Текст книги "Дева Ки, демон Шо. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Грудь… с грудью были проблемы. Потому что ее не было. Мальчик же. Конечно, не у каждой девочки в тринадцать лет заметная грудь, но у многих. И было б лучше, если б она выпирала под рубашкой хоть чуть-чуть, сразу ряд вопросов к Ки Шо снялся бы. Потому что в первую очередь смотрят на грудь, Ки Шо и за собой такое со стыдом отмечал.

Груди нет, а нагрудная лента есть. И если под нее подложить хотя бы чуть-чуть чего-нибудь мягкого… Ки Шо подумал и со вздохом признал, что с лентой откладывать нельзя. Потому что к ней привыкать тоже надо. Она же наверняка съезжает, сбивается, двигаться с лентой тоже надо уметь.

К вечеру Ки Шо оценил результаты трудов и остался не очень довольным. Он все еще сбивался на движения мальчика. Ну а раз так – спешить нельзя! У него с собой есть парочка горстей крупы, горсточка орехов, горсточка засахаренных фруктов – лучше переночевать еще раз в лесу, чтоб не опозориться потом на тракте. Тем более что есть одеяла, непромокаемый плащ и нет комаров, это же горный лес, а не берег реки.

В его решении прикинуться девочкой имелось рациональное зерно. Дело в том, что Срединная империя очень гордилась своей законностью. А по законам еще Первого императора любая невинная девушка с мешком золота могла пересечь империю беспрепятственно. Тем более – без мешка золота. Это мальчишку все же на тракте могли обидеть. А за приставания к девочке отрывали яйца. Натурально отрывали, не спеша, при скоплении народа. Чтоб другим неповадно было.

Ну а что сотворят с девушкой, когда она сойдет с тракта, имперских чиновников уже не волновало. Закон императора соблюден? Соблюден. Да здравствует торжество закона. Так что Ки Шо был уверен, что если его примут за девочку, на тракте ему ничего не будет угрожать. За исключением вопроса, что маленькая девочка делает одна на тракте, вдали от городов. Но на этот вопрос Ки Що подобрал правдивый ответ. Осталось только научиться ходить как девочка, приседать как девочка и вообще все делать как девочка. А для этого – тренироваться и еще раз тренироваться.

Через двое суток у него закончились продукты, и с дрожью в руках он решил, что готов. Туго свернул одеяла, сложил вместе с остальными немногими вещами в женскую наплечную сумку – получилось подозрительно много – и стал осторожно пробираться вверх по склону к тракту.

Вбокквеллик

– Докладывай! – коротко приказал юный, но очень суровый мастер Пинг.

– Ничего! – так же коротко отозвался командир дорожной стражи.

– Как ничего⁈ – нехорошо удивился мастер Пинг, и командир понял, что сказал не то.

– Мы проверили все тракты! – торопливо принялся объяснять он. – На день конного хода! Мальчишку с похожими приметами видели на южном тракте за пригородной деревней. Но там мы его не обнаружили, хотя проверили все места отдыха вдоль тракта еще на день конного хода! Следовательно, деревенские ошиблись! Они в деревне все тупые!

Мастер Пинг задумался. В добросовестности дорожной стражи сомневаться не приходилось. В старательности «ночных работников» тем более. Но – не нашли. Он припомнил, как именно был убит мастер Чон Понг, и вздрогнул.

– Во время поисков ничего странного не происходило? – рассеянно поинтересовался он.

– Ничего. Разве что один из стражников сломал руку, идиот.

– Да? Как?

– С коня упал! И это дорожная стража! Они все прекрасные всадники, а тут – конь, говорит, испугался! На пустой поляне – и испугался! И я специально проверил – он не был пьян!

Мастер Пинг поднялся на ноги одним текучим движением. Наставил твердый палец на командира дорожной стражи:

– Спасся на этот раз. Молодец, приметливый. Едем к поляне, где якобы испугался конь. Южный тракт проверить еще раз. И хорошо проверить, до самой границы! Хорошо понял?

– И закрытые повозки проверять? – уточнил командир.

Мастер Пинг задумался. В закрытых повозках обычно путешествовали чиновники или очень состоятельные горожане. Их беспокоить лишний раз не стоило. Но…

– Да, и повозки!

-=-=-

Уже приближался полдень, а Ки Шо все брел по тракту, и никто его пока что не схватил. Но лучше бы схватили! Потому что он весь извелся и несколько раз чуть не умер от страха, когда слышал за спиной конский топот.

