Текст книги "Оливия Кроу и Кровавый Принц (СИ)"

Автор книги: Владимир Кощеев

Соавторы: Дарья Сорокина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Не понимаю, о чём вы, Филиция, – гнев схлынул так же быстро, как и накатил.

– Однако мои отношения с мужчинами вас совершенно не касаются. Будь то Алистер, или кто-то другой. Впредь попрошу не совать свой нос в чужие дела, особенно когда они не связаны с академией. Господин Фланнаган разумный человек и без вас решит, как ему проводить время и снимать напряжение.

Оливия развернулась на каблуках и бросилась прочь из корпуса службы безопасности, тут же забыв о желании увидеть Лиса, спросить о ключе и записке. Больше всего она жалела, что оставила слишком откровенное признание, наполненное девичьими мечтами, но назад пути не было. Тем более подчинённые Фланнагана оживились в коридорах, и вернуться в комнату незамеченной больше не виделось возможным.

Как бы Лив не храбрилась перед начальницей «Сов», теперь всё сошло на нет. Ноги подкашивались, а руки тряслись. Взгляд Филиции пугал, она слишком пронзительно изучала маленькую мышку, всем своим видом показывая: я знаю, куда ты метнёшься, и мои когти будут быстрее. Возможно, действительно стоит некоторое время не тревожить Алистера, чтобы не давай ей повода.

Кроу даже простонала от бессилия. Выходит, женщина своего добилась. Серый сумрак снова начал топить разум. Оливия поспешно отвернулась к окну, чтобы другие студенты не заметили её болезненной гримасы, и увидела на стекле незнакомку со вздутыми чёрными венами у глаз.

Как показали события последних дней, ей нужен контроль и знания. После пар обязательно найдёт Салазара и попросит объяснений. Раньше ничего подобного не происходило, а теперь серокожие монстры мерещатся с пугающей частотой, что страшнее всего – в зеркале.

Теперь Лив очень сомневалась, что изобретая манок для крыс, она что-то напутала. Нет… Вычисления были верными. Всё дело в ней самой. Сила бурлила во всём теле. Чужая, строптивая, пьянящая. Вот, где она просчиталась, и притянула всех грызунов в академию.

Салазар, должно быть, занят на выставке, ладно, это терпит до вечера. А пока придётся контролировать эмоции и не поддаваться на провокации таких как Фил.

Однако в бывшую аудиторию Герхарда Шихте девушка всё равно входила с трепетом. Казалось, каждый портрет на стене смотрит враждебно, зная, что именно она ответственна за гибель преподавателя. Особенно суров был Крис Хармауэр.

Немудрено изображённый на чёрно-белом снимке мужчина сорока лет при жизни занимал должность магистра боевой магии. Лив на всяких случай прикрылась от галереи картин ладонью и прошагала к своему месту у окна.

До начала лекции оставалось ещё немного времени, и Кроу делала вид, что внимательно изучает дворик академии. На самом деле хотелось спрятаться не только от портретов, но и от студентов. Однако ленивое любование осенними деревьями вдруг сменилось паникой. Во дворе появилось несколько угольно чёрных дилижансов.

Брат… Алистер… Гер та…

Оливия вскочила с места и рванула к двери, не зная, к кому бежать в первую очередь, но в дверном проёме столкнулась с одним из помощников Фланнагана. Она даже отшатнулась это ауры лисёнка, настолько от него веяло холодной сдержанностью.

– Госпожа Миле, куда вы так торопитесь? – вкрадчиво говорил молодой человек.

– Я… В туалет?

– Прошу меня извинить, но о ваших фокусах в санузле я наслышан от коллег. Боюсь, вам придётся терпеть до конца занятия, потому что со звонком за жизнь каждого в этой аудитории, я отвечаю собственной головой, и да, Найджел Каннинг, ваш новый преподаватель истории магии.

Глава шестая

Замену встретили с оживлением, хотя часть аудитории громко цокнула, видимо, памятуя о случаях, когда безопасник припирал их к стене, заподозрив в нарушении устава и правил академии. Не все жаловали службу, охраняющую их же покой.

– Найджел, там во дворе…

– Знаю, Алистер Фланнаган разберётся, – на строгом лице лисёнка вдруг появилась едва заметная ободряющая улыбка.

