Текст книги "Мир приключений 1959 г. № 4"

Автор книги: Владимир Савченко

Соавторы: Михаил Ляшенко,Феликс Зигель,Кирилл Андреев,Всеволод Привальский,Соломон Марвич,Вл. Гуро,А. Дугинец,Виктор Пекелис,Е. Пермяков,Роман Романов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 53 страниц)

ГОЛОС С ВОЛИ

Почудилось? Или ветер донес эти слова?

Анри стремительно встает, откладывает книгу.

Тихо, как только может быть тихо в каменном мешке.

Анри прислушивается. Нет, не почудилось, не почудилось ему. Это голос с воли, голоса с воли. Их много, они сливаются в едином возгласе. Совсем близко от тюремных стен люди скандируют:

– Оправдайте Мартэна! Оправдайте Мартэна!

Голоса не смолкают, не удаляются.

– Оправдайте Мартэна! Оправдайте Мартэна!

Анри бросается к окну и тогда только вспоминает, что оно заколочено. Значит, много людей собралось там, снаружи, если звуки доносятся до него. Люди не уходят. Они стоят возле ворот. Он словно видит их сквозь заколоченное тюремное окно. Это такие же простые люди, как те, к кому в последний раз обращался капитан Даньель, как те, кто работает с отцом. Они везде: в маленьком Розьере, в разрушенном гитлеровцами Руайяне, в огромном Париже, здесь, в Тулоне.

Проходят сутки в каменном мешке. Наутро раздается снова:

– Оправдайте Мартэна!

Анри не знает, что это голос Парижа. Велосипедисты, участвующие в гонке на приз газеты «Юманите», достигли Тулона. Каждый в городе может показать им камеру Мартына – вон та, где окошко забито досками.

Велосипедисты останавливаются на минуту возле тюремных ворот.

Как бодрят эти возгласы, несущиеся снаружи! Можно забыть о недомогании, которое с каждым днем дает себя чувствовать все сильнее и сильнее, о том, что только раз в сутки несколько минут он видит солнце.

– Оправдайте Мартэна!

Стоя в душной камере с заколоченным окном, он машет рукой невидимым друзьям. Значит, их у него становится все больше и больше.

В тюрьме остается твердым тот, кто чувствует себя правым, кто соблюдает дисциплину, установленную самим собой для себя.

Анри много читает. Он просит не присылать ему романов. Книги по истории лежат на его узком тюремном столике. Он, противник «грязной войны», читает книги об Индокитае. Теперь он легко отделяет ложь от правды. А лжи так много и не только в том, что говорило начальство, но даже в этих солидных на вид книгах.

Долгие десятилетия разбоя в Индокитае, зверств, истребления народа. Это колонизаторы называли своей «культурной миссией»! Они увековечили имя адмирала, который первым бросил якорь в водах Индокитая, – генерала, который первым обстрелял селения вьетнамцев.

Пожилой сержант, наемник Индокитайского банка, профессионал войны, служивший только из-за денег, признал, что вьетнамцы стоят гораздо выше, чем он. Наемники и их хозяева остались такими же, как были, а народ Вьетнама, трудолюбивый, гуманный, осознал себя силой, которую не сломить.

Теперь Анри стали особенно близки слова, которые читали в его листовке: «Ради ваших миллиардов вы жертвуете нашей юностью».

В августе он писал из тюрьмы:

«Теперь я знаю лучше, чем когда-либо, что означает свобода при капитализме».

И в августе же Морис Торез призывает сторонников мира вырвать из тюрьмы Анри Мартэна и Раймонду Дьен.

Начинается битва за жизнь Анри Мартэна.

СУД

«Оправдайте Мартэна!»

Этот возглас слышит заключенный, которого поместили в соседней камере. Это Хеймбюрже. Анри ни разу не встретился с ним в тюрьме.

