Текст книги "Серпухов (СИ)"

Автор книги: Виталий Малхасянц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

  РОМАН «СЕРПУХОВ».

   ГЛАВА ПЕРВАЯ.

   Я – Крылов Василий Михайлович, частный детектив. Ко мне в прекрасное летнее утро звонит ФСБшник Семенов, приятель и собутыльник.

  – Здорово, Васька! – кричит он так громко, что телефон трясется.

  – Чего тебе? – спрашиваю я невесело. У меня материальные проблемы, а Семенов не заказчик, и радоваться его звонку пока нет причин.

  – Дело есть! – как всегда в подобных случаях, говорит он.

  – От тебя обычно убытки! – вяло говорю я.

  – Ну, надо! – энергично просит он, – прокатишься в Серпухов? Погода отличная! Искупаешься в Оке, немного развеешься! В Москве, не надоело?

  – А что нужно сделать? – без интереса спрашиваю я.

  – Что-то связанное со страховкой, узнай сам! Контакт в смс! Ну, давай, будем на связи! – говорит он и дает отбой. Я огорчаюсь: не люблю сам звонить. Так обычно не платят. Считают, что должны не мне, а Семенову.

   Я без всякого желания договариваюсь о встрече, и через полчаса подъезжаю к страховой фирме «Компромисс» на мотоцикле. Выбираю этот вид транспорта и кожаную куртку с эмблемой известного клуба в надежде, что меня сочтут несерьезной личностью, и не будут нанимать. Среди частных детективов, мало любителей сотрудничать со страховыми агентствами. Они пользуются дурной славой, обманывают при расчете. Обычно мы зарабатываем на неверных женах и мужьях, это наш основной доход. Но Семенову разве откажешь?

  – Бориса Натановича можно? – спрашиваю я охранника на входе хриплым голосом, в стиле образа, который разыгрываю. Охранник щурится от блестящих заклепок на моей одежде, и, прикрывая глаза ладонью, недружелюбно интересуется:

  – Вы по какому вопросу?

   Отвечая ему, я осматриваясь. Обычный московский офис: дорогие машины руководства на стоянке, бездельничающие сотрудники в летней курилке.

  – Вас проводят! – охранник передает меня секретарше, очень симпатичной женщине лет тридцати. Идя за ней, я разглядываю ее фигуру. Удовольствие, которое я при этом получаю, заставляет думать, что мой третий брак был не последним. Как говорится, седина в бороду – бес в ребро. Правда, в 50 лет седых волос у меня не наблюдается, чем я очень горжусь. Как и тем, что выгляжу моложе своего возраста.

   Я улыбаюсь своему отражению в зеркалах приемной и направляюсь в кабинет управляющего, оставляя секретарше, для возможного поклонения, украшенный кристаллами мотоциклетный шлем. Принимая его, она восторгается.

   Борис Натанович, мужчина в дорогом костюме, судя по смазанному рукопожатию, остается недоволен нашим знакомством. Как я и рассчитывал, мотоциклисты не нравятся страховщикам. Но он смиряется, предлагает сесть и наливает мне хороший виски. Для страхового агента неслыханная щедрость! Я внимательно слушаю его.

  – Вы что-нибудь знаете о певице Виоле? – спрашивает он.

  – Очень мало.

  – Возможно, сценический образ знаком? – интересуется он.

  – Да. В клубе видел постер! – я не уточняю, что в туалете.

  – Недавно Виола пропала со сцены на концерте в Серпухове. Буквально за мгновение. Свет моргнул, и нет её!

  – В полицию заявите! – даю я банальный совет.

  – Заявили уже. – Он наливает мне ещё виски, и, подумав, берет стакан себе, – Там сказали, рок звезда! Наркотики, любовники. Как придет в себя, объявится!

  – Они не ищут, а вам-то что? – недоумеваю я.

  – Виолы не существует, это эстрадный бренд! – Объясняет мне собеседник. – Под видом Виолы, под фонограмму изображали пение несколько девушек. Главной у них была Ирина Бочковская. Так вот, она, и исчезла в Серпухове во время представления. Вчера приходила мама певицы. Осталась без копейки денег, с внучкой на руках. Плачет, просит помочь.

