Текст книги "Дева Ки, демон Шо. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Дерево все же прячут в лесу

За очередным поворотом тракта перед Ки Шо открылся восхитительный вид. Хмурый массив хвойных лесов здесь уходил круто вниз, до самых предгорий. Далеко внизу под ногами Ки Шо виднелись последовательно три длинных изгиба Великого Серпантина имперского тракта, последний уже еле заметный в дымах промышленного района. Но Ки Шо не обращал внимания на красоты. Выходцу из горного Лусора дали горных склонов привычны и не вызывают особых чувств. Зато он очень внимательно рассматривал еле заметную тропу вниз. Кто-то практичный здесь срезал значительную часть долгого пути. Да, по имперскому тракту двигаться гораздо легче, безопасней. Но по тропе – быстрее. И, самое главное, не под контролем Дорожной стражи. Да и путников там не было заметно на всем протяжении спуска. Подниматься снизу вверх, карабкаться по крутому склону дураков не находилось, а желающих спуститься сверху вниз распугал крестьянский бунт. Ки Шо волей случая оказался первым. И теперь он стоял в нерешительности перед сложным выбором. Как лучше? Быстро, но трудно, или легко, но долго?

Он еще раз посмотрел вдаль. Где-то там, за дымами предгорий, простиралась знаменитая Золотая житница империи. Огромное равнинное плато, где любовно возделан каждый клочок земли, где к каждому полю, к каждому саду заботливо проведены оросительные каналы от горных речек, где живет почти половина жителей империи… и где негде спрятаться на ночевку. Как там существовать, в этих гигантских толпах чужих людей? Пустят ли одинокого подростка в гостиницу? Не ограбят ли в вечерней темноте? Ки Шо почувствовал сильное желание вернуться обратно, к пустынной горной дороге, к редким бедным деревенькам вдоль нее, к горным склонам, заросшим спасительным густым лесом – ко всему, что так привычно и знакомо. В горах Ки Шо чувствовал себя уверенно… но столица – внизу.

И вдруг он услышал неторопливый перестук копыт. Кто-то не спеша ехал по тракту. И кто? Ки Шо прикинул, и выводы ему очень не понравились. Кто-то, кто не боится бунтовщиков и может смело проехать мимо корпуса лучников, не опасаясь расспросов и ареста. О, тогда этот кто-то – опасный человек!

И Ки Шо, больше не раздумывая, шагнул с тракта на тропу. По тропам он ходить не опасался, даже по самым крутым. Это по сравнению с деревенскими мальчишками он был и неловким, и слабым, но все же родился и вырос в горах, по крутым тропам ходить умел уверенно, потому что в Лусоре других не было. Тем более что тропа оказалась очень обихоженной, культурной. За долгие годы многочисленные путники где приспособили под ступеньку подходящий камень, где подрубили твердую глину, и в результате тропа стала представлять из себя что-то вроде длинной извилистой лестницы. И идти по ней не составляло особого труда. Ки Шо вначале даже запрыгал по камням-ступенькам, но быстро успокоился. Горы не прощают беззаботных, да и главный наказ мудрого Ичи каков? Правильно, не спешить. Так что он успокоил дыхание, поправил торбу на плече и размеренно зашагал по ступеням вниз. И скоро хмурый ельник скрыл его от чужих взглядов. Он шел спокойно и даже не подозревал, что именно в этот момент имперский инспектор Хай лениво провожает взглядом его подпрыгивающую при спуске шляпу и размышляет, что бунтовщикам, несмотря на все их хитрые тропы, все равно никуда от возмездия империи не деться и не скрыться. Что бунтовщики в лесу жрать будут? То-то и оно. Так что все тропы ведут бунтовщиков к селениям. А там уже их поджидают доносчики, сельские старосты, местные «ночные работники», скрепленные железной дисциплиной в единую общеимперскую тайную организацию… нет, никуда бунтовщику не деться, пусть себе бежит пока по короткой тропе вниз, в лапы Дорожной стражи.

