Текст книги "Дева Ки, демон Шо. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Дева Ки, демон Шо. Том 1

Глава 1

Кусочек из середки для интереса

– Ичи, ты говорил, моя мама необычная женщина, если решила назвать меня Ки Шо. А что странного в моем имени? Что оно означает?

– А? А, имя. Ты деревенский и не знаешь, да? В столице так называют уличных проституток, малыш. И храмовых танцовщиц тоже. Еще в имперских хрониках, в тех, которые из доисторических времен, упоминается демон Ки Шо. Ну еще был великий воин Ки Шо примерно в те же времена. И, кажется, был убийца, тоже великий. Вот как-то так, малыш.

– Воин, проститутка, убийца, храмовая танцовщица, демон… – растерянно повторил Ки Шо. – Так кто же я?

– А? А, это… Ты не понял, малыш. Это все – Ки Шо. Одно существо.

– Но… как⁈ И демон, и проститутка… Ичи, я же мальчик!

– А? Ну, мальчик. И что? Бывает. Спи, малыш.

– Ичи… А он демон чего, этот Ки Шо?

– Видишь ли, малыш. Демоны – они намного могущественней людей. Любому демону убить человека легче, чем мне плюнуть. Так что все они прежде всего демоны смерти. Ну а то, что демон еще и цветочками заведует, тому, кого он разорвет на куски, послужит слабым утешением. Очень слабым. Все, спи.

Свой Путь выбирают с пинка

– Куда направляешь Путь, Ки Шо? – закричали мальчишки, едва он появился на улице. – Сиди в своем огороде, а то побьем!

Вообще-то мальчишки дожидались на околице стада свиней, но стадо еще не подошло, так почему бы не посмеяться над слабым толстозадым Ки Шо? Не отстанут, уныло понял он, опустил голову и прибавил шагу. Если станут издеваться, так хотя бы не рядом с домом, не на глазах матери, которая снова его отругает за то, что не умеет защищаться, и обзовет самым большим несчастьем своей жизни. А что он может сделать, если самый слабый в деревне⁈ Кто-то же всегда самый слабый, верно? В деревне это он, только и всего.

Мальчишки засвистели и побежали следом. Сейчас начнут пинать и забрасывать камешками. Ну очень веселое состязание – кто точнее всех попадет в зад Ки Шо!

И на него почему-то накатило отчаяние. Никогда раньше не накатывало, а в этот раз ни с того ни с сего. Глубокое отчаяние, очень глубокое! Как река Хэйхе на стремнине, там, где даже рыбы боятся плавать!

Он развернулся и яростно выкрикнул:

– Поступлю в школу боевых искусств, встану на Путь воина, выучусь и всем вам носы поломаю! Всем!

Мальчишки обидно засмеялись. Он заплакал от злости и отчаяния и пронзительно завопил своим высоким голосом, над которым тоже потешались все в деревне:

– И правую руку! Каждому! Клянусь именем матери!

Мальчишки остановились, как вкопанные. Именем матери! Во имя праведников Далиня – это серьезная клятва!

– Старший Чо так сделал, – припомнил кто-то неуверенно. – Закончил школу, вернулся, первому силачу на деревне нос сломал и забрал его невесту себе служанкой, чтоб ноги ему мыла. Теперь плачет и моет. А могла быть женой, прогадала!

– Нос ломают – это больно, – добавил другой. – В школе учат носы ломать так, чтоб очень больно. Чтоб слезы из глаз. Говорят, орут так, что глохнут. Сами.

Мальчишки мялись и переглядывались, переступали босыми ногами в горячей пыли и не знали, куда девать припасенные для забавы камешки.

– Не, не возьмут его в школу! – наконец решил заводила, сын старосты. – В школу боевых искусств берут сильных! Старший Чо сильный, его взяли. А Ки Шо – самый слабый в деревне. У Ки Шо ручки тоненькие, шея тоненькая, задница большая, и ходит, как утка! Таких не берут в школу!

– Он именем матери поклялся! – напомнил кто-то. – Это настоящая клятва! Не исполнит – его мать засмеют, из деревни выгонят! У нее огород большой, многим нравится!

