Текст книги "Гарри Поттер и сила Раданы (СИ)"

Автор книги: Владимир Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)

Глава 84. Хомид

Гермиона полетела вперед от толчка, почти не сомневаясь, что сейчас врежется в подругу на полной скорости и они обе повалятся на землю, но в тот же миг руки Марьяны с невероятной силой схватили ее за плечи и подняли в воздух, оторвав от земли. Сквозь куртку в кожу впились острые когти. Красные глаза монстра быстро окинули взглядом лицо девушки, снова раздалось рычание. – Марьяна… пожалуйста, не надо… – в ужасе зашептала Гермиона, – это же я… Чудовище неловко переступило с ноги на ногу, поворачиваясь боком к безмолвной толпе. Орденцы вскрикнули от ужаса. – Что это? – заорал Драко, бледнея на глазах. – Что с ней такое? – Дочка! – в отчаянии выкрикнул Сивый, не сводя взгляда с изменившегося лица Марьяны. – Не делай этого! Ты ведь человек! – Что она делает? Останови ее! – Драко бросился к Фенриру и дернул его за руку. – Останови! Ты же можешь! – Не могу! – оборотень мотнул головой, выворачиваясь из захвата Малфоя. – Сейчас она сильнее меня! Если я попытаюсь напасть, она станет защищать добычу! – Ступефай! – обезумевший от ужаса Драко выхватил палочку и направил ее на Марьяну. Красный луч попал в бок девушке, но она даже не заметила этого, по-прежнему не спуская глаз с перепуганной Гермионы. Малфой бросился к Крэббу. – Винс, у тебя ведь есть магловский пистолет! – заорал он, тряся друга за куртку. – Стреляй в нее! Стреляй же! – Не могу я в нее выстрелить! – растерянно отозвался тот, отступая назад. – Она вылечила меня! – Но она же ее убьет! – Драко в панике едва не рвал на себе волосы, затем вдруг бросился к Гарри и прежде, чем тот успел понять происходящее, выхватил пистолет у него из-за пояса, неловко покрутил в руках, снял предохранитель и наставил на Марьяну. – Отпусти ее! Ты слышишь? Немедленно отпусти Гермиону! Я убью тебя! – Нет, не надо! – Сириус побелел не хуже Малфоя. – Драко, не делай этого! – Драко, пожалуйста, не стреляй! – закричала Беллатриса. – Ее силы на исходе, их не хватит на исцеление! Если ты выстрелишь, она умрет! – Я не собираюсь ждать, пока она разорвет Гермиону! – по лицу парня катились слезы, но он продолжал прицеливаться трясущейся от ужаса рукой. – Драко, не стреляй! – взмолился Фенрир, переводя взгляд с дочери на дуло пистолета, дрожащего в руке Малфоя. – Ты видишь – она же не нападает! – Когда нападет, будет уже поздно! – крикнул Драко, но тут увидел, как Марьяна, стоявшая доселе неподвижно, медленно приблизила Гермиону к себе. – Не надо, не надо… Это же я… – все еще в панике шептала Гермиона, когда руки подруги вдруг дрогнули и подтянули ее ближе, прямо к посиневшему лицу. Из груди чудовища вырывался тихий рык. Ноздри Марьяны зашевелились, шумно втягивая воздух. В глазах на миг мелькнуло сомнение. – Марьяна, это я… – снова забормотала Гермиона, боясь сделать лишнее телодвижение, чтобы не спровоцировать нападение. – Я… твоя подруга… Отпусти меня, прошу… – Р-р-ру-у! – отозвался монстр, продолжая обнюхивать девушку. Гермиона, внезапно решившись, медленно подняла руку и погладила Марьяну по растрепанным волосам. Та неожиданно заскулила. Девушка, слегка приободрившись, погладила снова. Внезапно Марьяна резким рывком дернула Гермиону к себе, подтянув настолько близко, что девушка ощутила холодный нос подруги, коснувшийся ее щеки. Громко фыркая, нос двинулся вверх по лицу Гермионы, втягивая воздух, пока не замер напротив рассеченной брови, из которой текла струйка крови. А через секунду горячий мокрый язык прошелся по залитой кровью щеке, слизывая кровь. Поскуливание сменилось угрожающим рыком. Гермиона сжалась от ужаса. – Нет, Марьяна, не делай этого… – испуганно зашептала она, – это ведь я, Гермиона… Внезапно девушка ощутила, как все тело подруги словно окаменело. Каждый мускул ее лица дрожал от напряжения, выдавая внутреннюю борьбу, в кровавых глазах отразилось недоумение. – Марьяна, отпусти, – быстро заговорила Гермиона, осознав, что звук ее голоса каким-то образом действует на подругу, – ты ведь не хочешь причинять мне вред. Ты не чудовище, ты человек. Марьяна замерла и медленно опустила девушку на землю, по-прежнему не разжимая кулаков. Гермиона хотела сказать еще что-нибудь, но тут подруга облизнула губы, перепачканные кровью, и нервно сглотнула. В красных глазах вновь полыхнула ярость, раздался сердитый рык. – Нет! Нет! Умоляю, Марьяна! – закричала Гермиона, когда в паре дюймов от ее лица засверкали белые, оскаленные клыки. Но та не слышала ее. На лице монстра отражалась невыносимая мука, из открытого рта снова потекли розовые, смешанные с кровью слюни, рычание нарастало. Взревев от ярости и неведомой внутренней боли, Марьяна оскалилась еще больше, Гермиона в панике зажмурилась… И тут чудовище, испустив ужасающий рев, что было сил вцепилось зубами… в собственную руку, выглядывающую из-под задравшегося рукава куртки. – О, Мерлин, Марьяна, что ты делаешь?!! – Гермиона открыла глаза, когда нападения не последовало, и пронзительно закричала, увидев, как из прокушенной руки подруги хлещет кровь. Марьяна с закатившимися от боли глазами продолжала терзать руку, пока не выдрала из нее кусок мяса. Члены ордена, стоящие поодаль, в ужасе закричали. Жадно чавкая собственной плотью, Марьяна в яростным воем отшвырнула девушку прочь, Гермиона полетела спиной вперед, врезалась в дерево и рухнула в сугроб. Драко, не обращая ни малейшего внимания на Люциуса, орущего «Стой! Стой!», бросился к девушке и, вытащив ее из кучи снега, поднял на руки и побежал обратно. Гарри поспешил на помощь Малфою и они вместе донесли девушку до членов Ордена, по прежнему стоящих полукругом. Когда Драко попытался опустить Гермиону на землю, та зашевелилась и открыла глаза. – Драко! – она встала на ноги, поддерживаемая сильными руками парня, и испуганно огляделась. – Где Марьяна? Монстр тем временем заглотил полупрожеванный кусок мяса и повернулся к попятившимся назад людям. Издав очередной рык, он шагнул прямо к стоящему ближе всех Фреду. Белла выхватила палочку. – Круцио! – крикнула она. Заклятие просвистело мимо Марьяны и попало в Паркинсон, застывшую на месте от ужаса. Та взвизгнула от боли, оседая на землю, но Беллатриса тут же прервала заклинание – дело было сделано. Услышав за спиной крик, Марьяна резко развернулась на звук и яростно зарычала. Пенси, не в силах сдвинуться с места, истерично завизжала. Монстр двинулся к ней, но, не дойдя несколько футов, медленно опустился на землю, опираясь руками на грязный снег и готовясь к прыжку. – Нет, Марьяна, не надо! – Гермиона вырвалась из объятий Драко и бросилась к подруге, но чьи-то сильные руки немедленно обхватили ее сзади и поволокли прочь. – Ты что, спятила?! Не вздумай приближаться! – раздался над ухом хриплый голос. – Нет! Отпустите! Марьяна! Марьяна! – надрывалась девушка, тщетно пытаясь вывернуться из цепкого захвата. – Она разорвет тебя! – продолжал тащивший ее мужчина. – Хомид в ярости – настоящий монстр! – Кто? – удивленная