Текст книги "Зов Орианы. Книга первая. В паутине Экора. [СИ]"

Автор книги: Владимир Царицын

Соавторы: Елена Крестьянова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

  Парни остановились, тяжело дыша. От группы отделился один, по-видимому, старший, – одетый в белую футболку с изображением бородатого товарища Че в традиционном берете и с сигарой; подтяжки потертых джинсов отсекали команданте уши. О том, что именно поклонник легендарного латиноамериканского революционера является старшим, говорило еще и то обстоятельство, что он не был вооружен. Зачем ему дубина, всё сделают подчиненные.

  – Мужик, ты рамсы не попутал? – вызывающе спросил он, при этом скосив взгляд на Марию, вернее, на ТОРС, который она сжимала в руке. Перехватив опасливый взгляд парня, девушка сунула генератор в подмышечную кобуру. И кажется, напрасно.

  – Иванов, не задирай детей, – сказала она тихо, но Андрей, оглянувшись на неё, только усмехнулся и вновь повернулся к парням.

  – Я редко чего путаю, – заверил он предводителя скинов и строго взглянул на остальных: – Вы команду слышали? Бросай оружие!

  – А не пойти ли тебе, мужик... своей дорогой? – осмелел скин, поняв, что стрельба отменяется.

  – Хамишь, салага! – ухмыльнулся Андрей; Илья помнил эту ухмылку – точно так же злорадно Иванов кривил губы на берегу виртуальной речки во время их поединка. И теперь майор готов к драке, понял Илья, более того – он жаждет её, не терпится мужику выплеснуть на кого-то всё свое раздражение. Но равны ли силы?..

  Репин пересчитал скинов – счёт был явно не в пользу экорейнджеров. Девять человек с дубинками и арматуринами (а может, у кого-то и ножи припасены), да невооружённый на первый взгляд главарь банды. По пять человек на брата. Илья вдруг подумал о Марии: она хороший боец, даже наверняка получше его. И не струсит, в этом Илья не сомневался. Так что делить надо на троих. Но тоже не самый лучший расклад!..

  – Иванов, – снова сказала Мария, – нам неприятности ни к чему. Мы на работе, забыл?

  Андрей отмахнулся от неё, как от назойливой мухи.

  – Лучше вам, ребятишки, уйти отсюда подобру-поздорову, – всё же предпринял он неуклюжую попытку мирного урегулирования конфликта. – Оставьте в покое двух этих несчастных мужчин, и вам это зачтётся.

  – Кем? Уж не тобой ли?! – парень повернулся к своему воинству: парни дружно заржали.

  – Не мной, – качнул головой майор, – боженькой, когда он решать будет, куда вас распределить: в ад или в рай. Хотя вряд ли в рай пустят – грехов на вас, небось...

  – Слышь, ты, проповедник хренов, – раздражёно выкрикнул один из скинхедов, – вали-ка ты отсюда! И кореша своего с бабой забирай!

  – Ага, – добавил кто-то из толпы, – мы против вас ничего не имеем, вы – русские, хоть и борзые.

  – Уносите поскорее свои задницы, иначе мы и вас, и этих черножопых уроем!

  – С ними вместе ляжете!

  Иванов еле сдерживался, чтобы первым не начать драку, выслушивая эти выкрики. Желваки заходили по его скулам, он так сжал кулаки – аж костяшки побелели.

  Однако драку начали скины.

  Главарь неожиданно выхватил из заднего кармана джинсов выкидной нож (предположение Ильи о том, что есть у них и более серьёзное оружие, оказалось верным) и, прыгнув вперёд, прочертил разящей сталью дугу перед лицом противника. Возможно, он хотел лишь попугать заступника бомжей, но он не знал, что майор Иванов – не робкого десятка боец. Парень взвыл от боли – его рука попала в железный капкан рук майора. Завладев ножом, Андрей швырнул его за спину, а потом не торопясь и с явным удовольствием вывернул скину руку из сустава и пинком отправил его в ломкие кусты засохшей от жары сирени.

  Увидев бесславное поражение главаря, нападавшие не испугались. А чего бояться, если вас десять молодых накаченных парней и у каждого в руках что-то увесистое, а против – всего трое, причём, один из них – женщина! Они бросились на экорейнджеров разом.