Мальчишки почувствовали себя очень неуверенно. Путь. Клятва именем матери! Кажется, они натворили что-то серьезное, за что родители по голове если и погладят, то палкой. А палкой – больно! Кое-кто даже потихоньку улизнул встречать своих свиней. Сын старосты, впрочем, не испугался.

– Клятвы положено исполнять, – усмехнулся заводила. – А исполнять можно до конца жизни, его все равно в бойцы не возьмут. Слышал, Утка Ки Шо? Поклялся – поступай в школу! Иди, вставай на Путь! А мы твоей матери огород наполовину обрежем, моей семье он очень нравится! Хороший огород, ухоженный!

Заводила ухмыльнулся и ушел с дружками встречать свиней, а Ки Шо замер на месте. До него дошло, что он натворил своим длинным языком. Он только что разорил родную мать! А она столько лет сгибалась над огородом! Огород их кормит!

Он метнулся вперед, потом обратно. Потом разрыдался. Ничего не помогло, катастрофа с клятвой так и стояла перед глазами.

– Утоплюсь в карповом пруду! – сквозь рыдания пригрозил он. – Еще пожалеете!

Это тоже не помогло. Мальчишки отгоняли своих свиней по переулкам, весело переговаривались и ни о чем жалеть не собирались. А мама… Ки Шо явственно представил, как она огорченно всплескивает руками и заявляет:

– Ки Шо – мое несчастье! Утопился, а грядки не прополол!

Ки Шо вытер кулаком слезы и с горечью признал, что лучшее, что он может сделать – это уйти из дома. И попытаться поступить в школу боевых искусств. Тогда хотя бы над его матерью не станут смеяться и не отберут огород, к ученикам бойцовских школ в деревнях относились с огромным уважением.

Сдерживая рыдания, он вернулся домой. Разулся на маленькой террасе, тихонько пробрался в комнату матери, выгреб из тайной шкатулки несколько монет, прихватил со стола лепешку. Посмотрел в окошко: мать упорно и терпеливо обрабатывала грядки, легко покачивалась цветная лента в ее волосах.

– Прости, мама, я был плохим сыном! – со слезами прошептал он. – Но я не виноват, я таким родился! Я обещаю, что вступлю на Путь совершенствования! Твоим именем клянусь! Прощай!

Бережно упрятал в нагрудный карман священную книгу «Легенда о Семи Непобедимых», лепешку, еще кое-какие мелочи – и навсегда покинул дом.

Деревня, в которой родился и вырос Ки Шо, располагалась возле тракта, и потому ей злобно завидовали все, кому не повезло. Тракт – выгодное, денежное место! На тракте можно продать выращенные овощи, можно подрабатывать носильщиком, заниматься ремонтом паланкинов, самого тракта и еще множеством денежных дел. Деревня Ки Шо – зажиточная, в ней даже мальчишки носят штаны! Так что Путь в школу боевых искусств имелся. Даже два. Осталось решить, куда направиться – направо или налево.

Ки Шо остановился в нерешительности. Направо – это в столицу провинции Кунань. Богатая, обширная провинция в пойме реки Ку, в ее столице наверняка найдется не одна школа боевых искусств. Расстояние – семь ли, то есть семь дневных переходов.

Ки Шо посмотрел направо. Там у моста через реку кучкой стояли деревенские мальчишки, пытались продать проезжающим мимо свежие цветы. Дурачки, кто же продает вечером свежие цветы? За день путешествия дамы устают, им не до цветов, дамы о воде омовений мечтают, об отдыхе и ужине! Вот это и надо продавать, дурачки!

Но, дурачки или нет, Ки Шо к ним лучше не приближаться. Торговля не идет, проезжающие отмахиваются, мальчишкам скучно, а тут появится Ки Шо – какое-никакое, а развлечение. Нет уж, Ки Шо наплакался от них на всю жизнь, не пойдет он направо!

