Текст книги "Гарри Поттер и сила Раданы (СИ)"

Автор книги: Владимир Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Глава 62. Осторожно, продукты!

Очнувшись, Марьяна долго не могла понять, почему она лежит на чем-то твердом. Открыв глаза, она тут же натолкнулась взглядом на Сивого. Голова девушки лежала на коленях оборотня, и он с нескрываемой нежностью гладил ее по волосам и ласково улыбался. Искренняя улыбка необычайно изменила лицо Фенрира, казалось, что он разом помолодел лет на десять. – Как ты, дочка? – с тревогой спросил он. – Что случилось? – спросила Марьяна, немного смутившись от такого проявления чувств. – Ты потеряла сознание, – пояснил Сивый, помогая девушке подняться. Ответить Марьяна не успела: послышалось шлепанье босых ножек, и в поле зрения Фенрира и девушки возник заспанный Джонни, с испугом оглядывающий оборотня, держащего Марьяну за плечи. Не успела девушка открыть рот, как малыш, громко взвизгнув, сорвался с места и помчался прочь из подвала. Отец и дочь озабоченно посмотрели ему вслед. Члены Ордена в полном составе сидели на кухне и вкушали чай с твердокаменными баранками, обнаруженными в шкафу после долгих раскопок, когда раздался топот и в дверях появился перепуганный Джонни. – Что случилось? – напрягся Драко, увидев перекошенное лицо мальчика. – Пегий жрет тетю Марьяну!!! – в режиме истошного крика проинформировал всех ребенок. Сириус охнул, слетел с лавки и стремглав поскакал в подвал. Стоило ему освободить скамейку, как тот конец, на котором он сидел, вздыбился вверх, словно боевой конь, и Фред, сидящий на противоположной стороне, оказался на полу. – Это когда-нибудь закончится? – прорычал Снейп, сунул сопящую Пенелопу растерянной Тонкс и с небольшим отрывом стартовал за Блэком. – Она же понесла ему обед! – воскликнула миссис Уизли с такой обидой в голосе, словно редкая прожорливость Сивого ранила ее до глубины души. – Это разве обед, – проворчал Фред, поднимаясь с пола и пускаясь вдогонку за остальными. Марьяна все еще сидела рядом с Сивым, не зная, что ему сказать, когда дверь подвала с грохотом распахнулась и в помещение, словно горох из разорванного пакета, посыпались обитатели дома. – А ну-ка, отпусти ее, мерзкий ублюдок!!! – заорал Сириус, направляя палочку на Фенрира. – Он укусил тебя, Марьяна? – взволнованно закричала Гермиона. – Нет-нет, что вы?!! – испугалась Марьяна, взглянув на побледневшего Фенрира. – Он на меня не нападал! Я потеряла сознание, а Сивый не дал мне упасть на пол. – Потеряла сознание? – насторожился Сириус. – Что с тобой? – Не знаю, просто закружилась голова, – девушка поднялась и подошла к Сириусу, – но я уже в порядке. – Извини… – смущенно буркнул Сириус, взглянув на Сивого, и тот великодушно кивнул. – Тебе нужно отдохнуть, ты же пользовалась своей силой, – сказала Тонкс, тряся на руках хныкающую Пенелопу. – Это у тебя невроз, – вынес вердикт Сириус, бережно обнимая Марьяну за плечи. – Это у тебя переутомление, – поставила диагноз мудрая Гермиона, скептически оглядывая снулую подругу. – Это у тебя голодный обморок, – выдал свой вариант странного Марьяниного недуга Фред, сердито покосившись на мать. – Пойдем, я отведу тебя в твою комнату, – предложил Сириус и увел любимую из подвала. Вернувшись на кухню, члены Ордена обнаружили большую серую сову, сидящую на кухонном столе. Птица принесла ответ от Дамблдора – старик пообещал обеспечить штаб Ордена продуктами, но в связи с опасностью, подстерегающей на улице, решено было отправить еду прямо через камин. В письме было сказано, что в шесть часов вечера коробки с продовольствием начнут появляться в камине, и нужно будет своевременно их вынимать, дабы обеспечить свободный доступ новым поступлениям. – Замечательно, – обрадовалась миссис Уизли, – значит, у нас будет полноценный ужин. Не придется позориться перед Лонгботтомами. Члены Ордена потянулись в гостиную, кроме Гермионы, которая возжелала принять ванну. Фреду с Джорджем предстояло новое оформление заказа на ужастики-вредилки. Рон и Гарри уселись на диван с кипой квиддичных журналов. Джинни и Грег, оккупировав кресло, о чем-то тихо шушукались. Луна принялась учить Тонкс вязать. Крэбб мирно задремал, прикрывшись газетой. Драко помог близнецам надписать адресные листовки и глубоко задумался над дальнейшим времяпровождением. – Может, в шахматы перекинемся? – предложил он. Раздался грохот: заснувший Винс, единственный из присутствующих, отозвался на предложение перекинуться и свалился со стула. – Извините… – пробурчал он и, поднявшись на ноги, направился в свою комнату. – А, черт! – внезапно донеслось со второго этажа. – Гермиона! – идентифицировал крик Драко и побежал наверх, за ним помчался Гарри. В