Текст книги "Путешествие на Тандадрику"

Автор книги: Витауте Жилинскайте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Переворот

Первым нарушил молчание Кутас:

– Дружище, дай-ка отвяжу нитку с твоей лапы…

Щенок стал зубами распутывать узел на лапе лежавшего рядом Кадрилиса. Оба они теснились в одном кресле.

– Знаешь, ты… ты сам не знаешь, какой ты!

– А где шило? – удивился Кадрилис. – Вот тебе раз, осталось там торчать…

– Ловко ты скрутил это чудовище в бараний рог, – похвалил Твинас, который видел схватку в дверную щёлку. – А всё потому, что ты нашёл его ахиллесову пяту.

– Да, но я же ткнул его не в пятку, а в щупальце! – не понял Кадрилис.

Пришла в себя и Лягария.

– Если смотреть трезво, – начала она, – не так уж страшен чёрт, как его малюют. Так называемый робот – это ведь не что иное, как телевизионное изображение, потому он так легко и сдался.

– Да что вы говорите?! – возмутился Кадрилис. – Изображение?! Я даже лапой его потрогал!

– А всасывание «Серебряной птицы» тоже было изображением? – блеснул глазками Твинас.

– Ну и бесстыдница, – разозлился и Кутас. – Хоть бы спасибо сказала!

Лягария поняла, что зашла слишком далеко.

– Разумеется, – умильно проговорила она, – я не отрицаю заслуг Кадрилиса и, как командир, выражаю ему персональную благодарность.

– Слишком поздно, – с презрением бросила Эйнора и добавила: – Спасибо тебе сердечное, Кадрилис, за то, что спас наш корабль!

– Не за что, – скромно потупился Кадрилис, но почувствовал удовлетворение.

– А вот и есть за что! Ещё как есть! – не скрывал гордости за приятеля Кутас.

– А теперь прошу проголосовать: кто за то, чтобы отныне Кадрилис был нашим командиром? – спросила Эйнора. – Кутас, считай голоса!

– Я ми… мигом! – запнулся от волнения щенок, поднимая перевязанную лапу. – Три голоса «за»: мой, твой и Твинаса.

– Кто за то, чтобы нами продолжала руководить Лягария? – снова спросила Эйнора.

– Один голос: Лягария голосует сама за себя – правда, обеими ла… лапами, – поперхнулся от смеха щенок.

– Лягария, – объявила Эйнора, – мы отстраняем тебя от обязанностей командира!

Лягария, которая с трудом понимала происходящее, обмякла под ремнём безопасности. У неё даже не нашлось сил для возражений, доказательств, прозвищ, хлёстких словечек. Она не смогла даже выдавить традиционное «не устраивайте хаос», не потребовала «смотреть трезво», не упомянула о своих заслугах и организаторских способностях. Кутасу почему-то стало жаль её. Лягария вмиг утратила всё: саквояж, руководящую должность и так называемый авторитет. У неё осталась лишь фланелевая накидка на плечах да воспоминания о лучших днях её жизни.

А Эйнора уже объявляла:

– Кадрилис, отныне вы являетесь нашим командиром!

– У… у… ура! – ликовал Кутас.

– Вот тебе раз… хорошенькое дело… вот оно как… – только и смог пробормотать новоиспечённый командир, дёргая себя за половинку уса и так отчаянно ёрзая в кресле, что хвост-кисточка щенка мог оторваться и взлететь под потолок.

– Командир Кадрилис, – прозвучал чёткий, спокойный голос пилота, – все ли пристегнули ремни безопасности? Всё ли в порядке?

– Командир… – тихонько повторил Кутас, и глаза его засияли от радости. – Командир Кадрилис!

Кадрилис перестал ёрзать, успокоился и, несмело откашлявшись, приказал:

– Пассажирка Лягария, пристегните покрепче ремень безопасности!

Лягария глянула исподлобья, но ремень подтянула. Кадрилис почувствовал себя смелее и увереннее. А Кутас, всё ещё пребывая в возбуждении, приблизил свой заклеенный нос к его уху и прошептал:

– Видел?!

– Видел, – тихо ответил новый командир.