А налево – это в столицу провинции Яннань. Тоже богатая провинция в пойме реки Ян, и в столице тоже наверняка найдется немало школ боевых искусств. И путь не очень далек, те же семь ли. Только там у тропы к горному храму тоже толпятся мальчишки, пытаются всучить паломникам широкополые плетеные шляпы, так хорошо защищающие головы и от жаркого солнца, и от нудного дождя. Дурачки, кто же продает шляпы паломникам? Паломники – люди простые, в основном крестьяне ближних деревень, в храм идут наверняка за именами для детей, они такие шляпы и сами сплетут на дневном привале, и даже лучше сплетут… но главное, у крестьян денег нет. На шляпы точно нет. Паломникам ничего не продать, у них можно только выменять, те же шляпы или еще что, и уже выменянное продавать у моста зажиточным горожанам!

Но и мимо этих дурачков лучше не проходить, со вздохом решил Ки Шо. Мимо дурачков вообще лучше не проходить, целее будешь. Но куда тогда идти, если направо нельзя и налево нельзя⁈

– Ки Шо, слабенький плаксивый Утка Ки Шо! – пробормотал сквозь слезы мальчик. – Куда идти, что подсказывает сердце, если разум подсказать не может?

Сердце… о, сердце манило сразу в две стороны! В лучезарный храм боевых искусств Далинь и в осиянный солнцем Императорский университет войны! О них так волнующе написано в книге «Легенда о Семи Непобедимых»! Только храм Далинь не сдался императорским войскам во время последнего мятежа и был уничтожен весь, от монахов-учеников и до камней фундамента. И остался лучезарный только в легендах о великих воинах да в книжке. Ну а Императорский университет войны, конечно, никуда не делся, он же императорский, то есть вечный – только в него принимают исключительно детей знати, это даже в деревне Ки Шо известно каждому.

– На любом пути – злые мальчишки! – пришел к горькому философскому выводу Ки Шо.

Он всхлипнул на прощание и поплелся вниз по тропке к реке. Мальчишки есть везде, да – но не всегда. И это до сих пор позволяло ему как-то выживать в недобром мальчишеском мире. До вечернего клева далеко, утренний клев давно прошел, никого из мальчишек у заводи нет. А бревно, на котором они катаются, есть. Наверняка вытащили на песок до завтра. За бревно мальчишки Ки Шо грозились надавать тумаков, если он только приблизится, поэтому он шел и побаивался. Но шел. Тумаки – это завтра. А где будет завтра Ки Шо? Правильно, далеко вниз по течению. Сядет на бревно и уплывет. И не придется идти мимо противных мальчишек.

Бревно оказалось на месте. Ки Шо долго пыхтел, оглядывался опасливо, но благополучно столкнул его в воду. И замялся. Здесь, у воды, решение уйти почему-то больше не казалось ему разумным. Подумаешь, мальчишки смеются. Над ним всю жизнь смеются, и ничего, как-то прожил тринадцать лет. А над деревенским дурачком Кю вообще лет тридцать смеются, и он тоже живет. Ну, поклялся именем матери. Страшная клятва, настоящая, но кто ее слышал? Мальчишки. А он скажет – не говорил.

Ки Шо совсем было убедил себя возвратиться домой, даже развернулся к тропинке – и с ужасом увидел, как бегут по ней вниз разозленные мальчишки! Не помня себя от страха, он бросился от мальчишек в воду, догнал в несколько прыжков бревно, получил на прощание от кого-то пинка под задницу… но бревно уже высунулось на течение, развернулось и плавно, но неотвратимо устремилось вниз. А злые мальчишки остались в заводи орать и потрясать палками. Глубин и скорости реки они побаивались и плыть вдогонку не решились. Был один решительный, так в прошлом году утонул – как раз в этом самом месте. И Ки Шо не решился спрыгнуть с бревна тоже по этой причине. Плавать он умел – но в заводи, на мелководье.

Деревня Ки Шо на крутом берегу стала удаляться, уменьшаться в размерах, а потом и вовсе скрылась за поворотом. Ки Шо остался совсем один в огромном, незнакомом мире.

Вбокквелл

Староста деревни сурово оглядел семейство и стукнул палочками по пустому блюду. Ужин закончен! Глава семьи наелся, а кто не успел, тот не сильно хотел. Вечерние омовения – и спать!

