Текст книги "Летописи Нэпэла (СИ)"

Автор книги: Владимир Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Стальная леска, упавшая на горло воина из последней шеренги затянулась и утащила его вверх. Спустя секунду ещё один труп упал к ногам староимперских солдат.

Император, решив, что лучшего времени для атаки не будет, сжав в руках трофейный меч, поднырнул под электрошокеры, наставленные на него, и рубанул по ногам первых солдат.

Откуда-то сверху спрыгнул человек, – будто филин спланировал на крыльях – полах чёрного бронеплаща. В полёте срубил головы двум имперским солдатам.

– Инквизитор! – вскрикнула Арна, всё это время сидевшая в углу, сжавшись в комочек.

– Инквизитор! Будь ты проклят, предатель! – прошипел Нэпэл. Жалел, что их разделяли десятки врагов, но это можно исправить… Врубился мечом в толпу с такой злостью, что в стороны полетели волны крови.

Инквизитор пришёл… Его никто не звал. Он думает, что пришёл, чтобы расправиться со всеми. Нет, он пришёл, чтобы умереть от руки Нэпэла!..

Император и Инквизитор сближались, прорубая себе пути. Чтобы столкнуться в бешеной схватке…

Инквизитор махнул мечами, – и солдат упал, разрубленный от плеча до паха. В следующем Инквизитор сделал V-образную прорезь, – кусок туловища вместе с головой отпал от человека, руки болтались на остатках плеч, а те держались на оголившихся с внутренней стороны рёбрах.

Уклонившись в присесте от вражеских палашей, штурмовик повёл мечами в стороны, разрубил дерзнувших противостоять ему солдат до позвоночника, а затем дёрнул вверх, оставляя огромные прямоугольные вырезы в телах противников.

Новый противник был в бронежилете, Инквизитор в прыжке вогнал оба меча ему в шею почти до рукояти. Лезвия прошли параллельно позвоночнику, срезая его ответвления. Инквизитор выдернул мечи, – фонтан крови ударил из ран. Враги насели так, что меч вяз в телах, и не было времени отражать удары. Инквизитор выхватил небольшую ручную ракетницу. Первый же заряд взорвался в лёгком вражеского офицера, его голова и плечи стали проваливаться в выжженную полость внутри тела. Второй заряд разорвался в толпе противников, разбрызгивая неугасимую жидкость. Горючие капли прожигали тела насквозь, обугливая по пути кости, вверх взметнулись испарения крови.

Ворота в восточной стене ангара дрогнули от взрыва, сорвавшего запоры, и в помещение ворвались старые гвардейцы Сэйпога. Одновременно через западный вход в зал вломились Чэрт, его новая подруга и снайпер. И стали пробиваться к центру помещения, щедро разбрызгивая чужую и свою кровь. Уже меньше их сошлось в центре ангара, где они стали плечом к плечу, замкнув круг с Арной посередине.

– Что делать?.. – проорал Чэрт, взмахивая мечом.

Нэпэл лишь хрипел при сильных замахах, сжимая зубы – чтобы из горла от перенапряжения не хлынула потоком кровь.

– Смотри!.. – закричал Нэпэл, и Чэрт вскинул голову, хотя Император указывал мечом лишь миг, меж ударами по врагам.

Сверху, из шахты со световодами, опускалась широкая платформу, заставленная оборудованием и пультами. На краю показалась Чёрный Сапожок. Вцепилась в поручни, увидев залитого кровью Сэйпога. От жалости закусила губу, задышала часто.

Ожесточённо рубились, краем глаза наблюдая за продвижением платформы. Стали заранее смещаться туда, где она должна была остановиться. Враги пытались задержать, оттеснить. Другие стояли в стороне, потрясали над головой оружием, – ждали, когда можно будет добраться до девушки, разорвать в клочья.

Сэйпог увидел, заревел яростно, врубился во врагов с такой неудержимостью, что прошёл сквозь несколько рядов, ворвался в толпу солдат, чьи взоры были устремлены вверх. Порубил за несколько вдохов, – быстрых, усталых. Прорвались и остальные, – в центре группы, за спинами воинов и одной воительницы, двигалась Арна. Оскальзывалась в крови, хваталась то и дело за плечи, пояс Нэпэла, опиралась на его спину.

