Текст книги "Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ]"

Автор книги: Владимир Царицын

Соавторы: Елена Крестьянова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

  Андрей не ответил Иннокентию. Поворачивая голову, он скользил взглядом по вершинам холмов, которые по мере приближения к ним заметно подросли и слились в единый вал, непрерывной полосой закрывающий горизонт. Лишь впереди по ходу движения отряда оставалась брешь, через которую и перетекала речка.

  – Может, когда пройдем через каньон, попадем в более интересные места, – вслух подумал он.

  – Ну, а чего мы тогда стоим? – задиристо спросил Илья, хотя сам, давно уже отвыкший ходить пешком, валился с ног от усталости. – Вперёд и с песней, как ты выражаешься. Может там, за горой, люди живут!

  – Не мороси, парень, – строго сказал Иванов, – побереги силы для завтрашнего марш-броска. На сегодня хватит, и так уже километров сорок отмахали. Да практически не жрамши... Надо еду готовить и на ночлег устраиваться. А с утречка уж двинем... к цивилизации, как ты выражаешься, – добавил со смешком.

  – Да тут же рукой подать, – не унимался Илья.

  – Это так кажется, что близко, – покачал головой Андрей, снимая с шеи Ильи гирлянду с высохшим камышом. – А солнышко, вон оно, глянь – скоро закатится. Так, мужики: за вами костер. Дровишек побольше натаскайте, чтобы на всю ночь хватило. Да посуше там выбирайте. А я пока печенюшками займусь: муки намелю, тесто замешу...

  Илья с Иннокентием Иванович направились в лес, а майор огляделся и пробормотал озадаченно:

  – Где бы мне камешки подходящие найти для жерновцов? Хрен тут чего найдёшь, надо выше подняться – там, ближе к холму, камни как пить должны найтись...

  Дров в лесу было предостаточно. Илья с Кешей, выполняя наказ командира, натаскали к границе леса целую кучу хвороста и толстых сучьев.

  – Настоящий пионерский костер можно зажечь, – глупо улыбаясь, заявил Кеша. – Знаете, Илья, я часто вспоминаю свое детство, оно было счастливое. Помните песню: "Взвейтесь кострами синие ночи"?..

  Илья внимательно посмотрел на бомжа, покачал головой, и сказал:

  – За раз всё к реке не перетаскаем.

  Когда последние охапки валежника перекочевали к месту привала, майор уже закончил вымешивать на найденном им плоском камне камышовое тесто и, разведя костер, приступил к выпечке печенюшек. Илья и Иннокентий Иванович следили за работой бывалого человека: старик с нескрываемым восхищением, молодой человек с некоторой брезгливостью.

  Наевшись камышовых лепешек (Илье они показались настоящим дерьмом; он с трудом впихнул в себя пару штук и закончил ужин увядшим и скукожившимся в его кармане ревенем, впрочем, тоже без особого удовольствия), стали устраиваться на ночлег.

  Андрей объявил:

  – Ночь делим на троих. Дневальные несут службу в следующей последовательности: первым заступаю я, потом, через три часа разбужу Илью. Ты, Илья, разбудишь Иннокентия. Вопросы есть?

  Иннокентий радостно улыбнулся и затряс головой.

  – Тебе надо, хоть всю ночь дежурь, а я спать буду, – зевнув, высказался Репин. – А хотите, делите на двоих с Кешей. И не вздумайте меня будить.

  Андрей покатал желваками и, прищурившись, произнес с едва сдерживаемым раздражением:

  – Стало быть, ты, юноша, так сильно хочешь спать, что тебе наплевать... – он замолчал, взяв себя в руки, сказал: – Хорошо, твоя смена – последняя. Делаю поблажку для хлюпиков.

  Илья хмыкнул и, не ответив, завалился спать. Для себя он решил: "Если "бомж" осмелится меня будить, пошлю его куда подальше"...

  Илья Репин стремительно вошёл и лучезарно улыбнулся всем, кто находился на первом этаже, то есть тем, кому по штату было положено весь рабочий день торчать в офисе.

  Главный бухгалтер "Вивата" Ада Матвеевна, дама предпенсионного возраста с внешностью канцелярской крысы, нехотя оторвала взгляд от раскрытой папки с бухгалтерской отчетностью.