Но средний сын стоял перед ним, переминался и прятал глаза. У старосты сразу нехорошо стало под сердцем, даже кольнуло. Это что же поганец натворил, что сам сдается? Страшно представить. Средний сын имел удивительное чутье на неприятности. Когда ему намеревались отвесить дома хороших п**лей, он всегда оказывался в другом месте, это ли не чутье⁈ И появлялся лишь тогда, когда гнев родителей переключался на другое. А когда ему прямо запретили пропускать вечери, явился с разбитым лицом, и отец пожалел, не стал навешивать поверх ссадин синяков от себя.

И вот этот хитрокрученый отпрыск стоит и мнется. Страшно, аж жуть.

Староста внимательно выслушал невнятные бормотания сына. И озадачился. Ну, задразнили недоноска огородницы Сурайи. И что? Глаз ведь не выбили, позвоночник не повредили? Ах сбежал из деревни? И что? Не он первый. Как сбежал, так и вернется. Проголодается, доплывет до берега и вернется. Или не вернется, такое тоже бывало. И что? Одной проблемой у Сурайи меньше. От слабого урода пользы родителям нет, одни расходы. А так – пропал и пропал. Демоны забрали. Или в реке утонул. Не каждый год, но тонут. И ничего. Кому они важны, эти дети? Каждый год новые рождаются.

– Сбежал, да и… – махнул рукой староста.

– Муж мой, вспомни о законах! – сердито прошипела жена.

Староста вспомнил, и ему стало плохо.

Вообще с детьми в Срединной империи можно было делать что угодно. Вот вообще что угодно. Хоть живьем есть. И иногда ели. Но это если не попадаться. Зато если попадешься… Срединная империя славилась тем, что управлялась строго по законам. И законы были строгие! А еще сложные, запутанные и взаимоисключающие. И наказание за обычный подзатыльник собственному отпрыску могло оказаться таким, что рабские плантации в дельте реки Ян блаженством покажутся!

– Выйдет утром огородница Сурайя к тракту! – прошипела жена. – Дождется чиновника и положит перед ним жалобу, а сверху монету! И хорошо, если медную – а если нефритовую⁈

Староста представил и запаниковал.

– Чего бы она жаловалась? – промямлил он. – Обычная огородница…

– Необычная! Она – грамотная!

– Подумаешь, я тоже читать и писать умею…

Голос жены превратился в поток яда:

– Ты, ничтожество, две сотни закорючек провинциального письма еле разбираешь, а Сурайя знает имперскую грамоту! На имперском жалобу напишет, что ее сынка до самоубийства довели! А если еще монету сверху положит, не только тебе, дураку, а и всей семье конец! Имперские законы к дуракам суровы!

– Да откуда бы у обычной огородницы монеты? Мы же не в пригороде столицы живем, а в нищем Лусоре! У нас монет крестьяне годами не видят!

– Сурайя видит! Она лучше всех у моста торгует! Все знают – с ней монетами расплачивались, и не раз! А еще говорят – она в храм Чангеш ходит!

– Я тоже хожу, и что? – буркнул староста. – Как очередного придурка рожаешь, сразу и иду за именем!

– Ой дурак… Она по ночам туда ходит! Соседки ее сами видели, мне рассказали по секрету! А кто из женщин ходит в храм по ночам, а?

Староста задумался. Ситуация… попугивала. Женщины, если так разобраться, и днем в храм не ходят, кто бы их туда пустил? А ночью ходят только… Е-е-е-е! Как сразу не понял⁈ Как бы голову поутру не потерять!

– Делай что-нибудь! – приказала жена. – Вспоминай законы и делай!

– Да я-то при чем? – взвыл староста. – Это же мальчишки всё натворили!

– А ты над ними староста! – злорадно напомнила жена. – Отвечаешь! Вспоминай законы, тупица!

Староста торопливо припомнил законы – и облегченно вздохнул. Имелась лазейка, и спасительная! Если прямо сейчас отправит кого на поиски недоноска Сурайи – ничего ему не будет! Мол, на посту, бдим! Потерялся – ищем! А уж как будут искать отправленные на поиски и где – то чиновнику неважно! Пусть хоть всю ночь по собственным постелям с женушками. Главное – закон исполнен.

Староста торопливо отдал приказания. Недовольные старшие сыновья отправились в темноту, предварительно навешав среднему затрещин. А успокоенный староста улегся спать, конкретно решив заделать злобной супруге еще одного наследника, на этот раз – умного.