То, что по тропе убегает именно бунтовщик, инспектор Хай был твердо уверен. Во-первых, кто еще, если не бунтовщик? Все честные люди сейчас в страхе по домам сидят. И даже если он не бунтовщик, а простой крестьянин… все равно бунтовщик. Все крестьяне – бунтовщики. В определенных обстоятельствах.

Ки Шо пересек третий загиб серпантина во второй половине дня. Он устал, хотел пить, кушать, лежать, но сильнее всего – плакать. Один, совсем один в чужом мире! И когда он услышал голоса впереди и ниже, не бросился с радостью вперед, а наоборот – отошел осторожно в сторону, за кусты, присел и стал слушать и смотреть.

Оказалось, что внизу не засада, не пост Дорожной стражи, а просто там местные у тракта занимались тем же, чем промышляют жители всех притрактовых деревень. Приземистые тетки крестьянского вида, самые разные подростки, мелкие ремесленники и просто старьевщики пристроились вдоль тракта и пытались продать путникам свои немудреные товары. Видимо, крестьянский бунт не успел докатиться до района кузниц и копей, и движение по тракту было вполне оживленным. Люди, повозки и пешие группки выходили по дороге из бокового ущелья – кто для покупок, а кто и на пути в столицу. Слабый ветер натягивал из ущелья едкий дым и пыль, но никого из местных это не волновало, привыкли. Не волновало, да, но местные особенности жизни внесли в одежду небольшие, но очень важные для Ки Шо изменения. Повсеместно на лицах и торговцев, и путников красовались повязки, защищающие горло и легкие от дыма и пыли. У девушек они выглядели даже красиво – той своеобразной красотой черных глаз над темной тканью, какой отличаются драгоценные камни на дорогом бархате.

Ки Шо заволновался. Притрактовый рынок! На нем можно купить еды! И повязку на лицо! Прямо перед Ки Шо толстая торговка разложила перед собой дорожные шляпы с темными сеточками от пыли и солнца, у нее же и десяток повязок самых разных форм и расцветок лежал на столике. Осталось встать, подойти, купить… и ни одна ищейка больше не опознает под плотной тканью его чужеземное лицо!

Но тут на Ки Шо накатила жадность, самая обыкновенная жадность жителя бедной горной деревушки. У него в торбе болталось несколько вещиц, крайне необходимых в лесных ночевках, но вряд ли нужных в путешествии по многолюдной обжитой равнине, где даже кустика бесхозного не найти, чтоб переночевать под ним. А весили эти вещицы не сказать, чтобы мало, особенно в пересчете на количество шагов, сделанных с тяжелой торбой на плече. А тут рынок, на котором все лишнее можно продать! Не выкинуть, а продать!

Но Ки Шо прекрасно знал порядки притрактовой торговли и потому не спешил двигаться с места. Продать – это хорошо… но как? Торговцы только выглядели разобщенным пестрым сборищем. На самом деле все они местные и прекрасно знают друг друга. И если сейчас выйти и пристроиться со своим товаром, Ки Шо тут же спросят, какого демона он лезет торговать на чужой территории. Сначала спросят, а потом прогонят пинками и товар отберут. Мир торговли жесток, потому что это мир денег.

Но жадность давила и давила. Жадность, а еще голод и жажда. Ки Шо решился и двинулся к тракту на запах еды – совсем как бунтовщики в деревню, в ловушку солдат императора…

Он ступил на тракт и сразу почувствовал себя уверенно, словно домой возвратился. Здесь все привычно и знакомо, здесь он путник с деньгами, здесь его величают юным господином, и все торговцы искательно заглядывают ему в глаза и протягивают свои товары. И зловредные мальчишки тоже. Но он уже учуял знакомый дразнящий запах жареных колбасок!

Маленький сморщенный повар глянул на него с удивлением.

– Юный господин действительно желает это? – уточнил он.

Ки Шо утвердительно махнул рукой, заплатил и с нетерпением впился зубами в еду…

– Что это⁈

– Ливерные колбаски! – с гордостью сказал повар. – Вкусные! И дают прилив сил! Молотобойцы специально приходят, чтоб купить именно их! Молотобойцы, рудокопы, мастера боевых искусств, каменотесы… все, кому требуется большая сила! Юный господин мечтает стать каменотесом?