  – У вас свои следователи есть? – спрашиваю я.

  – Да, они в Серпухове были. Ничего не нашли. Составили отчет об отсутствии фактов мошенничества и уехали. – Борис Натанович отходит к окну и становится так, чтобы я не видел его лица. Не хочет показывать свои чувства. Говорит взволнованным голосом:

  – Я надумал поддержать ее родственников. Если певица оказалась в больнице, по любой причине, тогда мы можем составить акт о несчастном случае, и оказать помощь в лечении. Или, не дай Бог, она погибла, ситуация также ясна: жизнь Ирины застрахована в пользу дочери. А неизвестность, очень неприятна. Как для нас, страховщиков, мы не знаем, как поступить, так и для её семьи. Я прошу, продублируете работу наших людей и полиции! Выясните, что случилось с певицей? Она мой друг, мне не все равно! – он вздыхает и смотрит на меня печально.

  – Думаете, вам нужен такой детектив, как я?

  – Мне кажется, да. Здесь напрашивается привлечение специалиста с особенным чутьем. Семёнов сказал, что вы долгое время сопровождали звёзд на гастролях?

  – Так точно.

  – Вот и прекрасно! Попробуйте понять ситуацию, так сказать, на вкус и запах, а не умом! – Он наливает виски себе, пьет залпом и говорит. – К тому же есть загадочные обстоятельства, хочется их прояснить!

  – Какие? – мне становится любопытно.

  – Во-первых, в тот вечер к выступлению готовилась не Ирина Бочковская, а местная девушка, актриса Маргарита Тихая. Это она организовала концерт в торгово -развлекательном центре Морстон. Ирина в последний момент сорвалась с места и поехала в Серпухов. Заявила мне, что будет выступать сама. Но почему? На вечер у неё были совсем другие планы. Она предлагала мне встретиться, обсудить новый проект.

  – Неужели исполнительницы настолько похожи?

  – Зрители не могли отличить их! Мы намеренно использовали рыжий парик, маски, нарисованные губы.

  – Ну да, конечно! – я припоминаю постер. – Что вас смущает еще?

  – Ещё...– он в задумчивости садится за стол. Сомневается, стоит ли, однако показывает мне фотографию. На ней изображена соломенная кукла с глазами из цветного стекла, которые выражают боль, страдание, ужас. Там, где у человека сердце, воткнута иголка.

  – Да... – говорю я, созерцая «произведение искусства»

  – Да... – вторит мне Борис Натанович, положив фотографию на полированную поверхность стола.

  – Что это за ...? – я заканчиваю вопрос паузой, так и не придумав, как лучше назвать куклу.

  – Вот это загадка! – говорит Борис Натанович, оторвав взгляд от фотографии, – Реквизит Виолы тщательно учтен. В записях о кукле ничего нет, и персонал не помнит, чтобы видел похожее. Я показывал фото матери Ирины. Она отрицает, что члены семьи имеют отношение к этому, э... с вашего позволения выругаюсь, извращению. С Ириной я часто проводил время за пределами сцены, и уверяю вас, она очень милый человек. Использование вещей в таком ужасном стиле ей не свойственно! И вот мне кажется, что эти три события: ее внезапное решение уехать в Серпухов в тот день, таинственное исчезновение, и появление злой куклы, связанны между собой.

  – В полиции знают о кукле? – спрашиваю я.

  – Да, отдали на экспертизу. Не особенно не придали значения. По их мнению, обычная игрушка.

  – А как оказалась она в деле?

  – После пропажи Ирины куклу нашла в гримёрке Тихая. Сочла это важным и передала в органы.

   Я задумываюсь. Желание паясничать прошло, дебила я больше не изображаю. Одет Борис Натанович вызывающе богато, обстановка в кабинете неуловимо отталкивающая, а мужик он, как ни странно, неплохой. Хочется ему помочь. Переживает за Ирину. Наверное, жениться хотел. Интересно, сколько денег на поиски не пожалеет?

  – Вы хотите, чтобы я съездил в Серпухов, поговорил с работниками торгового центра и встретился с Маргаритой Тихой? Попробовал выяснить, каким образом и куда пропала Ирина, есть ли связь между ее пропажей и этой куклой?