– Знай! – добавил щенок.

– Знаю.

– А ты слышал, как я произнёс наше волшебное слово? Это когда ты сражался на трапе? – волнуясь, вспомнил Кутас.

– Слышал. Я бы совсем пропал, а когда услышал, прямо как лев на робота бросился!

– Не слишком ли часто мы своё словечко употребляем, а?

– Так ведь… жизненно необходимо.

– Хи-хи-хи… – рассмеялся щенок. – Ты совсем как Лягария!

– Начинаю смотреть трезво, – улыбнулся Кадрилис, и приятели рассмеялись; и тут Кутас, хитро прищурив один глаз, спросил: – Хочешь, загадку тебе одну загадаю? Угадай, каким ты отныне должен быть?

– Сообразительным?

– Нет.

– Осмотрительным?

– Тоже нет!

– Тогда, может быть, деятельным?

– А вот и нет!

– Ну, тогда солидным?

– Нет, нет и ещё раз нет!

– Обаятельным? Строгим? Ловким?

– Да нет же, тебе говорят!

– Ну, тогда не знаю, – сдался Кадрилис.

Еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Кутас выдавил:

– Хладнокровным!

– Ха-ха-ха… – чуть не лопнул от смеха командир, но быстро справился с собой. Отныне ему не к лицу смеяться, как… как какой-то безусой горячей голове! Как он может требовать от других дисциплины, если сам несерьёзно себя ведёт? Он ощупал свою шкурку: не обтрепалась ли, плотно ли прилегает булавка? Как он может требовать порядка от других, если сам неряха? Так-то. Размышляя о новых заботах, Кадрилис и не заметил, что Эйнора то и дело оборачивается к нему, порывается что-то сказать, но ей это никак не удаётся.

– Командир Кадрилис, – наконец обратила на себя внимание Эйнора.

– Да, я слушаю, – повернул заяц ухо в её сторону.

– Можно вас на пару слов? – с невинным видом попросила кукла. – Хочу посоветоваться. Видно, я всё-таки сильно ударилась затылком. У меня снова такая слабость… Прошу вас, наклоните пониже ухо.

Почему грустил Твинас

Кадрилис выскользнул из-под ремня, приблизился к креслу Эйноры и подставил ухо. То, что чуть слышно прошептала ему кукла, было так неожиданно, так важно – и впрямь жизненно важно! – и мордочка командира становилась все мрачнее, все угрюмее, а лапа уже не пощипывала ус, а прямо-таки выдирала его остаток!

– …Это всё, что я нашла в кабине пилота, – закончила кукла, рассказав перед этим, как случайно почувствовала руку пилота, когда тот нёс ослабевшую пассажирку на плече.

Закончив рассказ, Эйнора с облегчением вздохнула: наконец-то она сбросила камень с души, избавилась от тайны! Правда, свою личную тайну, касающуюся цвета глаз, она не выдала: чувствовала, что ещё не время.

Новость настолько поразила Кадрилиса, что у него перехватило дыхание. Мало того, он услышал целых две новости! О спрятанной здоровой руке пилота и об ужасной вещи в его кабине. Как знать, что готовит им этот подозрительный тип в перчатке и шлеме! Услышь Кадрилис нечто подобное раньше, он подскочил бы, как на раскалённых головешках! А потом вломился бы в кабину, схватил за грудки пилота и потребовал немедленных разъяснений! А ещё бы стянул с него шлем, сорвал очки, разодрал бы комбинезон! Но теперь он командир и поэтому терпеливо выслушал Эйнору, задал для приличия несколько вопросов, покосился на кабину пилота и прошептал:

– Благодарю вас за бдительность. И ещё я попросил бы, вернее, приказал бы: никому ни слова!

– Я молчала до сих пор, буду молчать и дальше, – ответила Эйнора.

