Текст книги "Серпухов (СИ)"

Автор книги: Виталий Малхасянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

   ЧАСТЬ 4 «ПОЛЮБИТЬ ДРАКОНА».

   ГЛАВА ПЕРВАЯ

   Стольный град Кив, традиционные Потешные Игры. Иванка, выпускница художественной школы, рисовала импер чиновника, выступающего на сцене, прозванной «кубом». Девушку заметил местный плебей, он же патрульный мадана, и повел в палатку сотника. Вечерело, мороз крепчал, от костров на главной площади столицы поднимался едкий дым. Используя его, Иванка попыталась сбежать. Но плебей не позволил ей вырваться, отвесил ей хорошего тумака. В глазах у девушки потемнело, однако она не доставила удовольствия обидчику своим хныканьем. Стиснула зубы и молчала, пока он не привел ее к седому дядьке с ухоженными усами.

  – Шпионка Черно-оранжевых рыцарей, я поймал! – радостно доложил патрульный, предъявляя альбом и карандаши Иванки.

  – Что скажешь в оправдание? – спросил сотник.

  – Сами вы шпионы, раз так говорите про меня! Все в Киве знают, кто мы такие, патриции из Лова! – Возмутилась Иванка

   Дядька задумался и принялся рассматривать рисунки Иванки, брезгливо отстраняя рукой плебея, в запале обвинений брызгающего на бумагу слюной.

  – Тогда ответь, зачем Сине-желтых парубков рисуешь? Хочешь подловить на нарушениях и полицаям за вознаграждение сдать? – недобро щурясь, задал вопрос сотник.

  – Нет! Нет! – некрасивое лицо девушки от возмущения покрылось красными пятнами, – как вы такое могли подумать? Я работаю по поручению библиотекарей Лова, сохраняю лица патриотов для гравюр в летописи. Отдайте! – Она попыталась вернуть альбом, но дядька толкнул ее вглубь кожаной палатки, к грубо сколоченной деревянной скамье.

  – Посиди здесь, пока разберемся! – сказал сотник, с тревогой вслушиваясь в нарастающий снаружи шум. А патрульный глянул в открытое окно, охнул, схватил дубину с острыми гвоздями на конце, и выскочил вон. Дядька поспешил за ним, на ходу сорвав треух с подпирающего потолок бруса.

   Иванка уселась на грубо струганную доску, и в сердцах пнула кучу тряпок в темном углу. К ее удивлению, из нее раздался стон. Девушка в страхе вскочила и отпрыгнула, но затем любопытство взяло свое. Она сняла горящую свечу с перекладины, и в ее свете разглядела лежащего на полу человека. В его слезящемся глазе было столько мольбы, что Иванка не выдержала и осторожно приблизилась.

  – Помоги, прошу! – прошептал неизвестный в сильно покореженных доспехах Черно-оранжевых рыцарей. Иванка отстегнула треснувшее забрало, сняла испачканный в навозе шлем, и увидела лицо молодого паренька, обезображенное тяжкой раной.

  – Кто это тебя так? – задала она вопрос на языке выходцев из восточных провинций, и из сострадания подложила под голову рыцаря колотое поленце.

  – Не успел увидеть. Карпатский удар! – ответил он, с трудом шевеля окровавленными губами, и попросил, – дай пить!

  – Я поищу! – сказала Иванка, и на железной печке нашла кружку с теплой водой. Паренек выпил всю, его скрипучий голос изменился, и поразил девушку приятным тембром, когда он сказал:

  – Помоги мне! Они вернутся, добьют!

  – На играх никого не убивают! – резко ответила Иванка, вернула кружку на место, и выглянула из палатки, желая выяснить, что происходит вокруг.