Ну… неохотно Ки Шо признал, что и ливерные колбаски вкусны. За неимением лучшего. Интересно, а куда мясо делось? Оставило ливер повару, а само убежало обратно в лес?

Он купил еще медовую лепешку, воды и неспешно пошел вдоль торгового ряда. А жадность все грызла и грызла. И тащить тяжелую торбу несчетные ли до столицы страшно не хотелось. И выбросить хорошие вещи не поднималась рука. Так что он шел, ел и усиленно соображал, что тут можно сделать.

Подростку тут делать нечего, в результате пришел он к печальному выводу. Чужого подростка прогонят сразу. А вот чужую девочку… половина торговцев, которые мужчины, точно не прогонят, так вот странно устроена жизнь. А вторая половина, которые женщины… зловредные, жадные базарные женщины… при благоприятных обстоятельствах могут пожалеть сиротку. Но недолго. Значит, надо торговлю провернуть быстро и в правильном образе.

Он перебрал в уме украденную одежду. Богатую накидку, еще более богатое верхнее платье решительно отбросил. Владелица таких вещей способна скупить весь рынок, ей нечего делать на обочине тракта. Оставались алые шелковые шальвары и белоснежная дорожная рубашка – тоже вещи весьма недешевые. Но если шелковую рубашку заменить на безрукавку, которую Ки Шо прикупил перед уходом… да принять несчастный вид… да лепетать умоляющим голосом… могло и сработать. Мало ли как владелица шелковых шальвар могла оказаться в бедственном положении? От бунтовщиков убегала, например, и растеряла все вещи. И чтоб добраться до родителей, продает то, что не успела растерять, чтоб хватило на проезд в «дорожном доме».

Ки Шо не торгуясь купил простенькую коническую шляпу с сеточкой-вуалью, черную повязку на лицо от пыли, прошел до конца торгового ряда, осторожно огляделся… и не нашел безопасного места для переодевания. Можно бы вернуться на тропу, по которой спустился. Но именно там сидит торговка, у которой он купил шляпу. И одинокая девушка в дорогой одежде, пришедшая по крестьянской тропе, очень сильно удивит всех. И вызовет обоснованные подозрения.

Так что он вздохнул, переборол накативший страх, выждал удобный момент и скользнул к загородке с бадьей для естественных надобностей. Она как раз очень удобно располагалась в отдалении от тракта, но и не очень далеко.

Как он переодевался! Запутался в шальварах, чуть не упал, накинул безрукавку задом наперед, поспешно исправился… и злобно пообещал сам себе ежедневные изнурительные тренировки. Жизнь настоятельно требовала, чтоб он умел менять облик буквально за три вдоха. Большего времени для одиночества в такой перенаселенной провинции ему никто не предоставит!

Он успел в последний момент и столкнулся с каким-то ремесленником буквально на выходе. Мужчина округлил изумленно глаза – загородка предназначалась вообще-то для мужчин, женская находилась с другой стороны тракта. Ки Шо мило улыбнулся ему и проследовал мимо. И сработало! В очередной раз Ки Шо поразился, как странно устроен мир девочек! Улыбнулась – и этого достаточно! А мальчику на выходе из женской загородки наверняка навешали бы тумаков и застыдили на весь тракт!

И вновь Ки Шо повезло – на самом краю торгового ряда нашлась свободная чурочка, своеобразное торговое место. Ки Шо скромно опустился на нее и робко выложил на землю перед собой свой товар.

– Эй, а ты кто такая⁈ – тут же возмутилась соседняя торговка зеленью. – Еще и штаны богатые надела, бесстыдница! А ну иди отсюда!

Не повезло, с грустью понял Ки Шо. Торговка – дура. Кто же продает зелень во второй половине дня? Только дуры! А умные торгуют зеленью с утра, когда идут за покупками хозяйки! В результате торговля у нее не ладится, вот и злобствует.

– Почтенная, я совсем недолго и сразу уйду! – все же пролепетал Ки Шо заготовленные слова.

– Вот и иди!

– Мне только на дорогу заработать, прошу вас, сжальтесь, почтенная…

И тут, к счастью Ки Шо, вмешалась еще одна торговка.