Хеймбюрже мечется по душной камере. Окошко у него не заколочено. Он дотягивается до решетки. Вот они стоят возле тюрьмы – сотни французов, мужчины, женщины, молодые, старые. Кто-то поднял на руки ребенка и показывает ему… Что он показывает? Они приветствуют Мартэна. Он здесь. Им это известно.

Они узнают и, вероятно скоро, что Хеймбюрже оговорил человека, который стал им таким близким. Эта мысль невыносима. Нет сил слышать эти возгласы, видеть этих людей. Хеймбюрже колотит кулаками в дверь. Он требует чернил и бумаги.

– Дополнительное показание? – спрашивает начальник тюрьмы.

– Да, да, дополнительное показание! – шепчет Хеймбюрже.

Через полчаса, получив исписанный лист, начальник тюрьмы говорит сквозь зубы:

– Несчастный!.. – Он не без любопытства смотрит на взмокшего, тяжело дышащего, взъерошенного Хеймбюрже, который прислонился к стене.

– Смотри, – говорит начальник тюрьмы, – как бы тебе не заколотили окно.

– Все равно, все равно!.. – шепчет Хеймбюрже.

«Однако наделает же это им хлопот!» – думает начальник тюрьмы, унося бумагу.

Заявление Хеймбюрже переполошило военную прокуратуру.

«Я один виновен в саботаже, – пишет Хеймбюрже. – Мартэн ничего не знал об этом. Я солгал на следствии».

Власти уже ничего не могут предпринять. Приходится назначить день суда. Он начнется семнадцатого октября.

Тулон называют городом «красных помпонов». Красный помпон пришит к синему берету матроса с французского военного корабля. Красные помпоны мелькают на улицах Тулона, старинной базы французского флота. Здесь в 1942 году «красные помпоны» пустили ко дну французские боевые корабли, чтобы они не достались гитлеровцам и не увеличили их военную мощь. Так патриоты отстояли честь своего флага. Но остался ли Тулон независимым после войны?

Пройдитесь по улицам города «красных помпонов». На одном из домов вы увидите вывеску: «Американская морская комендатура» Матрос с американского военного корабля может выкинуть любое безобразие – оскорбить женщину, поколотить жителя города… Этот хулиган – неприкосновенная фигура для французских властей. В крайнем случае его отведут в американскую комендатуру, и там дежурный офицер пожурит хулигана.

Могли ли «красные помпоны» – матросы, которые, рискуя жизнью, на глазах гитлеровцев топили свои корабли, – подумать, что после войны морской флаг Франции снова будет унижен?

Анри Мартэна судят не только по приказу из Парижа. Действует и приказ, полученный из-за океана. Суд над Анри Мартэном – продолжение борьбы со сторонниками мира. И все сознают это – и народ и слуги агрессоров.

Улицы Тулона, примыкающие к дому, где будет заседать суд, запружены матросами. Много гражданских жителей, много приезжих. Проносятся джипы морской полиции. Появились жандармы. Усилены отряды корпуса республиканской безопасности – из соседних городов спешно доставлены на грузовиках новые группы охранников. Тулон становится похож на осажденный город. Но это не может испугать сторонников мира. Утром во время футбольного матча и зрители и игроки почтили Мартына минутой молчания. Команды остановились в центральном круге, зрители поднялись с трибун. Никто не посмел нарушить минуту молчания, даже те, кто далек от сочувствия Мартэну. Не встать в такую минуту – это значит покинуть стадион под свистки, под возгласы негодования и презрения. В ста метрах от стен тюрьмы рабочие-строители организуют митинг. На стене морской комендатуры появляется огромный плакат: «Оправдайте Мартэна!»

Военный трибунал заседает в маленьком зале. Так решили заранее. В зале едва могут поместиться сто человек. Места впереди заняли журналисты парижских газет. Входит, сняв вельветовую каскетку рабочего, старый человек. Это Луи Мартэн, отец подсудимого. У него усталое, бледное лицо. С ним две девушки: сестра Анри и его невеста. Они ему что-то тихо говорят.