  – Да! – кивает головой Борис Натанович.

  – Сколько платите? – спрашиваю я.

  – Снимайте денег, сколько понадобиться. Но не забывайте сообщать, чем занимаетесь! – Говорит Борис Натанович и передает мне «платиновую» банковскую карточку.

  – Хорошо! При такой щедрости буду в Серпухове через час, тут всего восемьдесят километров.

   Секретарша, прежде чем отдать мой головной убор, символически протирает его салфеткой.

  – Хочешь, когда вернусь, покатаемся? – спрашиваю я девушку, разглядывая свое отражение на глянцевой поверхности каски.

  – Только если вы мне такую же куртку, как у вас, подарите! – смеется она.

   ГЛАВА ВТОРАЯ.

   Пока я ехал, страховщик договорился с серпуховской актрисой о встрече со мной.

  И теперь я жду её в торговом центре «Морстон», прогуливаясь между бутиками. Манекены с голым торсом в витринах напоминаю мне, что скоро соревнования по бодибилдингу среди ветеранов. Я напрягаю мышцы и пытаюсь представить своё выступление. В этот момент появляется Маргарита Тихая.

   Нет, неверно выразился! Вот так нужно описывать: сквозь широко распахнутые двери, по белоснежной мраморной плитке, в здание вплывает легкой походкой звезда эстрады. Вызывают восхищение ее волосы, в такт походке играющие волной, изящная поступь и неземная улыбка, от которой теряешь самообладание!

   Девушка осматривает меня и спрашивает мелодичным голосом:

  – Мужчина, а кого вы тут изображаете? Это с вами я должна встретиться?

   Я неловко жму ее, протянутую мне руку. Девушка с обаятельной улыбкой говорит:

   – Осторожно, визитку не помните!

   Я присматриваюсь, и вижу на ее ладони карточку с информацией: «корреспондент, журналист года, писатель...»

  – Похоже на ошибку, – неуверенно говорю я, – встреча назначена актрисе и вокалистке.

  – А, – говорит девушка, по-моему, излишне небрежно, – это тоже я! Почитайте с обратной стороны. На этой, вся информация обо мне не поместилось!

  – Не желаете ли, после, на мотоцикле прокатиться? – под впечатлением от знакомства, говорю я певице свою коронную фразу, и показываю ей мотоциклетную каску,– для девушек держу точно такую же, но на ней кристаллов больше. Не представляете, какой драйв!

  – Представляю, – отвечает она, искусственно зевнув, – мне поклонник кабриолет подарил, кристаллами весь салон отделан!

   Я чувствую себя уничтоженным и молча следую за Маргаритой к прозрачному лифту.

   Поднявшись на этаж выше, я узнаю, что концертного зала в Морстоне, как такового, нет. Сцена, откуда исчезла Ирина Бочковская, расположена в крытом ресторанном дворике. Он ориентирован на ночную жизнь, и днём относительно безлюден.

  – На этой сцене я разработала все номера Виолы! – грустно сообщает мне Тихая.

  – А разве Виола – не Ирина Бочковская? Мне так сказали! – удивляюсь я.

  – Ирина – прежде всего, автор «Ладушек», нашего основного хита. Когда мы начинали, эта песня «сделала нас». – Объясняет Маргарита. – Со временем её значение уменьшилось, появились произведения других авторов, не менее удачные. На сегодняшний день песня «Оладушки», уже в моем исполнении, считается лидером проката. Так что нынешняя Виола, скорее моя, а не Иринина заслуга!

  – Как проходил концерт в субботу? Пожалуй, расскажите о нём! – прошу я и ненавязчиво заставляю девушку подняться на сцену по приставным ступенькам.

  – Ну... ведущий перед выступлением тянул время. Ира в последний момент, когда я уже загримировалась, позвонила к устроителям и сказала, что будет выступать сама. Ровно в полночь мимо меня пролетела Виола, как молния. Ира поднялась из микроавтобуса, а выглядела так, будто вышла из гримёрки: наши фирменные губы, облегающее платье с разрезами. Да вы, наверное, знаете!

  – Да! – соглашаюсь я и задаю уточняющий вопрос – где вы находились?