А еще он ощущал себя дураком. Круглым, необразованным деревенским дураком. Только необразованному дураку могла прийти в голову идея путешествовать по тракту в образе девочки! Нет, никто не вопил «вот он, хватай!», но смотрели так удивленно! Почему, ну почему он еще в лесу не сообразил, что девочки по трактам, конечно, ходят, но исключительно в компании со взрослыми? И чаще даже не ходят, а ездят со всем комфортом на телегах с товарами и всякими полезными грузами? Ведь видел же в родной деревне, как именно путешествуют девочки! Да, они и пешком ходят, но опять же вместе со взрослыми и от одной деревни до другой! А здесь, далеко от деревень – что может делать одинокая девочка⁈ У-у, дурак! Поверил императорскому указу! Что-то больше никто не поверил! За полдня Ки Шо обогнали несколько телег. И практически на всех восседали среди мешков девочки разных возрастов. С каким презрением они бросали взгляды на идущего пешком Ки Шо – он чуть со стыда не убежал снова в лес. Были бы запасы еды – точно убежал бы.

Но зато он быстро научился идти с гордым независимым видом. Жизнь научила, да.

За спиной Ки Шо в очередной раз раздался конский топот, и он в очередной раз облился холодным потом. Дорожная стража⁈ Стражники – воины зоркие, приметливые, их шелковой юбкой и поднятыми плечиками не обманешь, они на службе, а не штаны развязывают!

Крытая небольшая повозка, запряженная парой лошадей, обогнала Ки Шо – и внезапно остановилась. Открылась боковая дверка, пожилой мужчина выглянул наружу и удивленно спросил:

– Девочка, ты куда идешь одна?

Ки Шо застенчиво посмотрел на него – точно так, как делала одна городская девочка на рынке, Ки Шо она очень понравилась именно своей застенчивостью.

Мужчина. Пожилой. Невысокий, бледный, по виду слабый и какой-то беззащитный. Скорее всего, мелкий имперский чиновник, именно им полагалась двойка лошадей. Куда-то едет по служебным делам. А куда можно ехать по южному тракту? Только в столицу соседней провинции. Ну, и столица Срединной империи находится в том же направлении, но до нее очень уж далеко, и по стоимости жизни деревенским она не по карману, наставник Ичи успел просветить.

– Хочу поступить на обучение к аптекарю, – тихо сказал Ки Шо чистую правду.

Он действительно собирался так сделать. А что? Внутренний стиль неприменим в обыденной жизни, а для стиля Утки ему требовались яды. А кто разбирается в ядах лучше, чем тот, кто призван лечить от отравлений? И еще одно обстоятельство имелось: в учение к аптекарям могли поступать только девочки, такая вот причуда имперского закона. Как теперь понимал Ки Шо – вполне себе обоснованная причуда. Не хочет империя допускать до ядов мужчин, очень не хочет. А аптекари не в счет, они все входят в сословие чиновников и служат империи.

– А почему одна? – склонил голову маленький чиновник.

– Мама пропала, – пробормотал Ки Шо. – Она храмовая танцовщица. Ушла и не вернулась. Сказала: если что случится, идти в учение к аптекарю.

Чиновник сочувственно покивал головой. Да, такое вполне могло быть. Женщин в империи защищал закон, но только тогда, когда жаловались имперскому инспектору. Во всех остальных случаях с женщиной могли делать все, что угодно. Ушла и не вернулась? Бывает.

– Садись, подвезу, – сказал добродушно чиновник. – Не дело маленькой девочке ходить по тракту в одиночку.

И протянул Ки Шо руку.

Глава 8

Ки Шо обратил внимание, что пальцы у него длинные, бледные и в чернилах. Понятно, имперский каллиграф. Тоже из чиновничьего сословия, но… с самых нижних его ступеней. Небольшой важности человечек.

Ки Шо смущенно принял помощь и неловко забрался в повозку. Неосторожно толкнул чиновника бедром, но тот не возмутился. Ему, скорее, это даже понравилось. Девочка, понял Ки Шо. Он видит перед собой девочку. А когда девочка случайно задевает бедром мужчину, это совсем не то же самое, когда мужчину ногой лягает мальчик.

Сиденье в повозке оказалось длинным. Свободного места для одной девочки вполне хватило. Ки Шо осторожно уселся, спохватился и поправил на коленях юбку. Шелк – материал коварный, так и норовит скользнуть повыше. Чиновник невольно проводил движения его рук взглядом.

