Текст книги "Навь Остров. Территория забытых богов (СИ)"

Автор книги: Владимир Кучук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

И тут началось что-то невообразимое! Храп постепенно прекратился, чекисты зашевелились, начали пробуждаться. Я достал револьвер, ткнул стволом ему в бок следопыта. В тот момент у меня не осталось сомнений, что он – предатель.

– Я ведь с самого начала понял, гнида, что ты красным продался! Только ты не думай, Антип, или как тебя там... Живым они меня не возьмут, но прежде подохнешь ты, да и нескольких чекистов успею с собой забрать!

– Сергей Константинович! – Засмеялся следопыт. – Перестаньте! Уберите Ваш пистолет! Вам ничего не угрожает! Уж поверьте – души этих несчастных, принадлежащие, пока еще, им, продолжают спать, как и разум, одурманенный самогоном! А вот тела их сейчас в полной моей власти!

И тут Антип резко развернулся ко мне лицом. Глаза его горели каким-то неестественным, потусторонним огнем. Невинная, снисходительная улыбка сменилась, вдруг, чуть ли не звериным оскалом!

– В полной моей власти, понимаете?! И не мешайте мне, граф! Это в Ваших же интересах!

Проводник подошел ко мне и выхватил факел. В это время первые чекисты появились на галерее. Вскоре все десять человек, только что спавшие крепким хмельным сном, с широко распахнутыми и ничего не понимающими глазами стояли рядком у входа в комнату. Антип совершил какое-то неуловимое движение рукой, и факел вспыхнул ярким огнем. После этого подошел к самому крайнему в цепочке чекисту – совсем молоденькому, еще безусому бойцу в сильно вылиняной гимнастерке, положил свою руку ему на затылок, прошептал несколько слов. Парень тут же развернулся, и так же – совершенно безвольно, на подламывающихся ногах, спустился вниз.

– Он ничего не вспомнит, – опять спокойным, даже – снисходительным тоном произнес Антип, – ничего никому не сможет ни рассказать, ни объяснить. Но его вид и состояние отобьет охоту кому бы то ни было хозяйничать в этом доме.

Следопыт почти выкрикнул несколько непонятных слов, после чего цепочка безвольных, одурманенных чекистов тронулась с места. Один за другим они стали спускаться по лестнице под люком.

– А знаете, граф, уходите отсюда. Там, – он кивнул в сторону тайника, – Вас не ждет ничего хорошего. Вы мне очень помогли, поэтому не хочу быть неблагодарным. К сожалению, этот дом надежным пристанищем для Вас уже никогда не будет. Осмотрите тут все, наверняка найдется что-то ценное, что можно унести. У Вас еще есть несколько часов. Потом тут будет полно большевиков.

– Кто ты, Антип? – Спросил я, вконец ошеломленный происходящим.

– Не важно, – усмехнулся он в ответ, – но уж точно не Антип. Уходите, пока не поздно. Тайник закроется сам, спустя какое-то время.

Следопыт вошел в потайное помещение и до моего слуха донесся скрип деревянной лестницы.

Я же остался стоять, не двигаясь и глядя на проем в стене, пытаясь осознать и осмыслить все увиденное и услышанное за последнее время.

В правдивости слухов о всякой чертовщине вокруг этого имения прадеда мне пришлось убедиться в полной мере, но больше всего меня поразило то, что к этим всем делам имеет отношение и, похоже – не малое, Антип – человек наполненный загадками, как тыква семенами. Проводник мне не понравился с первой же нашей встречи в отряде Михеева, еще больше поубавилось к нему доверия после рассказа Санчо о чудесном его появлении на лесной дороге во время погони. После разгрома практически у всех уцелевших членов отряда не оставалось сомнения, что это дело рук проводника. Кроме того, я подозревал, что наши неудачи начались сразу после того, как Антип увидел у меня перстень и теперь мне совершенно понятно, что он искал именно его.

