Текст книги "Навь Остров. Территория забытых богов (СИ)"

Автор книги: Владимир Кучук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– На счет красотищи спорить не буду. А что на счет церкви можете сказать? Почему она брошенная стоит?

Галина Николаевна только плечами пожала.

– Ничего не скажу. Слухи были, что местные прихожане бросили ее, опять же, из-за каких-то историй все с тем же хозяином проклятого хутора. Но конкретнее ничего не знаю. Все местные верующие посещают храм в селе Верховском, что за Ушками сразу. А Дубравино до сих пор считается селом только потому, что тут когда-то была действующая церковь.

– Галина Николаевна, а с кем из села Мария Силантьевна контактировала больше всего?

– Да ей многие помогали, чем могли, ведь она, незадолго до смерти, совсем немощная была! Но больше всего сделал для нее Федя-егерь, особенно после того, как ее мужички пропали. Федька и Антон, ведь, друзья были – водой не разлить!

Друзья поблагодарили хозяев за обед и, извинившись, вышли из-за стола. Они собирались обратно на хутор, что бы продолжить исследование дома.

– Галина Николаевна! – Вспомнил у самой калитки Матвей. – А что это за Навь Остров такой? Вы его пару раз упоминали в своем рассказе.

– Да нет никакого острова! – Ответил за жену Григорий Семенович. – Чушь все это, старушечьи россказни!

– Ну, а все-таки?

– Говорят, что среди болот местных остров стоит. Ну, не в прямом смысле остров – довольно большой участок суши, окруженный бездонными топями. Территория, мол, эта плотно населена зверьем разным, даже которое и не должно водиться в наших местах, растительность буйная, тоже во многом уникальная. В общем – рай для биологов и ботаников, а также – для охотников и любителей грибов и различной ягоды! Но попасть туда – большая проблема. Из-за трясин, во-первых, во-вторых – из-за постоянно вырывающихся из глубин ядовитых газов, в-третьих – он почти постоянно окружен плотным туманом. Были, как говорят, везунчики, которые видели этот остров, да и то со стороны, издалека. А если кто и попадал туда, то, мол, назад уже не возвращался.

– Прямо какая-то Земля Санникова! – Усмехнулся Матвей.

– Или Затерянный Мир! – Подхватил Алексей. – А динозавры там случайно не водятся?

– Вот и я про то же. – Кивнул Семеныч. – Чушь! Но немало находится идиотов, которые ведутся на эти сказки, и прутся искать этот Навь Остров. Помните, я рассказывал вам про четырех пропавших туристов, ну – из-за которых нашему участковому перевод в район с повышением обломился? Так поговаривают, что они не просто полюбоваться природой в наши края наведались, а именно с целью найти этот злополучный остров. Да и, сдается мне, добрая часть пропавших тоже сгинула, пытаясь отыскать это место.

Глава 7

– Ну что, Лех, какие мысли тебя по поводу всей этой чертовщины?

Друзья доехали до хутора, не обмолвившись ни словом. Каждый про себя "переваривал" все узнанное, услышанное и пережитое за эти несколько дней. Машина остановилась у ворот, но Матвей с Алексеем не спешили выходить из салона, как будто бы их подсознание оттягивало тот момент, когда опять придется войти в этот мрачный дом, наполненный, как оказалось, до самых краёв такими же мрачными тайнами.

– А какие тут могут быть мысли, Мот? "Чем дальше в лес, тем толще партизаны" – вот и все мысли! Знаешь что, старичок, скажу я тебе? Нельзя сейчас заселяться в этот дом! Тут, на мой взгляд, только два выхода существует: или тебе нужно убедить родителей не строить планов на этот особняк и, по возможности, продать его к чертовой матери, от греха, или все же постараться разобраться в этой мистике, вывернуть ее наизнанку, а значит – обезвредить! Сам понимаешь: предупрежден – вооружен! Если выберешь второй вариант, я готов помочь тебе, насколько смогу.... Да и интересно это, черт возьми! Страшно, но интересно!

