Текст книги "Бездушный (СИ)"

Автор книги: Владимир Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Хотя, если честно, от женщины в эту спокойную ночь я бы не отказался.

Сюда бы, блин, Рейну на часик-другой. Ух, как бы мы с нею зажгли! Дом, может, и не разрушили бы, но вот кровать – железно...

Сны мне, короче, сегодня снились сплошь эротические.

А утром я обнаружил в закромах у Парауса ту вещь, о которой даже мечтать не смел. Хорошо отшлифованную каменную пластину прямоугольной формы, напоминающую земные смартфоны. Точно такую же, помнится, нашёл на мосту-перешейке Тур, когда мы впятером возвращались в город после победы над воинством Гидеона. «Связь-камень», – так он назвал тогда эту штуку.

Офигительно редкий магический артефакт, коих во всём этом мире осталось не более трёх десятков. Тот камень я оставил в Пустограде – отдал на хранение Рей. Как она сама объясняла:

«Связь-камень – это специальное магическое устройство. Оно позволяет двум магам общаться на расстоянии. Во времена драконов их было много, сейчас почти не осталось. Секрет изготовления утерян, энергии, чтобы активировать разговорную пару, требуется столько, что пользоваться ими могут лишь маги не ниже четвёртого уровня...»

Сейчас у всех наших магический уровень, можно сказать, зашкаливал. Пусть и не высший, но больше пятого – сто пудов. А вот у меня... Хм, формально я его вообще не имел. Однако любое направленное в меня заклинание мог в несколько раз усилить и отправить в обратную сторону или в себя. А мог и не в сторону адресата, и не в себя, а на какой-то другой объект... Например, на портальный кристалл. Или – а пуркуа бы не па? – на отыскавшийся в кабинете Парауса артефакт.

Идея была столь заманчива, что у меня аж всё зачесалось. Поговорить с Рейной прямо сейчас, а возможно, увидеть её... Ёлки зелёные! Неужто и вправду втрюхался? Как в Алму. Пока она рядом, вроде всё в норме. А когда её рядом нет, то, как только вспомнишь, натурально колбасить, блин, начинает. Всё прямо переворачивается и внутри, и снаружи. Вот прямо вынь да положь, или я за себя не ручаюсь...

– Знаешь, как пользоваться? – спросил я Аршафа, когда тот, всполошённый моим срочным вызовом, примчался ко мне в кабинет.

– Где взял? – возбудился он не меньше меня.

– За шкафом валялся. Так знаешь или не знаешь?

Напарник кивнул:

– Знаю.

И принялся рассказывать. А когда рассказал, спросил:

– Испытывать будем?

– Естессно...

Я поднял девайс к лицу, Аршаф запулил в меня чем-то сильномогучим, и через миг сгустившееся перед носом облако маг-энергии без остатка втянулось в связь-камень. Его полированная сторона засветилась голубоватым сиянием.

– Ну? Чего медлишь? Давай вызывай, – не выдержал «вор», глядя, как обладатель чудо-устройства безуспешно пытается «набрать» нужный «номер».

– А я чего делаю? – огрызнулся я, состроив зверскую рожу.

– Не отзывается что ли? – допёрло, наконец, до напарника.

Я молча кивнул. Рейна действительно не отзывалась, хотя я, как мог, представлял её образ в сознании и отправлял полученную картинку в местный аналог смартфона.

– Может, она его кому-нибудь отдала? – предположил приятель. – Попробуй тогда кого-то другого представить.

– Кого?

– Ну, скажем, Лику. Или, например, Тура...

На Лику связь-камень тоже не реагировал. А вот на Тура сработал.

– Кто это? – раздался в моём мозгу его удивлённый голос.

– Димир! – рявкнул я вслух.

– Громкую связь включи, – бросил Аршаф.

«Как?» – показал я жестом.

«Вор» так же молча постучал себя по башке указательным пальцем.

«Громкая связь», – приказал я мысленно.

– Димир?! Ёшки-матрёшки! Откуда?! – завопил Тур теперь уже и из прибора.

– Из нулевых Горок. Взяли мы этот городишко, теперь осваиваем. С драаранцами договорились. Связь-камень на месте надыбали. А что у вас? Как обстановка?