И когда ночью раздался решительный стук в дверь и суровый женский голос вопросил «где мой сын, староста⁈», староста возблагодарил судьбу за то, что наградила наследничком, столь чувствительным к грядущим неприятностям. Увернулся от тяжкой руки закона, ничего не сделает Сурайя!

Глава 2

Крах прежних надежд и обретение новых

К вечеру бревно прибило к берегу, и Ки Шо облегченно вздохнул. Он несколько раз пытался подгрести сам и не смог. Не так-то просто повернуть тяжелое бревно, когда из гребных средств только маленькие ладошки. Но – повезло, и вот он на берегу, даже рубашку почти не намочил и сандалии в реке не потерял. Хорошо, когда везет, жаль, что это случается так редко! А когда не везет, надо просто следовать Путем совершенствования. Упорный труд и усердные тренировки пусть не сразу, но обязательно приводят к успеху, так утверждалось в легенде о Семи Непобедимых, и в деревне все так считали. Ну а если успеха нет – значит, мало тренировался! Вообще-то и Ки Шо тренировался всю свою недлинную жизнь, но то вечерами – а сейчас он готов был тренироваться даже ночью!

Он выбрел из воды в довольно удобном месте. Какой-то прихотью реки именно здесь намыло крохотный песчаный пятачок в окружении густых кустов. А сразу за кустами стеной стояли береговые скалы, обычное дело для горного Лусора. То есть тут Ки Шо находился в относительной безопасности. К пляжу, правда, можно было подплыть на лодке, но что-то за время путешествия Ки Шо никаких лодок не наблюдал.

В нагрудном кармане сохранилась лепешка, но Ки Шо на всякий случай решил еще и порыбачить. Он вообще-то на рыбалку шел, когда привязались противные мальчишки, и снасть лежала наготове в кармане.

Видимо, место оказалось богатым на рыбу, потому что Ки Шо почти сразу поймал здоровенного сковородника. Он потому так и назывался, что целиком помещался на стандартной сковороде провинции Лусор. И по форме был таким же круглым. Круглым, жирным, вкусным. Такого даже без сковороды зажарить – объеденье получится. Ну а развести костер любой мальчишка из селения Ки Шо умеет.

Он приготовил рыбу и с удовольствием поел. И никто ему не говорил в спину: «Ки Шо, не ешь много, не наедай жопу!»

А потом он до самой темноты тренировался. Ки Шо учил базовые стойки.

Базовые стойки в деревне знали все мальчишки, и считалось, что без их знания невозможно победить в драке. Правда, насколько видел Ки Шо, в драке мальчишки о стойках сразу забывали и начинали наскакивать и махать руками, и кто скакал и размахивал сильнее всех, тот обычно и побеждал. А побежденные оправдывались, что, наверно, мало тренировали стойки. А Ки Шо требовалось тренироваться очень много, потому что базовые стойки – именно то, с чего начинается экзамен в любую школу боевых искусств.

Он хорошо знал, как это надо делать. Шестнадцать стоек должны плавно перетекать одна в другую, и в последней позиции его ступни должны встать точно на то самое место, с которого начинался комплекс. Еще нельзя было терять равновесие, нарушать ритм дыхания, переносить вес тела на пятки… короче, он знал, как это делать. Только не получалось. Но он не отчаивался. Как сказано в «Легенде о Семи Непобедимых», дорогу осилит идущий, и дорога в тысячу ли начинается с первого шага.

После захода солнца Ки Шо стало зябко. И еще вылезли комары. Он двигался и двигался потихоньку к костру, пока чуть не залез в огонь. А толку? Все равно один бок греется, другой мерзнет!

И еще навалилось одиночество. Один, совсем один! Он даже немного поплакал. Нет, он раньше часто сиживал у реки, даже ночевал пару раз на рыбалке, но то с одеялом, и потом его ждал дом с мягкой постелью и похлебкой на столе. А здесь… бок мерзнет, комары кусают, спать жестко, и конца этому не видно! А-а, домой охота! К маме!

От мыслей о маме он успокоился. Мама, она… у, лучше ей сейчас не попадаться.