– Согласен с тобой, дружище! Все это страшно интересно! Представляешь – сдадимся мы, плюнем на все это, уедем в свой город, заживем опять той жизнью, которой жили до приезда сюда – обыденной и скучной. Будем пытаться украсить ее всякими тусовками, надоевшими до чертиков развлечениями и всякой прочей лабудой. Но все наши попытки окажутся тщетными, потому что мы будем постоянно знать и помнить, что есть место, просто переполненное настоящими тайнами, способными привести к настоящим, ни с чем несравнимым приключениям! Леха, мы уже никогда не простим себя за то, что струсили, бросили все это и сбежали!

После выданных тирад друзья с удивлением уставились друг на друга.

– Послушай, старик, нас-то на лирику с романтикой пробивает, то на пафос, как сейчас вот. Мы точно тут чего-то подцепили!

– Да нет, не думаю. Просто, наверное, здешние места располагают к этому. Ну что, Лех, пошли в дом. Подвал нужно обследовать.

В подпол спускались через найденный на кухне люк. Ничего особенного там не обнаружили – подвал как подвал, хоть и очень большой. Из-за хорошо продуманной вентиляции, он был полностью сухой, совершенно не пахло затхлостью. Вдоль каменных стен выстроились стеллажи, на которых стояли банки разных калибров, оставшиеся, по всей видимости, от последних хозяев дома. Тут же были и пустые бочки, и какие-то деревянные ящики, и много другого ненужного хлама, который жалко было выбросить. В восточной стене фундамента друзья обнаружили широкий выход из подвала, через который можно было заносить или выносить крупногабаритные грузы и предметы. Но большая двухстворчатая дверь этого выхода была капитально и, по всей видимости – давно заколочена.

Осмотрев подвал, и не найдя в нем ничего интересного, парни вернулись на первый этаж дома. На чердак они поднялись по обычной деревянной приставной лестнице через откидной люк в потолке над галереей второго этажа. После подвальной прохлады под крышей было пыльно и душно. Дневной свет, пробиваясь сквозь мутные стекла треугольных слуховых окон, довольно хорошо освещал все чердачное пространство, которое, так же как и подвал, было заставлено всякой домашней утварью и мебелью, частично современной, но, в основном – векового возраста.

Побродив по поскрипывающему деревянному полу, оставляя четкие следы на пыльной поверхности, друзья встали как вкопанные у небольшого пятачка возле большой, наполовину застекленной двери, врезанной в фронтон крыши. На участке пола, примерно – два на три метра, раскинулся целый городок с миниатюрными домиками, мостами, тоннелями, парком с деревьями и кустарником, и речкой, по которой проплывали маленькие пароходики и баржа. Все было вырезано из дерева, пенопласта, картона и оргстекла. Но это великолепие являлось только лишь антуражем, красивой окружающей средой для шикарной модели железной дороги. Тут было и здание вокзала с перроном, и уходящие от него рельсы, с семафорами, стрелками и всякими другими железнодорожными прибамбасами. Главная же ценность – два состава, один из которых был пассажирским, с электровозом во главе, а второй состоял из различных грузовых вагончиков, цистерн и платформ, выстроившихся за шикарно выполненным паровозиком.

Забыв на время обо всех проблемах и загадках, Матвей и Алексей, как десятилетние пацаны, с горящими глазами ползали на коленках по пыльному полу, что бы тщательней рассмотреть и пощупать руками все эти вагончики, домики, рычажки всякие, кнопочки, стрелочки...

– Эх, жалко батареек нет! – Леха старательно отряхивал колени от пыли. – Уверен, что это все работает. Модель немецкая, а точнее – ГДРовская. У моего отца была такая, он рассказывал. Ему дядя привез из Магдебурга, где он, еще в советское время, переводчиком работал.

– Контакты нужно подчистить, окислились все давно. А батарейки, скорее всего, тут расположены.

Матвей откинул крышу на здании вокзала. Контейнер для шести больших цилиндрических батареек оказался пустым.

– Хорошо, что их нет, – возвращая крышу на место, сказал Алексей, – а то бы вытекли, и все вот эти контактные пружинки были бы съедены. А так – вставляй новые элементы питания, и – вперед!

– Обязательно запустим ее, Лех, обязательно! Только вот с делами поважней закончим.

Затем друзья рассматривали великолепные авиамодели, подвешенные над маленьким городом. Это были невесомые планеры, плоскости крыльев и хвостового оперения которых были оклеены папиросной бумагой, и, даже, кордовая модель с двигателем внутреннего сгорания.