  Пышная блондинка Олечка, кассирша и по совместительству завскладом реквизита, лениво двигающая по компьютерному коврику мышкой, взмахнула накладными ресницами, решая, по-видимому, каким из своих "убойных" взглядов одарить вошедшего.

  Здоровяк-охранник Костя Комаров, как всегда, заложив руки за спину, стоял сбоку от Олечкиного стола и беззастенчиво пялился в её откровенное декольте.

  Бодро произнеся своё обычное и, наверное, уже давно набившее оскомину: "Привет труженикам индустрии коллективных безобразий!", Илья легко взбежал по лестнице на второй этаж, где за матовой стеклянной перегородкой располагалась приемная Мадлен.

  Если бы у Ильи имелась привычка резко оборачиваться, он бы мог заметить удивленные взгляды, которыми его проводили сослуживцы. Даже Костя, прервав процесс созерцания Олиных прелестей, посмотрел Илье вслед и задумчиво почесал подбородок.

  – Илья?! – заморгав, пролепетала секретарша Мадлен Светлана, когда внушительная фигура Репина возникла в дверном проёме.

  – Доброе утро, Светик! – улыбнулся Илья. – Неужто я так изменился со вчерашнего вечера? Постарел, да?

  Света хотела что-то ответить, но зазвонил внутренний, она взяла трубку.

  – Да, Мадалена Геннадиевна... Я помню, Мадалена Геннадиевна... Уже напечатала... Мадалена Геннадиевна, – Светлана почему-то понизила голос, – Репин пришёл, – и, подняв глаза на Илью, сообщила еще тише, почти шёпотом: – Мадалена Геннадиевна просит зайти.

  – Так я к ней и направлялся, – пожал плечами Репин, распахнул дверь директорского кабинета и вошёл.

  Мадлен сидела за столом очень прямо, и пристально, с прищуром, глядела на него. В своём огромном директорском кресле, каким-то чудом сохранившемся в исправном состоянии еще с доперестроечных времен (Репин называл эти времена доисторическими) она выглядела худенькой девочкой; спинка кресла была выше её головы по крайней мере сантиметров на тридцать.

  – Привет, крошка! – с порога поздоровался Илья, решив идти напролом. Он плотно закрыл за собой дверь, обошёл стол и наклонился, чтобы поцеловать Мадлен в шейку, но та резко отстранилась. – Так, понятно... Давай сразу начистоту, чтобы между нами не было недоразумений. Ты ж сама вчера видела – это подстава. И дочка Ямщикова сама ко мне полезла, сволочь. Поверь мне, Мадлен, я... – он чуть было не сказал "люблю тебя одну", но вовремя остановился, боясь преборщить.

  – Сядьте, Репин, – сухо перебила его Мадалена.

  Илья со вздохом (скандал неизбежен) присел на мягкий подлокотник "доисторического" кресла. Похлопав рукой по его кожаной спинке, попытался пошутить:

  – Когда же ты распорядишься вынести этого мастодонта на помойку и купишь себе нормальное кресло?

  – Не сюда, – проигнорировав его вопрос, Мадлен указала на кресло для посетителя, стоящее по другую сторону директорского стола.

  Илья послушно встал, обошёл стол и плюхнулся на указанное ему место, смиряясь с неизбежным.

  Мадлен достала из ящика стола чистый лист бумаги, щелчком толкнула его к Илье. Лист скользнул по гладкой полированной столешнице и чуть не спланировал на пол; Илья поймал его практически на лету. Вспомнив, что её лучший креативный менеджер Репин никогда не имеет при себе ничего пишущего, Мадлен вытащила из ежедневника позолоченный "паркер" и швырнула им в Илью. Ему пришлось ловить и авторучку.

  – Пишите заявление, Репин.

  – На отпуск? – Илья выпучил от удивления глаза. – Мадлен, но мы же с тобой собирались этой осенью...

  – Я решила не портить вашу трудовую книжку записью о несоответствии вами занимаемой должности, – жёстко перебила она его, – пусть будет собственное желание... И будьте так любезны, соблюдайте субординацию. Напомню, если вы об этом забыли: я директор фирмы и её хозяйка. И я старше вас не только по занимаемой должности и положению, но и по возрасту. К тому же, вы разговариваете с женщиной. Но... вы наверняка и об этом не помните, Репин. Так что, для вас я – Мадалена Геннадьевна. Отныне и впредь. Хотя очень надеюсь, что мы с вами больше не увидимся.