  Главная площадь республики была наполнена людьми гораздо больше, чем обычно. Наверное, из-за того, подумала девушка, что в кубе выступают известные артисты. Вдохновленный ими народ с умилением раскачивался в такт мелодии, держа над головами свечки в стеклянных колбах. Огоньки, зажигаемые от руки к руке, светящимися волнами расходились от сцены. Мадан выглядел так, будто сюда спустились звездочки с неба, и легли на раскрытые ладони людей. Слова о любви и дружбе мягко слетали с губ певцов и объединяли сердца. Иванка, сама того не замечая, расплылась в улыбке и начала подпевать.

   В такой прекрасной ночи, на специально отведенной для забавы улице Широкой, образуемой самыми красивыми зданиями столицы, точно в назначенное время, стали сходиться для схватки бойцы. Черно – оранжевые рыцари двигались когортами и строго подчинялись правилам имперских игр. А Сине-желтые парубки, с молчаливого согласия властей, данного, чтобы разнообразить происходящее, намеревались применить хаотичный фронтальный натиск.

   Казалось, все естественно, все так и должно быть: эта бесконечная, охваченная взаимной симпатией площадь, нежная песня и поющие ее в приподнятом настроении горожане. А неподалеку от них полные задора и удали молодые парни, желающие в ненастоящем сражении завоевать славу своим именам.

   Вдруг пение оборвалось. Импер чиновники, к неудовольствию присутствующих, прогнали со сцены певцов, а затем произошло событие, которого Иванка не желала и боялась, как и ее видавший виды дядя, уважаемый в Лове патриций. Сюда, на мадан, в самое значимое место государства, из других земель пожаловали представители Колдовского Ордена. Родившиеся людьми, они при использовании ужасных обрядов древней магии превратились в драконов.

   Их возглавлял самый отвратительнейший дракон – Зеленый. Настолько могущественный, что во всей вселенной никто не мог ему противиться, и он был единственный, кто среди магов умел летать. То, что нехорошие существа появились здесь, в столице, без всяких слов сообщало о том, что имперская знать вступила в заговор с иностранными чародеями против правящего императора Вича.

   «Неужели никто не чувствует, что со сцены завоняло тлением?» – подумала Иванка, приподнимаясь на цыпочки из желания разглядеть в лицах людей реакцию. Она заметила, что кроме нее, многие в недоумении. А в установившейся тишине слышались как нетвердые приветствия, так и восклицания «долой!». Кое-кто, пока не определившись, свистел.

   Драконы рассчитывали на другой прием. Посовещавшись на своем языке, состоящем из стрекота и щелчков, они решили колдовать. Зеленый взял у своего любимца, богатенького Черно-красно-желтого дракончика, мешок с крендельками, и с заклинаниями бросил сладости в толпу. Их съели, но особого энтузиазма выпечка не вызвала. Тогда, явно красуясь, Зеленый раскрыл свои крылья. О его полете ходили легенды. Кто видел, рассказывал по-разному, но всегда восторженно. Иванка против воли замерла от любопытства. Дракон не обманул ожидания: изящно поднялся со сцены, и, шумно взмахивая крыльями, полетел над площадью.

   Иванка с изумлением увидела, что с Зеленого дракона осыпаются чешуйки. Они очень ценились среди поклонников иноземного, драконьего и магического. Конечно, в обращении не равнялись с золотом, но ростовщики почитали их выше любых монет. Только Иванке дядя говорил, что фокусы драконов – к несчастью. И как девушка сама убедилась, родственник был прав: едва падающая чешуя достигла уровня свечей, милые огоньки на ладонях, которые ей так нравились, погасли. Смеясь, народ принялся ловить драконий продукт, но по мере того, как его становилось больше, вспыхнули и отчаянные потасовки.

   В этот момент потешные войска на Широкой улице с грохотом сошлись. Громкие команды командиров мосальских когорт слились с дружными криками уроженцев западных земель. В предыдущие ночи народ мадана, сочувствующие обеим сторонам зрители, принимал активное участие в забаве.

  Но сейчас привычный порядок нарушился драконами, и тем, что помимо импер чиновников, в кубе появился консул. Он с отрепетированной торжественностью объявил, что сатрап Вич свергнут указом авторитетных членов сената. И отныне всеми любимая родина, имеющая название Имперская Республика, будет именоваться Республиканской Империей.

