Текст книги "Мир приключений 1959 г. № 4"

Автор книги: Владимир Савченко

Соавторы: Михаил Ляшенко,Феликс Зигель,Кирилл Андреев,Всеволод Привальский,Соломон Марвич,Вл. Гуро,А. Дугинец,Виктор Пекелис,Е. Пермяков,Роман Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 53 страниц)

6

Июльская монархия, как историки называют эпоху между двумя революциями – 1830–1848 годы, – была золотым веком крупной буржуазии: промышленников и финансистов.

После июльских дней буржуазия стала считать революцию законченной и сделалась ярой сторонницей существующих порядков. Несмотря на введение избирательного права, голосовать имели право лишь очень богатые люди. На требование расширить избирательные права премьер-министр Гизо ответил: «Обогащайтесь, господа, и вы станете избирателями».

Слова: «Обогащайтесь, господа!» – стали лозунгом тех, кто пришел к власти и хотел прибрать к рукам все богатства страны, созданные народом Франции.

Старая аристократия меча и шпаги смешалась с новой аристократией тугого кошелька. Возникали новые фабрики, строились железные дороги, ширилась заморская торговля. В 1830 году началось завоевание Алжира: готовился захват обширных и богатых африканских колоний. Буржуазная Франция выходила на мировую арену.

Новые богачи, сколотившие миллионные состояния, стремились к внешней пышности. Великолепные дворцы воздвигались в пригородах Парижа. Глаза полуголодных парижан ослеплял блеск великолепных карет, сверкание золотого шитья и драгоценных камней, яркие цвета костюмов из шелка, бархата и бесценной парчи.

И Александр Дюма не мог не поддаться соблазну этого внешнего величия: слишком глубок был контраст между нищетой его детства и нынешним богатством. Писатели, раньше жившие милостью королей и высшего дворянства, ныне составляли себе состояния, работая для многих тысяч читателей.

Роман-фельетон, печатающийся с продолжениями, завоевал все газеты, так как именно он обеспечивал им тираж. За один только роман «Парижские тайны» Эжен Сю получил сто тысяч франков. Его «Парижские тайны», «Мартин Найденыш», «Тайны народа» читал весь Париж, вся Франция. За ним следовали «Два трупа», «Записки дьявола», «Влюбленный лев», «Призрак любви», «Герцог де Гиз» Фредерика Сулье, которые расходились в громадном количестве экземпляров. От них не отставал Поль Феваль с его романами «Белый волк», «Лондонские тайны», «Сын дьявола», «Горбун». Он уже не успевал выполнять заказы газет и стал прибегать к помощи сотрудников, которые, в свою очередь, нанимали себе помощников.

Но признанным создателем этого нового направления приключенческой литературы, ее королем был Александр Дюма.

В те годы весь мир зачитывался книгами Вальтера Скотта, создателя исторического романа, оказавшего сильнейшее влияние на современную ему литературу и особенно на весь круг французских романтиков. Если до него писатели брались за исторические сюжеты, то изображали их вне времени и пространства – герои лишь носили исторические имена, а обстановка, мысли и поступки людей были современными. Вальтер Скотт впервые открыл значение местных особенностей: страны, климата, национальности. Он открыл читателям народную поэзию и впервые показал, что не отдельные великие люди, а сам народ является творцом истории, и рассказал о великих народных движениях. Он искал в истории необыкновенного и чудесного, но вовсе не презирал обыденной действительности – наоборот, он и ее умел увидеть чудесной и поэтической. Там, где классики даже пламя страсти изображали как бы замороженным и превратившимся в разноцветные кристаллы, Вальтер Скотт своим горячим сердцем растоплял эти кристаллы и возвращал им жизнь и движение. Он умел заглядывать в душу человека другой эпохи.

«Он не покрывает людей минувших времен нашим лаком и не гримирует их нашими румянами… Он сочетал щепетильную точность подлинных записей с величием исторической мысли», – сказал о нем Виктор Гюго.

В кругу романтиков был создан подлинный культ Вальтера Скотта. Естественно, что Дюма, так любящий французскую историю, увлекся историческими романами шотландского писателя. А увлекаться он умел со страстью. И, так как он ничего не мог делать наполовину, он, образно выражаясь, должен был отбросить в сторону перо рондо и розовую бумагу, предназначенные для драм, и отдать предпочтение голубой.