  Впервые Мадлен указала ему на его место, да еще и напомнила о своём возрасте. Илья, как вылезшая из воды собака, энергично потряс головой.

  – Мадлен, что происходит?! Что за тон? Что с тобой случилось?

  – Со мной? – тоненькие, выщипанные в ниточку брови Мадлен подскочили кверху. – Со мной всё в порядке, – Мадлен как-то нехорошо усмехнулась.

  – Значит, что-то не в порядке со мной?

  – Вам лучше знать.

  Репин снова тряхнул головой.

  – Ничего не понимаю! Ещё вчера нам было так хорошо, и если бы не Аркашка и эта Наташка-наркоманка и её папаша ненормальный... Кстати, ты не в курсе, Миша отогнал мою АУДИ на стоянку?..

  – Вчера? – нехорошо усмехнулась Мадлен.

  – Да, вчера. А... – Илье показалось, что он понял причину такого приема, – ты, наверное, вчера вечером ждала меня... моих объяснений. Ты поэтому злишься?.. Но, Мадлен, ты же понимаешь, я сам не свой был. Ямщиков этот, его гориллы...

  – Хватит, Репин! Хватит нести околесицу! Мои менеджеры все как один каждый день без опозданий приходят на работу. Получают задания и летят его исполнять. Если у кого-то из них возникает какая-то проблема и её надо срочно решать, они пишут заявления на отпуск за свой счёт. Кажется, я никому ещё не отказала...

  – А причём здесь заявление?.. Нет, я ничего не понимаю, Мадлен. У меня нет проблем, зачем мне писать какие-то заявления? Если я опоздал, накажи меня, рублём накажи! Да и опоздал-то я... – Илья взглянул на висевшие на стене часы, – на час всего. Да какой час, мы с тобой уже минут пятнадцать непонятно о чём говорим!

  – Непонятно о чём?! – Репин вдруг увидел слёзы, блеснувшие в глазах любовницы. – На час, говоришь, опоздал! Ну, ты и сволочь, Репин! – Мадлен перестала себя контролировать, строгая директриса превратилась в разъяренную женщину. – А о том, где ты два месяца шлялся, рассказать не хочешь?! Кобелина несчастный!

  – Какие два месяца?..

  – Календарные!

  – Ничего не понимаю, – недоуменно произнес Илья, – ты о каких двух месяцах говоришь?.. И с чего это вдруг – кобелина?..

  – Надоело старуху трахать? Молоденькую завёл? – у Мадлен уже вовсю текли по щекам слезы. – Так бы и сказал! Я ведь знала, что рано или поздно это произойдёт, но ты совесть-то имей честно признаться!

  – Да нет у меня никого, кроме тебя, с чего ты взяла? Я же постоянно у тебя на виду! У меня корпоративы эти грёбаные – через день, а то и каждый день! Да я тебе почти каждый час звоню.

  – Исключая два последних месяца, – всхлипнула Мадлен.

  – Да какие, чёрт возьми, два месяца! – Илья грохнул по столу кулаком.

  В приоткрытую дверь тут же просунулась голова Светланы, было совершенно понятно, что она стояла за дверью и подслушивала. Мадлен махнула на секретаршу рукой, та моментально исчезла.

  – Какие, чёрт возьми, два месяца? – шепотом повторил Илья и вдруг замер: неосознанная тревога всплыла где-то в области затылка (он даже поёжился), стала расти и выпихивать из головы другие мысли. Илья схватил со стола директорский ежедневник и, раскрыв его в том месте, где он сгибался, прочел: "Назначенные дела на понедельник, 15.08...". Пятнадцатое августа?!.. Какие именно дела назначила директриса фирмы "Виват" на пятнадцатое августа сего года, в данную минуту его интересовало меньше всего. Он выронил ежедневник и тупо посмотрел на Мадлен.

  – Мадлен...

  – Ты чего себе позволяешь, Репин! – возмутилась заплаканная женщина. – Так беспардонно хватать со стола мои вещи! Я сейчас скажу Светлане, чтобы она сюда Костю позвала. Он тебе... – она осеклась, заметив на лице любовника странное выражение.

  – Мадлен, дорогая, скажи честно: какой сегодня день?

  – С утра был понедельник.

  Илья лихорадочно пытался сообразить, понять свои ощущения, собрать в голове ускользающие мысли. Понедельник? Этого не может быть! Ведь должна же быть среда...

  – А число?

  – Затрахался вконец, кобель? Кто эта сука, которая до такой степени закрутила тебе мозги, что ты счёт дням потерял? Я её знаю? Небось, какая-то торгашка, из этой... корпорации "Успех"?.. – Мадлен никак не могла отделаться от самой логичной, как ей казалось, версии двухмесячного отсутствия Ильи, бросалась вопросами зло, сварливо, с истерическими бабьими нотками. Остановиться – было выше ее сил, ревность не давала.

  – Погоди, Мадлен, успокойся, – у Ильи стало проясняться в голове. – Говорю же, нет у меня никого кроме тебя. Можешь не верить, плевать! Просто скажи мне, какое сегодня число.

  – Пятнадцатое августа две тысячи ... года.

  – Значит, это был не сон!.. Или всё-таки сон?.. Одно из двух: либо я проспал два месяца, либо...

  – Либо что?

  – Либо сплю сейчас.

  – Так проснись, чёрт тебя подери!!

  Илья сильно зажмурился, а когда открыл глаза, то помертвел от ужаса.

  Стены кабинета оползали, как расплавленный пластилин, потолок провис и вот-вот должен был рухнуть, пол стал проваливаться. Все вокруг сделалось зыбким, завертелось и заходило ходуном.

  – Мадлен! – крикнул Илья и не услышал собственного голоса.

  Мадлен нигде не было. Успела выбежать?..

  Стол разломился пополам и полетел вниз. "Доисторическое" кресло-мастодонт, превратившись в бесформенную чёрную кучу, густым киселём потекло следом за столом.

  Илью затянуло в воронку; он падал, и рядом с ним летели какие-то предметы. Какие, невозможно было определить из-за их стремительно меняющихся очертаний. Сполохи чередующегося красного и синего цвета сводили с ума своей яркостью. Рухнувший мир падал в тартарары. И Илья вместе с ним.

  "Возможно, именно так выглядит смерть" – такой была его последняя мысль.

  – Слава богу, ожил!

  Над Ильей нависало лицо, кажущееся серым в сумеречном свете ещё не взошедшего солнца. Но Илья узнал Андрея, хотя черты его лица были будто бы размыты утренним туманом. Из-за плеча Иванова выглядывала белая взлохмаченная голова, которая не могла принадлежать кому-либо иному, кроме человека, исполняющего роль "бомжа" и назвавшегося редким именем Иннокентий.

  Ну, конечно, Кеша... Илья вспомнил всё и сразу. Ему захотелось взвыть от разочарования и бессилия.

  То, что с ним произошло только что, оказалось всего лишь сном. Офис, сослуживцы, Мадлен, её обида... Милая, хорошая Мадлен. Может, я тебя люблю?.. Всё можно уладить, всё вернуть, почти всё можно объяснить. В конце концов, можно начать заново! Но... это всего лишь сон. А реальность – вот она, очень хреновая реальность! Лес, река, горы на горизонте, два попутчика артиста, участники идиотского шоу, и он сам – дурак дураком, кролик подопытный!

  А холодно-то как...

  – Чего надо? – еле шевеля замёрзшими губами, грубо спросил Илья. Ему было противно глядеть на Андрея, изображающего радость. Увидев в руке майора Кешино зеркальце, и вспомнив первую, услышанную им реплику, Илья не сдержался: – Опять ваши дурацкие приколы! Хватит уже! Надоело! Всё, ваш замысел раскрыт, господа артисты. Факир был пьян, как говорится, фокус не удался.

  – Какие приколы, ты о чём, придурок? Не веришь, что валялся тут как дохлая крыса? Спроси у Кеши.

  – Да пошли вы оба! – Илья с трудом поднялся: болела каждая мышца, а вместо ног, казалось, были протезы. – А за придурка и крысу можно запросто по роже схлопотать.

  – Согласен, – кивнул Андрей, – запросто можно... Ну ты это, извини. Обидчивый какой, минуту назад покойником был, а туда же... Ладно, не серчай, это я просто малость перенервничал. Вот и не сдержался...

  Илья насмешливо посмотрел Андрею в глаза, сплюнул и молча направился к речке ополоснуть лицо.

  Ходьба далась нелегко – сказывался вчерашний променад.

  "Ёлки-палки, как болит-то всё! – подумал он, сделав на негнущихся ногах первые шаги. – Ноги мои, ноги, спина моя, спина... Да, сорок километров – не баран чихал... Да ещё ночёвка на сырой земле, надо было ближе к костру ложиться. Интересно, эти артисты какую-то специальную подготовку проходят? Вроде бодрячком оба. И старик... ну, не ожидал от Кеши такой прыти. Сейчас, небось, в лес за дровами поскачет... О! – удивился Илья, увидев кучу валежника, ничуть не меньшую той, которую они с Иннокентием натаскали вчера вечером, – а дров-то оказывается полно. Уже принёс, шустрик?.."

  Илья посмотрел на костровище – над ним не поднималось не единой струйки дыма; все сучья давным-давно прогорели, а угли рассыпались, став белёсым пеплом.

  "Не подбрасывали что ли всю ночь? То-то я смотрю – кучка пепла совсем небольшая. – Илья зябко передёрнул плечами. – Блин, замёрз как Бобик! Заморозили господа артисты..."

  Плеснув в лицо пригоршню воды и шумно пополоскав горло, Илья вернулся к мнимым товарищам по несчастью. Андрей сидел, обхватив колени руками, и раскачивался – точ в точ как вчера утром в странном здании, где они проснулись. Иннокентий пытался реанимировать умерший ещё с вечера костер. Он отыскал в куче золы едва тлеющий уголек и дул на него, будучи убежденным, что из искры возгорится пламя. Руки "бомжа" были черны от золы, а щеки и нос припорошены пеплом.

  – Бог в помощь, – усмехнулся Илья.

  Андрей тряхнул головой, выходя из раздумий. Увидев, чем занимается Кеша, протянул тому зажигалку.

  – На, не майся дурью.

  – Ну, что, дневальный, – насмешливо сказал Илья Андрею, – завалил службу?

  – В смысле?

  – Ну, ты же не будил Кешу, сам дрых, – пожал плечами Илья. – Не меньшим хлюпиком, чем я оказался.

  – Я не дрых! – зло сказал Андрей и вдруг осёкся, потерянно опустил голову. – Да, я вырубился. Но я совершенно не хотел спать, сна ни в одном глазу не было. Сидел у костра, думал. И вдруг... Всё как тогда. – Андрей вскинул глаза на Илью, они были у него как у побитой собаки. – Я не понимаю, что со мной случилось. Когда очнулся, понял: я просто умер на время. Как тогда... Очнулся, гляжу – вы мёртвые лежите. Иннокентий не врал нам, Илья. Я только что всё это собственными глазами видел... Трупы. Вы трупами были. Я шейные артерии у вас щупал. Потом у Иннокентия зеркальце взял.

  – Ну а дальше что было? – с улыбкой спросил Илья. – Мы с ним воскресли?

  Андрей кивнул:

  – Первым Кеша. Дернулся вдруг, дугой выгнулся и глаза открыл...

  – Я тоже – дугой? – засмеялся Илья.

  – Нет, – серьёзно ответил Андрей, – ты просто глаза открыл. Сначала захрипел и слово какое-то произнёс, но я не понял. То ли маму звал, то ли ещё кого... в общем, слово на "ма" было.

  Илья взял одну из недоеденных вчера лепешек, стал грызть и чуть не поломал зубы. Бросил это занятие, выплюнул то, что удалось откусить, сходил к реке, попил. Вода показалась ему не такой пресной и безвкусной как вчера, она явно чем-то отдавала – плесенью что ли.

  "Это, наверное, после лепешки, – подумал Илья, – ночь пролежала, испортилась"

  – Может, хорош уже байки травить, – сказал он, вернувшись к костру. – Пластинку бы сменили, а то об одном и том же. И вообще, надоело мне это шоу, пора заканчивать.

  – Слышь, ты, придурок, – поднялся с земли Андрей. – Я с тобой как с человеком, а ты...

  – Я тебя предупреждал насчёт придурка! – Илья резко выкинул вперед руку, целясь Иванову в подбородок.

  Этот удар в тхэквондо называется "джонь-гвон джируги", а в переводе с корейского означает "дать в табло" (или в бубен; да по большому счету – куда хочешь, туда и бей). Удары руками у Репина, обладателя красного пояса (второй гып), получались ничуть не хуже наиболее часто применяемых в этой корейской борьбе, ударов ногами. Но на этот раз его "джируги" не достиг цели – Андрей легко ушёл с линии удара, сделав полшага в сторону. Илья не особо провалился, потому что бил как учили – его кулак должен был остановиться посредине головы противника, внутри её, а не за ней. Он тут же развернулся на каблуке и выполнил классический "тондолео-чаги" – нога вхолостую рассекла воздух. Тогда Илья выполнил каскад, состоящий из "нерио-чаги" и следующим за ним "долео-чаги". Все мимо, противник остался непоражённым.

  Илья тяжело дышал. Конечно, успокаивал он себя, без разминки хреново, тем более, когда все мышцы болят с непривычки, а ноги как ватные. Да и не тренировался давно – растяжка уже не та...

  Не дав себе отдышаться, он возобновил атаку: сделав реверс, нанес "ап-чаги" по корпусу ухмыляющегося противника, но напоролся на его блок. Ответный блок Илья выставить не успел и понял, что сейчас бездарно пропустит качественную плюху. Но костистый кулак Иванова остановился в миллиметре от его носа. Андрей опустил руку и насмешливо произнёс:

  – Ну, потанцевали и будя. Не побить тебе меня, Илюша – я рукопашке не только в спортзале обучался, я эту науку в реальных драках постигал и оттачивал. Когда всё взаправду, когда или ты его, или он тебя.

  Илья стоял, сжимая и разжимая кулаки. Новую атаку начинать было глупо.

  4.

  – Да ладно тебе, Илюха, – в голосе Андрея послышалось явное желание помириться. – Давай забудем о недоразумении, пожмём друг другу руки и спокойно во всём разберёмся.

  – Хорошо. Но если ты еще раз... – начал Илья.

  – Всё, всё, – Андрей поднял руки, капитулируя, – сдаюсь. И клятвенно обещаю: буду над собой работать. Хочешь, на "вы" и по имени-отчеству величать тебя стану?

  – Нет, не хочу, – буркнул Илья.

  – Вот и правильно. В сложившихся обстоятельствах надо быть единой сплочённой командой, иначе пропадём... Ну что, мир?

  Илья не сразу пожал протянутую майором руку, засомневался: а не будет ли это выглядеть как признание поражения? Он даже хотел демонстративно сунуть руки в карманы. Однако, решив, что ослиное упрямство не к лицу цивилизованному человеку, коим он себя считал, нехотя ответил на рукопожатие.

  Иннокентий, весь поединок простоявший с открытым ртом, облегчённо вздохнул, радуясь, что инцидент исчерпан и всё закончилось миром. Встрепенулся, вспомнив об обязанностях добровольного кострового, и склонился над шалашиком из хвороста. Огонь занялся мгновенно.

  – Ну, вот и славно! – широко улыбнулся Андрей. – Теперь можно и о наших проблемах побалакать. Спокойно и без эксцессов.

  – Да уж, не мешало бы объясниться! – с вызовом произнес Репин.

  – Но сначала... – жестом фокусника Андрей вытащил из кармана репинскую пачку "Мальборо", – выкурим трубку мира.

  – Ого! Значит, ты врал, когда говорил, что курево кончилось?!

  – Почему сразу – врал? Сокрытие информации от личного состава, как и некоторое её искажение, часто имеет под собой веские основания, – хитро подмигнул Андрей. – Зато, благодаря созданному мною НЗ, у нас появилась уникальная возможность успокоить нервы и привести себя в адекватное состояние. Согласись, ситуация для перекура самая подходящая.

  – А может, там, впереди, нас ещё более веские основания дожидаются? – усмехнулся Илья, кивнув на прореху в холме.

  – Может быть, – пожал плечами Андрей. – Перед смертью, как говорится, не надышишься... никотином.

  Выдав каждому по последней сигарете, он скомкал пачку и, демонстративно подержав на ладони красно-белый комок лощёного картона, словно хотел этим сказать: "Теперь точно кончились, видите, мужики, пачку выбрасываю", кинул в костер.

  – Честно признаться, – начал Иванов, первым докурив сигарету и отправив окурок (практически один фильтр) вслед за пачкой в огонь, – понятию не имею, каких объяснений ты от меня ждешь, Илья. Может, ты думаешь, что я знаю больше твоего?

  – Естественно! Это же вас с Иннокентием Ивановичем наняли.

  – Наняли?! – брови у Андрея резво прыгнули вверх. – Кто это, интересно, нас с Кешей нанял? И для какой цели?

  – Ну, кто нанял, вам лучше знать. А цель – розыгрыш, я это давно понял.

  – Розыгрыш?.. Не хотел бы я, чтобы меня так разыгрывали!

  – Вот и я не хочу. А посему, давайте, мужики, колитесь. И всех остальных вызывайте.

  – Кого это – остальных?

  – Ну... оператора, режиссёра – всю съемочную группу. Или они нас там дожидаются? – Илья снова кивнул в сторону ущелья, правый склон которого уже осветился лучами восходящего солнца. – Ага! Замечательная картинка получится. Как ты выразился: картина Репина "Приплыли". Мы, значит, появляемся, я – дурак дураком, глаза выпучил от удивления, а все такие радостные, смеются. И орут в один голос: "Улыбнитесь! Это был розыгрыш!".

  Андрей недоумённо посмотрел на Кешу:

  – Ты что-нибудь понимаешь?

  Пожилой бомж преданно и чуть виновато посмотрел ему в глаза и кивнул:

  – Юноша считает, что над ним кто-то решил подшутить. А мы с вами, Андрей, стало быть, актёры, исполняющие роли случайных попутчиков. – Он перевёл взгляд на Репина: – Вы напрасно, Илья, подозреваете нас в участии в каком-то глупом представлении. Уверяю, это не так. Ну, какой из меня актёр? Вы на меня внимательней посмотрите. Неужто такими актёры бывают? В театре какую-никакую, а денежку всё-таки платят, а я уже давно забыл как они, деньги, выглядят, отбросами питаюсь. Вот и худой такой потому, в морщинах весь, поседел рано. И цвет лица нездоровый...

  – А может это грим, – дёрнул плечами Илья.

  – Так вы проверьте, посмотрите. Всё моё, родное. Что есть, то есть.

  – Да не стану я ничего проверять! Люди разными бывают. Может, конституция у вас такая. А о возрасте я только с ваших слов знаю. Может, вам не пятьдесят четыре, а девяносто четыре.

  – Ну да, – покивал Кеша, – был бы паспорт, вы могли бы убедиться, что я не лгу. Хотя, всё равно не поверили бы, сказали, что документ поддельный. Ну, коли внешность моя для вас не аргумент...

  – Слушай, Илья, – прервал Кешины маловразумительные объяснения Андрей, – я тоже не знаю, как доказать тебе, что я не верблюд. Могу только поклясться. Родиной, Россией. Для офицера выше клятвы нет...

  Майор вдруг замолчал. Он явно погорячился, предлагая какому-то сосунку поклясться тем, что считал для себя самым святым; досада читалась на его мужественном лице.

  – Вот ещё! – фыркнул Илья. Андрей вздохнул с облегчением.

  – Тогда так тебе скажу. Ты, Илья, человек неглупый. Видимо и образование имеется – менеджером работаешь. И явно не бедствуешь. Упакован вон во всё импортное, дорогое. Как пить дать – не Китай. Небось, и по заграницам поездил?

  – Поездил, по турпутёвкам, а что? Это-то тут причём?..

  – А вот ты скажи мне, турист, где ты видел лес, в котором ни одной твари не водится? А реку без рыбы? Хоть бы пескарь какой сраный! Вода – чище не бывает, а рыбы нет. Ни одной бабочки не пролетело, ни комара, ни птички. Я – солдат, не много по свету шастал – ни в Турциях, ни в Египтах не бывал, всё больше у нас, в России. Но где бы я ни был, такой мертвечины не встречал.

  – Стоп! Ты хочешь сказать, что мы не... не на Земле?!

  – Да, судя по всему, так оно и есть. Ты вот когда шёл, про розыгрыш свой думал, а я все об этом. Не похоже... – Андрей покрутил головой, – не похоже это всё на Землю.

  – И где мы, по-твоему?

  – А хрен его знает! Может, нас инопланетяне похитили и сюда привезли.

  – Зачем?

  – Да хрен их знает, зачем они людей похищают! Ты газеты читаешь? Телевизор смотришь? Там про это много говорят... Может, инопланетяне над нами опыт какой-то психологический ставят. Хотят посмотреть, как мы на чужой планете выкарабкиваться станем.

  Илья посмотрел на солнце, отрицательно покачал головой.

  – Наше солнце.

  – Просто похожее...

  – Нет, – не согласился Илья, – мы на Земле. Я вчера перед сном на небо глядел – ковшик видел.

  – Ну и что? Почему ты думаешь, что Большую медведицу с другой планеты не видно?

  – А коробки?!

  – Какие коробки? – в один голос сказали Андрей и Кеша.

  – Картон, на котором мы спали, – пояснил Илья. – Это же бывшие коробки от холодильника "Индезит". "Индезит" – итальянская фирма. Что, на чужой планете тоже Италия есть?.. Нет, – он снова покачал головой и сказал твёрдо, убеждая более себя, нежели товарищей (он вдруг невольно подумал о них не как о статистах некого шоу, а как о товарищах по несчастью): – дома мы, на Земле.

  – Если деревья, холмы и речку подделали, то уж коробки – раз плюнуть. С самого начала чувствую, что тут всё... – Андрей помолчал, подыскивая слово, – не по-земному.

  Илья задумчиво произнёс:

  – Может, параллельный мир?

  – Параллельный, перпендикулярный... Может, мы вообще внутри какой-нибудь тарелки бродим, а невидимые кукловоды нас за нитки дергают. Я вон недавно читал, что людей с Земли пачками похищают – только из России по двадцать пять тысяч в год. Процентов десять обратно возвращают, только вернувшиеся уже не такие, какими были прежде.

  – Страсти-то какие вы рассказываете, Андрей Николаевич! – изумился Кеша.

  А команда НЛО, – продолжал вдохновлено фантазировать Андрей, – может вовсе не инопланетяне, а люди из будущего. Научились путешествовать во времени, а теперь наведываются в нашу эпоху, как в живой музей.

  – А мы у них за экспонаты, – недоверчиво хмыкнул Илья.

  – Ага, все мы актеры хреновы в мыльной опере "Приплыли"...

  Оказаться объектом розыгрыша – это ещё куда ни шло, но быть букашкой на булавке натуралиста-исследователя Илье явно претило. Он снова посмотрел на угрюмый лес.

  "Неужто мы и правда, попаданцы? И станем ли когда-нибудь возвращенцами?.."

  У него засосало под ложечкой от тяжёлого предчувствия. И, чтобы не зацикливаться на печальном, Илья бодро предложил: – Может, пойдем уже?

  – А завтрак? – удивился Андрей. Кеша растерянно заморгал.

  – На ходу пожуете, тут ещё осталось вам на двоих. А у меня аппетита нет, и вообще, не впечатлили меня, Андрей, твои печенюшки. Может, по дороге ревень найдём или ещё чего.

  – Ну, пошли, – пожал плечами Иванов. – Костёр только залить надо. Он хоть и прогорел почти, но... – и Андрей потянул книзу молнию на ширинке.

  Илье не терпелось поскорее пройти дефиле и оказаться по другую сторону холмов.

  Что там, думал он – тот же странный, похожий на парк и совершенно безжизненный лес или нечто иное? А вдруг там какое-то поселение? Это было бы здорово. Илье уже было наплевать – есть там электричество и связь или нет никакой цивилизации, лишь бы поскорее встретить людей и узнать у них, в какие такие края забросила его злодейка-судьба.

  Однако быстро пройти узкое место не удалось. Склоны холма – пологие в верхней части – у самого берега круто обрывались, врезаясь в чистый, будто бы просеянный через частое сито песок, и оставляя только узенькие береговые полоски. А в одном месте (примерно посредине ущелья) они и вовсе падали прямо в воду. Тропа обрывалась.

  Иванов, как всегда шедший впереди, остановился и, повернувшись к товарищам, объявил:

  – Возвращаться надо.

  – И дальше что? – недовольно спросил Репин.

  – Через холмы полезем.

  – А может, как-нибудь так... – Илья заглянул Андрею через плечо. – Может, вброд попробуем? Жаль время терять

  – Думаю, тут глубоко. Берега-то видишь, какие крутые.

  – Так небольшое же расстояние, переплывем... Иннокентий Иванович, вы плавать умеете?

  – Когда-то умел, – отозвался бомж, как показалось обоим мужчинам – с испугом в голосе.

  – Учтите, мужики, – предупредил товарищей Иванов, – против течения плыть придётся, а тут место узкое, стало быть, и течение сильное. Да это и так видно.