  – Здесь стояла! – показывает она на укромное место за кулисами.

  – Вас не могли видеть зрители?

  – Нет!

  – Прекрасно, это мы выяснили! А теперь изобразите Виолу, её движения на сцене до исчезновения!

   Маргарита преображается, делает несколько изящных танцевальных движений, и, войдя в роль, рассказывает:

  – Виола исполнила первую песню. У края сцены стоял человек в байкерских наколках, он шумно выражал восхищение.

  – Хорошо! – подбадриваю я.

  – Ира сказала в микрофон: «Следующая песня посвящена тебе, Серпухов!» – по лицу Тихой пробегает тень.

  – Так? – я прерываю возгласом её секундную задумчивость.

  – По просьбе Виолы зрители начали кричать: «Оладушки, оладушки!». Ира остановилась здесь, – Тихая замирает на сцене, – и в моей манере стала ритмично хлопать в ладоши. А...

  – Что – а? – повторяю я за девушкой.

  – А свет погас. И когда включился, Иры на сцене не было. Все подумали, что так выглядит часть представления. Затем раздались недовольные свистки. Я не поняла, куда она делась. Мне что, выходить, петь «Оладушки» самой? А если Ира где-то на виду? Она так все запутала своим внезапным приездом! В контракте прописано, что мы не имеем права разглашать тайну Виолы. Я побежала в гримёрку по коридору, это метров пятнадцать. Думала, что Ира, возможно, там, а если нет, то мне всё равно следует убрать с лица грим, и переодеться. В зале присутствовали корреспонденты газеты «Ока», мои коллеги. Они давно подозревали меня в работе на эстраде, и мне не хотелось скандального разоблачения. Я сдернула парик, сняла маску, и тут увидела перед зеркалом куклу. Ой, страшная! Из-за неё я и решила, что Ира не просто так пропала, нужно бить в набат. Накинула халат, и побежала через запасной выход к окну, чтобы найти уверенный прием сотовой связи. Издалека видела, как к гримёрке подошли недовольные поклонники. Наш директор распахнул перед ними дверь, и люди удостоверились: Виолы внутри нет.

  – Все? – спрашиваю я.

  – Да! – расстроенным от воспоминаний голосом подтверждает Маргарита.

  – Тогда стоп, снято! – говорю я и нажимаю кнопку на смартфоне.

  – Выложите в сеть? – С кокетством спрашивает Тихая.

  – Нет, конечно. Материалы следствия не подлежат разглашению.

  – Жаль! Я могу идти? У меня очень плотный график...

  – Да, но у меня просьба. На вашем телефоне есть приложение для поиска друзей?

  – Разумеется. На тусовках, так легко потеряться!

  – Отлично! Добавьте меня в контакты. В интересах следствия я хочу знать, где вы находитесь. Мало ли! Вдруг понадобится что-то уточнить.

   Девушка выполняет мою просьбу, спускается со сцены, и, томно глянув на меня, уходит. Я долго провожаю ее взглядом.

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

   Я смотрю, что есть в интернете по концерту. Несколько беспорядочных видеороликов ничего не дают, кроме того факта, что Ирина стояла совсем не там, где показала Тихая. Почему Маргарита меня обманула? При встрече нужно будет задать ей этот вопрос.

  А пока следует понять, каким образом исчезла Виола. Вздохнув, я внимательно осматриваюсь. На ум приходят всего три возможных варианта. Первый – Виолу подняли тросом. Но высокий стеклянный потолок здания не имеет специальных приспособлений, и для трюков бесполезен. Закончив его изучать, я думаю о втором варианте: Виола спрыгнула к зрителям с края сцены. Однако когда я, представив себе этот прыжок, прыгаю сам, то прихожу к выводу, что женщина на каблуках вряд ли такое сделала. Что ж, остается третий вариант: Виола спустилась под сцену через специальный люк. Но это невозможно! Поверхность представляет собой сплошное синтетическое покрытие, без намеков на какое-либо отверстие.

  Неожиданно я замечаю, что у края сцены, там, где, как сказала Тихая, стоял шумный байкер, рекламный баннер болтается. Я отгибаю ткань, и через образовавшуюся дырку проникаю в техническое пространство.

  Поблуждав в пыльной полутьме, я неожиданно натыкаюсь на странную конструкцию. Причем мне совершенно непонятно, на что я вижу. Похоже, пора пойти проверенным путем: найти местных, которые все прояснят.

   Я подхожу к ближайшему бару и прошу молодого бармена налить мне самого дорогого виски, а на закуску подать бутерброд с черной икрой. Буквально через секунду получаю в рюмке жидкость с запахом коньяка «Лезгинка», и кусочек хлеба с крашеной икрой мойвы. Не моргнув глазом, я все это употребляю и повторяю заказ. Бармен счастливо улыбается.

  – Послушай, дружочек! – говорю я, приязненно глядя в его довольные глаза. – У меня девушка тут выступала, колечко обронила. Кто подмостки обслуживает?

  – Да вот же, – бармен показывает мне на стремянку вдали ресторанного дворика, – наши рабочие. Сейчас полезли освещение чинить!

  – Отлично! – говорю я. – А знаешь что, дай-ка мне бутылку с собой!

   Бармен рассчитывает меня, кладет на стойку табличку «перерыв», и исчезает. Похоже, он сделал на мне выручку. Я иду к рабочим, смеясь.

  – Ей, земляки! – я стучу бутылкой по высокой стремянке, и вскоре на осветительном мостике возникают две покрытые паутиной физиономии неопределённого возраста.

  – На троих сообразим? – предлагаю я.

  – А чё, обед? – интересуется первая физиономия.

  – Давно уже! – докладывает вторая, скользнув взглядом по моим наручным часам.

  – А ты давай к нам, – говорит первая физиономия,– тепереча капитализм, начальство не любит, когда рабочий класс питает организм!

   Я поднимаюсь на мостик. Мои новые друзья выгребают из карманов мятые огурцы и горбушку хлеба. Из-за отсутствия стаканов мы пьем из горлышка бутылки.

  – Это же наша, обычная гадость! – озвучивает свое мнение о напитке первая физиономия.

  – А ведь, за сколько продают! – возмущается вторая.

   Я не отстаю от рабочих по объему выпитого, чем заслуживаю их уважение. После обмена пьяными любезностями я невзначай спрашиваю о происшествии с Виолой.

  – Чего непонятно? – удивляются они,– пошли, мы тебе покажем! Нам всё равно домой пора!

   Ступая за ними, я стараюсь не получить головную боль от звука волочения ножек стремянки по полу.

   Рабочие показывают мне, где лежит переносной пульт управления, по команде с которого вращается сцена. Эх, я работал в шоу-бизнесе, почему не догадался об её устройстве? Синтетическое покрытие быстро сменяется на деревянный пол. Там, где стояла Виола на момент пропажи (согласно интернету), есть люк. Что ж, я неплохой сыщик!

  – По субботам тут фокусник баб распиливает, они сюда ховаються, – считают нужным сказать мне рабочие, и нажимают кнопку на пульте. Отверстие в сцене открывается, и мы по очереди спрыгиваем на небольшую платформу. Грузовой лифт, внешний вид которого ранее поставил меня в тупик, мягко идет вниз. Я наблюдаю за тем, как быстро по периметру лифтовой шахты появляется солнечный свет, и спустя минуту мы оказываемся на грузовом пандусе большого склада, где закусываем воздухом после глотка «на посошок».

  – А зачем нужен этот лифт? – интересуюсь я.

  – Когда Киркоров приезжал, у него было пять тонн оборудования! Как нам на сцену его поднимать? Тележкой? – говорят рабочие нетвердыми голосами. – А быстро надо, у нас не один концерт за вечер!

  – Лифт для персонала не опасен? Были несчастные случаи? – спрашиваю я.

  – Нет! – категорично утверждают они. – Буржуйский, работает без осечек!

   Взбалмошная девица Ирина экстравагантным способом сбежала с поклонником – вот что выяснилось в результате расследования! Я фотографирую лифт и собираюсь послать фото с сопроводительным текстом к Борису Натановичу. Однако вдруг понимаю, что спиртное не прошло даром, и мне лучше повременить с докладом. Заказчик может позвонить с расспросами, а я говорю нетвердо.

  Я сажусь на мотоцикл и еду в сторону Москвы, намереваясь слегка проветриться перед сеансом связи.

   Но на перекрестке чувствую, что и ехать не могу. Остановившись, я вижу церковную ограду, за ней красивую клумбу. Мысль о том, что не мешает посидеть, понюхать цветочки, кажется мне привлекательной. Я оставляю мотоцикл возле церковных ворот и с комфортом размещаюсь на скамейке. Расстегнув куртку, впадаю в дрему. Возраст все-таки, не мальчик!

   Сладость сна прерывает чья-то рука, трясущая меня за плечо. Я открываю глаза и вижу двух священников: одного моего возраста, мужчину с суровым лицом и длинной бородой, а второго молодого, мягкого и застенчивого.

  – Вы, почему тут разлеглись? – спрашивает суровый священник. – Хотите спать, идите домой! Не оскверняете святое место своим похабным видом!

  – Извините. Сейчас уеду! – отвечаю я, сонно глядя по сторонам.

  – Отец Андрей! Я тороплюсь, а вы проследите! – суровый священник грозит мне пальцем и быстро уходит.

   Отец Андрей садится рядом со мной и принимается бубнить что-то о пользе здорового образа жизни. Послушав немного, я достаю из кармана и кладу ему на руки фотографию куклы. Возможно, вместо того, что бы сверлить мне мозг проповедью, вспомнит что? Кукла явно магическая, не слышал ли он, о подобном, от прихожан? По роду деятельности должен вести борьбу с колдовством!

   Священник прерывается и начинает разглядывать фото. Долго молчит, а затем спрашивает:

  – Откуда у вас эта фотография, и что вы от меня хотите?

  – Я частный детектив, веду расследование в вашем городе. Можете что-нибудь сказать о кукле?

  – Да! – отвечает о. Андрей, и у него бледнеют губы.

  – Тогда не тяните! – подталкиваю его голосом.

  – Случай произошел в прошлом году, летом. У нас закончилась ночная служба, все разошлись, и тут хлынул ливень. Я запер храм и тоже собрался домой, когда увидел, что на этой скамейке сидит женщина, с девочкой лет пятнадцати. Девочка жмется к женщине, зонтик у них маленький, и обе мокнут. Дождь холодный, они дрожат, но выглядят как люди, которые не хотят, чтобы их заметили, и оказали помощь. Однако я все равно подошел к ним и спросил, что они тут делают. Женщина сказала мне, что им страшно, они боятся идти по улице. Попросила разрешения остаться на территории. Я не мог им этого позволить: ворота необходимо было закрыть и поставить на сигнализацию. Я уговорил женщину и девочку перейти в мою машину. Включил печку, стал расспрашивать. Женщина вместо объяснений просила её спасти, только от кого, не говорила. А девочка испуганно смотрела по сторонам. Я предложил отвезти их в здание железнодорожного вокзала. Мне казалось, что там возможно переждать до утра. Они согласились, но с условием, что поедем по центральной улице, где много машин. Но когда мы приехали на вокзал, к моему глубокому сожалению выяснилось, что ночью он не работает, и женщин некуда пристроить. Пока я выяснял у случайных милиционеров, какие возможны варианты, прошло минут десять, а я обещал отсутствовать две. По возвращении в машине никого не обнаружил. Только на мокром после женщин сидении, лежала похожая кукла. Из-за ее стеклянных глаз, я почувствовал ужас!

  – Ну-ну, отец Андрей, не раскисайте так, год прошел! – говорю я, желая успокоить нервничающего священника.

  – Да, постараюсь. – Кивнув головой, произносит он.

  – И что было дальше? – Мне хочется услышать продолжение рассказа.

  – Да ничего. Я не знал, как зовут женщин, откуда они, кого боялись. Куклу показал настоятелю. Он огорчился и сказал, что происшествие, скорей всего, как-то связанно с фольклорным фестивалем, который организовывают байкеры на городском пляже. Ходили нехорошие слухи. Ну, мы помолились, куклу сожгли, и на этом все. А с чем, вздумай мы, в полицию идти? Там сказали бы, что женщины ушли, позабыв детскую игрушку.

  – А вы по пути к вокзалу видели что-нибудь необычное?

  – Возможно, нас преследовал мотоциклист, я не уверен. Дождь ограничивал видимость. – С извиняющейся улыбкой ответил о. Андрей.

  – И последний вопрос. К какому слою общества могли принадлежать ваши незнакомки?

  – Из богемы, пожалуй! – Неуверенно отвечает отец Андрей. – У них были красивые глаза, а в поведении чувствовался шарм...

   Уже не слушая священника, я бегу к своему байку, на ходу используя смартфон для выяснения местоположения Маргариты Тихой. Старый дурак я, расслабился на работе! Лишь бы не опоздать!

   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

   Редакция газеты «Ока» располагалась в пристройке к торгово-развлекательному центру «Морстон». По пути на работу Маргарита Тихая поздоровалась с охранником в переходе и прошла в комнату корреспондентов.

   Все уже разбежались, только стажер Ольга Градская что-то копировала на ксероксе. Тихая села на свое место, включила компьютер, скинула тяжелые туфли с 15-сантиметровым каблуком, прикрыла глаза и расслабилась. Мысли, связанные с последними событиями, носились в голове, как осы в растревоженном улье, беспокойно и хаотично. К ним добавлялась тревога о судьбе Ирины, отдающая в сердце тупой болью.

   Тихая постаралась не думать о своей возможной причастности к происшествию, и сосредоточилась на текущем моменте. Ей уже тридцать, другой Виолы у неё не будет, эстрада любит молодых. Концертная деятельность, заработки, богатые поклонники – всё исчезло в моргании электрического света. И с каждым днем надежда, что Ира объявится и жизнь пойдет по-прежнему, таяла. Тихая вздохнула и попыталась думать о другом. У неё осталась работа в газете, где она трудилась под своим именем, а не под вымышленным. Не хватало еще и её потерять: завтра на столе главного редактора должна лежать «зубастая» передовица. О чем написать, чем привлечь читателя? О коммунальных платежах? Бред какой-то, сто раз писано!

  – Градская, перестань болтать по телефону! – взорвалась Маргарита. – Сделай мне кофе!

  – Нет кофе, девочки за день выпили! – радостно сообщила Ольга и показала язык в надежде, что Тихая не заметит.

  – Сходи в магазин, купи! Мне до утра сидеть! – голосом «нажала» на стажерку Маргарита.

   Не прерывая разговора по телефону, Ольга нехотя пошла. Тихая почему-то вспомнила детектива, с которым сегодня общалась. Похоже, Крылов совсем разомлел, когда ее увидел. Зачем его прислал Борис? Подозревает в чем-то? А если так, почему Мерседес подарил? Что это, метод кнута и пряника в действии? Надо вернуть подарок, всё равно содержать машину нет возможности. Не спать же с Борисом, как это делала Ира! Противно! Тихую передернуло.

   Маргарита опять вздохнула и решила вернуться к работе, в сто первый раз написать про коммунальные платежи. Тема вечная и всегда актуальная. Едва она сочинила первую фразу и занесла руки над клавиатурой, в комнате погас свет.

   «Уж больно это знакомо...!» – подумала она и подошла к окну, с целью выяснить, что в городе с электричеством. К её изумлению, свет отсутствовал в пристройке, торговый центр светился, как всегда. Иначе, чем полосой неудач, происходящее назвать нельзя!

   Неожиданно в коридоре послышался шум.

  – Градская! – вспомнила Маргарита. – Бедная девочка, в полной темноте ищет нашу комнату!

   Тихая подошла к двери и широко распахнула её так, чтобы отблески рекламных огней торгового центра дали в коридор оптический ориентир.

  – Ольга! Ольга! – позвала она, но в ответ услышала, как гулкое эхо её слов летает по пустому зданию.

   Странно, откуда были звуки? Маргарита испугалась того, что она, возможно одна, в темной и безлюдной пристройке.

  – Червяков! Червяков! – нервно позвала она охранника по этажу в надежде, что он не спит, как обычно, в кресле на своем посту. Опять эхо, отразившись от стен, вернулось к ней. Тихую охватил страх, почти как в детстве, когда мачеха, за непослушание, заперла её на ночь в сарае.

   Маргарита вспомнила, что можно позвонить к знакомому и попросить о помощи. Она нащупала смартфон, который, как деловая женщина, носила не в сумочке, а на мужской манер, на поясе. Однако тут в конце коридора, где по ее представлению, находился Червяков, она увидела огонек фонарика.

  «Ремонтники!» – подумала с облегчением Маргарита. – «Скоро свет дадут!»

   Она прикрыла дверь и села возле работающего от аккумулятора монитора.

  «Наверняка придут спрашивать, как я тут, а у меня губная ...» – вспомнила Тихая, и стала искать сумочку. В этот момент в коридоре раздался душераздирающей крик Ольги:

  – Беги, Марго, Беги!

   В первую секунду Тихую от ужаса парализовало. Ноги налились свинцом, перестали слушаться, а по вискам поползли капли пота. К счастью, это состояние скоро прошло. Тихая вскочила и замерла в нерешительности. Бежать в темноте до поста охранника, где горел фонарик и откуда донесся крик Ольги, не имело смысла. Вызвать полицию? Пока она приедет, ситуация сложится не в её пользу!

   После мучительных колебаний Тихая толкнула дверь и побежала в другую сторону, к пожарной лестнице. Она держала руку вытянутой и чертила пальцем по стене, чтобы иметь в темноте мысленную линию и не сбиться. Табличка возле кабинета главного редактора Молчановой – раз, дверь отдела подписки – два, бухгалтерия – три!

   Тихая с разбегу выскочила на лестничную площадку. Здесь оказалось не светлее, чем в коридоре: окна выходили на темный пустырь. Однако Маргарите удалось нащупать перила и направиться вниз, к запасному выходу. Сзади явственно послышался топот одетых в тяжелые ботинки ног, и круглое пятно света забегало по стенам. Тихая поняла, что преследователи идут за ней.

   Когда Маргарита, стараясь не замечать боль в босых ногах, спустилась по лестнице до выхода, ей уже буквально дышали в затылок. Не медля, Тихая схватила пожарный багор со стенда, и, налегая на него всем телом, ударила по дверному стеклу. Осколки разлетелись в разные стороны, и растрепанная Маргарита выскочила из пристройки с криком «Помогите, помогите!».

   Только помогать было некому. Пустырь, представший взору девушки, не радовал присутствием людей. Лишь несколько бродячих собак подняли дикий лай и направились к Маргарите.

   Убегая от них с кровавыми следами из пораненных пальцев, девушка не знала, кто её раньше настигнет: неизвестные преследователи, или взбесившиеся от запаха крови животные. А возможно мотоциклист, звук двигателя которого, внезапно появившись, нарастал с каждым ударом ее сердца. Оно стучало от ужаса так, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

   Напряжение достигла апогея, когда твердая мужская рука коснулась плеча Маргариты.

   Мотоциклист поднял девушку в воздух, как пушинку, почти вырвав ее из щелкнувших клыков вожака собачьей стаи. Тихой показалось, что всё, ее жизнь все равно закончена, и она обернулась, что бы увидеть своего похитителя.

   «Это же частный детектив!»– изумилась Маргарита, глядя на каску, украшенную молниями из кристаллов Сваровски.

   ГЛАВА ПЯТАЯ.

   Как я несусь по Серпухову! Мой путь сопровождается визгом тормозов и руганью водителей. Но мне не до них. Я смотрю на экран смартфона, который направляет меня туда, где находится Маргарита.

   Основной вход в пристройку оказывается закрытым изнутри. Я вижу, что для этого использовалось офисное кресло, которое грубо повесили на длинные металлические ручки. Так поступить могли только злоумышленники. Я поднимаю тяжелую чугунную урну, намереваясь с ее помощью пробить себе дорогу в фойе. Но тут с обратной стороны здания прилетает звук бьющегося стекла. Мне сразу становится понятно, где сейчас происходят основные события.

  Поспешив, я вижу, как из двери запасного выхода выскакивают трое байкеров. Естественно, я опережаю их, а также стаю явно бешенных собак, и первым догоняю на мотоцикле убегающую девушку. Поднимаю ее и усаживаю на широкий бензобак впереди себя. Она не придумывает ничего лучшего, чем спросить: