Текст книги "Тайны старой аптеки (СИ)"

Автор книги: Владимир Торин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Джеймс проснулся. Он заморгал, понял, что все это ему приснилось, и бросил взгляд на дверь. Та по-прежнему была закрыта.

И вдруг он почувствовал. По ноге что-то ползало… что-то склизкое и мокрое!

Джеймс с ужасом отдернул одеяло и вздохнул с облегчением. Ничего и никого под одеялом не оказалось. Наверное, там был просто какой-то обрывок сна, который почему-то задержался дольше положенного, а потом развеялся.

Укрывшись, Джеймс погладил Пуговку и снова заснул…

Проснулся он от того, что где-то рядом раздался скрип. Как будто приоткрыли дверь.

Джеймс поднял голову. Дверь была закрыта. Мышеловка, как и прежде, стояла у порога.

Скрип повторился. Звучал он откуда-то из коридора.

Выбравшись из постели, Джеймс подошел к двери и прислушался. Скрипели половицы – кто-то прошел по коридору.

– Все хотят их заполучить… – донесся из-за двери негромкий хрипловатый голос. – Они всем нужны… вот только никто не знает, что с ними делать. Если мои «Секретные прописи» попадут в плохие руки, этот город ждут беды, каких он прежде не видел…

Джеймс округлил глаза.

«Секретные прописи»?!

Дрожащей от волнения рукой он повернул ручку и приоткрыл дверь. Высокая фигура в зеленом скрылась на лестнице, ведущей на третий этаж, и Джеймс на цыпочках двинулся за ней.

В коридоре третьего этажа он никого не увидел. При этом, к его удивлению, дверь комнаты миссис Лемони была широко открыта. Он подошел и даже не понял сперва, что видит. Комната была заполнена спутанными черными волосами – они занимали собой все видимое пространство и вываливались из нее наружу сухими всклокоченными лохмами.

– Миссис Лемони? – шепотом позвал Джеймс. – Вы там?

Откуда-то сбоку раздался уже знакомый скрип, и, повернув голову, Джеймс увидел, что дверь в тупике коридора приоткрыта. Подойдя, он заглянул в щелочку. В комнате горел камин, у которого стояло кресло, повернутое высокой спинкой к двери так, что разглядеть, кто в нем сидит, не представлялось возможным. При этом Джеймс мог бы поклясться, что там точно кто-то сидит…

– Ты ведь это ищешь? – спросил человек в кресле, и из-за спинки показалась рука. Рука держала большую книгу в темно-зеленой обложке.

Джеймс в отчаянии закусил губу.

«Не может быть! Откуда он знает?!»

– Мои рецепты… – сказал человек в кресле, и на этот раз Джеймс узнал его голос. Это был Лемюэль. – Мои «Секретные прописи». Ты ведь именно за ними проник в мой дом? Чего ждешь? Подойди и возьми…

Джеймс застыл. Книга была так близко! Нужно было просто преодолеть несколько шагов и схватить ее! И тогда все это закончится! Тогда можно будет взять Пуговку и сбежать из этого жуткого места! Забыть все это, как страшный сон!

И тем не менее ноги будто вросли в пол.

– Подойди, я сказал!

Джеймс качнулся, открыл дверь и, переступив порог, на негнущихся ногах приблизился к креслу, потянулся за книгой, но Лемюэль отдернул руку.

Внизу вдруг что-то заскрежетало.

Опустив взгляд, Джеймс увидел, как зашевелились ножки кресла – они оказались механическими – такими же, какие были и у кровати в его комнате.

Кресло начало поворачиваться, как громадный паук, а Джеймс мог лишь с ужасом ждать, пока оно не явит того, кто в нем сидел.

– Лемюэль? – прошептал Джеймс, но в кресле был вовсе не кузен.

Ему предстал некто в старомодном зеленом камзоле с белой кружевной оторочкой на рукавах и пышным жабо. На месте его головы сидел… череп в высоком желтом парике и в защитных очках с круглыми изумрудными стеклами, скрывающими глазницы.

Прадедушка!

Джеймс вскрикнул и проснулся.

Он тяжело дышал, словно бегом взобрался по очень длинной лестнице, по лицу тек липкий ледяной пот, впитываясь в воротник нижней рубашки и в край одеяла.

Струйка пота скатилась по щеке и попала в приоткрытый искаженный рот, и тут Джеймс понял, что никакой это не пот. Чернила! Ему в рот попали чернила!