Проводник знал, что это за перстень, знал, как и где его применить. Это понятно. Он как-то, когда-то, у кого-то мог узнать, что кольцо у меня, тут тоже ничего сверхъестественного нет. Но, черт возьми, как он узнал, что я попаду в отряд к Санчо, где мы с ним пересеклись?! Вот вопрос! А вот еще загадка: зачем Антипу, после того как он увидел у меня это украшение, понадобилось подводить под погибель столько людей, с которыми воевал бок о бок, с одного котла ел? Неужели только для того, что бы проследовать за мной в имение прадеда, предвидев, что именно туда я и отправлюсь после разгрома Михеева? Но зачем? Не знал, где находится дом? Чушь! Он вошел в него, пусть не как хозяин, но точно как человек не раз в нем бывавший!

Получается, что весь этот сыр-бор был затеян проводником только лишь из-за этого злополучного перстня? Так неужели ему не было бы проще выкрасть его, в конце концов – завладеть им, к примеру, просто убив меня?! Меня одного, а не несколько десятков людей!

И последнее. Что в этом тайнике? Почему к нему так рвался этот колдун-шаман...? Стоп! Колдун! Шаман! Так про него поговаривали бойцы Михеева, некоторые так просто убеждены в этом были! А вдруг в этом есть какая-то доля правды?! Вдруг вся эта мистика: исчезновение прадеда с дочерью и целой деревней, заброшенная церковь, вышагивающие по ночам вокруг дома мертвецы, тайник, открывающийся перстнем.... вдруг ко всему этому Антип имеет самое прямое отношение?!

Я решил, во что бы то ни стало, выяснить всю правду. Для этого мне нужно было проследовать вслед за проводником и ушедшими с ним чекистами. (Интересно, куда он их повел, а главное – зачем!).

Заблокировав потайную дверь каким-то пуфиком, чтобы не закрылась раньше времени, я спустился вниз и, порывшись в снаряжении чекистов, нашел пару гранат и с дюжину патронов для своего "нагана". Так как из колодца под люком в тайнике, как я успел почувствовать, сильно тянуло холодом, я надел шинель, в карманы которой и засунул находки. Еще взял свою полевую сумку, с которой не расставался никогда. Очень кстати пришелся керосиновый фонарь, который так и продолжал гореть еще с прошлого вечера, благо – керосина в нем еще хватало. Свои приготовления завершил, прихватив со стола кое-что из еды, оставшейся после большевицкого пира, и, на всякий случай, несколько свечей.

Когда собрался уже подняться на второй этаж, до слуха моего донеслись какие-то звуки, похожие на скулеж, или всхлипывания. Они доносились из ниши между часами и камином. Заглянув туда, я обнаружил того паренька, которого Антип отпустил, отправив вниз со второго этажа. Я понимал, что его товарищей там, куда пошли они, совершенно безвольные и безумные, словно крысы за дудочкой в известной сказке, ничего хорошего не ждет. Но, поверьте мне, судя по душевному состоянию, в котором находился этот безусый чекист, завидовать ему совершенно не стоило бы. Он уже познал свой ад.

В темное чрево подземелья спускался по длинной скрипучей лестнице. Колодец от паутины и пыли частично отчистили прошедшие передо мной этот путь ведомые проводником чекисты, что значительно облегчило мне спуск, хотя почихать, все же, пришлось немало.

После лестницы я долго пробирался по какому-то каменному коридору, судя по всему – все глубже и глубже под землю. "Интересно, – думал я, – мой прадед, когда строил этот дом, знал, ГДЕ он его строит? Знал ли он про этот ход, и куда он ведет? И зачем ему это все нужно было? Какое отношение ко всему этому имеет Антип? Кто же он, все-таки, такой?"

Под грузом этих мыслей я и прошел весь путь, закончившийся выходом в огромную пещеру.

Видит Бог – при других обстоятельствах я с удовольствием подробно описал бы красоту, которая открылась передо мной! Я ведь даже представить не мог, что может существовать что-то подобное, да еще так глубоко под землей! Но, к сожалению, времени на основное повествование осталось совсем мало – зажег третью, последнюю свечку, да и силы на исходе.

