Текст книги "Бронзовый топор"
Автор книги: Владимир Головин
Соавторы: Михаил Скороходов,Георгий Золотарев,Клара Моисеева,Виктор Мироглов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)
Бронзовый топор
НПП «Параллель»
Нижний Новгород
1995
Владимир Головин
Гирр – сын Агу
Пришельцы с юга
Над рекой – плотный туман, сквозь который угадывались контур леса и розовое пятно солнца с размытыми краями. На левый берег реки выходили низинные луга, окаймленные синеющими лесами. Кое-где на лугах виднелись колки кустарников. Высокие травы и прибрежные кусты обвисли под грузом росы и неподвижно застыли в полном покое. Со стороны лугов едва уловимо тянуло утренней свежестью и ароматами цветущих трав. Постепенно туман редел, а его остатки уползали в лесную чащу правобережья. Воды реки спокойно скользили, омывая берега и вершины склоненных тальников. От береговой кромки, поросшей осокой, вклинивались в реку заросли камышей и глянцевые блины кувшинок. Среди них выделялись луковицы бутонов. Некоторые бутоны уже приоткрыли зеленые створки навстречу наступающему дню, обнажили ярко-желтую середину, свечами отражаясь в темном зеркале омутов.
Тишину утра нарушали ежеминутные всплески рыб, сухой шелест стрекоз, возня и разноголосица птиц. Из зеленой путаницы камышей неожиданно с громким криком поднялась чем-то напуганная утка. Она описала большой круг над лугами, опустилась на прежнее место, успокоенно крякнула. Вскоре на гладь реки она вывела утят и направилась к другому берегу. Выстроившись цепочкой и проворно работая лапками, утята старались не отстать от матери. Семейство уже благополучно достигло залива, как вдруг крутанулась воронкой и брызнула осколками зеркальная гладь, на миг показалась щучья пасть, и утенок исчез под водой. Выводок с писком кинулся в разные стороны. Мать строго прикрикнула, и пушистые комочки нырнули за ней в спасительную осоку.
У самой воды, среди лопухов борщевика, затаился человек. Его светлые волосы, свисающие на плечи, и бородатое лицо прикрывала осока, султаном увязанная на голове. Человек словно закаменел, только зрачки серых глаз двигались и широкие ноздри слегка вздрагивали. Он внимательно проследил за полетом утки и переправой ее выводка. Что-то заставило ее пуститься в опасное плавание днем по открытому пространству. Человек сначала повел зрачками влево, откуда пришла тревога, обеспокоившая утку, затем в ту же сторону медленно повернул голову и через ноздри втянул в себя воздух. Удовлетворение мелькнуло в его глазах, и губы тронула улыбка. Не зря он рыскал у реки, таился, выслеживал и ждал столько дней и ночей, не смея развести огонь, – в родное племя придет с добычей.
Не разнимая губ, он вскрикнул чибисом. Не качнув листочка, к нему скользнуло гибкое тело женщины.
– Туры, – коротко сообщил мужчина. – Жди здесь.
– Гирр пойдет один? – спросила женщина.
– Да.
– Лань бьет из лука не хуже мужчины, – ее угольно-черные глаза сузились.
– Жди здесь, – повторил мужчина.
– Лань будет ждать.
Гирр снял с плеча лук, вынул из кожаного чехла стрелу, поправил костяной нож у пояса, тяжелую палицу, каменный топор и, низко пригибаясь, двинулся вдоль берега по-звериному легко и быстро. Он еще раз втянул ноздрями воздух, приподняв бороду, и, убедившись, что запах идет на него и присутствия человека звери не учуют, пробежал вперед и чуть в сторону, уступая дорогу стаду. У прогалинки с низкорослой травой спрятался за ветвистым кустом ивняка.
Во главе стада, раздвигая грудью траву и кустарник и пригнув лобастую, косматую голову, шел напролом огромный бык-вожак. Его метровые рога торчали отточенными ножами, из ноздрей со свистом вырывался воздух, под темной лоснящейся кожей перекатывались литые мускулы. Вслед за ним шли старые турицы с телятами и без них. Гирр пропустил передних зверей и выбрал молодую самку с первым теленком, что была к нему всех ближе. Лук послушно согнулся в могучих руках охотника, сухожильная тетива заныла от напряжения. Стрела отодвинулась на всю длину и коснулась наконечником пальцев. Миг… и тетива облегченно вздохнула, стрела глубоко вошла в левый бок турицы. У нее подогнулись ноги, она сунулась мордой в траву, но сразу вскочила, со страшным ревом закрутила головой, брызгая слюной и кровью. Вторая стрела пронзила ей горло.