Он хотел подняться и выплюнуть их, и не смог. Тело отказывалось слушаться – оно будто ему больше не принадлежало! Не удалось двинуть ни одним пальцем…

«Это сон?! – с отчаянием подумал он. – Я все еще сплю?!»

Джеймс ощутил шевеление на подушке, у левого уха, и почувствовал, как что-то забралось к нему на голову. Что-то поползло по волосам, по лбу.

– Какая досада, – раздался шепот, и Джеймс скосил глаза.

У кровати стоял Лемюэль. Его костюм сливался с темнотой комнаты, и казалось, что рядом висит лишь его бледное, лишенное эмоций лицо.

– Ле… ю-ю-ю… эль… – прохрипел Джеймс.

Кузен поднял руки – в них было нечто, похожее на клещи с длинными ручками. Лемюэль развел их в стороны и медленно поднес к лицу Джеймса.

«Он сейчас сдавит мне голову! – пронзила Джеймса мысль. – Сдавит!»

Лемюэль придвинул клещи еще ближе – их жуткие кошмарные жвала оказались прямо перед глазами Джеймса – а затем резко свел их.

Над головой что-то зашипело, и Джеймс увидел извивающуюся в клещах черную тварь с длинными щупальцами. Единственный желтый глаз твари чуть светился и дергался в глазнице в бессильной ярости, лоснящиеся, истекающие чернилами отростки пытались зацепиться за волосы Джеймса и за ручки клещей, но Лемюэль сдавил тварь еще сильнее, а потом быстро поднес свою добычу к стоявшей рядом банке и засунул ее внутрь, после чего заткнул банку пробкой.

Джеймс, не в силах даже моргнуть, глядел на аптекаря.

– Я ведь говорил вам не трогать эту банку, Джеймс, – сказал Лемюэль. – Я предупреждал… но вы меня не послушали…

Он достал из кармана стеклянный шприц и склонился над кузеном.

«Не-е-ет! Не делайте этого, Лемюэль! Прошу вас!» – хотел закричать Джеймс, но не смог выдавить ни звука.

Впрочем, его мольбы вряд ли помешали бы Лемюэлю сделать то, что тот собирался.

Аптекарь вонзил шприц Джеймсу в шею и надавил на поршень.

Джеймс дернулся и… застыл. Веки его медленно опустились. Все кругом погрузилось в темноту, как будто опустилась крышка чемодана, в котором его заперли.

И в этой темноте прозвучал тихий голос аптекаря:

– Что? Нет, это ничего не меняет. Да, я знаю… Я сделаю все, как ты скажешь, прадедушка.

Глава 3. Газовый свет и… гротескиана

Череп в желтом парике усмехался. Нет, не так, как «усмехаются» все черепа, а иначе… по-настоящему.

Он был очень ехидным и, видимо, считал, что Джеймс, который замер с вытянутой рукой у его шкафа в попытке достать баночку лекарства с верхней полки, заслуживает презрения.

Джеймс глянул на него и застыл, пока что даже не предполагая, какая цепочка событий в этот самый миг запустилась…

Когда этим утром Лемюэль постучал в его дверь и воскликнул: «Просыпайтесь, Джеймс! У нас много работы!», Джеймс с трудом разлепил глаза.

Чувствовал он себя просто отвратно. Шея ныла, лицо жгло, при этом во рту был странный горьковатый привкус. А еще Джеймс совершенно не выспался. Но не это злило сильнее всего. Как вскоре выяснилось, он проспал все на свете. Ближе к утру к миссис Лемони приходил доктор Доу. Джеймса волновал не сам доктор, а то лекарство, которое Лемюэль должен был для него сделать. Джеймс догадывался, что это оно – одна из чудодейственных сывороток Лемони – и надеялся, что удастся подсмотреть, как кузен будет ее готовить, но что важнее – по какому рецепту он будет ее готовить.

Что ж, с этим вышла неудача…

Выбравшись из постели, Джеймс оделся и достал из кармана гребешок с зеркальцем. Причина непонятного жжения на лице раскрылась сразу же, как он глянул на свое отражение: лоб, щеки и подбородок были красными, на них откуда-то взялись тонкие царапины, словно лицо кто-то довольно грубо тер жесткой щеткой, пытаясь счистить въевшуюся в кожу грязь. «Наверное, отлежал во сне, – решил Джеймс. – Это не подушка, а сущее наказание!»

