Текст книги "Собор без крестов - 2"

Автор книги: Владимир Шитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)

–   Увы! – признал правоту доводов Лесника Валет.

–    Так что, уважаемый Аркадий Игоревич, его кандидатура на бригадирство отпадает.

–    У вас еще остается Яков Вахтангович на выдвижение.

–     Ты, Туляк, глупости не говори. О каком выдвижении Леселидзе на бригадирство может быть речь, если он фраер до мозга костей, не ботает по фене, не знает наших законов? Какой уважающий себя вор позволит ему командовать собой?

–   Да, тут я действительно загнул. Ляпнул о Якове не подумав, – сдался Туляк.

–    Вот если бы вместо Якова его отец! Его кандидатура на выдвижение в бригадиры у меня возражений бы не вы звала, – мечтательно произнес Лесник.

–    Вы, Виктор Степанович, моего отца сейчас лучше не трогайте и ни в какие криминальные игры не вовлекайте, – попросил Леселидзе.

–    Почему? – удивился его сопротивлению Лесник.

–     Если его сын сейчас ходит в товарищах губернатора области и дружит с другими шишками, что нам с вами очень выгодно, то выход на сцену моего отца, как бригадира воровской группировки города, сослужит нам медвежью услугу.

– Суждение дельное, согласен. Твой довод в отводе отца от бригадирства более чем убедительный. Раз мне с вами не удалось сварить каши, то идите отдыхайте до четырех часов, а я за это время еще посоображаю. Может быть, что путевое и придумаю.

ГЛАВА 40. ВСТРЕЧА ЛЕСНИКА С ЛУКОЙ

Лука не собирался нарушать взятого на себя перед Угрюмым обязательства явиться в кабинет к Леснику на беседу к четырем часам вечера. Однако он никак не мог определиться, как ему поступить? Явиться к Леснику во всеоружии и всей бригадой, дать ему бой или признать свою масть ниже, чем его, и полностью покориться воле старика? Его помощники сообщили ему, что с Лесником приехало человек пятнадцать боевиков, многие из которых выглядят хорошими качками, чьи мышцы не помещаются в одежде и выпирают наружу.

В том, что они вооружены, Лука не сомневался. При такой охране ему с боем к Леснику, безусловно, не пробиться. Своим нападением на него он добиться своей цели не сможет. Такой шаг только приведет к ненужным жертвам с той и другой стороны. А это ничего хорошего в будущем не даст, разве что привлечет к нему внимание работников правоохранительных органов. Поэтому данный вариант для него был неприемлем.

«Если я поеду к Леснику на беседу с солидным сопровождением из своих боевиков, оно его не удивит, но может обидеть. Поеду-ка я к нему один, может быть, до чего-нибудь путевого и столкуемся», – прикидывал Лука.

Ничего хорошего для себя он от беседы с Лесником не ожидал. Лука не рад был, что связался с этим стариком, но отступать уже было поздно. Кто мог предполагать, что «новым русским» может оказаться вор в законе с огромным авторитетом в преступном мире.

Точно в оговоренное с Угрюмым время Лука с водителем и телохранителем подъехал к зданию компании «Уникум». Около его подъезда стояло три иномарки: «Мерседес– Бенц» класса «Е», «Хонда-Аккорд» и «Таурус», – все черного цвета. Его светлый БМВ среди них выглядел белой вороной.

Лука знал, что по воровскому закону вор не должен заниматься накопительством. А то, что ему удавалось украсть, он обязан пропивать, проигрывать в карты, раздавать. Увидев дорогие иномарки у здания и зная, что компания «Уникум», ресторан, гостиница и все здание принадлежат Леснику, он завистливо подумал:

«Теперь козырные воры пошли другие. Они больше буржуи, чем воры. И что обидно, их я не имею сил доить. Где же справедливость? У кого ее искать? Не в ментовку же обращаться с жалобой на Лесника. Какая же паскудная жизнь пошла для таких бедолаг, как я».

Телохранителя Луки охрана Лесника не впустила в здание, а у него самого прежде чем впустить в кабинет произвела личный обыск и забрала пистолет «ТТ».

Зайдя в кабинет, Лука увидел в нем одного седого, худощавого старика, который с ним поздоровался, не подавая руки, что было недобрым предзнаменованием.

