Текст книги "Гарри Поттер и сила Раданы (СИ)"

Автор книги: Владимир Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

Глава 86. Беллатриса Лестрейндж. Падший идол

– И что же все-таки означали эти знаки? – тихо спросила Гермиона, пока миссис Уизли заваривала всем свежий чай. – После ухода Ромалы я стала внимательнее присматриваться ко всему, что происходило со мной, – продолжила Беллатриса, приняв чашку горячего напитка из рук Молли. – В каждом мгновении своей жизни я пыталась отыскать сказанное ею, но кошки знакомых по-прежнему мурчали на моих коленях, не делая попыток вцепиться в мое лицо, матерый волк едва не откусил полруки в магловском зоопарке, а мои заклятые враги – Орден Феникса – не присылали открыток к Рождеству. Лишь спустя много времени я поняла, что все сказанное Ромалой несло в себе иной подтекст, но тогда я приходила в отчаяние, осознавая, что моя жизнь никак не изменилась, а значит, смерть неизбежна. Устав от постоянных метаний, я решила, что цыганка попросту наврала, и смирилась с тем, что жить мне осталось два года. Я решила во что бы то ни стало попросить позволения у Лорда родить ребенка, ведь с каждым днем шансов на это оставалось все меньше. Я выбрала момент, когда Повелитель был в прекрасном расположении духа: он только что выяснил, что имеет мысленную связь с Поттером, позволяющую ему насылать ложные видения и в какой-то степени контролировать мальчишку. Решив, что другого такого момента может и не представиться, я отправилась в гостиную сразу после завтрака, намереваясь поговорить с Лордом наедине. – Вы разрешите, мой Лорд? – спросила я, заглядывая в гостиную. – Входи, Беллатриса, – кивнул он, жестом приглашая внутрь. После моего возвращения из Азкабана он относился ко мне гораздо мягче, чем к остальным, ведь я была одной из немногих, кто не отрекся от него, предпочтя провести тринадцать лет среди дементоров. Но только я одна знала истинную причину своей преданности, и никто более, ведь я научилась закрывать свое сознание так виртуозно, что Волдеморт, даже если бы захотел, никогда не смог бы проникнуть под мою защиту. – Что-то случилось, Белла? – поинтересовался Лорд, когда я приблизилась и по давно сложившемуся обычаю склонилась, чтобы поцеловать подол его мантии. – Могу я поговорить с вами, мой Лорд? – в присутствии Повелителя выгоднее всего было изображать робость и покорность, ему это очень льстило. – Конечно, моя дорогая, садись, – он указал на ближайший стул. – Слушаю тебя. Едва я открыла рот, как в гостиной показался Петтигрю. Вид его был крайне взволнован, потому Лорд даже не ударил его Круцио за непочтение, а поскорее поднялся на ноги. – Что такое, Хвост? – в голосе Повелителя послышалось волнение. – Подмора арестовали, когда он попытался украсть Пророчество, мой Лорд, – зачастил Петтигрю, – у него ничего не вышло. – Ясно, – хмуро бросил Лорд, – вызови остальных, они мне нужны. А теперь вон отсюда! Хвост вылетел прочь, как ужаленный. Лорд сел на место и недовольно нахмурился. – Эти идиоты ничего не могут сделать самостоятельно, придется подключаться самому, – сердито заговорил он. – Нужно постараться заманить Поттера в отдел Тайн, видимо, только он сможет достать Пророчество и отдать его мне. Если мне удастся заодно уничтожить мальчишку, выйдет еще лучше. Как же я рад, Белла, что у меня есть ты – преданный и проверенный человек, как раз такой, как мне нужен, когда грядет великая битва. Так что ты хотела спросить? – Э-э-э… – после монолога Лорда я уже не считала, что моя просьба будет тем, что он сейчас хотел бы услышать. – Я хотела спросить, мой Господин, можно ли мне участвовать в нападении на отдел Тайн? Я так давно не сражалась. – Разумеется, моя дорогая, – довольно улыбнулся Лорд, – это прекрасная идея. Я знал, что могу рассчитывать на тебя. – Благодарю вас, Повелитель, – я снова припала к его ногам, – разрешите идти? – Иди, Белла, – кивнул он. До собственной спальни я добралась в полной прострации и лишь там осознала, что все мои надежды только что разбились в прах. Волдеморт никогда не позволит мне выйти из битвы, он и только он будет решать, как нам жить и когда умирать. Я сама выбрала этот крест и придется нести его до конца. Первый звоночек от Ромалы прозвенел, когда мы отправились в Министерство. Мне был отдан личный приказ Лорда – Сириус Блэк должен быть убит. Чем больше потерь понесет Гарри Поттер, тем легче будет с ним справиться, считал Лорд, а что Блэк явится на помощь крестнику, он не сомневался – порядочными людьми легко манипулировать, а если сюда добавить гриффиндорское благородство… Итак, миссию возложили на меня, Поттеру были подкинуты пара ложных видений… Ловушка захлопнулась. Подкараулить Блэка труда не составило: он не прятался, не бил исподтишка, а рвался в бой с шашкой наголо, а потому ничего удивительного не было в том, что он так легко подставил спину. Я подняла палочку, как вдруг откуда-то из прошлого всплыли обрывки воспоминаний… Вот я возвращаюсь на каникулы после второго курса Хогвартса, и мать везет нас в гости к Блэкам. Пока миссис Блэк отдает эльфам приказ накрыть чай, в гостиной появляется кудрявый мальчуган лет трех, приближается ко мне и садится на соседний стул. – Ты правда была в Хогвартсе? – с придыханием спрашивает он, его глазенки светятся любопытством. – Правда, – гордо отвечаю я. – А ты мне расскажешь о нем? – он от нетерпения ерзает на стуле. – А что ты хочешь узнать? – интересуюсь я. – Все, – хитро улыбается мальчишка. – Я Сириус, а тебя как зовут? – Беллатриса. – Красиво, – хвалит ребенок и, взяв меня за руку, пытается поднять со стула. – Пойдем, я покажу тебе мою комнату. Ты играешь в квиддич? А за какую команду болеешь? А у тебя есть метла? А ты хорошо летаешь? Казалось, вопросы не закончатся никогда, но выяснилось, что они только начинались. Так произошло мое первое знакомство с кузеном. До самого окончания Хогвартса я в течение всего учебного года получала письма от Сириуса, поначалу это были неровные детские каракули, то и дело перемежающиеся детскими рисунками, потом более «серьезные» письма, а когда я возвращалась на каникулы, Сириус садился рядом и принимался выспрашивать меня о Хогвартсе. Когда я подняла палочку, намереваясь убить Блэка, пред моим взором на миг встал тот веселый, заразительно хохочущий вихрастый мальчишка. Колокольчик Ромалы звякнул в первый раз – родная кровь остановила смерть, и предназначенная Блэку Авада обернулась Ступефаем. Но в тот момент я даже не задумалась об этом, осознание, что именно тогда сбылось одно из предсказаний цыганки пришло ко мне гораздо позже, как и понимание остальных спонтанно сбывшихся знаков судьбы. К счастью, никто из Пожирателей не знал о возложенной на меня миссии, а потому не сдал меня с моей внезапно возникшей слабостью Лорду. Сама же я сообщила Господину, что подобраться к Блэку не было возможности, и отделалась парой Круцио. Со временем, столь быстро текущим в ожидании смерти, я вдруг стала осознавать, что Лорду не повезло. У него не было настоящих последователей, действительно готовых отдать жизни за Господина, каждый преследовал какую-то цель, важную лишь ему одному. Так, я узнала о том, что