Наконец, внимание друзей привлек большой телескоп, установленный на деревянной треноге.

– Смотри, Мот, он ведь тоже самодельный! Да, не зря, как рассказывала Галина Николаевна, вся ребятня в селе к Анатолию тянулась! У него ведь, кроме всего прочего, и руки золотые были!

Корпус телескопа-рефрактора был изготовлен из стеклоткани, пропитанной эпоксидным клеем, в объективе использовались линзы от очковых стёкол. Тренога, судя по всему, была от какого-то геодезического прибора.

– Ну-ка, глянем в этот кустарный прибор! – Алексей, поискав глазами, поднял с пола кусок какой-то ткани, несколько раз встряхнул ее, затем тщательно протер ею объектив и окуляр. После этого он отодвинул щеколду и распахнул дверь.

– Во-о-от, совсем другое дело! Смотри-ка, Мот, "притягивает" знатно. Пятидесятикратное увеличение, не меньше! Это я тебе, голуба, говорю как опытный фотограф! Тоха этот, я тебе скажу, если и не гением был, то очень талантливым человеком! Смотри-ка – все, как на ладони!

– Слушай, Лех, я же всю жизнь о телескопе мечтал! Дай посмотреть, а?! Лех! – В голосе Матвея зазвучали по-детски капризные нотки

– Погоди, старик! Сейчас! Во! Смотри – холм наш, на котором мы тусили. Тополя... – Алексей медленно сместил телескоп левее. – А вот и... Матвей, смотри!!!

Леха, с ошарашенным видом, отстранился от прибора, уступив место другу, который тут же "присох" глазом к окуляру.

Вдоль ручья, у холма, где недавно друзья устраивали пикник, все той же бессмысленной походкой, прогуливалась девушка в длинном белом платье.

– Это она?!

– Наша "прекрасная" незнакомка, чья настоящая сущность запечатлена моим фотиком!

Не сговариваясь, парни бросились к лестнице.

– Что за фигня, Матвей, где это мы?! Как мы здесь очутились?!

Действительно, местность, где находились друзья, мало была похожа на ту, которую они привыкли наблюдать в окрестностях Дубравино.

Все вокруг было покрыто, в основном, серо-зеленым мхом, но были и участки, заросшие странной травой, покрытой клочьями какого-то пуха. Больших деревьев не было вообще, в поле зрения попадались только небольшие кустарники, одиноко растущие низкорослые ели, чахлые березки да ивы с ольхой. Отовсюду мерзко пахло гнилью, легкий ветер периодически пригонял и другие, не боле приятные запахи.

То тут, то там, среди мха и травы блестели маленькие лужицы застойной воды, и весь ужас положения друзей состоял в том, что они оба стояли по пояс в воде посреди одного из таких озерец, медленно в него погружаясь.

– Хрен его знает! Леха, а ведь мы, похоже, тонем!

Пока парни осмотрелись и до конца осознали свое состояние, вода, которая уже больше напоминала мутную жижу, достигла груди. Алексей заметался, стараясь дотянуться до ближайших пучков травы.

– Тихо, тихо! Не дергайся! Замри! Так мы быстрее уйдем на дно! Мы в трясине, Леха!

– Да я уже понял! Что делать, старик?!

– Сейчас, погоди. Только прошу – не дергайся. Нужно найти поблизости чего ни будь – попрочней, деревце, например.

Но сколько друзья не озирались вокруг, ухватиться было не за что. Даже трава была слишком далеко. А вода дошла уже до горла.

– Леха, дружище, прости меня. – Мрачно произнес Матвей, когда понял, что надежды выбраться из трясины – никакой и они доживают свои последние минуты.

– За что? – С таким же отрешением в голосе спросил Алексей.

– За то, что впутал тебя в это все, из-за чего ты сейчас...

– Да? А если бы ты был на моем месте, а я на твоем, то ты не стал бы мне помогать? Так что давай не будем...

Вдруг до слуха друзей, оцепеневших от ужаса из-за близости неминуемой гибели, донесся лай собаки.

– Собака, Леха, слышал?! Где-то недалеко! Значит и люди где-то рядом! Эй, по-мо-ги-те!!!

– Мы здесь!!! Сюда!!! – Вторил другу Алексей, задирая вверх подбородок, до которого добралась болотная жижа.