Наедине с самим собой и своими близкими друзьями Дюма был скромен и правдив. Несмотря на шумные похвалы поклонников, он не преувеличивал значения своих пьес. «Я не буду называть себя основателем нового драматического жанра, – писал он, – ибо на самом деле я ничего нового не создал. Виктор Гюго, Мериме… создали этот жанр раньше и лучше меня: они создали из меня то, чем я являюсь».

Но для того, чтобы написать исторический роман, а тем более «драматизировать всю историю Франции», как пишут его восторженные поклонники, Дюма недостаточно знал историю, не был систематически образован. Нужен был помощник, нужен был материал, который Дюма мог бы одухотворить, оживить, так как это умел делать только он.

Однажды к известному журналисту и издателю Жирардену явился молодой провинциальный профессор Огюст Маке с объемистой рукописью романа «Шевалье д’Арманталь». Роман был написан тяжелым слогом, но сюжет интересен, а материал собран с добросовестностью. Жирарден посоветовал обратиться к Дюма. Тот прошелся по рукописи своим огненным пером, и она стала неузнаваемой.

– Роман, подписанный именем Дюма, стоит три франка за строчку, – сказал Жирарден. – Если же он подписан Дюма и Маке, строчка стоит тридцать су.

Книжка вышла под именем одного лишь Дюма. Маке получил тысячу двести франков, Дюма – «все остальное», что выражалось в нескольких десятках тысяч. Но бывший профессор был доволен: и на него упала тень славы «Александра Великого».

С этих пор началось длительное и плодотворное сотрудничество Дюма и Маке. Особенно много сделал Маке для «Монте-Кристо» и «Трех мушкетеров» – этих лучших и наиболее типичных произведений Дюма.

1844 год, когда вышли в свет оба эти романа, был вершиной творчества и славы писателя. Тогда-то он начал возводить в Сен-Жермене свой фантастический замок, который обошелся ему почти в миллион франков. В Париже он строил свой собственный «Исторический театр», отделанный с небывалой роскошью, где должны были идти только его пьесы. Он писал одновременно несколько произведений и печатал их параллельно в разных газетах, не оставляя в то же время и драматургии. Свои романы, имеющие наибольший успех, он немедленно переделывал в пьесы. Работал Дюма без устали, как машина, и все же не успевал воплощать в жизнь свои необъятные замыслы.

Щедрой рукой он разбрасывал деньги – ведь за каких-нибудь двадцать с лишним лет скудные франки, которые он копил на поездку в Париж, превратились в настоящий золотой дождь!

7

Даже сверхчеловеческое, железное здоровье Дюма не могло долго выдержать такого темпа. Пришла усталость, а вместе с ней с новой силой возродилась детская мечта о путешествиях. Ему хотелось отдохнуть от бесконечной работы – он имел на это право – и набраться новых впечатлений. Вдобавок само путешествие могло превратиться в литературное произведение. Дюма останавливало только одно: щедрый, даже расточительный, он не хотел расходовать на это деньги.

– Ведь это прямо постыдно, – жаловался он. – Мне, человеку такого положения, тратиться самому!

Конечно, это было причудой. Но об этом заговорил весь Париж, а этого-то и было нужно Дюма.

Мечта его исполнилась в 1846 году. Министр Сальванди предложил писателю совершить путешествие в Алжир и написать об этой колонии, в то время до конца не завоеванной (война там шла уже пятнадцатый год). Правительство рассчитывало, что книгу Дюма прочтет по крайней мере пять миллионов человек и что один из ста захочет стать поселенцем в этой богатой стране. Таким образом, за скромную сумму в десять тысяч франков, ассигнованных на поездку, правительство получит для Алжира по меньшей мере пятьдесят тысяч колонистов.

Дюма согласился, но сразу стал вести себя почти как коронованная особа. Он потребовал для себя специальный корабль, и ему был предоставлен военный корвет «Белое». По дороге он «заехал» в Испанию и посетил Мадрид, а по прибытии на судно велел выстроить команду и прошел вдоль фронта, принимая приветствия.

