Текст книги "Лабиринты Гипербореи"

Автор книги: Владимир Петров-Одинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

  – Пора, – скомандовал Славка, и они с Тимуром потянули веревочку на себя.

  Это оказалось нелёгким делом. Эластичный шнур, очень прочный на разрыв, при такой длине – тридцать метров, если не больше! – повёл себя неожиданно. Он упруго растягивался, словно резиновый. И самое болезненное – начал резать руки, даже через тряпку, которой друзья обмотали ладони. Перехватившись поближе к дырочке, сквозь которую шнур уходил в сторону правого борта, мальчишки уперлись ногами, потянули, что было сил. Шнур басовито загудел, потом напряженно зазвенел.

  – Больно! Надо намотать, на что только, а? – предложил Тим, когда силы кончились, шнурок вытянулся больше, чем на метр, а никакого результата на носу дромона не обнаружилось.

  – Быстрей, а то фиг до берега успеем, – сообразил Славка, бросаясь на подмогу другу. – Палку надо.

   Они привычно открыли ставень с кормового окна, Тимур закинул руку наверх и вытащил запорный брусок. Намотав на него шнур почти до самой дырочки в стене, мальчишки уперлись ногами и в четыре руки потянули. Шнур вытянулся.

  – Накручивай, – показал направление Славка, и друзья снова налегли.

  В этот раз вытянуть удалось больше, на полметра уж точно. А затем силы сравнялись – ни туда, ни сюда. Равновесие держалось не так чтобы и долго. Силы мальчишек иссякали, а отчаяние усиливалось.

  – Кранты! Я сдох! – вырвалось у Тимура.

  – Нет! Ещё разок, ну!

  Глава тридцать пятая

  Помощь океанид

   'Неужели всё напрасно?' – ужалила Славку предательская мысль.

   Он стиснул зубы, глянул на друга, кивнул, как получилось, и на счёт 'три' рванул. Рывок вышел отчаянным, как тот прыжок с крыши, под дельтапланом Олена. Пальцы не выдержали, разогнулись, брусок выскользнул, раскручиваясь под тягой шнура. Мальчишки упали на спины, боясь глянуть в лицо друга.

  Славка поднялся первым, снова схватил брусок, принялся накручивать на него шнур. Тимур шагнул к нему, едва сдерживая слёзы: 'Просчитались, всё пропало', но готовый снова биться за спасение, то есть, тянуть предательский шнур.

  Однако в этот раз что-то изменилось. Славка крутил брусок с лёгкостью, намотав уже приличную толщину, а светлая змейка все не натягивалась. Боясь поверить, он отступил на пару шагов, резко дернул шнур на себя – тот покорно скользнул, по инерции даже лег на полу небольшой дугой.

  – Тим, глянь, – почему-то шепотом предложил Славка, – что там?

  Но всполошенные крики корабельной команды сообщили друзьям об успехе ночной заготовки. Из канатного ящика выбивались клубы чёрного дыма, прекрасно видимые сквозь прорези двери. Страж их каюты мчался к пожару, а капитан Гораций показывал впередсмотрящим на коробы с песком. Ещё один матрос откинул крышку ящика, откуда рванулись языки пламени. Крики едва не заглушали мерный бой ходового барабана – дромон продолжал уходить в открытое море.

   – Драпаем!

  Тимур полез в окно. Славка окинул каюту взглядом – не забыли чего? Вроде нет. Он последовал за другом, встал на поперечный брус, вернул ставень на окно.

  – Быстрей! – Коле и Тим махнули снизу, из челнока.

   Они уже отвязали и спустили его. Спутная струя бурлила совсем рядом с бортом утлой лодчонки, так что держаться за крепления приходилось в четыре руки. Свесивши ноги, Славка прицелился, спрыгнул почти точно, на второе сиденье, как Тим его назвал – 'банка'?

  Мальчишки отпустили руки, струя рванула, накренила челнок, швырнула поперек, и корма дромона стала удаляться. Коле и Тимур сразу поймали темп, принялись грести к берегу, напрямик, поглядывая через плечо. Славка привстал, высматривая проход среди невысоких, но обрывистых скал. Мало ведь доплыть, надо ещё и удрать подальше, вглубь, чтобы не догнали.