При свете одного фонаря, конечно же, я не смог бы оценить весь размер и рассмотреть внутренность и форму пещеры, но этому в достаточной мере способствовали факелы, установленные на огромном камне в центре подземной полости. Прямо у своих ног я разглядел ступеньки, высеченные кем-то в гранитной породе. По этой лестнице можно было спуститься до самого подножия скалы, на плоской вершине которой и горели факелы, установленные по краю площадки. Там же уже находились и все девять чекистов, оказавшихся в этом таинственном и страшноватом месте по воле Антипа, и сам проводник.

Все они, как я успел заметить, вели себя странно, очень странно.

Несчастные большевики, все в том же безвольном состоянии, словно марионетки, подвешенные на свои гвоздики после спектакля, стояли на краю площадки, понурив головы. Антип стоял спиной к ним перед плоским валуном с аршин высотой и, протянув руки вверх и немного вперед, громко выкрикивал какие-то слова. На каком языке – не понятно. Понятно было только то, что это какая-то молитва, или заклинания, местами напоминающие латынь. Но это была не латынь, точно – я этим языком владею неплохо. Я всматривался в ту сторону, куда был обращен взор проводника, но ничего, кроме большой черной дыры, из которой низвергался поток воды, в той стороне пещеры больше ничего не видел.

Постепенно громкая речь на непонятном языке Антипа перешла в пение, которое, к моему изумлению, подхватили и охмуренные колдовством красные бойцы. Нет, они не повторяли в точности то, что произносил проводник, а просто подвывали ему, устремив свои бессмысленные взоры в сторону все того же водопада, и раскачиваясь в такт пению.

Все происходящее казалось мне чем-то нереальным, как неприятный сон, постепенно переходящий в кошмар. А то, что это представление с песнопениями закончится чем-то ужасным, я чувствовал всем своим существом, и эти предчувствия меня не обманули.

В какой-то момент Антип прекратил молитву, развернулся и подошел к продолжавшим покачиваться на месте и мычать что-то под нос чекистам. Схватив за предплечье ближайшего несчастного, он грубо подвел его к плоскому валуну и, ударив сзади по ногам, заставил встать на колени. В следующее мгновение в руках проводника появился огромный нож причудливой формы, скорее даже не нож, а – меч, отдаленно напоминавший турецкий ятаган....

Я много воевал. Я участвовал в кровопролитнейших боях, наверное, самой жестокой войны в истории человечества! Я видел потоки крови, поля усеянные трупами, искалеченные, изуродованные, разорванные на части тела! В конце концов, я привык к этому, как и миллионы других, попавших в эти жернова, огрубел душой, очерствел. Но, в тот момент, когда проводник взмахнул своим мечом, и голова несчастного чекиста тыквой покатилась вниз, а из обрубка фонтаном хлынула кровь, наполняя углубление в камне, я испытал такой ужас, по сравнению с которым все пережитое ранее показалось сущим пустяком!

Кажется, я вскрикнул в тот момент. Антип услышал, повернулся в мою сторону. Между нами было более тридцати сажень, но даже на таком расстоянии я заметил, скорее – почувствовал, что с проводником произошли какие-то изменения. Нет, телом он еще пока оставался человеком, но его движения, голос неестественный какой-то, взгляд потусторонний – все это говорило о том, что в проводнике человеческого остается все меньше и меньше, а про то, во что он превращается, думать почему-то было страшно.

– А, штабс-капитан! – Весело воскликнул колдун, как будто был рад моему появлению. – А я ведь знал, что пойдешь вслед за мной! Ну, что ж, подходи поближе, не стесняйся!

Я стал спускаться по каменным ступеням к центру пещеры, только в тот момент, могу поклясться, мои ноги передвигались не по моей воле. Было такое впечатление, что моим телом кто-то управлял, и если бы я попытался сопротивляться этой неведомой силе, вряд ли у меня что-то получилось.

