– Эй, хозяева! – Откуда-то сзади раздался озабоченный голос и тут же замигал и закрякал в

кабине автоответчик "Скорой помощи". Выплыла и зависла рядом белая машина, обвязанная накрест

ярко-красными полосами.

– О, "подарок"! – Скидан засмеялся облегченно. Он был рад и этой машине, и тому, что так легко

называет ее местным прозвищем.

– Что случилось? – голос снаружи.

– Простите, "беленькие", – быстро покаялся Скидан. – Мы вагоном любовались.

– Ладно, – успокоились в "подарке". – Повнимательнее при спуске. Здравствуйте.

"Скорая" умчалась.

– Как в кино, – сказал Краснов. – Третья программа.

"Ну, вот и отвлеклись, – подумал Скидан. – Можно ехать дальше."

Он осторожно опустил машину и выключил поддув.

– Поучи меня этой штуковиной управлять, – сказал Краснов.63

Скидан прикинул: сегодня Светланы на автодроме не будет. Он сказал:

– Поехали учиться.

И они помчались в Городок.

Скидан опасался, как бы разведчик не возобновил воспоминания, поэтому заговорил первым:

– Ну что, поверил, что здесь нет НКВД?

– А знаешь, что меня сильнее всего убедило? – Краснов засмеялся. – Ни за что не догадаешься.

– Часы?

– Вот черт, угадал!

– Да у меня было то же самое, – Скидан засмеялся тоже.

– Я подумал, – продолжал Краснов, – по другому времени даже наши вожди не стали бы жить.

Это ж надо все часы переделать! А им-то не до этого. Им бы друг с другом разобраться.

– А чего им разбираться?

– Не притворяйся, – сказал разведчик. – Все ты понимаешь. Им, людоедам, надо сейчас

смотреть, кого еще придушить. Они без крови уже не могут.

– А Сталин?

– Пастырь лютого стада еще лютее пасомых. Слышал такое выражение?

Скидан мотнул головой:

– А чем лично тебя обидел Сталин?

– Он ЛИЧНО никого не обидел, – голос Краснова стал тусклым, как на допросе. – Просто при

нем не стало советской власти, вот и все.

– Это как же?

– Да ты что, в самом деле?.. А впрочем, – Краснов прояснился, – чего это я? Ты ведь на

международных конгрессах не бывал...

– А ты?.. – Скидан был поражен. – До войны успел?

– Зачем? – Краснов ухмыльнулся. – Мы в Маутхаузене, в Бухенвальде... Там народ грамотный

собирался. Там мне растолковали, чем вождь от фюрера отличается.

– Ну и чем же?

– А ничем, парень! Как и дуче, как и каудильо – один х...

Краснов говорил медленно и веско. Это почему-то вызывало у Скидана плакатный образ

пролетария, сбивающего молотом цепи с Земного шара.

– Там, где все решает один, – мерно долбил кузнец, – там советской власти нет и быть не

может. Диктатура одного ничем не лучше царского режима. Только похитрее. Чтобы любой дурак сам

себе умным казался...

Во встречной машине мелькнуло женское лицо с округленными глазами и ртом. Светка! Вот кого

сейчас только не хватало Скидану! Вот уж без кого ему было никак! Вот уж кто позарез необходим!...

Свернуть было некуда, разве что увеличить скорость. Он вдавил до упора педаль скорости и

заглянул в зеркало заднего вида. Желтой Светкиной машины сзади не было. Что ж, хорошо. Может

быть, не заме...

Тень накрыла ветровое стекло, серый вихрь промчался над самой головой, и перед глазами

Скидана замаячило желтенькое блестящее авто, которое мчалось, и снижалось, и мигало всеми

фонарями, приглашая всмотреться.

Скидану нечего было всматриваться. Он тормозил и совсем некстати и невпопад думал, что за

такое лихое вождение детки ее любят. А теперь и Краснов, конечно, будет любить...

– Что за хулиган? – Не без восхищения воскликнул пассажир.

– Сейчас узнаешь...

Светка тормозила, махала руками и скалилась, рыжая, кудлатая стерва.

Машины осели у борта. Светлана подбежала – ах, как она, шельма, подбежала! – и влезла к

ним.

– Привет!

Она всмотрелась в Краснова. Краснов давно уже всматривался в нее.

– Светлана?..

– Гос-споди... Парашютно-десантные войска...

– Так точно.

– Александр Васильевич... Госс-споди...

– Так точно.

– Вася, что ж ты?.. Александр Васильевич, значит, и вы следом... А Кешка?

– Он меня расстрелять хотел, когда вы убежали, – начал Краснов.