  'Ага, вон там понижение, похоже на овраг' – усмотрел он и подсказал гребцам:

  – Ребята, чуть правей! Вот так, точно.

   Мерно загребая, Коле и Тимур вели челнок, который взмывал и опускался на пологой волне. Бриз тянул к берегу, но почти не помогал. Коле грёб, как заведенный, а Тимур явно устал, запаздывал.

  – Дай сменю, – поднялся Славка.

  Обнявшись, они сделали пируэт, поменялись местами. Вцепившись в отполированную рукоять весла, Быстров занес его и – глубоко утопил в подступившей к борту волне. Челнок дёрнулся. Коле промолчал.

  – Ты что, – укоризненно воскликнул Тим, – грести не умеешь?

  – Да что тут сложного, – не согласился друг, и тотчас промахнулся, лишь чиркнув по воде.

  После нескольких позорных минут Славка приноровился. Челнок приближался к берегу, прорезался шум наката, стал нарастать. И тут Коле закричал:

   – Они гонятся!

  Тим обернулся, Славка отвел глаза от забортной воды, по которой равнял погружение весла. На дромоне уже не было дыма. Он ходко мчал прямиком на челнок, с каждым дружным гребком вырастая в размерах. Мальчишки участили свои гребки, но где им состязаться с этой скоростной многоножкой, которая стремительно настигала беглецов. И всё же шанс ещё оставался, крохотный, но шанс! Ах, если бы кто-нибудь подтолкнул челнок, хоть немного ускорил его ход. Ведь дельфины спасают тонущих людей, почему бы не помочь сейчас...

  Челнок резко рванулся вперёд. Тимур изумлённо поднял брови, показал рукой на четырех полупрозрачных, зеленоватых девушек, которые толкали утлую лодчонку к берегу. Славка сразу узнал – это такие же, или те же самые, что уже помогали ему. Не русалки, точно – гораздо крупнее и сильнее. Теперь, в дневном свете, они выглядели прекрасно и стремительно. Их лица и тела постоянно переливались, играли прозрачными бликами, словно состояли из водных струй. Конечно, так сияет вода, текущая из крана, но больше всего океаниды походили на упругий фонтан, который не распыляется, а непрестанно изливается, опирается на себя, летя вниз хрустальными слитками.

   – Океаниды, – узнал их Коле, благодарно кланяясь, – спасибо вам.

  Может быть, беглецам почудилось, что нежданные, но своевременные помощницы улыбались, кто знает? Главное, надежда на успех авантюры крепла с каждым метром, ведь дромон отстал! Челнок мчал к берегу, подхваченный крупной волной. Вёсла пришлось задрать – они тормозили.

  Береговой накат набирал громкость, заглушая частый гул ходового барабана. Океаниды разом остановились, и бесследно исчезли, растворились. Пустая волна вспенилась барашком, рассыпалась на песке. Следом на берег вылетели и крепко ударились: лодчонка – килем, Славка и Коле – спинами, опрокинувшись на дно. Только Тимур сумел остаться на ногах, вовремя выпрыгнув:

  – Ходу!

  Он бежал первым, перепрыгивая камни, которые щербатыми и неровными зубами торчали из песчаного берега. Славка оглянулся на бегу: дромон табанил, вспенивая вёслами воду совсем рядом с брошенным челноком. Воины прыгали, не дожидаясь сходней – им было по пояс. И Гораций азартно командовал, показывая рукой на беглецов, стоя на носу судна.

   Овраг, замеченный мальчишками с моря, оказался широкой расщелиной, дно которой заросло хилыми, но колючими кустиками и пучками жесткой травы. Те и другие царапали, хлестали, драли голые ноги, но страх гнал троицу верх. Скальные стены сходились всё ближе, камни под ногами укрупнялись, становясь глыбами. И уже не бегом, даже не шагом – на четвереньках карабкались мальчишки по узкому проходу. Торжествующие вопли преследователей казались совсем близкими. Славка снова оглянулся: 'Нет, пока не догоняют. Только хватит ли сил оторваться, когда вылезем наверх?'

  Хуже всего приходилось Коле – босые ноги уже кровоточили, во многих местах сбитые об острые кромки каменюг. Хорошо хоть, глыбы кончились, и к выходу вела чистая от камней дорожка, промытая дождями, наверное. Вот Тимур выбрался, исчез за переломом. Следом наверх выбрался Коле, тоже исчез. Славка оглянулся, прежде чем сделать последний шаг: 'Елки, как близко погоня! Хорошо, луков у них нет, не подстрелят...'