Поднявшись на возвышенность, я остановился позади обреченных чекистов, не в силах что-либо предпринять, так как мое тело вообще перестало меня слушаться. Я понимал, что происходит что-то неправильное, чудовищное, совсем не совместимое с понятиями человечности. Да, эти несчастные были моими врагами, можно даже сказать – кровными. Такие же, как они, уничтожили Великую Страну, всех моих родных, многие мои друзья-товарищи пали на полях сражений с ними. Так что у меня имелись все основания ненавидеть их и уничтожать при любой возможности. Но не так, не так, как это сейчас делал Антип! В честном бою, глядя в глаза – да! Но не как скот на бойне!

Не могу сказать, сколько я простоял в оцепенении, невольно наблюдая за кровавым действом проводника, который продолжал громко читать какие-то молитвы-заклинания и рубил, рубил головы, сталкивая трупы к подножию скалы после того, как из тела жертвы в углубление камня вытекло достаточно крови.

И вот вниз скатился последний – девятый обезглавленный чекист. Каменная чаша была наполнена кровью несчастных почти до краев. Колдун еще какое-то время продолжал напевать свои молитвы, протянув руки в сторону водного потока, а затем развернулся в мою сторону. Если лицо его еще сохраняло человеческие черты, то глаза, с черной, как смоль роговицей и желтыми, вертикальными зрачками-щелочками, несомненно, принадлежали зверю, хищнику.

– Ну как, граф, впечатляет?! – Спросил Антип, улыбнувшись. Только это улыбкой назвать можно было с трудом, скорее – звериный оскал! Ведь только у зверя могли быть такие огромные и острые клыки, с трудом помещающиеся в пасти, в которую постепенно превращался рот колдуна. Да и голос, голос превращающегося в монстра проводника человеческим назвать уже было нельзя!

– Хотя на фронте крови проливалось, порой, куда больше, не правда ли?!

И далее, уже без малейшего намека на улыбку.

– Зря ты сюда пришел, Левашов, зря не последовал моему совету! Когда-то, вот так же, меня не послушал твой прадед! Заартачился, про Бога христианского вспомнил, прогневить его не хотел! А ведь этот Бог собирался прибрать к себе дочь его – Анастасию свет Михайловну! И тут, ничуть не боясь вызвать его гнев праведный, Михаил Константинович обратился ко мне! Я, конечно, не бог, а всего лишь его слуга. Нет, не вашего Бога – у меня свой повелитель! И пусть он пока не обладает той силой, которой обладал в древности! С помощью своих слуг, к числу которых отношусь и я, он совсем скоро обретет былую силу, и станет полновластным хозяином всех миров, и тогда вы, жалкие людишки, в полной мере познав его мощь и власть, навсегда забудете своих жалких божков и будете молиться и поклоняться только одному повелителю, своей слепой, самозабвенной верой приумножая его могущество!!!

Последнюю фразу проводник прокричал, скорее даже – прорычал, во всю свою, почти уже звериную, глотку. Метаморфозы коснулись не только его лица и голоса, но и всего тела. Страшно было представить, во что превратится в скором времени этот человек! Хотя, был ли он вообще человеком – я уже сильно сомневался.

– Мой бог помог графу Левашову! Мой, а не ваш!!! – Продолжал свой пылкий монолог Антип, перейдя на крик. – Как он и хотел – прадед твой, дочь его с ним осталась, а не отправилась к праотцам, – колдун хитро улыбнулся, – правда, это была уже не совсем Настенька, но я ведь его честно предупреждал об этом. А вот когда пришла пора Михаилу Константиновичу выполнить свое обещание, он, как я уже говорил, пошел на попятную! За что, собственно, и поплатился! Чего ему еще нужно было?! Жил бы да поживал себе на Навь Острове, дочуркой любовался бы! Ну и что, что навка, ну и что, что, как вы изволите выражаться – нечисть! И такую можно любить, и такую можно к груди отцовской прижать! Все же лучше, чем только цветочки на могилку носить да слезу родительскую пускать! Странные вы, люди.