– Юбка храмовой танцовщицы – не лучший выбор для девочки, – заметил чиновник.

– Самая красивая, – признался Ки Шо. – Шелковая. Мамина.

Хрипло хэкнул снаружи возчик, повозка дрогнула и покатилась.

– Как звать тебя, девочка?

– Девочка Ки, – стеснительно представился Ки Шо и легким движением убрал с лица непослушную прядку волос. Чиновник проводил движение его кисти неотрывным взглядом. И Ки Шо четко понял, что путешествие ему предстоит… увлекательное. Маленький чиновник, судя по реакциям, редко видел вблизи девочек. И это при том, что они ему нравились. Сильно-сильно нравились, это было заметно сразу. Ки Шо еще на рынке обратил внимание, что пожилым нравятся именно девочки. Так странно, так непонятно. Что в девочках такого уж необычного? Ничего. А он так и вовсе не девочка, а мальчик.

Развлечения Ки Шо

Крытая повозка мирно и беззаботно катилась по тракту, кони фыркали и неторопливо отмеряли копытами тракт от одного поворота до другого, а потом до следующего. Мощеная лента тракта гигантской змеей спускалась по лесистым склонам ниже и ниже, туда, где в туманной дымке раскинулась плодородная пойма реки Ку. От открывающихся за окошком повозки просторов захватывало дух. Поначалу. Потом Ки Шо наскучило, и он попробовал тренироваться. Его боевой облик – «девочка», а тут и спарринг-партнер рядом сидит, посматривает благожелательно и близоруко.

Чиновник оказался действительно каллиграфом. Он выждал вежливую паузу, чтоб «девочка Ки» немножко справилась со смущением и освоилась в повозке, и завел легкий разговор. И только в этот момент Ки Шо начал осознавать, сколь многому успела его научить мама. Незаметно, как бы само собой.

Взять те же разговоры: как часто при Ки Шо состоятельные путники на отдыхе заговаривали с его мамой, привлеченные необычной красотой деревенской огородницы! Как легко, свободно и жизнерадостно отвечала им мама! И как незаметно в результате путники делали очень недешевые покупки! А всего-то нужно было поправить падающую на лицо непокорную прядку пышных волос, да засмущаться от непритязательной шутки, да… а Ки Шо сидел рядом и запоминал. И потом кое-что применял сам. Они с мамой по праву были лучшими торговцами деревни.

И стоило каллиграфу заговорить, как мамины манеры проявились в Ки Шо полной силой. Ведь он теперь в образе девочки! А значит, тоже может поправлять непокорную прядку, бросать исподтишка острые любопытные взгляды, смущенно поправлять легкую юбку и тем самым постоянно привлекать внимание к своим полноватым для мальчика, но таким обворожительным для девочки ногам! И все это получалось у Ки Шо настолько хорошо, что пожилой каллиграф иногда забывал, о чем только что говорил.

За неполных полдня Ки Шо натренировал образ девочки намного лучше, чем за два предыдущих дня в лесу. И в результате ему стало немножко жалко мужчин. Неужели, ну неужели каллиграф не видит, что перед ним мальчик, что он просто играет⁈ Что вот эта манера бросать внимательные откровенные взгляды – она вообще-то от умудренной жизнью женщины, не от девочки? Что очаровательный «грудной» голосок Ки Шо сроду не услышишь в девчоночьей компании, что он специально и исключительно для мужчин? Что смешная подпрыгивающая манера бегать за загородку к общественной бадье для удобрений, которая ввергла пожилого чиновника в умиление, подсмотрена Ки Шо у совсем малюсенькой городской девочки и вовсе не присуща девочкам-подросткам? Неужели мужчин так легко обмануть⁈

Легко обмануть того, кто сам обманываться рад, в результате с грустью заключил Ки Шо. И невольно задумался, как часто он обманывался сам.

Под вечер он настолько осмелел, что даже стал развлекаться. Играл любопытную очаровательную девочку на всю силу, и у каллиграфа чуть слюнки не капали. Потом дремал, ссутулившись по-мальчишески, и чиновник разочарованно отворачивался. И так несколько раз подряд. Чуть своего благодетеля до разрыва сердца не довел.

А потом до Ки Шо дошел один очень неприятный факт. Граница провинции. Она неумолимо приближалась. И вместе с ней приближался досмотр. А проводит досмотр, по рассказам, дорожная стража.