  Он выбрался, распрямился, разглядывая дромон, где капитан Гораций так и стоял на носу, следя за беглецами. Ой, нет! На палубе не теряли времени. Баллисту уже напрягли, даже заряжали камень. Да и катапульту со стрелой задирали высоко, явно нацеливая на мальчишек. Похолодев при мысли о камнях, о громадных стрелах, которые вот-вот посыплются на них, Славка рванул вперёд.

   И наткнулся на высокого воина. Сильные руки схватили мальчишку:

  – Попался! Медленно бегаешь, сын бога!

  Глава тридцать шестая

  Воздух!

  Первый страх моментально исчез, когда Славка разглядел, в чьи лапы угодил. Улыбка на бритом лице и зеленая чалма – что может обрадовать сильнее? Только возвращение домой. Но как приятно увидеть не просто знакомого, а своего, почти родного человека! Настоящего руса, защитника, умелого воина, который не даст в обиду! Восторженный вопль вырвался у Славки:

  – Семён! Ура! – И тут же перешёл в тревожную тональность. – С корабля сейчас стрельнут!

  – Это вряд ли. В своих попасть побоятся. Тихо будь, – остерёг мальчишку воин, – в сторонке таись, пока мы этих переловим, – и толкнул его к Тиму, который вместе с Коле сидел поодаль.

  Там же, за купой деревьев, десяток лошадей пощипывали редкую травку. Сами казаки рассредоточились у кромки обрыва, не высовываясь. Закир и широкоплечий парень лежали по бокам у тропки, по которой вылезли мальчишки. Вот первый преследователь оперся о землю, чтобы сделать завершающий шаг. Две руки метнулись ему навстречу, вцепились, рванули вперед. Изумление не успело сойти с лица незадачливого вояки, как его впечатали мордой в землю, оглушили кулаком по затылку и в темпе уволокли подальше. Вторая пара казаков дождалась следующего, а вот третий сумел завопить: 'Засада!'

  До берега не добежал никто – град стрел посыпался и догнал. Баллиста и катапульта швырнули свои снаряды, но мимо. Казаки достали и до дромона. Потеряв ещё двух воинов, Гораций увёл судно в море.

  Семён допрашивал пленников, а мальчишки рассматривали стрелу катапульты, длиной больше, чем в половину их роста. Тимур замахнулся, целясь в толстое дерево, но друг перехватил руку:

  – Ты что? Оно живое, ему больно. Вон сухостоина, туда.

  Ашкеров-младший приготовился съязвить, но вспомнил день рождения дриады и передумал. Стрела вонзилась в сухой ствол без коры, давно переломленный в середине ветром или молнией.

  – Теперь я. Ни фига себе, настоящий дротик, – Славка прикинул вес, отошёл подальше, сделал бросок, – я с таким тренировался, когда в Затулье был. Только там тонкий...

  – Дай я, – снова попробовал Тимур, но промазал два раза и передал Коле, – теперь ты.

  Молодой раб вёл себя робко, вжимал голову в плечи, вздрагивал от громкого смеха казаков. Мальчишки не понимали, чего боится их напарник. Когда Тим хлопнул его по плечу и сунул длинную стрелу: 'Бросай! Посмотрим, как у тебя получится' – тот отшатнулся. Потом сообразил, замахнулся и метнул, как-то резко перекрутившись в поясе. Стрела глубоко вонзилась в ствол.

  – Ого, – рука Семёна с трудом вырвала наконечник, – откуда такой навык, парнишка?

  – Дедушка научил. Он воин, с Синей Ордой пришёл, а после ранения остался, городскую стражу готовил, – на ордынском ответил раб, заискивающе глядя на руса.

  – Наш, значит. А ничего так, жилистый, – командир пощупал плечо Коле.– Как зовут?

  – Раб. Коле.

  Семён поморщился:

  – Забудь, ты теперь свободный, если сыны бога не возражают. А? – Он подмигнул Тимуру, а Славку спросил серьёзно. – Что, боженята, отпускаете парня? Я из него толкового воина сделаю.

