Текст книги "Бронзовый топор"
Автор книги: Владимир Головин
Соавторы: Михаил Скороходов,Георгий Золотарев,Клара Моисеева,Виктор Мироглов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)
Шатер, куда Острый Нос втащил Иллу, поразил его: в нем было просторно, сухо и тепло. Сшитый из звериных шкур купол поддерживали высокие деревянные шесты. В блестящих плошках с жиром горели фитили. Напротив входа на возвышенном месте, устланном львиными шкурами, сидел сизоголовый вождь. Кривой нос и цепкие немигающие глаза делали его похожим на хищную птицу. На его коленях лежала сверкающая булава с шипами. Вероятно, это был жезл вождя ругов. Рядом стоял тот самый руг, который первым пришел в долину урсов, полукругом сидели на медвежьих шкурах немолодые руги, видимо, старейшины племени. Острый Нос начал объяснять ругам, что урсы собираются бежать и что этому бегству надо немедленно помешать. Старейшины молчали, ожидая решения вождя. А вождь размышлял. Почему урс явился так неожиданно и еще приволок девушку? Потому что, наверно, считает себя обиженным. Его, очевидно, не любят в племени. Поэтому он хочет с помощью ругов уничтожить соперников и стать вождем племени. Девушка – это плата за помощь. Конечно, неплохо бы отомстить урсам за поражение, но драться с ними около пещер – значило потерять многих своих воинов. А зачем? Чтобы сделать этого предателя вождем?
Глядя на перебежчика, вождь сказал, обращаясь к старейшинам:
– Даже смертельно раненная львица, защищая своих детенышей у логова, может разорвать многих охотников. Урсы бегут, зачем их задерживать? Мы и так потеряли много воинов. А урсов все равно погубит лютый холод и голод.
Острый Нос напряженно вслушивался в речь вождя, желая уловить ее смысл, но тщетно. Если бы предатель понял, о чем говорил вождь!
– Девушка мне нравится… Крепкое дерево труднее срубить, зато оно служит лучше. Она останется у нас, – решил он сразу.
И так же просто решил судьбу Острого Носа.
– Шакал, желающий стать львом, действует, как змея. Он предал своих, тех, кто выкормил его. Он хочет ужалить тех, кто мешает ему стать вождем. Скажите, что утром будет охота. Урса накормите получше, чтобы завтра он бегал, как сайгак.
В ответ на решение вождя старые руги закивали головами. Острого Носа отвели в другой шатер и накормили. Он не мог понять, что собираются делать рыжеволосые. По всему было видно, что они не намерены преследовать урсов. Тогда зачем он им нужен? Как поступят с ним? Но то, что его вволю накормили жареным мясом, приободрило: он еще нужен ругам…
Утром Острого Носа привели к шатру вождя. Тот стоял на небольшом пригорке, возвышаясь над всеми, и держал в руке булаву. От лучей солнца, которое проглядывало из-за разорванных туч, она казалась огненной. Не глядя на перебежчика, вождь ткнул сверкающей булавой в сторону леса, где густой цепью стояли воины с копьями и топорами.
А около вождя толпились подростки с луками, копьями и пращами. И Острый Нос, все поняв, побежал, надеясь прорваться к лесу. Вслед ему полетели дротики и камни. Старшие подбадривали подростков поощрительными возгласами. Руги считали, что дети должны расти ловкими, меткими, беспощадными к врагу.
Привязанные собаки жутко выли. А весь мокрый от пота, окровавленный предатель, чавкая босыми ногами по жидкой грязи, метался из стороны в сторону, нигде не находя тропы спасения…
Руги прочно обосновались в долине. Они заняли сухие пещеры урсов, расширили их, сделали загоны для скота и начали заготовлять на зиму жир и коптить мясо.
К Илле были приставлены две сильные девушки, которые не отпускали ее ни на шаг. Иллу они ненавидели, зная, что она предназначена в жены Зику, сыну вождя. Разве мало в племени своих девушек, красивых, пышноволосых? А чужачка? Худая, косы растрепаны, разве она сумеет сделать себе высокую волнистую прическу?.. Да у нее и гребня нет – она же дикарка! И ее ежедневно приходит проведать Зик! Где у него глаза!
