Текст книги "Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ]"

Автор книги: Владимир Царицын

Соавторы: Елена Крестьянова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

  Несмотря на цвет волос и глаз Андрей был уверен, что спутник Игорька – выходец с Кавказа, скорей всего, чеченец или ингуш.

  – Твой приятель такой же Вован, как я Андарбек, – хмыкнул он. – Ну да ладно, проехали. Надо чего?

  – Разговор мы к тебе с Володей имеем, – скривил рот в улыбке Полуянов. – Может, в дом пригласишь?

  Из комнаты вышла Вера.

  – Чаю поставить?..

  – Не надо, – не поворачивая головы, ответил жене Андрей. – Ничего не надо, спать иди.

   Вера ушла, а он, прикрыв за ней дверь, кивнул Полуянову и чеченскому Володе в сторону кухни:

  – В гостиную не приглашаю, не прибрано, – Андрей не хотел, чтобы визитёры увидели расправленную и застеленную раскладушку. Предложив им рассаживаться по табуреткам, сразу перешёл к делу: – Что за разговор? Коротко, без лишних слов, соплей и эмоций, только самую суть. Мне некогда – с утра на службу идти.

  – Э-э-э, – начал Игорь.

  – Я же сказал: без соплей, – напомнил Иванов.

  – Есть возможность заработать, – сказал Полуянов.

  Андрей не ответил.

  – Неплохо заработать, – добавил Игорь. – Причём, без особых напрягов.

  Вообще-то деньги лишними не бывают, подумал Андрей и спросил:

  – Не иначе Родину продать предлагаешь? Оптом или в розницу?

  – Зачем так пафосно? Всего лишь кое-какие безделицы, которые у тебя наверняка лежат без надобности.

  – Что ты имеешь в виду?

  – Пару Макаровых, например. Или калаш с полным боекомплектом.

  – Чего?! – майор от удивления выпучил глаза.

  – Пургу не гони, Андрюха. Я не вчера родился, знаю, что "оттуда" все что-то везут. Нет Макара с калашом, говори, что есть. А моё дело – решить, куда товар пристроить и на каких условиях. Имей в виду, работа может быть организована, так сказать, на постоянной основе. Ты же вроде как опять туда собираешься. Вот мы и пришли, чтобы предложить тебе участие в бизнесе. С иностранными, так сказать, инвестициями...

  Он не договорил. Андрей резко поднялся, опрокинув табурет, и, грозно посмотрев на торговцев оружием, отчетливо проговорил:

  – А ну пшел из моего дома, торгаш гребаный! И дружка своего черножопого забери. А то, не ровен час, покалечу. Обоих.

  Выпроводив незваных гостей, Андрей достал из холодильника бутылку водки и наполнил гранёный стакан по рубчик. На кухню вошла Вера.

  – Что случилось? Зачем они приходили, Андрей?

  – Пошла на хер! – рявкнул он и, запрокинув стакан, стал глотать сорокоградусную, судорожно дергая кадыком. Выпив всё до капли, громко стукнул стаканом о столешницу и выругал самого себя: – Вот идиот-то! Надо было этих тварей зафиксировать прям здесь, на кухне, и ментов вызвать. Оплошал!.. Да чего там – обосрался! Ну да ладно, куда они на хрен денутся...

  Выпив ещё, Иванов решил утром сходить в милицию и написать заявление. Нечего таким паскудам на воле гулять, пусть зону топчут!

  Но ночью в части объявили учебную тревогу, и он должен был находиться с личным составом. Потом был двухсоткилометровый марш, закончившийся небольшим ДТП с участием гражданского жигуленка, потом разборки в ГИБДД и ВАИ, потом разбор учений у командира части, потом... Короче, майор Иванов закрутился по службе, и время было упущено.

  Ну, пойдет он в милицию, напишет заявление: "Такого-то числа, такого-то месяца в двадцать три ноль-ноль ко мне в квартиру, находящуюся по такому-то адресу, явились...". А его спросят: "Так какого же хрена вы, товарищ майор, тянули с заявлением столько времени? Предоставляли дружкам своим возможность скрыться от правосудия?.."

  Доказывай потом, что ты не верблюд.

  В общем, так и не исполнил майор Иванов свой гражданский долг.