  Илье стало не до подсчётов – сколько противников приходится на каждого из них троих. Ему удалось увернуться от летящей на него арматурины: железяка рассекла воздух рядом с его головой и только скользом прошлась по плечу. Автоматически нанёс парню ап-чаги по корпусу и, не имея возможности полюбоваться результатом, тут же развернулся ко второму скину. Перехватил его руку с бейсбольной битой и вывернул её так же, как это только что сделал Андрей, с удовлетворением услышав хруст выломанного сустава. Придерживая орущего благим матом противника в полусогнутом состоянии и опираясь на него, впечатал скину, напавшему сзади, пяткой в пах. Оттолкнул от себя орущего и, повернувшись, от души добавил парню, который, бросив оружие, обеими руками держался за ушибленные гениталии, классический "джонь гвон джируги" в искажённое гримасой боли лицо.

  Тот, что напал на Илью первым, уже очухался и снова ринулся в бой. Он уже занёс руку с арматуриной для удара, а Репин, выставляя блок, вскинул левое предплечье, но парня вдруг как ветром сдуло, а на его месте оказался Андрей Иванов собственной персоной.

  – Ну, как? – поинтересовался он. – Башка цела?

  Илья машинально коснулся головы, но, вспомнив, что не пропустил ни одного удара, огляделся. Все скинхеды лежали на земле: кое-кто – совершенно неподвижно, некоторые слабо шевелились и стонали. Из тех троих, с которыми дрался лично он, двое были более-менее активны. Парень с повреждённой рукой поспешно покидал поле боя, поскуливая на ходу, как побитая собака. А тот, что получил от Ильи удары ногой в пах, а потом кулаком в лицо, сидел на пятой точке, молча плакал и размазывал кровь по щекам. Третий, сражённый неожиданным и молниеносным ударом Андрея, лежал навзничь в нескольких метрах от них и признаков жизни не подавал.

  Главаря скинхедов не было видно, скорей всего он сбежал сразу, как только смог выбраться из зарослей сухой сирени.

  – Ну, мы им дали! – восхищенно сказал Репин Андрею и перевел взгляд на Марию. Она стояла практически на том же самом месте, что и перед началом драки и, казалось, была совершенно спокойна, если не брать в расчет несвойственную её лицу бледность. Можно было предположить, что всех скинхедов майор "успокоил" самостоятельно, а девушка вообще не принимала в драке участия. В пылу драки Илья не следил за действиями товарищей, сосредоточив всё своё внимание на противниках, но почему-то он нисколько не сомневался: кое-кто из скинхедов наверняка испытал на своей шкуре, а точнее, на стриженой или бритой голове всю мощь коронного удара Марии – чечтари джируги.

  – А подружка-то твоя – боец! – тихо похвалил её Андрей, подтвердив мысли парня. Улыбнулся: – Думал, я самый крутой, а смотрю и покруче бойцы бывают. Она во время драки так быстро перемещалась, даже непонятно... Просто фантом какой-то – то появляется, то прямо на глазах исчезает. И техника какая-то необычная.

  – Техника-то как раз классическая, – качнул головой Илья, вспоминая молниеносные передвижения Марии по рингу во время их керуги в спортзале.

  – Ну, не знаю, во всяком случае, Мария в этом бою нас обоих стоила. Но кажется, один мудак её всё-таки умудрился достать...

  – С тобой все хорошо? – обеспокоено спросил Илья, подойдя к Марии.

  Она вскинула взгляд светло-карих глаз; он показался Илье немного странным.

  – Нормально. Поехали отсюда. Наверняка кто-то уже в полицию позвонил, нам совсем ни к чему разборки, – сказала она.

  – А с этими что делать? – спросил Иванов, кивнув на бомжей, смирно сидящих на земле и прижимающих к груди свои сумки.

  "И чего не свалили по-тихому, пока мы тут со скинами махались?" – недоумённо подумал Илья.

  – В машину и к Доктору, – коротко ответила Мария и двинулась к стоящему невдалеке "Форду", но, сделав пару шагов, покачнулась и стала заваливаться назад и вбок.

  Илья бросился к ней, подхватил и понёс к машине на руках. Мария не протестовала. Сказала с легкой улыбкой:

  – Оказывается, это приятно.

  – Что? – не понял Илья.

  – Приятно, когда твой мужчина несёт тебя на руках.