Эти слова услышал Твинас, но не выдал себя, только грустно уставился на свой шлёпанец. На душе стало так пусто, будто кто-то закачал туда воздух. Сыщик понял, что Эйнора доверила Кадрилису тайну, которую намеревалась открыть ему, но, скорее всего, передумала. «Видно, разочаровалась во мне, – терзался Твинас, – может, догадалась, что это я украл её перчатку, и презирает меня за то, что я не осмелился признаться, что смолчал, когда Лягария обозвала её воровкой. Я не только хромой, толстый, но ещё и непорядочный, и лучше бы я остался на той мусорной куче, мне там самое место…» Голова пингвина, отяжелевшая от тяжких дум, упала на грудь, и сыщик уснул.

Кадрилис между тем вернулся на своё место и подлез под ремень, где его с нетерпением ждал Кутас.

– Что стряслось, приятель? – ткнул Кадрилиса в бок щенок.

– Да вот Эйнора беспокоится насчёт своего затылка, – попытался выкрутиться заяц.

– Знаю, – понизил голос щенок, – тебе нельзя говорить. У каждого настоящего командира должны быть тайны, о которых другим знать не положено.

Кадрилис молча кивнул и задумался. На его плечи взвалили груз ответственности. Да ещё какой груз! «Если я и дальше буду находиться под таким гнётом, прямо как сыр, – размышлял он, – если всё будет продолжаться в том же духе, я как… прыгну!» Куда он прыгнет, Кадрилис не знал, да и не собирался он никуда прыгать. Оказалось, быть командиром не только ответственно, но и очень интересно! Только успевай ухом крутить! И тут из кабины пилота донеслось:

– Командир Кадрилис, прошу вас пройти в кабину!

В кабине пилота

С Твинаса мигом слетел сон, Лягария очнулась от мрачного оцепенения, Эйнора похолодела: пилот вызывает в свою кабину! В кабину, куда и комар не имел права сунуть нос! В кабину, которую смело можно было бы назвать неприступной крепостью!

Но особенно уязвлённой почувствовала себя Лягария: почему её ни разу не пригласили в кабину, а вот новоиспечённого командира пригласили? Лягушка горько усмехнулась и громко, чтобы услышал Менес, произнесла:

– Ну, раз уж пилот решил ударить по моему самолюбию, пусть… Фи!

– Желаю удачи! – с лёгкой горечью в голосе сказал Твинас.

Эйнора же промолчала, только начала нервно теребить свою перчатку, что выдавало её тревогу.

Кадрилис взялся за ручку двери кабины. Сердце колотилось как бешеное, даже потайной кармашек шевелился. Кто знает, какие неожиданности, ужасы или даже ловушка ждут его там?

Предмета, который Эйнора, по её словам, обнаружила в кабине пилота, Кадрилис не заметил. Может, его нельзя было увидеть сразу, ведь за несколько секунд заяц не успел обежать глазами все уголки пилотского отсека? Озираться дальше было опасно, это могло вызвать подозрение. К тому же здесь было немало другого, что безгранично удивило Кадрилиса. Так, в кабине не подбрасывало к потолку, как в салоне, ноги чувствовали под собой прочную опору – хоть кадриль танцуй!

Другое, что заставило Кадрилиса открыть рот от изумления, – это стеклянная стена вокруг пульта управления.

– Вот… красотища! – вырвалось у него.

Через стекло можно было видеть пространство, сквозь которое летел их серебристый корабль. Разноцветные светила, напоминающие освещённые свечками ёлочные шары, сияли вдалеке и вблизи, а их отблески отражались в стёклах очков пилота. То в одном, то в другом месте бескрайнего простора что-то постоянно вспыхивало и гасло – то ли кометы, то ли метеориты или, возможно, две столкнувшиеся звёзды? Всё пространство было озарено необычным светом, чем-то напоминающим лунное сияние.

«И как только Менесу удаётся найти дорогу между таким количеством небесных тел?» – с уважением посмотрел на пилота Кадрилис. Заяц больше не удивлялся тому, что пилот так долго ищет Тандадрику. Найти её здесь – всё равно что найти иглу в стоге сена! А может, ещё тяжелее…

Но гораздо таинственнее окружающего корабль космоса был пульт управления: сколько здесь кнопок, лампочек, крышечек, отверстий, цифр – аж в глазах рябит! И как этим может управлять одна-единственная рука в перчатке?