– Отстань от бедной девочки! – распорядилась она властно. – Не видишь, малышка в беде? Эти проклятые бунтовщики никого не жалеют!

– Да будут ваши годы долгими за доброту и сострадание, тетушка-банси! – со слезами на глазах поблагодарил ее Ки Шо.

– Вот! – наставительно сказала старшая торговка. – И порядки наши знает! Значит, не всегда в шелковых шальварах красовалась! Торгуй спокойно, малышка. Только недолго. Нам, простым людям, тоже как-то надо зарабатывать на свой кусок хлеба.

– Я быстро! – заверил Ки Шо старшую торговку, «тетушку-банси».

Он действительно был уверен, что справится быстро. Торговать на тракте он умел.

Инспектор Хай поморщился. Железоплавильни и копи Черного ущелья снабжали высококачественным железом все ближайшие провинции и являлись драгоценным изумрудом в короне императора – но как же здесь воняло! Да, это не воздушные сады императорской резиденции!

Он равнодушным взглядом скользнул по ряду бедных торговцев у тракта и совсем было собрался подремать, когда его внимание привлекло ярко-алое пятно. Девочка-подросток в изящных шелковых шальварах и легкой светлой безрукавке, ножки скромненько поставлены вместе, хрупкая спинка ровненькая и прямая-прямая, крохотные ладошки застенчиво сложены на коленках… а смотрит с живым любопытством. И глаза ее над строгой лаконичностью повязки – словно два завораживающих черных бриллианта, так и сверкают. И даже под тенью сеточки-вуали угадывается нежный овал юного лица.

Инспектор легким тычком остановил возчика и открыл дверцу.

– Чем торгуешь, красавица? – с невольной улыбкой поинтересовался он.

– Удобной дорогой, мой господин! – прозвучал звонкий и веселый голосок девочки.

Инспектор посмотрел на ее товар и снова улыбнулся. Набор путешественника. Действительно – удобная дорога. А девочка бесстрашна, нисколько не смущается от его суровой формы.

Инспектору все эти вещи были не так уж и нужны, но захотелось пошутить, посмеяться вместе с веселой девочкой.

– Дорого ли просишь, малышка?

– Дорого! Больше вас все равно никто не даст, берите!

Инспектор Хай с удовольствием рассмеялся. Ну нахалка! И так забавно в исполнении ее детского голоска звучат слова староимперского языка вперемешку с чудными деревенскими словечками! Но модница, модница! Руки слегка запыленные, но видно, что ноготки аккуратно и с любовью округлены, и на ногах тоже. И пальчики нежные-нежные, словно насквозь под солнцем просвечивают! Грудь еще не выросла, а уже чувствует свою красоту!

Он еще пару минут перебрасывался с удивительной девочкой шутливыми фразами. Потом достал нефритовую монету и с улыбкой протянул:

– Подвезти, малышка?

– О, это очень, очень опасное предложение, – чарующе грудным, очень серьезным, но с искрами сдержанного смеха голоском сказала девочка и скромно опустила ресницы. – На этом пути бедную девочку подстерегают такие опасности!

– Это какие опасности могут подстерегать бедную девочку в карете имперского инспектора первого класса⁈ – с искренним любопытством спросил инспектор Хай.

И с невольным смущением он услышал полный перечень венерических болезней из академического учебника по медицине. Инспектор от неожиданности даже закашлялся. А девочка резво вскочила, присела в изящном реверансе, отступила к неприметной тропке за ее спиной и так заразительно рассмеялась, что инспектор не выдержал и улыбнулся в ответ. Чертовка одним своим грудным голосом дала понять, что подумает над его предложением!

– Поехали! – усмехнулся инспектор Хай и захлопнул дверцу. Как ни крути, но очаровательная девочка права: мало ли какие болячки можно подцепить на тракте от незнакомой попутчицы, возможно, уже прошедшей через грязные руки бунтовщиков? Но яркая девочка, ох и яркая, такой в коллекции инспектора еще не встречалось!