Колдун опять повернулся ко мне спиной, воздев руки к водопаду и выкрикивая какие-то заклинания. На его шее, на длинном кожаном шнурке, висел какой-то предмет. При тусклом дрожащем свете, который давал огонь от факелов по краям, мне удалось разглядеть только то, что это был медальон с небольшим отверстием в центре. Проводник бережно снял его, какое-то время подержал на вытянутых руках, продолжая произносить молитвы, а затем, так же бережно, опустил в каменную чашу с кровью.

В тот же миг по пещере пронесся легкий и шустрый, как стая стрижей, ветерок, пронзив мое непослушное тело ледяным холодом до самых костей. Затрепетало пламя на факелах, после чего разгорелось еще сильнее, заполнив светом самые отдаленные уголки пещеры. Над чашей с кровью несчастных чекистов поднялось красное светящееся облачко, постепенно увеличиваясь в размерах. Поднявшись над жертвенным камнем, оно было подхвачено гуляющим под потолком воздушным потоком и увлечено в сторону водопада. Вскоре клочок красного тумана скрылся в черном зеве тоннеля, низвергающего водный поток.

На какое-то время воцарилась тишина – колдун прекратил свои молитвы и остался стоять перед жертвенным камнем, вглядываясь в сторону водоносного тоннеля, как будто кого-то или чего-то ожидая. Значительно прогоревшие факелы не так уже потрескивали, и, что самое удивительно, почти не слышен был шум водопада, который еще совсем недавно довлел над всеми звуками в пещере. Вглядевшись в ту сторону, куда был обращен взор проводника, и куда едва доставал трепещущий свет факелов, я увидел лишь тонкую струю воды, робко стекавшую в маленькое озерцо в подножии каменной скалы. Действительно, все говорило о том, что сейчас должно было что-то произойти, и лучше бы мне было в этом момент находиться как можно дальше от этого места.

Дальнейшие мои размышления прервал оглушительный рев.

Во время Ледового похода мы встречали в тайге и медведей, и тигров, и других крупных животных, но их рев и рычание – писк котенка по сравнение с тем, что доносилось из черного тоннеля! Я несколько лет, можно сказать, жил в обнимку со смертью, привык ко всему, но тут почувствовал, как на голове поднялись волосы, а по спине потекли струи холодного пота.

Колдун, услышав чудовищный рык, "отмер", вздрогнув.

– Он услышал меня, – повернувшись ко мне, с радостной улыбкой на искаженном до неузнаваемости, еще меньше похожем на человеческое, лице, – он идет ко мне!

К моему удивлению, Антип достал из кармана какую-то черную тряпку и завязал ею свои глаза. Затем опять воздел руки и запричитал на своей тарабарщине. Рев и звуки какой-то возни раздались еще громче, из дыры под потолком пещеры, вперемешку с водой, посыпались камни, в нос ударило невыносимым зловонием.

Все это время мне казалось, что происходящее – какой-то кошмарный сон, из которого мне никак не удается вырваться, но когда я увидел то, что вышло из тоннеля, заставило еще больше усомниться в реальности происходящего.

В глубине черной дыры появились две светящиеся точки. Они, по мере приближения, увеличивались в размерах, пока не превратились в два горящих ярким оранжевым огнем глаза, принадлежавшие чудовищу, которое могло пригрезиться только в кошмарном сне. Его жуткая голова была огромных размеров. Вытянутая и загнутая к низу, словно клюв, пасть была полна длинных и острых, как штыки, зубов. Плотно прижатые к черепу небольшие, треугольной формы, уши были увенчаны пучками серебристого цвета щетины. Из такой же щетины у чудовища была и борода, бесформенным клоком свисавшая с подбородка, и огромная грива, широким воротом опоясывающая толстую, под три аршина в обхвате, короткую шею. Мощный торс, с длинными мускулистыми лапами, напоминал человеческий, только покрытый чешуей, да вдоль позвоночника, прямо от ушей, проходил гребень из острых наростов. Такие же шипы-наросты были и на внешней стороне предплечий, из-за чего они имели сходство с пилами. Остальная часть тела чудовища напоминала тело огромной змеи длиной не менее пяти-шести сажень.