Так он все знал! Скидану сделалось жарко. Но ведь молчал! Силен...

– Всю ночь бесился, – продолжал Краснов. – А утром вывел меня, загнал в пещеру и сказал:

"Иди туда, там духи их едят. И тебя съедят. Буду десять раз считать, потом стрельну. Не попаду –

живого съедят. Назад не ходи: дверь закрою, подопру и на заимку уйду. Пропадайте все."

– Вот мы все вместе и пропали, – она так и таращилась на героя-разведчика, так бы и

проглотила. – Где же он вас нашел? Ко мне ехали?64

– К вам, – разведчик поглядел на Скидана. – Не прогоните?

– Вот, Вася, нас и трое! – она радостно засмеялась.

"Гм", – подумал Скидан.

– Так где же вы встретились?

Вопрос был уже к обоим. Капитаны переглянулись.

– Я долго лечился, – сказал Краснов. – Там он меня и нашел.

– У Виктора Первого, – пояснил Скидан.

– У Виктора?! Тесен мир! Ну, о нем поговорим. Кормить вас надо! Поехали домой! За мной,

господа охвицера!

Одарила Краснова счастливым взглядом, взъерошила волосы Скидану и побежала – ах, как

побежала! – к своей желтой машине. Лихо развернулась, нацелилась во встречный поток машин.

– Ладно, – сказал Скидан, – вождению потом поучишься.

Дома Светка выпрыгнула из себя. Она стала такой, как в тот неприятный вечер, когда презирала

Кешку, издевалась над любовником и угощала шоколадом первого попавшегося зека. Она стала

даже лучше. Она была богата, здорова, счастлива и прекрасна, она никого не презирала и ни над кем

не издевалась – она одаряла собственной радостью двух Красновых – бывшего и настоящего, двух

видных мужчин, которых любила, конечно, одинаково, как она любила, разумеется, всех на свете, кто

был не одного с ней пола.

Она говорила им: "Мальчики". Она включила им 9-ю программу. Она кормила их, нельзя вкуснее.

Она согревала их и пыталась сделать из них кого-то одного, только ей представимого. Она задавала

им вопросы.

Она спросила, хорош ли получился чифир.

– Это не чифир, – ответил Краснов, – Это довольно крепкий чай.

– Так я ведь дала ему покипеть...

– Чифир надо долго варить на слабом огне, – объяснил Скидан.

– Хорошо, – сказала она. Сбегала на кухню, скоро вернулась и попросила Краснова рассказать,

как он провел эти месяцы в Лабирии.

– Я не знал, что я в Лабирии, – ответил разведчик. – Точнее – не верил. Я думал, что я в

тюремной больнице. Я даже старался вести себя так, чтобы подольше поприпухать...

– Что-что? – Светлана не поняла.

– Сачкануть,–перевел с лагерного языка Скидан.

– Задержаться в больнице, – объяснил Краснов.

– Чем же вы занимались?

– Читал в основном. Да смотрел кино.

– Элевизор, – поправил Скидан.

– Да верю, верю, – Краснов усмехнулся.

– А что вы читали?

– Ну, как в тюремной больнице... Попросил Свод законов, его и читал. Не надеялся, что и его-то

дадут. А то набрал бы чего-нибудь художественного.

– Вы здесь ничего художественного не прочитаете, – Светлана вздохнула. – Не выпускают.

– Почему?

– А тебе, что же, Виктор Первый ничего не рассказывал? – Теперь не поверил Скидан.

– Я ему не доверял. Чересчур заботливый. Таких врачей в тюрьме не бывает.

– И больше ни с кем дела не имели?

О, Светка бьет сразу в точку! Чтобы у такого мужика...

– Есть там одна особа, – сказал Краснов медленно, – но и с ней – то же самое. Им всем в душу

хочется, а у меня там... не прибрано.

Все же Краснов, даже при Светке, не очень-то доверял бывшему однофамильцу. Обдумывал

каждое слово... Оставить бы их вдвоем, она б его быстро... Дальше Скидан подумал, что оставлять

их вдвоем все равно придется – не избежать. Хоть бери ее за руку – да обратно в тоннель. Так и

жрет глазами доблестного. Сейчас о фронте спросит.

– Александр Васильевич, а обратно вам не хочется?

– Куда, в больницу? Или в Советский Союз?

– На Родину.

– Хочется, конечно. И в немецком легере хотелось, и в советском, и теперь хочется. А вам –

разве нет?

– Нет! – она ответила твердо и мгновенно. – Ни за что. Я не люблю, когда меня унижают.

– А кто любит? – Скидан едва скрыл возмущение.