– Ух ты! – вырвалось у командира, но тут он вспомнил о спрятанной руке пилота и недоверчиво посмотрел на пустой рукав. «А не вцепиться ли мне в замок-молнию комбинезона, – мелькнула у него мысль, – и не дёрнуть ли её вниз, чтобы – вжик! – и сразу стало видно, что там и как?»

Пилот словно бы не замечал состояния сгорающего от любопытства командира. Он бесстрастно смотрел перед собой сквозь огромные потрескавшиеся очки, то нажимая на кнопки, то поворачивая штурвал. Это рулевое колесо весьма разочаровало Кадрилиса. Он-то представлял себе штурвал космического корабля точь-в-точь таким, как, скажем, у пиратского парусника, а тут какой-то стрежень.

– Я пригласил вас… – начал Менес. Кадрилис даже не почувствовал, как вытянулся в струнку – лапы по швам. – Чтобы доложить: мы не на шутку заблудились.

– А я… я и не шучу, – пробормотал Кадрилис. – Но почему мы заблудились? Почему сбились с пути, когда тут столько приборов?

Менес кивнул шлемом: и правда, вопрос серьёзный, достойный командира.

– Как вам известно, – стал объяснять пилот, – в наш корабль ударился метеорит. В результате вышел из строя прибор, который указывает направление полёта. Одним словом, мы лишились ориентира. Я и пригласил вас, чтобы ознакомить с истинным положением вещей и узнать ваше мнение.

– Мнение? Какое мнение? – удивился командир.

– Стоит ли возвращаться назад.

– Возвращаться? – переспросил командир. – Назад? Этого ещё не хватало.

И невесёлые мысли роем закружились в голове Кадрилиса. Вернуться назад в холодный, мрачный лес возле свалки? Или к ребятишкам, которые их изорвали, покалечили и выкинули? Значит, прощай надежда на то, что они снова будут здоровы и хотя бы немного счастливы. Прощайте новые приключения, прощайте обязанности командира…

– Я жду ответа, – сказал Менес, – и готов развернуть корабль в обратном направлении. Путь не известен, маршрут не исследован, мы можем погибнуть. Мы уже не раз чудом избегали смерти.

Кадрилис с трудом сглотнул слюну.

– Раз уж мы, – сказал он, – утеряли ор… ли… тир…

– Ориентир, – усмехнулся пилот.

– …если потеряли ориентир, как же мы найдём дорогу назад?

Пилот резко повернулся к командиру Вопрос был мудрый и, можно сказать, с подвохом, такой и с пингвиньей трубкой не придумаешь!

– Мм… – смешался Менес, – хотя ориентир и потерян, однако… мм…

«Пожалуй, – слушая мычание пилота, подумал Кадрилис, – Эйнора была права: он готовит нам ловушку!»

– Видите ли, – сказал, справившись с собой, пилот, – приборы пульта управления зафиксировали, проще говоря, отметили весь пройденный маршрут и помогут восстановить его.

– Вряд ли, – коротко и ясно заключил заяц, глядя на мерцающие огни.

– Я пролетел уже приличное расстояние и приобрёл достаточный опыт для того, чтобы успешно доставить вас назад. Ну как, поворачиваем назад?

«Ни за что!» – чуть было не крикнул сгоряча командир, но вовремя прикусил язык. Вспомнил, что должен быть хладнокровным, что несет ответственность за всех и что у него нет права ставить под удар жизни Кутаса, Эйноры, Твинаса, той же Лягарии и пилота. Нет-нет, он не вправе решать сам за всех… не вправе вести себя необдуманно. Иначе чем бы он тогда отличался от Лягарии, которая во всём искала только собственную выгоду, или от того же Кутаса, который едва не спалил целую планету… Конечно, планету сожгли искры, сыпавшиеся из «Птички». Но всё-таки и без искр эту чёрную работу выполнила бы спичка Кутаса! Теперь же, став командиром, Кадрилис смотрел на вещи шире и подходил к решению вопросов строже.

– Я, – сказал он пилоту, – обязан посоветоваться со всеми пассажирами. Только тогда я смогу принять решение.