Из кустарника выскочила овчарка.

– Да это же Астра, Матвей!

– Вижу! Значит и Федор где-то тут! Федор!!!

В это время собака подскочила к березке, росшей ближе всего к засасывающей парней луже, и подпрыгнула вверх, ухватившись зубами за тонкий ствол. Под весом овчарки хилое деревце наклонилось так, что друзья смогли ухватиться за крону. Смертельное погружение прекратилось, Матвею и Алексею, даже, удалось отвоевать у трясины несколько сантиметров.

В это время к терпящим бедствие подскочил и егерь. Оценив за пару секунд ситуацию, он, ничего не говоря, кинулся к ближайшей березе покрупнее. Срубив ее несколькими ударами тесака и быстро очистив от веток, Федор протянул получившийся шест утопающим.

– Хватайтесь, придурки!

Борьба с хлюпающе-чавкающей хищницей длилась минуты три. И вот, наконец, трясина, смирившись со своим поражением, с великой неохотой отпустила свои жертвы. Еще несколько минут парни отлеживались во мху, еще пока с трудом веря в свое спасение.

– Все, хватит отлеживаться! – Гаркнул Федор. – Пошли отсюда!

– Погоди, Федь, дай отдышаться. – Заскулил Матвей.

– Да и продрогли мы, – поддержал его друг, – костерок бы...

– Да какой нахер костерок! – Егерь, казалось, рассвирепел вконец. – Я про газ вам рассказывал для чего?! Пошли, на ходу согреетесь! Идти за мной, след в след!

Когда троица с собакой добралась до ручья, день почти уже угас. Пока Федор разводил костер на холме, вконец обессилившие друзья отстирывали от болотной грязи одежду и отмывались сами. Наконец, когда джинсы и футболки были развешены на кустах, мужики расселись вокруг огня. Вместе с теплом, согревшим продрогшие тела, в сознание друзей проник сильно запоздалый страх. Все блокировки, которые поставил мозг, что бы уберечь человеческий рассудок от разрушения из-за сильнейшего стресса и шока, вызванных осознанием неминуемой гибели, были сняты и друзей опять заколотило. Только уже не от холода, а от ужаса.

Федор достал из своего рюкзака флягу.

– Ну-ка, утопленники, отхлебнули по глотку!

– А что это, – стуча зубами, спросил Алексей, – самогон?

– Самогоном пускай вас Гришка потчует! Спирт это! Пить его умеете?

Друзья пожали плечами.

– Вот же – детский сад! – Проворчал егерь. – Значит так: выдыхаете полностью из легких воздух, делаете хороший глоток, ждете, пока спирт не зажжет в желудке, а затем медленно, очень медленно и через нос делаете вздох. Понятно?

Друзья сделали по глотку, четко следуя инструкциям Федора. Спирт быстро сделал свое дело – дрожь прошла, страх утонул где-то в глубинах сознания. Егерь протянул парням по бутерброду с салом.

– Закусывайте, дурилки картонные, вот еще огурцы с помидорами, да на чеснок с луком налегайте. Не хватало еще, что бы вы разболелись!

– Федор Ильич, мы очень Вам благодарны за спасение, и Астре Вашей! Но хватить на нас злиться!

– Злиться?! – Оскалился егерь – Да на вас не злиться надо, а разложить вот тут вот голыми жопами кверху и отходить ремнем, а еще лучше – розгами, что бы об "посидеть" с месяц даже и не мечтали! Какого черта поперлись в болота?! Вас же предупреждали! Поверьте мне, ваше спасение – чистейшей воды чудо! Вам говорили, сколько тут таких лихачей сгинуло?!

– Да не собирались мы в болото лезть! – Наконец-то смог ответить Матвей. – Мы вообще не понимаем, как там очутились!

– Объясни. – Злость Федора заметно поубавилась.

Друзья взахлеб стали рассказывать про обнаруженный телескоп на чердаке, и про то, что они, оглядывая окрестности, увидели.

– Мы ведь были не на холме, как тогда – вечером, и газом, как Вы говорили, травануться не могли. Да и самогон Семеныча, на тот момент, не пили. А девушку увидели опять! Она прогуливалась во-о-н у тех кустарников. – Указал рукой в сторону ручья Алексей.