Пленницу боялись тронуть, но она хорошо понимала безмолвную ненависть женщин этого племени. Безучастная ко всему, она не оживилась и тогда, когда сын вождя принес ей накидку из густого, но удивительно мягкого меха. Зик объяснил, что это мех маленького быстрого зверька, обитающего в далекой холодной стране. По завистливым взглядам девушек Илла поняла, что накидка им очень нравится.
О побеге нечего было и помышлять: в пещере находился еще один страж – большой пес с черной блестящей шерстью. Он охотно хватал куски мяса и кости, которые ему бросала Илла, добродушно помахивая коротким хвостом. Однако рычал, когда она одна приближалась к выходу.
Через несколько дней Илле разрешили под присмотром ходить по стоянке, спускаться к реке, и она наблюдала жизнь ненавистных ругов.
Рыжеволосые беспрекословно выполняли все повеления вождя. В его присутствии все умолкали, не ругались между собой. Поклонялись они огню, который охраняли и неусыпно поддерживали в большой медной чаше. К женщинам руги относились без уважения. Сидящие женщины всегда вставали, когда к ним подходил мужчина или даже подросток. В загонах держали коз, овец и свиней. Если охота была неудачной, руги резали и ели прирученный скот. Питались еще рыбой. Били ее острогами и стрелами из луков, ловили сетями, сплетенными из волокон ивовой коры, а также вершами – хитрыми приспособлениями, сплетенными из гибких ивовых прутьев. В вершу рыба входила, а выйти не могла.
Руги все время опасались нападения врагов. Продвигаясь к долине, они не приобрели друзей. Причиной этому была их жестокость. Илла однажды подумала, что когда-нибудь все племена, обиженные ругами, выступят заодно и отомстят рыжеволосым.
Чаще всего девушка бродила по ивняку. Светлолистые ивы! Раньше их склоненные ветви, непрестанно раскачиваясь, приветствовали солнце, реку и ее, Иллу. В их густых зарослях распевала маленькая серая птичка, заставляя самых суровых урсов говорить шепотом. А поклоны этих деревьев были приветливы, ласковы. Но теперь, потеряв свои узкие светло-зеленые листья, они горестно припадали своими ветвями к земле, будто оплакивали ушедшие радостные дни.
Смерть брата она встретила равнодушно: духи предков послали предателю заслуженное возмездие. Думая о Лооке, Илла иногда досадовала на него: почему он не вернулся? Почему не попытался освободить ее? Теперь она поняла, отчего умерла мать Олли. Из всех зловредных духов самыми неумолимыми и беспощадными были духи печали и тоски. Они убивали в здоровом человеке желание жить. Эти духи сейчас овладели Иллой.
Наступил такой день, когда девушка решила умереть. Все равно как – в волнах реки, от кинжала или зубов собаки.
Из-за непогоды темнота наступила раньше обычного. Илла давно приметила, куда стражницы прячут медный нож. Только бы дождаться, когда они уснут. Неожиданно в пещеру проник чуть слышный, напоминающий кукованье крик удода. Девушки ничего не слышали, но собака насторожилась. Конечно, это подавал знак Лоок. Никто искуснее его не подражал крику пестрой птицы с хохолком. Лоок звал ее, Иллу. Но как вырваться из пещеры? Раздумывать она не стала. Схватив медный нож, Илла рассекла себе руку и, громко стеная, начала кататься по пещере. Стражницы вскочили, выпучив глаза, смотрели на залитую кровью девушку. В нее, видимо, вселился злой дух, надо звать Зика.
Черный пес тоже вскочил. Склонив голову набок, он с любопытством наблюдал за Иллой. Когда девушки выскочили из пещеры, Илла поднялась, взяла длинную заостренную кость и протянула четвероногому стражу. Тот раскрыл пасть. Девушка с силой воткнула в нее кость и выбежала из пещеры.