девушка обернулась и увидела Эйвери. – Марьяна – хомид! – терпеливо пояснил Пожиратель. – Ты не можешь помочь Паркинсон, если только не разделишь ее участь. – Неправда… – полными слез глазами Гермиона смотрела на готовящуюся к броску Марьяну. – Она моя подруга… – Она не твоя подруга, – покачал головой Эйвери, – сейчас она зверь, настолько сильный, что даже оборотень не в силах справиться с ней. Гермиона не ответила, продолжая смотреть на подругу. Согнутые в коленях, ноги Марьяны дрожали от напряжения, из руки на землю лилась кровь. Паркинсон наконец отмерла и медленно попятилась назад. – Пенси, беги! – надрывно закричала Гермиона. – Да что она за тварь?!! – завизжала Паркинсон, и эти слова, словно послужившие толчком к нападению для Марьяны, стали последними в ее жизни. Монстр рванул вперед, совершив гигантский звериный прыжок, одним махом преодолел десяток футов, отделяющих его от Паркинсон, и повалил девчонку на землю, подмяв ее под себя. Тишину темнеющего леса разорвал истошный крик и тут же стих. Сверкнули острые когти и на белый снег брызнула алая кровь. Гермиона отвернулась, пряча залитое слезами лицо на груди Эйвери, но жуткие чавкающие звуки, отчетливо раздающиеся над поляной, проникали прямо в уши, заставляя холодеть кровь в жилах. Спустя несколько минут наступила тишина. Гермиона осторожно повернулась и посмотрела на сидящую верхом на давно переставшей сопротивляться Паркинсон подругу. Та сидела спиной к ней, тряся спутанными волосами, а потом вдруг запрокинула назад голову и испустила такой протяжный, заунывный вой, что у всех, находящихся на поляне, по спинам поползли мурашки, а Фенрир и Люпин непроизвольно сделали шаг вперед. Марьяна опустила голову, опираясь обеими руками о землю по обе стороны от неподвижного тела Паркинсон, и застыла, словно статуя. – Плач вожака… – тихо пробормотал Эйвери, поглаживая по спине дрожащую Гермиону. – Марьяна… – девушка высвободилась из рук Эйвери, бросилась к подруге и остановилась в паре футов от нее. Та не отозвалась, продолжая сидеть не шевелясь, над искалеченной Пенси. Гермиона, преодолевая страх, приблизилась к Марьяне и опустилась на колени рядом с ней, помимо воли увидев Паркинсон. Тело девчонки было изуродовано до неузнаваемости, снег под ним побагровел от крови. С одной руки, изодранной когтями, свисали лохмотья кожи, на второй недоставало двух пальцев. Меховой плащ разорван в клочья, а грудь истерзана так, что сквозь кровавое месиво виднелись белые ребра в ошметках мяса. Пустые мертвые глаза безучастно смотрели в быстро темнеющее небо. Гермиона отвернулась, чудом сдержав тошноту. Марьяна по-прежнему сидела, опустив голову и ни на что не реагируя. – Марьяна… – позвала Гермиона. Подруга не ответила. – Марьяна, ты слышишь меня? Дрожа от ужаса, девушка протянула руку к лицу Марьяны и, коснувшись ее подбородка, осторожно приподняла лицо, успевшее вернуть прежний, телесный оттенок, хоть и остающееся мертвенно-бледным. С подбородка на испачканный свитер стекала кровь. Глаза подруги были закрыты. – Марьяна… Синеватые веки дрогнули и приподнялись, Гермиона вздрогнула, но вместо кровавых зрачков на нее взглянули привычные серые, словно грозовое небо глаза с мраморным рисунком, хоть и затуманенные от боли. – Герми… мне больно… – еле слышно прошептала Марьяна, узнав подругу, и повалилась ничком на землю, скатившись с тела Паркинсон. – Помогите! – истошно закричала Гермиона, силясь поднять бессознательную подругу с земли. – Скорее, помогите, ей плохо! Сириус, подбежавший через секунду, поднял обмякшее тело любимой и понес его ко входу в госпиталь. Рядом с Гермионой остался только Драко – он снял с себя мантию и накрыл ею изуродованное тело Пенси, после чего поднял с земли рыдающую Гермиону и повел в здание, куда успели уйти члены Ордена. Когда Гермиона оказалась внутри, Марьяна уже лежала на кушетке в холле госпиталя, по-прежнему без сознания. Снейп быстро осмотрел ее и принялся шарить в мешочке с зельями, висящем у него на поясе. – Мисс Грейнджер, помогите мне! – скомандовал он, едва завидя Гермиону. – Она истекает кровью! Соберите весь бадьян, что найдете! Гермиона двинулась в обход членов Ордена, которые принялись копаться в своих мешочках, вынимать из них пузырьки с экстрактом бадьяна и передавать ей. Собрав лекарство, девушка подошла к Снейпу и принялась наблюдать, как тот выливает на зияющую на руке Марьяны глубокую рану содержимое одного пузырька за другим. Лекарственная жидкость словно впитывалась внутрь кровавой дыры, лишь после пятого опорожненного пузырька рану начала затягивать тонкая, прозрачная кожа, и Гермиона услышала вздох облегчения, вырвавшийся у Снейпа. Остальные столпились вокруг, ожидая вердикта зельевара. – Она будет в порядке, – объявил профессор, пристально глядя на быстро затягивающуюся рану. – Марьяна будет помнить то, что произошло? – Беллатриса вопросительно взглянула на Сивого. – Нет, – оборотень покачал головой, – с момента трансформации до того, как она очнется, все будет стерто из ее памяти. – Не вздумайте сообщить ей, что она сожрала Паркинсон, – заявила Белла, хмуро оглядев остальных. – Ну, не сожрала, только надкусила, – коряво пошутил Фред. Гермиона смерила его прожигающим взглядом и повернулась к Беллатрисе. – Но мы не можем скрывать это от нее! – воскликнула девушка. – Ты не забыла, что она может исправить совершенный поступок? – оборвала ее Белла. – А если завтра в битве пострадает кто-нибудь из наших? Что, если погибнет Поттер? Или Драко? Ты сможешь простить себе их смерть зная, что Марьяна могла бы все исправить, но не сделала этого, так как истратила свою сверхспособность на Паркинсон, которая сама виновата в случившемся? – Нет, – вытирая слезы, покачала головой Гермиона, – думаю, что нет… – Тогда нам лучше молчать, – ответила Беллатриса и поспешно склонилась над Марьяной. – Она приходит в себя. Марьяна зашевелилась и тихо застонала. Члены Ордена поспешили последовать примеру Беллатрисы. Девушка открыла глаза и посмотрела на сидящего рядом Сириуса. – Гермиона… – прошептала девушка и попыталась встать, но ее тут же заштормило, – где Гермиона? – Я здесь, Марьяна, – Гермиона поспешила появиться в поле зрения подруги, – со мной все хорошо. – Слава Богу… – с трудом пробормотала девушка, садясь на кушетке и оглядывая остальных, с испугом наблюдающих за ней. – Что случилось? Где Паркинсон? – Она убежала, – твердым голосом ответила Беллатриса. – Сириусу удалось зайти ей со спины и напасть, завязалась схватка и Пенси удрала. – Что со мной было? – нахмурилась девушка, не ставя, впрочем, ответ Беллы под сомнение. – Тебе стало плохо от истраченной силы, ты потеряла сознание, – так же уверенно продолжила женщина, – при падении поранилась немного, но все уже в порядке. – А кто опять дал мне по зубам? – поинтересовалась девушка, ворочая языком. – Полный рот крови… – Ты ударилась при падении, – повторила Белла, предостерегающе взглянув на Гермиону, но та настороженно наблюдала за подругой и не думала выдавать Беллатрису. – Тебе