В два часа дня начинается процесс. Вот они, судьи. Один из них, председатель трибунала, известен своей жестокостью; другой – тем, что служил правительству Петэна; об остальных ничего не известно.

На столе папка с материалами дела. А где же другие папки? Их также можно считать материалами по делу Мартэна. Это материалы, представленные народом Франции, – петиции, телеграммы протеста, письма простых людей. Народ обвиняет судей. Он осуждает организаторов процесса. Все эти материалы остались в архивах трибунала. Но не заглушить голоса народа. Слышно, как люди скандируют на улице: «Оправдайте Мартэна!» Мимо них проносятся автомобили с полицией. На минуту слышен только шум моторов, а потом опять и опять: «Оправдайте Мартэна!»

Удар молотком. Тучный председатель трибунала приказывает:

– Введите подсудимых!

Их вводят. И с этой минуты Анри Мартэн становится виден всей Франции. Он, а не судья, ведет процесс в Тулоне.

Анри обменялся взглядом с отцом, с невестой, с сестрой. Многое они сказали друг другу без слов.

У юноши желто-бледное, утомленное лицо – сказались дни, проведенные в камере с заколоченным окошком; каштановые, зачесанные назад волосы, высокий лоб, черные живые глаза. Он очень спокоен.

Председатель с небрежным видом перелистывает листы дела. В знак удивления он высоко поднимает плечи и как бы незаметно для себя укоризненно покачивает головой. Однако, подсудимый, у вас великолепные характеристики. Отовсюду: из партизанского отряда, с места работы. Отличное прошлое! Как же могло случиться такое? Со стороны простодушный человек может подумать, что председатель впервые в начале заседания увидел эти материалы, что раньше он ничего не знал о прошлом человека, которого судит.

Актерские приемы нисколько не смущают Анри.

– Что же именно случилось, господин председатель?

Председатель говорит тоном огорченного человека, человека, который удручен тем, что сделал юноша.

– Ну как же, Мартэн… Подписывая контракт, вы брали на себя известные обязательства. Серьезные обязательства, Мартэн. Распространяя листовки, вы их нарушили.

Анри смотрит председателю в глаза и твердо отвечает:

– Мои взгляды остались прежними. Обязательство нарушило правительство, нарушило тем, что развязало эту кровавую, постыдную войну.

Наступает долгое молчание. Председатель как бы не слышал того, что сказал Мартэн. Председатель раздумывает вслух.

– Листовка подписана: «Группа моряков». Кто это – группа моряков?

– Это группа моряков, господин председатель.

– Не вы один?

– Не я один.

– Но кто же еще?

– Это группа моряков, господин председатель.

На задних скамьях зашелестел смех. Председатель сдвигает брови:

– Вы сказали, что берете всю ответственность на себя…

– Я это повторяю. В листовках написано то, что можно прочесть в демократической печати.

– У нас вся печать демократична…

Неосторожная реплика. Над председателем смеются. Смеются даже сотрудники реакционных газет – они-то отлично знают нравы своей прессы. Любая из газет, которые они представляют в Тулоне, продается банкам, синдикатам, заокеанским магнатам. И как трудно приходится тем немногим газетам, которые можно считать демократичными!

– В этой листовке оказано: «Ни одного человека в Индокитай!» Ну, Мартэн, это открытый призыв к неповиновению! Иначе это место нельзя понять.

Что-то теперь скажет подсудимый?

Но вопросы, которые судейскому чиновнику кажутся тонкими и коварными, не производят на подсудимого никакого впечатления. Никогда не покинет его сознание своей правоты. Дни, проведенные в тюрьме, не сломили, а закалили его.

– Нет ничего противозаконного в борьбе против правительства, предающего интересы Франции! – раздельно отвечает он.

