Текст книги "Ищу комиссара"
Автор книги: Владимир Двоеглазов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
5
Если чего не хватало в нынешней оперативной обстановке, так это действительно побега. Большей для себя неприятности капитан Волохин не ждал. Чрезвычайное происшествие– побег из камеры предварительного заключения, когда он происходит в сравнительно небольшом подразделении– РОВД, расположенном к тому же в таежном районе, на огромном расстоянии от других органов внутренних дел, – неизбежно в какой-то степени парализует работу отдела. А между тем семейные скандалисты продолжают скандалить, пьяницы – пить, а хулиганы – буянить в общественных местах; никто из них не желает считаться с тем, что работникам милиции приходится и так несладко, и хотя бы на время прекратить свои противоправные действия.
Теперь, когда были блокированы дороги, выставлены засады, высланы поисковые группы, переданы ориентировки, – то есть проделана вся та работа, которую необходимо проделать почти автоматически, без долгих раздумий, по горячим следам, по заранее обусловленному на такой случай плану, – наступила короткая минута передышки – до первой проверки постов, первой информации, первой корректировки версий. В такую минуту хочется собраться с силами и мыслями, просто перевести дух. И именно в эту минуту послышался негромкий, даже, как показалось Волохину, вкрадчивый голос неприметного младшего лейтенанта– штабиста окружного управления:
– Владимир Афанасьевич, а что это за обозначение – НТ?
Все сидевшие в кабинете начальника РОВД – он сам, Супонин, Чиладзе и Проводников – посмотрели на младшего лейтенанта с недоумением: вопрос, казалось, был явно праздным. Однако штабист, нимало не смущаясь, всем своим видом давал понять, что ждет ответа. Волохин пожал плечами и нехотя ответил:
– Новая Техника. Это название мастерского участка.
– А-а, – понимающе протянул младший лейтенант. – Название мастерского участка… И что… там действительно работает новая техника?
– Да. Внедряется новая техника: валочно-пакетирующие машины, бесчокерные трелевочные тракторы и тому подобное… Это интересует вас в связи с побегом? – не удержался капитан. – Или с розыском мехов?
– А вот эти квадратики что обозначают? – невозмутимо продолжал младший лейтенант. – База лесорубов?
Волохин тяжко вздохнул и посмотрел на подполковника, как бы прося избавления от назойливого штабиста. Но Супонин не отрывал взгляда от карты.
– Нет, – вмешался Чиладзе. – Стан лесорубов на карте не обозначен, он постоянно перемещается. Это полузаброшенная деревня. Малая Кунда. В ней осталось пять-шесть семей, да и то старики. Остальные перебрались в наш и соседний поселки.
Младший лейтенант сунул дымящийся окурок в пепельницу, снял очки, протер носовым платком стекла и, прикурив новую сигарету, сказал между двумя затяжками:
– Эту деревню надо прикрыть.
– Нет необходимости! – резко возразил Волохин. – Деревня – тупик. Дальше дороги нет. А бежавшие – местные жители, они это знают и ни за что туда не пойдут. Кроме того, в кварталах заготовок у нас работает группа. Думаю, что этого достаточно.
– Вполне! – поддержал начальника Чиладзе. – Посылать людей лишь для очистки совести мы не можем. У нас и так их не хватает!
Ни Волохин, ни Чиладзе не стали бы разъяснять свою позицию младшему лейтенанту и уж тем более что-то доказывать. Но рядом был подполковник, а он пока и намеком не дал понять, что предложение младшего лейтенанта следует просто отбросить как несущественное, не заслуживающее даже обсуждения. Что же до неприметного штабиста, то он, снисходительно выслушав начальника РОВД и заместителя по оперативной работе, небрежно повторил:
– И все же эту деревню надо прикрыть.
– Вы что же, – сдержанно поинтересовался Волохин, – считаете, что знаете район лучше меня?
Младший лейтенант усмехнулся:
– А зачем мне знать лучше вас? Передо мной карта.