Все это я успел разглядеть в то время, когда монстр полностью выполз из своей норы, несколько раз погрузившись с головой в озерцо, куда вода подземной речки по освободившемуся руслу стала падать прежним потоком.

Окунувшись, чудище высоко поднялось на змеином хвосте и отряхнулось от воды совсем по-звериному – как это делают, например, кошки или собаки, оросив брызгами большое пространство пещеры. Затем, резво подползя к подножию скалы, где лежала груда обезглавленных тел, какое-то время внимательно осматривало и обнюхивало трупы несчастных чекистов, а затем громогласно зарычало, подняв свою чудовищную морду к потолку.

Пещера, покой которой не нарушался веками, вздрогнула от страшного, небывалой силы звука. Все заходило ходуном, сверху посыпались обломки сталактитов, несколько из них упали прямо у моих ног, а один из осколков даже задел плечо замершего перед химерой в раболепной позе Антипа. Может именно из-за этого хватка, которой проводник-колдун держал меня в оцепенении, ослабла, и я смог пошевелиться.

Первым делом я хотел поднять правую, еще плохо слушавшуюся, руку для того, что бы перекреститься, что сделал бы на моем месте любой православный человек, встретившись с подобной нечистью, но пальцы наткнулись на кобуру.

Передо мной было само ЗЛО! Я его не только видел, но и чувствовал всем своим существом! Не могу сказать наверняка – явилось оно в настоящем и единственным своем облике, или это была только одна из его ипостасей, но это было именно ЗЛО, могучее и древнее, пробужденное от спячки его верным слугой Антипом.

Действуя скорее подсознательно, я выхватил оружие, и весь барабан выпустил в голову монстра. Чудовище в тот момент, опустив пасть в жертвенную чашу, с ворчанием хлебало кровь несчастных жертв. Одна из пуль попали в проводника, стоящего рядом с чашей и оказавшегося на линии огня, из-за чего он резко качнулся вперед и невольно уперся руками о голову зверя. Этот невольный толчок колдуна и мои выстрелы не на шутку взбесили монстра! Он опять заревел, вновь вызывая содрогание всей пещеры, задрав окровавленную морду кверху и обдав кровавыми брызгами все вокруг! Затем схватил Антипа – своего верного и преданного слугу, мощными лапами, резко поднял и, затолкав в огромную пасть, проглотил в одно мгновение. А я все стоял и нажимал на спусковой крючок, хотя в барабане не осталось ни одного патрона.

Рассвирепевший зверь, после того, как сожрал проводника-колдуна, ринулся в мою сторону! Без сомнения, меня ожидала страшная участь Антипа, но в тот момент, когда огромные лапы с острыми, как серпы, когтями должны были схватить очередную жертву, прозвучали два оглушительных выстрела.

Массивная голова чудовища дернулась, словно от сильного удара.

Монстру вдруг стало не до меня. Новый рев, в котором сквозили нотки страдания, потряс все вокруг. Зверь замотал головой, пытаясь стряхнуть внезапно возникшую невыносимую боль, отчего вокруг нее возник ореол из серебристой гривы, густо измазанной кровью. Немного оправившись от полученного шока, он заозирался вокруг, пытаясь обнаружить обидчика, и как только ему это удалось, о чем свидетельствовал новый, полный ярости рык, раздался новый залп.

Все это время я стоял, совершенно опустошенный, не испытывая никаких чувств – ни страха перед монстром, ни сожаления о всем происшедшем, не выпуская из руки револьвера с пустым барабаном. Только лишь тогда, когда раздались два первых выстрела, и из мест попадания пуль в тело чудовища вырвались два фонтанчика черной крови, я подсознательно отметил для себя, что, каким бы не был страшным и жутким зверь, он, все же, смертен! А ведь Антип поклонялся ему, как божеству, и даже принес в дар такую страшную жертву!

Следующие выстрел тоже нашли свою цель – видно стрелявшие хорошо знали свое дело, и, так как голова чудовища была повернута как раз в их сторону, то одна из пуль разорвала в клочья его правое ухо, а другая попала в глаз, взорвавшийся глазной жидкостью, как переспелый арбуз.

На этом монстр, совершенно не ожидавший такого "горячего" приема, решил, что с него хватит. Прижав к глазнице с вытекшим глазом лапу, и, совсем уж как-то по-собачьи, жалобно взвыв, он быстро сполз со скалы, успев напоследок задеть меня огромным, размером все с тот же арбуз, утолщением на конце хвоста.

Сильный удар в бок напрочь вышиб из меня дух.

– Ваше Благородие! Сергей Константинович! Барин! Очнись же!

Придя в себя, сквозь пелену, все еще застилавшую мой взор, я увидел Игната, тормошившего меня за плечи. Второй, не знакомый мне мужик, держал у моих губ горловину фляги.

– Ну, слава тебе, Господи! – Перекрестился Игнат. – Очнулся!

Приподняв мою голову, крестьянин подложил под нее свернутую шинель.

– Отхлебни, барин. – Незнакомый мужик опять сунул мне в губы флягу. В нос ударил тяжелый сивушный запах.

– Выпей, выпей, Константиныч! Да не робей, это же первосортный первач! Он вмиг тебе голову продуеть! А это кум мой – Савелий, который его варил. Охотник он.

Я позволил влить себе в рот немного самогона. В голове действительно, как и обещал Игнат, сразу прояснилось, как будто из-за черных туч вдруг выглянуло яркое солнышко! Пелену с глаз смыли накатившие от крепкого варева слезы.

– Это вы стреляли там, в пещере? – Спросил я, обретя способность нормально дышать.

– Мы, Ваше Благородие. – Пробасил Савелий. – Ну и страшна же чудища была! Как она того бедолагу заглотила! И не подавилась же, язви ее!

– Туда ему и дорога, – махнул я рукой, – он же этого зверя и вызвал. А стреляете вы хорошо, молодцы!

– Так, Сергей Константиныч, я же и говорю – охотники мы, приучены к энтому делу сызмальства. Как без этого! Мы ее, тварь нечистую, жаканами!

– Вы ее убили?

– Да как же! Убьешь такую зверюгу! Даже самый большой медведь кутенком подле нее будет выглядеть! Подранить – подранили, но ентот змий уполз в свою нору, откель и выполз. Мы и по третьему разу не успели пальнуть. А напоследок он хвостом успел тебя здорово приложить!

Из рассказа верного Игната, он не вернулся, как ему велел колдун, домой, а направился к своему другу и куму Савелию, которому все и рассказал. Мужики решили, что меня непременно нужно идти выручать, поэтому они, вооружившись охотничьими ружьями, пришли в дом и спустились в открытый тайник.

К пещере они вышли как раз в тот момент, когда зверь только выполз из дыры в стене пещеры. Поначалу крестьяне, ясное дело, просто ошалели от ужаса, но быстро оправились и...

– Вставай, барин. – Озабоченно сказал Игнат. – Уходить пора. Неровен час, красные нагрянут. У Савелия в баньке тебя схороним, покуда сил не наберешься, а там уж... как сам решишь.

– Спасибо, Игнат! И тебе благодарствую, Савелий! Но не могу я сейчас уйти. Уходите сами.

– Но, как же...

– Не спорь! Мне нужно вернуться назад, в пещеру.

– Свят, свят! Там же эта...

– Знаю! Поэтому и нужно вернуться! Это не просто страшный и неведомый зверь, мужички, а само ЗЛО! Я еще там почувствовал. И вызвал его Антип, а мы еще и разозлили! В общем, пещеру нужно взорвать, что бы замуровать гадину там навсегда. Этой земле и так страданий хватает, а если еще это наружу вырвется...! Только вот гранат у меня всего две штуки, боюсь, что маловато будет.

– Погодь, барин, у меня найдется кое-что похлеще твоих гранат. Я сейчас, мигом!

Савелий выскочил из дома и, что есть мочи, припустил в сторону деревни. А я, стал готовиться к возвращению в пещеру.