Ки Шо запаниковал. Даже начал прикидывать, как бы выпрыгнуть на ходу и пересечь границу провинции лесом. Свои актерские способности он оценивал очень высоко, но здраво. Да, ему удается дурить подслеповатого безобидного каллиграфа. Но как насчет дорожной стражи? Они – профессионалы. У них глаза острые, молодые. Они не на ножки смотрят, а на приметы. А приметы у Ки Шо характерные, иноземное лицо улыбкой не прикрыть. Мастер Чон Понг, руководивший всеми «ночными работниками» – фигура очень важная в масштабах провинции, его убийцу будут искать рьяно…

И что делать?

Стражу следовало отвлечь. Ичи говорил, что именно в этом шанс Ки Шо в поединках. А досмотр дорожной стражи – что это, если не поединок?

Но сам Ки Шо отвлечь стражу не может. Любое его действие внимание стражи, наоборот, привлечет.

И что делать⁈

И тут он вспомнил спасительное, что сейчас он в образе девочки. А что, если «раздраконить» каллиграфа? За домогательства к девочке предусмотрены страшные кары, и после невинного поцелуя пожилой чиновник наверняка будет так ерзать, бояться и прятать глаза, что все внимание стражи будет обращено именно на него. Конечно, стражники все поймут, но – где жалоба имперскому инспектору на домогательства? Ах, нету? Тогда проезжайте, закон не нарушен. Эка невидаль, чиновник потискал юную попутчицу по обоюдному согласию, сплошь и рядом такое.

Ки Шо хорошенько обдумал идею и с неохотой признал, что она нереальна. Потому что целоваться Ки Шо не умел. Ни как мальчик не умел, ни тем более как девочка. Зато он не раз видел, как это делается другими. И четко уяснил, что при поцелуях обязательно лапают грудь. А с грудью у Ки Шо некоторые проблемы. Нет, нагрудная лента не сползла, и когда Ки Шо отводил плечи назад, легкая рубашка задорно оттопыривалась и привлекала внимание чиновника. Но на ощупь… тут Ки Шо не был уверен, что обман возможен. Все же лесной мох и юная женская грудь – субстанции сильно разные. Наверно.

Но Ки Шо очень хотелось жить. И чем ближе граница, тем сильнее желание жить вытесняло все остальное, на данный момент несущественное.

Граница провинции неумолимо приближалась, и Ки Шо решился действовать.

«Проститутка, уличная проститутка!» – обругал себя Ки Шо мысленно.

Потом он начал играть девочку так, что уже каллиграф пунцовел от его кокетливых любопытных взглядов. Потом Ки Шо привстал, вроде как чтобы посмотреть что-то интересное за окошком, причем за окошком со стороны каллиграфа. Удовлетворенно ощутил, что пожилой чиновник как бы случайно поддерживает его за талию. После чего неловко покачнулся и опустился на колени мужчине. И тихонько охнул как бы от испуга.

– Ничего-ничего! – напряженным голосом сказал каллиграф, не убирая руки с его талии. – Ты легкая, девочка Ки, и совсем меня не затрудняешь. Смотри, какие за окошком открываются виды!

Ки Шо вроде как поверил. Совсем как глупая девочка. И послушно наклонился вперед, чтобы посмотреть. После прочтения книги Чон Понга Ки Шо четко понял, что умение вызывать жар мужской ярости – очень непростое искусство. Но у него это получилось с первого раза – видимо, врожденный талант. Пожилого каллиграфа мелко затрясло. Ки Шо мысленно еще раз обозвал себя проституткой и доверчиво откинулся своей узкой девчоночьей спиной на грудь мужчины. И скромно, но твердо придержал его потные руки на своей талии – чтоб не выше и не ниже.

Все же Чон Понг написал прекрасную книгу! Столько бесценных советов! Ки Шо даже словил трепетный поцелуй куда-то около шеи. Сделал вид, что не заметил – и страшно поразился тому, что каллиграф ему поверил. Как можно не заметить, когда тебя нежно целуют в шею и поглаживают живот дрожащими от возбуждения руками⁈

А потом они подъехали к посту дорожной стражи. При звуках голосов стражи Ки Шо тут же упорхнул с коленей каллиграфа, опустил на лицо дорожную шляпу и смущенно отвернулся, так, чтобы было видно только пунцовую от волнения щеку. Ну а шелковая юбка сама приняла самый целомудренный вид.

Тихо хлопнула дверка. В повозке стало темнее – стражник заглянул внутрь. Что-то невнятно и извиняюще забормотал чиновник. Ки Шо не смотрел, но понимал, что вид у старого каллиграфа такой, как будто его поймали за руку на месте преступления. Собственно, так оно и было – в представлении стражников. Смущенная девочка, встрепанный и возбужденный мужчина – все понятно!

Тихо звякнули монеты – дорожный сбор, вовсе не взятка, за взятку любой имперский человек лишался должности вместе с головой. Ну а то, что дорожный сбор мог быть побольше, и значительно побольше, никого не волновало. Главное – закон соблюден.

Голоса стражников зазвучали снаружи, раздался легкий гогот. И повозка поехала дальше. Поехала!

– Я сойду за поворотом, – прошептал Ки Шо виновато. – Я боюсь.

Старый каллиграф не ответил. Он все понимал: и чего боится девочка Ки, и что может случиться и обязательно случится при совместной ночевке.

– Ты прекрасна, девочка Ки, – шепнул он после долгого молчания.

– В деревне… – пробормотал Ки Шо, – в деревне меня считали уродиной. Похожей на мальчика.

– Ты прекрасна! – твердо повторил каллиграф. – И вовсе не похожа на мальчика! Уж поверь умудренному опытом мужчине!

Ки Шо скрыл невольную улыбку. Умудренный мужчина. Ну да. А попадается на девчоночьи уловки, как сковородник на наживку!

За поворотом повозка остановилась. Сама. Ки Шо понял, что все это время возчик подслушивал, что творится внутри. Но теперь это уже было неопасно. Он подхватил дорожную сумку и неловко выбрался наружу – совсем как кокетливая девочка-горожанка. Но, собственно, он и был не очень ловким. Ки Шо мысленно пообещал сам себе, что будет тренировать ловкость ежедневно. Потому что, чтоб изобразить девчоночью неловкость, требуется немалая мужская ловкость, такое вот удивительное дело!

На прощанье он обернулся. Пожилой чиновник смотрел на него в окошко с печалью.

– Счастливого пути, девочка Ки, – тихо сказал он. – Запомни: ты прекрасна. И если будешь когда-нибудь в столице империи, заглядывай в гости. Я вышел в отставку и живу один по адресу дорога Мандаринов, зеленые три дюжины.

Ки Шо подумал. И согласно опустил ресницы. Пусть этот день останется в памяти пожилого мужчины, обделенного женским вниманием, как самый лучший день в его жизни, и пусть с ним останется надежда, что когда-нибудь в дождливый осенний вечер звякнет дверной колокольчик, и скромная девочка Ки войдет в его дом. Как у мужчин в голове совмещается девичья скромность с приходом на ночь к одинокому мужчине, Ки Шо решительно не понимал. Мир устроен очень странно, особенно в том, что касается девочек и мужчин. Может, все мужчины – дураки? В определенных обстоятельствах?

Повозка укатила на юг. Ки Шо посмотрел на солнце и через сотню шагов свернул в лес. Ночлег следует готовить заранее и не спеша, это он понял хорошо.

Хотелось кушать, и сильно хотелось. У Ки Шо имелись деньги, и наверняка недалеко найдется притрактовая деревня, деревни всегда предпочитают лепиться к тракту. Деревенские у тракта, как обычно, должны продавать еду и всякие безделушки вроде цветов. Но – граница провинции рядом. Что мешает дорожной страже заехать слегка в соседнюю провинцию? А тут он им навстречу с полной сумкой еды. Явно намерен прятаться на ночевку в лесу. Нет, Ки Шо, чтоб уцелеть, должен опережать противников на два шага. А лучше – на три. Переночевать можно и без ужина, старый каллиграф хорошо днем угостил. А утром напроситься в очередную закрытую повозку. То есть – неужели какой-нибудь почтенный чиновник не пожалеет хорошенькую девочку, бредущую по тракту в одиночку? А не попадется чиновник – семейство состоятельных горожан тоже сгодится. Если они еще и едут в столицу – совсем хорошо.

А вот состоятельный горожанин без семейства – плохой, очень плохой вариант. Слишком легко обманываются мужчины. Слишком сильно хотят обмануться.

«Ки Шо, ты уличная проститутка!» – сердито заклеймил себя Ки Шо и зашагал в лес. Но потом улыбнулся. Победа есть победа, нечестных приемов не бывает, когда рискуешь жизнью. Ки Шо – герой! А что? Мастера боевых искусств победил? Победил, и трофеи взял. Ушел чисто? Чисто. От дорожной стражи отбился? Получается, что да. Пограничный досмотр проскочил? Несомненно. Значит, Ки Шо – воин-победитель! Совсем как Семь Непобедимых. Только лучше. Семеро Непобедимых, чтоб сделать то же, что удалось Ки Шо, навалили бы гору трупов, и за ними уже гналась бы целая озлобленная армия. А Ки Шо как невидимка – был и нету.

