Текст книги "Мир приключений 1959 г. № 4"

Автор книги: Владимир Савченко

Соавторы: Михаил Ляшенко,Феликс Зигель,Кирилл Андреев,Всеволод Привальский,Соломон Марвич,Вл. Гуро,А. Дугинец,Виктор Пекелис,Е. Пермяков,Роман Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 53 страниц)

А сколько мезонаторов или реакторов для электростанций можно было бы сделать из этих выброшенных на ветер 900 тонн нейтрида? Впрочем, я уже начинаю рассуждать, как технолог.

Ладно, может, не так уж плоха эта сложность нашего времени. Как и сложность в науке – она приводит к новому в конце концов. И не мы запустили такие „спутники“. И раз нейтрид найден, мы используем его поумнее, чем американцы.

Значит, завтра на завод! Новые дела, новые люди…»

БЕЛАЯ ТЕНЬ

Дальнейшие события распространяются широко и захватывают слишком много людей, чтобы мы смогли описать их только с помощью дневника Н. Н. Самойлова. К тому же описание Самойлова страдает, как, возможно, это уже успел заметить читатель, неполнотой, а характеристики людей пристрастны и довольно-таки поверхностны. Да это и понятно: ведь он инженер, глубоко вникает в научные проблемы, они волнуют его гораздо больше, чем поступки знакомых. Да ему и некогда скрупулезно разбираться в их переживаниях.

Читатель, возможно, посетует, что и во второй части события описаны разрозненно и несвязно: это записи в лабораторных журналах и газетные сообщения, рассказы очевидцев и протоколы неудавшегося расследования, наблюдения астрономов и новые странички из дневника Самойлова. Автор не хочет скрывать от читателей, что многое пришлось додумывать, что не раз усилиями воображения восполнялся недостаток сведений и улавливалась связь событий.

Многим это может не понравиться: ну, дескать, раз уж сам автор признается, что он кое-что придумал, значит, дело плохо! Но это не так. Даже научные теории создаются из нескольких отрывочных опытных фактов, далеко не полно описывающих явления природы; порой они скорее вызывают недоумение. Величайшая теория нашего времени – теория относительности – возникла всего из двух экспериментальных фактов: постоянство скорости света в пустоте и постоянство ускорения земного тяготения.

Ученый силой воображения находит логическую связь между явлениями природы. И от литератора, который пытается описать несравненно более сложные явления жизни, нельзя требовать большего.

ПРОЕКТ КОСМИЧЕСКОЙ ОБОРОНЫ

Лопасти винта геликоптера слились в серебристый прозрачный круг; сквозь него были видны дрожащий желтый диск солнца, размытые очертания облаков. Внизу, с полуторамильной высоты, перемещалась плоская земля, аккуратно нарезанная прямоугольниками желтых кукурузных полей, зелеными квадратами виноградников и чайных плантаций. Вдали поднимались Кордильеры, сизо-коричневые горы, похожие на геологический макет.

Внизу царил июльский зной. Здесь же, на высоте, было довольно прохладно. Вэбстер поеживался в своем полотняном костюме и с завистью поглядывал на генерала Хьюза – тот был в плотном комбинезоне из серой шерсти и не чувствовал холода.

Геликоптер летел на запад, к горам. Вот внизу возникла широкая голубая лента реки Колорадо в бело-желтых песчаных берегах. К югу, за рекой, показались десятки приземистых и длинных корпусов из серого бетона с узкими, похожими на бойницы окнами. Дальше были видны трехэтажные жилые дома. Сюда, к этому городку, с трех сторон шли серые ленты шоссе, тянулись через реку нити высоковольтной линии; по игрушечным грибообразным будкам охраны можно было увидеть весь многомильный периметр оцепленной зоны.

– Нью-Хэнфорд… – Вэбстер наклонился к окну кабины.

– Что? – Генерал не расслышал из-за наполнявшего кабину жужжания.

– Нью-Хэнфорд! – повысил голос Вэбстер.

– Ага! – Генерал тоже склонился к окну, перегнувшись через сиденье Вэбстера, так что тот почувствовал его теплое рыхлое плечо. Генерал надел очки, довольно посопел. – Гм… точь-в-точь, как старый Хэнфорд, где делали плутоний.

– Будем снижаться?

– Нет. Сперва к «телескопу». – Генерал откинулся в кресле.