А как только он успокоился, сразу понял, что надо делать. Отодвинул палкой костер, разгреб горячий песок, свернулся на нем калачиком и кое-как заснул. А комаров разогнала охапка вонь-травы, сунутой в догорающий костер.

С первыми лучами солнца он… нет, не проснулся, он и не засыпал толком, не очень-то поспишь скрюченным на песке! – он просто поднялся, отряхнулся от песка и взобрался на скалистый берег. Вообще-то Ки Шо не отличался ловкостью и по скалам вместе с мальчишками не рисковал лазить, но тут скалы оказались ступенчатыми и с кустиками, так что получилось.

Без удивления он обнаружил наверху тропку. Люди часто ходят вдоль реки кто на рыбалку, кто за тальником для корзин, как не быть тропкам? Ки Шо прошел немного по тропе – и остановился, пораженный зрелищем. Дорога, имперская дорога прямо перед ним! Мост через реку! Мальчишки у моста пытаются торговать своими жалкими поделками!

На мгновение ему показалось, что он каким-то образом вернулся к родной деревне. Но нет, под мостом река глухо шумела на порогах, а у его деревни на реке порогов не было…

Пороги! У Ки Шо холодок пробежал по спине. Выходит, он смерти избежал чудом! Чуть дальше проплыл бы на бревне, и конец.

Он с опаской приблизился к тракту. Мальчишки – они везде мальчишки, как бы пинков не навешали. Хотя не должны, за порядком на тракте следила дорожная стража и свирепо наказывала всех, осмелившихся мешать почтенным путникам. А непочтенных защищали «ночные работники»-ганьзя, и защищали не менее свирепо.

Ки Шо вспомнил, как шипел жутко на мальчишек староста:

– Тронете мальца на тракте, побьете, сумку отберете – а вдруг он идет по темным делам Ночного Императора⁈ Придут ночные слуги, спросят меня, и так спросят, что я сам побегу и покажу дома всех, кто у тракта околачивается! Все сделаю, лишь бы не спрашивали! А слуги дальше спросят – и найдут, кто мальчонке не давал пройти. И тогда вырежут всю его семью, а с самого поганца шкуру снимут живьем и солью посыплют! Запомните, придурки: за тракт вас никто не защитит! Сын мой напакостит – родного сына своими руками дорожной страже сдам! Потому что если не сдам, они разбираться не станут, а отселят всю деревню в горы, с голоду подыхать! А на наше сытное место желающих много! Запомните, придурки, тракт нас кормит!

Ки Шо тогда стало очень страшно. Остальным мальчишкам тоже. И потому на тракте никто не шалил. Хотя иногда хотелось. Даже Ки Шо иногда хотелось. Путники – они такие рассеянные! Схватить потихоньку что-нибудь из их вещей и запрятаться в зарослях у реки – кто найдет? Но помнили мальчишки: дорожная стража искать не станет, а просто всю деревню выселит! А уж деревенские и найдут виновного, и накажут. Закопают по горло в землю и мочиться сверху будут, пока не захлебнешься… Так что не должны были мальчишки привязаться.

Так оно и вышло. Мальчишки уставились, но признали чужого путника и отвернулись.

Ки Шо глянул на каменный разметочный столбик. До столицы провинции – три ли. Он представил еще три ночевки и содрогнулся. Как Семеро Непобедимых годы проводили в дороге – уму непостижимо! Вот где тренированность, вот где воля! А у Ки Шо воли нет, и не было никогда. Так что он решительно махнул рукой ежедневному «дорожному дому» – большой повозке с крытым верхом для путников, не желающих идти пешком. Ки Шо точно не желал, да и монету могли разменять только возчики, у деревенских столько денег отродясь в руках не бывало. А ему требовалась медная мелочь, чтоб купить еды.

Сутки! Всего через сутки он окажется в столице провинции! И через сутки решится его судьба!

«Или завершится огромным позором!» – хмуро подсказало ему благоразумие, но Ки Шо мысленно замахал на него руками и постарался побыстрее забыть.