Адвокат, одетый в мантию, наклоняется к соседу-адвокату и шепчет:

– Я, кажется, не нужен моему подзащитному. У этого парня столько здравого смысла, что он даст сдачи любому казуисту.

После паузы Анри добавляет:

– Господин председатель, разве можно считать преступниками тех, кто боролись против Виши! А ведь Виши считало себя законным правительством Франции.

Он смотрит в упор на второго члена трибунала, который служил Петэну в годы оккупации. Тот не выдерживает взгляда.

Председатель поспешно вмешивается:

– Но, если каждый будет делать то, что ему нравится, к чему это поведет? К чему это поведет, Мартэн?

Председатель все еще старается вести допрос в духе добродушной, поучающей беседы. Поэтому он часто с оттенком благодушия в голосе повторяет имя подсудимого.

– Есть разница между «делать то, что нравится», и отказом выполнять преступные распоряжения.

В зале раздаются аплодисменты.

Председатель сразу меняется в лице. Теперь уже нет благодушия в его голосе. Он кричит:

– Я никому не позволю мешать нам!

И тотчас снаружи раздаются пронзительные свистки. Охранники пытаются оттеснить толпу от дома, где заседает трибунал. Доносятся возгласы: «Мир Вьетнаму! Освободите Мартэна!»

Вопросы задает прокурор:

– Вы сказали, что один из жителей Тулона взял на себя печатание листовок, которые вы составляли. Человек этот здесь, в зале? Узнаёте вы его?

Анри не отвечает. Пауза увеличивает напряжение в зале. Люди задерживают дыхание. Скрестив руки на груди, Анри с презрением смотрит на прокурора. Не надо бы прокурору повторять свой вопрос. Но он повторил и получил в ответ:

– Я не намерен помогать вам! Объявляют перерыв. Наконец-то старый Мартэн может обнять сына. Анри целует невесту. Она держится робко. Он ободряет ее, он шутит. Симона гладит его руку и с таким доверием глядит на жениха! Что бы ни случилось, она не откажется от него. Но почему должно было случиться такое? Почему ее Анри в тюрьме? И что предстоит им?

Подсудимых уводят. На улице моряки бросаются к Мартэну. Каждый хочет пожать ему руку.

Проходят сутки. Как дальше председателю вести допрос? Для него остается только один вариант: подсудимый дал определенные обязательства, подписав контракт; подсудимый их нарушил – он виновен.

Но вариант, который так долго обдумывал председатель трибунала, оказывается негодным.

– Меня обманули, – говорит Анри. – Я был уверен, что буду бороться для блага вьетнамцев. В Индокитае я увидел то, что возмущает совесть честных людей. Я повторяю: обязательства нарушило правительство!

Он рассказывает о том, как французские военные суда топили джонки, как поджигали деревни. Он рассказывает о зверствах экспедиционного корпуса, о шести тысячах жертв в Хайфоне.

– Вопрос о войне решает государство! – внушительно напоминает председатель.

– Несомненно. Но вопрос о мире также решает оно. И он мог быть заключен.

Анри продолжает свой правдивый рассказ.

– Мы – восемь миллионов молодых французов, – говорит он в заключение, – не хотим умирать ни за американских миллиардеров, ни за французских миллионеров. Но действиями одного лица не прекратить войну в Индокитае. Для этого нужна решимость всего народа. Я верю в такую решимость.

«Действия одного лица» – все при этих словах посмотрели на Хеймбюрже. Он сидит, опустив голову. Наступает его очередь.

– Хеймбюрже, когда вы говорили правду: на следствии или в заявлении? – спрашивает председатель.

Хеймбюрже медленно отвечает:

– Я один виноват в саботаже. Мартэн не виноват.

Много вопросов задают ему и много раз незаметно возвращаются к одному, самому важному для трибунала. Пусть будет так, как говорит Хеймбюрже, – измельченный наждак подсыпал он один. Но, может быть, Мартэн, передавая листовки «группы моряков», убеждал Хеймбюрже причинить вред двигателю? Пусть Хеймбюрже хорошенько подумает и вспомнит.