А Ки Шо проводил карету напряженным взглядом из кустов. Сердце стучало бешено и норовило выпрыгнуть из груди. Инспектор Хай! Тот самый, который хотел допросить простушку Минь насчет событий в буковом лесу! Страшный человек! Но более опасным Ки Шо показался его спутник. Опытный воин смотрел на Ки Шо во время разговора молча, но цепко, и наверняка отмечал все несуразности его личины!

Ки Шо почувствовал непреодолимое желание бежать без оглядки. И чуть не ломанулся сломя голову обратно вверх по склону, не разбирая дороги! Но перед глазами вдруг встал веселый, беспечный Ичи, улыбнулся ободряюще, словно похлопал по плечу… и Ки Шо удалось задавить слепую панику. Бежать надо, но – правильно бежать!

Он огляделся – никто не смотрит. Повторил в уме последовательность действий по переодеванию. Сосредоточился. Главное – не запутаться! И – словно полыхнуло на мгновение в кустах алым, а потом тут же – светло-серым. И через несколько неторопливых ударов сердца из-за куста показался невзрачный подросток с повязкой на лице по самые глаза, в глубокой дорожной шляпе, махнул рукой удачно проезжавшему мимо «дорожному дому», торопливо расплатился с возницей, забрался внутрь – и пара битюгов не спеша покатила «дорожный дом» по направлению к столице, вслед за богатой каретой имперского инспектора.

– А забавная девочка, не правда ли? – весело обратился инспектор к своему помощнику.

Но опытный воин не поддержал его веселого тона.

– Я бы так не сказал, – покачал он головой. – Странная, да. Но не забавная.

– Почему? – все еще улыбаясь, лениво поинтересовался инспектор. – Как она смешивала литературный староимперский с деревенским наречием – ну прелесть же? А голосок какой⁈

– Смешивала, – кивнул помощник. – Но я не понимаю, откуда у притрактовой девочки знание высокого литературного стиля. Моя супруга им, например, не владеет, а живет в городе два десятка лет. В горной провинции ему негде научиться.

– Продолжай, – настороженно сказал инспектор.

– И вот эти деревенские словечки – они тоже странные, – твердо сказал помощник. – Так говорят в деревнях Лусора. А здесь, в Черном ущелье, говорят совсем по-другому. Горцы – они вообще сильно отличаются от остальных жителей империи.

– Так, может, она и пришла из Лусора? – предположил инспектор.

– В шелковых шальварах очень богатой горожанки? – усомнился помощник. – Не ошибусь, если предположу, что во всех деревнях Лусора не наберется денег, чтоб купить такую одежду! А вот безрукавка ее – из очень простой ткани, и это тоже очень, очень странное сочетание. Как и внешность. Под шляпой и сеточкой мало что видно, но все же заметно, что глаза у нее непривычного разреза. Красиво, но непривычно. И, кажется, прямые волосы, что тоже редко встречается. И товар ее – странный. Где девочка могла взять набор путешественника? Она что, шла по тракту мимо бунтовщиков одна и ночевала в лесу? Тогда она – очень странная девочка… И главный вопрос – откуда она вообще тут взялась такая? Не из ближайших деревень, это точно, не из поселка рудокопов… откуда?

– Разворачивайся! – рявкнул инспектор возчику, а потом бешено зашипел помощнику в лицо:

– Ты почему молчал, если все видел⁈

– Мой господин! – твердо сказал сильно побледневший воин. – Я – из тех солдат, которые не мечтают стать командующим! Моя судьба – исполнять приказы! Вы могли вести свою игру. Она могла оказаться вашим агентом. Или вас это вообще могло не заинтересовать. Я ждал приказа.

Инспектор с силой выдохнул и привел мысли в порядок.

– Девочка! – свистящим шепотом сказал он. – В этом причина. Они всегда врут, и им прощается… и в результате перестаем замечать странное.

Около притрактового рынка инспектор приказал остановить карету и отправил помощника провести следствие. Сам же прикрыл глаза и погрузился в сонное ожидание. Потом бесстрастно выслушал результаты поисков. Откуда появилась странная девочка – никто не знает. Кто она – никто не знает. Куда и как пропала – не заметили. Тракт – вот он, виден на всем своем протяжении, и словно в воздухе растворилась!