Обыскав имущество принесенных в жертву чекистов, я, к своей большой радости, нашел еще две гранаты. Связка из четырех гранат, знамо дело, дело совсем другое, и шансов обрушить ею пещеру гораздо больше, чем всего двумя. Но, честно говоря, меня и тут сомнения обуревали. А перекрыть выход этой твари, если уж убить ее совсем не просто, нужно во что бы то ни стало!

Надежда была на Савелия и его " кое-что похлеще", и он ее полностью оправдал. В холщовом мешке, который он принес с собой, оказалось с десяток динамитных шашек общим весом с десяток фунтов. Каждая шашка уже была снабжена детонатором и куском огнепроводного шнура, по моему опыту, на тридцать-сорок секунд горения.

Наличие динамита значительно улучшило мое настроение и усилило решимость идти в пещеру. Игнат соорудил мне еще несколько факелов и, не смотря на мой протест, чуть ли не силой всучил узелок с какой-то едой. В мешок со взрывчаткой Савелий положил свою флягу, доверху наполненную заветным самогоном.

– Не обессудь, вашбродь! Это что б тебе меньше робеть.

Крестьянам строго-настрого запретил идти за собой. Договорились только, что мужики будут ждать меня у Игната дома.

Возвращение в пещеру прошло без приключений. А как иначе, как говорится, по проторенной дорожке-то! Единственно, было опасение, что тварь вернется, выползет из своей каменной норы, но, слава Богу, оно не подтвердилось, так что у меня была возможность спокойно сделать свое дело.

Главной проблемой было добраться до дыры, из которой вытекала подземная речка, и откуда выползло чудовище. Мужики снабдили меня стальной "кошкой" и хорошей веревкой, длиной аршин эдак в пятьдесят. После нескольких неудачных попыток, мне, наконец, удалось зацепиться за край узкого каменного выступа справа от пещеры, что давало возможность не попасть под водопад, после чего я медленно, но верно, стал подниматься к черному зеву зловещей норы.

Подъем прошел более-менее благополучно, несмотря на то, что за спиной у меня висел довольно таки увесистый мешок, но вот с карниза в пещеру добраться оказалось не так уж и просто, как это казалось снизу. Наконец я, хоть и изрядно вымотанный и промокший, выпрямился в полный рост у края тоннеля, ведущего в зловещую неизвестность.

Факел, как и динамит, был плотно замотан в куски кожи, поэтому не промок при подъеме и зажегся без проблем. Пламя горело ровно, но с легким уклоном к выходу, что говорило о наличии легкого потока воздуха откуда-то из глубины тоннеля. Воздух был холодный, но свежим назвать его вряд ли было можно, так как он нес остатки зловония, которое обильно распространял в пещере монстр.

Далеко вглубь норы забираться было нельзя, так как времени было в обрез. За полминуты, после поджога шнура, я должен был успеть добежать до края тоннеля, спуститься вниз и отбежать как можно дальше, чтобы не попасть под каменные обломки, которые непременно выбросит взрывом. Поэтому, найдя в потолке подходящую трещину, я собрался в нее заложить взрывчатку. Закрепив факел в стене, я уже стал развязывать мешок, как вдруг обратил внимание на то, что водный поток по дну тоннеля изрядно уменьшился, а еще недавно еле ощутимый смрад от твари усилился многократно. Когда из глубины норы донесся шум и глухое рычание, до меня дошло: монстр возвращается!

На фронте у меня часто бывали случаи, когда из-за сложившихся ситуаций смерть вот так же, как и сейчас, зловонно дышала в лицо, и, для того что бы выжить, нужно было действовать, опережая свои мысли. Поэтому я схватил поклажу, из которой, слава Богу, не успел извлечь динамит, и побежал к выходу. У самого края я остановился и запустил руку в мешок, где, кроме динамитных шашек, находилась и связка из четырех гранат, которую я, все же, на всякий случай соорудил. Инициировав запал одной из гранат, я размахнулся изо всех своих сил и забросил смертоносную поклажу как можно дальше вглубь пещеры, навстречу, судя по все возрастающему шуму, приближающейся твари. После этого развернулся и прыгнул вниз.