–     Подсаживайся ко мне ближе, – указывая рукой на кресло, стоящее около стола, небрежно предложил Лесник Луке. Дождавшись, когда тот уселся в него, он произнес, – Мне Леселидзе передал, что ты имеешь какие-то материальные претензии к принадлежащей мне компании. Что за претензии, и в чем они выражаются. Может быть, я их смогу удовлетворить, – криво улыбнувшись, счел для себя возможным пошутить он.

–  Угрюмый, приглашая меня на встречу с вами, сообщил, что вы вор в законе по кличке Лесник. Правда ли это?

–   Самая настоящая.

–    Тогда я все материальные претензии, которые, не зная, что вы воровской авторитет, имел ко всему этому заведению, – описав пальцем круг над головой, произнес Лука, – полностью снимаю.

–    Разумное решение, – считая ниже своего достоинства благодарить Луку за него, заметил Лесник, – Только оно слишком поздно пришло к тебе в голову.

–    В каком плане? – не поняв скрытого смысла в словах Лесника, спросил Лука.

–   В бригадирах ты ходишь недавно, но даже за это короткое время успел показать себя как лицо, которое не может быть лидером, тем более руководить крупной воровской группировкой.

–   Почему?

–    Потому, что ты игнорируешь наш закон, пытаешься действовать не так, как он тебе рекомендует, а по своему усмотрению и по своему толкованию. Результатом чего является то, что ты за несколько месяцев своего правления наломал кучу дров, за что мы, воры, с тебя спросим.

– А что я натворил такого, за что меня можно наказывать?

–   За что ты сделал на всю жизнь инвалидом Тюремщика? За что ты пытался утопить в пруду Варшавянина?

–  В отношении их я был не прав, – вынужден был признать свою вину Лука, так как оправданий его действиям в отношении Тюремщика и Варшавянина в самом деле не было.

–     В вашем городе проживает мой давний кореш по кличке Валет...

–  Я его не знаю, – прервав Лесника, обрадованно произнес Лука, надеясь, что его кто-то оговорил и он сумеет легко оправдаться.

–  Ты его знаешь как Стокоза Виктора Федоровича, – разочаровал его Лесник.

–   Это отец Сергея Викторовича?

–   Он самый!

–   Ну так, что вы мне о нем хотите сказать?

–   Валет тебе говорил, что он старый козырный вор. Ты же всего лишь блатяга. Почему в беседе с ним ты обошелся, как с фраером и даже позволил своим шавкам его побить? Ты что, не знал, что тем самым нарушил воровской закон.

–  Так получилось! – подавленно признался Лука.

–   Если бы ты имел голову на плечах и по-человечески обошелся с Валетом и другими своими жертвами, то ничего того, о чем я сейчас спрашиваю, не случилось бы. Ты слишком много на себя брал и высоко себя нес, считал себя в городе законом, так как на твоей стороне сила. Договорился с моим Угрюмым до того, что собирался со мной ботаться. Такой наглости с твоей стороны я не потерплю, а поэтому снимаю тебя с бригадирства.

–  А если я не подчинюсь?

–   Все равно будет так, как решил я, а поэтому не советую мне перечить. Ты моему Угрюмому сказал, что закон на той стороне, у кого есть сила. Я опираюсь на наш закон и поддержку законников. Тогда как ты можешь опираться только на самого себя. Твои парни не посмеют выступить против меня, так как автоматически станут волками, на которых мои свояки устроят охоту, и она будет продолжаться до тех пор, пока их всех не завалят. Я доходчиво объясняю? Ты меня понял?

–   Понял!

–  Ты согласен смириться с моим решением или думаешь оказать мне сопротивление.

–    Я подчиняюсь твоему решению. Кто вместо меня теперь будет руководить братвой?

–   Угрюмый!

–   Это тот, кто сегодня приезжал ко мне от вас?

–   Он самый.

–   Интересно, чему он нас может научить, кроме убийства?