– Странная, говоришь? – усмехнулся инспектор. – Не то слово! Ну, привет, чудовище… На этот раз схватка осталась за тобой. Недооценил, признаю. До встречи в столице, тварь! И там посмотрим, чье кун-фу сильнее! Мне бы только встретить тебя лицом к лицу! Тварь…

Глава 13

Смертельные недостатки внутреннего стиля

К первому городку Золотой житницы «дорожный дом» подкатил на закате. Остановился у почтовой станции, два служки тут же подбежали, выпрягли усталых лошадей и увели. Пассажиры выбрались из надоевшей повозки, чтоб немножко размяться и перекусить. Двое мужчин, которые ехали именно сюда, церемонно раскланялись с попутчиками и удалились с деловым видом. Ки Шо подумал, подумал… и решил не просто выбраться из повозки, а убраться от нее вообще. Всякое болтали шепотом про имперских инспекторов, но никто не рискнул обвинить их в глупости, и Ки Шо не собирался стать первым таким дурачком. «Дорожный дом» – самое очевидное средство для беглеца, не так ли? Значит, надо держаться от него подальше. Проехал немножко, рискнул, отдохнул – но хорошего помаленьку. И своих врагов надо всегда опережать на шаг.

– Ученик, ты бы снял повязку! – хмуро посоветовал ему возница. – Это Золотая житница, не наше Черное ущелье. Тут в повязке ходить не принято. Цзиньхуань – мелкий городок, пятиста тысяч не наберется, но гонору у них – скоро со столичными сравняются!

И возница с презрением сплюнул на землю.

– Обязательно так и сделаю, почтенный! – вежливо сказал Ки Шо, отошел за повозку, как бы случайно прогулялся до ворот почтовой станции… и нырнул в ближайшую улочку.

Повязку он и не подумал снимать. Закрытое лицо – гарантия его безымянности. Всего лишь подросток с копей, один из многих. А вот подросток с чужеземным лицом уже не один из многих, так что лучше не рисковать.

Пятьсот тысяч жителей! И это считается небольшим городком! Количество жителей Ки Шо быстро прочувствовал на местных улицах. Ремесленники и торговцы, разносчики воды и еды, прачки, служанки и множество-множество других непрерывным потоком шли в разных направлениях, ничуть не смущаясь тем, что солнце вот-вот зайдет. Как начал понимать Ки Шо, в этом «маленьком» городке жизнь кипит и ночью, не просто же так у каждой лавочки, на каждом углу выставлены фонари? Шум и гомон множества голосов с непривычным акцентом висел над улицами. Сквозь него прорывались резкие крики ишаков и не менее резкие – стражников, вплетались звонкие молоточки чеканщиков, призывы уличных торговцев едой… и Ки Шо растерялся. Все последние часы он напряженно соображал, как незаметнее сбежать, и совершенно упустил из виду последующее. И куда теперь идти? Чем он должен озаботиться в первую очередь?

Но Цзиньхуань оказался городом, в котором твои затруднения охотно берут на себя другие.

– Эй, чумазый! – окликнул Ки Шо нахальный детский голос. – Ты, с повязкой! Придурок из Черного ущелья! Здесь наш город!

Ки Шо с удивлением повернул голову… и в этот момент его ударили со спины по затылку. Он шагнул на подгибающихся ногах и упал лицом вниз.

Ки Шо повезло – юные налетчики еще не обладали должным опытом. Убедились, что чужой подросток упал, и тут же кинулись к его торбе, не стали проверять его состояние. А Ки Шо от удара медленно соскользнул в уже привычный транс…

Он стоял во внутреннем мире на краю небольшой площади и отстраненно наблюдал, как стайка подростков деловито его грабит. Что странно, многочисленные прохожие совершенно не обращали на эту возмутительную сцену никакого внимания, и даже два стражника на перекрестке наблюдали с безразличием демонов, все повидавших за тысячелетия своего бессмертия. Только толстая торговка запнулась об его ноги и проворчала, что понаехали всякие грязнули с копей, пройти невозможно.