В «дорожный дом» он поднялся уверенно, потому что не раз видел, как это делают пассажиры на тракте. В повозке сидели три надменных чиновника в накидках императорской службы и две актрисы провинциального театра, не очень молодые и уставшие от жизни. На Ки Шо никто не поглядел и не ответил на его робкое приветствие. Это было плохо… а все остальное очень хорошо! Потому что путешествовать в «дорожном доме – совсем, совсем не то же самое, что плыть на бревне в бурном потоке, зажатом меж скалистых берегов! В 'дорожном доме» были удобные кресла для каждого ездока, в которых можно было сидеть, можно было спать и даже кушать! В крытой повозке не страшны дождь и ветер, не досаждают комары и солнце! И останавливался «дорожный дом» не менее пяти раз за день – около емкостей для естественных надобностей и возле маленьких деревушек, чтоб пассажиры могли слегка размять ноги и купить себе свежей еды. Это было удивительно приятно. Но самое приятное – это видеть лица местных мальчишек, которые заглядывали в повозку и робко предлагали «господину» что-нибудь у них купить. Естественно, Ки Шо ничего у них не покупал, потому что прекрасно знал, как работает эта система. Еду имеет смысл покупать у огородниц среднего возраста, и более ни у кого! А всякие прочие дорожные безделушки вроде шляп и цветов Ки Шо не интересовали, он и сам таким барахлом торговал все детство.

Ночью он прекрасно выспался в кресле, а на рассвете «дорожный дом» неторопливо вкатился через Восточные ворота в столицу провинции Яннань, свернул вбок вдоль стены и остановился на почтовом дворе. Ки Шо впервые в жизни приехал в город.

Город… город его и поразил, и разочаровал. Поразил своими чистыми мощеными улочками, обилием лавочек и мастерских, у входа в которые обязательно висел цветной фонарик и нежно позванивали колокольчики, а также своими длинными заборами, за которыми вела свою высшую жизнь знать провинции, своими шумными богатыми базарами на многочисленных площадях, вкусными дразнящими запахами со всех сторон, огромными толпами людей, деловито идущих во все стороны по своим заботам… а разочаровал город тем, что в нем не оказалось ничего нового. Та же деревня, только больше. И если через деревню Ки Шо дорожная стража проезжала один раз в сутки, то здесь стражники попадались на каждом шагу – но те же самые стражники, сильные, уверенные в себе мужчины, все со знаками бойцовских школ на груди. И ремесленников Ки Шо уже повидал, и купцов, и чиновников… и все они встречались и в городе. Просто в городе их было много.

А потом Ки Шо набрел на одной из площадей на мастера, который проводил набор подростков в школу Пути рукопашного боя. Именно этого в деревне Ки Шо не было! Сердце его взволнованно застучало. Вот он, миг, когда изменится его несчастливая судьба!

Он робко шагнул в круг и неловко поклонился мастеру…

Огромный позор блистал во всей красе. Мастер-наставник, принимающий испытания от желающих стать учениками школы боевых искусств, хохотал оглушительно и самозабвенно, до слез из глаз, которые он вытирал в изнеможении рукавом церемониальной вышитой рубахи. Ки Шо стоял перед ним, опустив голову, красный от стыда.

– Тебя случайно не Уткой кличут в твоей деревне? – наконец справился мастер со смехом. – Беременной, ха-ха-ха! Такой пародии на стойки я давненько не видел! Да что давненько – никогда не видел! Ты и стойки перепутал, и сандалию потерял, и чуть не упал, и… и иди, иди отсюда! На рынок иди, в мясные ряды! Уткам там место!

И мастер снова закатился смехом. Окружающие его будущие ученики преданно хихикали и с презрением смотрели на Ки Шо.

– Вот! – с гордостью указал на них мастер. – Вот будущее нашей школы! Широкогрудые, длиннорукие, с отличной координацией, с мощным дыханием! Прирожденные бойцы! А ты… прирожденный утка! Все, иди, не позорь своим присутствием состязательную площадку!

– Но… – пролепетал униженный Ки Шо. – Я надеялся, что научусь у вас! Я буду очень, очень старательным!

– Таких не берут в рукопашку! – отрезал мастер и отвернулся.