Они были одни в комфортабельной кабине геликоптера: доктор Герман-Джордж Вэбстер, руководитель исследовательского центра в Нью-Хэнфорде, и генерал Рэндольф Хьюз, инспектировавший стратегические работы на западе страны.

Вэбстер настороженно посматривал на новое начальство: каков будет этот? За восемнадцать лет, со времени Манхеттенского проекта, он перевидел немало таких полувоенных-полудельцов, генералов, которые завоевывали не города, а прочное положение в деловых и политических кругах и прославились не военными подвигами, а военным бахвальством. С ними было трудно работать: высшей истиной они считали собственные изречения, а на все тонкости научных исследований смотрели, как на выдумки «этих физиков».

Прежний начальник обороны Западного побережья, бригадный генерал Джекоб Хорд, член правления концерна «XX век», сравнительно долго – полтора года – держался на этом посту, несмотря на свою очевидную неспособность и частые неудачи. Его не подкосили ни многочисленные неудавшиеся запуски спутников, ни скандальные прошлогодние испытания нейтриум-пушки, после которых снаряды долго вращались над Землей, пока их не сбили русские. Однако, когда полгода назад две русские автоматические ракеты одна за другой были направлены на Луну (первая облетела вокруг нее и вернулась на Землю, а вторая благополучно опустилась на лунную поверхность в районе Моря Дождей и в течение трех месяцев передавала на Землю информацию), генералом Хордом занялась сенатская комиссия, и его сместили.

Так каков же будет этот? Пока что Рэндольф Хьюз был известен тем, что год назад, когда в мире бушевал скандал со снарядами из нейтриума, он потребовал готовить атомное нападение на Советский Союз и Китай, «если хоть один из снарядов упадет на американскую территорию». Уж не этим ли он обязан своему выдвижению на новый пост? «Хотя, – Вэбстер усмехнулся, – такая наглость достойна поощрения…»

Геликоптер покачнулся, и Вэбстер на секунду почувствовал тошнотворную невесомость. «Снижаемся?» Он посмотрел наружу. Машина уже вошла в горы и летела в широком ущелье; жужжание винтов отражалось от скал гулким рокотом.

Прямо перед ними на западе поднималась гора, выделяющаяся среди всех остальных своими размерами и формой. Должно быть, это был давно потухший вулкан: буро-коричневый конус, опоясанный внизу мелкими горными соснами, возвышался над скалами на сотни футов своей плоской вершиной. К этой вершине, навинчиваясь на нее спиралью, шло широкое бетонное шоссе; туда же карабкались стальные мачты подвесной дороги и линии высоковольтной передачи.

Геликоптер приблизился к вершине горы. Стало видно, как на площадке забегали люди. Машина несколько секунд висела в воздухе неподвижно, потом стала опускаться на бетонную площадку.

Генерал грузно вышел из кабины, размял затекшие ноги и повернулся к выстроившейся на площадке команде солдат. На него смотрели два десятка молодых физиономий под большими светлыми касками; у некоторых еще не сошло с лица сонное выражение. Стоявший справа офицер, худощавый брюнет с усиками и в сдвинутом на глаза пробковом шлеме, то угрожающе посматривал на солдат, то опасливо на начальство. После приветствий генерал спросил:

– Что, ребята, скучно вам здесь? – Голос его звучал совсем так, как он и должен звучать у бравого, прославленного в сражениях генерала, который запросто беседует с солдатами. – Ничего, скоро здесь станет веселее. Уж можете на меня положиться… – потом повернулся к Вэбстеру: – Так покажите же мне ваш знаменитый «телескоп»…

Это устройство в самом деле было похоже на павильон большого телескопа: круглая башня 30 метров в поперечнике поднималась над вершиной горы круглым куполом; стены и купол были покрыты черным, странно блестевшим под солнцем металлом. Пока офицер набирал код из букв электрического дверного замка, Хьюз безуспешно пытался поцарапать металл башни куском кремня. Вэбстер насмешливо наблюдал за ним.

– Нейтриум? – повернулся к нему генерал.

Вэбстер кивнул.

– Это… атомная броня?

– Да. Рассчитано на прямое попадание атомной бомбы.

– Гм… – Генерал скептически прищурился. – Вы хотите сказать, что… пожелали бы остаться в этой башне, если бы на нее сбросили, скажем, пятитонную плутониевую?

«Он, кажется, не очень сообразителен», – подумал Вэбстер.