Не чувствуя холода и боли в ногах от острых камней, она стремительно спустилась в долину и побежала к дальним скалам, откуда слышался призыв Лоока. Когда крик удода раздался совсем рядом, силы оставили ее…
Лоок внес Иллу в пещеру Одинокого Рогача, еще не обнаруженную ругами, укутал ее шкурами и долго сидел в темноте, прислушиваясь к бормотанию девушки…
Зик больно побил стражниц, упустивших Иллу. Утром ее пытались найти, но первый снег скрыл следы беглянки.
Несколько дней Лоок и Илла просидели в пещере готовя себе зимнюю одежду. Они сшили меховые накидки, меховые чуни и отправились догонять свое племя.
В последний раз Лоок оглядел родные места. Долго стоял не шелохнувшись, не решаясь сделать первый шаг.
Смерть Оэла
Прощай, долина урсов, где Лоок родился,
где вырос он, стал воином-охотником,
где вместе с урсами против врагов сражался,
где умирал Лоок от голода и раны,
но Рогачом от смерти был спасен.
Прощай, долина урсов!
Лоок и Илла догнали племя у подножия высоких гор, зубчатые вершины которых и летом были покрыты снегом. Урсы с трудом прошли каменную осыпь, дальше стали преградой невысокие каменистые гривы. Преодолеть их уже не удалось. Здесь дули пронизывающие ветры, сухой снег, словно песок, больно бил в лицо. Вождь за это время окреп и шел сам. Впервые попав в предгорные края, Оэл растерялся. Он уже понял, что дальнейший путь будет еще труднее, однако не решился сразу отступить назад, и несколько дней племя простояло в бездействии. Запасы пищи, добытые внизу, иссякли, здесь охотиться было труднее.
Лоока и Иллу встретили радостными возгласами. Люди подумали, что их возвращение является добрым предзнаменованием. Ведь должны же беды когда-нибудь закончиться? При встрече Мохнач чуть не задушил Лоока, а Олли терся о его бока, как олененок о свою мать.
Когда спросили, где Острый Нос, Лоок сказал, что его убили рыжеволосые. Но как это произошло, жалея вождя, умолчал. А Оэл, склонив к земле совершенно седую голову, не стал расспрашивать. Он хорошо знал сына…
Лоок быстро оценил положение племени и предложил немедленно спуститься вниз, в удобном месте перезимовать, а с наступлением тепла вновь двинуться в путь через горы.
Никто из урсов не возражал. Согласен был с таким предложением и вождь. Однако сказал, что племя повернет назад утром. Такова воля духов, и он, Оэл, передает ее урсам. Не хотел, чтобы все было так, как предлагал Лоок.
Скудно поев, урсы легли спать, тесно прижавшись друг к другу. Горело два костра, трое дозорных подбрасывали в них хворост. А в полночь горы загрохотали – случился снежный обвал. Огромная лавина снега обрушилась недалеко от пристанища урсов. Никто не был засыпан, но сильная воздушная волна расшвыряла спящих, затушила костры.
Плач перепуганных детей, крики женщин, завывание ветра слились в один вопль отчаяния и страха. Людям казалось, что злые духи завели их в ловушку и теперь настало время их погибели.
Первым пришел в себя Лоок. Первой была его мысль о вожде. Где он? Не слыша клича вождя, он попытался успокоить людей, но всеобщий крик заглушал его голос. И тут ему помог Мохнач. Он так звероподобно заревел, как не могли реветь даже злые духи. Люди замолчали, только ветер выл по-прежнему, грозя новыми бедами.
Лоок распорядился разжечь костер.
Ползая на коленях, урсы собрали разбросанный хворост. И опять вспыхнул большой огонь. Детей и женщин посадили ближе к теплу, нашли ушибленного вождя и стали ждать утра. С появлением огня злые духи как-будто отступили. Надолго ли?
Чуть забрезжил рассвет, урсы поспешно оставили зловещие горы. Голодные люди шли и думали, когда же окончатся их мучения? Хуже голода терзал холод. А когда далеко впереди, вблизи предгорных скал зачернел спасительный лес, многие уже не могли идти. Вождь послал к лесу самых крепких охотников, их повели Лоок и Мохнач, остальные разбрелись собирать полузанесенные снегом былинки и ломать чахлый кустарник. Такого топлива хватило ненадолго.
Острый камень сквозь чуни пропорол Илле ногу, и она не могла ходить. Лежа с детьми возле умирающего огня, она думала о том, что хорошо бы теперь напиться горячей воды с ягодами, какую она пила у Рогача, потом завернуться в шкуры и проспать, как медведь, до наступления тепла.
Костер едва тлел. Еще немного, и он умрет, а вместе с ним погибнут и дети. Почему так долго охотники не возвращаются из леса? Как продержаться до их возвращения? Илла подозвала Олли и велела поддерживать огонь, бросая в него древки копий. Но и это топливо сгорело быстро. Угасали последние угли. Урсы опять стали коченеть от жуткого холода.
Казалось, их ничем не растормошишь. И вот радостный крик Олли «Лоок!» поднял всех на ноги. Ожили даже те, кто уже закрыл глаза, ожидая, что вот-вот увидят предков, ушедших в далекую голубую страну.
Сгибаясь под тяжестью срубленных веток, к стоянке подходили Лоок, Мохнач и другие охотники.
Запылали костры, ночь прошла спокойно, лишь плакали от голода дети. Утром снова заковыляли к предгорным скалам, к лесу. Илле помогали идти попеременно Лоок и Мохнач.
И вот в лесу уже пылали большие костры. Отогревшись, охотники сделали себе пики из прямых веток, срубленных Лооком. Бронзовых топоров больше ни у кого не было: захваченные у ругов топоры вождь после ухода Лоока за Иллой приказал бросить в реку. Это от них навалились беды на племя. Это топоры ругов таят в себе зло! Так решил Оэл.
Сделанные пики мужчины обожгли с одного конца и отправились на охоту. Вождь остался с женщинами. А вокруг стоянки, считая себя главным защитником слабых, с луком ходил Олли.
Близился вечер, но охотники не возвращались. Старый вождь, взяв заостренную палку, отправился к скалам, чтобы с высоты обозреть местность. Тут и произошла у него роковая встреча.
В предгорных краях самым сильным зверем был снежный барс, и никто не заступал ему тропы. До наступления зимы он охотился в сумерках или ночью и не знал, что такое голод. Теперь же высматривал добычу и днем, однако удача сопутствовала ему далеко не всегда. В полдень он упустил горного козла. Хищник загнал его на скалу, с которой некуда было податься. Но тут хитрый бородач неожиданно прыгнул в пропасть вниз головой, ударился о дно рогами, захрипел от боли и умчался прочь, оставив барса наедине с голодом.
И вот теперь добыча сама шла на него. В нетерпении помахивая длинным пышным хвостом, барс ждал, когда человек подойдет ближе.
Оэл заметил хищника лишь тогда, когда тот огромными скачками уже несся на него. Он успел выставить вперед заостренную палку и громко крикнуть.
Олли бродил в это время неподалеку. Услышав крик, он побежал к скалам. Свирепый мурр яростно терзал вождя. Олли вспомнил, что в руках у него лук, прицелился и пустил стрелу. Зверь зарычал, в бешенстве вырвал зубами окровавленную стрелу из лапы и убежал.
К этому времени в стоянку вернулись охотники. В вечерней тишине они услышали голос Олли и поспешили к нему. Мальчик говорить не мог, только показывал руками туда, где лежал Оэл.
Лоок, поняв, какой страх испытал Олли, положил руку на голову храбреца. И тут запричитали все урсы, обступившие труп вождя…
У тела вождя Лоок и Мохнач накололи себе пальцы и смешали свою кровь с его кровью. Этим они давали клятву, что, пока живы, будут искать убийцу вождя.
Новый вождь
Кровожадный мурр вождя не пощадил,
но Лоок и брат его клянутся,
что найдут проклятого убийцу,
и не ждать тогда ему пощады!
После смерти Оэла урсы признали своим вождем Лоока. На него легли трудные обязанности: он должен теперь заботиться о благополучии людей, думать о том, как быстрее обжить незнакомое место, как поддержать мир и спокойствие в племени.
Последнее слово теперь принадлежало ему, поэтому оно должно быть твердым, правильным и справедливым.
Старших в племени не осталось – они не выдержали сурового пути. А самым опытным охотником был Мохнач, да и тот родился всего на три зимы раньше Лоока.