Пытаясь привести волосы в порядок, он принюхался – они пахли как-то странно, чем-то травянистым, и к тому же стали пушистыми, будто накануне он вымыл их мыльным раствором с экстрактом каких-то растений. Подобное подушкой было уже не объяснить.

Джеймс глянул на эту мятую проказницу и вдруг отчетливо представил, как у подушки начинают шевелиться уголки, и, макнув их в раствор, она принимается мылить его голову.

«Странно…» – подумал Джеймс и, погладив на прощание Пуговку, спустился в аптеку.

Лемюэль уже отпер дверь, и у стойки толпилось несколько посетителей. Все они шумели и толкались, пытались привлечь внимание аптекаря, совали ему рецепты и деньги, голосили и тянули шеи. Вскоре эта сутолока Лемюэлю надоела, и он воскликнул:

– Господа! Прошу вас, соблюдайте очередь! Вы все успеете приобрести лекарства. Туманный шквал ожидается только к ночи!

Нехотя посетители выстроились в некое подобие очереди, и аптекарь кивнул Джеймсу на фартук, который висел на гвоздике, рядом со шкафом, заставленном белыми фарфоровыми банками.

Надев его, Джеймс встал рядом с кузеном.

– Будете на подхвате, – сказал тот, – если понадобится принести что-то из провизорской. – И повернувшись к старику в пенсне, который нетерпеливо поправлял выцветший шарф, спросил: – Что желаете, сэр?

– Микстуру «Краммерлинг», – ответил старик, – две баночки. Еще пилюли «Горлитц», пачку ваты и что-нибудь… эм-м… от туманного шквала.

– К моему большому сожалению, туманный шквал не является болезнью, сэр. Все остальное сейчас выдам. Джеймс, «Краммерлинг» стоит на третьей полке провизорского шкафа слева от двери. Коричневые банки с кремовыми шарфиками. Две банки, будьте добры.

Джеймс кивнул и спустился в подвал. Он быстро нашел указанное лекарство и уже собирался вернуться в зал, когда взгляд его упал на сундук в углу, из которого Лемюэль накануне достал конвертик с «побочными эффектами» – тот был открыт.

«А что если книга там?»

Поставив баночки на стол, он быстро подошел к сундуку и склонился над ним. Сундук был полон аккуратно разложенных по ячейкам конвертиков, на которых стояли странные закорючки. И никакой книги…

– Джеймс! – раздался окрик Лемюэля, и Джеймс, подхватив баночки, поспешил в зал…

Получив свое лекарство и расплатившись, старик в пенсне удалился. Его место заняла молодая женщина в коричневой шляпке с брошью-мухой; под мышкой она сжимала большой чемодан, к ручке которого была прицеплена шляпная коробка.

– Что желаете, мэм?

– Один билет до Керруоттера, третий класс.

Видимо, дама считала, что пришла на вокзал.

Лемюэль бросил на Джеймса тяжелый взгляд, в котором тот ясно прочитал: «Ох, это будет очень долгий день…»

Что ж, он был прав: день и правда вскоре начал казаться Джеймсу просто бесконечным.

В аптеке висели клочья занесенного с улицы тумана. Посетители шли сплошным потоком, хотя правильнее будет сказать, лились, словно где-то неподалеку открыли кран на трубе, полной недужных, раненых и притвор. Колокольчик над дверью звенел, не смолкая.

Времени думать над своим делом у Джеймса практически не было, и все же мысли о книге, которая была спрятана где-то в этом доме, его не отпускали. Где она может лежать? Где ее искать?..

Время прикидывалось гусеницей и едва ползло. С каждым часом туман на улице все густел, а каждый новый посетитель, приходивший в аптеку, выглядел более нервным и раздраженным, чем те, что были до него. И это неудивительно: столько всего нужно успеть до начала шквала, так нате вам – еще и в аптечной очереди толочься!

Хуже всех, разумеется, были старушки, заходившие за своими регулярными пилюлями: ох, уж они явили все глубины своего обычно припрятанного за пряничностью гадства. Старушки вопили, требовали и сыпали такими оскорблениями, что вислые уши Джеймса сами собой распрямлялись, но только лишь за тем, чтобы снова скрутиться от той грязищи, что срывалась с губ еще вчера милых и добродушных женщин. Две престарелые мадам и вовсе устроили драку за место в очереди: одна вытащила изо рта вставную челюсть и пыталась кусаться, другая отбивалась тяжелой ковровой сумкой. Лемюэлю пришлось их разнимать.