  А примерно через месяц в его дом, высадив входную дверь, ворвались ребята в масках и бронниках, перевернули всё вверх дном и забрали Андрея по обвинению в торговле оружием, а именно, в продаже двух гранатомётов РПГ-29, коммерческое название – "Вампир".

  Следствие вёл старший советник юстиции Яков Степанович Шлёмкин. На самом первом допросе, который состоялся примерно через неделю после ареста, Андрею стало совершенно понятно, что прокурорский полковник (прокурорское звание старший советник юстиции соответствует воинскому – полковник) – штопанный гондон и рыть землю носом, чтобы докопаться до истины, не намерен. Подозреваемый (то есть, майор российской армии Иванов А.Н.) имеется, а присвоить ему статус обвиняемого – дело техники.

  – Почему я здесь? В чём меня обвиняют? – вопрошал Андрей.

  – Разве вам не сообщили при аресте?

  – Сказали... Но ты же понимаешь, полковник, что это фигня!

  – Старший советник юстиции, – поправил его следователь и надул щеки. – Статья 222 УК РФ, по-твоему – фигня? Ну, это ты погорячился, майор. Это тебе не в морду кому-нибудь въехать, здесь условным наказанием не отделаешься, по 222-й реальный срок тебе светит. – Шлёмкин достал с полки Уголовный Кодекс, тот раскрылся на нужной, по-видимому, самой популярной странице, и стал монотонно вещать: – Незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств наказывается ограничением свободы на срок до трёх лет...

  – Да не приобретал я эти чёртовы "Вампиры"! И никому их не передавал, не сбывал, не перевозил и даже не хранил! Я их в глаза не видел! – взорвался Андрей.

  – Я ещё не закончил, – строго взглянул на него следователь и снова уткнулся в УК. – Так... это, пожалуй, пропущу... А это как раз тебе подходит. Слушай. Те же деяния, совершённые группой лиц по предварительному сговору или неоднократно – а у тебя, майор, и то и другое в наличии, – наказываются лишением свободы на срок от двух до шести лет. Ну, два года – это за пукалку вроде спортивного Марголина, или за китайское говно. А за "Вампиры"... – Шлёмкин противно ухмыльнулся, – с учётом твоих боевых заслуг, думаю, на пятерик можешь рассчитывать.

  – Но я не торговал оружием! – с жаром возразил Иванов. – И нечего мне тут о предварительном сговоре, о какой-то группе, о том, что якобы неоднократно... Ты чего мне лапшу на уши вешаешь, полкан?! У тебя доказательств нет.

  – А почему ты так уверен, майор?

  – Да потому что никаких гранатомётов я в глаза не видел, – повторил Иванов.

  – Вот как? А я навел справки. На вооружении воинской части, в составе которой ты, майор, принимал участие в боевых операциях, проводимых на территории Чеченской республики, находятся гранатомёты типа "Вампир". А ты говоришь – в глаза не видел. Как это понимать?

  – Ну... – Андрей слегка растерялся, но тут же взял себя в руки. – Ты меня на понт не бери, полковник. Гранатомётов я за двадцать лет службы всяких видел-перевидел. И на учениях, и в реальном бою не раз из них шмалял. Ну и что?!

  – А то, что в названной мною воинской части прошла ревизионная проверка. Не досчитались интенданты двух РПГ-29.

  – А я тут при чем? Я к тем "Вампирам" никакого отношения не имею. Только что от тебя и узнал, что их кто-то скомуниздил.

  – Поверь мне, майор, я делами, связанными с незаконным оборотом оружия, ох как давно занимаюсь. Все вначале говорят, что они невиновны. А потом колоться начинают. И ты расколешься. Я тебя расколю, ты понял?

  – Не понял, иногда я бываю жутко непонятливым, – разозлился Андрей. – Например, не понимаю, как можно без каких-либо улик, просто так – за здорово живешь – посадить человека в кутузку. Ведь ваши бойцы в моей квартире ни хрена не нашли.

  – Значит, всё, что было, ты уже продал, – пожал рыхлыми плечами Шлёмкин. – А чтобы тебя посадить, мне и улик не надо. Есть показания твоего подельника – этого достаточно...

  – Какие показания? Какого подельника?.. А, меня кто-то решил подставить, – догадался Иванов. – И кто эта гнида?

  Следователь придвинул к себе бланк допроса.

  – Андрей Николаевич, ответьте: знакомы ли вы с гражданином Полуяновым Игорем Фёдоровичем? – задал первый вопрос для протокола.

  – С Игорьком? Знаю этого... – Иванов замер. – Ну конечно! Пиши, полковник. Всё про этого мудака расскажу!

  – Наконец-то наш разговор перешёл в деловое русло, – облегчёно вздохнул следователь.

  Вскоре выяснилось, что Игоря взяли при попытке продажи боевикам одной из полыноградских преступных группировок двух гранатомётов РПГ-29. На Игоря Полуянова, известного в криминальных кругах вора-рецидивиста по кличке Полуянчик, менты давно точили зуб. А в ту банду ими был внедрён агент, так что всё вышло как нельзя кстати. И банду накрыли, и Полуянчика взяли. Потом дело было передано в прокуратуру, и на следствии Полуянчик письменно сдал своего поставщика – Андрея Николаевича Иванова, усугубив свою вину заявлением о том, что уже не раз пользуется услугами майора.

  – Одно из двух, полковник, – сказал Андрей. – Либо Игорёк не хочет сдавать своего настоящего поставщика – он ведь Полуянчика и на зоне достать может, – либо...

  – Либо? – насмешливо усмехнулся Шлёмкин.

  – Либо эта падаль специально меня подставляет.

  – Есть и третий вариант, – следователь ещё шире растянул толстые губы в улыбке.

  – Какой? – живо заинтересовался Иванов, не уловив иронии в его словах.

  – Игорь Полуянов искренне раскаялся в содеянном и сдал сообщника.

  – Ты шутишь, полковник? – заподозрил неладное Андрей.

  – Какие тут шутки! Гражданин Полуянов не просто раскаялся, он так жестоко винил себя, что... не смог жить дальше с таким тяжёлым грузом на сердце.

  – Не понял.

  – Что здесь непонятного – умер Полуянов в камере.

  – Как умер?

  – Сердечная недостаточность.

  – Игорек умер... – Андрей задумался, потом вскинул голову и пристально посмотрел в глаза следователю. Видимо прочитал в них приговор себе и жестко произнес: – Тебе жертва нужна, полкан? Дело хочешь закрыть? Галочку поставить? И тебе совсем не важно – виновен я или нет. Тебе насрать на то, что настоящий поставщик где-то на свободе гуляет и продолжает оружием торговать. Найти дилера не проблема, таких, как Полуянчик – пруд пруди. Работать-то никто не желает, все торговать хотят. И не важно чем – наркотой, оружием или дурочками молоденькими, лишь бы бабла поболе срубить...

  – Стоп, майор, оставь свое красноречие для последнего слова, когда будешь в зале суда в клетке сидеть!

  – Значит так, полкан, я требую, чтобы моё дело было передано в военную прокуратуру.

  – Требует он! – фыркнул Шлёмкин. – Забыл тебе сообщить приятное известие: ты уже полмесяца, как в запасе. Уволен вчистую. Так чта-а, военная прокуратура делом запасника заниматься не будет, у них и с военнослужащими хлопот полон рот...

  Сначала Иванова вызывали к следователю, считай, каждый день. Вопросы тот ему задавал одни и те же: каким образом и где (впрочем, по второму пункту на ответе особо не настаивал) приобрел Андрей гранатометы; с кем, кроме Полуянова, имел дела; и где хранит средства, нажитые торговлей оружием.

  А потом о нем вдруг словно забыли. Андрей даже сам просился на допрос, но надзиратели просьбы его игнорировали и лишь изредка отвечали: "Надо будет, следак сам вызовет". Все эти непонятки тянулись ещё два месяца, по истечении которых Андрея Иванова выпустили из СИЗО, сняв с него все обвинения. Каких-либо объяснений ему не дали, а до извинений и вовсе никто не снизошёл.

  Шлёмкин лишь сказал на прощание:

  – Иди, майор, гуляй пока. И скажи спасибо своим... родственникам. Самоотверженные они у тебя. – И гаденько так похихикал.

  Придя домой, Андрей узнал, что мама продала дачу; деньги Верка передала старшему советнику юстиции Шлёмкину в качестве взятки за развал дела.

  – Так что, не пойдёшь? – робко поинтересовался Дед.

  – А чего бы не сходить? Схожу...

  Да, Андрей не ошибся – новым хозяином автостоянки оказался старший советник юстиции, Яков Степанович Шлёмкин.

  Двое спутников Шлемкина при ближайшем рассмотрении оказались настолько непохожими один на другого – внешностью, ростом и комплекцией, – что казалось, их подбирали специально, как противовесы друг другу

  Первый – худощавый и высокий до несуразности, с длинными волосами и в очках с толстыми круглыми линзами, размахивал в разговоре руками, не скрывая эмоций.

  "Скорей всего, эта оглобля – архитектор, – решил Андрей. – Или прораб на будущей стройке".

  Второй, молчаливый, большим ростом не отличался, но, тем не менее, выглядел весьма внушительно – широкие покатые плечи борца, бритая мускулистая голова, практически утонувшая в явно перекаченном на тренажёрах теле, руки длинные, как у гориллы, чуть ли не до колен, ноги толстые и кривые. Взгляд тяжёлый, лицо суровое. Противник, конечно, силён, но наверняка не ахти как проворен, почему-то подумалось Андрею, словно, ещё не начав беседу, он уже предполагал не совсем мирное её завершение. Качок, если не являлся Яшиным телохранителем, то почти наверняка служил в одном с ним ведомстве. Или в каком-нибудь смежном.

  Увидев приближающегося Иванова, Шлёмкин приветливо помахал ему рукой и поманил к себе. Он будто бы ждал его, зная, что Андрей здесь работает охранником и обязательно подойдёт. Впрочем, скорей всего, так оно и было.

   Не пряча ехидной улыбки, он поздоровался, но руки не подал:

  – Здравствуй, майор. Ну как на свободе дышится?

  – Полной грудью, полковник, как и раньше дышалось. Давно не виделись.

  – Разве? Не так чтобы очень. Месяц прошёл?..

  – Полтора.

  – Время летит незаметно... Читаю в глазах твоих немой вопрос.

  – Почему – не твой, – хмыкнул Андрей, – судя по всему, как раз твой.

  – Ага, значит, чувство юмора за время отсидки не утрачено.

  – Приумножено. Пока в камере без дела сидел, сам с собой шутил. Вот и натренировался.

  – Понятно... Ну ладно, спрашивай, чего хотел.

  – Стоянку сносить будешь?

  – Переносить на новое место.

  – Так может, и нас с напарником на новую стоянку перенесёшь? Или сторожами на будущую стройку определишь?

  – Алкашей вроде твоего напарника – в шею с завтрашнего дня, – ответил Яша, вяло качнув пухлой кистью. – А по поводу тебя... – он оценивающе оглядел Иванова с головы до ног. – В принципе, мне мужики тертые нужны. Ну-ка, – он кивнул вбок, приглашая Андрея отойти с ним в сторонку. Лысый двинулся, было, следом (первое моё предположение оказалось верным, подумал Андрей, – телохранитель), но босс остановил его жестом.

  – Мне, майор, нужны крепкие мужики, – отойдя на несколько шагов и понизив голос, продолжил Яша. – Боевые, решительные, не брезгливые и не особо щепетильные в вопросах морали. Платить буду хорошо, не сомневайся – ты таких бабок, что я тебе ежемесячно отстегивать буду, ни на какой стоянке за год не заработаешь.

  – Очень заманчивое предложение, – осторожно заметил Андрей, начавший догадываться, какого рода работа ему предлагается. – Но что делать-то надо будет?

  – Выполнять мои поручения беспрекословно и чётко, не задавать лишних вопросов и помалкивать, если тебя не спрашивают. А тем более, если спрашивают. Уяснил?

  – А может, всё-таки поподробнее объяснишь? – прищурился Иванов. – Хотелось бы знать конкретно... как там у классика – что делать?

  – Ну, понимаешь, старик, – голос Шлёмкина стал задушевным, – бизнес – есть бизнес. Кто-то долги отдавать не хочет, так надо вытрясти их. Денег нет, так квартира есть, дача, машина, то-сё. С конкурентами, допустим, разобраться потребуется...

  – В каком смысле – разобраться?

  – Ты наивняк-то тут мне не демонстрируй, ты меня прекрасно понял, Андрюша. Разобраться – значит, разобраться. Сначала пообщаться с конкурентом по-взрослому, чтобы раз и навсегда отбить у него охоту становиться на моём пути. Ну, а если не поймёт... – Шлёмкин сделал красноречивый жест – провел пальцем над кадыком. – За дополнительное вознаграждение, естественно. Ты соображай, майор: такую работу каждому встречному поперечному не предлагают, только близким людям.

  – Очень интересно, – нехорошо усмехнулся Иванов, – и на чём таком мы с тобой, полкан, сблизиться умудрились?

  – Я бы сказал, – хохотнул полковник Яша, – не на чём, а на ком.

  – Не понял. Ты сейчас что имеешь в виду?

  – Да уж что имею, то и введу, – ещё больше развеселился Шлемкин. – Только не введу, а уже ввёл. И не сейчас, а полтора месяца назад. Слушай, ну и транжира у тебя супруга, должен заметить. Те бабки, что она в качестве благодарности за твоё освобождение принесла, мы с ней же в тот вечер в кабаке и оставили.

  Андрей с удивлением и ненавистью смотрел Шлёмкину в глаза, думая о том, что циничности этого человека нет предела. Он даже не как соперника его возненавидел вдруг: переспала Верка с этим подонком, ну и хрен с ней, всё равно уже, считай, не жена. Он не мог понять: как можно ощущать себя настолько защищённым, неуязвимым, безнаказанным, чтобы вот так, в лицо говорить человеку, что тот дерьмо. Майор запаса Андрей Иванов ненавидел старшего советника юстиции Яшу Шлёмкина за то, что он, и такие, как он, на полном серьёзе и не без оснований считали себя полноправными хозяевами жизни. Они – хозяева, а все вокруг – дерьмо.

  А Шлёмкин даже не замечал ненавидящего взгляда Андрея, не обращал внимания на заходившие по его скулам желваки, на побелевшие костяшки сжатых в кулаки пальцев. Шлёмкин считал себя хозяином жизни.

  – Ты представляешь, – болтал он, – сто двадцать шесть тысяч рублей! За одно посещение кабака! Нет, вру, шесть тысяч осталось, я их Верке потом отдал, на что мне эти шесть тысяч деревянных?.. Слышь, майор, я вот чего не понимаю – как ты со своим копеечным майорским жалованьем не смог приучить свою жену к бережному отношению к день...

  Фразу Яше договорить не удалось, Андрей вбил её окончание вместе с вопросительным знаком обратно в "поганый" рот, присовокупив к этому ещё и большую часть Яшиных резцов. Старший советник юстиции отлетел от Иванова со скоростью и на расстояние, которые создатели голливудских боевиков считают оптимальными для восприятия зрителей, и, разбив чугунным затылком фару какого-то навороченного внедорожника (возможно, своего собственного), успокоился под передними колёсами.

  Зная, что лысый уже сделал бросок в его сторону, Андрей оборачиваться не стал – шагнул в сторону, и, пропустив незадачливого телохранителя вперёд, сопроводил его падение мощным пинком в копчик.

  – Ай-ай-ай, как нехорошо получилось! – Иванов поморщился, услышав треск, с которым голова качка протаранила вторую фару внедорожника. Подождал пять-шесть секунд – телохранитель неподвижно лежал, прикрыв собой неважно сохранённое им тело босса – и, повернувшись к третьему участнику рабочего совещания, обнаружил, что того и след простыл.

  Подойдя к "скворечнику", Андрей сказал обалдевшему дядя Серёже:

  – Не получилось договориться, разговор как-то не так пошёл. Извини, Дед.

  – И что мне теперь делать? Додежуривать сутки, или как?

  – Да как хочешь, – пожал плечами Иванов.

  – Додежурю однако... Слышь, Андрюха, а ты куревом не богат?

  – Держи, – Андрей отдал Деду початую пачку "Петра"...

  – А ты куда, домой?

  – Ага, – кивнул Андрей, – по дороге газетку куплю, где объявления о работе печатают...

  Идти домой у него и в мыслях не было.

  "Зачем? – думал он, идя куда вели ноги, а вели они его вдаль от оживлённых улиц и знакомых кварталов. – Что мне дома делать? В Веркины глаза бесстыжие посмотреть? Сказать, ей, что про Яшу, хахаля её, всё знаю?.. И про то, куда на самом деле ушли "дачные" деньги?.. Ну, знаю, и что? Что это решит? К чему все эти разборки? Ни мне, ни тем более, Верке они не нужны... Так куда же мне идти? К маме и Сашке? Попрощаться? А что я им скажу? Что опять вляпался в дерьмо, да по самые уши? Что скоро, как пить дать, снова за решетку?.. Да... очень приятное известие я маме и сыну приготовил, ничего не скажешь!.. А может, сдаться? Самому явиться в прокуратуру?.."

  Эта мысль слегка его успокоила. А что, это идея – явка с повинной! Много дать не должны, а то и вообще, условным наказанием всё обойдётся. Подумаешь, ну дал по роже разок любовнику жены. Ну, организовал ему внеплановый визит к дантисту. Вкрутят имплантаты, поставят керамику – будет у Яши голливудская улыбка.

  Иванов живо представил себе эту улыбающуюся белозубую паскуду и понял, что всё, о чем он сейчас думал – бред сивой кобылы.

  "В прокуратуру идти нельзя, – понял он. – Яша меня по полной программе раскрутит. Нападение на сотрудника прокуратуры... тяжкие телесные как минимум. Еще этот хрен лысый... Кто знает, что это за птица, кому я в жопу пендель зарядил... В прокуратуру нельзя – факт. В бега надо подаваться... Только знать бы куда? На восток или на север? Может, к кому из товарищей по оружию податься? Меня на заимку на Байкал приглашали, чем не глушь?.. Курить хочу! Закурю, может, в голове проясниться что-то... Блин, курево-то я Деду отдал. Надо где-то купить..."

  Андрей огляделся. Размышляя на тему: куда пойти, куда податься, он зашел в края, где раньше никогда бывать не приходилось – конкретная глушь, край Полынограда. Кругом какие-то гаражи-ракушки, люки погребов повсюду. Клёны какие-то чахлые, заросли полыни. Табачными киосками здесь явно не пахло.

  Он посмотрел на часы, пробормотал удивлённо:

  – Надо же, почти двенадцать! Не заметил, как полдня прошло...

  Неожиданно он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Андрей резко обернулся...

  Всё. Дальше – пустота.

  – Зачем нас сюда переместили, пока не могу понять, – пожал плечами Андрей, возвращаясь к действительности. – Тем не менее, осторожность не повредит. Может, у них тут бардак почище нашего. Общество всюду разномастное. Есть нормальные люди, но их, как и везде, мало, в основном уроды... И вообще, смотрю я на этот лес, – Андрей покачал головой, – не нравится он мне.

  – А мне тут абсолютно всё не нравится, – фыркнул Илья. – Как думаешь, долго из этого дерьма выбираться будем?

  – Понятия не имею, – сплюнул в сторону Андрей, – информации мало. Узнаем чего побольше, тогда будем анализировать ситуацию. А пока... вперёд и с песней!

  – Начинаю привыкать к твоим дурацким шуткам, – тихо проворчал Илья, пристраиваясь в кильватер Андрею, бодро двинувшемуся по высокой, выше колена, траве в направлении речки.

  Илья решил попридержать гордыню и до поры до времени не демонстрировать напарнику свою независимость. Во всяком случае, пока не забрезжат на горизонте первые признаки цивилизации, можно потерпеть и не лезть на рожон.

  Илья имел все основания считать себя человеком вполне самостоятельным. Как-никак без помощи со стороны родителей или каких бы то ни было влиятельных людей он смог кое-чего добиться в жизни. Конечно, с учетом вчерашних приключений в дальнейшем его продвижении к финансовому благополучию наметились серьёзные проблемы.

  "Но серьёзные не значит – фатальные, – трезво рассуждал Репин. – И не так, в конце концов, страшен чёрт, как его малюют. С девицей этой, с дочкой прокурорской, у меня ничего не было. Её слова ничего не доказывают, их, как говорится, к делу не пришьёшь. А наркотики – тоже фигня. Изъяли их у меня с нарушениями законности – без понятых и протокола. Да и не факт, что в пакетике, который ямщиковские тантон-макуты якобы в моём кармане нашли, наркотики были. И вообще – все не факт. Я не в кутузке, а на свободе. Пакетик этот тыщу раз заменить могли. Не доказательство!.. Свидетели? А кто свидетели? И свидетели чего, собственно?.. Ерунда, главное выбраться отсюда, разберёмся..."

  И не только характером и нервами был крепок Илья: мать-природа одарила его почти двухметровым ростом, широкой костью, отменной выносливостью и гибкостью членов, ну и довольно приличной мускулатурой. Собственно, мускулы он накачал на тренажёрах, а выносливость и растяжка – результат шести лет занятий тхэквондо. Кстати, удары и блоки ему на этих занятиях поставили весьма качественно. Если бы тогда у лифта Илья готовился не к словесной баталии с соседями, засравшими подъезд и нагло придерживающими кабину лифта на своём этаже, а к драке с ними, неизвестно как бы всё обернулось...

  Его немало раздражал солдафонский юмор Андрея, а также его прямолинейность и постоянная демонстрация мнимого превосходства. Однако пренебрегать опытом более зрелого товарища, боевого, "понюхавшего пороха" офицера, Илье казалось неразумным. А будучи конкретным сапиенсом, он порассуждал и вынужден был признать, что с компаньоном ему, в общем-то, здорово повезло. Заполучить в попутчики решительного и бывалого, к тому же физически сильного человека, каким казался Андрей, иначе как везением не назвать. Ну, окажись на месте Иванова какой-нибуть ботан вроде Аркашки Хрулёва, возись с ним всю дорогу, вытирай сопли.

  О том, что кто-то будет вытирать сопли ему самому, Илья даже не позволил себе предположить.

  До подлеска оставалось метров двадцать, как вдруг с севера на путников налетел шквальный ветер. Порыв был таким сильным и неожиданным, что едва не повалил их с ног. Трава моментально полегла, словно по ней прошлись невидимым катком, кроны деревьев закачались и громко зашуршали листьями, затрещали ломающиеся ветки. Небо, на котором всего лишь мгновение назад не наблюдалось ни единого облачка, стало быстро темнеть и морщиться, превращаясь в нечто дряблое и бурое, напоминающее кожуру прошлогодней картошки. Земля затряслась, всё вокруг завибрировало и загудело, воздух наполнился острым запахом сварки.

  – Ложись! – с трудом разобрал Илья крик Андрея, прорвавшийся через какофонию звуков, и тут же, не задумываясь, упал, где стоял.

  "Что же это? – лихорадочно соображал он, вжимаясь в землю, всем телом ощущая её лихорадочную дрожь. – Что это такое? Откуда всё взялось? Так не бывает. Чтобы вот так – резко, ни с того ни с сего! Солнце, чистое небо, и вдруг на тебе... Это не Земля, это какой-то чужой мир. Аномальная зона, чёрт её дери!.. Что сейчас будет? Как пить дать что-то ужасное! Гром грянет, земля разверзнется. Не удивлюсь, если из лесу чудище выползет..."

  Однако ничего ужасного не произошло. Ветер понемногу стал слабеть и вдруг поменял направление на противоположное. И воздух уже не так вибрировал, и земля под Ильей стала дрожать мельче, реже трещали ветви деревьев. Наметившийся было катаклизм не состоялся – вновь наступило безветрие, и воцарилась тишина.

  Илья повернул голову набок и, скосив глаза, взглянул на небо. Теперь оно напоминало простоквашу – было сплошь покрыто белёсыми хлопьями. Солнце, пробивая лучами бугристую пелену, расталкивало простоквашные комочки в разные стороны.

  Осмелев и подняв голову, Илья увидел подползающего к нему Андрея.

  – Ну, что, менеджер, обосрался? – хохотнул отставной вояка.

  – А ты? – огрызнулся Илья.

  – Да чуть было не было, – беззлобно ответил Андрей и, поменяв лежачее положение на сидячее, потребовал: – Дай сигарету.

  Илья тоже сел, достал из кармана сигареты и зажигалку, которая тут же выскользнула из руки. Раскрыв пачку, дрожащими пальцами попытался вытащить сигарету – кончики пальцев, почему-то ставшие сухими и гладкими, как лощёная бумага, скользили по фильтру, не цепляли.

  – Дай сюда, – Андрей отобрал у него сигареты, подобрал с земли зажигалку. Заглянув в пачку, присвистнул: – Фью! А с куревом-то у нас проблема, не считая тех двух, что сейчас употребим, останется... – он пересчитал сигареты, – шесть штук. Надо где-то табачком по дороге разжиться.

  – И где это, интересно? – Илья вложил в вопрос весь сарказм, на который оказался способен в данную минуту.

  – Где получится, – пожал плечами Андрей. – У того, с первого этажа, "Беломор" был. У него пока постреляем, а там – видно будет. Или менеджеры папиросы не курят?

  – А если не было никого на первом этаже, – возразил Илья, проигнорировав колкость Андрея насчёт папирос.

  – Хочешь сказать, и беломорины не было?

  – Беломорина была, – дёрнул плечом Илья, – но может, она там давно валялась.

  – Не-а, свежак, уж поверь мне, – Андрей закурил, дал сигарету Илье, щёлкнул зажигалкой. Подождав, пока тот прикурит, затолкал зажигалку в полупустую пачку и демонстративно опустил её в нагрудный карман джинсовой куртки. Объявил жёстко: – В связи с переходом на военное положение остатки табачной продукции будут храниться у меня, а режим их потребления отныне строго регламентирован. Раз в два часа, если позволят обстоятельства.

  – Между прочим, это мои сигареты, – напомнил Илья.

  – Теперь общественные, – отрезал Андрей. – Я же русским языком сказал: в связи с переходом на военное положение... Далее по тексту.

  – Да какое к чёрту военное положение! Ты бы ещё комендантский час ввёл! – взъярился Илья. – Чего пургу гонишь! С кем ты тут воевать собрался?!

  Андрей задрал голову; небо почти очистилось от белёсой дряни, только у самого горизонта – там, где он был виден – пузырилась над холмами коричневатая каша. Простокваша превратилась в овсянку.

  – А хрен его знает, – заявил Андрей, налюбовавшись картиной так и не разразившегося грозой неба. – Враг хитер и коварен, а потому не дает себя обнаружить. Но и мы не лыком шиты, разберемся. – Андрей встал и отряхнулся. – Ну, некогда рассиживаться, пошли.

  Лес был как лес: берёзы росли вперемешку с другими лиственными деревьями – с осиной, липой, ольхой, изредка попадались сосны. Но во всем ощущалась некая упорядоченность и парадность. Мадлен, лексикон которой изобиловал модными словечками, назвала бы этот лес гламурным, подумал Илья.

  Действительно, лес был более похож на ухоженный парк. Все деревья как на подбор – стволы ровные и гладкие, без дупл и каких-либо искусственных или естественных повреждений. Ветви на них начинались примерно на одном уровне и примерно на одном расстоянии от земли, и далее (до вершины) росли довольно часто и в строгом порядке и к тому же имели совершенно определённые, словно кем-то заданные длины. Потому и кроны деревьев издали казались искусственными, похожими на произведения постижёра. Трава, будто бы высеянная на специально подготовленное выровненное основание напоминала острую шёрстку рассерженного зелёного котёнка и была совершенно однородной – никаких тебе лопухов, никакой крапивы. Валяющиеся на земле ветки, обломанные недавней бурей, совершенно не уменьшали впечатления. Казалось, что придут садовники и всё соберут.

  – Ёлок нет, – почему-то вздохнул и печально произнес Андрей и, обернувшись, добавил: – Ей богу, как на острове.

  – А причём здесь остров и ёлки? – не понял Илья.

  – Ели на островах не растут.

  – Почему?

  – Хрен его знает. Не растут и всё тут.

  – А ты откуда знаешь?

  – Просто я наблюдательный... Вот ты например заметил, что в лесу нет ни животных ни птиц? Слышишь: тишина стоит как в могиле.

  – Да я... – Илья хотел признаться, что еще не отошёл от увиденного и совершенно не понятого им явления природы, но, опасаясь очередной подначки, промолчал, прислушался. – Точно, тихо... Да наверное они перед бурей кто куда разбежались.