– Во всяком случае, лучше в ней, чем около нее… Но дело не в этом: «телескоп» может наводиться и управляться на расстоянии. А нейтриум-броня рассчитана на то, чтобы управление не расстроилось после атомного взрыва над колпаком.

– Ага! – Генерал хотел еще что-то спросить, но в это время включился и взвыл электромотор замка: двери в башне начали медленно раздвигаться.

Внутри башни сходство с астрономическим павильоном не исчезло. Генерал и Вэбстер стояли на краю огромного черного диска, из середины которого вверх, к куполу, наклонно уходил сужающийся в перспективе двадцатипятиметровый ствол. Ствол держался не только на этом диске-лафете: от стен и купола башни к нему сходились тонкие черные нити; они оплетали ствол, как спицы велосипедного колеса. Офицер, повозившись у вделанного в стену шита, включил освещение; однако в башне по-прежнему было мрачно; ствол, диск, нити отливали каким-то странным черным светом. У основания ствола смутно различались сложные устройства.

– Включите тумблер «щель», Стиннер, – бросил офицеру Вэбстер. Голос его звучал глухо и не отразился, как ожидалось, эхом от стен башни. – Там, внизу, слева на щитке…

Снова приглушенно завыли электродвигатели, в куполе появилась и стала медленно расширяться полоса синего высокогорного неба.

Генерал осмотрелся вокруг, увидел металлическое сиденье возле угломерного устройства и тяжело опустился на него; потом повернулся к стоящему поодаль офицеру:

– Вы свободны… э-э…

– Да-да. Вы свободны, майор.

Стиннер удалился. Генерал закурил сигарету, помолчал некоторое время, потом поднял глаза на Вэбстера:

– Я уже наслышан о том, что произошло во время тех испытаний «телескопа»… Однако мне хотелось бы, чтобы вы, доктор, изложили мне самую суть этой, так сказать, неудачи. Кратко, пожалуйста…

Вэбстера разозлило, что этот выскочка-генерал не позаботился о том, чтобы они оба сидели и разговаривали как равные. Однако сесть было больше негде, и он, чтобы не стоять перед генералом в позе подчиненного, тоже закурил и стал расхаживать взад и вперед по диску. Его голос звучал сухо и высокомерно:

– Суть несложна: порочен сам принцип такой стрельбы. Земля, видите ли, шарообразна, и траектория межконтинентального снаряда должна быть почти параллельна поверхности планеты. Точка попадания является в этом случае местом пересечения двух почти параллельных кривых, что, как известно из геометрии, есть событие довольно неопределенное… – Он затянулся дымом, покосился на Хьюза, тот кивал головой. – Стало быть, чтобы попасть в заданную точку Земли, нужно предельно точно задать снаряду направление и скорость. Эта скорость должна быть близка к критической – семь и девять десятых километра в секунду, перейдя которую тело может вращаться вокруг планеты неопределенно долго…

Вэбстер, казалось, забыл, что перед ним генерал, – он говорил громко и жестикулировал, как будто перед ним находилась аудитория. Хьюз ритмично кивал, показывая розовую лысину, старательно зачесанную редкими серыми прядями с висков, и окидывал оценивающим взглядом расхаживавшую перед ним долговязую фигуру. Он незаметно усмехнулся: все эти ученые топорщатся и стараются пустить пыль в глаза, пока их не возьмешь на крючок…

– Задать нужную точность скорости и угла траектории – дело весьма сложное, – продолжал Вэбстер. – В затворе этого «телескопа» осуществляется цепная реакция, идущая почти со скоростью неуправляемого атомного взрыва. Ясно, что регулировать эту реакцию и развивающуюся в результате ее температуру в десятки тысяч градусов чрезвычайно трудно. Как я уже говорил, скорость снаряда может перейти предел в семь и девять десятых, и тогда… появляются «спутники». Мы были загипнотизированы потрясающими возможностями нейтриума и на некоторое время упустили из виду эти опасности. Когда же проект «телескопа» был уже закончен и здесь приступили к сборке павильона, мы заметили, что при расчете «азиатских траекторий» не все получается ладно… Я докладывал генералу Хорду, вашему предшественнику, сэр, об этих затруднениях, но он или ничего не понял, или излишне понадеялся на господа бога…

Хьюз перестал кивать и нахмурился – ему не понравилось такое упоминание о боге.