лучше немного отдохнуть, сейчас придет Дамблдор и мы сможем отправиться домой, – Гермиона принялась помогать Марьяне улечься. Та кивнула и уже почти легла обратно на кушетку, когда вдруг побледнела и, зажав рот рукой, рванула на улицу. Гермиона попыталась было броситься за ней, но была остановлена Беллатрисой. – Подожди… – буркнула она и, подойдя к окошку, отодвинула занавеску и уставилась во двор. – Что там? – напряженно спросила Гермиона. – Ее тошнит, она очень напугана и, кажется, пытается вспомнить, что ела на завтрак, – ответила Белла, вглядываясь в уличный полумрак, – опять тошнит… – Я иду к ней! – Гермиона выхватила из рук Драко бутылку с водой и направилась к выходу. – Не спеши, – Беллатриса, не оборачиваясь, махнула рукой Гермионе, – она возвращается. Едва женщина отступила от окна, как дверь отворилась, впуская бледную, едва переставляющую ноги Марьяну. Взяв у Гермионы протянутую бутылку, девушка прополоскала рот и, открыв дверь, выплюнула воду на улицу. – Профессор, кажется, со мной что-то не так, – пробормотала Марьяна, нетвердым шагом приблизившись к Снейпу. – Что именно? – приподнял брови зельевар – за спиной Марьяны Белла состроила Снейпу страшную рожу. – Не знаю, – Марьяна пожала плечами и осторожно опустилась на кушетку рядом с профессором, – но похоже, у меня внутреннее кровотечение. – С чего вы так решили? – поинтересовался Снейп, предпочитая не замечать, как Беллатриса и Гермиона семафорят ему руками. – Меня рвет кровью, это же ненормально, – возмутилась девушка спокойствию профессора, – вы можете меня осмотреть? – Ладно, лягте и расслабьтесь, – Снейп сдался, когда Белла сердито погрозила ему кулаком. Марьяна выполнила приказ. Профессор медленно повел палочкой вдоль тела девушки, и Гермиона заметила, что, когда та поравнялась с ее желудком, губы Снейпа едва шевельнулись, но на конце палочки тут же зажегся красный огонек. Марьяна выжидательно посмотрела на зельевара. – В чем дело? – настороженно спросила она, когда тот опустил палочку. – От слабости и нервного стресса у вас… – Снейп быстро взглянул на висящие в воздухе огненные буквы, выпущенные из палочки Гермионы, – язва открылась. Вы будете в порядке. – У меня никогда не было язвы, – возразила девушка. – А теперь есть! – отрезал зельевар и, порывшись в мешочке с зельями, вынул пузырек с ярко-желтой жидкостью и вручил Марьяне. – Вот, выпейте это и постарайтесь немного поспать. Девушка послушно опорожнила емкость, закрыла глаза и через пару минут уже крепко спала. Гермиона вздохнула с облегчением и взглянула на Снейпа. – Что вы ей дали, сэр? – спросила она. – Тонизирующее, – ответил тот, пряча пустую посуду в мешок, – даже употребленное без необходимости, оно не приносит вреда. Что еще я ей мог дать? Гермиона благодарно кивнула Снейпу и направилась прямиком к Эйвери, сменившему Беллу на посту возле окошка. – Как вы назвали Марьяну? – обратилась она к Пожирателю. – Я раньше не слышала подобного слова. – Это лишь потому, что его нет в обиходе людей, – Эйвери повернулся к Гермионе, и та увидела на его лице улыбку, чудесным образом преобразившую мужчину. – Я назвал ее хомидом. – Но кто это? – Гермиона удивленно захлопала глазами. – Мы называем их полуликанами, – пояснил Эйвери. – Хомид – дитя оборотня и человеческой женщины, если же оборотнем является мать, то такой малыш зовется вулфменом. Так называют полукровок сами оборотни. – Откуда вам известно об этом? – поинтересовалась девушка. – Наверное, ни один человек не провел столько времени вместе с оборотнями, сколько я за все эти годы, – ответил Пожиратель, улыбка его погасла и он снова повернулся к окну. Гермионе стало неловко и она отошла к Драко. Члены Ордена негромко, опасаясь разбудить спящую Марьяну, обсуждали произошедшее, когда на улице послышались приближающиеся шаги. Белла, Люциус и Сириус выхватили палочки и направили на дверь, которая тут же распахнулась, впуская встревоженного Дамблдора. – Слава Мерлину, вы в порядке! – с облегчением проговорил он, оглядев команду Орденцев. – Кто-нибудь пострадал? – Да, и нам необходимо вернуться в Нору как можно скорее, – ответил Снейп, окинув быстрым взглядом Винса, все еще зажимающего кровоточащую рану на ноге. – Авроры были на облаве, потому я не смог никого найти достаточно быстро, – сказал старик, плотно прикрывая за собой дверь, – они будут здесь через десять минут. Дети в порядке? – Они в соседней комнате, – ответила Гермиона, махнув рукой на дверь, ведущую в помещение, где находились дети. – А где Пожиратели? – нахмурился Дамблдор. – Они остались неподалеку от приюта, если еще не удрали, – пояснил Люциус. – Тогда вам стоит поторопиться, – посоветовал старик, скользнув взглядом по Беллатрисе, и тут увидел Эйвери. – Эйдан? Что ты здесь делаешь? – Он с нами, – ответила за Пожирателя Белла, – он знает, как отыскать племя Серебряных клыков и готов заключить союз. – И какие же твои условия? – приподнял бровь Дамблдор. – Я покажу вам местонахождение племени, – Эйвери сделал шаг по направлению к Дамблдору и смело посмотрел ему в глаза. – Вы же, независимо от их решения помогать вам или нет, должны подтвердить, что я перешел на вашу сторону и действую заодно с Орденом. Еще вы должны пообещать, что не станете преследовать меня и не выдадите Министерству мое местопребывание так же, как и всего племени. Когда вы отправитесь в обратный путь, я останусь со стаей. – Непреложный обет? – предложил Дамблдор. – Разумеется, – кивнул Эйвери и, сделав еще шаг, протянул старику руку. – Нам некогда, Дамблдор, – оборвала его Беллатриса, – заключите клятву, когда окажемся в Норе. Гермиона подошла к двери, за которой находились обитатели приюта, и открыв ее, заглянула в помещение. – Миссис Бейкер, мы уходим, – негромко сказала она, – сейчас прибудет спецгруппа. – Детки, давайте попрощаемся с храбрыми полицейскими, – предложила директриса и дети с радостными визгами высыпали из каморки. – Мисс… – Белла, стоящая возле окошка, обернулась на голос и увидела девочку, одну из маленьких балерин, все еще одетую в белую пачку. К груди малышка прижимала лохматую зверушку. – Что тебе? – удивилась Беллатриса. Зверек издал тихий писк. – Я хотела поблагодарить вас, – улыбнулась девочка, – вы спасли Сэсси. – Ерунда, я очень рада, что она в порядке, – почти искренне ответила ей Белла. Девочка улыбнулась в ответ и поспешила к подружкам, щебечущей стайкой окружившим растерянного зельевара. Одна из девочек сердито спорила с рыжим мальчишкой. – Это человек-пингвин, Лиззи, я тебе точно говорю! – убеждал девочку пацан, тыча пальцем в профессора. – Ты дурак, Ричи! – заявила Лиззи, стукнув мальчика по затылку. – Злодеи не спасают детей, а похищают! Никакой он не пингвин! Видишь, какой у него плащ? Он Супермен! Напуганного Супермена из лап поклонниц, пытавшихся накормить героя конфетами, вырвала подоспевшая директриса. – Девочки! Девочки! – засуетилась она, подгребая к себе свое стадо. – Мистеру… э-э-э… – Снейпу, – подсказал слегка помятый зельевар. – Мистеру Снейпу уже