Оливии пришлось вернуться на место, хотя всё внутри подскакивало и требовало бежать. Даже заверения Найджела не помогли. Девушка нервно крутила запястье, где всё ещё остались точки от двух стержней. Хелицеры механического паука прокалывали кожу впустую, не впрыскивая яд. Но всё равно приятного в этом было мало.

Однако сейчас безумно не хватало этого браслета. Теперь, когда и Алистер снял свой, между ними словно пропала спасительная связь. Серый Лис больше не знает, где она. А Лив не ждёт его в назначенный час, чтобы завёл механизм на сутки вперёд.

И вот, вслед за культистами, нагрянули Ищейки. Прямо после её выходки в общежитии. А если, пока все спали, что-то случилось? Оливия слишком громко простонала, и несколько голов повернулись к ней. На странную служанку семьи Кроу больше не смотрели с насмешкой, в глазах студентов читалось опасение, если не страх.

Что дальше? Война?

Об одной уже начал рассказывать Найджел, и Лив не без труда пыталась вникнуть в его слова, попутно листая учебник. Она пробегала по строчкам, рисуя в голове страшные картины тёмного прошлого Империи.

Помощник Фланнагана уже успел рассказать об установлении церковной власти в центральном регионе. Теперь только Архиканонник мог давать благословение будущему правителю. Разумеется, помазанника избирали из числа лояльных церкви претендентов, тем самым лишь укрепляя её власть.

Однако не всем нравилось текущее положение дел и повсеместное насаждение религии. Почти сразу же появились отступники, подрывающие авторитет сильных мира сего. Их было много. Достаточно, чтобы развязать кровопролитный междоусобный конфликт.

Сложно сказать, кто в той истории прав, а кто виноват. Не все отступники преследовали благородные цели. Среди них были и опальные аристократы, мечтающие урвать свой кусок Империи, были семьи, не получившие вожделенное благословение Архиканонника.

У Оливии помутнело перед глазами от цифр и описаний казней против неверных. Количество жертв в той войне зашкаливало с каждой из сторон, и оба лагеря противников устраивали зверские расправы над семьями врагов. Странно, но в тех учебниках, что она читала с отцом и гувернанткой, всё описывалось немного иначе. Сухо, лишь обозначая важные события. Опасались за детскую психику?

– За всё приходится платить. Без поддержки эше’райх, отступники проиграли. Посодействовали и заверения Церкви об амнистии. Забегая вперёд, скажу, ни какой амнистии в итоге не было. Те, кто в самом начале пришёл на поклон, одними из первых попали в жернова Инквизиции. Обладающие магическим даром, или иными полезными Империи талантами, оказались в чуть более выгодном положении. Если полурабское существование можно назвать таковым. Хуже пришлось девушкам-волшебницам, их насильно выдавали замуж или делали наложницами, мечтая о богатом на таланты приплоде. Кстати! – лисёнок обвёл студентов внимательным взглядом. – Будьте уверены, за каждой могущественной семьёй стоит одна несчастная душа, превращённая в безымянный инкубатор для магов.

Студентки синхронно поёжились, а обладатели звонких фамилий мрачно переглянулись.

Оливия посмотрела на свои ладони, припоминая бурлящую на кончиках пальцев магию. Интересно, а в роду Кроу так же насиловали какую-то волшебницу? Девушка спрятала руки за спиной, стараясь не думать о том, кем были её предки. Это было давно, очень давно.

– Кстати, подобная практика существует и по сей день. Однако… – Найджел задумался, взвешивая, стоил ли посвящать студентов в подробности, – никто не признается в таком. Всё происходит за закрытыми дверьми. А молодую девушку будут шантажировать собственными детьми. Расскажет кому – и больше их не увидит.

Глядя на ошарашенные лица присутствующих, безопасник смягчился:

– Это лишь слухи. Мы с таким не сталкивались.

– А Герта? Это правда, что собственный брат торговал ей? – спросил девичий голосок, и Найджел бросил в сторону студентки такой убийственный взгляд, что она сползла под стол.

– Кто тебе это сказал? – рыкнул парень.

– Никто, – пискнула она.