Вэбстер продолжал:

– Хорд твердил, что сейчас следует как можно скорее противопоставить «телескоп» русским баллистическим ракетам, показать им, что и у нас есть не менее мощное оружие, что время не терпит и он не допустит замедления работ из-за каких-то перестраховочных пересчетов…

– Да-да… – сочувственно пыхнул дымом генерал.

– Словом, когда год назад мы произвели три первых пристрелочных выстрела в зону Антарктиды, то туда не попал ни один из снарядов: первый плюхнулся в океан неизвестно где, а два других перешли критический предел скорости и превратились в спутников Земли. Через девять дней их сбили русские… Все-таки для исправления траектории мы снабдили снаряды маломощными ракетными нейтрид-насадками: они должны были несколькими точными взрывами не допустить отклонения снарядов от пути. Мы контролировали радарами первую тысячу километров полета снарядов и в нужный момент замыкали радиовзрыватели ракеты. По-видимому, они сработали не так, как нам хотелось…

– Однако эти черные звезды произвели в мире громадный эффект! – поднял палец Хьюз. – Какая тогда была военная конъюнктура, о-о! Так что испытания нельзя считать неудавшимися, дорогой док… Ладно, скажите, что вы предполагаете предпринять дальше с этой пушкой?

– Ничего. – Вэбстер пожал плечами. – К сожалению, нейтриум не поддается переплавке.

– Гм… – Генерал в задумчивости закурил новую сигарету. – Но скажите мне вот что, док: а как насчет обстрела внеземных объектов?

– Что вы имеете в виду? – не понял Вэбстер.

– Ну-у… скажем… – генерал задумчиво почесал переносицу, – крупные постоянные спутники и Луну. А?

– Гм… Действительно, хотя это может показаться парадоксальным, но «телескоп» в гораздо большей степени годится именно для обстрела этих объектов. Снаряды будут летать по вертикальной траектории… – размышлял вслух Вэбстер. – Чтобы преодолеть земное притяжение, нужна скорость более шестнадцати километров в секунду. Если скорость увеличить, то возможна стрельба прицельная, абсолютно точная… Да, что касается Луны, то очевидно, что ее можно обстреливать с высокой степенью точности. Это при атомном взрыве легко осуществляется. Что же касается обстрела спутников, то здесь расчеты не столь легки. Вероятно, что спутники, вращающиеся на больших высотах – порядка радиуса Земли и более, – можно будет поразить. Это надо подсчитать… – Вэбстер вытащил из кармана блокнот.

– Хорошо, хорошо! – Генерал махнул рукой. – Я полагаюсь на ваши знания, не нужно рассчитывать. Потом… Значит, если бы, скажем, Москва находилась не в восьми тысячах миль от «телескопа», а на Луне, то попасть в нее было бы гораздо легче, верно?

– Да. Конечно, если бы она находилась на известной астрономам половине Луны, – тонко улыбнулся Вэбстер. Он еще не понимал, к чему клонится этот разговор.

– А хорошо бы всех русских, да и китайцев заодно, переселить на Луну, – не слушая его, сострил генерал. – Пусть там строят свой коммунизм, а?

– Да. Но они захватят с собой свои ракеты… – в тон генералу добавил Вэбстер. – Ведь запустить ракету с Луны на Землю гораздо легче, чем с Земли на Луну: там притяжение в шесть раз меньше…

Вэбстер ожидал, что генерал оценит его остроту и рассмеется так же, как смеялся и своей, но Хьюз воспринял его слова совершенно необычным образом. Он вскочил со своего сиденья и уставился на Вэбстера помутневшими голубыми глазками в набрякших морщинах век. Потом стал быстро ходить по диску, потирая руки и бормоча:

– В шесть раз легче? Это не шутки… Это не шутки, не шутки!.. В шесть раз меньше горючего для ракет, в шесть раз больше водородных ракет, в шесть раз точнее! Это не шутки!..

Бодрый старческий румянец исчез с круглых щек генерала, а в его неподвижных глазах стоял страх. И Вэбстеру тоже стало страшно.

Солнце заметно сдвинулось к западу, и лучи его теперь искоса заглядывали в щель купола; от щели к стенам павильона протянулись прозрачные желтые полосы. Но нейтриум странно преобразовывал солнечный свет: коснувшись стен, лучи отражались от них уже темно-серыми, и этот серый свет без красок освещал внутренность павильона-блиндажа. Тускло лоснился огромный ствол нейтриум-пушки, запутавшийся в паутине тяжей; выступали из полутьмы могучие люльки лифта для снарядов, рычаги и колеса устройств наводки, приборы и рукояти регулятора цепной реакции. У стены павильона стояли мощные электродвигатели, похожие на черные бочки. Они тоже, будто зловещим налетом, были покрыты тонкой защитной пленкой нейтриума.