Волохин, громко отодвинув стул, встал из-за стола и зашагал по кабинету. Вот налицо бумажная душонка в ее худшем варианте! Перед ним карта! И ты хоть лоб разбей– доказывай ему что угодно – перед ним карта! Бумажка для него важнее человека! Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек!.. Но почему молчит подполковник? Сколько можно терпеть выходки этого мелкого бюрократа-штабиста?..
– Я полагаю, – кивая в сторону штабиста, сказал Супонин, – что Леонид Петрович прав. Деревню надо прикрыть.
– Кем прикрыть, товарищ подполковник?! – со всей кавказской горячностью воскликнул Чиладзе. – У нас ни одного свободного человека! Остался я… да вот замполит!..
– Я готов, – неожиданно подал голос Проводников. К нему разом обернулись все, кто был в кабинете. Было совершенно ясно, что Чиладзе упомянул замполита вовсе не затем, чтобы тот выразил свою готовность ехать в Малую Кунду. – Раз надо, значит – надо.
– Что ж, – произнес Супонин. – Тем и неприятно подобное происшествие, что приходится штопать какие-то дырки. И порой, как ни обидно, выходит тришкин кафтан… – Он помолчал. – Чисто практически придется… снять еще одного человека с переезда.
Замполит встал.
– Кого забрать? – спросил он у Волохина, но тот и не взглянул в его сторону.
Чиладзе придвинул к себе схему расположения постов, посмотрел в нее и ответил:
– Возьми стажера.
Проводников кивнул и вышел.
6
С половины восьмого стажер уголовного розыска Редозубов и старший инспектор ОБХСС лейтенант Титов находились на железнодорожном переезде. Вначале их было четверо: кроме них еще инспектор ОУР Омельченко и участковый Федорец, по к десяти пришел УАЗ вневедомственной охраны и забрал обоих: видно, где-то требовались люди.
Мороз, по выражению Титова, «жал по-черному». Ноги стыли даже в унтах. Сам Титов был одет, впрочем, менее притязательно, но зато гораздо теплее, чем Редозубов, не в полушубке, едва доходящем до колен, а в огромном, доставшемся, быть может, от деда тулупе до пят, и не в унтах, а в серых самокатных пимах, подшитых кожей. В этом наряде он, как заправский сторож, расхаживал вдоль полотна, перебрасываясь вольными шутками с хохотушкой-дежурной, которая, в знак особого расположения к молодым людям, даже напоила их чаем в своей будке.
Метрах в пятидесяти от переезда с раннего утра тарахтел желтый гусеничный трактор, выдергивая по одной какие-то ржавые трубы из-под снега; под баком, чтобы не стыл соляр, горел грязный факел. Редозубов переговорил с трактористом; тот прибыл на переезд за полчаса до появления работников милиции – ничего подозрительного не заметил.
– Да и не пойдут они здесь, – сказал Титов, с тоской поглядывая на будку дежурной. – Дураки они, что ли, в лес переться!
Редозубов добросовестно проверял каждую машину, для чего получил в дежурной части «палочку-выручалочку» – полосатый жезл ГАИ.
Хотя по этой дороге ходил в порт автобус, шли грузовики и другие транспортные средства, более всего через переезд двигалось лесовозных автомобилей. Что касается автобуса и других машин, шедших до порта, то их, помимо Редозубова и Титова, проверяли офицер и сержант воздушной милиции непосредственно на автостоянке у аэровокзала. Следовательно, они дублировали действия наряда РОВД. Лесовозы же, по мнению Редозубова, вообще можно было не проверять: перевозить в них пассажиров – даже работавших в лесу вздымщиков – категорически запрещалось. Стараясь не задерживать автопоезда, Редозубов вскакивал на подножку на ходу, когда машина пересекала полотно (здесь даже порожние лесовозы ползли на второй передаче), здоровался с водителем и, пожелав хорошего воза, спрыгивал на укатанный снег. Кроме как в кабине, в лесовозном автомобиле спрятаться негде.