– Отвечай, – лисёнок вцепился в край стола.

– Она просила у меня таблетки. Особые… Чтобы не думать о детях. Я спросила, кто её парень? Высокородный или из простых? На что она ответила, их много, и Герхарду решать, кто сегодня. Я не сразу поняла её слова, но теперь…

Аудитория взорвалась десятками голосов. Кто-то вскакивал с мест. Часто звучала фамилия Штруде. Найджел побледнел, наблюдая за беснующейся аудиторией.

Лив сжалилась над лисёнком и лишь самую малость использовала свой новоприобретённый дар, чтобы утихомирить присутствующих. На всякий случай она отвернулась к окну и представила, что сокурсники устали и очень хотят сесть.

Это и произошло. Как по команде студенты вернулись на места. Только Кроу всё равно ощущала на себе взгляд безопасника. Наверняка у него, как и у Совы, есть измерительные приборы.

Найджел задрал рукав и посмотрел на часы. Оливии хотелось верить, что это просто часы.

– До конца занятия осталось пять минут. Можете быть свободными. Болтать о Герте Шихте не советую, это непроверенная информация. Имейте сострадание к своей одногруппнице и её семье, не плодите слухов. Милдред Миле и Элевелина Хаск задержитесь.

Сердце у Кроу рухнуло вниз. Заметил! Она перевела взгляд на девушку, неосторожно упомянувшую сестру историка. Та мертвенно побледнела, а ободряющие похлопывания по плечу от сокурсников ввели её в ещё больший транс.

– Госпожа Хаск, прошу вас успокоиться, – едва за последним студентом закрылась дверь, Элевелина начала по-детски хныкать, не вставая из-за стола, а Найджел устало потёр переносицу.

– Меня сдадут Ширмхеер, – прозвучало не вопросом, а скорее приговором самой себе.

– Да с чего вы взяли? Чистый лист есть?

Девушка растерянно кивнула.

– Запишите всё, что рассказывала Герта. Возможно, она упоминала какие-то имена или приметы тех людей. Всё, что может быть полезным, как часто брала таблетки. По каким дням недели пропадала. Положите мне показания на стол и сходите, умойтесь перед плетением, – давал указания, парень, а Элевелина уже принялась усердно строчить.

– Госпожа Миле, подойдите.

Что-то в холодном тоне Найджела заставляло сжиматься от неприятного предчувствия, но пришлось слушаться. Она очень надеялась, что разговор тоже будет касаться Герты. Тем лучше – она ничего не знает, ответит на вопросы, а потом побежит проверять брата и Алистера.

Лисёнок положил на стол предмет похожий на яйцо и кивнул студентке.

– Как вы думаете, что это?

Найджел скрестил руки на груди и сделал шаг назад. Не то опасался Мил-мил, не то испытывал отвращение в её присутствии.

– Первый раз вижу, разрешите? – спросила Лив и потянулась к артефакту.

Помощник Фланнагана кивнул, и едва пальцы Милдред коснулись гладкой поверхности яйца, как она пошла волной и выпустила иглу. Девушка ойкнула и сунула палец в рот.

– Что это было? – обижено спросила Оливия.

– Надеялся, вы скажете. Вы работали у Кроу. Может, видели нечто подобное, – невинно пожал плечами юноша и убрал артефакт в карман.

Его безделушка не поранила, и Лив чувствовала себя обманутой.

– Я простая служанка, господин Каннинг.

– Мало ли. Простите, должен был попытаться, – искренне извинился Найджел.

– Почему вас не поранило?

– Самому интересно. Кто-то подбросил, теперь ломаю голову.

– Можете дать мне, посмотрю повнимательнее, – предложила Оливия.

– Вы правы, вы не инженер, и о чём я только думал, – парень отвернулся к окну, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

– Странный, – только и выдохнула девушка, очутившись в коридоре.

Может, это всего лишь подарок от поклонницы со своеобразной защитой против других претенденток. Приблизится, и это яйцо выпускает жало. Найджел поди сам догадался, а на ней решил проверить – возможно, отомстить за Тео с Эмбером и всё общежитие.