   От такой новости Иванка, как и большинство на площади, оторопела. А оратор продолжил речь с митинговой риторикой:

  – Возьмем же дворец правителя, разрушим его, и ничего не останется от источника угнетения, нищеты, и притеснения нашей национальной гордости! В чем историческая правда? В том, что мы – прямые потомки древней Сине-желтой расы, которая основала наше, да и многие другие государства на этом континенте! А теперь из-за соседей – врагов, мы влачим убогое существование на задворках у всего мира! Наша религия отстала, финансовое положение удручает! Презренный тиран Вич бездействовал, когда другие народы процветали, обратившись к заокеанским драконам и их магии! А она поистине чудодейственна! Используя ее, мы обретем новую веру, ресурсы для развития, и вольемся в прекрасное содружество держав, духовно и материально благоденствующих под управлением Колдовского Ордена! Братья и сестры! За Кив! За Лов! Слава патриотам!

   Зеленый дракон перестал кружить над площадью и полетел вдоль улицы Широкой, над головами пока еще вялых бойцов. В том направлении показывал рукой оратор, там находился Великолепный Дворец. Чешуйки с дракона посыпались сильнее, он ими устилал дорогу, чтобы заманить для участия в дворцовом перевороте. Иванка напряглась. Неужели кто-то захочет поддержать заговор? Конечно, чешуйки дорогие, но это же всего-навсего отходы жизнедеятельности дракона! А консулы и импер чиновники известны эгоизмом, жадностью, и умением произносить лживые речи, лозунги которых, сами никогда не исполняют.

   Однако Иванка ошиблась: желающие нашлись. И прежде всего, видимо, заранее подготовленные к событиям, Сине– желтые парубки. Их дружное «Патриотам слава!» как бы ответило заключительному славословию консула, и они с невиданной на играх активностью набросились на Черно-оранжевых. Их потешные когорты преграждали путь к дворцу, и казалось, что смять эти редкие построения будет несложно. Однако, несмотря на яростный натиск, рыцари остались там, где стояли, и легко отразили первую атаку.

   Тут возникло впечатление, что Колдовской Орден ожидал такое развитие событий: после короткой заминки раздался громкий звук бьющих о дно бочек деревянных палок, исполняющих дробь на манер кавалерийских барабанщиков. Это был негласный гимн Безумных, местных почитателей Колдовского Ордена. Уже опытный народ, предчувствуя их неминуемое появление, принялся искать, как уйти от развивающейся смуты и уже начинающего попахивать кровью мадана.

   Однако выяснилось, что поздно спохватились: с крыш домов боковые улочки взяли под прицел Коричневые лучники, наемники Колдовского Ордена. А на главном направлении отхода, так называемом проспекте Ловском, где жили в основном земляки Иванки, вдоль линии домов, зажглись факелы Безумных, и они огромной огненной стрелой пошли в оробевших людей.

  Иванка поняла, что палатка, где она так хорошо устроилась, находится на пути Безумных, и неминуемо будет сметена. Девушка схватила альбом, и собралась бежать куда-нибудь, где, возможно, будет безопаснее. Но в последний миг остановилась. Связанный рыцарь! В заварухе его не заметят, и растопчут!

   Ругая себя за то, что постоянно попадает в «ситуации», Иванка вернулась и развязала веревки на пареньке. Он почти не помогал ей, похоже, от неподвижного лежания сильно затек. Девушка, радуясь своей природной силе, а также малому весу худосочного паренька, поставила его на ноги.

  Затем потащила рыцаря за собой, на ходу сбрасывая с него доспехи, которые могли выдать принадлежность к мосалям. Уже на выходе из палатки Иванка сорвала полог, и свободной рукой накинула его на них обоих, в надежде защититься на открытом пространстве от начавшегося снегопада и взглядов со стороны.