Судьи разочарованы. Хеймбюрже не отказывается от письменного заявления. Никогда Мартэн не говорил ему о том, что надо вывести двигатель из строя.

Начинается допрос свидетелей. Первым идет провокатор Льебер. Здесь он чувствует себя неспокойно. Лицо у него подергивается. Провокатор на каждый вопрос отвечает так, как нужно судьям, прокурору. Но ложь так очевидна, что ни на кого не производит впечатления. Это чувствуют и судьи, и провокатор, и прокурор.

Перед трибуналом проходит матрос Флок, который также служил на посыльном судне «Косуля». Впервые после долгого перерыва они встретились, товарищи по службе. Флок улыбнулся: не робей, мол, Мартэн. Мартын ответил улыбкой: и не думаю робеть, Флок.

– Флок, – спрашивает Мартэн, – видел ли ты хотя бы одного француза, замученного вьетнамцами?

Нет, Флок этого не видел. Он и не слышал об этом. А сколько было замучено вьетнамцев!

– Много, много! – вспоминает Флок.

Это ему приходилось видеть. Страшные картины, от которых содрогалось сердце… Он мог бы рассказать об этом подробно.

– Отвечайте только на вопросы! – поспешно напоминает председатель.

Он, Флок, также настаивал на том, чтобы с ним расторгли контракт, чтобы его вернули во Францию. Его также обманули.

– Весь экипаж требовал расторжения контракта. Верно, Флок?

– Верно. Возле мыса Варела мы видели, как расстреливают рыбаков. Это было ужасно.

– Помнишь, Флок, как убили ребенка? А родителям сказали: «Если вы недовольны, с вами сделают то же самое».

– Помню.

– А Хайфон? Дома, оставшиеся целыми, поливали бензином и поджигали. Верно, Флок?

– Верно!

Много таких вопросов задает Мартэн, и товарищ по службе отвечает: «Помню», «Да, верно, верно, дружище…»

Сколько таких свидетелей можно было бы вызвать в трибунал!

Площадь перед зданием суда наполнена охранниками. Они сдерживают демонстрантов. Цепь против цепи. У одних оружие, у других бесчисленные вымпелы: «Освободите Мартэна!» Эти надписи покрывают плиты тротуаров. Из зала, где судят Мартэна, можно увидеть, как над улицей низко проплывает воздушный шар с таким же вымпелом. Охранники в бешенстве бросаются вдогонку на джипе, а ветер уносит шар дальше и дальше. Издали доносится несколько выстрелов. Судьи переглядываются, в зале перешептываются. Здесь не знают, что у самого берега охранники расстреляли воздушный шар.

Девятнадцатого октября трибунал выносит приговор. Он вынужден был снять с Мартэна обвинение в саботаже. От провокации пришлось отказаться. Трибунал признал его виновным в попытках «деморализовать военные силы». Анри Мартэн приговорен к пяти годам тюремного заключения.

Когда Мартэна сопровождали на военный корабль, моряки соседних кораблей встретили его возгласами: «Освободите Мартэна!» Один из матросов был арестован.

Спустя несколько дней ночью под усиленной стражей Анри Мартэн был посажен на гидросамолет. Никто не знал, куда отправлен осужденный.

Но через два дня на стене военной тюрьмы в Бресте появилась огромная надпись: «Анри Мартэн здесь. Освободим его!»

Патриоты ни на минуту не забывали об осужденном. Они всюду следовали за ним. Им становилось известным все, что власти делают с борцом за мир.

СПЕКТАКЛЬ ВОЗЛЕ ТЮРЬМЫ

«Лицом к стене!»

Часто на прогулке, продолжающейся всего несколько минут, Анри слышит этот резкий окрик.

Для прогулки предоставлена совершенно изолированная площадка. Заключенного сопровождает надзиратель, не спускающий с него глаз. Когда навстречу показывается другой заключенный, надзиратель приказывает: «Лицом к стене!» И Анри, повернувшись к стене, выжидает, пока пройдет встречный. Если осужденный не исполнит приказания, он вернется с прогулки не в камеру, а в карцер.

«Лицом к стене!»

Во время гитлеровской оккупации этот окрик часто раздавался в старой тюрьме, где фашисты расстреливали французских патриотов.

Тюрьма находится на окраине города, рядом с разрушенными во время войны домами, где погибли тысячи людей. Неподалеку поднимается земляная насыпь.

Поразительное зрелище происходит здесь в одно из воскресений. Открытая площадка на насыпи превращается в театральную сцену. Из Бреста приходят тысячи зрителей. Артисты, приехавшие из Парижа, показывают пьесу – «Драма в Тулоне».

Это пьеса об Анри Мартэне, запрещенная в столице Франции. Ее написали несколько литераторов и режиссеров. В пьесе рассказывается о борьбе Анри Мартэна против «грязной войны», о его процессе в Тулоне.

Народный спектакль под открытым небом проходит с огромным успехом. Зрители шумно приветствуют главного героя пьесы, приветствуют актеров.

Редкое совпадение: роль Анри Мартэна играет его однофамилец – Клод Мартэн.

И какой необычный спектакль! У подножия насыпи – зрители. Позади зрителей – океан.

Артист, играющий роль Анри Мартэна, проходит среди зрителей, одетых в синие рабочие блузы, поднимается на насыпь, садится на скамью подсудимых. Судья в длинной мантии начинает допрос. Мужественно отвечает Анри Мартэн. Каждое его слово зрители встречают аплодисментами. Он поворачивается лицом к ним. Только ли к ним, рабочим Бреста? Он видит тюремную стену, на которой написано: «Анри Мартэн здесь. Освободим его!» Он видит на горизонте орудийные башни французских крейсеров. Один из них недавно вернулся из далекого Индокитая. Матросам, таким же, как он, говорит Анри Мартэн:

– Ни одного человека для грязной войны!

Небывалый, неповторимый спектакль! Ни одного равнодушного зрителя. Могут сказать, что не совсем совершенна форма, что неровен текст пьесы. Но был ли во Франции когда-нибудь спектакль, который волновал бы зрителей так, как этот, со сценой на земляном валу?

– Это сама правда! – говорит зритель-рыбак соседу.

– Это то, что теперь важнее всего для народов! – отвечает сосед-возчик.

Газета «Юманите» открывает кампанию в защиту Анри Мартэна. Каждый день она печатает статьи о нем, письма читателей.

В океан из Бреста выходит для ловли тунцов рыбачье судно. По радио оно обращается к другим кораблям:

«Вам известно, что патриот Анри Мартэн, который приговорен к пяти годам заключения за разоблачение войны во Вьетнаме и за призыв к морякам бороться против нее, находится в настоящее время в тюрьме Понтаньу, в Бресте. Его снова будут судить семнадцатого июля. Мы образовали комитет защиты. Мы призываем экипажи других кораблей учредить комитеты борьбы за его оправдание».

Адвокаты, защищавшие Мартэна в Тулоне, сумели, опираясь на общественную поддержку, добиться пересмотра дела.

В Брест приезжают Луи Мартэн и Симона, невеста Анри. На вокзале Луи Мартэна встречает старый рабочий Мазе. Его сын был убит в Бресте охранниками во время демонстрации. Сопровождаемые толпой, Луи Мартэн и Мазе направляются к зданию профессионального союза, где воздвигнут гранитный обелиск памяти погибшего Эдуарда Мазе.

– Я чту память вашего сына! – говорит отец Анри Мартэна.

– Я надеюсь, что справедливость восторжествует и ваш сын будет оправдан! – говорит Эдуард Мазе.

Старые люди заключают друг друга в объятия.