– Естественно, мы решили познакомиться с ней поближе. – Продолжил Матвей. – До того момента, как мы добежали до холма, я все помню хорошо. И когда стали спускаться к ручью, заметив мелькавшее среди кустов белое платье, тоже помню.... А потом – трясина! И как мы там очутились – хоть режьте меня – не помню!

– И я не помню! – Подтвердил Алексей. – Мы словно туда телепортировались!

– Ни хрена себе телепортировались! Вы знаете, какое расстояние между этим холмом и тем местом, где мы с Астрой вас обнаружили?!

– ....?

– Километров шесть!

У друзей челюсти отвалились одновременно.

– Вы не ошибаетесь, Федор? Это как же возможно...?

Егерь ничего не ответил, только опять протянул флягу парням, а после них сделал солидный глоток и сам.

– Я возвращался домой, ну и – по привычке, завернул к хутору. Глядь – машина ваша стоит. Значит, думаю, и вы где-то в доме. Зашел, обшарил все помещения – нет никого. Звал, кричал – без толку. Стал прикидывать – не могли же вы уйти, все тут не закрыв и машину оставив! Почуял неладное. Открыл дверь в машину, дал понюхать Астре салон. Он-то весь вами пропах. Собака тут же взяла след и почесала в сторону болот. Вот и все. Опоздай мы на минуту-другую, или пройди вы еще на сотню метров дальше....

Когда одежда друзей достаточно подсохла, троица направилась к хутору.

– Мы ведь ждали Вас, Федор Ильич, что бы показать вот это. – Протянул Алексей егерю включенный компьютер, когда все трое сидели в салоне джипа – Это сфотографировал мой фотоаппарат в момент падения.

Федор долго, хмурым взглядом, рассматривал снимок, и друзьям совсем не показалось, что он сильно удивлен тому, что видит.

– Вы нам что-то не договариваете, да? – Тихо спросил Матвей.

Вернув ноутбук, егерь откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза. Через какое-то время он предложил.

– Вот что, парни, поехали ко мне, поужинаем. А там я вам все расскажу. Все, что знаю.

Друзья, а особенно – Матвей, не возражали. Заскочили только к Василенко, что бы предупредить Галину Николаевну, что ночевать у егеря будут.

Глава 8

Когда приехали в Ушки, стемнело совсем. Время приближалось к полуночи, поэтому все семейство егеря – жена, дочь и сыновья, уже спали. Федор завел друзей в летнюю кухню.

– Погодите чуток, пацаны. Я тихонько в дом проберусь, чего ни будь к ужину добуду, а то мои хозяюшки спят уже.

Летняя кухня представляла собой легкий деревянный домик под односкатной крышей. Тут было все – и газовая плита, и холодильник, и стиральная машина, и, даже кирпичная печка. К печке примыкал большой чугунный котел, в котором можно было нагреть сразу много воды для различных хозяйских нужд. Тут же стояла и обычная ванна, возле которой, на ажурной полке, были расставлены всяческие средства для мытья.

Хозяин появился через несколько минут с кастрюлей, хлебом и пакетом с зеленью.

– Живем, мужики, моя Маруся щавелевых щей наварила! М-м-м-м-м, обожаю щавелевые щи! Сейчас, подогрею по-быстрому, а вы хлеб режьте.

– Это кто ж у меня тут хозяйничает?! – Неожиданно раздался голос хозяйки.

– О, Маринка проснулась! Я же, вроде, по-тихому старался...

– Да Ванька меня разбудил. – Марина куталась в пуховый платок, наброшенный поверх халата. – Во сне с кем-то воевал. Он у нас что днем, что ночью – неугомонный! Давайте уже, я сама все сделаю.

Вскоре хозяйка не без удовлетворения наблюдала, с каким аппетитом мужики уплетали произведение ее кулинарного искусства. В благодарность едоки даже получили по рюмке водки.

– Ну что, мужики, – начал Федор, когда перешли к чаю, – если спать не очень хотите, я вам расскажу что обещал.

– Да, да, конечно. Пожалуйста. – Закивал Матвей, после чего покосился на жену егеря.

– Марина в курсе всех дел, так что не смущайтесь.

Егерь поднялся со своего места, закурил, приоткрыв дверь в кухню, чтоб не надымить.