комнате девушек никого не было, но из ванной доносилась какая-то возня. Драко подбежал к двери и постучал. – Гермиона, ты в порядке? – крикнул парень, прислушиваясь к плеску воды. – Драко, это ты? – отозвалась девушка. – Заходи! – Я с Поттером! – пояснил Драко, слегка покраснев. – Заходите оба! – приказала через дверь Гермиона. – Ты уверена? – удивленно спросил парень, но тут дверь распахнулась и появилась растрепанная Гермиона в халате. Девушка стояла посреди ванной по щиколотку в воде, которая, весело журча, стекала с потолка и грозила перелиться через порог. – Что случилось? – удивился Драко, поддерживая девушку, чтобы она не поскользнулась. – Я зашла в ванную, а тут – вот! – пояснила она, указывая на стихийно образовавшееся болото. – Пойду, позову Сириуса, – пробормотал Гарри, выходя из комнаты, и через пару минут вернулся вместе с крестным. – Ну, ни хрена себе! – выдал Блэк, оглядев океан, в котором плавали промокшие тапочки Гермионы, и задрал голову вверх. – Хорошо хоть, вода теплая, – порадовалась девушка, топчась на полотенце. – Прорвало, – постановил Сириус, обследовав трубы, мучимые хроническим недержанием. – Где этот чертов эльф? Это его обязанности – следить за порядком! – Кикимер уже очень старый, – завела прежнюю песенку Гермиона. – Сейчас он будет очень мертвый, – кровожадно пообещал Сириус и поскакал вниз. После получасовых воплей и многочисленных угроз оторвать кому-то длинные уши и чересчур ленивые руки, Кикимер был благословлен хозяином на борьбу с протечкой и поплелся в ванную, бормоча под нос угрозы и тряся чудом уцелевшими ушами. – Ему это не понравится, – заявил ясновидящий Гарри и оказался прав. Недовольство вредного эльфа проявилось ближе к полднику, который потребовали близнецы в связи с низкой пищевой ценностью обеда. Стоило миссис Уизли приблизиться к дряхлой плите, на которой она успешно готовила обед для всех обитателей, как та громко пыхнула, сверкнула пару раз и насмерть перегорела, едва дебютировав в роли агрегата для варки сосисок. Гермионе так и не удалось убедить бушующего Сириуса, что для обвинения нужны доказательства, – тот был абсолютно убежден, что именно Кикимер испортил плиту. Гарри в глубине души был с ним согласен – уж больно довольным выглядел эльф. Миссис Уизли, помахав над плитой минут пять палочкой, а потом еще столько же – кулаками, объявила всеобщий коммунистический субботник под актуальным девизом «Кто не работает, тот не ест». Остатки сосисок было решено зажарить на мангале во дворе. Сириус, одевшись потеплее, отправился во двор – принести дрова из сарая, и попросил Гарри достать с антресолей в подвале старый мангал. Гарри уже подходил к двери подвала, когда на него из-за угла налетел Джонни, едва не сбив с ног. – Дядя Гарри! – заорал малыш, на всем ходу врезавшись в парня. – Ну, что опять? – устало спросил Гарри, недоумевая, что на этот раз привиделось заполошному ребенку. – Тетя Белла! – закричал Джонни, тыча пальцем в сторону подвала. – Она кого-то жрет? – вздохнул парень, без интереса глядя на ребенка. – Да нет же! – рассердился мальчик, сетуя на непонятливость Гарри. – Она упала с кровати! Отодвинув ребенка в сторону, парень помчался в подвал, Джонни побежал за ним. Заметив влетевшего в помещение Поттера, Сивый целенаправленно ткнул пальцем в сторону кровати Пожирательницы. Белла и впрямь лежала на полу, со стоном держась за покалеченную ногу. Вторая нога была приподнята в паре дюймов над полом, ее держала натянувшаяся цепь. – Беллатриса, как ты умудрилась? – удивился Гарри, оглядывая «натюрморт». – Помоги мне, Поттер, пока я не подхватила воспаление легких, – рассердилась Белла, и небезосновательно – по полу нестерпимо дуло. – Ты пыталась встать! – догадался Гарри. – Ты что, сбрендила? Твои ноги заживут лишь через пару недель! Или ты решила переломать их заново? – Хватит читать мне лекции, Поттер, – буркнула Белла, сердито насупившись. – Ты намерен меня поднимать или просто пришел поиздеваться? – Я позову дядю Северуса, может тетя Белла повредилась! – выкрикнул Джонни и умчался. – Разве что умом, – проворчал Гарри, наклоняясь над Беллатрисой. Подсунув одну руку ей под спину, а вторую под колени, парень с легкостью поднял женщину на руки и выпрямился. Она казалась почти невесомой, и Гарри вдруг вспомнилось, с какой обидой она отреагировала на слово «туша», в сердцах брошенное им. Он уже собрался было положить ее на кровать, но тут Белла обхватила его за шею и прижалась к нему всем телом, положив голову ему на плечо и уткнувшись носом в голую полоску кожи на шее, не прикрытую свитером. От ее пышных волос пахло чем-то цветочным, и даже сквозь одежду ощущалось тепло ее тела. Гарри вздрогнул, почувствовав, как