– Ты, Лука, молод и многого не понимаешь. Угрюмый чтит наш закон, а значит никогда не совершит те ошибки, которые ты так быстро наделал за несколько месяцев своего правления. Мы, воры, связаны между собой невидимыми нитями. В трудную минуту поддерживаем друг друга. То кому-то кого-то приходится укрывать, то поддерживать бабками, то для сильно наследивших, которым вышка грозит и менты сели на хвост, достаем путевые ксивы и переправляем за кордон. С помощью Угрюмого вы сможете влиться в единую сеть нашего братства и будете жить подчиняясь нашим законам, а не отдельным умникам, вроде тебя. Понял теперь, зачем я решил Угрюмого поставить над вами?

– Да!

–    Тогда собери свою братву завтра утром в одиннадцать часов, в модуле фермера Назарова. Ты его хорошо знаешь. Я туда со своими парнями тоже к этому времени подъеду. Придется промыть кое-кому мозги, заодно сообщу парням результат нашей договоренности с тобой...

Место предстоящей встречи воров подсказал Леселидзе, который знал, что Назаров сотрудничал с Лукой, пользовался его поддержкой и покровительством.

–    Скажи своим парням, чтобы в модуль с собой свои дуры не брали, так как приедут не на дело и не на охоту, а на собрание.

–  Ладно!

Расставаясь с Лукой Лесник счел для себя возможным пожать на прощание руку своему недавнему противнику.

ГЛАВА 41. ЛУКА ПРИНИМАЕТ КОНТРМЕРЫ

Будучи ранее несколько раз судим за совершенные преступления и побывав в местах лишения свободы, Лука во время беседы с Лесником понял, что замахнулся на слишком авторитетного вора, перед которым он просто беззащитная букашка.

Если бы Лука знал, что компания «Гончаров-Шмаков и сыновья», в которую влился «Уникум», принадлежит такому вору, как Лесник, то, безусловно, он в конфликт с ним не стал бы вступать, и повел бы себя более дипломатично без грубых высказываний и оскорблений. Теперь же он не только был снят с бригадирства, но и был обязан подчиняться какому-то выжившему из ума старику-убийце. В том, что Угрюмый был ненормальным человеком, Лука не сомневался.

Решением Лесника он, разумеется, не был доволен. Если Лука не имел возможности вступить в борьбу с Лесником в открытую, то тайно выступить против него он считал для себя прямой обязанностью.

Созвонившись со Скальпелем, который должен был ждать его телефонного звонка у себя дома, Лука один на своей машине поехал к нему. Подав короткий звуковой сигнал, он откинулся на сиденье и замер в ожидании Скальпеля. Тот, выйдя из своего дома, сел к нему в машину:

–    Ну что скажешь, шеф? Как прошла твоя встреча с Лесником?

–   Как я и ожидал, моя встреча с ним ничего хорошего нам не принесла. Будет совсем хана, если мы не помешаем Леснику осуществить его планы.

–    Кто это мы?

–  Ты и я!

–  А кто еще нам будет помогать?

–   Никто!

–      Интересно, почему тогда ты именно меня выбрал себе в помощники?

–     Потому, что не кто-то другой, а именно ты должен мне пятнадцать лимонов. Отдавать карточный долг святая обязанность каждого уважающего себя вора. Ты знаешь это или нет?

–   Знаю!

–   Как раз пришло время отдавать долги.

–   Таких бабок у меня нет.

–   Я знаю, но помочь тебе ничем не могу. Надо было о своих финансовых возможностях думать, когда садился играть в карты без гроша в кармане. Теперь твое объяснение меня совершенно не колышет.

–  Дай мне месяц времени, и я постараюсь с тобой рассчитаться.

–     Не надо трекать попусту. Ты мой должник, значит, твоя жизнь принадлежит мне. Я тебе сейчас дам одно поручение, выполнишь его – и твой долг передо мной гасится автоматически.

–   Что я должен сделать?

–  Ликвидировать Лесника!

–   Ты что, белены объелся! За него воры с меня шкуру снимут с живого, как с барана. Мне ж от их мести никуда не скрыться

–   Ты прав, но только в том случае, если они узнают, кто так с ним поступил, но, кроме меня и тебя, об этой тайне никто не будет знать. Я о ней, как и ты, буду молчать как рыба, поскольку, как и ты, несу за нее полную ответственность перед ворами.

–   Я отказываюсь от твоего предложения.

–   А не пожалеешь? Ведь я имею на тебя все права. Захочу, отдам тебя братве, чтобы они кодлой помяли «глину» у тебя в одном месте. Захочу жизни лишу. Выбирай, что тебя больше устраивает? Я так и слышу со всех сторон: «Скальпель стал голубым». Тебе не кажется, что ты сразу станешь романтической личностью. Может быть, кто-то из твоих недавних друзей изъявит желание на всю оставшуюся жизнь тебя «полюбить»...

–   Кончай издеваться! Я согласен!

–  С чем ты, уважаемый Скальпель, согласен?

–  Завалить Лесника!

– Вот теперь я слышу голос мужчины, с которым приятно беседовать, – обнимая Скальпеля рукой за плечо, похвалил его Лука, снимая с души часть проблем.

– Дура у меня есть, а как и где мочить Лесника не знаю.

–     Не волнуйся, дорогой, я тебе в этой части помогу. Ты знаешь, где остановился в городе жить Лесник?

–  У себя в гостиничном номере.

–    Верно! Это восемнадцатый номер. И в него ты можешь пробраться по пожарной лестнице и чердаку.

– А вдруг люк с чердака в коридор будет закрыт на замок?

–  Не волнуйся, замка там вообще не будет, – успокоил его Лука, – Усек, что я тебе сказал?

– Да!

–   Рано к нему в гости не иди, пускай уснет. С сонным проще «беседовать».

–  Ты меня будешь страховать?

–   Нет!

–   Почему?

–   Пока ты будешь разбираться с Лесником, я хочу отправить Угрюмого нюхать ромашки из-под земли.

«Тоже работенка не из веселых», – несколько успокаиваясь от мысли, что не ему одному придется ночью рисковать своей шкурой, подумал Скальпель.

ГЛАВА 42. ПОКУШЕНИЕ

В молодые годы, даже в местах лишения свободы, Лесник не замечал, как пролетала ночь, растворяясь в рассвете. Не успевал он положить голову на подушку, чтобы поспать, как ночь заканчивалась и объявлялся подъем. Нужно было вступать в день, принимать его со всеми неприятностями, радостями. Он иногда даже подозревал, что ночь во много раз короче дня. Но только убежденность в невозможности такого феномена вынуждала его отказаться от дурацкой навязчивой идеи.

Достигнув семидесятилетнего возраста, Лесник в корне изменил свое стародавнее мнение. Теперь день ему казался намного короче ночи. Если сейчас он часто не замечал мелькания дней, то долгие бессонные ночи и короткие часы сна превратили его в лунатика. Видать, в минувшие годы он проспал почти все отведенные природой ему на сон часы и теперь урывками использовал оставшиеся минуты своего запаса.

Едва уснув во втором часу ночи, Лесник проснулся от подозрительного шороха около входной двери в его номер. Он понял, что кто-то хочет тайно проникнуть к нему в комнату.

«Что за черт? Кому я так срочно понадобился? Кто же так подло хочет свести со мной свои счеты?» – подумал он, настораживаясь.

Так как недоброжелателей и личных врагов ему всегда хватало сверх меры, то развивать дальше свою мысль он не стал. Достав из-под подушки нож, который из всех видов оружия считал самым надежным, он, поднявшись с постели, положил в нее свою одежду вместе с туфлями и накрыл все это одеялом. Проклиная темноту, он спрятался за шифоньером, из-за которого стал внимательно следить за дальнейшими событиями.

В полоске света пробивающегося из коридора в комнату через открывшуюся дверь, показался мужчина с пистолетом в руке. Осторожно прикрыв за собой дверь, он стал красться к кровати Лесника.

В воровских разборках, в резне на межнациональной почве Лесник получил огромную практику в пользовании холодным оружием. В свое время ему в искусстве владения и пользования ножом не было равных. Сейчас ему не составляло особого труда зарезать своего противника, метнув нож ему в голову, сердце или горло, но мертвец не представлял бы уже для него интереса.

«Кто из городских подонков посмел поднять на меня руку?»– сейчас ответ на данный вопрос Лесника интересовал больше, чем его личная безопасность.

Когда человеку часто приходится рисковать собой, то постепенно он привыкает к опасности и теряет истинное представление о цене своей жизни. Таким был Лесник.