– Хреновая, – отозвался «охотник». – Третий штурм отбиваем. Как вчера начали, так и не останавливаются.

– Штурмуют? Кто?

– Имперцы, конечно. Кто же ещё-то?

Я мысленно выругался. Предполагалось, что к городу враг подойдёт не раньше, чем через неделю.

– А... Рейна там рядом?

– Нет.

– А где?

– Рейна пропала.

– Пропала? Что значит пропала? – не сразу дошла до меня суть сказанного.

– Два дня назад в составе отряда из семи человек Рей выдвинулась из города на разведку. Направление юго-восток, – глухо пояснил Тур. – Предупреждал её, что это опасно, в районе появились разъезды имперцев, но она отмахнулась. Если у вас с энергией в камне всё в норме, готов доложить подробности.

Внутри у меня словно бы что-то оборвало́сь.

– Докладывай, – приказал я внезапно осипшим голосом...

Глава 21

– Алин, к тебе там опять из дворца, – заглянула в комнату к «пери» Гиана. – Важный такой. Говорит, что от взира.

– Запускай, – махнула рукой беглянка.

За прошедшую с переворота неделю она уже привыкла к таким визитам. Хотя поначалу они её раздражали. Особенно те, что касались её места жительства. Дом Халеша, пять дней назад назначенного сотником гвардии, ей вполне подходил, и переезжать из него куда-то ещё девушка не планировала. Многим это казалось странным. Но как ни уговаривали её новые взирские ближники перебраться в Тилтинский дворец и занять там покои, специально выделенные для старшей советницы, Алина им неизменно отказывала. На все вопросы девушка отвечала одинаково: она не придворная, а не придворные во дворцах не живут. Тем более пери. Свободные пери, не связанные никакими личными обязательствами с власть имущими...

– Моё почтение, уважаемая Алина-ханым, – глубоко поклонился появившийся на пороге посланник. – Великий взир Рауша́х просит вас прибыть во дворец сразу после полудня.

– Цель?

– Заседание Большого Дивана, ханым.

– Я буду.

– Благодарю, уважаемая, – вновь поклонился гонец, приложив руку к груди...

Когда он ушёл, в комнату опять заглянула Гиана.

– И всё-таки я тебя не пойму, – покачала она головой. – Любая на твоём месте из платья бы выпрыгнула, лишь бы поближе к дворцу.

– Ты знаешь, Гиа, я не любая, – усмехнулась Алина. – А вообще, есть одна поговорка. Старое солдатское правило: подальше от начальства, поближе к кухне.

– Но ты же ведь не солдат! – всплеснула руками ривийка.

Бывшая невеста Ашкарти взглянула на неё с интересом:

– Думаешь, есть какая-то разница?

Несколько ударов сердца они мерялись взглядами, затем Гиана опустила глаза и тяжко вздохнула:

– Не хочется верить, но... ты права. Разница практически стёрлась. Будет война, и ты уйдёшь на неё вместе с Давлетом и Халешом. А я... у меня никого не останется.

– Ты говоришь так, будто мы все уже умерли, – нахмурилась «пери».

– Нет! Вовсе нет, – вскинулась Гиа. – Просто я чувствую... вы сюда не вернётесь. Поэтому больше всего на свете я бы хотела...

Она неожиданно осеклась, и Алина, подождав три секунды, попробовала угадать:

– Чтобы мы остались в Тилти́не, да?

– Нет. Больше всего на свете я бы хотела отправиться с вами.

– Уверена? – пытливо взглянула девушка на ривийку.

– Да, – твёрдо ответила Гиа.

– Глупо, но так и быть, – кивнула Алина. – Я потребую у Дивана, чтобы тебя тоже взяли в поход... Как мою помощницу, безусловно, а не как невесту сотника Халеша, – улыбнулась она, заметив, как ярко блеснули глаза у подруги...

Во дворец беглянку из Великой Империи сопровождали четверо богато одетых стражников из дворцовой охраны. Их прислал к дому Халеша сам Эрхан-бей, ставший на днях главным военным советником нового взира.

Реальной пользы от этих охранников не было, но в вопросах церемониала Алина предпочитала не спорить. Раз жителям Ривии нравится, когда юная пери гуляет по улицам в окружении внушительно выглядящих батыров, нет смысла сопротивляться желаниям большинства. Традиции на то и традиции, чтобы их соблюдали все, даже волшебницы.

Когда впереди показались ворота Шитар, Алину неожиданно передёрнуло. Отвращение от её первого посещения дворца до сих пор не ушло, хотя, казалось бы, ну что тут такого? Ведь ничего страшного с ней не случилось. Скорее, наоборот. Но всё равно. Ощущение мерзости, масляных взглядов, слюнявого рта и липких ручонок преследовало её до сих пор. Даже принимаемые каждый день ванны с розовыми лепестками и жасминовыми отдушками не могли перебить то чувство, как будто её и вправду сперва окунули в помои, а затем изнасиловали. Мало того, события того дня снились ей теперь каждую ночь, заставляя просыпаться в холодном поту и натягивать на себя одеяло, чтобы, как в детстве, спрятаться под ним от кошмарных видений...

* * *

Когда двери в опочивальню великого взира захлопнулись, девушка сделала несколько коротких шажков и остановилась, оглядываясь. Личная спальня правителя Ривии не уступала в размерах дворцовым обеденным залам. В помещении царил полумрак, ковров на полу не имелось, мраморные плиты неприятно холодили босые ноги маленькой «танцовщицы»..

– Сла-аденькая, – услышала она секунд через пять. – То-оненькая.

Голос, который шёл из глубины комнаты, казался каким-то шипяще-свистящим, как у шуршащей по осыпающемуся песку пустынной гадюки. Через пару мгновений в поле зрения появился и сам обладатель змеиного голоса. Он вынырнул из темноты, словно призрак, мифический во́мпер с горящими красным огнём глазами.

Эрхан-бей предупреждал девушку, что великий взир стар, как окаменелое драконье дерьмо, и выглядит соответствующе, но Алина даже представить себе не могла, что внешность Бшага́та окажется настолько отталкивающей.

Морщинистая, покрытая пигментными пятнами кожа, неряшливые пучки давно немытых волос, дряблые брыли, крючковатый нос с парой больших бородавок, свинячьи узкие глазки, нависающие над ними клочкастые брови, причмокивающий кривящийся рот, торчащий из-за спины горб, руки... или скорее конечности спускающиеся едва ли не до колен... А ещё запах. Доносящийся до самых дверей, тяжёлый и сладковатый, отдающий тухлятиной...

Пять долгих лет бывшую невесту Ашкарти готовили к неизбежному. Что рано или поздно ей овладеет мужчина, бессмертный и нестареющий император или обитающий под арладарским дворцом его альтер-эго, но она и представить себе не могла, что «неизбежное» может выглядеть настолько противным, настолько отвратным и гадким. Ведь вместо вечно юного императора ей сегодня достался омерзительный старикашка, пусть и увешанный рунными артефактами, словно цыганка бусами.

Конечно, разного рода легенды и мифы много и весьма романтично рассказывали о юных красавицах-героинях, которые ради чего-то возвышенного поступались собственной честью, отдавая себя злейшим врагам своего народа, племени, государства, чтобы потом, войдя к ним в доверие и усыпив бдительность, уничтожить их единственным точным ударом. А затем пасть под клинками вражьих клевретов, принимая свою судьбу с гордостью и презрением. Презрением к смерти и гордостью за свершённое.

Алина, бывало, сама плакала по ночам после очередной книжки про такую вот дурочку-героиню и даже пыталась представить себя на её месте. Пыталась и с новой силой обливала слезами подушку.

С тех пор прошло много лет, она повзрослела, но лишь сейчас окончательно поняла: какая же всё это глупость! Нет никакой романтики в том, чтобы ради великой цели отдаться подонку, а есть только пошлость, грязь и бесчестье. И что бы такая дурочка потом ни свершила, её унижение и позор останутся с ней навсегда. Даже среди спасённых, ради которых она решилась на поругание, подобная героиня до конца своих дней будет считаться неприкасаемой и бесславной, навек опозоренной, изгоем для всех, и уже через два или три поколения о ней настоящей постараются просто забыть, придумав вместо реальной истории красивую сказку о героической жертве и не менее героическом воздаянии...

– Мне говорили... ты умеешь зажигать танцем... любого мужчину? – прошипел тем временем взир, шаркая ногами по полу и не спеша подходя к замершей посреди зала девушке.

– Да, господин, – еле слышно пробормотала Алина.

– Это хорошо. Мне нравятся... юные девственницы, умеющие быть... – старик пискляво хихикнул, – ...похотливыми. Меня это... забавляет...

Он щёлкнул пальцами, и из глубины зала к нему «подъехало» кресло.

«Щелчок» был не более чем показухой. Алина успела заметить, как полыхнул магией один из висящих на взире рунных камней.

– Танцуй, – приказал он, плюхаясь в кресло.

И девушка начала танцевать.

Это, наверное, был самый эротичный из танцев, которым её обучали в школе невест. Его полагалось танцевать перед первым и самым главным соитием в жизни юной красавицы.

Этот танцевальный шедевр был призван сводить с ума того, кому он предназначался, Мысли, желания, чувства – всё подчинялось искренней и совершенно безудержной страсти. Любое движение, всякий «случайный» изгиб молодого женского тела, прикрытого тонкой накидкой, ничуть не скрывающей, а скорее наоборот подчёркивающей каждую впадинку, выпуклость или ложбинку, заставляли любого мужчину рычать от накатывающего возбуждения и забывать обо всём, кроме неистового желания овладеть той, что танцует сейчас лишь для него одного. Той, что вложила в свой танец всё, что у неё есть, было и будет, включая божественную и бессмертную душу и дьявольски грешное тело...

«Пери Алина, вы точно уверены, что сумеете в одиночку одолеть великого взира? – спрашивал её два дня назад Эрхан-бей. – Он очень сильный саир. Сильнейший в Ривии».

«Уверена, – без тени сомнения отвечала Алина. – Можете быть спокойны».

Сегодня её уверенность дала сбой. Старикашка Бшага́т оказался действительно сильным саиром. Его амулеты были под завязку заполнены рунной энергией. Мало того, они соединялись друг с другом в сложную идеально работающую систему. Одни артефакты отвечали за нападение, другие за защиту, третьи за восстановление сил, четвёртые за их прибавление...

Алина легко могла выкачать из них магию, но это ничего не давало. Взир с той же лёгкостью мог сразу же вызвать охрану.

«Пери» могла поступить иначе, наоборот: залить артефакты силой (благо, её тут хватало), «закоротить» их и в результате поступить с взиром так же, как с давешними разбойниками – взорвать его вместе с рунами. Но в этом случае ни о каком алиби не стоило и мечтать. Ворвавшиеся в опочивальню евнухи разбираться не будут, а просто прикончат удачливую диверсантку-бомбистку. И это если вообще найдётся куда врываться. Опыт, приобретённый в пустыне, буквально кричал о том, что заодно с взиром взорвётся и половина дворца, похоронив под обломками и правителя, и Алину, и целую кучу слуг и придворных...

А хозяин Тилланда тем временем возбуждался от танца всё сильней и сильней.

Девушка видела, как потоки энергии стекаются в дряблое тело взира и наполняют его здоровьем и силой. Как несколько рунных камней начинают светиться зелёным и красным и переправляют полученную энергию в пах старикашке.

– А ты, в самом деле, хе-хе, кудесница, – приговаривал между делом Бшага́т. – Давненько уже я не чувствовал в себе столько мощи... маленькая похотливая сучка... хе-хе... Удивлён-удивлён, что ты всё ещё девственница... Но ничего, я тебе обещаю, это всё ненадолго. Я обожаю срывать бутончики первоцветов... Ух! Какая ты вся... аппетитненькая... Э-э, да ты, видать, тоже хочешь... Хочешь, я вижу... Вижу, как твоё тесное лоно наливается соком... как оно жаждет, хе-хе... принять в себя моего петушка... Знаю, сперва тебе будет немножечко больно, но это пройдёт... Пройдёт, потому что ты ощутишь в своём лоне всю силу истинного саира. Ты будешь биться в моих руках и молить, чтобы это никогда не кончалось. А после я изолью в тебя своё семя... А потом это всё повторится. Снова и снова. И ты забудешь про всё. Ты будешь жить лишь безудержной жаждой любви великого взира...

Слова старика обволакивали сознание, давили на разум, создавали фантомы, и если б Алина являлась обычной девушкой и не видела, как от рунных камней правителя Ривии тянутся к ней волшебные нити, заставляя поверить в иллюзию и подчиниться магическому гипнозу, она бы наверняка покорилась могучей воле злого саира. Заставила бы себя поверить, что перед ней не древний и страшный старик, а прекрасный юноша, желающий подарить ей весь мир и погрузить их обоих в океан вечного наслаждения.

Беглянка едва не пропустила тот миг, когда Бшага́т неожиданно оттолкнулся от кресла и всего через пару мгновений очутился прямо возле неё. Он оказался настолько быстр, что Алина почти «попалась». Лишь в самый последний момент она смогла увернуться от цепких ручонок саира и будто в испуге, но не прекращая танец, отпорхнула от него на десяток шагов.

– Хе-хе... ты хочешь со мной поиграться? Ну что же, давай. Это будет забавно...

Он снова метнулся к девушке, но она вновь увернулась.

Колдун возбуждённо взревел и, по-обезьяньи раскинув руки, пошёл на Алину. Качаясь из стороны в сторону, дёргаясь, словно в припадке, и явно желая загнать добычу куда-нибудь в угол, откуда ей уже точно не вырваться. В его глазах плескалось безумие. С оскаленных, как у зверя, зубов, стекала слюна.

Маленькая танцовщица бросалась то влево, то вправо, пытаясь прорваться в пустое пространство, но охваченный страстью саир не давал ей ни единого шанса, раз за разом перекрывая пути отхода.

Девушка с ужасом и содроганием смотрела на ослепительно яркий огонь, горящий у старика между ног. Она отчётливо понимала, что если колдун до неё доберётся, то этот огонь неминуемо окажется в ней. И тогда она просто наложит на себя руки. Как? Соберёт в кулак разлитую вокруг магию и уничтожит ей и себя, и насильника. От такого исхода Алину буквально трясло, но ещё больше она боялась другого. Что она даст слабину, и страшный саир продавит её и так уже дышащую на ладан защиту.

И тогда арладарский кошмар, которого она избежала лишь чудом, повторится по новой. Здесь и сейчас, в столице Тилланда, только в более отвратительном и, что ещё ужаснее, свершившемся виде. И в этом случае, как и другие наложницы из гарема, Алина станет безропотной и покорной рабыней взира Бшага́та, готовой на что угодно, лишь бы удовлетворить все желания и хотелки своего похотливого господина...

– Ты не уйдёшь от меня, мелкая дрянь! И я не дам тебе сдохнуть, когда поймаю, – будто прочёл её мысли саир. – Я вопьюсь в твои перси, я обойму́ твои чресла, я войду в твою плоть, я раздербаню твою недотрогу и буду сношать её до тех пор, пока моё семя у тебя из ушей не польётся. А потом посажу тебя, как собачку, на цепь, и ты будешь каждую ночь умолять меня о любви, есть с моих рук, лизать мои сапоги и ублажать мой могучий стержень...

Колдун швырял в неё заклинающие слова, словно тяжёлые ядра. Девушка отступала всё дальше и дальше, и с каждым шагом её всё больше и больше охватывала постыдная паника. Она не знала, что делать, как выпутаться из ловушки, которую сама же и выстроила.

Решение пришло, как всегда, неожиданно.

Алину как будто током ударило.

Руны! Рунные артефакты Бшага́та, отвечающие за здоровье хозяина. В отличие от амулетов имперских магов, они не являлись универсальными. Одни его артефакты помогали дыханию, другие сердцу, третьи укрепляли костную ткань, четвёртые накачивали энергией мышцы, пятые позволяли старому взиру наливать своё естество силой и мощью молодого бычка...

Замерев на мгновение, девушка сосредоточилась и, уловив ритм перекачки магии из одного «сосуда» в другой, полностью высушила у противника те рунные записи, что давали ему способность свободно двигаться.

Результат её действий сказался практически сразу. Ноги саира «неожиданно» подломились, и он рухнул на мраморный пол, словно подкошенный. Правда, это его не остановило. Взвыв от досады, не помня себя от боли и вожделения, он продолжал рваться к добыче. На четвереньках, ползком, кляня почём зря свои дряблые мышцы, отказавшие ему в самый неподходящий момент.

Алина в ужасе пятилась от старика, что ревел раненым зверем, но не собирался упускать свою жертву. Пятилась до тех пор, пока не упёрлась в стену.

– Я тебя разорву, – рычал одержимый любовным пылом саир. – Ты будешь моей, моей. Я возьму твою плоть, я подчиню твою душу...

Вместо того чтобы перекинуть часть силы в погасшие руны, он исступлённо, как сумасшедший, накачивал магией собственный уд.

Помочь ему с «взрывом гормонов» проблемы не представляло.

Сжав в кулаки свои побелевшие пальцы и еле сдерживаясь, чтобы не закричать, бывшая невеста Ашкарти направила все имеющиеся в наличии энергетические ресурсы в рунные записи колдуна, отвечающие за его мужское достоинство. Дальше ей оставалось лишь ждать. Ждать и молить всех богов, а особенно покровительницу благословенного юга богиню Шитар, чтобы великий взир продолжал делать то, что делает.

Богиня не подвела. Но поволноваться заставила, едва ли не до психоза. Колдун не дополз до Алины всего лишь четыре шага. А может, и три – девушка не считала.

Перекаченный выше всяких пределов детородный орган Бшага́та взорвался, как перезрелый арбуз, окатив зажмурившуюся «танцовщицу» волной плоти и крови, брызгами и ошмётками чего-то вонючего и омерзительно липкого. Только тогда девушка наконец закричала, выплёскивая из себя весь тот ужас, все те эмоции, что ей пришлось пережить...

* * *

– Ненавижу насильников, – прошептала Алина, входя в ворота Шитар.

– Вы что-то сказали, уважаемая ханым? – мгновенно обернулся идущий первым охранник. – Вас что-нибудь беспокоит? Я могу вам помочь?

– Всё в порядке, батыр. Я просто молилась...

Страшная смерть правителя Ривии всё ещё стояла у Алины перед глазами. Она никому бы такого не пожелала. Но – что сделано, то сделано, поздно теперь жалеть о случившемся...

Когда великий взир умер, на её отчаянный крик сбежалась куча народа. Первой в покои Бшага́та внеслась Шерифе-ханым, за ней шестеро евнухов.

«Ты! – завопила хранительница гарема, указуя скрюченным пальцем на бывшую невесту Ашкарти. – Ты убила нашего повелителя!»

У Алины в эти мгновения даже не было сил, чтобы ей ответить. Но отвечать не потребовалось. Двое охранников-евнухов, как выяснилось позднее, были подкуплены Эрхан-беем.

«Нет, госпожа, – возразил первый. – Великий взир убил себя сам. Он... хм... переоценил свои силы...»

«Его убили рунные камни, – продолжил второй. – А к ним, кроме взира, имели доступ лишь вы, госпожа...»

У Шерифе, если и были какие-то шансы повернуть разбирательство в свою пользу, она их бездарно утратила, устроив истерику, обвинив охрану в измене и бросившись с ножом на ближайшего евнуха. Так что, когда в покои Бшага́та явился начальник дворцовой стражи, всё уже было кончено. Бывшая одалиска погибшего взира лежала у его ног, изрубленная мечами охранников.

Её смерть Алина восприняла, на удивление, безразлично.

После всего случившегося в её душе как будто бы что-то сломалось...

Новым правителем Ривии стал взир Рауша́х, второй по силе саир после умершего Бшага́та.

О том, что «волшебная танцовщица» Алина на самом деле «пери» исключительной силы, он узнал в тот же день и отнёсся к этому, как и обещал Эрхан-бей, вполне благосклонно. Новую пери тут же ввели в состав Большого Дивана и назначили старшей советницей. Главными достоинствами свежеиспечённого повелителя, по мнению бывшей невесты Ашкарти, являлись: во-первых, то, что у него была только одна жена, а во-вторых, он всеми фибрами души ненавидел Империю и магов Конклава...

В зал заседаний Дивана новый хозяин Тилланда вошёл, когда все уже собрались.

Обведя пристальным взглядом поднявшихся при его появлении членов Совета, он удовлетворённо кивнул и уселся на специальное, напоминающее трон возвышение в центре зала.

– Мы будем говорить о войне, – объявил он, когда остальные заняли полагающиеся им по рангу местам. – О великом походе в Империю северных нечестивцев...