по его спине пробежал озноб, не имеющий ничего общего со сквозняком. – Как приятно… Меня так давно не носили на руках… – еле слышно прошептала Беллатриса, щекоча горячим дыханием шею парня, а затем подняла голову и посмотрела ему в глаза. Гарри поднял на нее взгляд и сразу утонул в ее черных бездонных глазах. Он стоял, словно окаменев, не в силах шевельнуться, словно был под Империусом. Гарри вдруг поймал себя на том, что его взгляд опустился на губы Беллатрисы, которые тут же призывно улыбнулись. – Ты такой сильный, Поттер, – тихо сказала Белла, проведя рукой по его напрягшимся бицепсам. – А ты можешь всегда носить меня на руках? – Могу, – на автопилоте ответил Гарри, не отводя глаз от ее манящих губ, но тут же вздрогнул, сбрасывая с себя оцепенение. Чувствуя, как лицо заливает краска стыда, Гарри быстро сделал шаг к кровати и уложил Беллу в постель. Та, хитро улыбаясь, наблюдала за ним. – Я тебя смущаю, Поттер? – подмигнула она Гарри. – Нет, – твердо, как ему показалось, ответил Гарри, накрывая ее одеялом, и немедленно подскочил и покраснел до ушей, случайно задев рукой ее грудь. Беллатриса захихикала, как девчонка, которой пьяный кавалер залез рукой за вырез блузки. Парень быстро выпрямился и, повернувшись, наскочил на Снейпа, с превеликим удивлением наблюдающим за разворачивающейся картиной. – Что вы делаете, Поттер? – удивился зельевар. – Одеваю Беллатрису, – пробормотал Гарри, подразумевая одеяло. – А кто ее раздел? – в привычной манере приподнял брови Снейп. – Никто… – смутился Поттер. – Она была… – Раздета? – усмехнулся ехидный профессор. – Нет, на полу, – пояснил Гарри и, не дожидаясь новых вопросов, полез на антресоли за мангалом. Вытащив на улицу набор пыльных железяк, Гарри подошел к Сириусу, вывернувшему из сарая с охапкой дров. – Принес? – поинтересовался крестный. – Отдай близнецам, они соберут… Что с твоим лицом? На нем можно яичницу жарить. – Смотри, не скажи это миссис Уизли, – усмехнулся Гарри и начал помогать Фреду собирать мангал. В целом пикник на свежем воздухе удался неплохо. Миссис Уизли и Нарцисса ловко нанизывали сосиски на шпажки и подвешивали их над тлеющими огнями. Сириус пошел разбудить Марьяну, а вернувшись, сообщил, что плита в полном порядке, словно и не ломалась, и добавил пару крепких выражений в адрес Кикимера. – Ох! – спохватилась миссис Уизли, когда накормленные домочадцы облизывали шпажки. – Половина шестого! Сейчас продукты прибудут! Члены Ордена быстренько прибрали бардак во дворе и потопали на кухню принимать посылки из Хогвартса в виде гуманитарной помощи. – А откуда продукты? – поинтересовался Фред, ежеминутно заглядывая в камин. – Из кухни, – пояснила миссис Уизли, – домовые эльфы любезно согласились поделиться. Дамблдор был точен, словно швейцарский хронометр – ровно в шесть в камине появилась первая коробка. – Вингардиум левиоса! – скомандовал Люциус, направляя харчи на кухонный стол. – Опять бананы! – возмутился Джордж, с любопытством заглядывая в пролетавшую мимо коробку. – А тут форель! – отрекомендовал Крэбб, шустро отскакивая с пути ящика, из которого торчали рыбьи хвосты. Поднялась обычная суматоха. Передвигаясь по кухне вприсядку, чтобы не попасть под пролетающие над головами упаковки с продуктами, обитатели дома то и дело наскакивали друг на друга и оттаптывали ноги всем, кто оказывался поблизости. Профессор, считавший ниже своего достоинства нагибаться, получил по лбу острым краем ящика с консервами, и на этом его вклад в помощь по разгрузке был исчерпан. Сердито пыхтя, он забрал сидящую на высоком стульчике Пенелопу и, гордо задрав нос, покинул кухню. – Курятина! Где курятина? – заволновалась миссис Уизли, и тут же споткнулась о здоровенную коробку, в которой, растопырив ноги, кучей лежали охлажденные цыплята. – Грег, лови консервы! – Римус, ты сидишь на помидорах! – Мама, макароны улетели под стол! – Бэ-э-э! Это что за дрянь? Гермиона, лови! – А-а-а! Идиот! – Рон, оставь в покое креветок!!! – Гарри, зря ты наступил на эту коробку! – А что там? – Яйца! – Значит, на ужин будет омлет! – Мистер Малфой, у вас на волосах укроп повис! – Драко, ты что, порезался? – Нет, это я кетчуп раздавил! – Кто-нибудь, помогите Винсу, его завалило овсянкой! – Какая сволочь уронила лимон? Я чуть шею не свернула! – Гермиона, ты в порядке? – Я-то в порядке, а вот лимон… – Нимфадора, отойди – к тебе летит творог! – Не назыв… Уй! Долбаный творог! – Сириус, из тебя труха сыплется! – Блин, пакет с мукой порвался! – Джинни, твой любимый обезжиренный йогурт стекает у тебя по спине! – А это чё за опупок? – Это огурец! Винс не доел… – Джордж, братишка, не наступи в сливочное пиво! – А где оно? – Да вон, у тебя под ногами! Целая лужа! Когда полчаса спустя Снейп вернулся на кухню, чтобы подогреть молока для Пенелопы, его взору предстала изумительная картина. Все продукты были аккуратно разложены по полкам, шкафчикам и холодильнику, а участников продуктового побоища впору было снимать для фильмов ужасов. Римус с красной, как у бабуина, задницей после сидения на помидорах, вывернув шею назад, пытался визуально оценить ущерб, нанесенный светлым брюкам. Крэбб, стриженный под бобрик, с засыпанной овсяными хлопьями головой напоминающий переболевшего лишаем, меланхолично дожевывал огурец. Джинни, изогнувшись в сложной позе хатха-йоги, вытирала размазанный по спине йогурт. Марьяна с остервенением орудовала щеткой, пытаясь очистить мантию Сириуса, густо засыпанную мукой. Тонкс с обиженным видом сидела на лавке, прижимая к большой шишке на лбу столовую ложку. Люциус, глядя в зеркало, которое держала перед ним Нарцисса, обирал с волос ветки укропа. Драко, отмывая под краном перемазанные кетчупом руки, напоминал серийного маньяка, совершившего двойное убийство. Гарри тихо чертыхался, оттирая со штанины размазанный желток. Миссис Уизли старательно отскребала с пола зверски раздавленный лимон и пару растоптанных креветок. – Зачем вам палочки, хотел бы я знать? – ядовито осведомился Снейп, всовываясь в холодильник за молоком. Члены Ордена прекратили очистительную деятельность и, хмуро переглянувшись, отложили ложки, щетки и зеркала, и вытащили из-за пазухи волшебные палочки. Пока остальные приводили себя в порядок, миссис Уизли взглянула на часы и всплеснула руками – через двадцать минут должны были появиться Лонгботтомы, а ужин не только не был приготовлен, а даже и не начат. Но миссис Уизли не была бы собой, если бы не успела вовремя. В целом ужин прошел спокойно, правда Невилл напрягся, узнав, что в подвале находится Беллатриса, которая довела его родителей до сумасшествия. Впрочем, Марьяна была рада, что он не спросил ее, когда она исцелит отца, ведь ей нечем было порадовать парня. По словам Дамблдора, она не могла исцелять нанесенные заклятьями повреждения. Просто тогда, в больнице, Марьяне очень хотелось помочь Алисе, и именно это желание стало толчком для пробуждения ее силы. Девушка была очень рада, что она так сильно пожелала что-то хорошее и на самом деле полезное. Теперь у парня была хотя бы мать… Когда ужин уже подходил к концу, девушка под каким-то предлогом ушла из-за стола. Переодевшись в своей комнате, она направилась в подвал. Ей было необходимо поговорить с отцом.

Глава 63. Фенрир Сивый. Проклятье.

Бесшумно войдя в подвал, Марьяна сразу увидела Сивого, скрючившегося на своем матрасе. Он сидел, обняв колени, подтянутые к груди, рядом стоял нетронутый поднос с ужином, а в глазах оборотня читалась вселенская тоска. На памяти девушки, это был первый раз, когда Фенрир, обычно сметающий все, что ему предлагали, отказался от пищи. – Ты почему не поел? – тихо спросила Марьяна, подходя к оборотню. Услышав голос, Сивый вскинул голову и, увидев девушку, едва заметно улыбнулся, глаза его засияли. – Я думал, ты больше не придешь… – пробормотал он, во все глаза глядя на дочь. – Куда же я денусь? – усмехнулась Марьяна, присаживаясь рядом с ним. – Так что с твоим аппетитом? Еда не понравилась? – Не знаю, я не пробовал, – ответил Фенрир, пряча лицо в коленях. – А ты попробуй, – предложила девушка, слегка коснувшись его руки. Вздрогнув от ее прикосновения, Сивый поднял голову и робко посмотрел на Марьяну. Она улыбнулась ему, и он ответил слегка смущенной улыбкой и потянул к себе поднос. – Тебе разогреть? – заботливо спросила девушка. – Нет, спасибо, – чавкая, ответил оборотень. – Расскажи мне, – попросила Марьяна, дождавшись, пока отец насытится. – Ты уверена, что хочешь это знать? – напрягся Сивый, отодвигая тарелки. Марьяна кивнула. Фенрир тяжело вздохнул и, помолчав пару минут, завел рассказ. – Подавляющая часть волшебного мира, практически живя бок о бок с оборотнями, уверена, что ликаном становится человек, подвергшийся нападению монстра, – заговорил Сивый, – и отчасти они правы. Человек, которого укусил оборотень, становится подобным через три полнолуния, с каждой трансформацией все более соответствуя настоящему ликану, и лишь в последнее, третье превращение, он становится истинным оборотнем. Это правда. Однако никто из людей, знающих об этом, никогда не задумывался о том, откуда же тогда, если верить этому утверждению, появился самый первый оборотень и кто его обратил. Дело в том, что ликантропию можно заполучить двумя способами. Об одном из них я только что рассказал. Человек, обращенный посредством укуса действующего, то есть пережившего более трех полнолуний, оборотня, зовется инфицированным, так как в его кровь попадает вирус, лекарства от которого на данный момент не существует. Также мало кому известно, что понятие оборотничества тянется из шестнадцатого века. Именно тогда очень могущественный светлый колдун сошелся в схватке с сильным темным магом, спалившим дотла целую деревню. По легенде, тот, что сражался на светлой стороне, почувствовав, что теряет силы, выкрикнул в отчаянии: “Пусть облик твой отразит душу твою, дабы никто из смертных более не был тобою обманут!” И боги услышали его, и на голову черного колдуна пало самое страшное из всех возможных проклятий. На глазах у изумленных крестьян злодей обернулся волком. Неделю спустя обездоленные жители деревни выследили его и убили, но перед смертью он успел ранить троих человек. Второй способ, которым можно заполучить ликантропию – проклятье. Проклятье оборотничества. Его может наслать лишь очень могущественный колдун или демон. А снять его не может никто. Но та же легенда гласит, что проклятье падет, если проклятый отыщет первого обращенного им и поможет ему вернуть истинный облик, а тот в ответ простит его, простит по-настоящему, всей душой. Но учитывая, что вернуть истинный облик невозможно, вероятно, это всего лишь бредни. О втором способе в нашем мире знают считанные единицы, а верят в него и того меньше. Но он существует, хотя из всех ныне живущих оборотней, которых на сей момент более трех тысяч, с помощью него были обращены лишь семеро. Семеро проклятых. Остальные – обычные инфицированные. И это тоже правда. Меня прокляли, когда мне был год от роду. Я ни в чем не провинился. Позже, уже разыскивая тебя, я жил в общине ликанов, и там познакомился с еще одним проклятым. Его звали Сайрус и он был настоящим монстром. Даже меня с моей волчьей натурой он пугал до дрожи. И он действительно заслужил это проклятье. Но давай обо всем по порядку. Я родился под Москвой, в тридцати километрах от столицы, в деревне Волчанка. Среди оборотней это всегда вызывало немало шуток – волк, который родился в Волчанке. Мои родители были обычными крестьянами, но занимали неплохие должности в деревне. Отец работал председателем, мама была бухгалтером. Они не пахали землю, не возились в свинарнике по колено в навозе, не доили коров, и считались зажиточными людьми или, как говорили в те времена, кулаками. У них первых в деревне появилась машина, затем телевизор и все прочие блага. Помимо этого, у отца была полная непереносимость к алкоголю, что на фоне местных алкашей вызывало зависть и уважение у деревенских женщин. В целом, они были очень счастливы – отец не пил, каждую копейку нес в дом и просто обожал мать. Но у людей никогда не бывает полного счастья. Мама больше всего хотела иметь детей, но и через семь лет после свадьбы ей никак не удавалось забеременеть. Тогда не было таких медицинских центров, как сейчас, и все, что ей оставалось – это молиться. Соседки жалостливо цокали языками, а за спиной мамы тихо шушукались – вот, дескать, и дом полная чаша, и муж умница, а детей Господь не дает. Когда отец с мамой прожили в браке восемь лет, в деревне на самом краю, на отшибе, поселилась нелюдимая, скрюченная старушка. Она собирала в лесу какие-то травы, лечила детей от грыжи и сглаза, и вскоре получила от деревенских жителей вполне ожидаемую кличку – Ведьма. Соседки посоветовали маме обратиться к Ведьме за советом. Мама была верующая, ни в какую чертовщину не верила, но желание родить, наконец, ребенка пересилило все предрассудки. Старуха посоветовала маме пойти ночью при полной луне в одиночку к Бесову омуту, выкупаться в нем и уйти домой, не оглядываясь. Возле того омута люди старались не появляться даже днем, а местные ребятишки шепотом передавали друг другу легенды о русалках и водяных, обитающих в этом страшном месте и затаскивающих в воду всех, кто осмеливался нарушить их покой. Я не знаю, ходила ли мама туда на самом деле, но, видимо, ходила, потому что через три месяца после визита к Ведьме она понесла, а еще через девять на свет появился я. Мама моментально бросила работу и осела дома, ведя хозяйство и наслаждаясь каждой минутой, проведенной со своим ребенком. Это произошло, когда мне едва исполнился год, и я только начал ходить. В тот вечер мама сидела со мной одна. На дворе стояла осень, самый сезон покоса, а у пахарей разом сломались два трактора. Ко всему прочему, шел дождь, грозящий сгноить весь урожай сена, и отец задержался в поле до поздней ночи, разбираясь с многочисленными проблемами – даже будучи председателем, он никогда не оставлял своих рабочих, пытаясь разрешить все чрезвычайные ситуации. Мама как раз закончила готовить ужин и сидела у печки с вязанием, я возился на полу с игрушками. Внезапно раздался тихий стук в дверь. Предположив, что вернулся отец, мать подбежала к двери и распахнула ее. На пороге стояла молодая девушка, лет пятнадцати, не больше. На незнакомке было длинное, какое-то старушечье платье, а голову и плечи укрывал черный платок. Девушка улыбнулась, и маме на миг показалось, что ее глаза сверкнули красным, но она решила, что это всего лишь отблеск от пламени топящейся печи. – Добрый вечер, – вежливо проговорила девчонка, – извините, что я вас побеспокоила в столь поздний час. – Ты откуда, милая? – удивилась Зина (так звали маму). – Что с тобой случилось? – Я из соседней деревни, – пояснила девушка, – пошла с подругами за клюквой, да отбилась от них по дороге, заплутала в лесу и с трудом вышла на ваш поселок. Позвольте у вас заночевать? Зинаида, жалостливая и сердобольная женщина, не усмотрела в рассказе ничего странного. По соседству, в пяти километрах, и впрямь находилась какая-то деревушка, хотя мама и никогда не была там, и даже не знала ее названия. Выгонять девчонку в ночь женщина не собиралась, потому распахнула дверь и пригласила ее войти. – Конечно, детка, входи, не бойся, – добродушно сказала мать, – переночуешь у нас, а завтра мой муж тебя отвезет домой. Хочешь чаю? – Да, спасибо, – ответила незнакомка и, скинув туфли, прошла в горницу. Зина поставила чайник на огонь, повернулась к девчонке, и только тогда заметила, что в длинные концы ее платка было что-то завернуто. И это что-то шевелилось. – Кто у тебя там? – ахнула мама, с испугом глядя на платок. – Ах, это! – засмеялась девочка. – Я подобрала его в лесу, похоже, у него сломана лапка. Он очень плакал, и я решила взять его с собой, так как норы поблизости не было. Наверное, родителей убили. Мой отец ветеринар, он поможет, а потом я отнесу его обратно в лес. С этими словами она развернула платок и достала из него маленького, голенастого волчонка, у которого еще даже не было зубов. Зинаида в ужасе попятилась. У матери был один секрет, о котором знал лишь отец и ее родители. Она до обморока боялась волков. Когда Зиночке было всего десять лет, мать отправила ее пасти овечек на лужайку неподалеку от леса. Девочка уже делала это не один раз, и спокойно отправилась выполнять поручение. На самом деле, овец пасти гораздо проще, чем тех же коров: они не разбредаются, предпочитая держаться кучей, защищая ягнят. Ближе к вечеру, когда Зина уже собиралась гнать отару домой, из леса вдруг появилось несколько волков. Оскалив клыки, звери с ревом бросились на овец. Тот год выдался бедным на зверя, охотники часто возвращались из лесу без добычи, и, вероятно, волков на разбой толкнул голод. Девочка в ужасе бросилась к растущей неподалеку раскидистой березе и с трудом вскарабкалась на ветку. Бедная Зина просидела на дереве до глубокой ночи, не в силах заставить себя спуститься даже тогда, когда волки, задрав двух овец, скрылись в лесу вместе с добычей. Девочку снял с ветки отец, пришедший на поляну в поисках пропавшей дочки. С тех пор Зина не просто боялась волков – ей становилось плохо даже при виде любого животного, хоть отчасти напоминающего хищника. У Сиваевых, единственных в деревне, не было даже собаки. И вот сейчас незнакомка, мило улыбаясь, держала в руках многолетний Зинин кошмар. – Его нельзя здесь оставить, – твердо сказала женщина, – у меня ребенок. – Но это тоже ребенок, – возразила девушка, – он ведь совсем маленький, даже зубов нет. Он не причинит никому вреда. – Посади его в коробку и вынеси во двор, а завтра заберешь, – непреклонно ответила женщина, у которой от ужаса затряслись колени. – Но его нельзя бросить там одного, – ответила девочка, – вдруг его почуют собаки. – У нас хороший забор, они сюда не проникнут, да и собаки сидят во дворах на привязи, – сказала мать. – Но он же совсем крошка, – незнакомка прижала волчонка к груди и залилась слезами. – Не плачь, – попыталась утешить ее Зинаида – она была совсем не злой, но пересилить многолетний страх было выше ее сил, – вынеси его во двор и возвращайся, я тебя накормлю. – Не нужно мне от вас ничего! – рассердилась девушка, заматывая звереныша назад в платок. – Я ухожу, поищу ночлег в другом месте. Она быстрым шагом подошла к двери, всунула ноги в разбитые башмаки и распахнула дверь. Мама бросилась за ней, чтобы уговорить остаться, она даже была согласна оставить волчонка в коробке за печкой, лишь бы не отпускать ее в ночь неведомо куда, но тут незнакомка стремительно обернулась, и в ее черных глазах полыхнуло пламя. Зина отшатнулась. – Коли не полюбился тебе мой волчонок, век теперь будешь любить своего!!! – зло выкрикнула девка и ткнула пальцем в маленького Федю, ковыляющего за матерью на толстых ножках. – И станет та любовь тебе тяжким бременем! С этими словами девица плюнула на порог, что-то прошептала, шагнула за дверь и растаяла в ночи. Зина хотела броситься следом, но перепуганный Феденька вдруг залился слезами, и женщине пришлось остаться, чтобы утешить сына. Вернувшийся с поля Николай застал жену очень испуганной, трясущей на руках все еще плачущего ребенка. С огромным трудом им удалось успокоить малыша. Зина рассказала мужу о странном визите, и он посоветовал забыть об этом, мотивировав произошедшее тем, что девица, дескать, была ненормальная. Следующая неделя прошла относительно спокойно, лишь Зина удивилась, пару раз выдергивая изо рта Феденьки сырое мясо, которое она размораживала на котлеты. Решив, что у сына режутся зубы, она позабыла об инциденте. А зря… Кошмар начался на первое полнолуние. Отец, снова задержавшийся в поле до поздней ночи, возвратившись домой, нашел жену без сознания у детской кроватки. С ужасом бросившись к Зине, он привел ее в чувство. – Коля… Волк… – простонала мать, едва открыв глаза. – Зиночка, ты что? – испугался муж. – Нет здесь никакого волка… Тебе почудилось. – Федя, – всхлипнула мама и залилась слезами. – Федя спит, он в порядке, – ответил муж, бросив мимолетный взгляд на маленькую фигурку в детской кроватке, накрытую покрывалом. – Он волк! Федя – волк! – женщина в истерике вскочила на ноги и сдернула с сына одеяло. – Ты что дела… Святые угодники!!! – отец в ужасе попятился, не в силах поверить в то, что он видел. В ту ночь Николай поседел. На нежно-голубой простынке, свесив язык набок, сладко спал маленький волчонок. Заслышав шум, зверек проснулся, встал на лапки, потянулся и, увидев родителей, радостно завилял хвостом и громко тявкнул. Зина снова потеряла сознание. Сиваевы с трудом пережили эту ночь. Едва тьма стала сходить на нет, шерсть волчонка начала медленно втягиваться внутрь шкуры, лапы удлинялись, морда втянулась, и зверь снова превратился в ребенка. – Федя! – Зина схватила сына на руки и разрыдалась. Отец завел машину и помчался в соседнюю деревню, на поиски девчонки. Вернулся он уже к вечеру страшно удивленный. Вся так называемая деревня состояла из трех кособоких домиков, в которых жили пенсионеры. Все, кто помоложе, по словам одной из бабулек, давно перебрались в Волчанку. На вопрос, почему же не уехали остальные, та же старуха ответила – тут родилась, тут, дескать, и помирать стану, благо – недолго ждать осталось. – Так что ошибся ты, милок, – прошамкала бабка, – девок у нас ужо давно не водится. Отец с матерью сгребли сына и потащили к Ведьме. Едва завидя мальчика, ворожея начала мелко креститься. – Свят, свят, свят, – забормотала она, – он ведь волколак. – Кто? – переспросила испуганная мать. – Оборотень, – пояснила Ведьма, – ребенка прокляли. – Вы можете помочь? – спросил Николай, баюкая сына. – Нет, и никто не сможет, – ответила бабка, – такое проклятье лишь демоница может наложить, и снять лишь она в состоянии. Простите, тут я бессильна… Надо отдать должное моей матери – она смогла пересилить свой страх из любви ко мне. Они с отцом завели собаку, чтобы как-то объяснить вой, доносящийся с нашего двора раз в месяц, и стали растить меня, скрывая ото всех мою сущность. В полнолуние они запирали меня в погребе, привязывая собачьей цепью, а в остальное время я был обычным ребенком, у меня даже были друзья. Так продолжалось до тех пор, пока мне не исполнилось четырнадцать лет. Однажды мама замоталась с домашними делами и спутала день полнолуния. К счастью, я в это время был не в доме, иначе она бы погибла. Трансформация началась, когда я возвращался с вечерней рыбалки. Родители не сообщили мне всей правды о моей сущности, информация была подана в сжатом варианте – я болен, раз в месяц у меня случается приступ, и я должен в это время сидеть в подвале, чтобы никто не услышал моих криков, иначе любопытные соседи замучают вопросами. В ту ночь я трансформировался в лесу, недалеко от дома. В облике волка я промчался по деревне и задрал собаку. Придя в себя на рассвете, я увидел мертвого пса и кровь на моих руках, испугался и побежал домой. Мать чуть с ума не сошла от ужаса и настрого приказала молчать. В то же утро по деревне поползли слухи, что в лесу объявился матерый волк, который не боится людей и может напасть на скот. Люди в панике принялись укреплять заборы и заколачивать щели в загонах для животных. Вечером к нам неожиданно нагрянул гость. Он был одет очень странно, тогда я принял его одеяние за плащ, но теперь знаю, что это была мантия. Он заговорил с родителями обо мне, убеждая отдать меня в специальное поселение для оборотней, где меня смогут защитить волшебники, а также научат немного контролировать свою ярость. – Вы же понимаете, что больше не можете контролировать ситуацию, – убеждал седобородый старик, – мы пошли вам навстречу, не разлучая с сыном, но так больше нельзя. Сегодня погибла собака, а завтра это может быть человек. Если вам наплевать на других, подумайте о Федоре. За ним начнется охота, и однажды все закончится тем, что мальчика убьют. Волшебное сообщество может ему помочь. Убедить маму в существовании волшебников оказалось несложно – после сына-оборотня она даже не моргнула, когда старик превратил кошку в поросенка. Гораздо труднее ей было смириться с разлукой. Так я оказался в тайге, где далеко от людских глаз существовало целое поселение для ликанов, не желающих становиться зверями. Через три года моего пребывания там, неподалеку внезапно возник маленький таежный городок под названием Вереск. Жили в нем в основном лесники, геологи и ученые, изучающие местную флору и фауну. Но волшебное сообщество не слишком напряглось по этому поводу: люди были полностью ограждены от возможной опасности. У нас в общине было два учителя – оборотень и волшебник. Волшебник следил за нами, обучал магии тех, кто был к этому способен, а в полнолуние приковывал нас наручниками и ремнями в подвале под домом. Старый Герус, оборотень, который за свою жизнь не обратил ни одного человека, обучал нас различным волчьим трюкам. И самым главным из них был самоконтроль. Это неправда, что оборотень – неуправляемый монстр, целью в жизни которого является уничтожить как можно больше людей. Не стоит путать нас с зомби. Не может себя контролировать лишь тот ликан, который этому не учился. По сути, мы те же волки, а волк – очень осторожное животное и никогда не нападет без причины. Например, ни один оборотень не навредит близкому человеку. Зов крови не позволит. Конечно, до полной разумности нам далеко, но, научившись себя контролировать, ликан будет думать и чувствовать, как истинный волк, а эти животные, как я уже сказал, достаточно разумны. И именно эта способность помогла мне сохранить жизнь многим людям, когда я начал работать на Волдеморта. Лорд о ней, как видимо, ничего не знал. Помнишь, после того, как ты меня исцелила, я спросил, кто ты? Достаточно сильный оборотень может дать часть своей Волчьей силы, например, раненому другу. Мне приходилось проделывать это несколько раз в моей жизни. Ощущения при этом таковы, словно все твои внутренности наполняются холодом, а часть жизни уходит. Но, когда я прикоснулся к тебе, я почувствовал тепло, струящееся по моим венам, словно ты подпитывала меня. И это меня насторожило. – Ты понял, что я твоя дочь? – спросила Марьяна. – Нет, но понял, что каким-то образом связан с тобой, – ответил Фенрир. – Видишь ли, по рассказу отца, в роду Сиваевых рождались одни мужики, потому я ожидал найти сына. Марьяна засмеялась, и Сивый улыбнулся в ответ. Дверь подвала неожиданно открылась и внутрь всунулась Гермиона. Увидев подругу, хохочущую на пару с оборотнем, девушка удивленно захлопала глазами. – Мы пьем чай, – сообщила она, – ты хочешь? Марьяна кивнула, и Гермиона ушла. Девушка посмотрела на отца. – Хочешь чаю? – переадресовала она ему вопрос Гермионы. Сивый кивнул и девушка направилась на кухню. Члены Ордена сидели вокруг стола, отмечая праздник живота. Девушка налила две чашки чая, поставила на поднос, добавила немного сладостей и пошла на выход. – Ты куда? – всполошился Сириус, вскакивая с лавки. – В подвал, – невозмутимо ответила Марьяна. – А с кем ты собралась пить чай? – удивился Блэк. – Э-э-э… С Беллой, – на ходу сочинила Марьяна. – А разве она не спит? – спросил Снейп, запихивая в рот конфету. – Не-е-ет, – поспешно затрясла головой девушка, – она проснулась и теперь топает ногами, требуя чаю с печеньем. – Тогда почему ты взяла сушки и карамельки? – поинтересовалась Тонкс. – Я и печенье возьму, – быстро сориентировалась Марьяна и, схватив со стола вазочку со сливочным печеньем, высыпала содержимое себе на поднос, – ну, все, пока-пока… И девушка почти бегом припустилась к подвалу. Обитатели дома озадаченно посмотрели ей вслед. – Как можно топать сломанными ногами? – почесав в затылке, поинтересовался Сириус у Люпина. – Да еще в цепях, – добавил Снейп. – Белла печенье терпеть не может, – задумчиво сказала Нарцисса. – А вот и я! – провозгласила Марьяна, входя в подвал с подносом в руках. – Вот это великолепие! – восхитился Сивый, помогая ей усесться. Пару минут они молча пили чай, хотя каждый чувствовал в этой тишине отголосок незаконченной истории. Марьяна не выдержала первой. – Расскажи, как ты познакомился с мамой, – попросила она, ставя чашку на поднос, – и как попал к Волдеморту. – Хорошо, слушай, – улыбнулся Фенрир и снова заговорил.