Платформа застыла на вершине торовидной временной установки. Бесновались враги, разбрасываемые отрядом. Последние, отделявшие союзников от крутого бока агрегата враги еще не упали, как Сэйпог прыгнул сквозь них, взметнулся по стенке, цепляясь за едва заметные выпуклости. Оказавшись на самом верху, провёл рукой по щеке девушки, прильнувшей к нему, – на большее нет времени, а то бы… – пролез под поручни, свесился сколь можно, уцепившись за крепления, свесил вниз автомат, высвободив ремень, как можно было. Втянул на площадку Императора, прижавшего к груди зажмурившуюся Арну. Чёрный Сапожок помогала, ухватилась за ногу Сэйпога, держала на случай, если тот вдруг сорвётся.

Штурмовики вдвоём втянули Чэрта. Чэрт вскинул руку вверх, и плавно поднялся, другой чертил серебристые молнии, отсекая налезающим врагам конечности. За шею его обнимала Бэк Гроу, повисла на спине любимого. Вдёрнули на площадку Сайгейра. Вместе втянули ещё нескольких воинов, и деда Чёрного Сапожка тоже. Последних гвардейцев притиснули к стенке так, что вырвать из толпы не было сил. Враги разорвали их в клочья, полезли по головам друг друга на платформу.

С другой стороны платформы, с кучи наваленных трупов, отбиваясь от вцепляющихся в полы плаща и ноги людей, карабкался Инквизитор. Влез на площадку, с другой стороны от Нэпэла и его спутников, за стеной приборов. Смахнул одним движением нацеплявшихся за край солдат Трейса, прыгнул на пол, прокатившись мимо прохода меж приборами, с винтовкой в руке. И не забыл нажать на курок.

Чёрный Сапожок колдовала над пультом, и платформа уже начала отрываться от поверхности временной установки. Нэпэл закрывал собой Арну, оберегая от случайностей, что так часто бывают, когда всё уже близится к концу. Штурмовики и десантники отбивались от лезущих через поручни врагов. Снайпер…

Сайгейр медленно опускался на решётчатый пол, урановый сердечник пули вскрыл его грудную клетку, выбросив наружу сердце и лёгкие.

Император обернулся, – проследил за расширенными глазами Арны, да и что-то горячее плеснуло на ноги. Увидел падающего на колени снайпера, и мелькнувшую тень, в щелях между неплотно стоящими установками.

Обернулся к Арне, поглядел в глаза, коснулся её локтей, – беззвучно призывая оставаться на месте, – зашагал прочь. Плечи развернул шире, заслонил любимую целиком. Прямо на линии огня, – пуля не пролетит мимо. Не попадёт в неё…

Инквизитор притаился за агрегатами, вновь наставляя оружие, и Нэпэл бросился вперёд бегом, врезался в тяжёлую установку. Всем телом протолкал и её, и врага с другой её стороны, вдавил в поручни. Инквизитор захрипел, взмахнул руками, но винтовку удержал. Металлическая труба врезалась в поясницу, спереди давила махина, ощетинившаяся тонкими острыми усиками оборванных проводков.

Нэпэл разогнался, с рыком ударил плечом в панель прибора. Поручень под спиной Инквизитора прогнулся, сам он закричал от боли. Вытянул руку, положил винтовку на верхнюю крышку прибора, наклонял туда, на другую сторону. Чтобы выстрелить, достать-таки Нэпэла.

Император вырвал тяжёлую переднюю панель, смахнул винтовку. Кольцо вокруг курка едва не выломало Инквизитору пальцы.

– Ты!.. – прорычал Император. – Наконец-то мы встретились!.. Почему не приходил раньше?

– Боялся твоей охраны!.. – прохрипел враг.

– Или меня?..

Нэпэл ударился всем телом о прибор, погнутый поручень выскочил из пазов и Инквизитор полетел на головы староимперских солдат. Покалеченный прибор навис над краем, зацепившись за вывернутые наружу столбцы ограждений.

Нэпэл развернулся и ушёл, не видя, как Инквизитор размётывает врагов схваченной согнутой палкой, и исчезает под огромной установкой, на которой стоит платформа. Штурмовик же подошёл к Арне, и остановился перед нею, не зная что сказать.