пора домой, – радостно подхватила миссис Бейкер, – давайте скажем ему «до свидания». – До свиданья, Супермен! – радостно загалдели девочки, всем скопом обнимая профессора. – Вот, возьми себе домой конфеток! – Я не люблю сладкое! – в отчаянии взвыл зельевар. – Да? – удивилась Лиззи. – А Бетмэн сказал, что любишь. Она показала пальцем на загибающегося от хохота Блэка. Тот, как и Снейп, был окружен толпой восторженных детишек, но, в отличии от профессора, явно наслаждался общением. – Нам пора идти! – поторопил Дамблдор, очень растроганный сценой прощания. Члены Ордена двинулись к выходу, прощаясь с детьми и воспитателями. Проснувшаяся от шума Марьяна, поддерживаемая под руку Гермионой, вышла первой. Девушка старательно следила, чтобы Марьяна в ожидании остальных не шагнула за угол, где по-прежнему лежало на земле истерзанное тело Пенси, укрытое мантией Драко. Собравшись на улице, члены Ордена начали попарно трансгрессировать, и через несколько секунд все уже находились на пригорке, неподалеку от Норы. Так как Эйвери не мог ее видеть, Дамблдор взял с него Непреложный обет, что тот не попытается каким бы то ни было образом навредить любому из членов, либо передать на сторону врага важную информацию. Стоило странникам войти во двор Норы, как к ним тут же, едва не упав, подлетела миссис Уизли. – Слава Мерлину, вы все целы! – ахала она, по очереди обнимая всех и каждого. – Отчего вы так задержались? – Подмоги долго не было, – ответил матери Фред, – все в порядке, не волнуйся. – Что он здесь делает? – миссис Уизли напряглась, когда едва не обняла стоящего чуть поодаль Эйвери. Тот отступил назад. – Не беспокойся, Молли, – успокоил ее Дамблдор, – Эйдан будет помогать нам искать племя оборотней. Он дал Непреложный обет и не сможет причинить никому вреда. – Теперь мне придется найти спальное место для двоих новоприбывших, – сердито заявила миссис Уизли, – хорошо хоть девочкам комнату оставили заранее. – Девочкам? – осипшим голосом спросил Гарри. – Они здесь? – Да, они прибыли, дорогой, – улыбнулась ему миссис Уизли, – но сейчас, думаю, спят. Они весь день просидели со мной, помогали готовить ужин, а заодно успокаивали. Путь был неблизкий, и они сказали, что хотят лечь спать пораньше, так что увидитесь завтра. – Какие они? – взволнованно спросил Гарри. – Очень милые, – кивнула женщина, – правда, плохо говорят по-английски и путают слова, но это даже забавно. Ты на них очень похож, а может, они на тебя. Приятные, дружелюбные девочки. Фрида даже смогла успокоить Пенелопу, когда она расплакалась и стала звать Северуса. Им не терпится познакомиться с вами обоими. – С обоими? – удивился Гарри. – С профессором и с тобой, – пояснила миссис Уизли, – но хватит разговоров, ужин стынет. Когда члены Ордена втиснулись в небольшую кухоньку, пропахшую ароматами жаркого, с верхнего этажа спустились Дадли и Нарцисса с заплаканной Пенелопой на руках. – Гага! – радостно закричала девочка. Снейп быстро подошел к Нарциссе и забрал малышку из ее рук. – Винс! Что с тобой?!! – Дадли, приветствуя всех, протиснулся сквозь толпу к другу и побелел, увидев, как из ноги Крэбба сквозь повязку, пропитывая брюки, льется кровь. – Ты ранен! – Это просто царапина, – попытался успокоить его Винс, но того не так-то легко было сбить с толку. Дадли быстро присел на корточки и задрал порванную, прилипшую от крови к ноге, штанину. – Ни фига себе, царапина! – рассердился он и повернулся к Снейпу. – Профессор! Вы знаете, что Винса ранили? – Ой… – спохватился Снейп, рядом с дочерью успевший напрочь позабыть про Крэбба. – Да, знаю… Нужно принести зелье из лаборатории. – Я принесу, сэр, не волнуйтесь, – Гермиона поднялась и направилась к выходу. – Вы знаете, какое требуется? – остановил ее зельевар. – Амарикон, разумеется, – девушка обернулась и удивленно поглядела на Снейпа. – Оно устраняет последствия усиления боевых заклинаний. – Да, мисс Грейнджер, верно, – кивнул профессор, и Гермиона ушла. – Ну, вот что с тобой делать? Хоть из дому не выпускай, обязательно куда-нибудь вляпаешься! – никак не мог успокоиться взволнованный Дадли. – Дад, успокойся, все хорошо! – тщетно уговаривал его Крэбб. – Ничего не хорошо! – возразил ему Дадли. – Никуда больше без меня не пойдешь! Поняв, что успокоить друга не удастся, Винс просто обнял его и притянул к себе, слегка прикоснувшись к его губам своими. Дадли заткнулся на полуслове и, густо покраснев, уткнулся лицом в плечо Винса. Заметивший маневр Фред показал Крэббу большой палец из-за спины Дадли, тот понимающе улыбнулся. Зелье, принесенное Гермионой, помогло – рана моментально затянулась. Снейп все равно был мрачен, напоминая всем, что если уж Пожиратели научились усиливать заклятие, то не помешало бы запастись Амариконом побольше. Проблема была в том, что зелье было сложное и с дорогостоящим составом. – Садитесь есть! – миссис Уизли погнала всех к столу. – Скажи, Эйдан, где именно находится стан племени Серебряных клыков? – спросил Дамблдор, когда миссис Уизли подавала десерт. – Я могу ответить, только без меня вы никогда туда не доберетесь, – криво улыбнулся Эйвери. – Они скрываются в Мрачном лесу. – Мерлин! – воскликнула Гермиона. Несколько человек были явно напуганы, для остальных же название являлось пустым звуком. – Именно, – кивнул Эйвери. – Мрачный лес – излюбленное пристанище темных и очень опасных созданий. Мы для них – еда. Редкие волшебники вышли оттуда живыми. – Как же пройти сквозь него? – испуганно спросила Гермиона. – Я много раз делал это, – ответил Пожиратель, почерпывая ложечкой шоколадный мусс, – знаю каждую тропинку, но вы не сможете повторить подобное. – Ну, вы же нас проведете? – пробормотала Гермиона. – Нет, – покачал головой Эйвери, – вас слишком много, а те твари, что охотятся на волшебников, чувствуют магию, потому палочками в Мрачном лесу нужно пользоваться как можно меньше. Такая толпа не сможет пройти через чащу незамеченной и бесшумной. – Но вы же обещали доставить нас туда, – недоумевала Гермиона. – Я доставлю, – подтвердил Эйвери. – Лес окружает горная река, очень опасная, но все же не несущая такой угрозы, как Мрачный лес. Путь по земле до стана составляет пару дней, по воде – около пяти. Но так я хоть буду уверен, что смогу доставить вас туда. Ночевать, разумеется, придется на берегу. – Но отчего ты сам хочешь остаться в племени? – удивился Дамблдор. – Из-за Далилы! – выпалил Джордж и поперхнулся десертом, поймав взбешенный взгляд Пожирателя, который, впрочем, тут же был направлен на Беллатрису. Женщина уткнулась в тарелку, сделав вид, что очень увлечена десертом. – Белла!!! – рявкнул Эйвери так, что все подпрыгнули. – Какого черта ты выдаешь всем мои личные тайны? – Что в этом такого? – заюлила Беллатриса. – Должна же я была убедить их, что у тебя есть мотив помогать нам. Тут же нет ничего постыдного. – А о своей тайне ты им рассказала? – поинтересовался мужчина, ничуть не успокоенный подобными доводами. – Эйдан, ты не посмеешь! – вскричала Белла, подскакивая со стула. – Отчего же? – прищурился Пожиратель. – Ты посмела, а я не могу? Между прочим, в твоей тайне тоже нет ничего постыдного! – Я не могу, как ты не понимаешь… – побледнела Беллатриса. – Она может вылечить тебя? – Эйвери указал на Марьяну. – Нет, – Беллатриса покачала головой, – уже нет… – Отчего ты не откроешься им, Белла? – гораздо более мягким тоном спросил Эйвери. – Ты ведь перешла на их сторону в надежде, что они смогут помочь тебе. – Не уверена, что могут, – пробормотала Белла, ковыряясь в тарелке. – Беллатриса, ты ведь знаешь, мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе, – Марьяна придвинулась к женщине и накрыла ее руку ладонью. – Расскажи им, – продолжал настаивать Эйдан, – да что с тобой такое, Белла? Нет ничего позорного в том, что ты пытаешься отомстить Лорду за убитую дочь! – Замолчи!!! – Белла взвилась над стулом, но было поздно. Члены Ордена застыли, не спуская глаз с белой, как мел, Пожирательницы. Не удивлен был только Снейп, он молчал, опустив глаза в тарелку. Гарри, словно позабыв обо всех, подвинулся ближе и, обняв женщину за талию, усадил на место. – Ладно, я расскажу… – потухшим голосом прошептала Беллатриса. – Все дети идут спать и немедленно! – приказала миссис Уизли, со всех сторон понесся сердитый гул. – Ну, мама, мы уже не дети! – возмутились близнецы. – Не надо, Молли, – Белла остановила миссис Уизли взмахом руки, – пусть остаются, если хотят, мне все равно. – Как же так, Беллатриса? – тихо спросила все еще ошарашенная Нарцисса. – Никто не знал, что у тебя был ребенок… – Это долгая история, – Белла отодвинула тарелку и теснее прижалась к Гарри. – И в ней много странного. И самая главная из всех странностей – то, что я должна быть мертва. Мне было предписано судьбой умереть на третий день Рождества… В кухне повисла звенящая тишина. Теперь даже Снейп смотрел на Беллатрису с нескрываемым ужасом.

Глава 85. Беллатриса Лестрейндж. Предсказание.

– Что это значит, Белла? – недоуменно спросила Нарцисса, обретя, наконец, дар речи после странного заявления сестры. – То и значит, – буркнула женщина, нервно теребя пальцы. Гермиона, сидящая от нее по левую сторону, подвинулась ближе и положила руку ей на плечо. – Оказывается, что «на роду написано» – это не просто слова. – Но вы ведь живы, – растерянно пробормотала Гермиона. – Мне предстояло сделать выбор, и я его сделала, – Белла хмуро смотрела в пустую тарелку перед собой, не поднимая глаз на окружавших ее людей. – Думаю, стоит начать с самого начала, чтобы вам стало понятно… – Говори, Беллатриса, – подбодрил ее Снейп, видя, что Пожирательница снова замолчала. – Наверное, в жизни каждого человека случаются моменты, – начала после непродолжительной паузы женщина, – от которых зависит их дальнейшая судьба. У одних он единственный, самый значимый, у других несколько, но тоже важных… Я не знаю, сколько таких моментов было у меня, но с точностью могу назвать первый и, возможно, самый главный, ведь именно после него мой первоначальный жизненный путь, который я сама же для себя и выбрала, едва окончив Хогвартс, претерпел значительные изменения. Я очень боялась, что не смогу занять место среди сторонников Лорда – была слишком молода, да еще не переносила крови – но Волдеморт с радостью принял меня, и через полгода после получения аттестата на моей руке красовалась Черная метка. Еще спустя три месяца я вышла замуж за Родольфуса и казалось, что моя жизнь сложилась удачно. Лишение жизни людей я не считала тем привлекательным действом, что могло подходить юной леди, но родители были так рады и горды за меня, да и чего не сделаешь ради славы и материальных благ. Постепенно я становилась незаменимой для Лорда: участвовала во всех нападениях, совершила пару убийств и вполне неплохо себя зарекомендовала. Приходилось воспитывать к маглам не только презрение, что я испытывала раньше, но и ненависть, хотя, на мой взгляд, столь сильного чувства они не заслуживали. За что ненавидеть тараканов? Да, неприятно, но ведь столь неприятного соседства можно избежать, просто не допуская их к себе. Маглы стояли на низшей ступени по законам магического мира, на высшей же – такие, как Блэки и Малфои. Это стало моей библией, а теперь я никак не могла взять в толк, зачем лезть в тараканье логово и топтать их ногами, пачкая ботинки, если они не осаждают твой дом, не портят продукты и вообще никак себя не проявляют. Для Лорда же это считалось развлечением, а кто была я, чтобы ставить под сомнение его методы завоевания власти? Главным для меня было почет и уважение, остальное же не касалось никоим образом. Первоначальный настрой занять главное место у трона Лорда дал сбой в одно прекрасное утро, когда в окно поместья влетела сова с письмом от Нарциссы. Сестра сообщала, что у нее родился сын, и приглашала повидать будущего крестника. Пока я читала письмо, в столовую вошел Родольфус и при виде моего лица поинтересовался, что у меня болит. Не могу сказать, что я не любила детей – я просто никогда не сталкивалась с ними достаточно близко. Лорд, набирая сторонников, предпочитал мужчин, и когда я получала Метку поинтересовался, не собираюсь ли я обзаводиться детьми. Мне пришлось сказать, что мы с Родольфусом не чадолюбивы. Кроме меня мужскую общину последователей разбавила только Алекто, к тому времени ей уже исполнилось пятьдесят, детей она не имела и не собиралась заводить. Родольфусу удалось убедить меня, что не стоит обижать сестру, игнорируя приглашение. Я отправилась в Малфой-менор, по дороге придумывая причину, по которой не могу стать крестной для ее сына. Нарцисса очень удивила меня. Она словно помолодела после родов, цвела улыбкой и, пока мы поднимались в детскую, беспрестанно тарахтела о ребенке. Я старательно кивала, приклеив к лицу вымученную улыбку. Цисси привела меня в богато обставленную, светлую комнату, набитую игрушками, посреди нее стояла голубая колыбелька, украшенная оборочками и бантиками. Помню, я тогда мысленно скривилась, узнав стиль сестры, но потом она взяла меня за руку и подвела к колыбели. Я неохотно заглянула внутрь. Там лежал маленький сверток в шелковом одеяльце, тоже голубом, из него выглядывало крохотное красное личико, обрамленное золотистыми кудряшками. Глазки были закрыты, а на щеки падала тень от длиннющих ресниц. Мой будущий крестник мирно спал. В тот момент я уже знала, что он станет крестником – отчего-то я не могла найти причин, чтобы отказать Нарциссе. Пока я разглядывала младенца, сестра вынула сверток из люльки и сунула мне в руки. Сверток оказался неожиданно тяжелым и каким-то уютно-теплым. Пока я застывшими от напряжения руками прижимала его к себе, младенец завошкался, проснулся и уставился на меня голубыми глазищами. Я неловко улыбнулась, он в ответ сердито насупился, а потом вдруг радостно улыбнулся мне беззубым ртом. За долгие годы это была первая искренняя улыбка, подаренная мне – без заискивания, без подхалимства… Я вдруг ощутила, как что-то больно сжалось внутри, а в комнате словно стало светлее. Казалось, будто маленький сверток передал мне часть своего тепла, хотя, вероятно, так оно и было. В тот миг я впервые пожалела о столь опрометчиво данном Лорду обещании. Когда Драко радостно забулькал, пуская пузыри, в ответ на мою улыбку, я точно знала, что у меня будет ребенок. Ведь если нет никого, кто может подарить искреннюю улыбку, остается лишь самому создать такого человека. Думаю, этот момент и стал тем самым, положившим начало пути, по которому я пришла сюда. В тот день я просидела у сестры до вечера, почти не спуская с рук младенца. Разумеется, для того чтобы навещать сестру, мне не нужно было спрашивать разрешения, да и подозрений это не вызывало, поэтому я стала появляться в Малфой-меноре почти каждый день, лишь бы увидеть счастливую улыбку Драко. Всем известно, что дети волшебников развиваются быстрее, чем магловские. В девять месяцев Драко довольно хорошо произносил «Мама», «Папа» и «Добби», а вот мое имя ему отчего-то не удавалось. Нарцисса хохотала до коликов, когда всегда невозмутимый Люциус уронил трость себе на ногу, впервые услышав, как его девятимесячный сын при виде меня истошно орет: «О, Ба-ля-я-а-а!!!». До того дня, как я впервые увидела крестника я была уверена, что никогда и никого не буду любить, ведь зависимость унижает. Даже брак с Родольфусом не изменил моих убеждений – чистокровные аристократки выходят замуж ради престижа и продолжения рода, и хотя Цисси повезло больше, я никогда не завидовала ей. И вот теперь в моей жизни появился человечек, который любил меня и всегда искренне радовался моему приходу. Свои первые шаги он сделал мне навстречу. Я зашла к Нарциссе, а он сполз с ее колен и неожиданно потопал ко мне, да еще и впервые почти правильно назвал мое имя. Славу самой кровожадной и безжалостной Пожирательницы я тоже получила благодаря ему. Когда это произошло Драко только-только исполнился год. Нарцисса слегка приболела, неугомонный ребенок не давал ей ни минуты покоя, и я вызвалась погулять с ним немного. Хотя бесчинства, творимые тогда Лордом были очевидны и имена его сторонников шепотом передавались из уст в уста, неоспоримых доказательств причастия к ним Лестрейнджей у Министерства не было, потому я не пряталась, спокойно передвигаясь по улицам, а на косые взгляды давно научилась не обращать внимания. Сад Малфой-менора мы с Драко изучили вдоль и поперек, а той осенью как раз открылся новый парк в магической части Англии, и я решила показать малышу пруд и уточек, как обещала пару дней назад. Трансгрессия всегда удавалась мне неплохо, и уже через десять минут мы с Драко оказались в парке. Шептания за спиной нисколько не волновали меня. Малыш весело смеялся, кидая уткам в пруд куски хлеба. Я не сразу заметила появившихся неподалеку нескольких подростков. Они на тот момент должны были учиться на последнем курсе Хогвартса, а возможно, уже закончили его – в мой выпускной год они как раз поступали. Все трое были из семей маглов. – Ты посмотри, Вилли! – внезапно громко сказал один, – теперь убийцам разрешают гулять по улицам! – И куда только Министерство смотрит? – добавил второй и весело загоготал. Я напряглась, но устраивать бойню на улице не входило в мои планы – гораздо удобнее было расквитаться с ними без посторонних. Подростки тем временем не унимались, почувствовав свою безнаказанность. – Она думает, что если подкладывается под Того-кого-нельзя-называть, он ее прикроет, – злобно выплюнул первый, назвавший меня убийцей, – а семьи маглов тем временем гибнут, пока они спокойно выгуливают своих выблядков. Возникало опасение, что я могу не сдержаться, и тогда путь мой будет один – Азкабан. Сцепив зубы, я быстро взяла Драко на руки, вынула палочку и повернулась к мальчишкам, просто ради того, чтобы увидеть, как они бросятся врассыпную, но, как оказалось, зря. – Убийца! – яростно выкрикнул один, трясясь от злобы. – Твои дружки убили моих родителей, мразь! В тот же миг я вспомнила мальчишку: его семья действительно погибла два месяца назад, об этом даже писали в газетах, но меня не было при нападении. Я уже собралась трансгрессировать, но тут в воздухе просвистел огромный камень, попал в лицо Драко и выбил ему зубик. Отчаянный захлебывающийся рев малыша моментально вскипятил ярость внутри меня, а когда я увидела кровь, текущую изо рта ребенка, у меня окончательно снесло крышу. Это был единственный раз, когда я смогла наслать Аваду невербально. Остальные заклятья я выкрикивала вслух, выплескивая бешенную ярость на тех, кто посмел обидеть дорогого мне человека. Когда застилавший глаза гнев слегка рассеялся, в паре футов от меня лежали три тела, почти разорванных на куски. Остальные посетители парка разбежались кто куда, а уже на следующее утро на первой странице красовался заголовок: «Ужасающее по жестокости убийство троих невинных детей! Беллатриса Лестрейндж – первый палач Того-Кого-Нельзя-Называть». Рядом было фото, на котором я с искаженным от ярости лицом выпускаю заклятия из палочки – видимо, кто-то в парке умудрился сделать снимок. Сняли меня с такого ракурса, что залитого кровью Драко, которого я держала в другой руке, видно не было. Ниже шел еще один снимок, изображающий убитых горем родственников. Пожалуй, не знай я, что произошло в парке на самом деле, возненавидела бы сама себя – столь удачно была подана информация. Лорд был очень горд моими достижениями, потому именно мне досталась честь пытать Лонгботтомов, чтобы вытянуть из них информацию. Я не была в восторге от задания, но в мои планы не входило злить Господина, если я собиралась стать наиболее приближенной к нему. То что произошло стало для меня неожиданностью, все же они были чистокровной семьей и лично мне не сделали ничего дурного, но случившегося изменить все равно было невозможно. Той же осенью Лорд совершил неудачную попытку убить Поттеров и исчез, а еще через три дня Каркаров, пойманный во время очередной облавы, сдал Министерству место, где прятались самые преданные Лорду сторонники. Все мы оказались в Азкабане. Я всегда знала, что Лорд вернется и не видела никакого резона отрекаться от хозяина. Я хотела стать самой преданной, самой важной и незаменимой для него, ведь только так я могла добиться его расположения и надеяться, что однажды он изменит свое мнение насчет Пожирательниц-матерей и позволит мне завести ребенка. Тринадцать лет в Азкабане я жила лишь этими мыслями. Нарцисса писала мне письма, где рассказывала о новых проделках Драко. Мальчик часто спрашивал обо мне, но видеть, как он растет я могла лишь по фотографиям. Сестра очень сокрушалась, что я не могу теперь помогать ей: ребенок был страшно шебутным и Цисси частенько приходилось спасать эльфов, приглядывающих за играющим в саду мальчиком, когда Драко, сдвинув брови в лучших традициях отца, сурово заявлял: «Есь!» и совал в рот домовикам ложки песка. – Мерлин… – Драко порозовел и взволнованно запустил в волосы пятерню, – они же не могут противиться приказам хозяина… – Именно, – засмеялась Беллатриса, – теперь представь, скольких эльфов твоя мать спасла от смерти. Со временем ты позабыл про меня и больше не спрашивал, но я не обиделась. На тебя невозможно было обижаться. Как ни презирала я мелкого подхалима Петтигрю, именно он смог вернуть Лорда к жизни, а вместе с ним ко мне вернулась надежда. Когда Хозяин освободил нас из Азкабана, то похвалил меня за исключительную преданность делу, которое он начал. Я была уверена, что ждать осталось недолго – Лорд одержит победу в войне, а мы все получим почет и привилегии. Передо мной явственно замаячила радость предстоящего материнства. В тот год Повелитель был всерьез озадачен потребностью раздобыть Пророчество о Поттере, хотя набеги на маглов с целью развлечения все же изредка случались. Через пару месяцев после моего выхода из Азкабана в подвале Малфой-менора появилась небольшая группа пленников, с которыми Лорд поначалу развлекался веселья ради, а потом и вовсе позабыл о них, занятый более важными делами. Всего маглов было семеро, потом один из них умер от лихорадки. Домовым эльфам вменялось в обязанность носить им еду, я же пару раз за день спускалась в подвал для проверки, так как долгое участие в сражениях научило меня не доверять противникам и ни в коем случае не недооценивать их. Чаще остальных мое внимание привлекала сидящая в подвале старуха-цыганка. Я понятия не имела как она попала в плен, ведь считалось, что цыгане живут табором, но никогда за два месяца, что она была у нас, не видела страха на ее лице. Отчего-то ее никогда не провожали к Лорду на пытки, и порой мне казалось, что Пожиратели, спускавшиеся в подвал за очередной жертвой, попросту ее не замечают. Возраст цыганки определить я затруднялась: ее лицо было изрыто глубокими морщинами, но вместе с тем в ярко-голубых, неестественно красивых для такой старухи глазах горел живой огонь. Зубы ее, что казалось еще более странным, были ровными и белыми, словно у юной девушки. Одежда ее состояла из кучи широких цветастых юбок и потертого жакета, на шее болтались связки подвесок и амулетов. Однажды я спустилась в подвал к пленникам и обнаружила там одного из новобранцев, принятых в наши ряды уже после моего освобождения из Азкабана. Это был совсем молодой мальчишка, лишь полгода назад закончивший Дурмстранг. – Мадам Лестрейндж! – увидев меня, он испуганно подскочил – все-таки у меня была далеко впередиидущая слава, от которой я не собиралась отказываться. – Ваш супруг сказал, что вы заняты и попросил меня проверить пленников. – Ну и как? – хмуро осведомилась я. – В относительном порядке, – доложил юный Пожиратель и вместе со мной направился к выходу из камеры, но на ходу обернулся и бросил цыганке, – до завтра, провидица! – Прощай, красивый, – прошелестела чуть слышно старуха, – мы не увидимся более при свете дня. Фраза чем-то царапнула меня, но тогда я не придала ей значения. Более меня удивила реплика мальчишки. – Почему ты назвал ее провидицей? – спросила я, когда мы уже поднимались по лестнице. – Да она мне битых полчаса разъясняла, что я избрал неверный путь в жизни, но это, дескать, можно исправить, – засмеялся тот, – говорила, что видит всю отпущенную мне жизнь. Я криво усмехнулась и ушла в свою комнату. Родольфус к тому времени неделями не вылезал из борделей и начал сильно пить, а от запаха перегара меня выворачивало наизнанку, потому я заняла отдельную спальню, в которую разрешалось входить только паре личных эльфов. Юного Пожирателя я больше не увидела: на следующий день во время передачи информации на группу наших сторонников напали авроры, мальчишка был сбит с метлы при попытке бегства и разбился насмерть. Тогда странная фраза старухи предстала передо мной в ином свете. Я отправилась в подвал. – Эй, как там тебя! – войдя внутрь, я поманила цыганку пальцем, та приблизилась, шурша по полу юбками. – Ты откуда узнала, что парень умрет? – У тебя своя магия, красивая, – сверкнула белыми зубами старуха, – у меня своя. Все мои предки по женской линии видели судьбы, потом я, а за мной мои дочери и внучки будут их видеть. Это мой дар. – Хватит мне тут заливать, ясновидящая! – рявкнула я, наставляя на нее палочку. С тем же успехом можно было наставить ее на табуретку – ни единой эмоции. – Не сердись, красивая, – покачала головой старуха, – иди в мой табор да спроси у людей, кто такая Ромала. Любой тебе скажет – ничего от нее не скроется. – Да неужели? – гнев внезапно пропал, оставляя после себя странное беспокойство. – Запудрила мозги мальчишке, вот он и свалился с метлы. Это было не так, я нагло врала, пытаясь увидеть ее реакцию, но она, видимо, тоже моментально уловила фальшь. – Зачем лжешь, красивая? – укоризненно покачала она головой. Отчего-то эпитет, который она то и дело добавляла, совершенно не раздражал, напротив – звучал искренне. – Он умер, так как настал его час, как настанет у любого из нас. – Может ты скажешь, когда настанет твой? – кончик палочки уперся ей в лоб, но старуха словно не заметила этого. – Жизни мне сто семь лет предписано Богом, – улыбнулась она, – еще тринадцать я буду дарить людям свой дар, потом передам его дочери. – С чего ты взяла, что просидишь тут тринадцать лет? – мне стало смешно. – Не просижу, – спокойно ответила цыганка, – я вернусь домой, красивая, раньше, чем сменится луна. – Широко шагаешь, – буркнула я и ткнула ей в лицо палочкой. – А ну, иди на место! Ромала повернулась и поплелась к своей скамейке, но когда я уже вышла за порог камеры, вновь донесся ее тихий голос: – Передай красивому, кудрявому, с Божьей отметиной за левым ухом, беда ждет его в дальней дороге. Кудрявых у нас было несколько, красивыми же, как я успела понять, цыганка считала абсолютно всех, а если бы и нет, передавать я ничего не собиралась – ясно же, что старуха успела спятить за время заключения. Во время ужина на поклон к Лорду с хорошими новостями явился Лакки Харьер. Вступивший в ряды Пожирателей еще до падения Повелителя, он оставался в тени все время, пока тот отсутствовал, но обойтись без него мы почти не могли – он был прекрасной ищейкой, способной отыскать яйцо Акромантула ночью в Запретном лесу. На тот момент он по приказу Лорда разыскивал Каркарова, скрывающегося где-то на Севере, и пришел сообщить об удачно завершенном деле. Он же участвовал в нападении на маглов в тот день, когда в плен попала цыганка. Волосы Харьера завивались волнами, и он был весьма смазлив, но это не особо насторожило меня, хотя внутри неприятно заворочалось что-то склизкое. Через минуту Пожиратель повернул голову и я увидела большое родимое пятно за его левым ухом. Лорд приказал сыщику отправиться с группой выбранных им последователей на наказание изменника. Я старалась держаться спокойно, уверяя себя, что завтра к вечеру Лакки вернется живым и невридимым, а я буду смеяться над глупыми страхами, которые ухитрилась нагнать на меня старуха. Что, во имя Мерлина, может произойти с ним среди двадцати Пожирателей против одного Каркарова, который и в дуэлях-то не был силен? На следующий день я увидела Харьера с перерезанным горлом. Неуклюжий Гойл выпустил Сектумсемпру в Каркарова, но заклятие попало в зеркало, срикошетило и досталось сыщику. Пожиратели забрали его с собой в надежде, что Северус сможет исцелить его, но Лакки истек кровью по дороге. В душу ко мне медленно закрался страх. Следущий месяц еще более укрепил мои подозрения в отношении старухи. Я под разными предлогами засылала в подвал Пожирателей, а затем заставляла Ромалу сказать мне когда они погибнут. За это время мы потеряли еще двоих, и цыганка ни разу не ошиблась. Однажды ночью, когда поместье погрузилось в сон, я спустилась в подвал. – За судьбой пришла, красивая? – услышала я из угла, едва войдя внутрь. – Вовремя поспела, еще можешь исправить ее. – Разве можно исправить судьбу? – лишь задав вопрос, я отчетливо услышала страх в своем голосе, но тогда меня это не особо взволновало. – У каждого на жизненном пути есть развилки, – старуха встала и неслышно приблизилась ко мне, – важно правильно выбрать направление. Но пусть ты избрала неверную дорогу, можно вернуться и попытаться заново, коль ушла не слишком далеко. Ты пока можешь пойти в другую сторону, красивая, сама выбери, что тебе по сердцу. – Скажи, когда я умру? – мне с трудом удалось сдержать дрожь в голосе. – Лишь встретишь третью зиму, на третий день Рождества, – без эмоций ответила она. Назавтра как раз был первый день зимы. Стало быть, мне осталось жить чуть более двух лет… А я так и не успела родить ребенка. – Как это остановить? Ты знаешь? – спросила я цыганку. – Знаю, – Ромала кивнула, – могу сказать, если ты желаешь, но за это ты поможешь мне. – Чего ты хочешь? – спросила я, заранее зная какая последует просьба. – Отпусти меня домой, красивая, – она не обманула моих ожиданий, – меня ждет семья. – Я не могу, – покачала я головой. – Говори так. – Нет, ты должна знать, что лишь помогая другим, ты получишь то, что нужно тебе, – сказала мне старуха. Я быстро взяла ее в прицел палочки. – Могу поспорить, что скажешь и так, – в тот миг я вспомнила, что являюсь страшной Пожирательницей – впервые с того момента, как спустилась вниз. – Красивая, а глупая, – вздохнула цыганка, – я не боюсь боли. Нет боли страшнее, чем потерять свое дитя. Я похоронила троих сыновей – мужчины нашего рода не живут долго, их жизнями мы расплачиваемся за свой дар. – Завтра я сообщу о своем решении, – с этими словами я покинула подвал. Я ушла, уже зная, что отпущу старуху. Невозможно сделать больно тому, кто давно ничего не чувствует, и испугать человека, который не испытывает страха. Все это я увидела в ее глазах, встретившись с ней взглядом на долю секунды. Так же, как я впервые испытала теплое чувство, взяв на руки новорожденного крестника, так и на следующее утро впервые в жизни солгала Лорду. Он настолько доверял мне, что не усомнился ни на миг и уж конечно не стал проверять, когда я сообщила, что в подвале скончалась старая цыганка. – Прикажи эльфам, пусть сбросят труп в яму под сараем позади сада, – буркнул Господин и сунул нос в газету. Весь день я провела, как на иголках. Едва получив приказ от Лорда, я поспешила в подвал и перевела старуху в другую камеру, чтобы случайно заглянувшие Пожиратели не доложили Господину об ожившем трупе. Оставалось лишь надеяться, что не произойдет какого либо форс-мажора, в ходе которого понадобятся дополнительные камеры. Не могу сказать, кому повезло больше – мне или Ромале – но все прошло тихо и спокойно. Никто не повстречался мне, ведущей «покойницу», в ее камеру никто не полез, а Лорду не взбрендило проверять сказанное мною. Сердце колотилось где-то в горле, когда глухой ночью я вела старуху по безмолвным коридорам поместья. Через сад идти было еще страшнее: туда выходили окна спален Родольфуса и Лорда, но в конце концов мы добрались до ворот. Взмахнув палочкой, я сняла защиту и вывела цыганку наружу. Старуха обернулась ко мне и я увидела на ее лице открытую дружелюбную улыбку. – Теперь говори, – поторопила я ее, нервно оглядываясь на темные окна Малфой-менора, – как мне остановить смерть? – Ты уже остановила, красивая, – мягко сказала она. – Каждое зло, совершенное человеком, уравновешивается сделанным им добром. Ты лишила родителей маленького мальчика с черными волосами, но сегодня искупила грех, вернув мать моим дочерям. – Это не я, – возразила я, даже не удивляясь осведомленности Ромалы. – Я не трогала Поттеров. – Не о том мальчике думаешь, красивая, – покачала головой цыганка. – Читай знаки своей судьбы, лишь они верный путь укажут. Не сходи больше со светлой тропы, правильную дорогу я тебе подскажу, но вот за руку не поведу – сама поймешь, что должна выбрать. – Что за знаки? – занервничала я, запутавшись еще больше в пространных объяснениях. – Говори точнее, или вернешься в камеру! – Ладно, я скажу, красивая, – она подошла ближе и провела узловатым пальцем по моей щеке. – Судьба твоя не та, что ты своей считала, радость впереди, но лишь тогда придет она, когда исчезнет вся надежда. Встретишь того, кто поведет тебя, а ты должна позволить ему это, хоть сложно будет верить в его силу. Он ждет тебя, красивая, поймешь, что твой он всей душой, когда в его глаза посмотришь. – Но что за знаки? – продолжала допытываться я, прервав песнь цыганки. – Как их распознать? – Когда твой идол упадет с пьедестала… Когда захочешь отнять то, чего лишилась сама… Когда родная кровь остановит смерть… Когда кошка вцепится в лицо, а лютый волк оближет твои руки… Когда заклятые враги станут близкими друзьями, а жгучая ненависть превратится в пламенную любовь… Тогда повернется время вспять, и обретешь ты новый шанс… новую жизнь… и новую судьбу… Но помни – в свет войти можно лишь со светом. – Не понимаю… – я хлопала глазами, пытаясь разложить по полкам полученную информацию. – Просто пока еще не время. Возьми это, – ее рука нырнула в складки многочисленных юбок и достала деревянные четки, украшенные распятием. – Зачем? – я нахмурилась, но цыганка ловко схватила меня за руку и намотала четки на запястье. – Бери-бери, красивая, – она отпустила мою руку и погладила по волосам. – Мы теперь в расчете с тобой, но Ромала добро не забывает. Если нужна будет помощь, ты найдешь меня, лишь сожми в руке распятье. Только воспользуйся, когда сама помочь возжелаешь, ради себя не обращайся – прогоню. Она повернулась и медленно двинулась в сторону леса, оставляя меня в еще большем недоумении, чем я пребывала до ее объяснений. Она совсем не хромала, ее походка была свободной и летящей, какой не обладала даже я сама. Я не окликала ее, понимая, что она больше ничего мне не скажет, но тут старуха обернулась сама. – И помни, красивая – лишь отдавая другим, ты получишь то, что тебе нужно, – ее губы вновь тронула улыбка. Я на миг опустила взгляд на четки, которые казались слишком тяжелыми, а когда подняла глаза вновь, Ромала исчезла, словно растворилась в воздухе. – Тетя, ты разгадала эти знаки? – спросил Драко в наступившей тишине. – Разгадала, только вот произошло это очень нескоро, и за это время случилось еще много чего, – кивнула Беллатриса. – Только это уже другая история…