Ки Шо развернулся и побрел прочь, глотая горькие слезы. Куда он идет, он и сам не знал. Просто – прочь. Позор. Какой оглушительный позор! И как теперь жить? Как совершить путь длиной в тысячу ли, если на него берут только от природы одаренных? Неужели в «Легенде о Семи Непобедимых»… немножко недоговаривали? Всё, это конец жизни, осталось только в реку…

Но на краю площади его аккуратно придержали за рукав.

– Выгнали? – приятельски спросил какой-то мужчина. – Огорчен? А ты не огорчайся. Он всех выгоняет, у кого нет природных способностей.

– Но у меня их и нет! – всхлипнул Ки Шо.

– А, это… И что? Способностей нет, а будущее есть. Для тебя еще ничего не решено, малыш.

Ки Шо недоверчиво поднял голову. Мужчина средних лет, самой заурядной внешности, в простой полотняной рубашке и таких же широких штанах, без мастерского пояса, без знаков принадлежности к Школе… Но он смотрел на него и дружески, как-то очень обаятельно улыбался.

– Как ничего не решено? – промямлил Ки Шо. – Мастер же прогнал…

– И что? – пожал плечами незнакомец. – Ну, прогнал. Он выбирает тех, кого можно допустить до вступительных испытаний. Неизвестно, все ли из отобранных их пройдут. А вот через неделю здесь, на этой же площадке, между ними будут проходить испытательные бои. И кто победит в своей паре, сразу становится учеником. Это твой шанс, малыш. Ну, как тебе?

Ки Шо вздохнул.

– Я не смогу победить никого, даже девчонку, даже младше меня, – горько сказал он. – Я уже пробовал… в деревне. Разве это не видно?

– А побеждать не надо! – улыбнулся мужчина. – Детские бои ведутся до двух касаний. Всего два касания, малыш, и ты в школе! Таковы правила! Глупые, но это правила!

– Да? Но меня наверняка коснутся быстрее, я же неповоротливый…

– А я тебя подготовлю, – прошептал мужчина. – Тайно. Конечно, это стоит денег…

Ки Шо похолодел от страха.

– У меня всего восемь монет, – пролепетал он.

Мужчина озабоченно нахмурился.

– Маловато, – признал он после размышлений. – Но… ты мне понравился. Восемь. Кстати, плата вперед.

Ки Шо дрожащими руками извлек из пояса монеты. Завороженно проследил, как они словно исчезли из ладони мужчины.

– Договорились, ученик! – весело сказал мужчина. – А теперь пойдем отсюда, нечего всем подглядывать за нашими тайными занятиями!

– Мастер, а как обращаться к тебе? – спросил Ки Шо, торопясь за мужчиной.

– А? А-а… Ичи. Говорят, у варваров на островах это слово значит «учитель».

– Почтенный Ичи, а какой у тебя ранг? – осмелился спросить Ки Шо. – Ты почтенный или почтеннейший?

– У меня нет ранга, – беспечно сказал мужчина. – И ты должен понимать, что это значит.

Ки Шо чуть не задохнулся от волнения. О, он понимал, он отлично понимал! Лучезарный Далинь! Оставшиеся в живых мастера уничтоженного, но не побежденного монастыря особым указом императора были лишены рангов. Рангов, но не мастерства! Потому что мастерства можно лишить только вместе с жизнью! Ему повезло получить в наставники легендарного мастера Далиня! Как же ему повезло!

– Знаешь, что дает силы бойцу? – строго спросил Ичи.

– Усердные тренировки? – неуверенно предположил Ки Шо.

– Е-е… это само собой. Но я имел в виду еду. Прежде всего надо подкрепиться! Нет ничего лучше, чем порция вареных колбасок с утра, горяченьких, сочных! И с морскими овощами под закусь! Ты какое мясо в колбасках предпочитаешь, малыш?

– Мясо? – растерянно повторил Ки Шо. – Оно бывает разным⁈

– Е-е… – удивился Ичи. – Странная женщина твоя мама, что хранит дома восемь монет, а сын не знает, что такое мясо. Но – все решается тренировкой! Кушать мясо я тебя научу, я же твой наставник!

И мужчина так заразительно улыбнулся, что Ки Шо невольно улыбнулся в ответ. И впервые задумался о том, кто же такая его мама. В шкатулке у нее не восемь монет лежало. Больше. Намного больше.