В этот момент откинулся круглый с прорезью люк в колодец, через который под основание платформы уходили подъёмные тросы, и оттуда выбрался Инквизитор. Подхватил оставленный Чэртом свинцовый контейнер, распахнул крышку и ударил пальцами по кнопкам, запуская отсчитывающий механизм.

– Я привожу бомбу в действие! Через две минуты здесь будет погодка, как на солнце! Даже лучше: никакого дейтерия!

Инквизитор сорвал приборную панель, и вырвал из свинцового цилиндра с бомбой провода, по которым внутрь можно было передать сигнал отмены. Швырнул ящик через поручни, вниз, к врагам. И те, поймав его смятыми телами и проломленными черепами, злобно завыли. Стали хватать, вертеть в поисках механизма отключения. А потом с удесятерённой энергией полезли по стенкам установки на платформу.

Арна взвизгнула, спряталась за спину Императора, едва Инквизитор вылез из колодца. Нэпэл раздвинул окровавленные плечи, закрывая девушку, молча наблюдал за действиями Инквизитора. Тот медленно, будто растягивая время, зашагал к ним, занося меч. Но только Инквизитор начал своё смертельное движение, как Император остановил его мечом. Резко ударил снизу, пронзив врагу живот, и долго вытягивал клинок из раны, ведя лезвием вверх, к груди.

– Будь ты проклят, Инквизитор!.. – презрительно бросил Нэпэл опускающемуся врагу, и отступил в сторону. Инквизитор оказался на коленях перед Арной. Секунду ещё стоял он не двигаясь, а потом медленно стал поднимать голову, и Арна наступила ему на плечо ногой и толкнула. Враг опрокинулся на спину, полетел вниз головой в колодец, из которого минуту назад появился.

Чёрный Сапожок согнулась над пультом, её руки летали по клавиатуре. Наконец, команды заставили заработать мощные моторы, стоящие на поверхности, и лебёдки ожили. Но платформа по-прежнему стояла на месте, хотя трос стал медленно уползать вверх. С секунду все непонимающе молча смотрел на трос, а затем разом бросились к нему. Не важно, почему так случилось, – то ли враги повредили платформу, подобравшись снизу, то ли Чёрный Сапожок напутала с кнопками. То ли Инквизитор упав в колодец, отсоединил трос. Не было времени разбираться что к чему.

Первыми на тросе повисли оставшиеся в живых ветераны, ниже прицепился Сэйпог, прижавший к себе девушку в чёрных сапожках, затем Чэрт с Бэк Гроу. Трос был короток, места ухватиться каждому не хватило бы, поэтому штурмовики обняли своих любимых женщин, прижали к себе, а держались на одной руке. Последним за трос ухватился Нэпэл, обхватив другой рукой маленькое существо, которое он непонятно за что любил. Хотя нет, он знал за что любил её, – за очаровательную улыбку, за её милый смех, за шелковистые волосы, – список можно было бы продолжать до бесконечности…

Перед тем, как зацепиться за канат, Император вдогонку пожал руки поднимающимся Чэрту и Сэйпогу.

– Спасибо, друзья!.. Вы пришли на помощь как раз вовремя…

– Мы поднимаемся слишком медленно! – крикнул сверху Чэрт. – Взрывная волна догонит нас!

– Шахта напичкана хроноплёнками! Я активировала их перед подъёмом! – крикнула Чёрный Сапожок. – Они пропустят наружу нас, но не взрыв!

– Прыг-прыг! Вы все умрёте! – бросила Арна воинам, пытавшимся схватить уползающий вверх трос.

– Тогда, в машине, я так и не расслышал твоего имени! – Сэйпог повернул Чёрный Сапожок к себе лицом. – А потом неудобно спросить было!..

– А сейчас не неудобно?.. – прокричала Чёрный Сапожок.

Сэйпог глянул на трос, на сползающую руку, из ран о вылезшие из троса острые проволочки течёт кровь. Потом посмотрел на разваленную внизу платформу, на кучи трупов вокруг, на бесящуюся толпу солдат. И на девушку, которую он крепко прижимал к своему торсу, обняв за талию.

– Да нет, – поднял он бровь, – вполне удобно… Очень даже… Я бы сказал…

Чёрный Сапожок обхватила его ногами за бёдра, прильнула щекой к щеке, потёрлась.

– Так ещё лучше… – пробормотал Сэйпог.