   Как только девушка и паренек слились с толпой, шествие Безумных смяло и разорвало в клочья все временные сооружения мадана. Насладившись разрушением, их стрела замерла, упершись своим острием в плотно стоящих людей.

  Которым деваться было некуда, лишь только двигаться к линии пока еще относительно мирной битвы потешных войск, и вмешиваться в ход столкновения. Но это было как раз то, что на мадане не хотели делать.

   А Безумным, и находящимся в оперении огненной стрелы, самым успешным и подготовленным воинам во вселенной – кирасирам Ордена, по каким-то причинам пока не хотелось гнать народ в нужном им направлении. Сердце у Иванки замерло: чем закончиться, может быть, все-таки обойдется? Однако мирное завершение мятежа не входило в планы заговорщиков: из прилегающей к площади улочки выскочила легкая кавалерия, одетая по образцу Черно-оранжевых рыцарей.

   Откуда взялась конница из восточных губерний здесь, на играх? Иванка недоумевала до тех пор, пока один из кавалеристов на полном скаку не проткнул длинной пикой стоявшего неподалеку от девушки человека, и с фантастической, не свойственной дышащему существу силой, поднял жертву вверх на длине древка. Красуясь, убийца стал играть умирающим в воздухе, как это делает ловец бабочек, хвастая пойманным на булавку насекомым. «Так это же Призрачные Мертвецы, тайная армия Колдовского Ордена, а не кавалерия Черно-оранжевых!» – сообразила Иванка.

   Адские приведения убивали людей так, словно хотели заставить мадан вместе с ними наслаждаться видом смерти. Когда Армия Ордена окропила площадь невинной кровью сотни сакральных жертв, она превратилась в ужасных ворон, которые стали низко летать, каркая с четко различимой интонацией угрозы. И все поняли, что должны сделать выбор, иначе отсюда живыми уже не уйдут. Тогда кто-то из народа, судя по дрожащему голосу, глубоко в душе даже не верящий в то, что он это кричит, крикнул:

   – Убьем рыцарей! Убьем, разрушим дворец проклятого Вича, и будем на сегодня свободны! Убьем! Убьем! – многократно повторился страшный призыв. Иванка не вполне поняла, что именно она слышит: эхо в своем возбужденном мозгу, и в самом деле разжигающее в ней желание убивать, или это заклинания находящихся в кубе Драконов и высших должностных лица империи? А возможно, призыв к убийству нескончаемым ревом вырывается, как главный лозунг новой эпохи, из миллиона окружающих девушку глоток?

   ГЛАВА ВТОРАЯ

   Зеленый дракон застрекотал, защелкал, и импер чиновники вытолкнули на сцену ранее изгнанных ранее артистов. Желая доставить удовольствие зрителям, они согласно моде облепились драконьей чешуей, и в их исполнении полилась со сцены прежняя песня. Но теперь она звучала фальшиво, и, несмотря на старания солистки, вызывала в сердце не былое романтическое настроение, а паническую тревогу.

   Под тяжелым взглядом Главы Ордена лошади кирасир дружно ударили подковами, с искрами раскрошив лед и площадной булыжник. Кирасиры, или Стальные всадники, достали из ножен двуручные мечи. Их лезвия, звенящие от мороза и столкновения с крупными снежинками, принялись описывать завораживающие круги в ритме мелодии из куба, отражая на полированной поверхности клинков пламя сильнее разжигаемых костров.

   Глядя на кирасир расширившимися зрачками, Иванка слушала невероятное звучание разных звуков, не сливающихся вместе и позволяющих верно определить их источник. Это хлопанье крыльев Зеленого дракона и шелест опадающих с него чешуек. Беспрерывная тошнотворная агитация импер чиновников. Непрекращающееся буханье пустых бочек и визгливые зиги Безумных, которые под давлением кирасир пришли в движение, и начали загонять народ мадана в устье улицы Широкой, чтобы тот двинулся к Великолепному Дворцу. Нестройный топот ног самого народа, постепенно впадающего в беснование от вида собственной, только что пролитой вороньем крови, и непрекращающегося призыва: «Убей! Убей!»