Как и следовало ожидать, посторонних никто не вывозил. 39-й и 41-й (гаражные номера) автомобили вывезли в лес трех операторов челюстных погрузчиков – им выдавались особые пропуска-разрешения, и Редозубов всех троих знал в лицо, а в один из КрАЗов, в 14-й, ни он, ни Титов не стали и заглядывать: его вел знаменитый на всю отрасль человек, кавалер ордена Ленина, и Редозубов просто кивнул ему, здороваясь, а Титов помахал солдатской трехпалой рукавицей.
– Стой тут заместо мебели! – сказал Титов. – Они там планчик разметили в кабинете, а ты тут замерзай на корню!
– Да, холодно, черт возьми! – пробормотал Редозубов.
Титов оживился и стал излагать свой собственный план поимки преступников, основной пункт которого сводился к тому, чтобы снять ненужный, по его мнению, пост с переезда. Далее он высказал предположение, что, не окажись тут, как на грех, управленцев, взявших на себя руководство розыском, Волохин, возможно, пришел бы к тому же выводу, что и он, Титов.
Мало-помалу настроение старшего инспектора, старшего товарища стало передаваться и стажеру. Стой, действительно, у всех на виду без всякого дела, заглядывай в кабины к своим прежним товарищам по работе, таким же шоферам, каким был не так давно сам. За то время, что ему придется, может быть, провести здесь, каждый из них сделает два-три рейса, привезет два, четыре, а то и все шесть возов, а он, Редозубов, водитель первого класса, будет торчать тут, как бельмо на глазу, уподобляясь тем мальчишкам-пятиклассникам, что с рассвета толклись на переезде.
Самое обидное заключалось в том, что занимались они в общем-то тем же, чем и Титов с Редозубовым: проверяли машины. В эти последние предновогодние дни из лесу везли елки. Мальчишки (впрочем, среди них были две девочки)– «зеленый патруль» школьного лесничества – строго следили за тем, чтобы вывозилось ровно столько елок, сколько указано в документах на порубку, выданных лесхозом. Как только грузовик приближался к переезду, его останавливали красным флажком, тотчас человек семь-восемь, как муравьи, карабкались в кузов, пересчитывали елки, лишние тут же сбрасывали за борт и сообщали водителю, куда, в какой срок и в каком размере следует уплатить штраф. Никакие уговоры и посулы (какой-то шофер обещал немедленно привезти три килограмма шоколадных конфет) не помогали. Вышел даже курьез: в одном из грузовиков рядом с водителем сидел представительный мужчина, оказавшийся отцом одного из мальчишек. Отец попробовал сыграть на родственных чувствах:
– Витька, да неужто ты родного отца оштрафуешь?
Карапуз ответил:
– Папа, я же тебя просил: не бери лишних! А теперь пеняй на себя! Не только штраф заплатишь, но еще и на производство сообщим! Я же здесь старший на переезде, как ты не поймешь!
Реакция отца была совершенно неожиданной.
– Видал? – гордо сказал он ухмыляющемуся при виде такой семейной сцены шоферу. – Вот какого сына воспитал! Для него долг, забота о народном достоянии – превыше всего! Молодец, Витька, так действуй и впредь! Сколько там, говоришь, платить-то?..
Титов вздохнул.
– У них хоть результат есть, – указал на внушительную гору елок, сваленных под откос, – не зря мерзнут. А мы?..
К полудню старший инспектор окончательно скис, в проверке машин участия не принимал, целиком предоставив это Редозубову, и большую часть времени проводил в будке дежурной по переезду. По правде сказать, Редозубов вполне справлялся и сам.
Однако на дорогу Титов поглядывал и, когда со стороны поселка показался УАЗ вневедомственной охраны, выскочил на полотно.
– Смена! – сказал он Редозубову. – А может, и вообще снимут. Должны же, наконец, понять!..
Редозубов пожал плечами.
За рулем УАЗа сидел хмурый немногословный лейтенант– начальник ОБО Албогачиев, известный в райотделе под прозвищем Алябе. Однажды в дежурную часть зашла жена Албогачиева с полуторагодовалым сынишкой на руках; ее тут же обступили офицеры и попытались потолковать с малышом, оказавшимся не более разговорчивым, чем отец. Когда же один из офицеров попросил Албогачиева-младшего назвать хотя бы свою фамилию, тот коротко, но с достоинством ответил: «Алябе!»
Рядом с начальником отделения вневедомственной охраны сидел замполит. Титов вытянул из тулупа шею, заглядывая на заднее сиденье, но там никого не было.
– Ну как? – поинтересовался Проводников, приоткрыв дверцу.
– Несем службу, Валерий Романович! – ответил Титов.
– Останетесь пока один, – сообщил ему Проводников. Титов часто заморгал длинными заиндевевшими ресницами. – А вы – в машину! – обернулся замполит к Редозубову.
7
Так же, как и начальник райотдела, Проводников мало верил в необходимость блокировки полузаброшенной деревни на Малой Кунде. Однако, когда предложение дотошного младшего лейтенанта получило одобрение подполковника, а Чиладзе попытался возразить, замполит счел нужным вмешаться и объявить о своей готовности выехать. Он понимал, что подполковник в любом случае прикажет изыскать людей и направить в деревушку; собственно, вряд ли не понимал этого и Чиладзе, и возражал он, быть может, лишь для очистки совести, в чем обвинял как раз младшего лейтенанта. Но Проводников вмешался отнюдь не из желания сгладить острые углы в отношениях между руководством отдела и приехавшими из управления офицерами– замполит исходил из иных соображений.
В самом деле: отчего не предположить, что дотошный штабист, а вслед за ним и подполковник взглянули на все свежими глазами? Практика показала, что иногда именно такой взгляд и приводит к положительному результату. Конечно, бывает и наоборот, когда приезжий явно несет околесицу и, пользуясь полномочиями, активно претворяет ее в жизнь. Но в данном же конкретном деле замполит не находил объективных указаний к тому, чтобы игнорировать предложение младшего лейтенанта, как бы ни был последний лично несимпатичен Волохину или Чиладзе. Излишняя развязность, с которою вел себя штабист, не пришлась по душе и Проводникову, но нельзя было не признать, что штабист действовал не наобум лазаря, а обдуманно, и уж конечно без какой-либо корыстной цели – даже в отношении престижа. Нельзя было и не заметить, что Волохин и Чиладзе ничего существенного противопоставить предложению штабиста не могли, кроме разве что эмоций и уверенности в непогрешимости своих суждений, и это обстоятельство стало для замполита решающим.
УАЗ на хорошей скорости шел по лесовозной магистрали, забираясь все глубже в кварталы лесозаготовок. Роскошные, ухоженные боры, принадлежащие лесхозу, порубки и подрост, левый поворот с подъемом на 14-м километре, оставленный кем-то на обочине воз хлыстов, – сам дух этой рабочей магистрали с намороженным ледовым покрытием (Редозубов начинал шоферскую работу в дорожно-строительном отряде на поливщике), с ревущими навстречу автопоездами – все волновало сейчас стажера уголовного розыска… Лесовозная магистраль! Ледянка! Тяжелая дрожащая баранка… Акселератор вжат до полика… Напряженный гул двигателя… Скорость… Зеленая улица в грузовом направлении… Рисковал мужская работа…
– Вас как, – спросил молчавший до сих пор Албогачиев, – до самой деревни или…
– Нет. Выйдем на развилке. Там пешком недалеко.
Албогачиев кивнул.
– Так мы что, – спросил, как бы очнувшись, Редозубов, – в Малую Кунду, товарищ капитан?
– Да.
– А я как раз должен был ехать туда сегодня утром. Костик сказал даже на оперативку утром не приходить… Да по тревоге ночью вызвали.
– А зачем должен был ехать?
– Условник бежал с «химии». Телеграмма пришла. Так вот он вроде бы оттуда, из этой деревни…
– Как фамилия? – спросил замполит.
– Кулигин… то ли Калугин… сейчас посмотрю… – Редозубов полез в карман за блокнотом.
– Может, Калабин?
– Да! Точно. Калабин Геннадий Александрович. Вы его знаете?
– Дело вел. Следователем еще был. А когда он бежал?
– Да уж с полмесяца… или больше… Это повторный запрос.
– И вы только теперь хватились?
– Не знаю… кажется, проверяли… Но теперь снова…
Проводников усмехнулся:
– Четко работаете, уголовный розыск. Беглец за вами не числится, так и трава не расти… Ладно, посмотрим…
УАЗ подходил к 27-му километру. Метрах в пятидесяти за километровым столбом вправо, к мастерскому участку, сворачивала однополосная ветка.
– Приехали, – сказал Албогачиев и убрал ногу с акселератора. – Может, хоть до стана вас подкинуть?
– Нет, выйдем здесь, – ответил замполит. – Тормози. – УАЗ встал на развилке. Замполит попрощался с водителем, взял с заднего сиденья свой портфель и вышел из машины.
– Пока, – сказал Редозубов. Алябе хмуро кивнул.
УАЗ свободно развернулся на магистрали. Они проводили его взглядом и направились по колее в сторону Малой Кунды, шагая каждый по следу кразовского колеса.
8
Замполит считал себя в некотором роде крестным отцом Редозубова, причем «крестины» состоялись при весьма своеобразных обстоятельствах. Обычно Проводников первый беседовал с принимаемыми на службу и затем выходил со своими соображениями к начальнику. В тот раз он только что вернулся с проводимого областным УВД десятидневного семинара и был тут же вызван к Волохину по поводу, как оказалось, приема на службу молодого человека на должность инспектора ГАИ.
Помимо кандидата на эту должность, в кабинете начальника сидел старший госавтоинспектор Нуждин, полный, чрезвычайно добродушный с виду капитан, известный среди местных водителей своей строгостью и справедливостью.
– Ну что ж, Григорий Михайлович, – сказал Волохин, – я согласен. Давайте представим нового сотрудника комиссару и…
– Да тут и представлять нечего, – с улыбкой заметил Нуждин. – Все как на ладони. Редозубов Валерий Николаевич. Образование среднее специальное – автомобильный техникум, как раз то, что нам нужно. Водитель первого класса. Служил на границе. Сержант. Отличник погранвойск. Ныне – ударник коммунистического труда. Заместитель командира спецдружины ГАИ. Знаю его отлично. Скажу так: готовый автоинспектор, остается только присвоить звание, а к самостоятельной работе может приступить хоть завтра. Думаю, все ясно!..
Замполит бегло просмотрел стандартную характеристику, направление райкома комсомола и задал показавшийся ему самому формальным, но обычный в таких случаях вопрос:
– Скажите, а что вас побудило пойти на службу в милицию?
Нуждин шумно вздохнул и откровенно-снисходительно усмехнулся: вечно эти замполиты пытаются выяснить то, что всем остальным и так давно ясно… да ясно и самим замполитам. Ну, спросил – сейчас услышишь: «Желаю принять участие… понимаю важность… чувствую необходимость… сознаю ответственность…».
Ответ, однако, прозвучал иначе:
– Лично меня ничего не побудило.
Волохин вскинул брови.
Нуждин торопливо вмешался:
– Валерий Романович, ну что тут…
– Минуту, – остановил его Проводников. – А как же вы в таком случае?..
– Меня направил райком комсомола.
– Это я понял, – кивнул Проводников. – Но сами-то вы желаете служить?
– Нет.
– Валерий! – вновь вмешался Нуждин. – Ведь мы с тобой договорились!..
– О чем договорились, Григорий Михайлович? – невозмутимо осведомился кандидат. – Вы сказали, что в ГАИ нужен инспектор и я подхожу по всем статьям. А Спирин сказал, что есть постановление и я, как комсомолец, обязан его выполнять. Вот и все… А о моих побуждениях, кажется, речи не было.