Но гордиться нельзя, это очень опасно. Лучше-то он лучше, но попадись вон за тем кустом завалящий «ночной работник» с ножом – и конец Ки Шо. Потому что мгновенно уходить в боевой транс у Ки Шо не получается. Значит, что? Надо тренироваться!

Ки Шо обогнул следующий куст – и замер. Перед ним стояли двое «ночных работников» с ножами и гнусно ухмылялись. Тоже, видимо, устраивались на безопасный ночлег, а тут девочка сама подошла для ночных утех, счастье какое!

Вбокквелл

Мастер Пинг устало прикрыл глаза. Вторые сутки без сна. А результата нет. Обычный подросток, а исчез, словно в воздухе растворился подобно демону, которых не существует и не существовало. И поездка по южному тракту не принесла ничего, кроме усталости. Да, стражник слетел с лошади буквально на ровном месте. И недалеко обнаружилась лежка для ночлега. И что? Лошадь могло укусить какое-нибудь насекомое, вот она и взбрыкнула. А лежка… ну, ночевал там кто-то. Мало ли бедных путников на тракте? Верно? Верно. Только что докладывать имперскому инспектору?

Мастер Пинг открыл глаза и уставился на стоящего перед ним возчика.

– Значит, девочка? – уточнил мастер снова. – Ошибки не может быть? Бывает, знаешь ли, что мальчишки переодеваются для смеху.

Возчик ухмыльнулся:

– Именно девочка, почтеннейший! Ходит как девочка, бегает потешно, как девочка, и вся из себя девочка-девочка, перед почтенным каллиграфом всю дорогу кокетничала и крутилась! И таким грудным голоском ворковала, аж меня проняло! Ну какой мальчишка может кокетничать и строить глазки? Да каллиграф ее лапал всю дорогу! Я сам слышал!

– Стонала? – рассеянно поинтересовался мастер Пинг.

Что-то царапнуло краешком его внимание. Что-то… но что?

– Не, – признался возчик. – Стонут трактовые проститутки, а эта вроде из скромниц.

Мастер Пинг разочарованно выдохнул. Действительно девочка.

– А лицо, говоришь, не разглядел? – попрекнул он возчика. – Что ж ты так? На «ночных работников» трудишься, а лица запоминать не научился!

– Так… я же возчик! Она в дорожной шляпе шла! А в повозку не сунешься, там имперский чиновник, почтенный каллиграф! Долго ли я на работе удержусь, если свое рыло к чиновникам совать стану?

– Придумай что-нибудь! – холодно сказал мастер Пинг. – Спрыгивай, подсаживай в повозку, или еще что. Я тобой недоволен, так бригадиру и передай. Свободен.

Возчик, огорченный, ушел, даже поклониться на выходе забыл. Мастер Пинг выдохнул сквозь зубы и решительно поднялся из кресла. Пора докладывать инспектору о неудаче. Была одна зацепка – девочка, которая вылезла из повозки сразу за границей провинции. Оказалось – девочка. А вылезла… Пинг на ее месте тоже вылез бы. Ночевать вместе с разгоряченным мужчиной – сомнительное удовольствие. Как минимум не выспишься, как норма – подцепишь пару болячек. Девочек закон только на тракте защищает, а что происходит в стороне от него, никого не интересует. Жалобы имперскому инспектору нет? Значит, ничего и не было.

– Почтеннейший! – внезапно влетел в кабинет гонец. – Беда!

– Докладывай! – подтянулся мастер Пинг.

– Граничную стражу «ночных охотников» перебили! – выдохнул гонец. – Кто – непонятно! Как – непонятно!

– Убиты, но на телах следов нет? – уточнил мастер Пинг.

– Какое там нет! Их об деревья размазало!

– Что?

– Размазало! – содрогнулся гонец. – Почтеннейший, я всякое видывал, но такого – никогда!

– Южный тракт? – быстро спросил мастер Пинг

– Южный тракт!

– Есть! – хищно ощерился мастер Пинг. – Отдыхай, понадобишься! Эй, там, на воротах! Паланкин мне! К инспектору Хай! Немедленно!