Затем кто-то из джентльменов наступил другому на ногу, и в последствии к покупкам обоих прибавились свинцовые примочки и вата в ноздри.

Но больше всего бедлама устроили коты. Трое хитрых хвостатых пройдох проникли в аптеку, когда кто-то выходил, и стащили большую банку раствора валерьяны. Обнаружилось это лишь в тот миг, как по полу покатилась пустая банка, а в зале раздалось шипение. Обезумев, коты сперва устроили драку между собой, а после набросились и на посетителей. Используя их пальто, как водосточные трубы, они начали по ним карабкаться, перебираясь с одного несчастного на другого. Аптеку захлестнуло настоящее безумие. Кошачий вой и крики искусанных заполонили зал. Один хвостатый принялся разматывать бобину с бинтом, другой вскочил на стойку, третий, взобравшись на какую-то даму, бессовестно помочился прямо ей на шляпку. При этом все присутствующие пытались отбиваться, больше попадая по соседям, чем по котам.

Наконец изгнав возмутителей спокойствия за порог, исцарапанные Лемюэль и Джеймс вернулись за стойку, и аптекарь пригрозил, что, если здесь произойдет еще хоть одна склока, он всех выгонит и запрет двери. Посетители вняли и больше шума не поднимали, при этом те, кто стоял ближе к двери, предупреждали новых входящих о том, что «господин аптекарь не в настроении».

Примерно в полдень в аптеку прикатила девочка-калека в сером платье и с двумя бантиками в волосах – вместо ножек у нее была пара скрипучих колес. Увидев ее, аптекарь мгновенно перестал хмуриться, на его губах появилась улыбка, а глаза заблестели.

– О, Модди! Добрый день! – радостно поприветствовал он девочку. – Вы за лекарствами для вашей соседки, вдовы Шикли?

– Добрый день, мистер Лемони! Да, за ними. Вдову Шикли совсем замучили кошмары, и она боится, что из-за шквала они усилятся…

Лемюэль выдал ей лекарства и, перегнувшись через стойку, наклонился к маленькой покупательнице.

– У меня кое-что есть для вас, Модди. Новое экспериментальное средство. Я проверил его на безухой мышке, и оно сработало. Не хочу вас обнадеживать, но что-то мне подсказывает, что это средство может быть тем, что мы ищем.

Модди захлопала в ладоши.

– Джеймс, – Лемюэль повернулся к кузену, – прошу вас, принесите мне зеленую баночку с названием «Лизардинн» на этикетке. Она стоит на верхней полке в шкафу у входной двери.

Джеймс вышел из-за стойки и, пробравшись через посетителей, оказался у шкафа. Открыв дверцы, он потянулся за указанной баночкой и внезапно застыл с вытянутой рукой, уставившись на череп прадедушки.

Череп усмехался… он глядел на Джеймса так, словно что-то задумал, или, что было намного хуже, раскусил его.

В голове вдруг возник чей-то скрипучий голос, пришедший будто из какого-то полузабытого сна: «Мои рецепты… мои Секретные прописи…»

Джеймс округлил глаза: «Ну конечно! Книга ведь принадлежала прадедушке! Она должна быть у него, ведь…»

– Что вы там копаетесь, Джеймс! – вырвал его из размышлений голос Лемюэля. – Не можете найти «Лизардинн»? Он там, слева!

Джеймс снял баночку с полки, и затворив дверцы шкафа, вернулся к стойке.

– Держите, – он передал баночку кузену, и тот посмотрел на него с подозрением.

– Что с вами?

– Ни-ничего.

Лемюэль снова повернулся к девочке и протянул ей лекарство.

– Пейте по одной чайной ложке в день, Модди. Лучше всего утром, перед завтраком. Через неделю сообщите мне, будет ли результат. Не беспокойтесь, здесь нет побочных эффектов.

– О, тут ящерка нарисована! – восторженно воскликнула Модди, разглядывая этикетку.

– Я ее сам нарисовал, Модди. – Улыбнулся ей аптекарь. – Для вас. Вы ведь помните, что…

И дальнейшее, к удивлению Джеймса, они проговорили хором:

– У ящерок отрастают хвостики!

Девочка рассмеялась и, попрощавшись, поколесила к выходу.

– Вы не взяли с нее денег, Лемюэль? – удивился Джеймс.