Гирр успел отпрыгнуть прежде, чем темная громада вожака протаранила и перековеркала куст, за которым таился человек. Выиграно несколько мгновений. Охотник бросился к реке. Почуя кровь, ревело и бесновалось все стадо. Вожак наконец увидел врага и огромными прыжками полетел за ним. Бык пригнул голову, намереваясь расплющить двуногое существо, но в последний момент человек резко метнулся в сторону, тур полоснул рогами пустоту, промчался мимо и встал как вкопанный, стегая бока хвостом. Кровавая пелена злобы на миг застлала глаза вожака. Он снова увидел убегающего врага и, коротко рявкнув, легко поднял массу тела в прыжок. Гирр бросился в реку и скрылся под водой. Почти в тот же момент и тур бултыхнулся за ним, выплеснув волну на противоположный берег. Долго разъяренный вожак будоражил воду и илистое дно рогами и копытами, пахал и раскидывал береговую дернину и кустарники, оглашал окрестности трубным ревом. Но тщетно: человека не было. Постепенно он успокоился, вышел из реки, огляделся и, решив, что достойно наказал врага, пошел к турицам, а вскоре увел стадо.
Гирр бесшумно вынырнул у места, где ждала его Лань, снял с бедер шкуру, отжал из нее воду и снова повязал у пояса. Женщина не проронила ни слова. Гирр – сильный и ловкий охотник, Лань слышала голос умирающей турицы и рев взбешенного вожака. Зачем слова? Она положила руку на плечо своего мужчины и склонила его голову себе на колени. Гирр прикрыл глаза. Женщина убережет его покой. Они молча подождали, пока ушло стадо, и подались к месту охоты. Турица завалилась на бок, высунув окровавленный язык, а возле нее, вздрагивая кожей, стоял теленок. При появлении людей он кинулся прочь, но Гирр легко догнал его, свалил и скрутил ноги сыромятным ремнем. Охотник разрубил топором грудь турицы, вынул еще теплое, пробитое стрелой сердце. Съели его сырым, разделив поровну. Теперь сила зверя перешла в их тела.
Солнце давно перевалило зенит, его косые лучи меньше проникали через плотно сомкнутые кроны деревьев, когда Гирр уловил запах дыма и остановился. Он огляделся, узнавая знакомые места, и опустил тяжелую ношу на землю. Половину туши они завернули в шкуру и зарыли в песок и камни на дне ручья, а заднюю часть Гирр нес в становище. Лань вела теленка, который то упирался, то брыкался, то рвался в сторону, выматывая силы женщины. После короткого привала Гирр встал на колени лицом в сторону солнца и сложил руки на груди. Лань встала рядом. Затем он отрезал кусок мяса и повесил на сук, чтобы злые духи леса остановились полакомиться, потеряли нюх и не нашли след людей. Гирр вскинул на плечо подсохшую сверху глыбу мяса и двинулся дальше, не оглядываясь. Лес вскоре поредел, открылась просторная поляна, а у дальней опушки возле речной излучины – крытые травой хижины. Из-за куста поднялись два человека, преградив путь. На вскинутых луках лежали стрелы, направленные на Гирра и Лань. Гирр ждал их появления. Он знал, что и позади них сейчас стоят с оружием на изготовку мужчины из лесного племени, в которое шли они с Ланью.
– Агу, – сказал Гирр, приложив свободную руку к груди и склонив голову.
Встретившие пришельцев переглянулись, отвели оружие и расступились, давая дорогу. Гирр опустил мясо на землю, снял с себя нож, топор, лук, стрелы и другое оружие и сложил возле ног. Затем снова поднял мясо и пошел к становищу безоружным. Лань последовала его примеру. Люди из племени Агу, подобрав оружие пришельцев, не смогли сдержать возгласов восхищения: как тщательно оно отделано! Следуя позади, глядели с уважением и некоторым страхом на гиганта-охотника и его спутницу. Пришелец легко и с достоинством нес такую ношу, какую любой из них с трудом приподнял бы с земли. А женщина с угольно-черными глазами и волосами цвета воронова крыла, с темно-коричневой кожей, поразила их стройностью и гибкостью тела, каким-то особенным величием.
Круглые островерхие хижины стояли полукольцом, входом к родовому кострищу. Гирр остановился неподалеку от кострища и стал ждать. Сюда скоро сбежалось все племя. Мужчины, женщины, дети с нескрываемым любопытством разглядывали пришельцев. Их оружие переходило из рук в руки. Мужчины качали головами и цокали языками: такого оружия им видеть не приходилось. Наконец из средней хижины, которая отличалась большими размерами, появилась старейшая мать рода в сопровождении двух женщин, а за ними – седой, могучий мужчина, вождь племени на охоте и в бою. В поселении правила Агу – мать матерей. Особым уважением и властью пользовалась старейшая мать. Она назначала и смещала вождя, нерадивого охотника могла лишить доли добычи и даже изгнать из рода. Агу – сухая, но крепкая старуха. Ее глаза светились умом и нестарческой зоркостью. Родичи расступились, пропуская ее к кострищу. Мужчины в полном вооружении стояли отдельно. Вождь Кри встал возле них. Агу прошла к кострищу, села на плоский камень, долго и пристально разглядывала лицо Гирра. Все стихли. Родичи ее племени, в том числе вождь, летом носили только набедренные повязки. Старейшая мать до подбородка укутана в одежду из легких козьих шкур, сшитых сухожилиями, даже на ногах у нее мягкая обувь мехом наружу. На шее Агу поверх одежды в два ряда висели сухожильные нити с нанизанными на них клыками кабанов, когтями и клыками медведей и тигров. Заговорила Агу твердо и неторопливо:
– Вижу, сильный охотник. С чем пришел? Говори.
– Сердце привело в родное племя, – ответил Гирр. – Пришел с миром и поклоном мудрой Агу от сына Барса – вождя южного племени. Прими мясо молодой турицы. Пусть оно укрепит твои силы, – Гирр опустил ношу на траву и склонил голову.
Уважительная речь пришельца на языке лесного племени понравилась старухе. Польстил поклон от южного вождя, но усилил и сомнения.
– Откуда сын Барса знает мое имя? – спросила она. – Говори.
– Я много рассказывал ему о тебе и твоем племени, – сразу ответил Гирр.
Агу сузила глаза и, казалось, насквозь прожигала взглядом великана, стоящего перед ней.
– Кто ты? – резко спросила она. – Говори.
– Я выкормлен твоей грудью, Агу, грелся у твоего очага. Десять раз деревья теряли зеленые шкуры и одевались снова, когда случилась беда. Мужчины были на охоте, а на поселенье напало северное жестокое племя. Злые люди побили детей и увели многих женщин. Роду грозила гибель. Ты отправила молодых и сильных охотников отбить женщин у южных племен. С ними ушел и я. Но чем-то рассердил злых духов, и вражье копье пробило мне плечо. Врага я оглушил палицей, но и сам еле ушел от погони. Много ночей и дней мужчины чужого племени не теряли мой след, отрезав путь к родному очагу. Плечо вздулось, рука ослабела, и я не мог вступить в бой, только ноги без устали несли меня туда, где стоит солнце в полдень.
Однажды ночью пошел сильный дождь, я укрылся в прибрежных зарослях. К утру вода в реке поднялась выше берегов. По ней плыли коряги и целые деревья. На одно из них я взобрался, теряя последние силы. Дождь лил днем и ночью. Сколько я плыл, знают только духи воды. Меня подобрали люди из племени Барса, не убили, а вылечили травами, вернули силы отваром и мясом молодых поросят.
Многому научился я от людей из племени Барса, стал лучшим охотником. На юге много сладких плодов, много зверей, рыб и птиц, но сердце звало в родное племя. И я пришел.
Агу почти сразу узнала пришельца. Она внимательно выслушала его рассказ, но не спешила принимать решение, проверяя, не злой ли дух явился в образе сына. Молча слушали Гирра и родичи, и вождь Кри.
– Говори свое имя, – велела Агу.
– Имя мое Гирр.
Мать матерей не смогла скрыть волнения. Ее руки, лежавшие на коленях, вздрогнули. Гирр, ее последний и любимый сын, через много зим вернулся к ней сильным и умелым охотником. Убил турицу и принес в подарок полтуши. Волнение прошло по толпе родичей, некоторые из них узнали Гирра. Агу что-то сказала сопровождавшей ее женщине. Та проворно ушла в хижину и вывела оттуда огромную собаку.
– Ты кормил ее из своих рук, когда она была щенком, – сказала Агу. – Погладь ее.
– Пи, – ласково позвал Гирр. Собака вздрогнула и навострила уши.
Пришелец смело шагнул к ней и почесал за ухом, как делал давно. Собака взвизгнула и завиляла хвостом. Возглас радости огласил становище. Сомнений не было, родичи уверились, что перед ними сын Агу.
– Кто эта черноволосая женщина? – спросила мать матерей. – Говори.
– Это моя женщина, младшая дочь сына Барса. Лань сама захотела уйти со мной, и ей позволил отец. В южном племени у мужчины только одна женщина, у женщины только один мужчина.
– Подойдите ко мне, дети мои, – старуха протянула вперед руки.
Гирр и Лань опустились перед ней на колени. Агу положила им на головы сухие ладони, сказала торжественно:
– Гирр – сын нашего рода, равный всем у родового костра, в хижине и в доле от охоты и добычи. Лань – женщина Гирра. Так будет!
– Гирр – сын рода! Лань – его женщина! Так будет! – прокричали люди племени Агу.
Мудрая Агу приняла обычай южного племени и скрепила союз сына с дочерью Барса. Родичи одобрили решение старейшей матери.
– Разожжем большой огонь в честь добрых духов, – распорядилась Агу. Лицо ее сияло радостью.
Несколько юношей бросились в лес собирать дрова, женщины занялись мясом – разрубали его на куски и надевали на шесты-вертела. Гирру и Лани вернули оружие. Четверо охотников помчались за второй полутушей турицы, куда указал им Гирр. К восходу солнца, как раз к началу восхваления добрых духов леса, лугов и воды, они должны вернуться. Мужчины не отходили от Гирра и любовались его оружием. Больше всего удивлял каменный топор, в нем даже проделано отверстие для топорища. Только Кри сторонился, он видел в пришельце соперника.
Лань окружили женщины. Никто из них не имел таких черных волос и глаз и бронзово-коричневой кожи. С завистью разглядывали они ее ожерелья из клыков неизвестных зверей и набедренную повязку из шкуры невиданного животного. В племени Агу постоянных супружеских пар не было, и дети не знали своих отцов. Мужчины дарили женщинам за ласки ожерелья из костей особо опасных зверей, убитых в единоборстве. Потому ожерелья составляли особую гордость женщин. Чем больше костяшек в ожерелье, тем выше заслуга женщины перед племенем. Она ласкала многих сильных охотников и дала роду таких же сильных детей. Можно ли не дивиться, что у черноволосой Лани, не имевшей детей и знавшей одного мужчину, такое богатство украшений? И каким должен быть отважным охотником Гирр! Жадные глаза женщин обратились на него.
В становище лесного племени царило оживление. Предстояли праздничные танцы молодых женщин вокруг большого огня и состязания в ловкости охотников, затем обильный пир. Часть мужчин уплыла на долбленых лодках бить копьями рыбу по тихим заливам, часть осталась охранять становище. Остальные охотники во главе с вождем ушли на Кабанье болото за жирной добычей, с ними ушел и Гирр. Ягоды еще не созрели, и женщины отправились за кореньями в лес у Круглого озера. В становище остались только старухи и женщины, кормящие грудью детей. Они носили к кострищу и ломали сучья и хворост, им помогали подростки. Голотелые чумазые дети бегали, визжали, дрались. На них никто не обращал внимания.
Первыми вернулись охотники, они принесли большого кабана. Его убил Гирр – ударил топором по черепу. Но в ожерелье Лани не добавится кабаньего клыка: секач был до того ранен стрелой и копьем других охотников. Однако мужчины оценили отвагу и силу пришельца. Не подоспей он, Манг, ударивший кабана копьем, был бы растерзан зверем.