В любом случае палец уже не болел, и забивать мысли чужой головоломкой было лень. Тем более одна из «Чёрных мантий» вырулила из-за угла и шла к ней весьма уверенной походкой.

Салазар был задумчив и мрачен. Казалось, случившееся ночью его совершенно не беспокоило – вместе с Сильвией он занимался делами компании, периодически предлагая девушке ознакомиться с документами. Затем – разбирал корреспонденцию, от газет, как подметила Дэн, Кроу приходил в ещё более тёмное настроение.

Акции компании медленно, но верно проседали – сказывалась смерть Декарда. Ещё не скоро, по мнению Сильвии, семейная компания встанет на ноги. Но Кроу заставил её записать всех и каждого аналитика, обещавшего скорый крах его фабрикам. Зачем это понадобилось молодому магу, девушка старалась не думать.

После, наконец, доставили голема – облегчение на лице мужчины было едва заметным, но Сильвия его уловила. Сказалась ли это усилившаяся магия или Кроу специально позволил ей увидеть – она решила не думать.

По правилам выставки конкуренты не могли присутствовать у экспонатов друг друга до официального открытия, так что Салазар, заверив, что в её услугах до вечера не нуждается, передал с рук на руки новому лисёнку. Кажется, его звали Майло.

Парень, хмуря брови, привёл девушку к Фланнагану. И Серый Лис тут же взял Сильвию в оборот. Дело барона Штруде внезапно обернулось серьёзнее и запутаннее, чем могла представить Дэн. Помимо уже обозначенных нарушений, барон оказался связан как минимум с двумя подпольными обществами.

И, входя в камеру, где содержали молодого наследника северной провинции, Сильвия была почти уверена – после завершения разбирательства, Император лишит старое семейство не только привилегий и состояния, но и отберёт дворянство. Слишком многое взяла на себя семья кичливых аристократов.

– Эльрих Штруде, – Алистер придвинул стул к столу, помогая девушке присесть.

– Фланнаган, – презрительно выдохнул барон, садясь напротив.

Заключённый или нет, но обращались с ним, как следует. Несмотря на проведённое в заточении время, парень был гладко выбрит и одет в чистое. Сильвия заподозрила магию, но сила убеждала, что даже бытовые заклинания для молодого наследника – за гранью возможного. Так что девушка настроила свою ручку и приготовилась записывать протокол.

– Итак, расскажите с самого начала, – предложил Алистер, – как вы оказались вовлечены в столь мерзкие для любого дворянина обстоятельства.

Барон хмыкнул.

– Я уже повторял, и не раз – ты ничего не сможешь со мной сделать, бастард. Я барон Штруде, единственный наследник самой богатой провинции Империи. Твои руки слишком коротки…

– Господин Штруде, – сложив пальцы в замок, вкрадчиво заговорил Алистер. – Я правильно понимаю, что ваша связь с запрещённой торговлей наркотическими смесями была задумана, как постоянная? Ведь ваша сеть распространения уже поголовно указала на вас, как на главаря преступной организации. Все шестнадцать человек, – Лис поднял глаза на парня.

– Я ничего не знаю ни о каких сетях. Да, я хотел провести невинную…

– Оргии с первокурсницами – это теперь невинность? – вскинул бровь Алистер.

– Они были сами согласны! – стукнув ладонью по столешнице, вскипел Эльрих.

– Конечно, ведь их семьи имели огромные долги перед вашим отцом, верно, господин Штруде? Таким образом, пополнив ряды вашего гарема, девушки получали прощение части задолженности. И только к концу года вы гарантировали им полное освобождение, – Фланнаган положил на стол два листа с заявлениями первокурсниц.

– Это не…

– А раз вы говорили, – Серый Лис ткнул в подпись на обоих документах, – от имени всей семьи Штруде, я делаю тот же вывод, к которому придёт императорский судья, господин Штруде. Проституция. Одобренная. Вашим. Отцом.

– Я не…

Дверь в камеру распахнулась, Лис недовольно повернулся. Сильвия успела заметить, как побледнел барон, и только после этого обернулась.