– Правда? – рассмеялась она. – Дедушке это не понравилось бы! – Старик свесился сверху, зыркал недовольно, как ни старался, не мог расслышать, о чём идёт разговор. – Повторяю в последний раз: при рождении мне дали имя…

Грохот взрыва затопил шахту. Стенки зашатались, начали обваливаться снизу.

Сэйпог горестно сморщился, – сегодня явно неудачный день…

…Огонь лишь слегка опалил его. Обычному человеку этого было бы достаточно, чтобы отправиться в лучшие миры, но он был нелюдем и, как следствие, отличался повышенной жизнестойкостью.

Лоскут кожи, свисающий с его щеки, обнажил коренные зубы, их нельзя было не заметить в глубине красной рваной раны, сочащейся кровью. Один глаз выбило и он болтался на зрительном нерве, ведущем в пустую глазницу. Лица обгорело, и теперь было покрыто чёрной, местами лопнувшей коркой. В трещинах виднелась розовая плоть. Руки и плечи сгнивали на глазах, кожа на них тоже покрылась трещинами, сочившимися каплями бурого гноя.

– Арна, сбей его ногами вниз! – прокричал Нэпэл. – Приготовься, когда он подберётся…

Враг медленно подтягивался выше, ему оставалось проделать всего метр до ног девушки. Меньше… Он вытянул вверх руку…

Арна дёрнула ногами, закричала пронзительно, прося о помощи. Ведь самой не справиться, а Инквизитор уже касается стоп, хочет вцепиться, стянуть вниз. Нэпэл заскрежетал зубами, ведь ничем не может помочь. Одной рукой намертво вцепился в трос, чудовищным напряжением втиснул пальцы между стальных верёвок, сплетающих его. Другой обхватил Арну…

Инквизитор махал рукой в воздухе, хватая девушку за щиколотку. Арна отбрыкивалась, пытался достать стальными подошвами и Император, да было неудобно, рвалось что-то внутри, и невесомая раньше Арна почему-то стала тянуть вниз, сползать из объятий.

Наконец Инквизитор вцепился за щиколотку девушки, сжал ахиллесову пяту, злобно засмеялся, когда Арна зарыдала от боли. А Император сжал зубы, готовился к тому броску, который всё решит, либо спасёт любимую, либо… либо он упадёт вслед за ней…

Инквизитор вытягивал её из объятий, штурмовик чувствовал, видел, как она сползает по его телу вниз. Прижимал сильнее, перехватывал крепче, да…

Всё… Время пришло… Либо спастись, либо…

Нэпэл собрался, – проработал всё, что должно произойти несколько раз в мозгу, теперь ошибки быть не может, – сжал зубы до крови из дёсен, напряг все мускулы… И подбросил Арну, одним резким движением, – подбросил метра на два, вместе с врагом. Выхватил трофейный меч из-за спины, и рубанул по утягивающей вниз руке. Идеально острое лезвие прошло, будто и не встретило преграды. Ещё мгновение казалось, что всё впустую, Инквизитор по-прежнему держится за ножку любимой. Но потом, – всё происходило за время, меньше секунды, но Нэпэл видел и отчётливо осознавал всё, будто секунда растянулось на годы, – по запястью прошла тонкая красная линия. И противник с диким воем полетел вниз. А вслед и Арна… Император выгнулся, растянулся как мог, чуть не отрывая искорёженные пальцы, успел поймать проваливающуюся вниз Арну за кончики пальцев. Подтянул к себе, положил на ободранное плечо. Внутри что-то продолжало рваться, он чуял это, но неважно теперь… Главное, что любимая спасена…

Выпущенный из руки меч догнал Инквизитора и пронзил его грудь. Ещё раньше, чем враг пролетел через все силовые поля и хроноплёнки, и пламя поглотило его. На этот раз навсегда…

– Отправляйся туда, откуда пришёл, – в преисподнюю, – и гори там вечно!!! – прокричал вслед Император, напрягая порванное криком от натуги при броске горло.

Ничего от врага не осталось, кроме плохой памяти. Да ещё рука… Приставшая к коже девушки конечность оплывала, превращаясь в зловонную гниль. Щелчком Нэпэл сбросил её к хозяину.

Арна замерла в объятиях, голову наклонила, шептала что-то беззвучно. Сверху кричал Чэрт, не то поздравлял победителя, не то проклинал врага. Бэк Гроу влезала по его телу обратно, на плечи. Уже начала спускаться по тросу вниз, чтобы помочь, – лёгкая воительница хотела повиснуть на поясе Нэпэла и сбить Инквизитора, своим весом не утянула бы вниз штурмовика, – когда враг полетел в огонь.

Трос медленно наматывался лебёдочным механизмом на огромный вал, заключённый в антрацитовый барабан.

Эпилог

Он убил чудовище и разгадал загадки; ему осталось убить своё чудовище и разгадать свои загадки… Ницше «Так говорил Заратустра»

Нэпэл стоял на краю площадки, на вершине самой высокой дворцовой башни. Холодный свирепый ветер обжигал оголённые ключицы. Кровь сочилась из всех ран, – штурмовик не позволил докторам сделать себе перевязку. Зачем это человеку, обречённому на смерть?

Когда выжившие в бункере возвращались в Мириус, на взятом из ангара неподалёку от полигона вертолёте, по радио сообщили тяжёлую вещь. Нэпэл и Сэйпог быстро переглянулись, как ни усталы были. И Сэйпог сразу погрустнел, будто догадавшись о чём-то. Или прочитал это в глазах Императора.

Несколько часов назад, – как раз, когда Нэпэл проснулся, рядом с Арной, в заброшенном ответвлении метро, – по городу в первый раз пронеслось сообщение об ужасной трагедии, разыгравшейся на вилле «Лунное разочарование». Произошло несчастье ещё раньше, но следователей вызвали какое-то время спустя, – как только нашли тела. Великая прима Силье приехала к своему возлюбленному, и возложила к ногам его своё тело и душу, и всю себя, – всю свою любовь. А когда он посмеялся над её чувствами, она приникла к его груди и… вонзила стилет под сердце. Прежде, чем он успел оттолкнуть её. Потом актриса возлегла рядом со смертельно раненным любимым, и соединилась с ним. В любви и смерти…

Паталогоанатомы не посмели разъединить тела. Да и так всё было понятно… По лицам любовников, по расширенным, закаченным от наслаждения глазам, по прикушенной до крови губе Силье было видно, что отошли они в мир иной в миг наивысшего блаженства. Возлюбленный Силье не выдержал любовного напряжения, и рана его расширилась. Сама великая актриса заметив, что душа любимого улетает, в очередном движении насадила себя на острие ножа. И её судороги несколько мгновений продолжали причинять удовольствие умирающему возлюбленному…

Их решили похоронить вместе, именно так, как обнаружили, – в обнимку, одним целым. Положили в просторный саркофаг, и внесли в склеп, в дальнем конце сада…

Силье всё-таки добилась своего, думал Император. Навек воссоединилась со своим возлюбленным, хоть и умерла. Но он, Нэпэл, никогда не сможет так… Может потому, что недостаточно любит Арну, – никогда не сможет причинить ей зло, – или, наоборот, потому, что столь высокие чувства, какие держала Силье в своём маленьком больном сердце ему не доступны, не поддаются пониманию, – погубить то, что любишь? Нет, никогда…

Он не добьётся своего, как Силье. Он уйдёт в одиночестве… Но говорят, что надежда умирает последней, и это верно, она умирает уже после человека. Даже сейчас есть крохотный шанс… Совсем маленький, невидимый, ускользающе мелкий…

Вдруг сейчас Арна поднимается по ступеням башни к нему?.. Вдруг она поняла-таки его великую любовь, вдруг она сжалилась над ним… Может за время тех испытаний, что вместе довелось пережить, хоть как-то прочувствовала его отношение к себе… Или привыкла хотя бы…

Если бы пришла сейчас, то закрепила бы его, – и своё, – счастье навечно. А ведь сегодня самый лучший, самый главный день во всей жизни, подумал Нэпэл внезапно, с удивлением. Ведь сегодня он спас Арну, и был рядом с ней с самого утра, носил на руках и прижимал к себе. Убил всех врагов, и завоевал Империю… Грех – не умереть счастливым. Ибо никогда уже не будет такого…

Император решил, – он ждёт до первого человека, поднявшегося на вершину башни. Если это будет Чэрт, или Сэйпог, или кто-либо другой, – он шагнёт в пустоту… Если это Арна…

Если это Арна, то он станет самым счастливым человеком в мире.

На грани слышимости возник треск – прогибались деревянные ступени лестницы, шатались в разболтанных пазах. Скрип приближался, скоро Нэпэл увидит, кто пришёл к нему.

Дверь медленно открывалась.

Пели мы славно

о конунге юном;

слава поющим!

Слышавший нас

песню запомнит,

людям расскажет

о том, что услышал…

Песнь валькирий. Старшая Эдда.

Часть вторая

Глава 1

Куда же девался карлик? И ворота? И паук? И наши перешёптывания? Было ли это во сне? Или наяву? Ницше «Так говорил Заратустра».

Император отвернулся от силуэта, стоящего в дверях, и шагнул в пропасть. Женщина, поднявшаяся на башню, – женщина, обманувшая мечту Императора, обманувшая не только своим приходом, но и тонким силуэтом, и ореолом светлых волос, перебираемых лапами ветра, – метнулась по площадке, и успела схватить Нэпэла за руку. Шипя от боли в растянутых запястье и предплечье пыталась подтянуть Императора на площадку, но ухватиться было не за что, сама соскальзывала в пропасть.

– Отпусти меня! Молю! – прокричал Нэпэл, ожесточённо крутя кистью руки, чтобы вырваться из неожиданно крепкой хватки. Он ещё и дёргался всем телом, чтобы не удержали. Неистовые порывы ветра раскачивали его над бездной из стороны в сторону.

– Зачем? – просипела пришедшая. Голосом, не свойственным ей – так велико было напряжение. – Зачем?..

– Из-за неё! Я люблю Арну! – дико прокричал Император. – Я не могу без неё жить!

– Можно было пожертвовать жизнью в пылу борьбы!.. – горячечно кричала Гроу. – Почему после победы ты хочешь отвергнуть жизнь?..

– Я не победил – я проиграл!.. – почти неслышно простонал Нэпэл.

– Подумай, ведь ты нужен государству! – продолжала Бэк. – Твой саркофаг ещё не запечатают, как начнётся грызня за власть! В борьбе сойдутся Чэрт и Сэйпог! Они убьют друг друга!..

– Я не хочу жить только ради Империи! Не хочу жить ради друзей! Мне нужна Арна, но я для неё ничего не значу! Я никто для неё! – выплёвывал горькие слова Нэпэл. – Она не хочет даже видеть меня! Я решил, если не она войдёт в эту дверь сей же миг, то сама судьба против меня, и я ступлю вниз!

– Она не пришла к тебе! Так иди к ней сам! – отчаянно прокричала Бэк Гроу. Но треск связок в локте и плече всё равно был хорошо слышен. Она уже висела на самом краю площадки, другой рукой всё пыталась уцепиться за ровный бетон. Скользила, и с пальцев отламывались ногти, а оголившаяся ладонь оставляла красную полосу – кожа прилипла к бетону в десяти сантиметрах отсюда.

– Как? – безысходно прокричал Император. – Как я могу сделать это? Я приду к ней – что скажу? Я ведь знаю, что нежеланный посетитель в её жизни!

– Не важно! – раздался в ответ надрывный крик Гроу. – Можешь делать всё что хочешь! Ведь ты – герой летописи своей жизни! Ты же Император!

И тогда Нэпэл крепко сжал обёрнутое в толстую чёрную кожу запястье обманщицы. И спасительницы…

– Да ведь на тебе живого места нет! – охнула Арна, осторожно касаясь мягкой коричневой корки, покрывавшей его плечо. Корки, что дышала ещё лимфой с каплевидными вкраплениями крови, выплёскивала жижу при каждом движении.

Там, где девушка коснулась плеча, остались три светлых кружочка, – от трёх её пальчиков. Из следов потекла кровь, несильно, но будто и не собираясь останавливаться.

– Во мне ещё осталось немного крови, чтобы выполнить супружеский долг! – горячо проговорил Император, обнимая любимую и притягивая к себе. Арна же стирала с пальцев прилипшие комочки крови о край длинной чёрной юбки, привычно уже старалась не смотреть Нэпэлу в глаза.

– Мы не женаты! – растерянно промолвила спустя секунду. Наверно, сняла бы с себя его руки, если бы не боялась теперь прикоснуться к ним, напоминающим куски сырого, только разделанного мяса. Вдруг вдохнула, вскинула подбородок в упор смотря в глаза его и резко начала: – И я вовсе не собираюсь…

– Я, как Император, обладаю правом заверять брачные союзы, – решительно сказал Нэпэл. – И властью, данной мне, объявляю нас мужем и женой! – штурмовик поднял руку с открытой ладонью к тёмному небу, потом опустил к земле. Коснулся её груди, чтобы почувствовать быстрый стук сердца, перенёс ладонь к своему, – удары едва ощущались, – а потом вернул руку к её телу. И хотя древняя церемония была завершена, не спешил снимать руку с её левой груди, стал ласкать, водить пальцами вокруг твердевшего посредине маленького шарика.

В самые сладкие минуты другие ругались, или вспоминали маму, взывали к богам, стонали или кричали. Арна… Она неразборчиво лепетала ласковые слова, совсем по-детски…

…Арна проснулась посреди ночи, замёрзла очень сильно. Холод шёл не сверху, – хоть они и не накрылись покрывалами, – а снизу, от Императора. Замёрзли руки, которыми она обняла его шею, грудь и живот, которыми она лежала на Нэпэле, застыли ноги, переплетённые с ногами Императора. Замёрзло и её влагалище, ведь холод шёл и от той части его тела, что осталась внутри неё, – они заснули единым целым, андрогином, продолжая причинять друг другу удовольствие и в путешествии по туманным царствам сновидений.

Девушка приложила ухо к левой стороне груди Императора, но так и не дождалась удара сердца.

Чудовищная мысль охватила её разум, вытеснила всё остальное. Арна приподнялась и села на торс Императора, визжа изо всех сил.

…Доктора при старом Императоре видывали многое, потому их не шокировало то, что Арна так и не разъединилась с Нэпэлом. Она держалась за любимого руками и ногами, так и не выпустив из себя, согревала своим теплом, снова и снова целовала израненные шею и грудь, гладила кончиками пальцев лицо, прохаживалась ими по линии волос надо лбом. Иногда, будто забывшись, совершала всем телом несколько движений, подсознательно желая доставить милому удовольствие, чтобы искупить хоть малую долю той боли, что причиняла ему раньше. Или отогнать ту боль, что терзала сейчас кожу и внутренности Императора, боль плотскую. Один раз врачи, войдя в палату, застали как она, рыдая от изнеможения, переворачивала Нэпэла. Так, чтобы он лежал на ней. Им помогли переменить положение. Устроив удобно голову любимого на своём маленьком и мягком плече, Арна впилась пальцами в его спину, исключая всякую возможность образования пролежней. Шепча в это время ему на ухо то, что никогда не сказала бы, будь он в сознании.

Нэпэл не мог вспомнить, было ли это на самом деле, или мозг, ослабевший от нехватки кислорода, – слишком много крови вытекло, – создавал призрачные картины того, что Император желал всем сердцем. Он не мог спросить ни у друзей, ни у врачей, была ли с ним Арна во время лечения, делилась ли с ним жизненными силами, или всё мерещилось ему. Не мог узнать наконец правду, не из опасения, что его признают сумасшедшим, – он был так уверен в том, что давно спятил, и не сомневался, что короткий разговор с психологом выявит это, – а из боязни, ужаса дикого, что её глаза, в которые он смотрел, когда они стояли над городом, и в которых пряталось то, что она не хотела признавать, – любовь к нему, её ответная безумная страсть, тепло её тела, прижимавшегося к его груди, её тихий шёпот, вытягивающий затуманившееся сознание с того света, её забота о нём, были только вымыслом его воспалённого воображения, всего лишь прямым последствием ранений.

Раны заживали. Доктора восполнили потерю крови, но потерю той частички души, той частички сердца, что унесла с собой Арна, они восполнить не могли. Что ещё можно сказать? Физические раны всегда заживают быстрее душевных. А душевные порой гноятся годами под зажившей кожей, и спустя десятилетия вновь дают знать о себе заново воспалившимися фурункулами.

Друзья приходили к нему и поздравляли с победой. Для себя завершение последнего боя победой он не считал. И последний бой его был не в подземном ангаре, а на вершине дворцовой башни. Он проиграл…

Трон безоговорочно принадлежал лишь ему одному. Но это его не радовало. У него не было другого, гораздо более нужного и важного. Того, без чего жизнь не имела значения.

Сейчас он отпустил бы руку Бэк Гроу. Ведь он поддался ещё и на её слова о его долге перед Империей, но поразмыслив, решил, что Сенат, состоящий из людей, связанных между собой кровными узами, никогда не будет раздираем опасными противоречиями.

Он смотрел на улыбки друзей, слышал их смех, и сам был вынужден смеяться и улыбаться, чтобы не расстроить их. Чтобы не изгорчить вкус победы, которая была и их тоже. Он улыбался, страшным усилием воли удерживая весёлость на лице, но ему хотелось воткнуть растопыренные пальцы себе в глаза, чтобы не видеть никогда проклятый мир безысходности, что окружал его; хотелось от беспросветности перегрызть вены и наполняя раз за разом пригоршни кровью, выливать на жаждущую почву; с диким воем грянуться грудью о землю, ещё раз и ещё, так, чтобы сломать грудину; ударить себя в грудь кулаками, вгоняя обломки рёбер в сердце.

Но он сдерживал себя. Непонятно зачем, всё ещё сдерживал.

Человек в светлом костюме шёл следом за маленьким мальчиком второй квартал.

Его звали Вессен. Тот самый Вессен, за которым третий год бесплодно охотились лучшие агенты Отдела по борьбе с серийными убийцами, одной из подконтрольных Военной Разведке структур. Один из самых опасных психопатов в Империи за последние два десятка лет. Каждый раз он ухитрялся уходить из самых провальных ситуаций, скрываться в толпе в перепачканной кровью одежде, меняя её на ходу – убивая людей так, что они сами того не замечали, и толпа относила их на несколько десятков шагов, прежде чем они умирали, а он снимал с них часть одежды, пальто или пиджак, чтобы прикрыть следы крови на себе. И дело было не в том, что он не мог убивать чисто – ему нравилось бросать вызов агентам, убивая иногда прямо перед ними и скрываясь раньше, чем они успевали понять, что произошло. Ему нравилось, когда они шли по его следу – на самом деле он вёл их за собой. Нравилось выходить из трудных положений. Потому он и убивал именно так, и не уклонялся от фонтана, бьющего из перерезанного горла жертвы.

Вессен мог бы стать лучшим спецагентом из всех, если бы поступил на службу Империи, лучшим, несмотря на то, что не учился искусству маскировки, слежки и, самого главного, убийства специально, как учились неофиты Разведки, Гибеша или Военведа, не говоря уж о других, сверхзасекреченных структурах – он сам вырабатывал своё умение, на ходу, в деле, и всякий раз, с самого начала, безошибочно.

Психопатолог сказал бы о Вессене, тщательно изучив его биографию, что человек этот помешался, когда вместе с группой обслуживания изучал повреждения самолётов во время суматранского конфликта.

Всей группе конструкторов и инженеров приходилось осматривать садящиеся самолёты, изрешечённые пулями, с разорванной взрывами обшивкой. На глазах у людей технической поддержки из кабин выносили обожжённых пулемётчиков, иссечённых осколками лопнувших лобовых стёкол пилотов, – бои в этом регионе велись очень ожесточённые. И если бы произошла воображаемая встреча Вессена с этим гипотетическим психопатологом, он разъяснил бы ему ошибочность его теории, но мэтры имперской психиатрии продолжали бы придерживаться той же версии, ибо непременным результатом такой встречи стало бы ещё одно тело на шпиле Скутармской башни Мириуса, добавочный флаг к тем, что он обещал вывешивать в своём послании Отделу и неуклонно выполнял. Он проделывал это каждый месяц, в одно и то же время, загадочным для следователей образом минуя кордоны и полицейские посты, расставляемые в эти дни вокруг и в самой башне. Череду преступлений удалось прекратить лишь начальнику Отдела Елайзэ. Волевым решением он приказал временно демонтировать шпиль, вызвав неудовольствие некоторых вышестоящих чинов. В страшной злобе – его лишили флагштока! – Вессен поклялся отомстить главе Отдела, начав с его семьи. К глубокому сожалению Вессена, она оказалась немногочисленна – наведя справки, он узнал что пять лет назад медицина не смогла помочь жене Елайзэ при родах, и у того остался только рождённый ею ребёнок. Сын по имени Линго. И сейчас Вессен шёл за ним.