Женщины набрали две вязанки трав и кореньев. Приплыли и рыбаки, их добыча оказалась небогатой: всего несколько рыбин.
Когда небо посветлело и холодная богиня ночи, не дающая тепла, собралась спрятаться за лесом, условный крик ночной птицы известил родичей племени Агу, что возвращаются охотники, посланные за второй полутушей турицы. Их тотчас помчались встречать.
Агу довольно улыбалась: добрые духи узнали про большой огонь в их честь и послали удачу. Пир будет богатым, а племя сытым. «Скоро проснется Солнце – главный бог духов, – подумала она. – Пора зажигать костер». Агу вошла в хижину, опустилась на колени перед родовым очагом. Это была большая корзина, промазанная глиной, в ней постоянно тлел огонь, а рядом лежал ворох мелко наломанного сухого хвороста. Возле родового очага неотлучно дежурила сама Агу или ее помощница, одна из старых женщин. Мать матерей взяла другую корзину, поменьше, переложила в нее несколько углей из родового очага и сверху кинула тонкие хворостинки. Появилось синеватое пламя. Боясь дохнуть на него, Агу подкладывала новые и новые хворостинки. Лицо ее было сосредоточенно строгим. Она прожила долгую жизнь и каждый раз испытывала волнение от чуда рождения огня, дающего тепло и жизнь людям, делающего мясо мягким и вкусным. Из поколения в поколение берегли его, не давая умереть.
Люди сразу притихли, когда Агу вынесла к кострищу малый родовой очаг и принялась разжигать костер. Даже дети перестали бегать и визжать. Все с благоговением глядели, как на их глазах ширился и смелел огонь, с треском пожирая хворост. Однако люди знали, что огонь нужно держать в смирении, от обильной пищи он становился ненасытным и злым. Костер разгорелся, над ним разложили длинные шесты с нанизанными кусками мяса. Родичи неотрывно глядели на мясо, глотая слюну. Нечасто в племени было столько сытной пищи, чаще оно довольствовалось кореньями и травами. Но никто не смел проглотить и кусочка, пока не позволит Агу. От мяса между тем пошел дразняще вкусный запах. Две матери рода поддерживали нужной силы огонь, то подкладывая хворост, то отодвигая его. Агу безмолвно сидела на своем плоском камне. Гирр отметил, что в племени достаточно старух, но мало стариков: мужчины погибали на охоте и редко доживали до седин. Они сами должны были заслуживать право на долю у родового костра, а о матерях заботились дети – все племя. «Но нужны не только сила и ловкость, которых не имеют старики, – думал Гирр, – нужны опыт и мудрость. Потому южное племя так искусно и в изготовлении оружия, и в охоте, что бережет не только матерей, но и отцов».
Агу резко встала и велела убрать вертела от огня. Женщины быстро выполнили приказание и самый жирный кусок, поддев отточенной палкой, подали ей. Мать матерей опустилась на колени, обратившись к востоку. И люди рода тоже встали на колени, сложив руки на груди.
– Бог неба и духов, – громко заговорила Агу, – прими это мясо и усмири желающих нам зла в лугах, лесах, реках и озерах, вели дарить нам удачу.
Багровый край солнца показался из-за горы, будто светило услышало голос старой женщины и приоткрыло глаз.
– Бог неба, – продолжала старуха, – добрые духи вернули мне сына, у нас много мяса, духи помогают нам, мы чтим их, похвали и ты. – Агу положила мясо на разостланную шкуру. – Иди к нашему костру, ешь с нами мясо, полюбуйся гибкостью наших женщин и искусством наших охотников.
При этих словах десяток молодых женщин и девушек вскочили на ноги, встали вокруг костра и пустились в дикий пляс – они притопывали пятками, размахивали руками, изгибались и приседали, то бросаясь бегом, то переходя на осторожный шаг. И хотя каждая танцовщица по-своему исполняла танец, в нем были и единый стремительный ритм, и своеобразная привлекательность.