В проёме стояли двое, затянутые в чёрные одежды. Униформу Ширмхеер спутать невозможно – серебряная гравировка оскаленной собачьей пасти на правой стороне курток говорила сама за себя. Высокий коротко стриженый брюнет с незапоминающимся лицом и среднего роста беловолосая женщина, пышная причёска которой состояла из двух густых кос, переброшенных на грудь. У неё были настолько острые черты лица, что о них можно порезаться.

Её напарник прошёл за спину допрашиваемого и недвусмысленно положил руку на плечо.

– Что происходит, господа? – Серый Лис явно не собирался сдаваться без боя.

– Господин Фланнаган, не нужно играть в невинность, – проговорила женщина хорошо поставленным голосом. – Вы прекрасно знаете, кто мы такие. Семья Штруде признана виновной в организации преступной деятельности с целью подрыва императорской власти в провинции Штруде. Наркотики, работорговля, – на стол к подписанным договорам упали заверенные печатью императорского суда листы, – запрещённые артефакты и, – она протянула последнюю бумагу непосредственно Алистеру, – помощь культу эше’райх. В том числе, в стенах вашей академии.

Серый Лис пробежался глазами по тексту, ни единой мышцей не выдав огненную бурю ярости, разыгравшуюся в груди. Но Сильвия, как впрочем, и Ищейки, все равно ощутили настоящие эмоции Фланнагана.

– Я могу приложить к делу? – уточнил он.

– Конечно, это ваши копии, – кивнула Ищейка. – Люсьен, забирай заключённого. Господин Фланнаган, боюсь, у нас будет много вопросов к вам, – женщина перевела взгляд на Сильвию. – А, теперь я вас узнала, госпожа Дэн! Рада видеть в добром здравии, не каждая девушка способна после ночи с Кроу так прекрасно выглядеть.

Новой помощнице Салазара стоило огромного труда подавить рвущееся наружу негодование. И эта туда же!

Разумеется, моя служба… – сменяя тему, заговорил Алистер.

Но женщина оборвала Лиса взмахом руки.

– Нас не волнует служба безопасности, господин Фланнаган. Император помнит ваши заслуги перед короной, однако в свете последних событий, признайтесь, неужели вы думали, к вам не возникнет вопросов?

– В чем обвиняется господин Фланнаган? – требовательным тоном спросила Сильвия.

– В измене, конечно, – фыркнула Ищейка.

– Итак, господин Фланнаган, – Ищейка развернула стул и оседлала его, сложив руки на спинке. – Давайте-ка начнём с начала? С того момента, как появился маленький Серый Лис?

Её глаза блестели, как у наркомана, дорвавшегося до вожделенной дозы. Ходили разные слухи, передаваемые шёпотом по самым мрачным местам Империи – в Ширмхеер берут только тех, кто получает удовольствие от убийств и унижения других. Что у Ищеек единственная страсть – не Император, а безраздельная власть.

И сейчас Алистер был готов с этим согласиться – женщина перед ним явно испытывала удовольствие от происходящего. Она знала его прошлое и теперь наслаждалась, наблюдая, как он вспоминает.

– Может быть, нам стоит зайти с другой стороны, господин Серый Лис? – медленно облизнув губы, и прерывисто дыша, проговорила она. – Веруешь ли ты в отца нашего Императора?

* * *

– Веруешь ли ты в отца нашего Императора? – монотонно бубнил голос.

Мягкий свет лился из дома, ласкал продрогшую на морозе спину и бликовал в очках высокого мужчины в тёмной рясе.

Мальчик лет шести неглубоко, но часто дышал, боясь открыть рот и выпустить вместе с белёсым паром остатки внутреннего тепла. Ему дали ещё один шанс на правильный ответ:

– Веруешь ли ты в отца нашего Императора? – в этот раз вопрос сопровождался взмахом кропила, и холодные капли освящённой воды коснулись покрытой мурашками кожи.

– Верую, – зло выдохнул ребёнок, сверля серыми глазами мучителя.

Он переступал с одной босой ноги на другую, когда становилось совсем невыносимо.

Из-под хлипкой двери в прихожую намело сухого снега. Он вихрился на полу и засыпал сапоги мужчины. Такие блестящие, в них можно увидеть собственное отчаяние, застывшее во взгляде. Их старательно начищала милая Фланни. Такая добрая, почти как мама. Её очень хотелось назвать мамой хотя бы раз. Прижаться, почувствовать в пшеничных волосах запах корицы и душистого мыла.