– Макаровы приехали в Дубравино где-то в году... восьмидесятом.... Ну да, я тогда в четвертый класс перешел.

Федор сделал паузу, сделал несколько глубоких затяжек, вглядываясь в темноту за приоткрытой дверью.

– Я к тому времени совсем без родителей остался. Батя мой тоже лесником был, погиб при тушении лесного пожара. У мамани и так сердце слабым было, еще от рождения, а тут такое.... В общем – не намного отца пережила. Меня и сестру мою в детский дом хотели отправить, да, слава Богу, тетка – отцова сестра, не позволила, к себе забрала. Хорошая она, тетка Настя. Да и муж ее – дядя Костя – тоже хороший мужик. У них своих-то трое на то время было, но это не помешало и нас на ноги поставить. Дядя Костя пару лет назад помер, земля ему пухом, а тетка и ныне здравствует. Ее дом в другом конце улицы стоит.

В Ушках своей школы нет, оно и понятно – маленькая деревенька, поэтому все бегали в Дубравино. Да тут идти-то, сами видели – пара километров всего! Хорошая школа была в наше время – и продленка, и бесплатные завтраки с обедами, и кружки разные! В общем – после уроков я оставался в школе, домашние задания делал на продленке, затем занимался в авиамодельном кружке и секции бокса. Да тетя Настя с дядей Костей и не переживали по этому поводу, потому что знали, что я там под хорошим присмотром учителей и ерундой всякой не занимаюсь. Дядька даже смеялся по этому поводу: "Ты, Федька, зачастую, из школы позже домой возвращаешься, чем я с работы!". Конечно же, ежели чего по дому нужно было помочь – святое дело, закон! Да и за этим вот хозяйством присматривать нужно было, это же наше с сестрой наследство, от родителей оставшееся. Сеструха моя, Ольга, кстати, давно уже в Сочи живет, с мужем уехала. Детишек у них двое, гостиница своя... короче – все – слава Богу!

Когда Макаровы приехали, я в четвертом классе учился. С Тохой мы тогда крепко подружились. Так понятное дело – чего не коснись, мы с ним, как говорится, на одной волне! Да и родители у него были мировые! Мария Силантьевна сразу к нам в школу учительницей пошла, а Илья Дементьевич, которого прислали в наши края директором леспромхоза, вместо проворовавшегося, очень быстро вывел предприятие в передовые. Благодаря ему жители нескольких деревень и сел получили хорошую работу, а в Дубравино он школу новую построил, затем клуб и магазин.... Да и других хороших дел он много сделал! Я вот часто думаю, мужики: до чего ж жизнь бывает несправедливой. Илье Дементьевичу, за его добродетель, памятник нужно ставить, что б в цветах утопал, а у него даже могилы нет никакой! Да и у Тохи тоже.

Федор замолчал, достал очередную сигарету, но жена решительно отобрала ее, погрозив мужу пальцем.

– Хватит, курилка! Ты вообще бросить обещал!

Егерь только развел руками, улыбнувшись, вздохнул и продолжил.

– В общем, стал я часто бывать в доме Макаровых, да...

– Извините, пожалуйста, Федор, – перебил егеря Алексей, – а почему именно в этом доме они поселились?

– Насколько я знаю, в сельсовете Макаровым участок выделили под строительство дома, от леспромхоза деньги выделили, а на время стройки предложили снять жилье в селе. Про пустующий дом на хуторе Илья Дементьевич узнал от кого-то случайно. Когда ему рассказали обо всех странностях, которые творятся вокруг хутора и из-за которых там давным-давно никто не живет, Макаров только рассмеялся. "Мы, – говорил, – настолько материалисты и атеисты, что, если там и есть какая-то нечисть, то ее просто не заметим! Да и она нас!". Так и заселились они, с разрешения местных властей, туда, мол – чего деньги лишние тратить, если – вот оно, жилье-то. А на участке под дом, вскоре, клуб построили.

– А как удалось Марии Силантьевне приватизировать это все хозяйство?