– Жизнь и так слишком много забрала у мисс Миллн, – печально ответил кузен. – Мне очень жаль бедняжку, и я хочу хоть как-то ей помочь.

– «Хоть как-то»? Мне показалось, что вы уверили ее, будто сможете помочь ей отрастить ноги. – Аптекарь не ответил, но его молчание было красноречивее любых слов. – Это же невозможно!

– Что мне мешает попытаться? Я даю мисс Миллн небольшую надежду, чтобы она не отчаивалась. А получится, или нет – узнаем…

– Вы так добры к ней, Лемюэль, – сказал Джеймс и шепотом добавил: – Даже не включили в лекарство побочный эффект.

– Она напоминает мне…

– Кого?

Ответить Лемюэль не успел – на стойке зазвенел звонок-сонетка.

– Мадам Клопп проснулась, – поджал губы аптекарь. Его плечи тут же согнулись, спина ссутулилась, он опустил голову, и Джеймсу показалось, будто его придавило парой дюжин тяжеленных чемоданов.

Мадам Клопп вскоре спустилась и, не удостоив никого приветствием, взобралась на свой стульчик под потолком аптеки.

– Добрый день, мадам Клопп, – сказал Джеймс, задрав голову. – Вам уже лучше?

Выглядела теща аптекаря вполне здоровой. Судя по всему, побочный эффект от хорошего настроения прошел.

– Как ваше настроение в этот чудесный день? – кольнул он «шпилькой» старуху.

Мадам Клопп отвечать не стала, поморщилась и бросила скорее всем вместе, чем кому-то конкретному:

– Где моя газета?

– Почтальон задерживается, мадам, – ответил Лемюэль. – Полагаю, у него сейчас много работы из-за приближающегося туманного шквала.

– Доставить сюда газету – тоже работа этого прохиндея в фуражке, – проворчала старуха. – На улице шквал, а я не знаю, что там в городе происходит…

– Шквал еще не начался, – едва слышно проговорил Лемюэль.

– Что ты там бормочешь?

– Ничего, мадам.

– Вот и не бормочи. И включи варитель – мой утренний кофе сам себя не сделает.

– Джеймс, будьте добры… – попросил Лемюэль и вернулся к обслуживанию посетителей.

Джеймс завел стоявший на тумбочке у лестницы варитель, а мадам Клопп заерзала на стуле, отчего вся конструкция заскрипела и опасно зашаталась.

– Надеюсь, в газете будет хоть что-то мерзкое, – сказала она, – и мое ожидание окажется не напрасным…

Что ж, когда через полчаса почтальон наконец пришел и вручил ей газету, в аптеке поселилось одно довольное злорадное ехидство. Передовица и следующая страница были скучными, полны тумана и приближающегося шквала, а вот третья привела мадам Клопп в настоящий восторг.

– Преступление! – провозгласила она. – Подлинное преступление не ставить такие новости на передовицу! Ты только послушай, каков заголовок, Лемюэль! «КРОВАВОЕ УБИЙСТВО В ПОЕЗДЕ!» Что может быть прекраснее!

– Да, мадам…

Мадам Клопп, хотя об этом ее никто не просил, принялась с упоением зачитывать статью. Речь в ней шла о прибывшем в город на последнем перед туманным шквалом поезде мертвеце – убитым был какой-то профессор.

– Джеймс, в вашем поезде случайно не было убийц? – спросила теща аптекаря.

– Что-то не припомню.

– Досадно…

Мадам Клопп дочитала статью и взялась за другие, а Джеймс, пытаясь выгадать момент между уходом одного посетителя и возникновением у стойки другого, начал исподволь допытываться у кузена о прадедушке, пытаясь разузнать о нем как можно больше. Лемюэль неохотно, не отвлекаясь от работы, отвечал, а Джеймс слушал и выделял для себя основное. История прадедушки Лемони, надо признать, была довольно мрачной, запутанной и очень странной…

Вскоре мадам Клопп разговор у стойки надоел, и она прикрикнула:

– Хватит там болтать о старике! Меня это отвлекает от чтения! Лучше сделайте мне еще чашечку кофе!

Джеймс, прищурившись, глянул на нее и подумал: «Еще кофе? О, я сделаю для вас кофе, мадам Клопп. Как удачно вышло, что вы его захотели…»

Он направился к варителю и по пути незаметно стащил с одной из полок крошечную склянку с темно-серым порошком. Обернувшись, Джеймс отметил, что все заняты своими делами, и быстро пересыпал содержимое склянки в емкость для кофе, после чего запустил варитель.