Две фигурки внизу, на диске, почти терялись в слабом освещении, среди нагромождения больших устройств. Одна, небольшая и грузная, быстро ходила взад и вперед от края диска к центру; другая, худощавая и высокая, казалось, принадлежавшая не сорокалетнему ученому, а молодому спортсмену, стояла неподвижно…

Наконец они успокоились. Генерал снова уселся в стальное кресло, закурил сигарету, некоторое время молча пускал струйки дыма.

– Как вы думаете, док, – голос Хьюза звучал теперь хрипло и устало, – каково состояние дела с нейтриумом там?

Вэбстер не сразу ответил:

– По-моему, они находятся еще в самом начале пути… Может быть, они уже получили первые граммы нейтриума, если смогли понять, из чего сделаны наши снаряды – черные звезды… Может быть, у них еще ничего нет, если они поверили в наши сообщения об отрицательных результатах экспериментов. Во всяком случае, если рассчитывать на худшее…

– «Если рассчитывать на худшее»! – перебил его Хьюз и снова вскочил. – Сколько раз мы ошибались в русских, принимали их за простачков, которых можно обмануть вот такими журнальными трюками, вроде вашей статьи! Сколько раз мы доказывали, что русские не смогут сделать атомной бомбы – и уже почти доказали это, – когда они ее сделали! После того как мы убедили самих себя и мир, что первыми выйдем в Космос, – они запустили свои спутники фантастических размеров! И, наконец, эти ракеты, запущенные на Луну!.. Вы ничему не научились, Вэбстер! Знаете ли вы, что русские имели нейтриум, или, как они его называют, нейтрид, еще до наших снарядов-спутников? Знаете ли вы, что они уже выстроили свой первый нейтриум-завод, который по масштабам не уступает нашему Нью-Хэнфорду? Знаете ли вы, что на этом заводе они начинают строить дорогие их сердцу ракеты? Ракеты из нейтриума, сэр! Не баллистические, не межконтинентальные, а космические ракеты! Знаете ли вы все это?

– Нет!.. – прошептал ошеломленный Вэбстер – Я не представлял… Я не мог это предвидеть…

На полном лице генерала возникла снисходительно-презрительная гримаса, смысл которой можно было расшифровать без труда: «Вы, ученые, воображаете, что знаете все, а на самом деле вы не знаете ничего!»

– Ну хорошо… – Генерал уселся в свое кресло. – Не ваша вина, что вы этого не знали, ведь в научной литературе это не публиковалось. Итак, ближе к делу. Вы, конечно, прекрасно представляете себе, какую опасность несут эти русские ракеты из нейтриума. С помощью их русские смогут захватить все околоземное пространство. Таким образом, – генерал повысил голос, – этот «телескоп», на который вы ухлопали весь нейтриум, какой только смогли сделать за эти годы, должен стать нашим первым пунктом в проекте под названием «космическая оборона». Нужно усовершенствовать «телескоп». Нужно пристреляться по Луне и ближайшему пространству так, чтобы, когда понадобится, мы смогли послать в любую точку нейтриум-снаряды с ядерной взрывчаткой. Пока что ваш «телескоп»-единственное, что мы можем противопоставить русским ракетам… – Хьюз помолчал. – Ну, а из каких, так сказать, научных побуждений мы это будем делать: для установления, есть ли жизнь на Луне, для проверки ли русских данных или для анализа лунной поверхности, – это нам потом придумают газетчики и дипломаты. Важно, чтобы к тому времени, когда у русских появятся первые базы на Луне и спутниках, они были под прицелом. Игра переносится в Космос! Нам не придется особенно церемониться, я думаю. Слава всевышнему, на ночное светило и пустоту еще не распространяются нормы международного права. И нам нужно торопиться. Русские в последнее время стали работать что-то слишком быстро…

Генерал встал, посмотрел на часы, потом на Вэбстера, на лице которого уже не осталось и следов от прежнего высокомерного выражения.

– Так… Теперь в Нью-Хэнфорд! По пути обсудим подробности предстоящего дела…