А в груди Ки Шо внезапно разгорелся гнев. Мальчишки, снова противные мальчишки! Оторвать бы им головы, да стражники смотрят! Сейчас смотрят, потом доложат всем, кто спросит! Но… он же может в своем мире все, не так ли? И выглядеть может, как хочет именно он?

И Ки Шо решительно сгреб обнаглевших мальчишек в кучу невидимыми руками. А потом возвысился над ними и угрожающе разинул огромную пасть. Огромную клыкастую пасть черного демона.

– С-страшно? – прошипел он.

Наверно, мальчишки визжали. Он точно увидел, что некоторые обмочились. Но ему было все равно.

– Забудьте! – прошипел он. – Но бойтесь!

И убрал невидимые руки.

Мальчишек словно ветром сдуло. Он еще проводил их свирепым взглядом, но гнев схлынул так же внезапно, как появился, так что Ки Шо с неохотой вернулся в собственное тело.

Голова нещадно болела. Наверно, ему разбили палкой затылок. Так уже было однажды в родной деревне. Он тогда почти неделю лежал дома и не мог встать. Но здесь не дом, лучше подняться, пока еще какой-нибудь шакал не польстился на беспомощную жертву.

Зато теперь он точно знал, что делать! Ему срочно нужно найти аптекаря! Конечно, аптекарь не совсем то же самое, что доктор, но обрабатывать маленькие ранки, срезать мозоли и вытаскивать занозы берется охотно. Лекарства – они дорогие, их покупают довольно редко, и мелкая врачебная помощь помогала аптекарям существовать скромно, но достойно.

Ки Шо кое-как поднялся. Снял повязку с лица. Теперь он понимал, почему возница советовал ему избавиться от приметы выходца из Черного ущелья. Соседние провинции враждуют, это обычное дело. И вообще – вражда соседей в Срединной империи являлась самым обычным делом. Деревня на деревню, улица на улицу… Слишком большое население, слишком велика конкуренция. Даже родной деревне Ки Шо злобно завидовали соседи, потому что она находилась на тракте. Пожалуй, в Цзиньхуане лучше быть мальчиком с необычным лицом, чем вполне обычным подростком из Черного ущелья.

Аптека нашлась далеко не сразу и только после неоднократных расспросов. Сам Ки Шо сроду бы не догадался искать аптеку в глухом тупичке. Ведь аптека – это же торговля? А торговля идет гораздо лучше на оживленных, проходных местах…

«Это Цзиньхуань, полмиллиона жителей, – напомнил сам себе Ки Шо. – Здесь сложно со свободным местом».

И осторожно толкнул дверь.

Дверные колокольчики прозвенели нежно и негромко. Седой мужчина за стойкой поднял голову от фолианта и уставился с благожелательным интересом.

– Почтенный, не возьметесь ли обработать маленькую ранку? – пробормотал Ки Шо.

Поклониться он не рискнул, разумно опасаясь упасть. Голова все же сильно болела и неприятно кружилась. Как во сне, он почувствовал на своем локте твердую руку аптекаря. Его аккуратно провели за стойку и усадили на кресло непривычной формы.

– Юному господину лучше обратиться к хирургу, – вежливо сказал над ним аптекарь. – Здесь надо зашивать.

– Сделайте, что возможно, – прошептал Ки Шо. – Я не дойду до врача.

– Пять медных. У юного господина найдется, чем заплатить? Судя по виду, юного господина недавно ограбили?

Деньги у Ки Шо имелись. Торба, конечно, пропала, ее малолетние бандиты утащили в первую очередь, но Ки Шо благоразумно запрятал монеты в самые разные места.

Аптекарь аккуратно протер рану, и боль как-то отдалилась, стала вполне терпимой. Потом голову стало остро покалывать, но тоже вполне терпимо. А потом перед носом Ки Шо появилась кружка с теплым травяным настоем. Он выпил ее всю, и стало совсем хорошо.

– Я все же взял на себя смелость зашить, – признался аптекарь. – Семь швов, маленькое обезболивание и женьшеневый чай. Одна серебряная, юный господин.