Вскоре мадам Клопп обзавелась чашечкой кофе и шумно отпила из нее, а затем вернулась к чтению. Ждать было недолго…

Прошло около двадцати минут, и то, что средство подействовало, стало ясно, когда из ставших вдруг вялыми скрюченных пальцев выпала газета.

Лемюэль глянул наверх и, увидев, что теща опустила голову и кренится набок, воскликнул:

– Мадам, что с вами?!

Старуха дернулась и едва не упала со стула. Широко зевнув, проворчала:

– Ничего! И незачем так кричать… Просто задремала… Это из-за погоды… – Мадам Клопп снова зевнула. – Точно, в сон клонит из-за треклятого туманного шквала.

– Он еще не начался, – сказал Лемюэль, и Джеймс добавил:

– Может, вам пойти прилечь, мадам? А то еще упадете со стула и сломаете себе хвост…

– Что ты сказал, негодник?!

– Сломаете себе ногу, – уточнил Джеймс, с трудом сдерживая улыбку.

– А, ну ладно… Наверное, и правда лучше… уэауэ… прилечь. Не пойду в «Кошку в кляре» сегодня. Да и вообще… уэауэ… выходить не охота в эту сырость…

Язык старухи в какой-то момент окончательно заплелся, веки опустились, и она всхрапнула.

– Мадам Клопп!

Теща аптекаря снова дернулась, и на этот раз удержаться на стуле ей удалось лишь чудом.

– Ну что ты кричишь, Лемюэль? Я просто задумалась…

– О чем?

– О снах.

– То есть вы заснули?

– Ты что… уэауэ… меня не слушаешь? Говорю же, задумалась…

Старуха слезла на пол и пошатывающейся походкой направилась к лестнице.

Выждав, когда она скроется из виду, Джеймс двинулся следом. Впрочем, покинуть зал в разгар рабочего дня ему не дали.

– А вы куда? – спросил Лемюэль.

– Я просто хотел убедиться, что мадам Клопп доберется до своей комнаты и не заснет где-то на лестнице, – солгал Джеймс.

Лемюэль покачал головой.

– Уверен, она справится и без вас, Джеймс.

– Но…

– Не спорьте. У меня есть для вас очень важное дело.

«Ну почему именно сейчас?!» – раздраженно подумал Джеймс и спросил:

– Какое дело?

Лемюэль кивнул на горку бумажных пакетов, лежащих на краю стойки.

– Так как мадам Клопп никуда не пойдет и, соответственно, не сможет разнести лекарства тем нашим клиентам, которые сами в аптеку не ходят, этим займетесь вы.

– Я? – поразился Джеймс.

– О, не беспокойтесь: все адресаты живут поблизости. Уверен, вы их быстро отыщите.

– Но я…

– Вы же не допустите, чтобы бедолаги остались без своих лекарств в туманный шквал?

– Шквал еще не начался!

Лемюэль был неумолим.

– Надевайте пальто, шляпу и отправляйтесь. Быстрее все разнесете – быстрее вернетесь.

Джеймс вздохнул. А ведь какой хороший был план…

***

Туман окутал собой все кругом. Дома и окна, парк и парковую ограду, фонарные столбы и даже старую афишную тумбу на углу.

Порой тишину улицы нарушало легкое шурханье антитуманных зонтиков – прохожие под мерно проворачивающимися винтами появлялись и исчезали во мгле.

В тумане раздался трескучий трамвайный звонок. Вагон, облепленный белесыми клочьями, словно рваной ватой, прополз мимо. Мгла подступала к самым его окнам, и он напоминал ржавое суденышко, плывущее по сонному грязно-серому морю.

Джеймс остановился у столба и проводил трамвай взглядом. Как хотелось сейчас оказаться внутри. Уехать с этой улицы, забыть об аптеке, забыть о Лемюэле и мадам Клопп. Просто оставить все, как есть. Что было бы проще? Заскочить в вагон на станции и убраться отсюда…

К сожалению, он не мог так поступить. У него было дело, от успеха которого зависело его будущее. Его ждал Лемюэль, и к тому же в комнатке над аптекой осталась Пуговка – он не мог ее там бросить…

Трамвай скрылся в тумане, и над головой вдруг взвыла сирена.