Подкравшись к противнику, Лесник изо всей силы ударил его ножом в правую руку. Грохот падающего на пол пистолета и крик противника дали Леснику понять, что он не промахнулся и на этот раз. Оттолкнув противника от места, куда, скорее всего, упал пистолет, Лесник включил свет, допуская, что если противник первым найдет и поднимет пистолет, то ему придется метать в него нож. Но меры предосторожности оказались напрасными. Скальпель, а это был именно он, не помышлял уже ни о каком нападении. Схватившись здоровой рукой за раненую и нянча ее, как ребенка, он, согнувшись, выл раненым зверем.

– Покричи, скотинка, покричи, – довольно произнес Лесник, любуясь результатом своей работы и поднимая с пола пистолет противника.

Прибежавшие на крик в комнату Туляк и его парни без разъяснений Лесника поняли, что случилось в его номере. Однако Лесник счел для себя необходимым прокомментировать случившееся:

–   Козел сраный пытался меня застрелить...

Подойдя к Скальпелю, который нервно дергался в руках крепко державших его парней, он спросил:

–   Кто тебя направил мочить меня?

Уставившись взглядом загнанного зверя на Лесника, Скальпель, тихо воя, не ответил на его вопрос. Понимая его намерение тянуть волынку, Лесник двумя руками надавил на раненую руку Скальпеля, как бы собираясь её сломать. Чему-чему, а как эффективно воздействовать на своих противников, Лесника не надо было учить.

Взвыв от боли, понимая, что если он будет молчать, то Лесник продолжит пытку, Скальпель заорал:

– Лука! Лука!

–  Чего Лука? – не желая проявлять догадливость и ожидая исчерпывающего ответа на свой вопрос, спросил Лесник.

– Лука меня послал.

–    Вот теперь не только мне, но и всем остальным стало ясно, что почем, —довольный результатом допроса, произнес Лесник. – Отвезите его в больницу, чтобы ему оказали первую помощь. Потом поедете с ним домой к Луке, сведете их носами. Проверите то, что он сейчас мне налепетал. После этого привезите обоих ко мне сюда. Я придумаю обоим наказание.

Лука решил не начинать сведения счетов с Угрюмым до тех пор, пока Скальпель не убьет Лесника. Если его должник не справится с поручением, то убийство Угрюмого окажется ненужным, бесполезным риском. Поэтому Лука хотел проконтролировать, как Скальпель справится с его заданием.

Услышав шум и крики на третьем этаже здания, Лука догадался, что попытка его друга не увенчалась успехом и он захвачен людьми Лесника. Когда же он увидел Скальпеля выходящим из здания в сопровождении боевиков Лесника, то окончательно понял, что зря начинал свою затею. Он стал следить за своим напарником и видел, как парни Лесника свозили его в больницу, откуда потом поехали к нему домой. Лука пришел к выводу, что Скальпель его выдал Леснику с потрохами. Ему немедленно надо бежать из города, пока не захлопнулась ловушка! К бегству из города он был готов, о чём свидетельствовали огромная адидасовская сумка, набитая всем необходимым на первое время, и несколько толстых пачек денег в карманах его куртки.

Не найдя Луки в городе, боевики вместе с раненым «террористом» вернулись в «Уникум», не зная, что теперь делать с мальчишкой.

–  Отпустите его на все четыре стороны, – удивил Лесник парней и даже самого Скальпеля своим гуманным решением.

–    Хоть бока намять ему позволь моим парням, – недовольный таким решением, предложил Туляк.

–    Не стоит о такое гавно пачкать свою обувь. Ему всё равно вместе с Лукой долго не прожить, – заступился за Скальпеля Лесник.

О том, что блатяга Лука, наняв торпеду Скальпеля, пытался застрелить вора в законе, разнеслось по всей стране беспроволочным телефоном в среде как бывших, так и настоящих зеков. Он был приговорен ворами заочно к смерти. После такого приговора Луке, убить его было делом чести любого уважающего себя вора.

Через полгода после описанных событий в Иркутском аэропорту был обнаружен труп неопознанного мужчины с перерезанным горлом. Проведенная дактилоскопическая экспертиза установила, что убитым был Голубенко Виктор Евлампиевич, известный в преступной среде под кличкой Лука.

Выполнив свою миссию, Лесник вместе со всем своим сопровождением собрался ехать к себе домой. Перед расставанием с ним Угрюмый по-настоящему растерялся. Он не привык кем-то командовать. К тому же был слишком горячим и малограмотным.

–   Виктор Степанович, пойми меня правильно, ну какой из меня командир? – Взмолился он.

Внимательно посмотрев на своего давнего соратника и поняв его состояние, Лесник обнадежил его.

–   Как только у меня появится достойная замена, я его сюда пришлю. Ты ему сдашь чин по чину свои полномочия, а пока тебе придется руководить всей тутошней братией так, как я тебя учил всю жизнь.

К счастью для Угрюмого, вскоре из колонии особого режима освободился Тихий. Если в ИТК он был авторитетом на положении, зековская жизнь ему была понятной и пригодной для жизни средой, как для рыбы вода, то, оказавшись на воле с несколькими миллионами общаковских денег, выделенных ему ворами в качестве помощи в гражданской жизни, он почувствовал, что долго на них не проживет. А вот как дальше жить, не совершая преступлений, даже не представлял.

Так как Лесник продолжал быть кассиром общаковских денег, то Тихий явился к нему за получением выделенной ему части. Тогда же он и пожаловался Леснику на неудачливую свою судьбу.

–   У тебя родня есть? – поинтересовался у него Лесник.

–    Нет!

–  А где думаешь жить?

–    Не знаю!

–   За счет чего думаешь жить?

–    Пока натри лимона, что ты мне дал.

–    Этих бабок тебе надолго не хватит. Когда они кончатся, тогда за счет чего думаешь жить?

–    Не знаю.

–   Я могу помочь твоему горю.

–    Каким образом?

–    Сейчас мой Угрюмый руководит одной воровской кодлой, которая, пока я не подключился к её воспитанию, хреном ботала воровской закон. Угрюмому трудно ими управлять, так как, кроме убийств, он ничего толково делать не может. Умоляет меня прислать ему замену. У хозяина ты руководил тысячами зеков, а поэтому с несколькими десятками шустряков тебе управится не составит особого труда. С их помощью ты найдешь себе подходящую крышу, прокорм и всё остальное. Ну как, устраивает тебя моё предложение?

–    Вполне!

–    Я думаю, лучшего места для тебя не найти. Завтра тебя Туляк со своей охраной доставит к Угрюмому.

–  А ты со мной не желаешь прокатиться?

–    Мне надо срочно отваливать в столицу к свату, а оттуда я мотану к американцам.

–   Что-нибудь случилось?

–   Один денежный мешок хочет разорить фирму, в которую вложены немалые деньги сына и невестки. Я хочу полететь туда и посмотреть. Может быть, сумею снять их «головную боль».

–    За трудную задачу ты берешься, сможешь ли один решить?

–      Игнатий Никитович, дорогой мой человек, у меня там с местной мафией давно установлен железный контракт. Думаю, что с их помощью мне там удастся что-нибудь сварганить.

– Дай бог, чтобы у тебя там получилось, как ты задумал.

–   Чего ты так вздыхаешь?

–    Каялся батюшке, просил его отпустить мне мои грехи, обещал больше не грешить, а вижу, что грешу и по-черному. Что обидно, так это то, что если бы разные сволочи тебя, меня, нас не трогали, так и я бы никого не курочил, не обозлял против себя. Но как я могу не грешить, когда разная шушера топчет нам закон, издевается над моими близкими?

–   Никак нельзя!

–  Я тоже так считаю. Если при жизни батюшка мне не простит моих грехов, я готов за свои поступки попасть в ад. Но бог видит, я сдерживаюсь. Вот решил не проливать чужой крови.

–  А ты в самом деле веруешь в бога?

–      Если бы не верил и не сдерживался, то совсем недавно мог убить человека, который хотел забрать мою жизнь. А я его отпустил. Понимаешь? Правда отбирая пистолет, я его ранил, но потом отпустил.

–   Почему?

–     Потому, как меньший грех легче замаливать перед богом.

–  Я, Виктор Степанович, ещё не дорос до такого рассуждения, но ты меня заставил кое над чем задуматься.

–  Я, дорогой мой, сам с сомнения начинал свой путь к богу, – завершая беседу, признался Тихому Лесник.