Ки Шо аккуратно достал из нагрудного кармана серебряную монету, постаравшись сделать так, чтоб не брякнули остальные. Еще в родной деревне он хорошо уяснил, что разжигать зависть в других опасно для собственного здоровья.

– Помочь юному господину дойти до выхода? – вежливо предложил аптекарь. – Нанять возницу?

– Благодарю, я сам, – так же вежливо отказался Ки Шо. – Скажите, вы ведь и женскими средствами для красоты занимаетесь? Могу я купить у вас кое-что в подарок для старшей сестры?

Мужчина за стойкой еле заметно усмехнулся.

– Для сестры или для себя? – спокойно уточнил он. – Рекомендации могут различаться, и существенно.

Ки Шо замер. Оценил аптекаря. Мужчина средних лет, с уже заметной сединой в коротких волосах. Движения экономные, точные, что для хирурга неудивительно. И ясный выговор староимперского высокого литературного стиля, которым в минуты раздражения охотно пользовалась мама и более никто. Так кто же он? Аптекарь? Имперский шпион? Мастер боевых искусств? Мудрец?

Ки Шо на всякий случай приготовился соскользнуть в транс. Один хороший удар по голове сразу увеличил в нем предусмотрительность на порядок.

– Юный господин и девочка тоже, – утвердительно сказал аптекарь. – В горах Лусора такие иногда рождаются. Мудрецы говорят, это из-за вашей воды…

– У нас очень чистая вода, – невольно возразил Ки Шо.

– Прозрачная не всегда значит чистая, юный господин-госпожа. Если не секрет, что юный господин ищет так далеко от родины? Горцы неуютно чувствуют себя на равнине. И где твои родители?

– Я… не знаю, где они, – признался Ки Шо. – Странствую в поисках лучшей судьбы. Думал стать учеником аптекаря, но вы ведь принимаете только девочек, таков имперский закон…

– Таких, как ты, тоже, – заметил аптекарь. – Просто ты – редкость. Что ж, я тебя услышал. Горец, живым добрался до Золотой житницы империи… да еще и с монетами… и что-то знаешь о законах империи… ты мне подходишь. У меня как раз нет ученика. Если умеешь читать хотя бы провинциальное письмо – совсем хорошо. Конечно, при условии, что юный господин не передумал.

– А что случилось с предыдущим учеником? – осторожно спросил Ки Шо.

– Умер, – коротко сказал аптекарь.

Ки Шо задумался. Умер. Да, это частое событие в Срединной империи. Жителей много, еды мало, работа тяжелая, болезни свирепствуют… но чтобы умер ученик аптекаря, именно лекарства от болезней и продающий? Странно и подозрительно.

– Легочные хвори лечатся очень трудно, – сухо сообщил аптекарь, правильно понявший причину его заминки. – А ученик не отличался здоровьем. Но юный господин, конечно, вправе отказаться от бесплатной еды, комнаты, обучения редкой профессии, привилегий союза аптекарей, статуса имперского чиновника низшего ранга, дюжины медных в качестве ежемесячной платы и пойти искать лучшей доли на улицах приветливого Цзиньхуаня. Бывает всякое, может, юному господину повезет.

Откровенную иронию Ки Шо почувствовал даже сквозь боль в голове. Да, «приветливый» Цзиньхуань ясно показал, что живым до столицы он вряд ли доберется. У внутреннего стиля обнаружились серьезные недостатки. Не очень он помогает, когда бьют со спины.

– А знание учеником имперского письма как-то влияет на количество медных? – на всякий случай поинтересовался он.

В глазах аптекаря мелькнула удивленная смешинка.

– Влияет. Серебряный.

– Согласен, – решился Ки Шо. – Но, учитель, боюсь, я не смогу ходить с поручениями в город. Приветливый Цзиньхуань очень неприветлив к чужакам. Как выяснилось.

Аптекарь вскинул голову и распрямил плечи:

– Личному ученику главы союза аптекарей и мастера Школы Летающих Кинжалов не решатся вредить в приветливом Цзиньхуане! Я, Сяо Пэн, гарантирую твою безопасность и защиту, подтверждением чему послужит официальный договор ученичества!