Сразу же после похорон Оэла следовало подумать о жилищах. Урсы всегда зимовали в пещерах, где было тепло и сухо, но здесь пещер не нашли. Сделать же теплые шалаши они не могли: в нелегком пути растеряли почти все шкуры.
Сидя у костра, Лоок напряженно думал, как защитить людей от снега, ветра и дождя. Что делать? Рыть норы? В них будет сыро и могут обвалиться. Строить жилища из голых ветвей? В них не спасешься от стужи.
К Лооку подсел Мохнач. Он долго молча смотрел на огонь, наблюдая за тем, как хлопья снега, падая на головешки, шипят и бесследно исчезают. Присмотревшись к Лооку, Мохнач спросил, чем опечален новый вождь.
Лоок поделился своими заботами, хотя и не ожидал дельного совета. Мохнач опять надолго замолчал, усиленно что-то соображая. Внезапно он подпрыгнул, просветленный какой-то мыслью.
– Ты помнишь жилища алазов? – вскричал он.
И Лоок понял, что надо делать. Он немедленно приказал всем взрослым и подросткам отогревать мерзлую землю огнем, а затем рыть ямы ножами, скребками и просто заостренными палками. Сам же без устали принялся валить деревья и обрубать ветви. Когда ямы были готовы, их накрыли бревнами, а сверху насыпали слой земли. Получились достаточно теплые и удобные жилища.
Теперь урсам зима была не страшна. Кров над головой был, наладилась охота. Лоок и Мохнач стали выходить на поиски мурра-убийцы. Вначале они охотились вместе, но зверь не попадался. Ходили и в одиночку. Следы хищника попадались редко. Барс казался неуловимым.
Однажды, блуждая между скалами, Лоок почувствовал, что какой-то зверь наблюдает за ним. Не мурр ли? Но его следов нигде не было видно. Опасаясь, что ловкий зверь притаился на скале и может прыгнуть ему на спину, Лоок, настороженно оглядываясь, выбрался на тропинку. И тут неожиданно увидел того, кого искал: изготовившись к прыжку и оскалив зубы, путь в стоянку ему преградил пятнистый убийца.
Крепко сжимая ручку топора, Лоок ждал прыжка снежного барса. Человек был уверен, что победит зверя…
Невиданного мурра долго рассматривали изумленные урсы. Они, цокая языками, ощупывали его серо-голубую в кольцеобразных пятнах шкуру. Мех на ней был густой, высокий и мягкий. В такой одежде ему не страшен был самый лютый мороз.
Это был тот самый мурр, который убил Оэла: на его лапе остался шрам от стрелы Олли.
Как и обещал Лоок когда-то, сердце мурра он отдал Олли. Съев его, подросток твердо поверил в то, что станет самым сильным охотником племени.
Зима выдалась долгой, ветреной и студеной, но в своих жилищах урсы не испытывали холода, хотя в них было сыро и дымно. Случались и голодные дни. Но когда их не было совсем?
Лоок понял, что люди меньше ссорятся и ворчат, если заняты делом. Поэтому молодой вождь всем мужчинам нашел работу. Он приказал каждому изготовить себе луки, составленные из двух половинок, какие были у ругов, и в свободное от охоты время учиться стрелять из них. Костяные и каменные наконечники для стрел делали с желобками, как у алазов.
А у женщин больше времени стало уходить на приготовление пищи, потому что им было велено мясо не жарить, а варить, как это делал старый Рогач. Только варили не в глиняных горшках, их не сумели зимой сделать, а в кожаных мешках, кидая в них раскаленные камни. Вареное мясо больше нравилось детям, и женщины с удивлением заметили, что они меньше болеют.
И хотя не всем нравились распоряжения вождя, но все выполняли их. К урсам вернулся обычай слушаться и почитать старших. Даже Мохнач выполнял все приказы Лоока.
Подошла весна. Зажурчали, запузырились ручьи. Из нор и берлог выскочили и вышли большие и малые звери. Пронизывая темные пласты слежавшихся листьев, показались первые травинки-иголки. С гор все чаще сползали, как большие пауки, мохнатые дождевые тучи.