– Вот теперь ясно, – сказал Проводников. – У вас вопросов не будет, Владимир Афанасьевич? – Начальник райотдела покачал головой. – Подождите в коридоре, – обратился замполит к кандидату. Тот встал и, четко повернувшись через левое плечо, вышел, аккуратно притворив за собой дверь. – Вот теперь все ясно, – повторил замполит.
– Да, романтикой и не пахнет, – сказал, посмеиваясь, Волохин.
– Да при чем тут романтика, Владимир Афанасьевич! – едва ли не вскричал Нуждин и, с похвальной для своей комплекции живостью вскочив со стула, принялся расхаживать по кабинету: – Мало мы видали у нас романтиков! Ихней романтики хватает на неделю, максимум– на год, а потом романтика уходит, а больше ничего не остается! А этот, – указал на дверь, – трудяга! Он и без романтики потянет за четверых. Да, правильно! – продолжал он с горячностью, останавливаясь напротив замполита. – Он идет к нам не оттого, что ему некуда деваться! Такие люди везде на вес золота. Я его вот с таких пор, – показал он ладонью от пола, – знаю. С отцом его полвойны прошел. Что тот, что этот: честность, добросовестность, исполнительность, инициатива… Вот вы киваете, Валерий Романович, а сами небось думаете: «Городи, городи, старый хрыч, завелся с полоборота!» А для меня это не шуточки, товарищ замполит!
– Вы ошибаетесь, Григорий Михайлович, – сказал Проводников. – Я вас очень внимательно слушаю и вполне вам верю.
– Да, не шуточки, Валерий Романович… А вы знаете, с каким трудом мне удалось добиться, чтобы его отпустили из гаража? Там у них насчет него свои были планы. Никогда не хвалился, но на сей раз скажу: только благодаря моему авторитету, благодаря тому, что я для них сделал!.. Уж извините за нескромность, но я хочу, чтобы меня поняли… А Спирин?.. Прямо скажу: давно у нас не было такого комсомольского секретаря. Вот сразу разобрался, что к чему. Да мы с ним вдвоем столько сил положили!.. А теперь вы, Валерий Романович, на основании одного поверхностного знакомства делаете далеко идущие выводы! Да и скажу по совести, уж не взыщите: все эти вопросы насчет побуждений я бы оставил корреспондентам. Им что-то писать надо, вот они и выдумывают! А нам работать надо. Нам всякие побудительные мотивы разбирать недосуг. У меня все, товарищ капитан, – доложил он Волохину и сел, тяжело отдуваясь.
– Спасибо, – сказал, посмеиваясь, Волохин. – Ваша точка зрения руководству отдела ясна. Как думаешь, комиссар?
– Ясна, – подтвердил Проводников. – Действительно… парень, кажется, стоящий… Пограничник, отличник, ударник…
– Вот именно! – вставил Нуждин. – А то, что он ответил, так это ж понятно…
– А у нас, – продолжал Проводников, – некомплект в уголовном розыске… – Нуждин насторожился. – Короче, я решительно предлагаю зачислить его на должность инспектора ОУР. А в ГАИ, Григорий Михайлович, – повернулся он к изумленному автоинспектору, – мы с вами вместе подыщем человека…
Первое время Нуждин не находил что сказать.
– Да это же… что же… Владимир Афанасьевич, я категорически возражаю! И странно… со стороны замполита… не понимать важности службы ГАИ!.. Это же чистейший произвол! Владимир Афанасьевич, товарищ капитан, я вас прошу пресечь…
– Не знаю, не знаю… – посмеиваясь, отмахнулся Волохин. – Разбирайтесь сами с замполитом… И-и… хочешь дружеский совет, Григорий Михайлович? В другой раз, как человека найдешь, перед комиссаром так не расхваливай. А то у нас в розыске еще одного человека не хватает…