– Она и не думала об этом! Это мы – местные жители уговорили ее пойти на этот шаг. Да и администрация села, что б хоть как-то отблагодарить покойного Илью Дементьевича за его добрые дела, сильно посодействовала в этом. В девяностых, когда творилось кругом черт знает что, этот дом был лакомым куском для прохиндеев всех мастей. В любой момент, состряпав за большие деньги нужные бумаги, его мог заграбастать какой ни будь прощелыга, без зазрения совести вышвырнув на улицу убитую горем женщину. Они же, братки-бандюганы, в то время ни Бога, ни черта не боялись! В общем – мы все оформили за Марию Силантьевну. Так хутор и стал ее частной собственностью.

В общем, в доме на хуторе стал я завсегдатаем. Макаровы-родители принимали меня как своего, всячески поощряя нашу с Антоном дружбу. Ведь учились мы хорошо, ерундой всякой не занимались, хотя носились по селу и в его округе наравне со всеми ребятами. Авторитетом, если так можно сказать, был среди пацанов Тоха, за доброту, справедливость, ум, начитанность. Вы бы видели, с какой жадностью слушали его мальчишки и девчонки, когда он пересказывал что ни будь из когда-то прочитанного! А читал он очень много, и меня этим делом заразил. В общем – любили его, в школе, в селе. Было за что!

Самым любимым местом нашего времяпровождения был, конечно, чердак дома на хуторе. Это был наш маленький мир, где мы играли, мечтали, и мастерили всякую всячину. Мы ведь авиамоделизмом занимались до самого окончания школы. Да и многое другое...

– Железная дорога, например?

– Ну, это мы еще в классе шестом сварганили. Илья Дементьевич, как-то, в ГДР ездил, по обмену опытом, оттуда привез минимальный набор с рельсами, вагонами и локомотивами. А уж город со всеми прибамбасами мы сами клеили, выпиливали, раскрашивали. Макаровы постоянно выписывали "Моделист-конструктор", "Юный техник" и "Радио", из них при строительстве макета все и брали. Этими журналами весь чердак завален! Если, вдруг, соберетесь выбрасывать – мне скажите, я заберу. Эх, мужики, какие это годы были! Какая дружба была!

Федор отошел к двери, косясь на жену, быстро достал и прикурил сигарету. Марина только рукой махнула.

– Про странности, которые творились на хуторе, Макаровы всерьез заговорили года через три после заселения. До этого только смеялись по этому поводу, бабушкиными сказками называли. Однажды мы с Тохой на чердаке заработались, когда Мария Силантьевна и Илья Дементьевич домой вернулись. Заведенные они были какие-то, раздраженные. Нельзя сказать что ругались, но разговаривали резко и громко. Мы все слышали. То ли Макаровы не обратили внимания на то, что люк на чердак открыт, то ли просто проигнорировали наше присутствие, увлекшись спором....

– Мы должны, понимаешь, Ильюш, должны привлечь к изучению этого нужных специалистов, ученых! – Убеждала Мария Силантьевна мужа. – Если такие явления имеют место быть, значит – обязательно есть люди, которые их изучают! Просто они не светятся, не выставляют свою деятельность напоказ. Почему – сам знаешь!

– Машенька, какие люди?! Какие ученые?! – Сокрушался в ответ Макаров. – Как ты себе представляешь: я – коммунист, с двадцатилетним стажем, директор огромного предприятия и депутат областного совета, могу всерьез рассказывать кому-то о том, что категорически противоречит материалистическому мировоззрению социалистического общества! Да за одно посещение церкви люди моего круга могут партбилета лишиться, а тут нужно искать каких-то охотников за привидениями!

– Да, ты коммунист! Но не забывай, что ты еще и интеллигент, прогрессивный человек, который должен радеть за науку не меньше, чем за все остальное! Если не хочешь, боишься, я сама найду специалистов в этом деле!

– Я тогда сразу догадался, о чем был разговор. А Тоха потом такие подробности рассказал, что мне несколько ночей кошмары снились.

– Дайте отгадаю: к ним приходила та... вернее – то, что мы видели на холме, и что запечатлела моя камера!

– Хм! Если бы только это!

Егерь замолчал, вглядываясь в темноту улицы через приоткрытую дверь. Несколько раз яркие вспышки озарили пока еще чистое от туч небо, раздались пока еще далекие раскаты грома.