Пилот Менес три раза кивнул шлемом, будто надеялся именно на такой ответ и будто он вообще считает это самым разумным решением в данной ситуации. Кадрилис степенно взмахнул ухом и собрался уже уходить, но услышал вдогонку:

– Задержитесь, пожалуйста.

Пилот протянул руку к одному из выдвижных ящичков в стене. Кадрилис с крайним недоверием следил за каждым его движением, прикидывая: уж не ловушка ли это? А не накинут ли ему на шею петлю? Ну-ну… Вот рука в перчатке вынимает из ящичка пластиковый мешок, усеянный золотистыми звёздочками. Что дальше? Кадрилис незаметно отстегнул потайной кармашек. «В случае чего ткну булавкой, как того робота!» – решил он.

– Возьмите, прошу вас, – протянул мешочек пилот.

– Что это? – покосился на непонятный подарок заяц и подумал: «Скорее всего, это та вещь, о которой говорила Эйнора. Этого ещё не хватало!»

– Здесь, – пояснил пилот, – вы найдёте форму, которую носил прежний командир корабля. Он погиб в бою с воздушными пиратами.

– Погиб… с воздушными… – ошеломлённо промямлил Кадрилис.

– Точнее, с космическими пиратами, – добавил пилот. – Вот, возьмите.

Кадрилис снова недоверчиво посмотрел на мешок, но взял его. С особой осторожностью заяц расстегнул мешок и вытащил белоснежный, обшитый золотой тесьмой-позументом форменный мундир с погонами со звёздами и блестящими медными пуговицами. В мешке оказалась и форменная фуражка с кокардой над козырьком, на которой был изображён космический корабль во время полёта. Нашёл там Кадрилис и плоскую кожаную сумку на длинном кожаном ремне.

– Сумка называется планшетом. В ней лежат компас, блокнот, ручка, перочинный ножик, а также схемы космических трасс, которые я бы попросил держать в строжайшей тайне, – пояснил пилот.

– В строжайшей тайне, – повторил командир на всякий случай оглянулся, не слышит ли кто-нибудь.

– Переодеться в форму я бы посоветовал прямо сейчас, – сказал пилот, – здесь нет невесомости и есть зеркало.

Он покрутил одну из многочисленных ручек, и напротив Кадрилиса возникло большое, высотой с зайца, зеркало.

Кадрилис, слегка смущаясь, стал надевать белый мундир. Подумать только: сидит как влитой! А фуражка… форменная фуражка тоже как на него сшита! Тонкий ремешок плотно обхватил подбородок, не позволяя фуражке свалиться с головы. Через плечо Кадрилис повесил планшет – так, чтобы тот находился спереди и легонько бил его по бедру при ходьбе. Закончив одеваться, заяц выпрямился перед зеркалом.

– Вот это номер! – вырвалась у него новая фраза.

Но ведь и сам он выглядел по-новому! Ну, скажем, как заядлый путешественник, уже побывавший на Тандадрике: весь из себя видный, горделивый, крепко сбитый, – хоть стой тут и смотри на себя в зеркало до конца путешествия. Заяц повернулся в одну сторону, в другую, подтянул планшет, сдвинул набок фуражку так, чтобы казалось, будто под ней спрятано второе ухо.

– Не сомневаюсь, – сказал пилот, – что вы будете достойны этой формы. А также вот этой вещи.

Менес подал командиру ремень, к которому была подвешена кобура с револьвером внутри.

– Это на случай нападения космических пиратов и прочих врагов.

– Пусть только сунутся! – пристукнул пяткой Кадрилис, и его отражение тоже топнуло – только молодцеватее и с большим достоинством.

Ремень он застегнул так, чтобы кобура с револьвером очутилась на заднем бедре. От неимоверного возбуждения у зайца пылало ухо и трепыхался хвостик.

– А сейчас, – бесстрастно произнёс Менес, – возвращайтесь к пассажирам, посоветуйтесь и доложите мне, каково будет окончательное, официальное решение.

– Иду! – прищёлкнул пятками Кадрилис. Заяц в зеркале сделал то же самое. – Официальное решение, – повторил он, пытаясь вбить в голову новое слово, которое так шло к новой форме.

– Кстати, – добавил пилот, – вы уже заметили в стене салона серебряную ручку?