   И вот такая, спаянная страхом, ненавистью, откровенным сумасшествием, тягучая как расплавленное стекло людская масса, при поддержке с воздуха самим Главою Ордена, потекла на тех, кого ей указали за врагов: когорты Черно-оранжевых. Увлекаемая вместе со всеми Иванка, и постепенно приходящий в себя паренек, увидели то, что казалось невероятным. Мосали, имеющие мизерное число воинов по сравнению с идущими на них силами, оставались спокойными и ничуть не боялись. Такое пренебрежение к опасности заставляло уважать противника, но отнюдь не жалеть. Выходцы из восточных губерний, вооруженные учебными копьями, тупыми кинжалами, а из настоящего только армейскими щитами, испытали ужасающее соприкосновение с противником.

   Натиск на когорты, ввиду разожжённой ненависти, был неистовый, такой силы, какой казалось, еще не случалось в бранном деле. Как муравьи плотно облепляют добычу, например гусеницу-сороконожку, и жалят часто, пытаясь заставить ее лишиться сил скорее от собственного сопротивления, чем действительно от укусов, а напоследок наваливаются всем скопом, надеясь окончательно раздавить ослабевшее насекомое, так и поступили атакующие с рыцарями, которые плотно, плечом к плечу, сбились под своими щитами.

   Иванка уже мысленно попросила прощения у тех, кто сейчас станет прахом на ее глазах, за то, что она к этому причастна, пусть и косвенно, против воли находясь здесь, как увидела то, о чем, как она потом решила, будет рассказывать детям и внукам: нападавшие отхлынули.

   Это необъяснимое как с военной, так и с любой другой точки зрения событие случилось исключительно из-за мужества Черно-оранжевых. Некоторых из них вбили по колено в утоптанный снег, у других вырвали щиты вместе с пальцами, третьим зверскими карпатскими ударами размолотили голову, как тыкву на празднике урожая в деревне.

   Но войдет в легенду доблесть тех, кто при всех потерях, безнадежном положении, видении смерти на расстоянии вытянутой руки, продолжил сопротивляться, сохранял подчинение командирам и наносил ощутимый урон противнику. Все движения когорт для удержания позиции, несмотря на бешеный натиск, который они испытали, выглядели красиво, размерено, и, пожалуй, грациозно.

   Если даже незнакомая с ратным делом Иванка сообразила, что рыцари обладают сверхъестественным волевым духом, в их жилах течет кровь подлинных героев, они способны и в одиночку противостоять любой армии, а тем более сброду, который атаковал, то эту истину точно поняли все, кто был на мадане.

   Штурмующие устали пытаться перемочь в ратном деле тех, кого невозможно было перемочь в принципе, поэтому отхлынули в растерянности и желании осмыслить, что делать дальше. Одно дело – кричать убей, а другое – умирать из расчета рыцарь Черно-оранжевых на трех или пятерых парубков из Сине-желтых отрядов, как это было в только что приостановившемся сражении.

   Возникла необходимость сменить тактику и заставить мосалей гибнуть в большем количестве. Нейтрализовать силу рыцарей, их поразительную пластичность в схватке и храбрость выше всякого человеческого понимания, чтобы не нести огромные потери самим.

   Взоры обратились на кирасир, самых профессиональных воинов на площади, которые до этого только поигрывали оружием. Исходя из сложившейся ситуации, Стальные всадники решились на прямое руководство действиями пехоты. Они применили излюбленную тактику: до этого только осуществляющая нажим на народ, стрела Безумных распалась, и после рекогносцировки выстроилась в древний символ Колдовского Ордена – свастику.

   Фигура с военной точки зрения не имела преимуществ перед любой другой, выдуманной человеческим умом. Однако ее мистическая составляющая была настолько велика, что большинство иноземных стратегов приписывали ей необычайные свойства, заключающиеся в несокрушимости порядка и неимоверной наступательной мощи.