– Гроза приближается, со стороны болот идет. Скоро у нас будет. – Задумчиво сообщил Федор. И дальше, как ни в чем не бывало. – Марусь, ты "фумитокс" включила? А то комарье вон как разгулялось, не дадут жизни...

– Федор Ильич! – Взмолился, не выдержав, Матвей. – Не томите же!

Бубнов сделал завершающую затяжку, допалив сигарету до самого фильтра, затушил окурок в пепельнице, вернулся на свое место за столом.

– Может, до завтра отложим? У меня, как раз, выходной. На ночь глядя слушать такие истории...

– Пожалуйста, Федор. – Попросил уже Алексей. – Мы переживем, как-нибудь. Если только Ваша супруга...

– Не беспокойся, Алеша. – Махнула рукой хозяйка. – Я в курсе.

– Ну, что ж, мое дело предупредить.

После того, как случайно подслушал странный разговор четы Макаровых, я не приставал к другу с просьбой дать подробные разъяснения услышанному, хотя меня так и подмывало это сделать. Антон сам затеял разговор на эту тему через несколько дней, когда мы сидели с удочками на берегу пруда.

– Тебе интересно узнать, о чем говорили мои родители тогда, ну – когда мы на чердаке были?

Я, для виду, возмущенно фыркнул, начал ворчать под нос, что мне, собственно, и дел до этого всего нет. Но Тоха на этот спектакль не повелся.

– Да ладно, Бубен, как будто я не вижу! И нечего смущаться, на твоем месте я давно уже сгорел бы от любопытства!

– Ты прав, Тоха! – Сдался я. – Жуть как интересно! Одно дело – стариковские байки да сплетни, а другое – услышать об этом от таких людей, как твои батя и маманя. Так что ж получается, Макар – это никакие не байки?!

Антон какое-то время помолчал, делая вид, что всецело поглощен заменой наживки, а когда удочка была заброшена, начал рассказ.

– Мы с тобой уже несколько лет дружим, Федь, и за это время ты много обо мне узнал, как и я о тебе. Так?

– Так. И что?

– А то.... Как думаешь – можно меня назвать трусом?

– Конечно – нет, Тоха! Ты что?! Да все пацаны и девчонки у нас в школе...!

– А вот я сам, в последнее время, начал сомневаться в этом. – Тяжело вздохнув, произнес Антон, в глубокой задумчивости глядя перед собой. – Да и родители мои, будучи не из робкого десятка, совсем по-другому на все это стали смотреть.

На мгновенье мне показалось, что рядом сидит не веселый и жизнерадостный четырнадцатилетний парнишка, каким я привык видеть друга, а придавленный тяжелой жизнью и каким-то застарелым страхом зрелый мужичок.

– Все началось вскоре после нашего заселения на хутор. Нам с мамой этот дом, честно говоря, сразу не понравился. Большой, мрачный, во многих местах начинающий ветшать, заставленный старинной мебелью и утварью, которой самое место в музеях или на свалке. Маме уже тогда это показалось странным. Как, за добрую с лишним сотню лет, все осталось, практически, нетронутым?! Хотя многое из содержимого дома действительно представляло и представляет художественную ценность! Вот и приходит на ум, что этот хутор действительно кем-то проклят. Только не понято – кем, и за что! Но главное не в этом.

Поначалу ничего особенного не происходило. Так, шумы разные по ночам до слуха родителей доносились из подвала, а я, со своего второго этажа, слышал всякую возню на чердаке. Грешили на крыс или котов, хотя слышать их – слышали, но ни разу не видели. К тому же крысы – любители грызть все подряд, но ни в подвале, ни на чердаке следов их жизнедеятельности не находили, все было целым. Это было уже удивительным. Вскоре мы сделали еще более необычное и неприятное для себя открытие: в пределах хутора не может обитать ни одно животное, ну – кроме людей и мелких насекомых. Мы с отцом даже за птицами наблюдали – ни одна не залетала к нам, даже на секунду, на мгновение, даже над домом не пролетала. Мама как-то котенка подобрала на улице, маленький такой, замерзший весь – дело-то зимой было. Она его за пазуху спрятала, пока несла. Он согрелся, даже заурчал довольно. Но, как только она стала приближаться к дому, котенок точно взбесился! Мама его даже от калитки до крыльца не донесла – вырвался, даже оцарапал её, и дал деру в неизвестном направлении.