Эйдан мечтает найти способ уйти из ряда Пожирателей, уйти ради того, чтобы жить счастливо с оборотнем. Спустя неделю тема оборотней нашла продолжение – я заметила, что Сивый постоянно находится в степени глубокой задумчивости, и, предположив, что он что-то замыслил, незаметно проникла в его сознание. Увиденное ошеломило до крайности – Фенрир искал своего ребенка. Было тошно и больно вот так осознать, что даже среди смертей и войны вокруг меня бурлила жизнь. Пожиратели не были тупыми машинами для уничтожения, они о чем-то мечтали, стремились к чему-то и жили ради своей мечты. А еще через пару недель я случайно узнала тщательно скрываемую Лордом тайну, которую выкрикнул ему в лицо перед смертью один из авроров – Темный Лорд не был чистокровным, он, всю жизнь презирающий маглов, сам оказался всего лишь полукровкой. Это и послужило толчком к осуществлению моей мечты. Я не знала, сбудется ли пророчество цыганки, не знала, переживу ли войну, но мне очень хотелось, чтобы после моей смерти в этом мире осталось хоть одно доказательство того, что я существовала. Я решила родить ребенка тайком от Лорда и отдать его на воспитание в семью волшебников. Я надеялась, что если переживу войну, смогу отыскать своего малыша, если же нет, смогу хоть подержать его на руках – в моем положении это уже было немало. Приняв решение, я стала раздумывать над осуществлением замысла. Спрятать живот от любопытных глаз, в том числе и Лорда, было проще всего – мощная маскировка, которая могла держаться сколько потребуется, с легкостью решала эту проблему. Главным и самым сложным вопросом оставался отец ребенка. Если я хотела скрыть ото всех свою беременность, то не могла отыскать отца среди Пожирателей. Родольфус, пусть мне и удалось бы воспользоваться его пьяным состоянием, в котором он пребывал теперь большую часть суток, был бесполезен: еще на пятом году нашего брака я выяснила, что мой супруг бесплоден. В Англии, как и за ее пределами, не было такого волшебника, кто не знал бы Беллатрису Лестрейндж, стало быть, этот вариант тоже отпадал. Оставался последний – магл. Придя к такому выводу, я раздумывала над ним две недели, взвешивая все «за» и «против». Мой ребенок мог быть рожден только от магла, но, в конце концов, это должно было быть только мое дитя, так не все ли равно, кто станет его отцом? Спустя две недели пожиратели вновь совершили набег на Лондон, и в подвале появилось пятеро новых пленников. Мое внимание привлек молодой светловолосый мужчина с голубыми глазами. Я подумала, что его сын, вероятно, будет похож на Драко. После трех бессонных ночей, проведенных в раздумьях, я приняла окончательное решение. Положение мое как хозяйки в Малфой-меноре было таково, что никто без позволения не мог входить в мою комнату, эльфы, повинуясь прямым приказам, не могли выдать меня, Родольфус давно не посещал мою спальню, окончательно погрязнув в разврате и пьянстве, и я решила рискнуть. На четвертую ночь я спустилась в подвал и забрала пленника с собой. Если мужчина и был напуган, он никак не показывал этого. Состояние его было нормальным – за три дня он ни разу не подвергался пыткам, хоть и был грязным и исхудавшим. Загнав пленника в ванную, я приказала эльфам принести обед и стала ждать его возвращения. Когда мужчина, завернувшись в халат, вышел из ванной, под слоем смытой теперь грязи обнаружилось красивое, умное лицо с голубыми глазами, а его волосы оказались даже светлее, чем я предполагала. Он так же без тени страха, хоть и с удивлением посмотрел на меня, я молча указала на кресло рядом с накрытым столом. Он сел, но к еде не притронулся. – Как тебя зовут? – первым делом спросила я. – Роджер, мадам, – спокойно ответил пленник. – Роджер Вандервурт. – Ты хочешь вернуться домой? – Да, мадам, – кивнул он, в его глазах появилась надежда, – меня ждет семья. Этого я ожидала, хотя снова ощутила тянущую боль в груди. У всех в этом мире была семья, каждого ждали дома и нуждались в нем, у меня же вновь появлялось ощущение, что я единственная, кто забрел по ошибке на этот праздник жизни. – У тебя есть дети? – я все же решила уточнить, ведь семья была и у меня, тогда как ребенка не было. – Сын, мадам, – ответил Роджер, – ему два года. – Отлично, – мне удалось сохранить холод в голосе, хотя внутри все колотилось, – значит, ты знаешь, как это делается. Сможешь повторить – отправишься домой. Я не смогла называть вещи своими именами – впервые в жизни не хватило смелости. Роджер окинул меня внимательным взглядом. – Хорошо, мадам, я это сделаю. Вот так. Ни вопросов, ни удивления, ни даже намека на насмешку, просто согласен и все. Роджер вел себя достойно, чего я никак не ожидала от магла, и ни на миг не пожалела о сделанном выборе. Роджер провел в моей комнате три месяца. Оказалось, что привязаться к человеку – это просто и вовсе не унизительно. Уходя, я накладывала на дверь спальни заклятья, которые могла снять только собственноручно, что же до Лорда, то опробованный с Ромалой спектакль «В подвале труп» снова прошел на «ура», лишь с той разницей, что я сообщила Повелителю, что уже распорядилась сбросить труп в яму. Лорд похвалил меня и начисто забыл о пленнике. Презирать Роджера я так и не научилась – в нем не было тех недостатков, что я так ненавидела в маглах. Никакого заискивания, никакого страха, лишь уважение и, что больше всего удивило меня – забота. Я была его палачом, его тюремщиком, но разве заключенные встречают своих тюремщиков теплой улыбкой? За эти три месяца я изучила привычки Роджера лучше, чем Родольфуса за годы брака. Когда он читал, то в задумчивости запускал руку в волосы и ерошил их, пока на голове не появлялось нечто, напоминающее щетку. Засыпали мы по разные стороны кровати, но я каждое утро просыпалась у него под боком, обвитая его рукой. Однажды я долго не могла заснуть, и увидела, как Роджер, заворочавшись во сне, начал шарить рукой по кровати, а затем обхватил меня за талию, подтащил к себе и снова уснул, уткнувшись носом мне в спину. Тайна пробуждения в его объятиях была раскрыта. Однажды я вернулась домой совершенно разбитая. Было новое нападение. Школьный автобус с магловскими детишками. Двадцать четыре ребенка, учительница и водитель – все насмерть. В тот день Лорд сам решил поразвлечься, а он никогда не искал легких путей – его любимыми заклятьями были Сектумсемпра и Круцио. Как бы я ни привыкла за все эти годы к изуверствам Лорда, но такое было слишком даже для меня. Когда я, с трудом переставляя ноги, ввалилась в свою комнату, то просто опустилась на пол и затряслась, сжавшись в комок. Роджер ни о чем не спрашивал, всего лишь подошел ко мне, поднял на руки и понес в ванную. С трудом отлепив от моего тела пропитанное кровью платье, он опустил меня в ванную, наполненную горячей водой, и просто сидел рядом, держа за руку, пока меня не перестала колотить дрожь. Затем также молча вытащил из воды, завернул в полотенце и, отнеся в комнату, уложил в постель. Тогда я просто впала в ступор. Крики детей, изувеченные тела, ужас, сохраняющийся до последнего в их затухающих глазах… На меня снова и снова наплывали пугающие картины, и я едва не заорала от ужаса, когда