  Мальчишки одновременно кивнули, и командир продолжил:

  – Видишь? Свободен ты, парень. Как тебя раньше звали-то? Дома?

  – Влас, – вымолвил недавний раб, и шепотом добавил, подавшись к Семёну, – Велес, для своих.

  Атаманцы притащили трофеи – оружие и доспехи, сложили кучей, вместе с теми, что сняли с пленных. Те лежали со связанными руками, уткнувшись в землю, под надзором совсем молодого казака. Закир пнул ближайшего пленника в подошву сандалии, спросил Семена:

  – Старшой, что с этими?

  – Олену решать, не мне. Так, по коням! Ты, ты и ты – берёте водоплавающих, – командир указал на пленников, приказал самому молодому, – тебе везти Власия, мы с Закиром возьмём боженят. Остальным – разобрать трофеи!

  Минут десять спустя отряд неспешно трусил по уличке небольшого селения Грава, десяток жителей которого уже бежали к месту недавней схватки. Распоряжение Семёна о погребении тел, оставшихся на берегу, староста выслушал с таким почтением, что Славка удивился:

  – Почему?

  – Попробовал бы ослушаться, – пожал плечами командир.

  – А кто проверит? Чего ему бояться?

  – Атаманцам не отказывают, – странно уточнил Семен, но продолжать не стал. – Откуда я знаю, почему... Не крутись. Сейчас заводных заберем, удобнее рассядемся,

  Не получив вразумительного ответа, мальчишка унялся. Командир атаманцев оказался не очень словоохотливым, даже не сумел объяснить толком, каким чудом отряд подоспел в самый критический момент. Пока разбирали лошадей, рассаживали пленников и мальчишек, Семён был занят. Всё, что Славке удалось, как клещами, вытащить из командира казаков, это: 'Олен велел ждать тут, в засаде. Взять пленника, хоть одного. Мчать до Ёлкоса или Димини'. Рванули с места резвой рысью, отчего Тимур перепугался, как некогда сам Славка. Подбодрив друга, Славка продолжил расспросы:

  – Закир, хоть ты скажи. Я в непонятках...

  Тимур немедленно вписался в разговор, чуть не соскользнув с крупа коня:

  – Да, что за фигня? Вы спецом ждали, получается? Откуда узнали?

  – Ну, мы у таверны пятерых положили, хвать – вас и след простыл. Ну, доложили атаману, тот – в храм. Олен шибко переживал, на нас накричал, что допросить некого. Назавтра выпросил у атамана десяток, велели спешить и тут ждать. Едва успели, чуть коней не загнали...

  – Хорош нас пытать, боженята, – вмешался Семён, – архиерей вам скажет, что да почему. А мы своё дело сделали, вас перехватили. Теперь дня три гнать без передыху.

   Разговор исчерпался. Отряд пылил по проселочной дороге, которая тянулась вдоль унылых полей, невзрачных гор, поросших лесом. День тянулся, жаркий и нескончаемо длинный. Отряд сделал четыре коротких остановки. Сменили коней, попили свежей водички, а ели уже на ходу – круто сваренную кашу и вяленое мясо. К вечеру пленники и Велес едва держались в сёдлах. Тим крепился, но потом не выдержал, принялся просить Семёна:

  – Давайте передохнём? Сил нет уже, весь зад смозолил.

  – Нет. Надо спешить.

  Закир перебрался в голову отряда. В глубокой темноте он крикнул:

  – Нашёл! – И направился к ещё более тёмному месту.

   Это оказалась рощица у ручья. Атаманцы запалили несколько факелов, споро занялись подготовкой ночлега. Тимур и Велес дотащились к воде, лёжа напились и ополоснули лица. Уснули тут же, на бережке. Славка тоже устал, но ему хватило сил расседлать коней, которых бросили мальчишки, потом своего. Он стреножил их, обиходил, как смог, протер травяными жгутами.

  – Отменно, – подошел Семён и помог управиться с последним, – может, ты и воинское дело знаешь?

  – Немного.

  Славка уже валился с ног, но искупнулся целиком, смыв пот и пыль. Казаки укладывались спать, гасили факелы. Дежурный проверил связанных пленников, погасил последний. Лошади топтались в стороне. Славка блаженно вытянулся, засыпая: 'Вот это денёк выдался...'

  Второй день прошёл без приключений. И ночь. Тимур и Велес держались в седле уверенно, а вот один из пленников занемог. Его сколько раз рвало, что Семён отправил больного и двух атаманцев к мэру городка, который они проезжали:

  – Скажите, пусть лекарь проверит, жилец или нет. Если что, на ваше усмотрение. В тюрьму там, а то продайте. Или как иначе...

   Спустя час-полтора те нагнали отряд. Третью лошадь вели в поводу. Что уж докладывали они командиру, Славка постарался не слышать. Кто знает, как сложилась судьба этого пирата...

  Взобравшись на очередной бугорок, командир казаков показал пальцем на домишки:

   – Ёлкас. Тут можем отдохнуть.

  Но здешний мэр сунул сложенную квадратом и скреплённую печатью бумагу. Пока Семён вскрывал и читал написанное, прямо на площади поставили несколько столов, выставили еду и кувшины с вином. Казаки усадили пленников, сели сами, навалились на еду – два дня всухомятку, шутка ли! Командир сел напротив городского головы, предложил выпить вместе, внимательно проследил, как тот выцедил свою кружку. Приказал выдать на каждого коня по килограмму зерна. Когда два мешка принесли, развязал их и пристально рассмотрел зёрнышки на ладони. Даже разгрыз несколько штук. Димарх облегчённо перевёл дух, когда Семён похвалил качество и распрощался.

  После плотного обеда настроение казаков поднялось. Они сбились вместе, красиво запели протяжную песню. Славка мало что понимал в хоровом пении, а вот Тимур со своей музыкальной школой даже замер в изумлении:

   – Вот это многоголосие! Грузины отдыхают, честно. Ты послушай, Слав, как чисто выводят...

  Далеко за полдень, когда отряд отбрасывал перед собой длинные тени, неожиданно открылся берег с бескрайним простором. Семён довольно крякнул, подозвал к себе Славку:

  – Тут станем ждать. Архиерей написал, сам нас отыщет, главное, чтоб на берегу.

  Воспользовавшись случаем, Быстров-младший немедленно спросил:

  – Скажи, а почему мэр, то есть, димарх, так трусил? Когда ты вино и зерно пробовал?

  – Боялся, что зарублю, если гадость почую. Местные могут же и отравить вино. Были случаи. – Командир атаманцев стащил зелёную чалму, почесал давно не бритую голову, ощупал длинную косичку. – Надо же, кита расплелась! Эх, баньку бы...

  – Семён, ну что ты всегда увиливаешь! За что отравить?

  – Яр, ты хоть и сын бога, – неожиданно вспылил казак, – и парень справный, а отстань! Не понял? Войско мы, войско! И кто нас любить станет, а?

   Славка удивился такой смене настроения, но придержал коня, дожидаясь друзей. По глади моря под треугольными парусами тащились редкие торговые судёнышки. Они выглядели неуклюжими скорлупками по сравнению с длинным, ярко разукрашенным судном, несущим три ряда весел. Его сопровождали четыре корабля поменьше, очень похожие на пиратский дромон, который давно удрал.

  – Трирема, – пояснил Велес, поравнявшись со Славкой.

  Недавний раб совершенно переменился. Теперь ему не надо было прикидываться тупым, и он стал совершенно таким же, как друзья – любопытным.

  Неожиданно с палубы триремы взлетел человек. Высоко поднялся, а затем направился к отряду. Мальчишки не успели глазом моргнуть, как в руках атаманцев появились луки, сразу с наложенными стрелами. По команде Семена отряд перестроился, мальчишек поместили в центр. Молодой казак быстро набросил на Славку собственный доспех, оказавшийся довольно увесистым. Таким же снабдили Тимура, несмотря на его протест. А когда тот попытался передать бехтерец Велесу, Закир без долгих разговоров отвесил Ашкерову-младшему смачный подзатыльник:

  – Цыц, сказал! Сиди смирно!

  Летящий человек направлялся точняком к отряду. Семён велел мальчишкам спешиться, укрыться за лошадями. Убедившись, что приказание выполнено, повернулся навстречу опасности, нараспев скомандовал:

  – Без команды не стрелять. Товсь, – и через несколько томительных мгновений рявкнул. – Бей!