Но вместо этого мальчик диковато смотрел на жену опекуна и прятал руки за спину, когда та украдкой протягивала ему выпечку, прижимая палец к лукавым пухлым губам.

Женщина всегда улыбалась. Даже когда на её милом лице появлялся очередной внушительный синяк. Это было жутко. Лучше бы она плакала. Эта улыбка пугала, и не зря.

Милой Фланни было суждено удивить всех вокруг.

– Испытаем силу твоей веры, выродок.

С этими словами опекун нарочито громко хлопнул книгой с Писанием и скрылся в доме. Свет, согревавший спину, исчез, сначала сузившись до тонкой полоски на чёрном земляном полу, а зачем нырнул в тепло вслед за мужчиной.

В тот раз мальчик заболел. Тяжело и стремительно. Он до потери сознания кашлял и захлёбывался чем-то, раздирающим горло и лёгкие, и лишь какая-то чудовищная тяга к жизни заставляла вновь и вновь выныривать из спасительного забытья. Но это была не вера в Императора, а нечто иное. Желание выжить назло, выжить вопреки, выжить, чтобы потом защищать таких же несчастных, как он сам.

– Это пневмония, Карстен. Ему нужны антибиотики, иначе он не доживёт до вечера, – вкрадчиво повторяла Фланни.

Её рука приятно холодила лоб мальчишки, и будь у него хоть немного сил, потёрся бы об неё, как щенок.

– У тебя диплом доктора?

– Нет.

Голос женщины стал бесцветным. Она знала, что последует за этим вопросом.

– Тогда как ты можешь ставить подобные диагнозы? Или в борделях обучали грамоте? Такие, как ты, умеют только сифилис с гонореей определять, шлюха! – последнее слово Карстен сопроводил пощёчиной.

– Да, мой супруг, я не могу этого знать, – послушно заговорила жена. – Вызовем доктора?

Мальчик не видел лица Фланни. Перед глазами растекались радужные круги, но он знал, женщина улыбается этой самой жуткой улыбкой, и ему впервые стало страшно не за себя, а за опекуна.

Они больше не спорили. Затушили чадящую лампу на прикроватном столике и радужные блики исчезли.

Снова бессвязные картинки в голове и гулкое эхо:

– Именем Императора!

Пятилетний мальчик не знал, что имя может быть таким сильным. Даже императорское. Но оно взяло и в одночасье выбило ударом окованного сапога дверь и забрало всех: маму, папу, старшего брата. В тот день звучало много разных слов, среди которых отчётливо выделялись «измена», «Император», «имя»…

А как, вообще, зовут Императора? Что это за имя такое? Раньше ребёнок наивно полагал, имя – это ласковый шёпот мамы. Имя – это озорство в устах брата, зовущего поиграть. Именем подписывал важные бумаги отец в их маленькой судоходной компании. Но потом имя отняли у ребёнка вместе с семьёй, и подарили кое-что взамен – веру в то, что некоторые имена сильнее других. Некоторые имена калечат и убивают.

– Лис, – ласково позвала Фланни, отгоняя людей в униформе, окруживших кричащего ребёнка. – Я боялась, что опоздала…

– Заткните его кто-нибудь. Раздражает.

– Ты как лисёнок. Маленький и дрожишь.

– Не понимаю, зачем оставлять его в живых? С гнилого дерева – гнилое семя

Фланни махнула рукой, и холодное дуло револьвера, направленное прямо между серых заплаканных глаз, растворилось и исчезло.

– Я как-то прикармливала одного лисёнка. Он повадился копошиться в мусорных баках зимой и однажды застрял, представляешь? Прямо в топке. Или посадил его кто туда. Не знаю. Когда вытащила бедняжку, он весь был в саже. Я отмыла и подлечила его, но всё равно называла серым лисом.

Тычок в рёбра. Колени больно стукнулись о мостовую.

Фланни погладила ушибленный бок, ноющий фантомной болью, и всё тут же прошло.

Он вырос, стал сильным и смелым, вернулся в лес и обрёл свободу, – женщина с тоской вздохнула, а затем что-то зазвенело и откололось.

– Будет чуточку больно, но ты не шуми, иначе Карстен услышит. Он считает, лишь вера в Императора сможет исцелить твой недуг, – в голосе Фланни звучали опасные ехидные нотки, за которые можно было самой очутиться на морозе без одежды. – Только не кричи, милый. Как не кричал Серый Лис, когда его лапы прикипали к горячей печной заслонке.

Сгиба локтя нежно коснулась смоченная в спирте ватка, а затем тонкая игла нырнула под кожу.

– Не сдавайся, Серый Лис. Выберись из печки.

* * *

– Ну, господин Фланнаган? – губы женщины приподнялись, обнажая звериный оскал. – Что вы скажете на это?

На стол легли свидетельства смерти и газетная вырезка о страшном пожаре, едва не унесшем жизни целого квартала. Лишь благодаря вовремя разбудившему жителей неизвестному мальчишке удалось не дать огню захватить соседние дома.

– Что скажу? – прочистил горло Серый Лис, переворачивая бумаги к себе. – Вполне очевидно, что эти вырезки, госпожа Агата, очень старые. История, изложенная на них, никак не связана ни с вашим обвинением, ни с Императором, ни с культом.

Ищейка улыбнулась.

– Тогда, может, расскажите, где были вы в ночь пожара?

* * *

– Нравится? – Фланни положила ему на кровать самодельную игрушку с двумя колёсами.

– Нравится, – бледные пальцы вцепились в неуклюже собранный пароцикл.

– Повторим, что выучили?

– Во снах моих бродил я долго по раскалённой пустыне, пока не увидел мужчину в блестящих одеждах. Упал я перед Ним на колени и попросил воды.

– А он?

– Он махнул рукой, и небо, не знавшее дождя уже несколько сезонов, разразилось ливнем, превратившим пустыню в цветущий сад.

– Как звали того мужчину, Алистер?

Фланни придирчиво разглядывала сгибы локтей ребёнка. Тонкая работа. Карстен в жизни не догадается. Пусть и дальше считает её тупой шлюхой, но в чем-то он прав: в болезнях она разбиралась хорошо, и уколы ставила коллегам по цеху самые профессиональные.

– Он есть сущее! Он есть всё!

– Имя!

– Он отринул имя. Имя есть проклятье смертных. Имя пишут на надгробьях людей, а Он не человек, Он есть Император, – с неподдельным благоговением выдохнул мальчик.

– Умничка! Хочешь булочку с корицей? – пухлые губки сложились в милую улыбку.

– Хочу!.. Мама.

Двое ловко играли по правилам. Ходили по струнке и прикрывали друг дружку в мелочах. Алистер истово учил историю, занимался с опекуном и нараспев читал молитвы во здравие Императора. Худое лицо Карстена, казалось неспособное на человеческие эмоции, в такие моменты преображалось. Мужчина свято верил, что наставил заблудшую душу на путь истинный и даже несколько раз брал с собой в город и разрешал приложиться к образу Вседержителя в храме.

Вечером того же дня Алистер до красноты отмывал лоб, а потом учился пользоваться ножом. Жизнь в борделе подарила Фланни навыки не только лечить срамные болезни, но и ловко орудовать любыми колюще-режущими предметами.

– Простая спица, Лис, может убить человека, если знать, куда бить, – она ткнула пальцем в бедро мальчика. – Тут проходит артерия. Всего один точный удар, и жертва истечёт кровью.

– А ты убивала людей?

– Все грехи, что есть – мои, малыш. Тебе о них знать не стоит, – она забрала у мальчика нож и вручила книжку с яркими картинками и говорящими зверями. – Не забудь спрятать хорошенько.

– Как всегда. Спасибо, мам!

Две руки обвились вокруг худеньких плечиков, а пухлые губки коснулись макушки.

– Печная заслонка открывается, Лис. Скоро ты будешь свободным.

Заслонка открывалась ещё восемь лет. Голос Алистера уже давно начал ломаться, тайник с книжками пополнялся более взрослыми и опасными изданиями, а Фланни всё так же исправно пекла булочки с корицей и улыбалась.

Привычный уклад рухнул, когда пугающе радостный Карстен вернулся к ужину и положил перед Алистером письмо со сломанной печатью.