Мужчины широко улыбались, их глаза сияли и перебегали с одной танцовщицы на другую. Особенно выделялась гибкостью и выразительностью движений молодая девушка с пышными льняными волосами до бедер. Женщины в танце изображали то поиск и сбор кореньев в траве или плодов и ягод на деревьях, то разжигание костра (складывали ладони у лица и раздували щеки), то поклонение добрым духам, то стремительный бег лани, то осторожную поступь лисицы. Они танцевали долго и азартно: первобытный человек ценил прежде всего неутомимость и выносливость. Солнце поднялось над горой в рост дерева, когда Агу подала знак и танцовщицы разом упали на колени, обратив лица и протянув руки к солнцу.
Наступила очередь Кри показать искусство мужчин-охотников. Он издал гортанный крик тревоги, и мужчины, знавшие женщин, прыгнули в круг с поднятыми копьями. Сначала они изображали набег вражеского племени, затем торжество победы над ним и погоню. Они прыгали и вертелись около костра, однообразно взмахивая топорами и копьями, делали страшные лица и вскрикивали. Покончив с врагом, встали в широкий круг в затылок друг другу и низко согнувшись, будто крались к добыче. Дойдя до условного места, метали копье в шкуру, висевшую на дереве. Если копье попадало в цель, зрители награждали охотника криками одобрения. Это означало, что он получит лучший кусок мяса из рук самой Агу. Если копье летело мимо или слегка касалось шкуры, зрители громко смеялись. Охотники между тем продолжали танец по кругу и, снова дойдя до отметки, стреляли в шкуру из лука.
Лань не знала танцев лесного племени и осталась среди зрителей. Гирр участвовал в танце мужчин. Его копье и три стрелы попали в самый центр шкуры. Он превзошел даже Кри и был признан лучшим охотником. Гирр подошел к Агу, которая уже поднялась с камня, собираясь начать пир, и сказал:
– Мудрая мать матерей, позволь показать искусство в охоте южного племени, племени сына Барса.
Агу подумала и сказала, снова опускаясь на камень:
– Быть так.
Гирр склонил голову, затем сорвался с места и умчался в лес. Родичи недоуменно переглядывались. Лань подбежала к дереву, сорвала шкуру и держала ее в вытянутой руке. В тот же миг из леса стремительно вылетел Гирр с поднятым копьем. Лань бросилась бежать, шкура-мишень развевалась позади нее. Пришелец метнул копье, и оно прошило шкуру. Зрители онемели, затем завыли от восторга. Гирр снова умчался в лес, а Лань подбежала к дереву и приложила к стволу ладонь, растопырив пальцы. Сын Агу огромными прыжками приблизился к отметке и, припав на колено, одну за другой вонзил в ствол дерева четыре стрелы между пальцев Лани, выхватил тяжелый нож из лосиного рога, метнул его. Нож воткнулся чуть ниже ладони. Зрители вскочили со своих мест и стояли, разинув рты. Гирр и Лань подошли к Агу, склонили головы. Кто-то опомнился первым и в полной тишине закричал:
– Гирр – вождь племени!
– Гирр – вождь племени! Гирр – вождь племени! – дружно подхватили родичи.
Мудрая Агу увидела, что сын хочет говорить. Она подняла руку, и родичи утихли.
– Говори, – сказала она.
– Мать матерей и люди племени, – заговорил Гирр в наступившей тишине, – сила вождя не в руках и ногах, не в умении убить зверя. Сила вождя в мудрости и опыте. Кри лучше всех знает окрестные луга, леса, реки и тайные тропы. Кри лучше всех знает повадки зверей, птиц и рыб. Его разум и опыт нужны лесному племени. Когда в небе была луна, мы убили кабана. Но Кри указал, где затаился зверь, куда он пойдет, где его ждать. Пусть вождем будет Кри, а я научу охотников делать оружие и владеть им. Я все сказал.
Кри не пропустил ни слова и дивился разуму пришельца. Он сам думал почти так же, но говорить не смел. Неожиданное заявление Гирра смутило родичей, они молчали. Агу встревожили слова сына, она поняла, что Гирр принес от южного племени много нового. Не нарушит ли это обычаи и покой предков? Не принесет ли беду ее племени, не уменьшит ли почет и власть матерей рода? Но она не стала портить праздника в честь добрых духов и неохотно сказала:
– Вождь племени – Кри, быть так!
– Вождь – Кри! Быть так! – откликнулись родичи.