Джеймс встрепенулся и, задрав голову, в сердцах высказал висящему на столбе вещателю все, что думает о нем, о вытье, которое из него раздается, и о самом тумане.

Сирена внезапно замолкла, словно оскорбилась, и в повисшей на улице тишине остался лишь обрывок гневной речи Джеймса:

– …И весь этот город пусть провалится пропадом!

Джеймс замолчал и быстро огляделся по сторонам, опасаясь, что кто-то мог услышать, как он тут разоряется. Улица Слив, к его облегчению, была пуста, и, подняв воротник пальто, он двинулся дальше, вдоль парковой ограды в сторону аптеки.

Поручение Лемюэля уже было исполнено, но это не особо утешало, ведь провозился с доставкой лекарств Джеймс целых два часа! И хоть все адресаты жили на улице Слив и в паре ближайших кварталов от нее, отыскать их, несмотря на то, что говорил кузен, было непросто.

Первой в списке стояла миссис Чёрченри. Старуха обитала в комнатушке под лестницей у скобяной лавки, и к ней пришлось стучаться едва ли не пятнадцать минут. Стук и несмолкающие призывы Джеймса «Миссис Чёрченри! Откройте! Я из аптеки! Принес вам лекарства! Миссис Чёрченри!» в какой-то момент кое-кому надоели, открылась соседняя дверь, и из-за нее выглянула взлохмаченная женщина с накладным деревянным носом и тяжелыми вислыми мешками под глазами.

– Хватит вопить! – гневно воскликнула она. – Хватит молотить в дверь! Я сейчас констебля позову!

Джеймс объяснил, зачем пришел, и женщина с подозрением спросила:

– Где мадам Клопп? Обычно она приносит миссис Чёрченри лекарства.

– Мадам Клопп нездоровится… гм… из-за туманного шквала. Мистер Лемони отправил меня разносить лекарства.

– Миссис Чёрченри глухая, – сказала женщина. – Ее невозможно дозваться. Мадам Клопп обычно просовывает лекарства в кошачью дверку. А оплату миссис Чёрченри оставляет для нее под почтовым ящиком.

– О, благодарю, мэм!

Женщина глянула на него волком.

– Из-за вас я сбилась со счета витков! – Она гневно продемонстрировала Джеймсу недовязанную висельную петлю. – Теперь все начинать с начала! А я так хотела сегодня покинуть этот бренный мир! И что теперь делать?! Всё! Настроение ушло! Вы все испортили и… и… провалитесь пропадом! Пойду варить суп!

Женщина разъяренно фыркнула и скрылась за дверью.

Джеймс пожал плечами и просунул пакет с лекарствами в крошечную квадратную дверку в основании двери глухой старухи. Оплату (приклеенную комочком мягкого воска бумажку в десять фунтов) он нашел там, где указала соседка, после чего отправился дальше.

Следующим в списке был мистер Хэмпс. Жил он по адресу «улица Слив, 36, квартира № 18». Нужный подъезд Джеймс нашел быстро, но требуемой квартиры в доме будто вообще не существовало. Обыскав все этажи и изучив все таблички на дверях, Джеймс отыскал квартиру № 17 и квартиру № 19. Выбора не оставалось, и пришлось стучать к соседям. Дверь девятнадцатой квартиры открыл мальчик, испуганно прижимавший к груди ржавый игрушечный паровозик. На вопрос о восемнадцатой квартире он сказал, что она находится «отдельно» и объяснил, как ее найти. Напоследок мальчик предупредил, что мистер Хэмпс – боится всего на свете и никому не доверяет.

Жилище мистера Хэмпса располагалась в крошечном флигеле, пристроенном к задней стене дома, вот только этот флигель находился на уровне третьего этажа, и к нему вела длинная железная лестница. Цепляясь за перекладины, Джеймс поднялся и постучал в дверь.

В ответ громыхнул выстрел, и Джеймс едва не свалился с лестницы.

За выстрелом последовал крик:

– Убирайтесь!

Вжимая голову в плечи, Джеймс воскликнул:

– Не стреляйте! Я из аптеки – принес вам лекарства, мистер Хэмпс!

– Какие еще лекарства?!

– Раствор «Баггероу» от паранойи и микстуру «Ноквер доктора Хантинга» от мании преследования!

– Мадам Клопп, это вы? – прозвучало из-за двери. – Голос не похож!

– Нет, сэр. Меня зовут Джеймс, я от мистера Лемони. Мадам Клопп не смогла прийти.

К Джеймсу приблизилась труба перископа. Изучив его как следует, мистер Хэмпс крикнул:

– Давайте сюда лекарства!

В стене слева от двери открылось небольшое круглое окошко, и из него вылезла механическая рука. Джеймс протянул ей пакет, и рука, схватив его, исчезла в доме.

– Сэр?

– Что еще?!

– Оплата, сэр. За лекарства.

– Какая еще оплата?!

– Сэ-эр…

Мистер Хэмпс досадливо крякнул, окошко снова открылось, и механическая рука протянула Джеймсу несколько мятых бумажек.

– Теперь убирайтесь!

Просить дважды Джеймса не пришлось, и, схватив, деньги, он полез вниз.

Надеясь, что следующий адресат окажется хоть чуточку менее сумасшедшим, Джеймс отправился дальше. Что ж, надежды его оправдались, можно сказать, почти дословно: тот, к кому он пришел, сумасшедшим являлся чуть меньше мистера Хэмпса.

Старый моряк мистер Флибуш хотя бы не стрелял в Джеймса. Его «квартира» находилась на крыше дома № 44 и представляла собой неизвестно как оказавшийся там ржавый пакетбот. Не без труда отыскав затерянное среди чердаков, птичников и дымоходов старое почтовое суденышко, Джеймс даже сперва не поверил своим глазам – это как же удалось затащить такую громадину на крышу?!

Мистер Флибуш, обладатель пышных седых усов и многократного залатанного моряцкого бушлата, попыхивая трубкой, сидел, свесив ноги с края борта и глядел в подзорную трубу, направив ее куда-то на север.

– Добрый день, сэр! – поприветствовал его Джеймс, и старик резко повернул голову, нацелив подзорную трубу прямо на его лицо.

– Ты чьих будешь? – хрипло спросил он. – Ранг? Порт приписки?

Джеймс не совсем понял, что именно имелось в виду, но ответил:

– Я из аптеки, сэр. Принес вам лекарства по поручению мистера Лемони.

– А что же мадам Клопп? Получила пробоину? Попала на обед к акулам? Ушла на дно?

– Все так, сэр, – Джеймс не стал вдаваться в подробности. – Заберете лекарства?

– Поднимайся на борт!

Хоть принимать приглашение Джеймсу отчаянно не хотелось – суденышко выглядело так, будто способно развалиться от любого чиха, – он вскарабкался на ближайший дымоход и, с трудом балансируя, перебрался на борт по скрипучему шаткому трапу.

«Кажется, тут все будет проще, чем я полагал», – подумал Джеймс, и вскоре понял, что поторопился с выводами.

Забирать лекарства старый моряк не спешил, а вместо этого внезапно пустился в пространные истории о своих приключениях, от которых веяло качкой и криком чаек, а на зубах будто бы даже заскрипела морская соль. Кажется, старику было одиноко и требовался слушатель.

Джеймс, как мог, намекал мистеру Флибушу, что его ждут и другие адресаты, но тот лишь махал на это рукой и продолжал травить байки. Слегка отравленный ими Джеймс все порывался попрощаться и уйти, но никак не решался на это. А мистер Флибуш бормотал свой полубессвязный бред, грыз мундштук трубки и порой доставал из кармана бушлата компас (видимо, чтобы проверить курс), прерываясь лишь на то, чтобы отдать какую-нибудь команду старпому (обращался он при этом к ржавому кофейному варителю).

Спустя полчаса старик слегка выдохся и впал в ностальгическую меланхолию. В итоге он сказал, что готовится к очередному плаванью и предложил Джеймсу должность юнги, на что тот вежливо отказался. Старик вздохнул, бросил: «Так что ты там приволок?» – и, когда Джеймс наконец передал ему бумажный пакет с лекарствами, ворча о нынешней дороговизне пилюль, заплатил за них.

Попрощавшись с мистером Флибушем, Джеймс перебрался по трапу обратно на крышу и отправился искать следующего адресата. На этот раз он запретил себе вообще на что-либо надеяться, заранее готовясь к тому, кто же его ждет дальше.

Миссис Вудберри жила в доме № 26 на третьем этаже, и поначалу все оказалось не так страшно. На стук хозяйка попыталась открыть дверь, вот только вышло это у нее не сразу – что-то щелкнуло, потом повернулась ручка, но дверь так и осталась закрытой, после чего снова раздалось щелканье. Наконец дверь открылась.