Когда корабль прибыл в Алжир, то оказалось, что маршал Бюжо, правивший в то время колонией, отсутствует. Тогда Дюма самовольно отдал приказание идти в Тунис. Капитан корабля, испуганный властным тоном, не терпящим возражения, исполнил этот приказ незамедлительно.

При входе корабля на тунисский рейд береговые батареи дали двадцать один залп в честь «Александра Великого». На берегу он с царской снисходительностью отвечал на приветствия местных властей, в костюме тирольского охотника стрелял орлов в ущельях и с хлыстом в руках дрессировал пойманного грифа.

– А, это вы, господин захватчик королевских судов? – приветствовал его Бюжо, когда наконец состоялась их встреча.

– Господин маршал! – величественно заявил Дюма. – Я подсчитал вместе с капитаном, что стоил правительству одиннадцать тысяч франков. Путешествие Вальтера Скотта в Италию обошлось английскому адмиралтейству в сто тридцать тысяч франков. Следовательно, правительство должно мне еще сто девятнадцать тысяч!..

Слухи о самоуправстве Дюма дошли до Франции. И в палату поступил запрос, на который министр отказался отвечать. Узнав об этом, Дюма, возмущенный до глубины души, послал вызов на дуэль всем без исключения депутатам. Струсившие депутаты отказались драться, ссылаясь на свою депутатскую неприкосновенность, и общественное мнение, сначала осудившее любимца Франции, сразу повернулось в его сторону. Когда, закончив путешествие, писатель вернулся в Париж, ему устроили пышную встречу с фейерверком, который он так любил.

За первым путешествием, которое вызвало к жизни книгу «По Средиземному морю и варварийским владениям», последовали другие, описанные в книгах «От Парижа до Кадикса», «На берегах Рейна», «По Швейцарии», «От Парижа до Астрахани», «Кавказ». В них в свойственной ему живой и остроумной манере, смешивая правду с вымыслом, он писал о жизни других стран, об их природе, делал экскурсы в историю, приводя местные сказки и легенды. Все это сопровождалось веселой болтовней, где Дюма подшучивал над своими знакомыми, заставляя их на страницах его книг участвовать в разного рода комических приключениях, иногда весьма сомнительного свойства, в то время как они на самом деле и не покидали Париж. Особенно доставалось скромному художнику Жадену, жившему безвыездно в своей мастерской на улице Де-Дам: он был непременным участником наиболее рискованных приключений, созданных фантазией Дюма.

И все же, несмотря на обилие вымысла и преувеличения, «Путешествия» Дюма сыграли немалую роль в деле расширения кругозора французских читателей. Миллионы их, раскрывая очередную книгу «Путешествий», вступали в пестрый, разнообразный мир, полный блеска и движения, приобщались к широкому гуманизму и свободолюбию писателя. Они проникались верой в жизнь, в победу добра над злом, проникались живым и действенным оптимизмом.

8

Романы Александра Дюма очень рано узнали и полюбили в России. В годы, когда началась его деятельность, нигде в мире так не ценили и не читали французскую литературу, как в нашей стране.

Его первым переводчиком на русский язык был Виссарион Белинский и одним из первых читателей – Александр Герцен. Позже слава его померкла: революционные демократы немало упрекали писателя в безыдейности и «ложной занимательности». Зато позднее, уже в XX столетии, в нашей стране наступила новая эра славы Дюма.

Сам Дюма тоже очень интересовался Россией. В те времена Россия казалась ему «страной гипербореев», огромной бескрайной равниной с редкими городами и бедными деревнями. В этих деревнях, по представлению Дюма, жили бородатые мужики, влачащие ярмо рабства; для него это был край, где плохие дороги тянутся без конца по степям и темным сосновым лесам и одинокие путники подвергаются нападению волков…

Интерес Дюма был не только теоретическим. В свое время он написал роман «Записки учителя фехтования», посвященный декабристам, где немало стрел было направлено против русского самодержавия. Книгу эту с недовольством встретили в Зимнем дворце, и об этом хорошо знал сам писатель.

«Княгиня Трубецкая, – писал он в своих дневниках, – друг императрицы, супруги Николая I, рассказывала мне, что однажды вечером царица уединилась в один из своих отдаленных будуаров для чтения моего романа. Во время чтения растворилась дверь и вошел сам император. Княгиня Трубецкая, исполнявшая роль чтицы, быстро спрятала книгу под подушку.

Император приблизился и, остановившись против своей августейшей половины, дрожавшей больше по привычке, спросил:

– Вы читали?

– Да, государь.

– Что вы читали?

Императрица молчала.

– Вы читали роман Дюма „Записки учителя фехтования“.

– Каким образом вы знаете это, государь?

– Ну вот! Об этом нетрудно догадаться. Это последний роман, который я запретил!»

Любопытно добавить к этому рассказу Дюма, что книга «Записки учителя фехтования» не могла появиться в свет на русском языке до самой революции. Впервые она была опубликована в нашей стране в 1925 году!

Как видим, Дюма знал, что не может ждать благосклонного приема при санкт-петербургском дворе. Однако в 1858 году он все же решился: ведь для него это было не только путешествием, но и романом приключений.

Это были годы широкого общественного движения в России за освобождение крестьян, годы крестьянских волнений. Дюма ехал не в гости к царствующей династии, но, по его собственным словам, «присутствовать при великом деле освобождения сорока пяти миллионов рабов».

– Я не знаю, есть ли в мире какой-нибудь вид, – сказал он, глядя на Неву с гранитной набережной, – который мог бы сравниться с развернувшейся перед моими глазами панорамой…

Его поражали пространства, о которых он знал заранее, но не мог их себе реально представить. Его восхищали радушие и гостеприимство русских людей.

Впечатления от России, изложенные в книге «От Парижа до Астрахани», принято упрекать за фантастичность, за ошибки в описании русской жизни французским писателем. Но сейчас, когда опубликованы документы секретных архивов, мы знаем, как внимательно следили работники Третьего отделения за путешествием Дюма, как старались создать искусственную стену между ним и русским народом.

А путешествие это было совсем не простым. Дюма путешествовал не только по ухабистым трактам и проселкам, рекам, степям и горам. Книга была также путешествием по русской истории, литературе, русской политической действительности, с многочисленными экскурсами в область археологии, истории религии, стратегии и даже национальной кулинарии. Время от времени писатель позволял себе вторгаться в «запретную зону русской истории»: рассказывал об убийстве Павла I, о дворцовых переворотах XVIII века, об интимной жизни Петра I и Екатерины, о неприглядной политической действительности России…

Однако рядом с этим в книгу попали и баядерки, и огнепоклонники, и калмыцкие наездники, и медвежья охота, и даже стычка с горцами, мюридами «священной армии» Шамиля – все это было организовано русской полицией, все, включая столкновение со сторонниками Шамиля: казаки, переодетые в национальные костюмы горцев, затеяли перестрелку, а потом французскому писателю показывали лохмотья, вымоченные в крови барана, заколотого к обеду.

Да, он написал, что Пушкин родился в Пскове и умер сорока восьми лет, а Лермонтов – сорока четырех. Он перепутал немало дат. Но он впервые рассказал миллионам французов о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, художнике Александре Иванове, Глинке, Марлинском и о русских писателях-современниках. Он впервые перевел на французский язык, быть может и неточно, стихи Пушкина, Лермонтова, Полежаева, Некрасова. Он рассказал Европе о поэте-декабристе Рылееве и его запрещенной поэме «Войнаровский». В журнале «Мушкетеры», где публиковались его записки о России, он напечатал «Ледяной дом» Лажечникова и «Фрегат „Надежда“» Марлин-ского…

Мы должны оценивать писателя не по его случайным ошибкам, но по тому лучшему, что было им сделано. Александр Дюма любил Францию и писал для своего народа. Но мы справедливо считаем себя наследниками всего лучшего, что создано народами всего мира, и с гордостью можем сказать, что Александр Дюма – один из любимых писателей нашей молодежи и останется таким на долгие годы.

9

Когда Дюма однажды упрекнули в том, что он искажает историю, он ответил:

– Возможно, но история для меня – только гвоздь, на который я вешаю свою картину.

И это было правдой: писатель совсем не был историческим романистом. Он был создателем и блестящим представителем приключенческого романа на историческом материале, но он не смог стать французским Вальтером Скоттом – для этого ему не хватало щепетильной точности в изложении фактов и величия исторической мысли.

Вальтер Скотт не следовал позади колесницы Истории, подбирая упавшие крохи. Он воскрешал историю, выводя ее из тьмы забвения, и заставлял жить в сердцах. Он был прав даже тогда, когда не был щепетильно точен: психологическую правду он иногда предпочитал правде исторической. Дюма же любил эти крохи истории, как любил брызги фонтанов и огни фейерверка. Для него блеск брильянтов Анны Австрийской был ярче мрачных огней Варфоломеевской ночи и острие шпаги д’Артаньяна, направленной в грудь Мазарини, гораздо более грозным, чем все движение Фронды. И, когда после появления «Графа Монте-Кристо» гиды стали показывать в Марселе любопытным туристам дом Морелля, дом Мерседес, а в крепости Иф – камеры Эдмона Дантеса и аббата Фариа, Дюма гордился этим не потому, что он «сам творец истории», как сказал о нем один восторженный поклонник, но потому, что он создал образы героев такой запоминающейся силы.

Несмотря на внешнюю поверхностность романов Дюма, в их основе всегда лежат реальные факты. Писатель хорошо знал закулисную историю Франции XVI–XVII веков и всегда опирался на большой, собранный им материал. Иногда он ошибался, но чаще он переиначивал историю в соответствии со своим замыслом.

Он широко пользовался всякого рода дневниками, воспоминаниями и личными письмами – ведь его интересовали не большие исторические события, не широкие народные движения, а дворцовые интриги, быт эпохи. И главным для него были люди-герои с сильными страстями, всегда готовые к действию и борьбе.

О том, как работал Дюма, можно проследить на примере создания им «Трех мушкетеров».

В основу их легли «Мемуары д’Артаньяна», действительно существовавшего, хотя никогда ничего не писавшего. Эти подложные мемуары сочинил Куртиль де Сандрас, правда, знавший д’Артаньяна лично.

Из этой книги Дюма взял имена героев – Атоса, Портоса и Арамиса, историю путешествия д’Артаньяна в Париж, историю Миледи и ряд приключений мушкетеров.

Кроме этого, Дюма использовал «Мемуары ля Порта». Они легли в основу истории Атоса – графа де ля Фер.

История с алмазами королевы заимствована из книги Редерера «Политические и любовные интриги французского двора».

Что же внес нового Дюма в роман «Три мушкетера»?

У Куртиля де Сандраса д’Артаньян только грубый вояка, охотник за богатыми вдовами, шпага и шпион Мазарини. Дюма наградил его умом, храбростью, хитростью, ловкостью, верностью в дружбе. Ничего этого нет в «Мемуарах». И, главное, из слуги Мазарини он превратился в его заклятого врага.

Дюма сделал то, что может сделать только талантливый писатель: он оживил историю и одухотворил ее полнокровными образами людей. Рядом с д’Артаньяном на страницах романа обрели жизнь три мушкетера: Атос, Портос и Арамис, кардинал Ришелье, Мазарини, Людовик XIII, королева Анна Австрийская, Миледи, Букингем, король Карл I Английский – люди такие своеобразные, не похожие друг на друга и в то же время близкие и понятные читателю.

Любопытно, что в «Трех мушкетерах» Дюма оказался историком больше, чем сам предполагал. Имена Атос, Портос и Арамис, которые он считал лишь псевдонимами, так как они звучали странно для французского уха, принадлежали людям, действительно существовавшим.

Атос родился около Советерр де Беарн и умер в 1643 году. По-видимому, он был убит на дуэли, так как его тело, проколотое шпагой, было найдено утром вблизи рынка.

Портос назывался Исаак де Порто. Он действительно был мушкетером, и его имя можно найти в списках времен Ришелье и Мазарини. Его род существует до сих пор, а потомки и сейчас живут во Франции.

Арамис именовался д’Арамиц. Его владения были расположены в долине Бартон…

Но Дюма писал не только исторические произведения. Один из его шедевров, роман «Граф Монте-Кристо», – книга о современной писателю Франции.

Интересно, что основа сюжета и целый ряд подробностей были заимствованы Дюма из полицейских протоколов, то есть взяты из самой гущи окружающей его жизни.

В 1807 году сапожный подмастерье Пико готовился вступить в блестящий брак. Упоенный успехом, он хвастался своей удачей перед посетителями кафе, где постоянно обедал.

– Бьюсь об заклад, что я этому помешаю, – сказал своему приятелю Аллю хозяин кафе Лупьо, которого снедала низкая зависть.

Лупьо вместе с несколькими собутыльниками написал донос полицейскому комиссару, который, признав дело чрезвычайно важным, так как оно касалось заговора против государства, передал его министру полиции. Пико был арестован и как опасный политический преступник заключен в замке Фенестрель.

Два года спустя Лупьо женился на невесте Пико.

Через семь лет Пико вышел из заключения. В тюрьме он был лакеем и преданно ухаживал за скромным миланским священником. После смерти священника он оказался обладателем колоссального состояния, которое тот ему целиком завещал.

За годы тюрьмы несчастный Пико так изменился, что никто не мог его узнать. Озлобленный, он был одержим лишь одной мыслью: мстить всем тем, кто лишил его свободы и любимой девушки, мстить жестоко, мстить до конца.

Ценой драгоценного алмаза стоимостью пятьдесят тысяч франков он выпытал у Аллю имена доносчиков. Потом он, никем не узнанный, поступил в кафе Лупьо в качестве лакея.

Через несколько дней один из доносчиков был найден убитым ударом кинжала. На кинжале было выгравировано: «Номер первый».

На следующей неделе другой был отравлен. На его гробу оказалась надпись: «Номер второй».

Подозрение пало на Лупьо – это были его ближайшие приятели. Посетители стали сторониться его кафе, и Лупьо разорился. Он опустился, запил, жена его умерла с горя.

Вечером, после похорон жены, Лупьо встретил Пико в Тюильрийском саду. Тот открылся Лупьо и вонзил ему кинжал в сердце.

В этот момент Пико схватили, связали, заткнули ему рот и затем перенесли в подземелье. Это было сделано по наущению Аллю: алмаз, который он получил от Пико, возбудил его алчность. И он все время следил за мстителем, надеясь завладеть его огромным состоянием.

Пико был посажен на цепь. Аллю сказал, что не собирается его убивать и что будет даже хорошо его кормить, но за каждый обед пленник должен платить по двадцать пять тысяч франков.

Так как его жестокая месть была завершена, Пико уже ничего не оставалось в жизни. Он умер от голода, так и не сказав, где спрятано его богатство.

На смертном одре Аллю открылся священнику, который сообщил об этом в префектуру. Так эта история попала в полицейский архив…

Если сравнить историю из полицейского протокола с романом «Граф Монте-Кристо», то станет ясным творческий метод Дюма. В истории Пико есть почти все мотивы романа, и Дюма оставалось лишь усложнить интригу, добавить новые эпизоды, быть может заимствованные из других источников, расшить эту грубую ткань золотым узором… Но ни в одном протоколе он не мог найти характеров, которые составляют главную прелесть романа. Подлинный талант Дюма раскрывался не в приключениях его персонажей и даже не в ярких картинках, нарисованных его мастерским пером. Мы считаем Дюма большим писателем потому, что он создал блестящую галерею таких героев, как граф Монте-Кристо – во всех его превращениях, Мерседес, Фернан, Данглар, Вильфор, Нуартье, аббат Фариа, Бертуччо, – галерею, которая живет и не меркнет вот уже больше столетия!

В истории Дюма предпочитал эпохи беспокойные, смутные, бурные, потому что они порождали сильные, действенные характеры. А то, что писатель всем другим краскам предпочитал черный и белый цвета, лишний раз свидетельствует, что это не картинки французского художника Мейсонье, который к каждому своему полотну прилагал лупу для его рассматривания, но мгновенные впечатления человека, находящегося в упоении битвой.

Нельзя рассматривать романы Дюма как историю Франции в художественных образах, как сделал один исследователь, расположивший все его произведения в хронологическом порядке описываемых в них событий. Нет, Дюма писал не только о Франции, у него есть исторические романы и о России («Учитель фехтования»), и об Италии, и об Англии (два романа о Робине Гуде), да и задача его совсем иная. Но для современного читателя они могут служить волшебным ключом к библиотеке истории. Он запомнит из его романов имена, последовательность главных событий, проникнет в дух эпохи. И, когда он перейдет к более серьезным и даже специальным книгам и отсеет верное от случайного, он, несомненно, добром вспомнит того, кто, дружески взяв его за руку, ввел в этот яркий и удивительный мир.