   Под взрыв одобрительных восклицаний, и стимулирующий на движение топот всесокрушающих копыт закованных в металл лошадей кирасир, свастика начала вращаться. Практическое бранное применение магического знака заключалось в том, что, как водяное колесо крутится и захватывает лопастями воду, отрывая ее от общего потока, так и Г – образные составляющие свастики должны были при вращении выбирать когорту за когортой. А затем сдвигать их туда, где в отрыве от основных сил, мосалей могли бы без особых проблем уничтожать парубки и примкнувшие к ним особо рьяные граждане новоявленной империи.

   План вроде бы показал себя правильным: первую когорту удалось довольно просто переместить ближе к кубу, и с показательной легкостью растерзать на виду у радующихся драконов, консулов и импер чиновников. Но как скоро выяснилось, это была не удача, которая должна положить начало тотальному разгрому, а сданная пешка, пожертвованная Черно-оранжевыми для сохранения партии.

   Пока всеобщее внимание было приковано к этому ужасающему эпизоду битвы, мосали быстро перегруппировались. Несколько когорт превратились в копье, наконечником которого встали рыцари с уже добытым ценою крови настоящим оружием. И это копье острым зубцом ударило в самое уязвимое место свастики: воображаемую ось, вокруг которой она производила свое вращение. Г– образные части Знака Ордена сбились в порядке, наехали друг на друга, и произвольно перемешались, вдруг потеряв боеспособность. А Черно-оранжевые беспрепятственно раскрошили то неотчетливое образование, в которое спуталась свастика, и, не останавливаясь, разрушительным рейдом пронеслись по тылам Безумных.

   О такой растерянности и деморализации на поле битвы Иванка никогда не читала в летописях, какую проявили наложившие в штаны Безумные. Разбегаясь, они в панике смяли и разрушили не только остатки своих построений, но и часть отрядов Сине-желтых.

  – «Ну, хватило бы мосалям еще чуть-чуть сил!» – Подумала девушка. Они уже сделали невозможное, они выстояли, и практически победили! Но... возможно, нужна была свежая когорта подкрепления. Или чтобы сам правитель Вич не праздновал труса, а пришел сюда, к защищающим его достоинство воинам, вдохновил их сделать еще одно, последнее усилие! Непонятно чего, но воинам в когортах чего – то не хватило, и в результате их шанс направить течение истории в другое русло был утерян...

   Спустя некоторое время после очередного эпизода битвы измотанные противники восстановили позиции и находились там же, где и ранее. Прерывистое дыхание, стоны тяжело раненных и умирающих, невыносимый запах пота и сукровицы, чувства страха и ненависти – вот что доминировало на еще несколько часов тому назад спокойной площади.

   Паренек, которого Иванка спасла, уже довольно сносно передвигался сам, однако девушка не отпускала его от себя. У него сильно кружилась голова, он периодически терял равновесие. Иванке удалось у костра встретить земляков, и из расположения к ее дяде они дали ей кипяток и краюшку хлеба. Паренек не мог жевать, и Иванка, стесняясь того, что она это делает, разжевала и заставила рыцаря немного поесть со своего рта, запивая водой.

  – Кто у тебя, мосаль? – случайно заглянув под их полог, истеричным голосом спросила местная плебейка в разодранной одежде.

  – Наш, подранок! – на характерном патриотическом сленге уроженцев Лова ответила Иванка.

  – Не ври! Мосали пахнут особенно, и твой, не исключение!

   Неизвестно, во что бы вылилась их перебранка, на которую стали обращать внимание, но тут закончилось совещание между драконами и импер чиновниками. Стало ясно, что будет дальше. Глава Магического Ордена решил возобновить сражение, используя в качестве ударной силы отряд кирасир.