Однажды, прислушиваясь к оглушительным раскатам грома, Лоок сказал Илле:
– Сегодня гром разбудил ползающих по земле. Теперь тепло победит стужу. Надо собираться в путь.
Уола? Нет, Оола!
Теплые реки простер нам Уола могучий,
землю согреет он, холод прогонит.
Урсы осилят дорогу далекую, трудную
в край благодатный, откуда пришли.
Когда схлынули весенние воды, урсы двинулись в дальний путь, туда, откуда пришли их предки. Лоок вел племя осмотрительно, не утомляя людей длинными переходами, посылал вперед разведчиков, которые находили удобные места для ночлега, заготовляли топливо, чтобы уставшие соплеменники не тратили сил на его поиски.
Преодолев первый хребет, урсы расположились на дневной отдых в узкой цветистой долине. Поев мяса и попив воды из гремящего потока, Лоок улегся на густой траве, греясь под лучами солнца. Рядом уснули утомленные трудным переходом Илла и Олли. Опасность не предвиделась, но на всякий случай в дозор был выставлен Мохнач.
Похаживая со своей палицей среди уснувших от усталости урсов, он услышал громкий треск в кустарнике, словно там пробирался огромный кабан. Мохнач поспешил на этот звук и увидел, как большой округлый камень, только что сорвавшийся со склона горы, набирая скорость, катился прямо на урсов. Пока ему оказывал сопротивление упругий кустарник, но еще миг, и он выкатится на гладкое место, тогда…
Мохнач сразу понял, чем это грозит, и с криком бросился на сорвавшуюся с горы смерть. Он пытался остановить ее своей огромной силищей. И это ему удалось, но ценой своей жизни…
Илла долго причитала над погибшим братом и после его похорон отказалась идти дальше. Зачем? Злые духи решили извести род Оэла, они убили отца, настигли Мохнача, они погубят и ее. Так пусть это случится здесь! Тогда они вместе с братом будут искать дорогу в далекую страну.
Илла никуда не хотела уходить. Напрасно убеждал Лоок ее, что злые духи меняют свое решение и даже отступают. Разве Илла не помнит, как урсы не поддались им у гор и злые духи отступили? И почему она думает, что они хотят ее погубить? Разве они являлись к ней и грозили расправой?
Но уговоры не действовали на Иллу. Проходили дни, а урсы не могли продолжить путь. Илла каждый день уходила к горной речке и подолгу слушала, как с гулким дроботом в пенистом, клокочущем потоке перекатываются большие, отшлифованные водой камни.
Посреди гремящего потока стоял большой серо-зеленый валун, гладкий и скользкий. На нем, в небольшом углублении, синел цветок. А вокруг вода бурлила, ревела, била в камень студеными брызгами. Казалось, она хотела одного: вырвать этот цветок, каким-то чудом оказавшийся на этом неприступном месте. Но цветок вызывающе синел, наперекор бушующему потоку.
Как-то, сидя на берегу рядом с Лооком, Илла сказала, показывая на цветок:
– Илла умрет, когда умрет он.
Услышав это, Лоок рассердился. Как она может говорить такое? Цветок мог погибнуть от лучей Уолы, от сильного дождя или ветра, его могла склевать птица, но зачем умирать Илле?
Положив около нее топор и мешочек с чудесным зерном, с которым он не расставался, Лоок разбежался и прыгнул на камень. Илла испугано вскрикнула – он мог поскользнуться и свалиться в бурлящий поток. Но Лоок удержался на ногах, сорвал цветок и прыгнул назад.
– Цветок умер потому, что Лоок сорвал его! – закричал он, протягивая Илле синий огонек.
Он хотел сказать, что нельзя ставить жизнь человека в зависимость от жизни слабого цветка.
Тревога за жизнь Лоока встряхнула Иллу, и она поняла, что нужно жить, что нельзя своей скорбью губить того, кто любит ее и кто нужен всем урсам.
И урсы продолжили путь. Чем дальше шли они, тем становилось труднее. Горные исполины, казалось, решили не пропустить маленьких людей, однако урсы упрямо продвигались через дремучие заросли, карабкались по мрачным стремнинам, преодолевали скользкие ледники.
Живя в долине, люди думали, что река далеко в горах падает с неба, а тут увидели, что она рождается из тающего снега и льда. Вначале маленькие ручейки, извиваясь и прыгая, бегут в ущелье, там они сливаются в бурные потоки, которые потом и образуют реку.
Лоок шел первым. Его топор прокладывал путь через колючие чащобы, вырубал ступени на льду и слежавшемся снегу, валил деревья для переправ через водные преграды.
Иногда Лоок останавливался, удивленно глядя по сторонам и оглядываясь вниз. Неужели они взобрались так высоко, что облака, клубясь, плывут под ними?
Скоро ли они увидят голубую землю, которую подпирают вершины высоких гор?
Труден и мучителен был переход через перевал самого высокого хребта. Урсов валил с ног ледяной ветер, слепил снег, хлестал холодный дождь, окутывал густой туман, пугали снежные обвалы, мучила головная боль, но никто не роптал.
Преодолев последние преграды, урсы увидели вдали широкую реку и зеленую равнину. Тут, наверно, жили их предки, решили они и обрадованно закричали: – Оре-ре! Оре-ре! Убив несколько горных баранов, они решили самого упитанного пожертвовать Уоле. Долгие страдания убедили их, что Одинокий Рогач был прав, поклоняясь лучезарному светилу, а не зубру, медведю и даже оленю. Все они ожидают, когда их приласкает Уола. Даже проворная змея без лучей Большого Огня становится медлительной и беспомощной. А только пригреет светило, и все просыпается – звери, вода, лес. Значит, Уола сильнее всех, ему и надо поклоняться.
Урсы разложили большой костер и положили в него горного барана. Вкусный запах жареного мяса понесся ввысь. Уола, вкусив такое приношение, будет еще милостивее к урсам.
И вот, прокричав многократно хвалу светилу, урсы набросились на пищу. Лоок ел вместе со всеми и размышлял. Выходило, что человек сильнее обычаев: урсы сменили привычное оружие – поверили в лук и его топор, едят не только жареное, но и вареное мясо, поклоняются не Оленю, а Уоле. И вдруг Лооку припомнились предсмертные слова Рогача: «Уола сильнее всех. Но почему он грел меня и врагов одинаково? Они же его не почитают».
И правда – почему? Разве ругам, захватившим их долину, он не светит? Почему урсы даже с высоты гор не увидели ночлега Большого Огня? Конечно, Уола помог урсам преодолеть напасти, но если бы у Лоока не было топора, прошли бы урсы через горы?
Лоок опасливо посмотрел на солнце – не рассердился ли всемогущий Уола на него за то, что он посмел так подумать?
Однако размышления вождя прервал дозорный Олли, сообщивший, что недалеко ходят чужие люди с блестящими топорами. Лоок подал сигнал, и урсы быстро разобрали копья и луки.
Молодой вождь взял свой верный топор и вышел навстречу незнакомцам. Их лица были выжидающе-настороженными, но не враждебными. Пройдя несколько шагов, Лоок положил топор на землю, сломал ивовую ветку и, помахивая ею, приблизился к незнакомцам. Они не были похожи ни на рыжеволосых ругов, ни на черноволосых алазов, а были чуть темнее урсов. Их тела покрывали не шкуры, а сплетенные из каких-то мягких серых волокон накидки.
«В них летом не жарко», – подумал Лоок, еще не зная, что эти люди уже научились расщеплять волокна дикого льна и крапивы, сучить и прясть их, выделывать нити и ткать ткани для своей одежды.
Незнакомые люди тоже положили свои блестящие топоры на землю и, окружив урса, заговорили с ним. Некоторые слова он понял. Показав на солнце, Лоок сказал:
– Уола.
Незнакомцы заулыбались, поправили:
– Оола.
Недоверие исчезло. Урсы, к счастью, вышли к стоянке большого родственного племени. Здесь они увидели коз, свиней и овец, которые бегали за людьми, как собаки, увидели жилища, сложенные из больших камней.
И держа в одной руке бронзовый топор, весь в шрамах и зазубринах, а в другой – мешочек с солнечным зерном, Лоок повел урсов к новой жизни…