– Да, заметил, – пригнул козырёк фуражки командир.

– Потяните её на себя. Там будет ваш постоянный пост – пост командира корабля.

И пилот поднёс руку к шлему, отдавая честь командиру.

– Вот тебе раз… – от удивления Кадрилис едва не шлёпнулся на пол. Но тут же с достоинством выпрямился. Оказывается, командир корабля по званию старше самого пилота! Он совершенно напрасно отдавал честь Менесу и щёлкал перед ним пятками. Всё должно быть наоборот! На корабле он самый главный! Вот это да!

Официальное решение

– О-о-о-о! – прокатилось по салону, когда в дверях кабины показались фуражка с кокардой, мундир с золотыми позументами, планшет и кобура с револьвером.

– Приятель, ты что, с ума сошёл? – воскликнул Кутас, захлёбываясь от восторга. – Иди сюда! Дай потрогать твою игрушку, твой пистолетик! А что там у тебя за сумочка, ну-ка покажи.

– Это не сумочка, а планшет, – пояснил Кадрилис, подплывая к креслу.

– А в планшете что? – полюбопытствовал щенок.

– Секретные сведения, – прошептал Кадрилис.

– Но ведь они не секретнее нашего потайного кармашка, верно? – с надеждой повернул к командиру мордочку Кутас.

– Мм… – промычал Кадрилис, подражая пилоту Менесу. – Видишь ли, тут спрятана схе… схема.

– Схе… хема… – попытался произнести щенок. – А что это такое?

– А это… – наморщил лоб Кадрилис и постучал лапой по крышке планшета, – мм… то, где всё фикс… фиксажировано.

На этот раз Кутас не решился спрашивать, что значит новое слово, потому что остро почувствовал, как сильно отстал от своего образованного приятеля.

– А можно мне только потрогать, – попросил он, – хотя бы рукоятку пистолетика? И пистончики посмотреть?

– Скажешь тоже! – отшатнулся заяц. – Это тебе не игрушка, а самый настоящий револьвер. И заряжен он не пистончиками, а пулями! Пиф-паф – и готово!

– Вот это да… – съёжился щенок. – Какой ты у нас!..

– И это ещё не всё. – Кадрилис развернулся и нырнул к серебристой ручке в салоне.

Слегка волнуясь, он дёрнул её на себя, и от стены отделилась то ли крышка, то ли ещё что-то. Эта штука опустилась вниз и превратилась в отличное кресло с узким столиком впереди. В столик были вмонтированы звонок, бутылка с прохладительным напитком, цепочка для карандаша, держатель для блокнота и прочие необходимые для руководства вещи. Новый командир, сопровождаемый удивлёнными взглядами, занял свой пост и пристегнулся ремнём безопасности, красиво украшенным звёздочками.

– Это же… издевательство… надо мной… я протестую… – простонала Лягария, утирая слёзы кончиком накидки.

Кадрилис расстегнул планшет, потрогал схему, вытащил блокнот с карандашом, прикрепил всё к столику, тщательно застегнул планшет, поправил фуражку и обвёл глазами пассажиров. Кутас молча таращился на него, ресницы Эйноры беспокойно вздрагивали, а личико раскраснелось от нетерпения: она ждала известий из кабины пилота. Трубка Твинаса снова уплыла к потолку, а его клюв был раскрыт от удивления. Лягария же рыдала в голос. Чтобы успокоить её, Кадрилис потянулся к звонку, но позвонить постеснялся.

– Прошу внимания, – обратился Кадрилис к пассажирам. – Должен сообщить вам важную, хотя и не очень приятную новость.

Пассажиры встревожились.

– Говори скорей, не тяни! – поторопил Кутас.

– Спешка тут ни к чему, – охладил его пыл бывший непоседа. – Мы должны посоветоваться, что делать дальше. – Тут он не удержался, чтобы слегка не прихвастнуть: – Вообще-то пилот Менес предлагал мне самостоятельно решить дело, да только мне важно знать ваше мнение.

– Совершенно справедливо! – одобрила Эйнора.

– Вот какой у меня друг! – с гордостью произнёс Кутас.

Уязвлённая Лягария снова захлюпала, и командиру хочешь не хочешь пришлось позвонить в звонок:

– Попрошу тишины!

Он терпеливо подождал, пока стихнет гул, и продолжил:

– Как вам уже известно, метеорит сбил наш корабль с маршрута. А сейчас «Серебряная птица» вообще потеряла… затеряла… – У Кадрилиса всплыло в голове слово «тир», и он сразу вспомнил: – Ориентир.

– А я вот не знаю, что это за ориентир такой, – простодушно признался Кутас. – Растолкуй, приятель.

– Ориентир – это… это… такой маленький знак, ну, значок, который указывает дорогу, – с горем пополам вышел из положения командир, слегка недовольный тем, что щенок задал такой трудный вопрос.

– Ты хочешь сказать, что этот значок выпал из корабля и поэтому мы потеряли тот ори… тир?

Кадрилис даже взмок и сдвинул фуражку на затылок. Ну и Кутас! Из-за своей непонятливости других выставляет дураками.

– Не совсем так, – ответил он. – Потерять ориентир значит… значит…

И тут неожиданно пришла помощь.

– Кутас, – убрав от глаз мокрую накидку, вмешалась Лягария, – ну и бестолковый же ты! А скажи тебе «потеряли дорогу», ты стал бы приставать, не выпала ли из корабля дорога, как трубка из клюва Твинаса? Фи!

Кутаса будто по пластырю на бывшем носу щёлкнули, он едва не полез под кресло, а командир тем временем продолжал:

– Пилот при утрате ориентира летит дальше так, как подсказывает ему чутьё, а значит, вполне возможно, что мы не только никогда не долетим до Тандадрики, но и вообще погибнем в пути. Поэтому нам следует определиться, летим ли мы дальше или поворачиваем назад. Жду вашего офи… циального решения.

– Оф… фициального? А что это? – снова ляпнул Кутас.

Кадрилиса эти вопросы стали раздражать не на шутку.

Со стороны щенка это уже слишком! Что ни вопрос, то с подвохом! Но отвечать-то нужно, и он снова промычал что-то невнятное:

– Официальное – это… это… мм… такое решение, когда…

И снова помощь пришла с той стороны, откуда новый командир меньше всего её ожидал.

– Истинная правда, – сказала Лягария, осушив слёзы, – официальное решение – это решение, принимаемое после того, как все выскажут своё мнение.

Кадрилис с удивлением и благодарностью поглядел на бывшего командира, так бескорыстно протянувшую ему лапу помощи.

– Итак, высказывайте своё мнение. Пилот ждёт окончательного решения.

Командир взял карандаш и раскрыл блокнот, сам не зная зачем.

Время шло, но все продолжали молчать. Возможно, пассажиров напугали блокнот с карандашом или же слова «официальное решение». У зайца взмок загривок, и, чтобы унять волнение, он глотнул освежительного напитка.

– Уважаемый командир, – начала Лягария, – не будет ли слишком смело с моей стороны предложить испытанный метод – высказываться по часовой стрелке?

– Смело не будет, – кивнул командир, и Лягария обратилась к пассажирам: – Первой по часовой стрелке начинает Эйнора.

Эйнора прикусила губу, чтобы не сказать Лягарии какую-нибудь очередную дерзость.

– Эйнора! – поторопил командир и постучал карандашом по столу.

– Мне очень тревожно, – тяжело вздохнула кукла, – и всё-таки давайте лететь дальше.

– Пингвин Твинас! – обратился к сыщику командир.

– Мне… всё равно, – пробасил толстяк, но, взглянув на перчатку, которую мяла в руке Эйнора, поправился: – Летим дальше.

– Пассажир Кутас!