Роджер коснулся моих волос. – Поспи, Беллс, ты должна поспать, – прошептал он, укладываясь рядом и обнимая за плечи. – Не могу, – ответила я, – я вновь увижу это во сне… Я устала от кошмаров. – Когда моего сына мучили кошмары, я пел ему колыбельную, – это было первое упоминание Роджера о сыне с того дня, как я спросила, есть ли у него дети. – Спой для меня… – слова вылетели сами собой – за всю мою жизнь мне никто и никогда не пел колыбельных. Он улыбнулся и запустил пальцы в мои волосы, бережно перебирая пряди. Блик от лампы на стене, на полу полоска света, Для меня на всей земле человека ближе нету, Ты так сладко, тихо спишь, только ты всегда мне рада, Спи спокойно, мой малыш… Я присяду рядом… Пусть тебе приснится золотая птица и яблоки в саду, И я в любом краю и на любой границе тобой одной дышу, За то, что ты одна меня не позабыла – найду к тебе дорожку, Ребенок мой родной, мой ангел белокрылый… ты моя крошка… Я слушала его тихий голос, ощущая, как внутри разрастается дикое чувство вины. Он делился со мной частью тепла, принадлежащего его сыну, разве я имела на него право? И все же первая в моей жизни колыбельная сделала свое дело – я заснула раньше, чем Роджер закончил петь, а каждое слово навеки врезалось в мою память. Вскоре после этого происшествия я поняла, что моя затея удалась. Вид любимой ранее запеченной рыбы вызывал отвращение, утро я встречала в обнимку с унитазом, и все чаще ловила себя на мысли пожевать розовых лепестков, вот только не могла понять отчего, ведь раньше розовый аромат я терпеть не могла. А еще неделю спустя моя догадка подтвердилась – я ждала ребенка. Чтобы никто из обитателей поместья ничего не заподозрил – больше всего я опасалась Нарциссы, она всегда была чрезвычайно наблюдательной – пришлось отказаться выходить к завтраку, когда я вообще не могла ничего проглотить. В это самое время Лорд начал часто отбывать по делам и стало немного спокойнее. Я понимала, что должна сдержать свою часть договора, но никак не могла решиться отпустить Роджера. Когда стало ясно, что я беременна, он радовался не меньше меня, и никогда ни словом, ни жестом не намекнул, что ему пора уходить. Впервые после Драко рядом со мной был человек, которому удалось растопить лед в моем сердце, и мне было страшно вновь потерять его. Я видела, с какой заботой и теплотой относился ко мне Роджер все эти три месяца – с той, которой я не заслужила – но в его глазах светилась тоска, он рвался к своей семье, к тем, кому он был дорог и нужен. – Я отправлю тебя в Лондон сегодня ночью, – увидев в очередной раз боль в его глазах, сказала я Роджеру раньше, чем успела передумать. Он молча кивнул, хотя и радости во взоре я не заметила. Очередное путешествие через сумрачный сад Малфой-менора было в этот раз еще сложнее и длиннее. Я не оглядывалась на окна – теперь мне было важнее успеть насмотреться на человека, который как-то незаметно стал смыслом моей жизни в эти три месяца. Я молчала, впрочем, как и он, видимо, тоже не мог найти нужных слов. Едва мы шагнули за ворота, я взяла его за руку и трансгрессировала в Лондон. – Удачи тебе, Роджер, – сказала я, отпуская его ладонь. – Идем со мной, Беллс, – он шагнул следом, стоило мне отойти. – Тебе не нужно туда возвращаться. – Тебя ждет семья, – пришлось напомнить ему, – я буду там лишней. – Ты никогда не будешь для меня лишней, – покачал головой Роджер, – ты спасла мне жизнь. И ты носишь моего ребенка. – У тебя уже есть ребенок, – возразила я. – Детей много не бывает, – улыбнулся он. – Хорошо, вижу, тебя не убедить… Возьми, это мой адрес. Я всегда буду рад тебя видеть, Беллс. – Спасибо, – я сжала в кулаке протянутый листок, зная, что никогда не воспользуюсь его приглашением. Да он и сам это знал. – Я знаю, что ты мечтаешь о сыне, – уже повернувшись, чтобы уйти, Роджер снова оглянулся. – Но если вдруг родится девочка… Назови ее Пенелопой, это мое любимое имя. – Обещаю, – эту просьбу я и впрямь собиралась выполнить. Он подошел ко мне и крепко обнял в последний раз. Ни поцелуев, ни слез… Как в той песне – мы странно встретились и странно разошлись. Я смотрела ему вслед, пока его силуэт не скрылся из виду, и лишь потом трансгрессировала в поместье. Для меня начиналась новая жизнь – жизнь в ожидании моего ребенка. Идея с маскировкой удалась на все сто, немалую роль здесь сыграла моя приближенность к Лорду – он и подумать не мог, что я когда-либо решусь идти против его воли, да я и сама все еще не могла поверить в это. Первоначальные планы отдать малыша в семью волшебников изменились, теперь я была уверена, что никто не позаботиться о ребенке Роджера лучше, чем сам Роджер. В том, что он не откажет мне в этом, я не сомневалась, больше удивляло другое – я как-то незаметно для себя перестала считать малыша только своим. Больше всего меня пугали роды. Это было как с беременностью – я не могла обратиться за помощью к волшебникам, а доверить жизнь своего младенца маглам тем более не собиралась. В конце концов, я решила перед самыми родами открыться Северусу: он на тот момент был единственным, кому я всегда доверяла, и неплохо умел держать язык за зубами. Наверное, я до конца жизни не забуду момента, когда в моем животе что-то неожиданно завозилось. Сначала я испугалась, но потом сообразила в чем дело, положила руку на живот и шевеление прекратилось. В тот момент я очень пожалела, что рядом нет кого-то, кто разделил бы со мной это щемящее чувство восторга. Записку с адресом я так и не выбросила, хотя и заучила наизусть эти три слова, написанные Роджером. Просто в те мгновения, когда я держала ее в руках, я чувствовала его рядом. Хотя, выходя из спальни, я прятала живот, накладывая маскировку, все равно продолжала чувствовать малыша. Порой мне ужасно хотелось поделиться с Нарциссой или попросить у нее совета, но я не решалась, не потому, что не доверяла сестре, а потому, что под ее защиту Лорд с легкостью мог бы проникнуть. До родов оставалось около двух недель, и передвигаться стало тяжело, но на мое счастье, Лорд часто выезжал из поместья, а стало быть, я была предоставлена сама себе. Видимо, я настолько была поглощена предвкушением момента, что вскоре смогу взять на руки своего ребенка, что совершенно позабыла об осторожности. Когда это случилось, в поместье оставались лишь Лорд, да Макнейр с Эйданом – Драко был в Хогвартсе, Люциус и Цисси уехали отдохнуть на виллу во Франции. В одну из ночей я, дождавшись, пока все уснут, вышла прогуляться в сад, просто накинув сверху мантию и не наложив маскировку. Позже я узнала, что меня сдал Макнейр. С Эйданом мы были повязаны, и он не стал бы подставлять меня, а вот Уолден всегда пытался выслужиться, страшно ревнуя меня к моей приближенности к Лорду. Как бы то ни было, когда насидевшись в саду, я вошла в темный холл поместья, навстречу мне полетел выпущенный беззвучно серебристый луч. Потом была страшная, выворачивающая боль, красная пелена в глазах, меня словно потащило в пропасть… А после все исчезло. Очнулась я в своей спальне. С трудом разлепив глаза и справившись с ужасающей тошнотой, я окинула взглядом комнату и тут же увидела стоящего ко мне спиной Северуса, который намешивал в стакан какую-то бурду. Подняв казавшуюся каменной руку, я опустила ее на свой живот, который был теперь абсолютно плоским. Ноги не двигались, а по животу от легкого касания разлилась адская боль, на ночной рубашке я заметила пятна крови. – Северус… – натужно прохрипела я – голос мой был таким страшным, что даже я сама испугалась его. – Белла! – он молниеносно обернулся. – Как ты? Мерлин всемогущий, о чем ты только думала? Мне до сих пор не верится, что он вызвал меня к тебе на помощь – в такой ярости я никогда не видел Лорда. – Где мой ребенок, Северус? – еще до того, как закрыла рот, я увидела тень на его лице, и это мне не понравилось. – Что с моим сыном, отвечай?! – Это дочь, – не нужно было легилеменции, чтобы прочесть его мысли в тот момент – все они были ярко написаны в его глазах. – Северус… – прошептала я, мысленно умоляя не отвечать на вопрос, – где она? Она… Взгляд мой внезапно упал на маленький сверток в одеяле, лежащий на столике прямо рядом с кроватью. Он не шевелился, а лицо было прикрыто, но ведь малышка могла спать, правда? – Нет, Белла! – Северус, проследив за моим взглядом, рванулся ко мне, но не успел – я протянула руки, которые, наотрез отказываясь двигаться за минуту перед этим, внезапно цепко схватили сверток, и прижала младенца к себе. Вот только в этот раз я не ощутила того уюта и тепла как тогда, когда держала на руках Драко. То, что я судорожно прижимала к груди, было холодным и… – Она спит, Северус? – в тот момент я казалась жалкой даже самой себе. Он промолчал. Я откинула край одеяльца. – Белла, мне жаль… – слова долетели словно с другой планеты, но я даже не поняла в тот миг, что они означают. Моя мечта сбылась – я держала на руках своего ребенка, смотрела, как и мечтала, в маленькое, посиневшее личико, залитое кровью, вот только услышать его плача мне было уже не суждено. – Как? – больше я ничего не смогла из себя выдавить, но Северус и сам понял вопрос. – Сектумсемпра… – ответил он, старательно глядя в сторону. – Если бы ты не была беременна, Белла, то была бы уже мертва. Ярость Лорда настолько усилила заклятье, что тебя перерезало бы пополам, но основной удар приняла на себя девочка. Но… Белла, мне очень жаль… Заклятие зацепило маточные трубы. Они разрезаны и мне… не удалось их восстановить. Ты больше не сможешь родить, Беллатриса. Вот на этом самом месте стоило поставить точку моей никчемной жизни. Я провела ее настолько бесцельно, что позавидовала самому последнему магловскому бомжу. Я положила жизнь на служение Темному Лорду, отсидела за него в Азкабане тринадцать лет, а он просто выпустил в меня заклятие, даже не спросив, отчего я ослушалась его. Просто выпустил… Просто убил… Мне было неясно, отчего я все еще сижу, прижимая к груди холодный, как лед сверток. Ведь разве я не должна была умереть вместе со своим ребенком? Разве не это бы стало лучшим, что вообще могло со мной случиться? Но я была жива, я дышала, хотя внутри все разрывалось от боли, а значит, мой путь на этой земле не был закончен, у меня остались незавершенные дела, и я просто не могла уйти, не положив этому конец. Колокольчик Ромалы звякнул во второй раз, и в тот миг, когда первая слеза упала на мертвое личико невинного ребенка, мой идол навсегда упал с пьедестала. Я пролежала в постели неделю, Северус почти не выходил из моей спальни, пытаясь то кормить меня, то поить зельями. Не думаю, что я встала бы, но это же Сев – упертый, словно винторогий козел. Лорд вызвал меня к себе, едва я только смогла подняться. Что я могла объяснить ему? Уж естественно не то, что умираю. Сочиняла я на ходу, даже не осознавая, что плету, и надеясь на чудо, которое сможет сдержать меня и не дать впиться когтями в лицо мерзавца. Простите, господин… Я хотела родить вам истинного последователя, чтобы вы и только вы смогли его воспитать… Виновата, пощадите… Фу… Даже по прошествии столького времени противно вспоминать об этом. Я не знаю, сколько тогда получила Круцио. Десятки? Сотни? Не потому, что впала в шок от боли, а потому, что попросту их не запомнила, не почувствовала ни одного. Круциатус был для меня на тот момент не больнее укола иглы, и думаю, Лорд и сам это понял. На следующий день мне отчего-то вспомнился листок с адресом, который всегда успокаивал меня, словно рядом была частичка самого Роджера. Я полезла в ящик комода, где хранила его, но там было пусто. Внутри что-то сжалось от предчувствия беды. Адрес я помнила наизусть. Быстро набросив мантию, я бросилась в сад, а через минуту уже стояла перед большим зданием, на углу которого висела табличка с номером. Во дворе было пустынно, в подъезде дома тоже никто не повстречался, но на лестничной площадке пятого этажа я увидела кровавый след от ботинка. Остальные два пролета я преодолела уже бегом. Дверь восемнадцатой квартиры была разнесена в щепки. Я шагнула в квартиру, где все было перевернуто вверх дном, посреди гостиной в луже крови лежал мужчина, а рядом с телом на коленях стоял Северус. – Я опоздал, – сказал он, даже не обернувшись, – он истекает кровью, а зелья у меня нет. Я безмолвно подошла и опустилась на колени рядом с ним. Северус исчез так незаметно, что я осознала это лишь когда поднялась сама, но в тот момент все мое внимание занимал мужчина с располосованной до костей грудью. – Беллс… – коснулся сознания свистящий шепот. Я подняла взгляд и вздрогнула – на меня в упор смотрели затухающие синие глаза, – кто? – Девочка… – если бы он вдруг спросил, как она, не уверена, что мне хватило бы смелости признаться, что я не уберегла его дочь. – Пенни… – его губы тронула едва заметная улыбка, он кашлянул, изо рта выплеснулась струйка крови. – Прости, Роджер, – думаю, за всю жизнь я не плакала столько, как за эту неделю, а ведь всегда считала себя несгибаемой, – я должна была выбросить тот листок. – Нет, – он снова улыбнулся, – я рад, что ты его сохранила… Ведь я смог еще раз увидеть тебя. Потом он закрыл глаза, словно заснул, а когда я спустя секунду приложила ухо к его груди, то ничего не услышала. Я потеряла все, ради чего стоило жить, но вот зачем я теперь живу, сомнений не было – в моей жизни еще осталось место для ненависти, до которой от любви, как известно, один шаг. Белла замолчала, опустив голову. Члены Ордена смотрели на нее, не в силах произнести ни слова, раздавленные ужасом поведанной истории. Гермиона протянула руку и обняла ее за плечи, Нарцисса дотянулась через стол и накрыла ладонью руку сестры. – Я знаю, как это больно, Белла, – медленно пробормотал Снейп, – мне остается лишь благодарить Мерлина, что Марго погибла раньше, чем Пенни смогла это осознать. – Я не уверена, Северус, – покачала опущенной головой Беллатриса. – В чем? – удивленно спросил зельевар. – В том, что Маргарита мертва, – нехотя ответила Белла. – Ты в своем уме? Ее тело достали со дна Темзы три месяца назад, – ошарашено ответил Снейп. – Это не ее тело, – Белла, наконец, подняла глаза и взглянула на профессора. – Я подменила ее. – Но… – Северус побледнел, из последних сил пытаясь сохранить самообладание, – где же тогда Марго? – Я не знаю, – Белла с жалостью посмотрела на Снейпа, – я не смогла ее отыскать.

Глава 87. Беллатриса Лестрейндж. Расплата за грехи

– Белла, ты не могла бы нормально объяснить, что произошло с Маргаритой? – голос Снейпа был тверд, но губы его предательски дрожали. – Давай по порядку, – кивнула Беллатриса. – После гибели Роджера Лорд вызвал меня к себе и сообщил, что решил дать мне еще один шанс на исправление моих ошибок. Он сказал, что даже лучшие могут ошибаться, а ему не хочется терять своего самого верного последователя. Будь моей ошибкой простая промашка в битве или невыполнение приказа, я с радостью воспользовалась бы предоставленным шансом, но на тот момент целью моей жизни было отомстить за смерть Роджера и убийство дочери – я не собиралась больше служить ему, но должна была находиться рядом. Разумеется, я изобразила радость и долго благодарила Лорда за его милосердие. То, что Лорд вознамерился сделать убийцу из моего крестника, я узнала от Нарциссы. Мне снова пришлось прятать истинные чувства, убеждая сестру, что Господин оказал мальчику великую честь, хотя внутри все горело от ярости. Следующие несколько месяцев мы мало разговаривали с Нарциссой – я постепенно становилась тенью Лорда, пытаясь разузнать его планы. На самый крайний случай у меня оставалась информация, переданная мне Регулусом перед первым падением Лорда – тот непонятным образом ухитрился вызнать про созданные им семь крестражей – но я пока не знала, как можно ею воспользоваться, ведь в одиночку добраться до них было невозможно. Вероятно, потому я не заметила сразу странную нервозность сестры, лишь после ее побега из Малфой-менора вдруг вспомнилось ее необычное поведение. Очевидно, Лорд все же не до конца доверял мне, так как о том, что в случае невыполнении приказа Драко должен быть наказан смертью родителей, я узнала от Эйдана. Мне пришлось скрыть это от Нарциссы из риска, что Лорд сможет прочесть ее мысли, но постаралась сделать все возможное, чтобы попасть в состав армии для нападения на Хогвартс. Когда Драко во всеуслышание заявил, что не желает убивать Дамблдора, мне пришлось изобразить гнев, ведь рядом были другие последователи Темного Лорда, но в глубине души я была рада тому, что мальчик окажется далеко от этого монстра. Раскрывшееся шпионство Северуса хоть и удивило, но странным образом успокоило меня: после того, как он спас мне жизнь, я стала бояться за его собственную, ведь Северус был в курсе моего предательства, а значит, и проявленной Лордом мягкости ко мне. Я отправила вперед Сивого, зная, что старик не подпустит его к себе достаточно близко. Так и вышло – оборотень свалился с башни, а нам пришлось спасаться бегством. Лорд настрого приказал не оставлять никого в плену, потому нам с Яксли пришлось покидать Хогвартс через территорию, чтобы забрать Фенрира. Проходя через двор, я заметила за окном мелькнувшую тень и принялась громко обсуждать с Яксли убийство родителей Драко в надежде, что информация успеет дойти до Дамблдора. После мы забрали сильно покалеченного, но живого Сивого и вскоре уже были в Малфой-меноре. Когда мы возвратились, Макнейр тут же возжелал выполнить приказ Темного Лорда, но я не могла позволить ему это сделать: тот всегда действовал наверняка, а я не собиралась терять сестру. – Это мои родственники, я сама займусь ими! – остановила я его и направилась наверх. Я надеялась, что успею предупредить Нарциссу и Люциуса, сымитирую схватку и позволю им уйти через камин, но чертов Макнейр увязался за мной. Пришлось импровизировать на ходу, чтобы не выдать себя и одновременно не причинить зла Нарциссе, я выпустила в нее заклятие, даже не зная, что в тот самый момент, как я направила на сестру палочку, сбылось очередное предсказание цыганки. Я ведь знала, что Северус сможет исцелить последствия собственноручно изобретенного заклятия, но даже не подозревала, что сестра в тот момент ждала ребенка. Колокольчик звякнул в третий раз – я попыталась отнять то, чего лишилась сама. После побега сестры с мужем и раскрывшегося предательства Северуса Лорд озверел еще больше. В тот вечер он насылал на нас Круцио, пока его рука не устала поднимать палочку, Северуса с его зельями больше не было, потому отходили после заклятий мы очень долго. Следующие несколько месяцев Лорд старательно вербовал сторонников. В то время я сама себе очень напоминала Петтигрю – подслушивала и вынюхивала, пытаясь разузнать мало-мальски важные для Лорда детали. Очередной подслушанный разговор Повелителя с одним из его сторонников поверг меня в ступор – Лорд разыскивал какого-то ребенка и, судя по волнению в голосе, его обнаружение было очень важным для него. Из того, что я смогла разобрать в еле слышном шепоте, я сделала вывод, что младенец должен быть непременно убит. Лорд и Пожиратель, с которым он разговаривал, провели темномагический обряд на обнаружение человека, но увенчался ли он успехом, мне расслышать не удалось. Вскоре мне стало известно, что Лорд пытается отыскать давно утерянную книгу Мерлина, которая по его подозрению содержала важную информацию, касающуюся его. Дамблдору всегда удавалось идти на шаг впереди Лорда, опережая его в любых начинаниях, но вскоре ему стало известно, что искать старинный фолиант нужно у оставшихся в живых потомков. Последователями Лорда было безуспешно проверено несколько домов, еще около пяти семей ожидали своей очереди. Адреса их сообщил мне Эйдан – именно он стоял во главе команды, разыскивающей книгу. Еще спустя пару дней Лорд вызвал меня к себе и сказал, что я должна отправиться в Лондон вместе с Руквудом и Макнейром, чтобы выполнить важное поручение. Когда же я поинтересовалась, что именно от меня требуется, он ответил, что мне объяснят на месте. Через полчаса мы втроем стояли на Тауэровском мосту. Я спросила у Макнейра, что мы тут делаем, и тот, осклабившись, ответил, что ожидаем появления одного из членов Ордена, который должен быть убит по приказу Повелителя. Я была немного озадачена их уверенностью в том, что волшебник станет передвигаться магловским способом, но ничего не сказала. Ждать пришлось недолго – спустя пятнадцать минут на мосту показался обычный магловский автомобиль. Мне даже не понадобилось спрашивать, тот ли это, что мы ожидаем – уже издалека я почувствовала мощный прилив магии, волнами исходящий от приближающейся машины. А еще через минуту автомобиль приблизился настолько, что я смогла различить сидящую за рулем женщину, которую никогда раньше не видела, хотя, конечно, это могла быть кто-то из недавно вступивших. – Бомбарда Максима! – Макнейр поднял палочку раньше, чем я успела что-либо сообразить. Заклятие попало в машину, подбросив ее в воздух. Автомобиль взлетел вверх, несколько раз перевернулся в воздухе и с грохотом обрушился на мостовую, со скрежетом проехался крышей по асфальту, высекая искры, и, влетев в опору моста, сложился в гармошку. Несколько минут стояла полная тишина, затем послышался стон и из разбитого окна задней дверцы показалось окровавленное лицо. Женщина, вся изрезанная осколками, с трудом ухватилась за покореженную дверцу и, подтянувшись на руках, выпала на дорогу. Я приблизилась к ней и тут же узнала, несмотря на залитое кровью лицо. Это была Маргарита Альварес, но за рулем сидела не она. За моей спиной неслышно возник Руквуд и поднял палочку. – Сектумсемпра! Заклятие ударило женщину в грудь, она опрокинулась навзничь и больше не шевелилась. Руквуд равнодушно отвернулся от тела и окинул взглядом покореженный автомобиль. – Дело сделано, – довольным голосом заявил он, – нужно убрать следы, будет лучше, если члены Ордена нескоро узнают о ее смерти. – Я займусь, – вызвалась я, приблизившись к машине, – раз уж я все равно здесь, должна же я хоть что-то сделать. – Ладно, – кивнул Макнейр, – мы вернемся и доложим о проделанной работе, а ты скинь эту рухлядь в воду и возвращайся. Они трансгрессировали, а я осталась возле разбитой машины. К счастью, приближалась ночь, видимо потому магловские полицейские где-то задержались. Я подошла к автомобилю и тут услышала доносящийся из нее звук, который опознала моментально – внутри плакал младенец. Я встала на колени и заглянула в автомобиль, внутри было все перевернуто, я даже не смогла определить сразу, откуда именно доносится плач. Находящаяся за рулем женщина висела на ремнях, шея ее была свернута – она явно была мертва. Рядом на соседнем сиденье лежал маленький сверток. Я схватила его и откинула одеяльце. Ребенок был мертв, на голове его виднелся огромный кровоподтек, видимо, малыш ударился головой, когда машина перевернулась. Маленькое личико пугало бледностью, а светлые волосы младенца опять окунули меня в уже пережитый кошмар – я снова держала на руках свою умершую дочь… Раздавшийся совсем рядом плач младенца заставил меня вздрогнуть. Я положила мертвого ребенка обратно на сиденье и принялась ожесточенно рыться в куче тряпья, откуда доносился яростный плач. Спустя минуту я сжимала в руках другой сверток, он активно шевелился, и я уже без страха откинула одеяльце. Младенец тут же перестал рыдать, и из свертка на меня сердито посмотрели два черных глаза. Взгляд был таким суровым, что я почувствовала себя словно виноватой в чем-то, к тому же, меня не покидало дурацкое ощущение, что эти насупленные брови и прожигающий взор мне давно знакомы, а черные кудряшки, прилипшие к вспотевшему от крика лобику, только усиливали его. Внезапно кто-то схватил меня сзади за мантию, и я, подскочив от неожиданности, обернулась. Раненная женщина тянула меня к себе, силясь что-то сказать, я выбралась из машины и склонилась над ней. – Орден… Спрячь… – с трудом разобрала я сквозь хрипы и бульканье. Рука Маргариты нырнула в складки мантии и на свет показалось письмо, запачканное кровью. Она сунула его мне в руку и я быстро спрятала его за пазуху. Каким-то шестым чувством я ощутила, что держу в руках того самого ребенка, которого искал Темный Лорд. Следовало укрыть его как можно дальше от Волдеморта, но ведь не могла же я открыто явиться в Орден и передать младенца. Внезапно на ум пришла семья маглов, потомков Мерлина, что жили неподалеку от Тауэровского моста, Пожиратели еще не проверяли его, и я была уверена, что члены Ордена тоже туда нагрянут. Конечно, особой уверенности у меня не было, но на тот момент другого выхода из положения я не видела. Отыскав в машине корзинку с каким-то тряпьем, я опорожнила ее и сунула туда младенца. Одеяльце распахнулось, и на шейке ребенка что-то тускло блеснуло. Наклонившись, я увидела старинный медальон, сияющий голубоватым свечением. Я подозревала, что выступив против Лорда, однажды буду иметь дело с Орденом, а с доказательством моей ему помощи расположить к себе Дамблдора было бы гораздо легче. Я быстро сняла медальон и сунула себе в карман. Спустя минуту я с корзинкой в руках уже стояла перед домом маглов, когда внезапно вспомнила о письме. Мне нужно было знать, стоит ли оставлять его с младенцем, или же оно содержит в себе особые данные, не предназначенные для магловских глаз. Конечно, чужие письма читать не хорошо, но на тот момент другого выхода у меня не было. Еще через пару минут я уже знала, отчего младенец показался мне знакомым. Естественно, оставлять письмо маглам было нельзя, а еще я не могла не задуматься, не сможет ли Лорд отыскать младенца по имени, ведь в Министерстве у него были свои шакалы, а там же хранилась книга, фиксирующая всех рожденных волшебников. Мало кто знает, но имя, данное младенцу матерью, несет в себе особую магию, которую можно отследить с помощью несложного заклинания. Имя требовалось поменять, вот только я никак не могла решить, как назвать девочку. Минуты стремительно утекали, на мосту осталась брошенная разбитая машина, которую следовало поскорее спрятать от магловских глаз, а я все еще судорожно комкала в руках лист пергамента, словно все имена разом вылетели из моей головы, не зная, что написать маглам, на крыльце которых я собиралась оставить корзинку. Внезапно в голове отчетливо прозвучал голос Роджера. «Назови ее Пенелопой…» Оставив обретшую гражданский статус Пенелопу на крыльце с вложенной в одеяло запиской, я трансгрессировала обратно на мост. Подойдя к машине, я уже собралась перенести тело Маргариты в разбитый автомобиль и отправить его в реку, когда поняла, что женщина до сих пор жива. Она из последних сил цеплялась за жизнь, а когда я приблизилась к ней, то внезапно ощутила, как лежащий у меня в кармане медальон, снятый с девочки, нагрелся. Исцелять последствия Сектумсемпры я так и не научилась. На такие случаи рядом всегда был Северус, но сейчас он находился далеко, и даже реши я, наплевав на все, отправить Маргариту в штаб Ордена, я все равно не знала, где он находится. Я наклонилась над женщиной, пытаясь зажать рукой кровоточащие раны на груди, как вдруг из-под мантии на мостовую с глухим стуком выпали четки Ромалы. «… найдешь меня, лишь сожми в руке распятье… когда сама помочь возжелаешь…» Я с трудом приподняла тяжелое тело Маргариты и прижала к себе, во вторую руку взяла распятье и трансгрессировала – трансгрессировала, сама не зная куда, даже не наметив конечной цели назначения – меня просто рвануло куда-то, а спустя мгновение я ощутила мягкую траву, на которую приземлилась. То, что я попала по адресу, я поняла, едва открыв глаза – в нескольких футах от меня раскинулись разноцветные шатры, вокруг которых бегали черноволосые босоногие детишки и шустро сновали женщины в длинных цветастых юбках. Я перевела взгляд на Маргариту – той явно становилось хуже. – Ромала! – истошно заорала я, безуспешно пытаясь зажать раны женщины. – Ромала, где ты? – Зачем шумишь, красивая? – раздался позади меня звонкий голос. – Я Ромала. Я обернулась – позади стояла молодая черноволосая девушка и с интересом глядела на меня. – Мне нужна не ты! – в отчаянии ответила я. – Другая Ромала, старая цыганка с кучей побрякушек на шее. – Бабушка? – девчонка пристально оглядела истекающую кровью Маргариту и быстрым шагом направилась к табору. – Подожди, сейчас позову. Она скрылась в одном из шатров и через минуту появилась вновь, ведя за собой ту самую цыганку, что предсказала мне новую жизнь. Старуха приблизилась ко мне и, узнав, улыбнулась. – Здравствуй, красивая, – она подошла ближе и сверкнула белоснежными зубами, – я знала, что увижу тебя вновь. Что у тебя случилось? – Она истекает кровью, ты можешь ей помочь? – я указала на Маргариту. – На все воля Божья, – буркнула цыганка, опускаясь на колени перед раненой. Она быстро провела рукой по глубоким ранам и, повернувшись, что-то залопотала на своем языке старательно прислушивающейся к нашему разговору девчонке. Та повернулась и ушла в шатер, а через пару минут вернулась, неся банку с закрученной крышкой. Пока Ромала дожидалась ее, она сняла с шеи несколько амулетов, надела на Маргариту и что-то тихо пробормотала. Я с удивлением увидела, как кровотечение начинает останавливаться. Взяв банку из рук девушки, она открутила крышку и нанесла на раны остро пахнущую мазь темно-зеленого цвета. Пару минут она бормотала нараспев, потом повернулась ко мне. – Оставь ее здесь, красивая, а сама уходи, – сказала она мне. – Ваша магия мне неподвластна, но я попытаюсь помочь ей, хотя это будет непросто. – Как я узнаю, что она поправилась? – я поднялась на ноги, не отрывая глаз от слегка порозовевшего лица Маргариты. – Никак, – покачала головой Ромала. – Она вернется в ваш мир тогда, когда сама будет готова, и не раньше. Я позабочусь о ней, но тебе пора уходить. Наши не любят чужаков, из уважения ко мне подпустили тебя к табору. Прощай, красивая. Ты изменила судьбу и тебе теперь не нужна моя помощь. – Спасибо, Ромала, – я вынула из кармана четки и протянула старухе, но она лишь покачала головой. – Нет, оставь себе, красивая, – засмеялась она, – они заговоренные, хранить тебя будут. Носи не снимая, и никакое зло тебя не коснется. – Спасибо, – еще раз поблагодарила я и, повернувшись, пошла прочь. Отойдя от табора на несколько футов, я снова трансгрессировала. Разбитая машина находилась на месте, следовало сбросить ее в воду, дабы скрыть причастие Пожирателей к смерти члена Ордена. Мне было невдомек, отчего Лорд охотился за Маргаритой и ее ребенком, даже тот факт, что малютка являлась дочерью Северуса ничего не прояснял. Я знала, что в конце концов Лорду станет известно, что Маргарита осталась жива, но не собиралась облегчать ему задачу. – Беллатриса, не понимаю, как тебе удалось выдать тело убитой женщины за Маргариту? – перебил Пожирательницу Снейп. – Маглы выявляют личность не по внешности, они снимают отпечатки и берут какие-то анализы. К тому же, ее тело нашли через три месяца после смерти, а к тому времени даже самая сильная маскировка сходит на нет. – Заклятие Двойника, – просто ответила Белла. – Мерлин великий! – ахнула Гермиона. Остальные недоуменно смотрели на удивленную девушку, только Люциус и Снейп также ошарашено глядели на Беллатрису. – Ты умеешь накладывать заклятие Двойника? – пробормотала Гермиона. – Но волшебников, способных на это можно пересчитать по пальцам! Оно невероятно сложное, его изучают на последнем курсе Академии авроров, вернее, должны обучать всех, но чаще всего это бесполезно, так как оно почти никому не удается. Я не уверена, что оно по силам даже Дамблдору. – Оно и удалось мне не сразу, – пожала плечами Белла. – Потребовалось несколько попыток, и когда я уже отчаялась выполнить его, мне это удалось. – А что это за заклятие такое? Мы о нем никогда не слышали, – поинтересовался Рон. – Существует несколько способов изменить внешность и принять облик другого человека, – принялась объяснять Беллатриса, – про Оборотное зелье известно каждому находящемуся в этой комнате. Можно воспользоваться искусной маскировкой, какую применил Эйдан в хижине, где мы держали Джонни. Но это лишь изменяет внешнюю оболочку и только на время. Действие Оборотного зелья заканчивается спустя час, маскировка держится немного дольше, но рано или поздно чары теряют силу. Заклятие Двойника отличается от всего этого не только своей долговечностью. Если с помощью него придать кому-либо облик иного человека, никто и ничто не сможет определить подмену. Обращенный человек становится точной копией своего прототипа. Абсолютной копией. Заклятие Двойника полностью изменяет сущность. Изменяет все – группу крови, ДНК, прикус, любые мельчайшие особенности, способные помочь отличить одного человека от другого. Если у того, в кого вы обратите, были скобки на сердце или удаленный аппендикс – то же самое произойдет и с превращенным, но самое главное, что он будет оставаться в этом облике сколько потребуется, даже после смерти, пока наложивший заклятие не отменит его. В этом и есть основная сложность – никто другой не сможет снять его, именно потому его чаще всего применяют на уже умерших людях. Маглы опознали в трупе Маргариту Альварес потому, что она и была Маргаритой. Абсолютной ее копией. – Значит, Марго может быть жива? – с надеждой спросил Снейп. – Северус, я бы особо не надеялась на это, – покачала головой Беллатриса. – Я доставила ее к Ромале полуживой, и та ясно сказала, что эта магия ей не по силам. С того времени прошло полгода, за это время Маргарита давно могла бы проявить себя, останься она в живых. Я несколько раз пыталась вернуться на то самое место, но четки больше не сработали – меня переносило то в лес, то на окраину Лондона, то вообще куда-то в поле. Думаю, Ромала не сумела ей помочь. – Нет уж, – резко сказал Снейп, мотнув головой, – пока я не увижу сам тело Марго, она останется для меня живой. Я и так достаточно долго пребывал в заблуждении. – Воля твоя, – пожала плечами Белла, – но я бы на твоем месте не стала обнадеживать зря ее дочерей. – Что же было дальше, Белла? – напомнила о прерванном рассказе Гермиона. – Я сбросила с моста в реку автомобиль с телом убитой женщины, превращенной в Маргариту, а ее младенца я забрала с собой, – продолжила Пожирательница. – Легкая маскировка – и светлые волосы ребенка стали черными. Когда я возвратилась в поместье, то поняла, что сделала правильно – Лорд уже готов был прикончить Руквуда и Макнейра за то, что они возвратились без младенца. Выяснилось, что из приказа они уловили только повеление убить Маргариту, а про младенца благополучно пропустили мимо ушей. Предъявленное тело ребенка не только спасло идиотов от смерти, что в принципе не входило в мои планы, но и убедило Лорда в том, что я снова встала на правильный путь. Когда Лорд удостоверился в смерти младенца, я похоронила тело в дальнем углу сада – там, где покоилась моя дочь, похороненная Северусом. До того дня я ни разу не была на ее могиле, просто не могла заставить себя пойти туда. Несколько недель продолжалось странное затишье, Лорд почти все время отсутствовал в поместье, но однажды вернулся в состоянии крайнего возбуждения. Спешно созвав совет самых приближенных, он огорошил нас новостью – у Дамблдора появилось серьезное оружие, способное разнести армию Пожирателей в одно мгновение, и требовалось незамедлительно раздобыть его. – Что оно собой представляет? – неосторожно поинтересовался Макнейр и тут же схлопотал Круцио. – Не ваше дело! – рявкнул Господин, отводя палочку от скорчившегося на полу Пожирателя. – Это оружие нужно мне и мы его достанем. Семья потомков Мерлина, которую мы не смогли проверить из-за наложенных Орденом скрывающих заклинаний, осталась без защиты после того, как чертов старик раздобыл книгу Мерлина. В этой семье есть ребенок, обладающий магическими способностями. Его мать бесполезна – она обычная магла и должна быть непременно убита, а мальчишка станет неплохой приманкой. Родольфус! – Да, Господин, – выступил вперед мой супруг. – Та хижина в волшебном лесу, принадлежащая твоей семье, еще не развалилась от старости? – поинтересовался Лорд. – Она в порядке, Повелитель, – ответил Родольфус. – Вы должны будете забрать ребенка и перенести его в лес, на стене квартиры оставьте сообщение для Ордена – мы обменяем мальчишку на оружие Дамблдора, – приказал Лорд. – Воспользуйтесь порталом для скорости. Белла, ты отправляешься сразу в хижину и ожидаешь там, за ребенком идут Руквуд и Сивый. Выполняйте! Тогда я не поняла, отчего Лорд не позволил мне участвовать в нападении. Я изготовила портал, собрала немного еды, и вскоре была уже на месте. Руквуд и Фенрир явились через час с рыдающим взахлеб мальчиком. Пожиратели оставили ребенка мне и унеслись отчитываться о проделанной работе. Мальчик забился за диван и, спрятав лицо в коленях, продолжал истерично всхлипывать. Я поначалу хотела подождать, пока ребенок не успокоиться сам, но тут вдруг услышала, как он, икая от истерики, напевает какой-то мотив. Что-то в нем показалось мне знакомым… Я медленно подошла к ребенку и прислушалась, а через секунду поняла, откуда я его знаю. Я подскочила к мальчику и схватила его за плечи. – Откуда ты знаешь эту песню? – дрожащим голосом спросила я. – Где ты ее слышал? – Папа пел ее, когда мне снились кошмары, – всхлипнув, ответил ребенок и поднял голову. Я вздрогнула, сердце на миг ухнуло вниз – на меня в упор смотрели глаза Роджера. Я ожидала увидеть их, но все равно это стало для меня ударом. – А где твой папа? – тихо спросила я. – Его убили грабители, – мальчик вытер лицо кулаком, размазав полоску грязи, – мы с мамой тогда были у бабушки, а папа оставался дома один. – Как тебя зовут? – Джонни, – ребенок запустил пятерню в волосы и взлохматил их до состояния щетки. – Джон Вандервурт. А тебя? – Белла, – растерянно ответила я. – Тетя Белла, а вы меня убьете? – настороженно спросил Джонни. – Нет, что ты, – я подтянула мальчика к себе и обняла, усадив на колени, – я никому не позволю тебя обидеть. Что ж, я не смогла спасти Роджера, не уберегла его дочь, но в моих силах было позаботиться о его сыне, ведь это было единственное, что я могла для него сделать. Давно угасшая надежда на возможность когда-нибудь родить ребенка возродилась в тот миг, когда я узнала, что оружие, которое стремится заполучить Темный Лорд – это Радана. Не то, чтобы я много слышала об этом явлении, но об их сверхмогущественности мне было известно. Теперь я точно знала, что могу предложить Ордену и что потребовать взамен, но в момент моего разговора с Марьяной что-то произошло и сознание словно отключилось. Когда же я пришла в себя, Северус залепил мне рот и разговора опять не вышло. Надежды на то, что вы заберете меня с собой в качестве пленника также не оправдались. Спустя месяц после возвращения из хижины меня внезапно скрутила страшная лихорадка. Зелья, приготовляемые эльфами, не помогали, в конце концов я впала в забытье, а очнулась уже в сарае, прикованная к столбу. Уже потом Эйдан рассказал мне, что Лорд проник в мою голову, пока я была без сознания и не могла защищаться, так он узнал, что я подменила тело Марго и спрятала ее младенца. Мысль о том, что девочка попала в Орден привела его в ярость. Если бы не Эйдан, я бы умерла через несколько дней. Травмы, что наносил мне взбешенный Лорд, были ужасающими, но Эйдан, рискуя собственной жизнью, по возможности исцелял внутренние, незаметные травмы и обеспечивал меня пищей и водой. Помощь пришла, когда я уже была готова проститься с жизнью. Я до сих пор не могу поверить, что Орден рисковал ради меня, но по крайней мере я могла сделать для него хоть что-то полезное. Пока я не поднималась с кровати, у меня было достаточно времени на раздумья, вот тогда я и осознала, что все предсказания Ромалы постепенно сбывались. Враги незаметно стали друзьями, ненависть превратилась в любовь, а лютым волком, облизывающим руки, оказалась Марьяна, выхаживающая меня. Раскрылась и тайна кошки, долго не дающая мне покоя. После нападения Пожирателей на Гриммо я вдруг вспомнила, как Драко жаловался на завалившую его письмами Паркинсон, которая имела дурацкую привычку подписываться «твоя киса Пенси». Безобидная кошка оказалась опасным зверем – она заняла мое место у трона Лорда и нанесла удар, которого от нее никто не ожидал. – Белла, я что-то не понял насчет любви? – пробормотал замороченный Сириус. – Кто же этот, который поведет тебя? Беллатриса молчала, загадочно улыбаясь, Гарри порозовел и упорно смотрел в сторону. Сириус обвел взглядом остальных членов Ордена, старательно прячущих глаза, и наконец уставился на крестника. Пару минут он растерянно моргал, затем глаза его медленно округлились. – Гарри?!! – ахнул он, переводя взгляд с невозмутимой Беллы на смущенного парня. – Вы… вы это серьезно? Гарри, ты с ума сошел? – Это еще почему? – Гарри немедленно высунулся из-за спины Беллатрисы и, хотя по-эпрежнему пламенел ушами, смело поглядел в глаза Сириусу. – Она же тебя старше! – других аргументов Блэк, видимо, не нашел. – И что из этого? – удивленно спросила Беллатриса. На это Сириус не нашелся, что ответить. Некоторое время он разевал рот, потом махнул рукой и притих. – Ты говорила, что хочешь получить от меня помощь, – заговорила Марьяна, когда любимый замолк. – Я ведь правильно догадалась, какую именно? – Правильно, – тяжело вздохнула Беллатриса, – я хотела попросить тебя исцелить меня, хотела снова иметь возможность родить ребенка. – Но Белла, – Марьяна непонимающе уставилась на него, – в тот день, когда я рассказала тебе о своем даре, еще до нападения Пожирателей… Ты ведь уже тогда знала, что это мне по силам, что я могу исцелить тебя, использовав сверхвозможность… Отчего же ты ничего мне не сказала? Ведь сейчас ты могла быть уже здорова! Ты смогла бы иметь ребенка! – Ты такая глупая, – Белла покачала головой и грустно улыбнулась, – как ты не понимаешь? На фига мне ребенок в Азкабане? Едва война закончиться, я попаду в тюрьму, Министерство не убедит моя помощь Ордену, и я никогда не смогу быть рядом с ним. Я ведь знала, что однажды настанет такой момент, когда твоя сверхвозможность будет важнее для кого-нибудь другого. Если бы я тогда попросила тебя исцелить меня, Винс остался бы слепым. – Да, я понимаю, – кивнула Марьяна, – но мы не можем предугадать все. – Я не могла так больше, – голос Беллы дрогнул и на глазах ее появились слезы, – разве мало я расплачиваюсь за содеянное зло? Чем провинилась моя дочь? Почему я не могла быть матерью? За что? Я ведь… просто хотела ребенка. Она замолчала и, повернувшись к Гарри, уткнулась лицом в его плечо. Тот молча гладил ее по спине, крепко прижав к себе. Гермиона судорожно вытирала бегущие по щекам слезы. – Я уже причинила столько зла, за которое потом расплачивалась, – продолжила, не оборачиваясь, Беллатриса. – То, что я сделала с Лонгботтомами… Те трое школьников… Пятеро маглов и двое авроров… Я просто не хотела, чтобы еще кто-то пострадал из-за меня. Я бы не смогла смотреть в слепые глаза Винса и знать, что он мог бы быть здоров… Ромала сказала, что для того, чтобы получить что-то, нужно это отдать… У меня нет причин ей не верить. – Мне жаль, что я не могу тебе помочь, – тихо сказала Марьяна. – Можешь, – Белла наконец обернулась – глаза ее покраснели, но слез видно не было. – Я расскажу, где искать остальные крестражи, а ты пообещай, что поможешь мне отплатить Волдеморту за мою дочку. Единственное желание, которое у меня осталось – чтобы он ответил за моего ребенка и за смерть Роджера. Пообещай, что он ответит! – Обещаю, – Марьяна протянула руку и сжала ладонь Беллатрисы, – обещаю, Белла – он расплатится за каждую каплю их крови. – Мы все поможем тебе, Беллатриса, – твердо сказала Гермиона, сжимая руку Беллы поверх ладони Марьяны. Та кивнула, ничего не ответив. Некоторое время все сидели молча, потом, словно сговорившись, начали тихо желать спокойной ночи и покидать кухню. Спустя десять минут за столом остались только Гарри и Беллатриса. Женщина поднялась и подошла к окну, парень мялся за ее спиной, не зная, что сказать. – Он много значил для тебя, верно? – пробормотал он, подходя ближе. – Да, думаю да... – прошептала она. – Мне очень жаль… Ты веришь? – голос парня слегка дрогнул. – Я знаю, Гарри, – на ее губах мелькнула едва заметная улыбка. – Если и есть человек, которому я могла бы поверить, то это ты: ты не умеешь лгать, у тебя все на лбу написано. – Ага, даже то, что я один раз уничтожил Волдеморта, – попытался пошутить Гарри. – Что тебя тревожит? – неожиданно спросила женщина. – Ничего… – парень замялся, но все же продолжил, – я просто думал… что я и ты… Ты была со мной из-за предсказания, да? – Поттер, ты меня вообще слушал? – сердито фыркнула Беллатриса. – Ромала сделала предсказание мне, а не тебе – речь шла о моей любви. – Значит, ты… – Гарри, не договорив, расплылся в улыбке и, сделав шаг вперед, обвил руками талию Беллы. – Я тоже тебя люблю. – Ты поведешь меня, Поттер? – она накрыла его ладони своими. – Нет, не поведу, – Гарри почувствовал, как напряглась Беллатриса, и, усмехнувшись, коснулся ее шеи успокаивающим поцелуем, – я понесу тебя на руках…