   Лязгнули опускаемые забрала Стальных всадников. Снегопад уже давно закончился, и сквозь расходящиеся тучи прорвался лунный свет. Он красиво осветил их сияющие шлемы, гофрированные ребра жесткости лат, кольчужные перчатки, позолоченные стремена, ведовские узоры на доспехах лошадей. Иванка мысленно признала, что и символы смерти могут завораживать. Особенно в движении, когда крутящиеся мечи придали поскакавшим в бой всадникам вид языческих богов со старинных гравюр. Земля затряслась так, что казалось, будто от этого трясения смотрящиеся теперь карликами, Черно-оранжевые должны перемешаться и попадать.

   Хотя сердце Иванки и было с мужественными воинами когорт, великолепие атаки тяжелой кавалерии, напряжение, с каким все наблюдали за ней, захватило ее. Девушка уже не знала, что ей сильнее хочется: чтобы кирасиры выиграли сражение, весь этот ужас закончился, или рыцари выстояли, что означало дальнейшие смерти и мучение для уставшего от смуты народа.

   Стальные всадники устремились в центр когорт, желая разорвать фронт, разделить его на части, и дать возможность бегущим позади парубкам уничтожать рыцарей изолированными группами. Идея выглядела правильной, выполнимой, и приводящей к молниеносной победе, учитывая физическое измождение Черно-оранжевых.

   И вот, когда думали, что она уже осуществилась, вновь проявилось качество мосалей, о котором все знали, но за безумством этой ночи забыли и не приняли в расчет. Это способность восточных воинов к героическому пожертвованию собой ради победы и товарищей. От когорт отделились наиболее боеспособные ратники, и, презрев смерть, пошли в контратаку, навстречу кирасирам.

   Конечно, они не могли никого остановить, жалкая горстка храбрецов против тарана из Стальных всадников, их быстрая гибель под довольное гоготанье врагов показалась абсурдной. Однако им все-таки удалось сделать то, что командиры когорт считали необходимым в такой критической ситуации – немного растянуть строй атакующих. В результате между скачущими лошадьми образовалось пусть небольшое, но все-таки расстояние. Поэтому кирасиры ударили по основным силам рыцарей не собранным кулаком, как хотели, а «растопыренными пальцами». Мелочь, не имеющая значения для, например, взгляда Иванки или кого-либо из следующей за кирасирами толпы, но оказавшейся важной и, как выяснилось через десяток минут, решающей в этом наступлении.

   Иванка раньше слышала от дяди, а тут неожиданно для себя узнала, как работают на поле боя так называемые «клещи». Когорты, попавшие между «растопыренными пальцами», били по ним с двух сторон. Кирасиры тут же оказывались внутри «котлов», в которых, по их замыслу, должны были «вариться» обороняющиеся. Якобы «заговоренная», глупая лошадь Стального всадника, имеющая узкую полоску зрения сквозь стальной намордник, останавливалась нехитрым пехотным приемом. Крепкие щиты, выдерживающие удар двуручного меча, смыкались, и кавалерист обездвиживался. Поднять лошадь на дыбы или заставить активно перемещаться, чтобы раскидать противника, не получалось, ввиду большого веса металла на ней.

   То, с каким шумом падали Стальные всадники, Иванка, наверное, не забудет никогда. Однако и мосали гибли десятками: пока всадника не остановили, он, используя силу инерции своего движения, наносил такие удары мечом и короткой пикой, прикрепленной обратным концом к седлу, что в когорте не то, что первый в шеренге – последний в ней падал, роняя из рук щит, и лошади оставалось только растоптать бойцов.

   Вот, опять стихло. Стороны стояли друг против друга в наступившей тишине, в очередной раз слушая агонию умирающих. Сказать, что Черно – оранжевые понесли ужасные потери, это значит, ничего не сказать. Место иных когорт обозначал торчащий из горы трупов штандарт, на месте других, рядом с павшими, попирая ногами уничтоженных кирасир, стоял с пяток окровавленных и изможденных рыцарей.

   Но они все-таки стояли! Даже руки убитых продолжали сжимать оружие, словно они по-прежнему были в строю, а тем более, оставшиеся в живых не собирались уступать. Чтобы сломить ТАКОЕ сопротивление, необходимо было опять искать военное решение, но кто за это возьмется? Казалось, что никто из сегодняшних многочисленных противников мосалей не способен что-либо предложить.

   К тому же все заметили, что окружённый водами незамерзающего моря Великолепный Дворец, стоящий на мысу в конце улицы Широкой, загорелся сразу с нескольких точек. Это означало, что на лодках мародерствующие сторонники Колдовского Ордена проникли в резиденцию императора Вича, разграбили ее, и теперь предают огню. Битва давно потеряла смысл, а теперь и лишилась последнего мотива: пока с площади доберутся до дворца, от него останутся головешки.

   Пожалуй, остался невыясненным лишь нюанс – так как же в летописях будет выглядеть запись об этом сражении? Кто на мадане получил викторию? Путчисты, устроившие переворот? Граждане, прошедшие в революционном экстазе от народного куба к дворцу правителя, и свергнувшие сатрапа? Колдовской Орден, срочно прибывший для установления в Киве демократии по вассальному типу? Или победа досталась когортам потешных войск Черно-оранжевых рыцарей по праву совершенного ими подвига?

   Конечно Ордену, других мнений быть не может! Народные страдания и война между парубками и рыцарями будет продолжаться, пока мосали не склонятся перед Зеленым драконом, и это побоище – лишь вестник грядущей трагедии. Желая доказать, что он не остановится, и все равно уничтожит того, кто не подчинится, глава колдунов пронесся над площадью и совершил ужасный драконий фокус. Из его пасти вырвался огонь и стал опускаться пылающей линией на Черно-оранжевых. Рыцари успели шагнуть назад, а там, где они стояли, от колдовского действия загорелась земля. Парубки воспользовались этим, и, стремясь за чешуйками, создали из подносимых доброхотами горючих веществ перемещающийся огненный вал, который заставил мосалей медленно пятиться, волоча на импровизированных повозках останки товарищей.

   Глазами художника Иванка оценила эту картину из огня и то, как на морском горизонте, подсвечивая пылающий дворец, заиграл светом приближающийся восход солнца. Это должно было восхищать, такое буйство красок, если бы не виды смерти повсюду, куда не направлялся взгляд.

   Выходцев из восточных губерний загнали в море, подступающее к суше между окончанием улицы Широкой и Великолепным дворцом. Похоже, настал последний час рыцарей: их сжигал поддерживаемый изрыганиями дракона огонь. Не в силах выдерживать высокую температуру и тушить загорающуюся одежду, мосали по горло погрузились в воду, и уже было невозможно отличить живых людей от мертвецов, плавающих по поверхности моря.

   Спасаясь от преследующей их плебейки, Иванка с пареньком оказались в первом ряду наступающих парубков. Зеленый дракон поднялся повыше, к гаснущим звездам, чтобы собраться с силами и выпустить последнюю, самую большую порцию магического пламени.

  – Почему они не отступили раньше? Могли спастись! – в расстройстве воскликнула Иванка.

   И тут паренек, который вроде как был безучастен, оживился. Он сорвал с себя полог, и, более не скрываясь от взглядов, впервые после их диалога в палатке произнес:

  – Рыцари не отступают без приказа!

   – И кто бы его отдал? – удивилась Иванка, – трусливый правитель Вич сбежал!

   – А мы не предали Родину! – с гордостью ответил паренек.

  – Возможно, еще не поздно сдаться? – настаивала Иванка, глядя на покрасневшую от крови береговую гальку.

  – Мосали не сдаются! В нашем уставе нет такой команды... – сказал паренек, и, пытаясь улыбнуться неповрежденной частью лица, добавил – мне пора к ним! Спасибо, Иванка!

  – Ты же там умрешь! – попыталась остановить его девушка.

  – Возможно – ответил молодой рыцарь, глядя, как Глава Ордена набирает скорость, – но выполню свой воинский долг, братья по оружию ждут!