Слово «пассажир», прозвучавшее из уст приятеля, больно укололо щенка. Однако, чувствуя, что и сам он доставил Кадрилису немало хлопот своими вопросами, Кутас решил не медлить с ответом:

– Я предлагаю…

Он хотел было сказать «лететь дальше», но в памяти всплыли весело потрескивающий костёр, аккуратная стопка хвороста и большая меховая шапка, в которой они с Кадрилисом сидели, как аистята в гнезде, беззаботно болтали и хихикали, раскачиваясь из стороны в сторону. Никогда он не чувствовал себя так хорошо, да и вряд ли когда-нибудь почувствует себя лучше, чем там, среди белых сугробов, под высокими таинственными деревьями, возле ёлочки – самой настоящей, красивее, чем на картинке! А колокольчик с язычком-льдинкой, а голубое пёрышко сойки, а их пляска поздней ночью! Как прекрасно они ладили, как хитро придумали с этим потайным кармашком, а он, Кутас, доверительно пел новому приятелю стишок про птичку пересмешника, которая случайно обожгла клювик… А спичечный коробок с петухом… Спички-то были предназначены для того, чтобы разжечь новую хворостинку, а не сжечь чужую планету! И до чего же хорошо им было тогда, и не терзался он угрызениями совести из-за страшной вины, и не было зверя свирепее бульдога Гогаса… Ах, дождались бы они, когда растает снег, устроились бы где-нибудь в чаще, как гномы на картинке, могли бы и избушку построить, уютнее, чем у ежа, с вырезанными сердечками на ставнях. И Эйнора была бы там за хозяйку. И для Твинаса бы там уголок нашёлся…

– Пассажир Кутас, ждём вашего официального решения!

«Вашего решения, – с горечью вздохнул Кутас. – А там, у костра, Кадрилис, помнится, строго-настрого наказал: чтобы больше никаких „вы“!»

– Предлагаю, – тихо проговорил щенок, – вернуться назад.

Командир от неожиданности выронил карандаш, и тот повис на цепочке. Вот тебе и раз! И это решение его друга! Оказывается, и собаки способны на свинство.

– Это ваше окончательное решение? – сурово поглядел он на щенка.

– Ок… око… кончательное, – промямлил тот. – Простите, но я… я не могу не хотеть вернуться назад… Я ничего не могу с собой поделать, чтобы не хотеть вернуться назад… Потому что мне пришло в голову, Кадрилис…

– Попрошу вас… вернее, приказываю отныне оставить все эти «пришло в голову» при себе, – холодно отрубил командир и повернулся к Лягарии: – Ваше мнение?

– Я, разумеется, предлагаю смотреть трезво, – выпалила лягушка. – Риск не писк. Ситуация крайне опасная, холодный разум велит возвращаться назад. Но если командир прикажет лететь вперёд, я подниму обе лапы, поскольку командир информирован лучше всех.

– Подлиза! – презрительно бросила Эйнора.

– А мне наплевать на замечания Замарашки-оборвашки! – отрезала лягушка.

– Вы… – хотела вскочить Эйнора, но ремень был натянут слишком туго, и ей оставалось только недовольно поджать губы.

И тут голос, незнакомый голос, тихо, но совершенно отчётливо произнёс:

– Квакушка-подлизушка!

– Кто сказал?! – взвизгнула лягушка. – Я этого не прощу! Я потребую сатисфакции!

– Дзынь-дзынь! – позвонил командир. – Прошу тишины! Прошу порядка! Кончайте дискуссии!

Он и сам не понял, как у него вырвалось такое подходящее слово. Все сразу же примолкли.

– Теперь моя очередь высказать своё мнение, – сказал командир. – Я лично предлагаю лететь дальше. Всё. Теперь подсчитаем голоса. Твинас, Эйнора, Лягария, сам я – за. Против – Кутас.

– Четыре за, один против, – подытожила Лягария.

Кутас почувствовал себя не в своей тарелке. «Я настоящий эгоист, – сокрушался щенок. – Думаю только, чтобы мне одному было хорошо, а про других не думаю. Не зря приятель сердится».

Тем временем командир успел отстегнуть ремень безопасности и покинуть пост, чтобы нырнуть в пилотскую кабину и доложить официальное решение пассажиров: лететь дальше. Лететь во что бы то ни стало! Вперёд, и только вперёд! А когда заяц вернулся назад, в салон, то мог смело идти по полу: «Серебряная птица» опустилась на очередную промежуточную планету. Вероятно, чтобы снова пополнить запасы кислорода или опять залатать старую пробоину.