  – Разве тебя никогда на руках не носили?

  – Почему не носили? Носили, наверное, в детстве. Но я этого не помню.

  Илья посмотрел ей в глаза и только сейчас заметил, что правый зрачок чуть больше левого. Вот почему взгляд девушки показался ему странным.

  – Да у тебя сотрясение мозга, дорогая!

  – Ага, небольшое, подташнивает и голова кружится...

  – Тебе тоже к доктору надо!

  – Нет уж, уволь, – усмехнулась Мария и сморщилась от боли, – я лучше сама как-нибудь... отлежусь маленько... Ничего, всё пройдет, не впервой по черепушке получать.

  В машине (за руль сел Иванов) Илья осмотрел её голову. Крови не было, но за правым ухом он нащупал довольно большую шишку.

  – Чем это тебя?..

  – Битой. Если бы арматурой огрели, было бы хуже.

  – Слушай, Маш, а ты почему ТОРСом не воспользовалась? Он же в режиме парализатора работает. Сама рассказывала.

  – Не успела. Всё так быстро произошло... Ну ладно, если честно, хотела этим подонкам собственноручно морды набить. Так сказать, без применения технических средств.

  Подъехав к коттеджу, Иванов затормозил и хотел выйти, чтобы открыть ворота, но Мария остановила его:

  – Не надо. Меня Репин до кровати доведёт... – посмотрела на Илью и, улыбнувшись, поправилась: – донесёт. Потом вернётся, и вы наших клиентов к Доктору свозите.

  – А может я с тобой останусь, мало ли... А Андрей и сам справится.

  – Не положено по инструкции. Один за рулем, второй присматривает за клиентами... А по поводу меня не волнуйся, что со мной может случиться? Да и Егор с Кастетом скоро подъедут...

  Когда Илья, уложив Марию на кровать и на минуту задержавшись (не удержался, чтобы не поцеловать её), вернулся к воротам, Иванов с задумчивым видом стоял у "Форда" и курил.

  – Знаешь, кто у нас в машине сидит?

  – Бомжи, – пожал плечами Илья и усмехнулся: – Если ты в моё отсутствие пассажира какого-нибудь не взял. Что, побомбить решил?

  – Я кроме шуток. Один из бомжей, тот, что в панамке – Симагин.

  9.

  – Головной убор сними, пожалуйста, – попросил Илья.

  Бомж снял панаму, аккуратно положил её на сумку, стоящую у ног, посмотрел на Репина внимательно и опустил взгляд. Сосредоточенно нахмурил брови, видимо пытаясь узнать сидящего напротив человека, но не узнал – вздохнул и покачал головой.

  Однозначно это был Алексей Михайлович Симагин. Волосы отрасли (он их зачесывал назад, и залысины, казалось, стали еще больше), отпустил бороду. Довольно странное сочетание редких, пепельного цвета волос на голове и густой рыжей бороды. Синяки под глазами, с которыми Симагин предстал перед Ивановым и Репиным на территории учреждения, давно прошли, но зато появился свежий шрам на выпуклом лбу. Однако, несмотря на некоторые изменения внешности, а также на то, что Репин видел этого парня только раз, он без труда узнал в нем бывшего экорейнжера.

  – Ты ему ничего не говорил? – спросил Илья Андрея.

  – Не стал, тебя ждал. Он панамку снял свою с лысины пот вытереть, я и узнал.

  – Как зовут тебя, помнишь? – Репин снова повернулся к Алексею.

  – Бородой.

  – Борода у тебя классная, – кивнул Илья. – Но это прозвище. А имени своего ты не помнишь?

  – Сначала меня мужики Саидом звали...

  – Почему Саидом?

  Симагин пожал плечами.

  – Да похож потому что! – хохотнул Андрей. – Подстричь налысо, так как две капли воды. Я это еще там заметил, – неопределённо мотнул головой.

  – На кого похож?

  – "Саид, ты как здесь?" – "Стреляли..."

  – А-а-а, – понимающе кивнул Репин и вновь с интересом посмотрел на Симагина, – действительно... Что с ним делать-то будем? – спросил у Андрея, хотя в принципе уже всё решил для себя.

  – Ты адрес помнишь?

  – На приеме у Доктора пока еще не побывал.

  – Так давай отвезём его, – высказал Иванов мнение, которое в точности совпало с мнением Ильи. – Ну не к Доктору же его везти, в самом деле, он уже запрограммированный. Да и... А этого, – не договорив, кивнул на смуглого парня в красной футболке, который забился в угол и непонимающе хлопал глазами, слушая странный разговор странных людей, втроём справившихся с бандой скинхедов. – Кстати, как тебя кличут-то?

  – Изей.

  – Кликуха?

  – Имя. Израиль Наумович Дворкин.

  – Надо же, – покачал головой Иванов, – и евреев не миновала участь сия...

  – Бомж – явление социальное, а не национальное, они всех национальностей и религий бывают, – вставил Илья.

  – Израиля Наумовича высадим где-нибудь по дороге, – решил Иванов. – Пускай ещё малость погуляет необращенным... Карта у тебя, Илюха? Район не наш, а я Энск плохо знаю, был тут дважды, но всё проездом...

  «Листопадную» нашли без труда, улица находилась на восточной окраине города и тянулась с юга на север. Впрочем, тянулась – слишком сильное определение, это была не улица, а скорее, переулок, стиснутый хмурыми девятиэтажками и начинающийся от забора внутриквартального микрорынка. Выскочив за пределы спального массива и немного вильнув в сторону, словно испугавшись, что дома, а вместе с ними и город, закончились, он резко обрывался.

  Дом под номером семнадцать, в котором некогда жил Алексей Симагин, стоял на самом отшибе – за ним ничего уже практически не было; в темноте можно было разглядеть лишь какие-то низкие строения – либо гаражи, либо склады.

  Въезжать во двор, Андрей не стал – припарковался на торце дома и заглушил мотор.

  – Пошли, перекурим сперва, – предложил Илье.

  – Здесь посиди, – обернувшись, бросил Репин Симагину и вышел.

  – Вон тот подъезд, – кивнул Иванов, закуривая, – первый. А этаж, судя по всему, третий.

  – Ну, это понятно.

  – Что делать станем?

  – Как что?! Мы зачем сюда через весь город тащились?

  – Ты знаешь... – задумчиво начал Андрей, – пока мы, как ты изволил выразиться, тащились, хотя гнал я, как на пожар – не то, чтобы торопился, просто соскучился по рулю и быстрой езде. Так вот, пока ехали, я вот о чём думал. Ну, доставим мы его по месту жительства, и что?.. А вдруг его здесь уже не ждут. Свято место – оно пусто не бывает. Ведь Лёша Симагин не вчера из дома вышел. И даже не месяц назад. Он же, как и мы – экорейнджер. Контракт заключал, а что там про наши семьи чёрным по белому написано?

  – Что контакты с родными и близкими запрещены на срок, продолжительность которого определяется руководством ЭКОР, – вяло процитировал пункт контракта Репин и добавил: – Я тоже, между прочим, об этот пункт споткнулся, хоть у меня никакой семьи нет.

  – Вот-вот. Я, если ты помнишь, спросил у Кеши, что это означает. И что он нам с тобой ответил? Проблеял что-то насчёт лояльности, какие-то примеры привёл, которые мы проверить ну никак не могли. Да и сейчас, по большому счету, не можем. Короче, хрен знает, сколько времени Симагина не было дома, думаю, долго. А пока он, так сказать, отсутствовал, жена спокойно могла завести себе мужичка какого-нибудь, и теперь симагинские дети называют его папой.

  – А может, Алексей не был женат, – заметил Илья.

  – Может, и не был, – вздохнул Иванов и щелчком отправил окурок в темноту. – Ладно, чего гадать. Ты тут побудь с ним, ничего пока не рассказывай. А я схожу, разведаю аккуратненько, что к чему.

  – В одиннадцатую, надеюсь, идёшь?

  – Нет, блин, в двенадцатую, – весело отозвался Андрей. – У меня, Илюха, с памятью пока тоже – все хоккей.

  Сначала он направился за угол дома и убедился, что в одном из окон квартиры Симагиных, скорей всего, в окне кухни, горит свет. Потом подошёл к подъездной двери и, посмотрев на панель домофона, почесал затылок. Однако размышлять долго не стал – дважды нажал на единицу, потом на вызов и откашлялся.

  – Кто там? – раздался в динамике настороженный женский голос.

  – Госпожа Симагина?.. Извините за столь поздний визит. Мне нужно сообщить вам нечто важное, касающееся...

  – Вы что-то знаете о Леше?! – женщина не дала ему договорить. – Вы из ФСБ?

  – Почему из ФСБ? – опешил Андрей, но прозвучал сигнал, и ему не оставалось ничего другого, как открыть дверь и войти.

  "Аккуратненько у тебя получилось, ничего не скажешь" – мысленно усмехнулся Илья.

  Раздался деликатный стук по стеклу машины, Репин катнул дверцу по направляющим.

  – Можно мне выйти? – спросил Симагин. – Просто постою, ноги затекли.

  – Убегать не станешь?

  – Зачем? Почему-то я уверен, что ничего плохого со мной не произойдёт.

  – Выходи. С тобой уже произошло кое-что плохое, а то, что всех нас ждет в будущем, не знает никто.

  – Извините... Илья, кажется, так вас зовут?..

  – Илья Репин.

  – Сигаретой угостите, Илья?

  Илья протянул ему сигареты и зажигалку. Симагин не сразу закурил, сначала рассматривал пачку Мальборо, открыл её, долго нюхал табак.

  – Мне кажется, – сказал он, – что раньше я курил именно такие.

  – А что ещё тебе кажется?

  – Не знаю, но такое ощущение... – Алексей задумался, покачал головой: – Нет, не знаю. Илья, а вы знаете, что со мной произошло?

  – Кое-что знаю.

  – Расскажете?

  – Расскажу. Позже.

  В подъезде было на удивление чистенько и лампочки все горели, по крайней мере – на первых трёх этажах. На подоконниках стояли горшки с цветами, и нигде не было видно консервных банок с окурками, тем более, раздавленных бычков на полу. Даже дымом не пахло. Ну, прямо образцовый подъезд. Правда, потягивало характерным запахом от мусоропровода, но не сильно, вполне терпимо.

  Едва Иванов вошёл в подъезд, как услышал, что наверху лязгнул замок – видимо жена Симагина, ожидая гостя, заранее открыла дверь. Поднявшись на нужный этаж, он увидел, что она стоит в ярко освещённом прямоугольнике дверного проёма и смотрит на него со страхом и с надеждой одновременно.

  С первого взгляда Иванову стало понятно, что женщина была довольно привлекательна, но, увы – была. По-видимому, бессонные ночи, не проходящие горестные мысли о пропавшем муже, какие-то домашние заботы и хлопоты (возможно, связанные с детьми, с финансовыми проблемами – с тем, как прокормить их без основного добытчика) сделали своё дело и раньше времени состарили её. По всей вероятности (учитывая примерный возраст Симагина), его жене было немногим за тридцать, но выглядела она на все сорок или даже старше. Однако, подумал Андрей, если ей хоть немного заняться собой: начать посещать салон красоты, хорошенько отдохнуть где-нибудь на море, а главное – обрести душевный покой, то утерянное вернётся. Впрочем, если одни лишь глаза оживут, засияют счастьем – это уже будет половиной дела.

  – Вы из ФСБ? – снова спросила она.

  – Может, пригласите меня в дом, госпожа Симагина? А то на площадке как-то...

  – Да-да, конечно, проходите, – женщина посторонилась.

  "Как же мне её называть? – озадаченно подумал Андрей. – Имени-отчества-то я не знаю, а если я из ФСБ или из полиции, то должен знать. Госпожа Симагина? Пару раз так к ней обратиться можно, три – уже неприлично. А я уже дважды так обращался. Вот черт!.. Ладно, сориентируюсь по ходу пьесы"

  Он осмотрелся. В прихожей царил идеальный порядок. Бросил быстрый взгляд на вешалку – женский плащ и детская ветровочка на ребёнка лет примерно шести-семи, – перевёл взгляд вниз. На полу стояла пара женских босоножек и пара детских. Девчачьих, с бантиками-розочками. Мужской обуви не наблюдалось. Собственно, это пока ни о чем не говорило.

  Жена Симагина, решив, что гость ищет тапочки, сказала:

  – Туфли можете не снимать. Пройдёмте на кухню. Извините, у меня дочка только заснула, а дверь в детской стеклянная, свет ей мешать будет.

  Зайдя в крохотную кухню, Андрей уселся на табурет, стоящий у окна.

  – Чай? Кофе? – предложила хозяйка.

  – Нет, спасибо... А почему вы решили, что я из ФСБ? – спросил он и подумал: "Лишь бы дамочка не потребовала от меня предъявить удостоверение".

  – Не знаю... Я почему-то подумала: может, Лёша... может, вы работаете вместе?..

  – Где, в ФСБ? Значит, Алексей сказал вам, что работает в Федеральной Службе Безопасности?

  – Нет, он прямо не говорил, ему нельзя было, но я так поняла. А где же ещё, если такая секретность?.. Я ошиблась, да?

  – Ваш муж вообще что-нибудь рассказывал вам о своей работе?

  – Никогда. Сказал только, что работа опасная и что мы долгое время не увидимся. Чтобы я ждала и верила. Ещё он обещал, что всё будет хорошо. Деньги присылал два раза в месяц, звонил. Но ничего не рассказывал... Нет, раньше, когда он был спортсменом, я всё знала о нём: где он, что с ним, как он. Лёша уезжал на сборы, на соревнования всякие, звонил постоянно. И я ему звонила. Всё началось позже. Когда он пропал в первый раз, примерно через месяц позвонил и сказал: Света... – Симагина вдруг замолчала и закрыла рот ладонью, испугавшись, что по глупости наговорила лишнего – того, о чём ей было велено молчать.

  – Продолжайте, – спокойно произнёс Андрей. – Мне вы можете рассказывать всё. Мы с Алексеем Михайловичем действительно работали в одном учреждении, правда, в разных подразделениях...

  – Работали? Вы сказали: работали?! А теперь... он... Лёши больше нет?.. – Светлана побледнела и пошатнулась.

  Иванов вскочил с табурета и подхватил женщину за талию, когда та уже падала. Потом усадил на свое место, так как второй табурет был задвинут под стол.

  – Не волнуйтесь, Светлана, ваш муж жив и здоров, – поспешил он её успокоить. – Ну... то есть, не то чтобы совершенно здоров...

  – Где он?! Что с ним? Лёша ранен?!!

  – Нет, Алексей не ранен. С ним кое-что произошло, у него... амнезия. Надеюсь, временная.

  – Амнезия, – как эхо прошептала Светлана и вдруг улыбнулась.

  – Да, потеря памяти. Видите ли...

  – Причём здесь память! Что такое память, зачем она? Да бог с ней, с памятью. Лёша жив! А память... это совсем не важно!

  – Видите ли, Светлана, Алексей может не узнать вас. И дочь он может не узнать. Амнезия – это такая штука...

  – Не говорите ерунды... Как вас?..

  – Андрей Николаевич. Можете называть Андреем.

  – Не говорите ерунды, Андрей! Чтобы Лёша да не узнал меня! А Ленку он естественно не узнает, он же её только годовалой видел... – Светлана вдруг заплакала.

  Иванов подошёл к мойке, взял из сушилки стакан, налил холодной воды из крана. Светлана сделала несколько глотков и стала понемногу успокаиваться. Утерев слёзы кухонным полотенцем, услужливо протянутым Андреем (о своем носовом платке он почему-то не подумал), в упор посмотрела на ночного визитера, принёсшего ей такую радостную весть:

  – Где Алексей? Он в больнице? Отвечайте, я должна его увидеть. Сейчас же! Я не могу больше... Леша в психиатрической?

  – Да нет, – Иванов озадаченно почесал затылок, – в общем-то, он не в больнице...

  – Ну и где этот разведчик хренов! – тихо выругался Илья.

  – Что вы сказали?

  – Да так, ничего... Слушай, давай на ты, а? Не знаю, сколько тебе лет, но скорей всего ты старше меня, а выкаешь. Как-то это... – Репин пожал плечами.

  – Хорошо, как скажешь, – согласился Симагин.

  Илью буквально подмывало рассказать ему обо всём, но он сдерживал себя. А что если действительно жена лишённого памяти экорейнджера нашла ему замену. Что тогда делать? Пусть Симагин и дальше продолжает скитаться по городским кварталам от помойки до помойки, собирать всякий хлам, который никому, кроме бомжей не нужен? Пусть будет постоянно голодным, грязным и часто битым? Пусть остаётся в неведении?.. Это жестоко. А что делать – мир жесток. И его не переделать, не улучшить, не сделать людей добрее, не раздобыть столько денег, чтобы хватило на всех.

  Илья взглянул на Симагина – тот, сдвинув панамку на затылок, пялился на освещённые окна.

  – Алексей, а ты случайно не узнаёшь этот дом, улицу? – спросил Репин. – Вон детская площадка – качели-карусели. Ничего тебе это не напоминает? Хотя... всё тут по единому стандарту сделано.

  – Значит, меня Алексеем зовут, – кивнул самому себе Симагин. – Буду знать... А фамилию не подскажешь?

  – Симагин твоя фамилия. Алексей Михайлович Симагин. Ты на вопрос не ответил.

  – А... нет, это не наш район, мы с Изей на юго-западе, во фрунзенском промышляли. На чужую территорию конкуренты не пускают, если что – зашибить могут. Да и бритоголовые в каждом районе свои. Мы-то знаем, где фрунзенские в основном тусуются, по каким маршрутам ходят, обходим стороной.

  – Не всегда, видимо.

  – Ну да, сегодня промашка вышла. Не заметили, спрятаться не успели... А знаешь, Илья, я когда смотрел, как вы деретесь, подумал: а ведь и я так могу. Сам не знаю, почему так решил. Изя, тот глаза от страха закрыл, а я смотрел. И всё видел, каждый удар отмечал. Знал, кто куда ударит, как удар блокировать, даже подсказать хотелось.

  – А помочь не хотелось?

  – Хотелось. Но не решился. Не знаю, может, если бы вас побили и за нас принялись, я бы тогда тоже драться стал. А может, и не стал бы. Сидит во мне что-то, тормоз какой-то...

  Неожиданно и противно пропищал сигнал открываемой двери, и из крайнего подъезда на освещенное крыльцо вышли двое – мужчина и женщина. Мужчину Алексей узнал сразу – это был тот второй, который сидел за рулём "Форда" и который позвал Илью покурить, а потом куда-то ушёл. А вот женщина была ему совершенно незнакома.

  – Лёша! – вдруг вскрикнула она и сломя голову побежала к нему.

  – Кто это? – недоумённо спросил Симагин.

  – Думаю, твоя жена, – пожал плечами Илья.

  Не добежав нескольких метров до мужа, Светлана остановилась; по её лицу текли слёзы радости.

  – Лёша, – тихо повторила она его имя.

  – Вы – моя жена? – спросил Симагин растерянно. – Мне сказали... я склонен верить этим господам, но я... извините... – он непроизвольно попятился, но упёрся спиной в борт "Форда".

  – Лёша... – видимо Светлане нравилось повторять имя мужа. – Лёша, Лёша... Отрастил бороду и думаешь, я тебя не узнаю? А я узнала, я помню, а ты помнишь, Лёша? Мы с тобой познакомились в походе, у тебя тогда тоже была борода.

  Симагин молчал – хлопал глазами и молчал, – совершенно не представляя, что ответить этой женщине. Сказать: не помню, значило – обидеть. Наврать? Нет, это было исключено. Женщина говорила так ласково, а глаза её сияли таким счастьем, что он сразу и безоговорочно поверил в её искренность и в то, что она его жена.

  "Это не подстава, – решил он. – Эта женщина – моя жена. Только я совершенно не помню её. Как жалко, что я её не помню".

  – Ты каждый август ходил с друзьями в поход, – Светлана продолжала, словно и не ждала от него ответа. – То по горному Алтаю, то по Шории, а то вдруг на Урал отправлялись. В тот раз по Саянам треккинг устроили. А меня Катька Рыжова сманила, помнишь Катьку? Смешная такая, на девчонку несовершеннолетнюю похожа. Рыжая, как огонёк, и косички у неё, как у Пеппи Длинныйчулок. И фамилия самая подходящая. Рыжая Рыжова. Она мне потом призналась, что хотела нас с тобой познакомить таким способом. Загорелась, понимаешь, найти тебе невесту. Тебе же уже под тридцать было, а ты почему-то с девушками общаться не умел, стеснялся... А сначала говорила мне: "Светка, ну чего ты опять будешь все каникулы в городе киснуть! Там, в горах, красота необыкновенная! А воздух – даже есть не хочется, одним воздухом сыт". А про то, что с кем-то познакомить меня хочет – ни слова. Короче говоря, сманила. И познакомила... А я сразу в тебя влюбилась, между прочим. С первого взгляда.

  Андрей, деликатно отойдя в тень, изумленно покачал головой.

  "Ну, молодец баба! Во, чешет! Почище любого психолога. Да у неё лучше, чем у психолога получится, ведь она его любит".

  – Сильный, ловкий, бородатый, – продолжала говорить Светлана, – ну как в такого не влюбиться! А борода у тебя шикарная – густая, кудрявая. Только почему-то рыжая. Над ней все еще подшучивали, все твои друзья: Серёга Матвеев, Димка Полуянов, Маратик... Ты помнишь, милый? Они говорили, что ты её специально красишь хной. Мол, у Катьки воруешь и красишь. А Катька не красилась, она от природы такая рыжая. И у тебя борода от природы... А больше всех над твоей бородой смеялся Маратик. Чего бы ему не смеяться! Только и остаётся смеяться, коль у самого не растёт. Ты помнишь Маратика, Лёша? Вы с ним в один день женились. Ты на мне, а Маратик на Кате Рыжовой...

  Произнося этот сбивчивый монолог, Светлана Симагина медленно приближалась к растерянному мужу. Подойдя вплотную, не бросилась в объятья, не уцепилась за него, не завыла по-бабьи – нежно и невесомо положила руки ему на плечи.

  – Ты помнишь, милый? – спросила она и тут же, словно спохватившись: – Нет, нет, не отвечай, можешь не отвечать. Просто слушай. Я буду рассказывать, а ты слушай. Я тебе о многом должна рассказать. Может, ты что и вспомнишь, а не вспомнишь, просто запомни. Мне и этого достаточно. А хочешь, начнём жизнь заново? Всё с самого начала, будто не было ничего, хочешь?..

  – Светлана... – выдавил из себя Симагин.

  – Вспомнил! Ты вспомнил меня!

  – Нет, извините... Вы сами назвали своё имя.

  – Да? Когда?.. Ах, да, назвала... Ты о чём-то хотел меня спросить, Лёша? Так спрашивай! Только, не говори мне вы. Пожалуйста.

  – Светлана, а у нас с вами... с тобой есть дети?

  – А как же! Ленка. Дочка, ей восьмой год пошёл... Ох, дурья моя голова! Она же там. Спит, родная наша дочурка. А вдруг проснётся! А мамы с папой нет... Что мы здесь стоим? Пошли скорее домой. Помоешься, переоденешься, поешь. У меня сегодня котлеты и картофельное пюре. И красный подлив. Ты всегда любил мои котлеты с пюре и с красным подливом... А хочешь, я тебя подстригу, я же всегда сама тебя подстригала. Говорят, жена не должна стричь своего мужа, но это же ерунда, правда?

  – Я не знаю, – вымученно улыбнулся Симагин. – Наверное, ерунда.

  – Просто ты терпеть не мог ходить в парикмахерскую, вот я и выучилась... Ну что, пошли?..

  Алексей взглянул на Репина, спрашивая его разрешения.

  – Конечно, иди, Алексей, – улыбнулся Илья. – Ведь мы с Андреем для этого тебя сюда и везли.

  Андрей вышел из тени и сказал:

  – Только у нас к тебе просьба, Лёха. Ничего не предпринимай, никуда не ходи – ни в полицию, ни в поликлинику. Особенно в полицию не суйся. Мы с Ильёй на днях заскочим, надо будет потолковать кое о чём. Может быть, прямо завтра и заскочим.

  – Чего Марии-то говорить будем?

  – А зачем ей что-то говорить?

  – Ну как... второй час ночи, а мы мотаемся не пойми где.

  – Да спит она, – отмахнулся Андрей. – Слушай, Илья, а чего ты все время у меня спрашиваешь: что с этим делать, что с тем? Сам уже не маленький, решай... Что Машке сказать?.. А что ей сказать? Да откуда я знаю, что сказать! Она, между прочим, твоя Машка, не моя, ты её лучше знаешь.

  – Ты меня не так понял, – Илья смутился, так как товарищ в очередной раз намекнул на отсутствие у него самостоятельности. Но смутился не сильно. – Я не спрашиваю, а договориться с тобой хочу, чтобы мы одно и то же говорили, если спросит.

  – А, чтобы одинаковые показания давать, – усмехнулся Иванов. – Ну, ладно, предлагай.