– Прости, не удержался, сынок, – мужчина впервые обратился к приёмышу с гордостью. – Прочитал раньше тебя. Надеюсь, ты не злишься.

– Нет, отец, – парень так хорошо изображал любящего сына, чуть сам себе не поверил.

– Фланни, что у нас на ужин? Доставай лучшее вино! Наш Алистер… – тонкие губы Карстена не слушались хозяина и кривились не то от улыбки, не то от желания расплакаться от счастья.

– Ох, милый, прямо лучшее? Сейчас, сейчас, – она незаметно послала Лису весьма красноречивый взгляд и откинула крышку погреба.

– Чего же ты ждёшь? Читай скорее! Хотя нет. Дождись мать. Это самый счастливый день в моей жизни! Я верил! Ты верил! Твоя вера, Алистер, приблизила этот миг!

Парень нервно сглотнул и, не дождавшись возвращения Фланни, пробежался по строчкам.

– Экспедиция за океан?

Он ещё раз перечитал письмо, чувствуя, как дрожат под столом колени.

Ни одна из них ещё не увенчалась успехом. Никто не вернулся, а те, кто всё же возвращались, едва могли называться людьми. Выжившие из ума калеки, кричащие о Подводном Ужасе.

– Конечно, сначала ты будешь простым юнгой, но это – временно. Выслужишься, выучишься к концу плавания. Только представь, – мужчина повёл рукой, демонстрируя воображаемый простор. – Целая армада отправится искать западные земли под Его знаменем. Моё имя войдёт в историю. Я отец того мальчика, что не убоялся океана! Император лично отблагодарит меня за жертву во имя процветания наших земель!

Опять этот чёртов Император, – Фланни вернулась без вина. – Только и слышу каждый день одно и то же! Император! Император! Император! Тебе скажи спустить штаны в Его честь, чтобы вся базарная площадь поимела по кругу, и ты спустишь! Хотя о чём это я? Тебя уже поимели, Карстен, очнись! Алистер уже не вернётся! Твой сын умрёт! Как ты не…

Алистер не успел даже испугаться. Опекун выхватил револьвер и выстрелил в женщину. Фланни упала без единого вскрика. Только глухой стук о деревянные половицы, и гробовая тишина.

Лапы запертого в печке лисёнка начали покрываться волдырями. Но он не кричал.

– Что скажешь, сынок?

– Скажу, что мне пора собирать вещи в дорогу? – парень мягко улыбнулся обезумевшему мужчине.

– Ты молодец, молодец, Алистер.

Сухая рука гладила его по волосам, а вторая всё ещё сжимала дымящееся оружие. Теперь направленное в грудь парня.

Кожей уловив слабое шевеление за спиной, Лис обнял Карстена за плечи:

– Помолимся, отец? Вместе, как всегда. Много грязных слов сказала эта женщина о Нём. Не позволим ей очернить Его?

– Да, да, помолимся, – растерянно пробормотал опекун и воздел водянистые глаза к потолку.

– Во снах моих бродил я долго по раскалённой пустыне, пока не увидел мужчину в блестящих одеждах, – затянул ненавистные строки Алистер.

– Упал я перед Ним на колени и попросил воды, – подхватил Карстен и тут же осел на пол, вопросительно глядя на торчащую из бедра тонкую металлическую ДУГУ-

– Простая спица… Или косточка из бюстгальтера, Алистер. Главное, знать, куда бить…

Парень быстро подхватил Фланни. На её бледном обескровленном лице играла совершенно другая улыбка. Пугающе умиротворённая.

– Я не всю правду рассказала тебе о Сером Лисе, мой мальчик, – она поморщилась не то боли, не от мерзких предсмертных хрипов Карстена. – Открыв ту заслонку, я сама обожглась…

– Мама…

– Мы знали, милый. Знали, что ходим по краю. Тише, тише. Не кричать – помнишь? Как сильно бы не жгло… Впишешь любое имя в документы, как договаривались. Денег немного, но на первое время тебе хватит. Империя большая, затеряться легко. Только… приберись тут… Пожар, самое лучшее средство. Кому мы нужны? Шлюха, безумец и сын изменников родины…