  Стрелы ринулись в летящего врага сплошной струёй – так показалось мальчишкам. Даже Славка, который знал про умение русов-лучников, не ожидал такой частой стрельбы. Только теперь он понял значение слова 'стремительно'! Атаманец отпускал тетиву, та отправляла стрелу вперёд, а правая рука тотчас выдёргивала за оперённый конец следующую из заплечного тула, укладывала на ещё дрожащую тетиву. И левая рука рывком выпрямлялась, напрягая лук, пока правая удерживала тетиву со стрелой. Хищное острие устремлялось к цели, свистя цветным оперением – разным у каждого лучника.

   В таком темпе атаманцы успели выпустить с десяток стрел каждый. Да только ни одна не попала в летящего человека. Стрелы сворачивали в стороны, некоторые просто останавливались, словно утыкались во что-то, и падали на землю. Но казаки не собирались останавливаться, стреляли и стреляли, пока летун приближался. Уже видны стали его выставленные вперед ладони, и раздался гневный крик:

   – Семен, спятил, что ли? Своих не узнаёшь!

  – Олен, – выглянул на знакомый голос Славка, – Олен! О-о-ле-е-н!

  Семён тоже признал волхва, приказал 'отставить'. Ничуть не смущённый собственной оплошностью командир атаманцев первым делом отправил самого молодого казака собрать стрелы. Когда рассерженный волшебник приземлился, 'старшой' коротко доложил об успехе похода, предъявил мальчишек. Олен тут же принялся ругаться в их адрес:

  – Ну, сорванцы, задали вы хлопот! Я вот думаю, а мне это надо? Кто вы такие, чтобы мне бросать всё и отправлять вас назад? В общем, надоело! Теперь делайте, что хотите, а у меня своих дел по горло!

   Славка раскрыл было рот для объяснения, но волшебник демонстративно отвернулся, поблагодарил казаков:

  – Спасибо. Можете быть свободны. Что касается этих, – он пренебрежительно показал большим пальцем через плечо, на Славку и Тима, – мне они не нужны. Прощайте, – и повернулся, взмывая в воздух.

  Глава тридцать седьмая

  Расставание

  – Не понял, – крикнул вслед волхву Семён, – а что с ними делать?

  – Без разницы. Хоть здесь оставьте, – Олен завис над землёй, обернулся, показывая на пустынный берег, – хоть с собой берите...

  Семён и Закир опешили. Во всяком случае, так выглядели лица атаманцев. Славка растерялся. До него только теперь дошло, что и впрямь, никто не обязан заниматься возвращением его и Тимура в двадцать первый век: 'Ой, я дурак! Олен прав, кто мы ему... Да никто! Зато ведём себя, как полные отморозки...'

  Тимур тоже потерял дар речи. Его мысли метались: 'Как? А домой? Кто нас вернёт? Что делать?' Картина реальности, которую он старательно гнал от себя, внезапно проступила во всей неприглядной и жуткой простоте. Беззаботный городской мальчишка как-то разом охватил внутренним взором – словно с небес – всю эту абсолютно незнакомую, чужую землю, где он выглядел ничтожной букашкой.

  Если его и Славку не возвратят в то время, откуда они пришли, то чем ему, Тимуру Ашкерову, заниматься здесь? Где он будет жить?

  Вот так вот, просто и примитивно – где ночевать?

  Нет у Тимура ответа.

  А кто будет кормить?

  Нет ответа.

  ТАМ – запросто подойдёшь к милиционеру, попросишь помочь.

  ЗДЕСЬ – фига с два! Нет в этом времени милиции. Ни школы, ни папы и мамы. Ни-че-го!

  'Ужас! Это же не игра... Это же по-настоящему! Мамочка моя, какой я дурак... Что я натворил...' – Тим хлюпнул носом и жалобно закричал, обращаясь к волхву:

  – Дядя Олен, простите меня, пожалуйста. Я не подумал, честное слово, я не хотел так! Ну, не сердитесь, пожалуйста. Я больше не буду, никогда не буду...

  Тимур нёс что-то невнятное, наверное, очень глупое или смешное для сторонних людей, но искреннее настолько, что волшебник затормозил. Он успел отлететь всего-то метров на пять, настолько быстро наступило прозрение у друзей. Славка побежал к волхву, присоединился к просьбе:

  – Простите нас, Олен! Пожалуйста, помогите нам. Мы сделаем всё, что вы скажете! Никакого своеволия. Вы единственный можете нас спасти! Пожалуйста! Вы же обещали.

   Последние слова Быстров-старший добавил сознательно, из хитрости. С прошлого раза помнил он слова Ждана: 'Волхвы не обманывают людинов'. Воспоминание мелькнуло быстро, но Олен вдруг улыбнулся, погрозил Славке пальцем:

  – С тобой ухо держать востро надо. Ишь, нашёл, чем уязвить. Так и быть, помилую! Но чтоб впредь – ни-ни!

  Мальчишка воспрял духом – волшебник прочёл его мысли, но уже не сердился! Тимур тоже перестал хлюпать носом. Волхв опустился на землю, вернулся к атаманцам, уточнил, как прошло освобождение. Рассказ мальчишек о ночном переполохе и пожаре насмешил его. Велеса, недавно бывшего рабом, волшебник одобрительно похлопал по плечу. Потом глянул на связанных пленников, задал пару вопросов: о капитане, куда направлялись. Помрачнел:

  – Тагет, значит. – Недолго подумав, указал Семёну небольшую бухту. – Давайте туда, я ребят заберу, – и взлетел.

  Отряд неторопливо трусил, посматривая на море, где трирема и конвой слаженно выполняли поворот. Притихший Велес расспрашивал Тимура о верховном жреце, внимательно слушал. Да и атаманцы остались под большим впечатлением от эффектного полёта волшебника и его неуязвимости. Они как-то сконфужено разбирали охапку стрел, которую привёз молодой казак.

  – Как он исхитрился отвести их? Я же с такой близи по воробью не промахиваюсь, – возмутился Закир, отобрав свои, с красным оперением, – вот чёртов колдун! Справься с таким в честном бою, где там!

  – Стал быть, не лезь на рожон, – Семён урезонил друга и подсказал, – надо исподтишка, скрад, а то засаду делать. Пластун ты или погулять вышел?

  Славка немного разобрался в войсковой терминологии, так что смысл подначки понял: 'настоящий спецназовец любого волшебника перехитрить должен'. Но Закир настолько расстроился, что даже перед Тимуром извинился:

  – Ты это, того... Не сердись, сын бога.

  Ашкеров-младший, которому затрещины доставались от матери частенько, причём за вполне невинные шалости, уже и думать забыл про оплеуху. Тем более, отвесили её в тревожное время, перед боем – на что обижаться? Он отмахнулся:

  – Да ладно, какие проблемы... Забыли, в общем.

  – Держи пять, – совсем по-детски обрадовался казак, смаху шлёпнул по выставленной навстречу ладони, – беш тутун!

  Трирема почти добежала до места встречи. Приличных размеров шлюпка, в несколько раз больше недавнего челнока, подгребла к берегу. На носу стоял воин, облаченный в кольчугу, с выпуклым панцирем на груди и в остроконечном шлеме.

  – Здравы будьте, кметы, – на русском приветствовал он атаманцев, – заждались вас.

  – И вам здравствовать, – ответили казаки.

   Атаманцы спешились. Семён пожал мальчишкам руки. Закир вынул из седельной сумки призовой кубок, сунул Тимуру:

  – На память. Удачи, аскер, – а Быстрову-младшему отсалютовал 'но пасаран!'

  Бывший раб и будущий воин по имени Велес, такой умелый и ловкий помощник, отважный спутник беглецов, вдруг всхлипнул, порывисто обнял Славку, затем Тимура:

  – Я никогда не забуду вас, сыновья бога. Будут дети, назову вашими именами.

  – Да ладно тебе, – засмущались мальчишки.

  Гости уселись в центре большой лодки. Отталкивая шлюпку, Семен вспомнил о пленниках.

  – Мне уже без надобности, – махнул рукой Олен, – девай, куда хочешь.

  Воин в панцире скомандовал:

  – Навались! – И вёсла дружно пали на воду

  Казаки помахали на прощанье, лишь Велес стоял неподвижно. Славка спохватился, когда берег и фигурка неожиданного друга стали удаляться:

  – Эх, не сообразил я ему на память...

  Тимур вскочил, вытащил что-то из кармана шорт, размахнулся:

  – Велес, держи!

  Глава тридцать восьмая

  В чём хоронят царей?

  Подпрыгнув, Велес поймал подарок. Славка с любопытством спросил друга:

  – Что кинул?

  – Твой ножик, – бестрепетно ответил Тимур, но неожиданно засомневался. – Или зря?

  – Да ну! Что мне, жалко? – Ответил Быстров-младший, удивляясь совпадению – ведь и Груму в тот раз он тоже подарил складешок.

  На борту триремы мальчишек ждали. Приветственно махала рукой Дара. Она почти не изменилась, разве что одежда стала иной – расшитый яркими цветами русский сарафан? Ждан, в синей косоворотке, синих же просторных шароварах и красных сапогах – смотрелся почти как атаманец, добавь чалму. Гера в том же зелёном платье, в полупрозрачной накидке, кивнула с достоинством. А Русана? Где она?

  Шлюпка пристала не к борту, как ожидали мальчишки. Матросы втиснули её между двумя вёслами. С триеры по ним скатился здоровенный рулон, постепенно разворачиваясь. Олен первым шагнул на дорожку из брусков, переплетенных веревками. Мальчишки – за ним. Славка представил Тимура Ждану и Даре.

  – Друг? Это важно. Здравствуй, на многие лета, – стиснул руку Ждан, но тотчас переключился на Славку. – Ну, Яр, рад тебя видеть. Возмужал-то как! Крепко, крепко! Добрый воин из тебя получится!

  Дара похвалила: 'ты очень повзрослел', и улыбнулась. Гера ничего не говорила, просто смотрела на мальчишек. Славка решил узнать у неё, где одноклассница. Но опоздал. Русана эффектно появилась, настежь распахнув дверь палубной пристройки.

   Славка обалдел и потерял дар речи. Одноклассница в ярко-красном сари выглядела статуей богини победы. Осанка, гордая, словно у королевы. Волосы, уложенные в причёску, прикрыты белым, полупрозрачным шарфиком, который крыльями развевался за спиной.

  Всё испортил Тимур. Он обрадовался, схватил это чудо природы за руки, запрыгал вместе с ней, крутанул, словно собрался танцевать:

  – Руська, знала бы ты, что с нами было!

  Русана вытерпела панибратство, вежливо сказала: 'привет, Тим!', высвободилась. Поправила растрепавшиеся волосы, прижала непокорную прядь заколкой. Руки, поднятые к голове, придали её вид скульптуры Афродиты или Дианы.

  – Ты такая красивая, – совершенно не к месту ляпнул Быстров-младший.

  – Да? А ты наблюдательный, – ехидно ответила девушка, пока одноклассник заливался краской: 'Чёрт, даже нормально поздороваться не сумел!'

  Хорошо, что Тимур не видел друга в этот момент, так был занят – перегнулся через борт, любуясь, как три ряда весел делали первый гребок. Быстров-младший быстро оглянулся. Олен с волхвами шёл в сторону палубной надстройки, матросы закрепили шлюпку и разбежались по своим делам. Никто не смотрел, как Славка стоял перед Русаной, пялился на неё дурак-дураком и не находил сил изменить ситуацию. А Лихачёва?

  Что Лихачёва! Та молчала и улыбалась, глядя, как молчал он. Полностью насладилась игрой красок на лице Быстрова-младшего и помогла, наконец:

  – Ты даже не представляешь, Слава, как я рада тебя видеть, – словно и не заметила долгого смущения одноклассника.

  После этого она сложила перед собой руки особым, несомненно, индийским жестом, слегка поклонилась:

   – Намасте!

  Он сумел выдавить из себя: 'Привет!' Спасительный круг бросил Олен:

  – Яр, Руся, Тим! Быстро сюда!

  Под мерное буханье барабана трирема набрала ход и красиво рассекала мелкие волны. В палубной настройке, богато украшенной – резьбой снаружи и пурпурной обивкой изнутри – ребят встретил суровый Борун:

  – Почему мне хочется вас высечь?

  – Если по справедливости, – ответил Славка подняв голову и твёрдо глядя в глаза волшебника, – то не за что. Покушение предвидеть невозможно, нашей вины в этом нет.

  Борун перестал хмуриться:

  – Ты не изменился, Яр. Всегда отстаиваешь собственное мнение. Что ж, наверное, Олен прав – вы и есть новое поколение...

  Ждан дружески похлопал Славку по плечу: