Текст книги "Элита Империи (СИ)"

Автор книги: Виталий Абанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Медицинский? Где Борг?

– Сейчас, сэр… он должен быть здесь… минуточку, сэр. – Атью сжал губы и непроизвольно принялся отбивать такт левой ногой, как всегда, когда он нервничал.

– Сэр, его здесь нет.

– Что значит нет? Куда он мог подеваться? Найти Боргкхарта и…

– Я здесь, сэр. – Атью обернулся. Перед ним действительно стоял Боргкхарт. Стекло шлема было затемнено и лица не было видно, но индивидуальный номер на груди и звание…

– Минуточку. Измените прозрачность. – Боргкхарт послушно убрал затемнение и Атью увидел его бледное осунувшееся лицо с тенями под глазами.

– Просто свет глаза режет… – пожаловался он.

– Я понял, можете вернуть затенение. Вы в состоянии управлять малым судном?

– В Ударном Истребительном нет больных и здоровых, сэр. Есть живые и мертвые. – ответит Боргкхарт.

– Понятно. Приступайте. – Атью проводил пилота взглядом. Старая закалка, подумал он, старая школа.

– Внимание! До выхода на рубеж сбрасывания осталось тридцать минут! – раздался голос тактического компьютера. Перси уже сидел внутри кабины штурмовика. Внутри действительно было тесновато, хотя снаружи штурмовик был раза в два больше «Центуриона». Панель управления и оборудование кокпита было стандартным, добавилось несколько новых экранов и тумблеров, но в целом Перси чувствовал себя достаточно уверено. Он погасил внешнее освещение в кабине и остался один на один с зеленоватым свечением приборов и тактических мониторов. Руки привычно выполняли свою работу, проверяя системы, прогоняя тесты по электронному оборудованию. Экран нейропроцессора оставался потухшим за ненадобностью. Перси чувствовал себя спокойно и уверенно в этой «скорлупе» из мощнейшего оборудования и вооружения, здесь никто не видел его и никто не мог ничего сказать про его размеры или габариты, здесь он был просто «Марафонец-два», безымянная боевая машина. Он знал, что делать и делал это, испытывая внутреннее удовлетворение, когда это у него получалось хорошо.

– Внимание до выхода на рубеж осталось двадцать минут. Последняя проверка всех систем! Зеленая готовность! – прозвучало в наушниках. Перси начал последнюю проверку. Тем временем снаружи техники уже убирали ненужное оборудование, увозили переносные станции заправки и обслуживания, закрепляли на местах подъемники. Вспыхнула лампа зеленой готовности. Перси вставил в прорезь флэш-карту инструкции. Тактический компьютер прогнал задачи, координаты и варианты флэш-карты через свой процессор и довольно мигнул красным огоньком. Инструкции загружены. Системы проверены. Теперь осталось только ждать. Перси огляделся вокруг. Через слегка затемненное стекло кокпита он видел немного внизу суету техников, соседние штурмовики, поднимаемые на ложементы и огромную шлюзовую дверь ангара с большими красными цифрами.

– До выхода на рубеж осталось десять минут! Желтая готовность! – суета техников прекратилась. Все было расставлено по местам, закреплено и спрятано. В ангаре остались только четыре штурмовика, возвышающиеся на стандартных ложементах для выброса в пространство. На экране тактического компьютера установилась связь между кораблями группы.

– Здесь "Марафонец-Один". – прозвучал в наушниках усталый голос Боргкхарта: – доложить о состоянии.

– "Марафонец-Два". – откликнулся Перси: – Готовность.

– "Марафонец – Три" – лейтенант Мур: – Готовность.

– "Марафонец– Четыре" – капрал Мефала Тонг: – Вроде бы все в норме, сэр. Лампочек красных нет…

– "Марафонец– Четыре" – не засорять эфир. Отвечать по форме.

– Есть, сэр. У меня как у всех готовность. – в эфире фыркнули, но потом Боргкхарт видимо решил оставить Мефалу в покое.

– "Гермес", это "Марафонец-Один". Готовность.

– До выхода на рубеж осталось пять минут. Красная готовность! – шлюзовые ворота дрогнули и поползли в стороны. Красные лампы по обе стороны ворот начали мигать, предупреждая об опасности. Если бы в этот момент где-нибудь в корабле еще была бы атмосфера, то завыла бы сирена, однако в боевом режиме надобности в этом не было. Перси напрягся. Конечно, в начальной фазе полета, когда ложемент попросту выбросит наружу его штурмовик через шлюз, его внимание не требовалось, но он все равно слегка вспотел. Левая рука легла на регулятор скорости, правая – на ручку управления. Он был готов.

– Внимание, говорит капитан корабля! – прозвучал голос Кэллахан: – Мы вышли на рубеж сброса. Удачи в пространстве. – ее перебил металлический голос тактического компьютера:

– "Марафонец – Один" – сброс! – ложемент вытолкнул машину Борга в открытый космос. Перси напрягся.

– "Марафонец – Два" – сброс! – с легким щелчком включилась антиперегрузочная система, предотвращая встряску. Штурмовик Перси вылетел в пространство. Перси тотчас переключился на ручное управление и отвел машину от баллистической траектории – мало ли, еще врежешься кто.

– Молодец, второй. Отойди еще немного. – Боргкхарт.

– Слушаюсь, сэр. То есть первый.

– "Это Марафонец– Три" я в пространстве.

– "Марафонец– Четыре". У меня все в порядке.

– Здесь первый. Всем заткнуться. Выполняем маневр выхода на точку Кью. – четыре штурмовика развернулись и пошли в сторону от "Гермеса"

–

– Я думаю, что я поступила правильно. – сказала Сандра Кэллахан, наблюдая за ними через монитор внешней связи. Она повернулась к инженеру Атью и повторила: – именно так как надо.

– Вы могли бы пойти с ними, мэм. Вместо Мефалы. – без особой надежды заметил Атью. Кэллахан отрицательно покачала головой.

– Нет. Я капитан. И я покину это судно последним.

– Я знаю, мэм.

– И хватит об этом. У нас еще много дел. Прикажите рассчитать и выйти на траекторию удаления от "марафонцев". Нам нужно уйти от них как можно дальше, прежде чем нас обнаружат.

– Да, мэм. – Атью принялся раздавать команды и приказания, корректируя текущий курс.

– Надеюсь это не будет напрасным… – прошептал он себе под нос, глядя как штурмовики уходят из зоны прямой видимости. Потому, что по всей вероятности у них самих шансов почти не осталось.

– Вот ведь какая ерунда… – капрал Берговиц облизал пересохшие губы. Еще одно помещение, не указанное ни на какой карте этого комплекса. Капрал уже начинал сомневаться, а соответствует ли реальности хоть один план этого огромного отвратительного строения. Солдат современной армии, оснащенный гравитационными захватами, тактическим шлемом и мощным оружием в состоянии контролировать противника на территории до пяти квадратных километров. Поднявшись над местностью до километра и активировав систему пеленга и обнаружения он может подавлять огневые точки и очаги сопротивления. Гражданские лица им вообще в расчет не принимаются. Строения и вероятные укрытия, при нужде он может попросту разнести в клочья издалека, применив мощное ракетно-бомбовое вооружение, ни для кого не секрет, что один миллиграмм антиматерии способен разнести в клочья небольшой город. Однако сейчас все было по другому. Комплекс должен остаться нетронутым. Это понятно, да? Так точно, сэр – ответил капрал, как и все капралы любой армии отвечают, когда им отдают прямые приказания. Даже если они глупые или самоубийственные. Далее – желательно подавить все вероятные очаги сопротивления, но причиняя минимум ущерба оборудованию. При этом – внутри комплекса из-за обилия металла, электроники и движущихся частей толком не работал ни один сканнер и тактический шлем становился бесполезным. Бронескаф и гравизахваты также становились ненужными. Первый – из-за своей громоздкости, а второй потому что взлетать было некуда. В тесноте переходов, трубопроводов и вентиляционных шахт, в этом хаотическом переплетении механизмов их знания и умения оказались абсолютно не нужны. Они конечно же контролировали большие пространства цехов по конвейерной сборке и складских помещений готовой продукции, но все остальное… А именно там, в этих маленьких запутанных и тесных коридорчиках, ведущих неизвестно куда и начинало выходить из строя оборудование, прорывать трубопроводы, замыкать электропроводку. Капрал считал это саботажем и был прав. Он каждый раз высылал отряды по зачистке местности, каждый раз устранял неисправности, но это происходило в другом месте. Снова и снова. Учитывая то, что придется воевать в тесных помещениях и из страха за оборудование комплекса командование забрало у бойцов их обычное вооружение и выдало облегченные версии, полицейской разновидности. Станнеры, соник-пушки, маломощные лазерные импульсники. Один умник посоветовал взять огнеметы, но те вызывали однозначную реакцию автоматической противопожарной системы комплекса – как только кто-нибудь из бойцов пускал в ход огнемет, та сразу же погребала его под слоем противопожарной пены и, что было еще хуже, временно отключала все процессы на линии. Если еще можно было как-то мириться с тем, что после выстрела приходилось выкапывать стрелявшего из-под пожарной пены, то с остановкой линии никто мирится не собирался.

– А жалко… – подумал капрал, рассматривая очередную дверь, ведущую в неведомое: – Жалко, я бы сейчас приоткрыл ее просунул в щель ствол, выпустил два литра горючей смеси и все крысы, какие там есть, сгорели бы к такой-то матери. Пламя в принципе для этих чертовых роботов безвредно, а люди умирают от ожогов, любая органика сгорает, коагулируется и вспухает пузырями. Здорово, да? – здесь капрал даже языком прищелкнул. Вот только неосуществимо. Придется все делать по дурацким правилам. Капрал вызвал на связь свое отделение и приказал четверым отделиться от основного поиска и подойти к нему. Через некоторое время его бойцы встали по обе стороны от двери. По его знаку один из них, высокий с резкими чертами лица, по фамилии Картман рванул с пояса бластер-гранату и бросил ее в приоткрывшуюся дверь. На бластер-гранату автоматика комплекса не реагировала, а человека приводила в состояние ступора. Вот только от нее так легко укрыться…

Сразу после разрыва бойцы ворвались в помещение и заняли позицию возле дверей, причем каждый отслеживал свой сектор, лучи света от спаренных со стволами фонариков метались по сторонам. Это была еще одна хитрость капрала, он знал, что его бойцы получают всю информацию в шлемах независимо от освещения, но противника мощный свет мог ослепить. На секунду, но этого достаточно.

– Картман, Долл – налево. Просеро – со мной. Лоунс – остаешься следить за выходом. – привычно распределил людей капрал. Помещение было не очень большим, но как обычно заполненным таким жутким переплетением каких-то трубопроводов, что придется лично обследовать все уголки. Это никому особенно не нравилось, но приказ есть приказ.

– Не расслабляться, следить в оба. Долл – ты за старшего в той паре, ясно?

– Понял.

– Вперед. – капрал двинулся вперед, перешагивая через какие-то трубы и шланги, за ним, чуть сзади и в стороне шел рядовой Просеро, держа лазерный излучатель наготове. Просеро был из нового призыва, еще необстрелянный и молодой. Поэтому капрал всегда брал его с собой – так было меньше риска, что парень выстрелит кому-нибудь своему в спину, уронит излучатель на ногу или черт знает что еще. В остальных своих людях капрал был уверен, Долл и Лоунс были уже ветеранами, Картман служил в войсках четвертый год и отличался немногословностью и надежностью.

– Держись справа, Просеро. – сказал Бертовиц.

– Да, сэр.

– И смотри, не пали во все стороны!

– Да, сэр. – Просеро сместился вправо, споткнулся, упал, выронил оружие, блеснул луч лазера, раздался резкий хлопок и струя пара с резким шипением ударила вверх.

– Твою мать! – капрал поймал рядового за шиворот и встряхнул, словно наблудившего котенка: – Ты что творишь, ублюдок?

– Что там у вас? – поинтересовалась вторая двойка.

– Все нормально. – сказал капрал в лангрифон тактического шлема, потом повернулся к рядовому Просеро: – Вставай. Да вставай, сволочь! Подбери оружие и вперед. Что еще такое?

– Н-не могу найти оружие, сэр… – сказал рядовой. Его била крупная дрожь.

– Что? Ищи!

– Сэр, пар, мешает… – клубы пара из пробитой Просеро трубы окутали почти все помещение.

– Идиот. Переключи визор в другой режим и все. – капрал чувствовал, что он начинает звереть. На черта вам враги, если у вас есть такие солдаты!

– Сэр… я уже пробовал. – сказал Просеро, облизнув пересохшие губы.

– Здесь вторая двойка, капрал. У нас проблемы со зрением. Этот чертов пар забивает все каналы. – возник в эфире голос Долла, заставив капрала опустить руку, которой он уже собирался отвесить хороший подзатыльник обнаглевшему салаге, не умеющему даже визор настроить.

– Здесь Лоунс. Подтверждаю. Это салага стрельнул?

– Заткнись, Лоунс. – капрал опустил карающую длань, занесенную над Просеро и принялся переключать режимы визора. Чертов пар затмевал собою видимость на всех каналах, капрал чертыхнулся и включил обычный вид. К этому времени пары пара заполнили собой все помещение и капрал едва мог разглядеть свою собственную руку, вытянутую перед собой. Судя по всему в этом паре были примеси каких-то сверхлегких металлов, не позволяющим сканировать помещение, а тепловые визиры глохли в повышенной температуре этой импровизированной "бани". Вдруг в эфире раздались какие-то перхающие звуки.

– Что такое? – спросил капрал, не двигаясь с места.

– Это я… кхе-кхе… рядовой Про… кха… кха…

– Что с тобой, твою мать, опять?

– Кха… сэр… я… пытался шлем открыть кха-кха… всего на столечко… – в шлеме раздались отвратительные звуки. Рядового Просеро выворачивало наизнанку. Капрал собирался было сплюнуть, но удержался. Конечно же это был не просто пар. Конечно же было глупостью открывать шлем, пусть даже на столечко. Конечно же этот дурак нахлебался этой непонятной белой мути, которую сам и напустил, а теперь придется уходить отсюда, вызывать инженеров, откладывать патруль и получать нагоняй от начальства. И теперь его еще и рвет. Сволочь, Просеро, он у меня из наряда теперь сто лет не вылезет, ярился капрал. Он уже нащупал его плечо и рывком поставил на ноги.

– Так, Долл и Картман – отходим. Лоунс, как у дверей?

– Пар, сэр. Ни хрена не видно.

– Точно, сэр, мы с Картманом на ощупь идем. Ни хрена ни видать. У вас есть карта этого помещения? Мы бы пошли по целеуказателю. – капрал тихонько выругался и стиснул зубы.

– Карты нет, Долл, выбирайтесь сами.

– Хорошо, сэр. – Долл что-то пробормотал себе под нос перед тем, как выключить связь. Наверняка ругательство.

– Погоди-ка… постой! Долл и Картман – оставайтесь на месте. Повернитесь назад и идите вдоль стены, так вы дойдете до нас с этим салагой. Потом двинемся дальше вместе. И еще, Долл!

– Да, сэр?

– Пусть Картман возьмет тебя за плечо, так вы не потеряете друг друга.

– Понял, сэр. – Долл отключился, оставив капрала только гадать, что он на самом деле думает о перспективе двигаться вслепую, да еще и держась друг за друга.

– Вот ведь черт… Просеро! Держись за меня. Оружие нашел?

– Кхе… нет, сэр.

– Что же, после того, как мы откачаем этот чертов пар, тебе придется найти его, сынок. Пусть даже тебе придется заниматься этим остаток твоей жизни. – проворчал капрал, нащупывая стену.

– Да… кха… кха, сэр… – снова раздались булькающие звуки. Некоторое время они с капралом искали стену, постоянно натыкаясь на какие трубопроводы, механизмы, спотыкаясь обо что-то непонятное.

– Сэр, это Долл. Мы добрались до стены. Ждем вас.

– Ясно. – капрал протянул руку вперед и нащупал чье-то плечо.

– Это ты, Долл?

– Нет, сэр. Это Картман. Долл тут рядом.

– Хорошо. Запомните порядок. Первым идет Долл, за ним этот Просеро, потом я и Картман. Всем ясно?

– Ясно, сэр.

– Будьте внимательны и поднимайте ноги выше. Не хватало еще переломанных ног. – капрал запихал Просеро в самый центр их цепочки, чтобы тот ничего больше не натворил. Они медленно двинулись к выходу, сквозь клубы ослепляющего белого пара, плотные как вата.

– Извините, сэр… – на этот раз это был Картман, замыкающий.

– Что у тебя?

– По-моему все перепуталось, сэр.

– Ну?

– Этот молодой, где он? То есть, Долл идет впереди, я понял, потом вы, а потом я, потом…

– Картман, ты что совсем с ума сошел? – спросил капрал. Похоже у них у всех уже начинались галлюцинации.

– Ты дебил, Картман, я держу Просеро за плечо! Впереди идет Долл, его держит Просеро! А ты держишь меня. – терпеливо объяснил он еще раз: – Тебе понятно?

– Понятно, сэр. Вот только…

– Что там еще, Картман?

– Если Долла за плечо держит Просеро, Просеро держите вы, а вас держу я…

– То что, мать твою, Картман?! – уже не сдерживаясь заорал капрал.

– То кто тогда держит за плечо меня? – некоторое время в эфире царила тишина, нарушаемая лишь легким потрескиванием статического электричества, а потом капрал заорал:

– Ложись! – и начал вскидывать оружие, оборачиваясь назад. Хватка на его плече ослабла, должно быть Картман упал на пол и Бертовиц надавил на спуск, посылая назад, в белое марево пара веер лазерных лучей. Если бы капрал продолжал стрелять еще некоторое время, то он бы понял, что лучи лазера просто-напросто поглощаются частичками пара, вызывая еще большее испарение и затуманенность но никакого эффекта. Но капрал поскользнулся на чем-то мокром и упал лицом вниз, не выпустив из рук оружия. Упав и приложившись со всего маху об пол визором шлема он вдруг отчетливо увидел цвет жидкости, на которой он поскользнулся.

Кровь.

Капрал повернул голову вбок и увидел, что пар висит в нескольких сантиметрах от пола. Внизу, же, там, куда он упал все было видно. Лежащий совсем рядом Картман, с неестественно запрокинутой головой и лужей крови вокруг, трубопроводы, еще одна лужа, и кто-то в ней, наверное Просеро, у стены проломленный тактический шлем с разбрызганной красной-коричневой жижей внутри и надписью вдоль ободка – "Долл". И ноги. Две пары ног в легких, легкомысленных спортивных кроссовках, не принадлежащих никому из них. Капрал заорал, выдергивая из-под себя излучатель, но в следующий момент кто-то уперся ему в спину коленом и он понял, что их было трое.

– Чертов Просеро! – успел подумать капрал как раз перед тем, как его выключили ударом по шлему.

– Роб… то есть полковник… – клапан палатки отогнулся и появилось лицо лейтенанта Сонтра, как всегда перепачканное какой-то смазкой и очень виноватое.

– Что тебе, Сонни? – спросил Шухарт, не отрываясь от стола. Перед ним, на мониторе компьютера разворачивалась схема комплекса.

– Тут Рэм и Монти в канализационные шахты что на пятом уровне слазили… на патруль нарвались. Но ты не волнуйся, все чисто. – поспешил успокоить командира Сонтр, глядя, как тот поднял голову.

– Там человек пять было, они их в ножи взяли…

– Как это? – не понял Шухарт. Бойцы современной армии, увешанные оружием и сканнерами, датчиками движения и броней погибли от ножей Рэма и Монти, местных авантюристов и охотников. Может еще небо на землю упало?

– Там утечка пара была, и Рэм с Монти говорят, что "гости" как в пар попали, так и ослепли. Что-то у них с приборами случилось, они как котята во все углы тыкались. А у наших монохромные поляризованные очки с собой были, да респираторы, что ремонтники используют. В прошлом году, помнишь, авария на трассе была, так…

– Я помню аварию в прошлом году, Сонни. – перебил заместителя Шухарт: – Что там дальше?

– Ну, вот, они и воспользовались случаем, раз пар всех оглушил – подошли совсем близко и перерезали всех ножами, ты же знаешь их, у них ножи из сверхпрочной стали и размером с мою руку, наверное. Они еще ими аллигаторов на южном побережье потрошили…

– Пар? Ну, конечно же! Он горячий, а значит инфа-режим визора не работает. В нем примеси органики и металла, после зоны С и Д, а значит на работают и сканнеры по обнаружению металла и органики! Если была утечка, значит пар бил с силой, массы воздуха перемещались, сбивая детектор движения! Черт, да что-нибудь там обнаружить можно только в монохроме или с помощью масс-детектора. – сказал Шухарт, схватившись за голову: – Какая идея! Монохром не используют военные – слишком некачественное изображение, а масс-детектор слишком громоздок, чтобы нести его на руках, слушай, ты гений, Сонни! – Шухарт встал и в волнении стал метаться взад и вперед в тесном пространстве палатки.

– И звуковые детекторы также стали бесполезны – там наверное свист от утечки стоял, все сканнеры оглохли, а в обычном режиме также ничего не видно! Дуракам везет… – Шухарт сел и обхватил голову руками: – Но такое подействует только раз… только один раз, а потом они будут знать, потом они что-нибудь придумают… Сонни!

– Да?

– Ты говоришь, они убили всех? Никто не скажет об этой ловушке "гостям"?

– Эээ…

– Ну, вот, балбесы чертовы, тут такой шанс был сделать козью морду этим гадам, а они упустили кого-то, так?

– Ну…

– Молчи, вижу, что так. Оставили кого-то в живых?

– Да, Роб, но…

– Ну я же говорил! Ничего не могут сделать как следуют, теперь гости будут знать и в следующий раз не купятся на этот трюк!

– Роб… нет, они все сделали правильно… – сказал Сонни.

– Все сделали правильно? Что же ты тогда мне такую морду… – не договорил Шухарт. Ему вдруг стало страшно. Не за себя. За себя он уже давно не боялся, с того самого дня, как стало известно, что Лида и Дана пропали, что его дочки где-то потерялись в суматохе эвакуации. До сих пор он надеялся, что они эвакуировались со всеми, что их просто не найти в тех тесных коридорах, куда переселились сорок тысяч человек, ведь некоторые родители находили своих детей только через несколько дней, ведь ни толковой связи, ни учета не было. Жена Шухарта искала детей по бесчисленным палаткам и возле полевых кухонь, но пока результатов не было. А сам Шухарт надеялся. Это все, что у него оставалось.

– Они все сделали правильно, Роб… правда оставили одного в живых, но они взяли его с собой… это язык. – сказал Сонтр, отводя взгляд от командира.

– Язык… так ведь это хорошо, что язык. – сказал Шухарт, едва выговаривая слова. Слова застревали в гортани каменными глыбами, срывались с губ как в пропасть – безвозвратно, безнадежно…

– Ну, они его сразу и допросили, как только в безопасное место приволокли. А потом сразу ко мне… я и говорю, мол, давайте я сам шефу скажу, а то вы… и вообще… прости меня, Роб… прости, что так все получилось…

– Что ты мелешь? – спросил Шухарт, вставая: – Что. Ты. Мелешь?! – он схватил лейтенанта за грудки и встряхнул.

– Дана и Лида… они… я же сразу говорил, много раз говорил, Роб, чтобы родители следили, нельзя на пляжи без взрослых, там же аллигаторы бывают… а теперь вот… десантники Сунны их "ягуарами" называют… Роб… – говорил лейтенант Сонтр, путаясь и мешая слова. Шухарт медленно разжал пальцы.

– С ними еще пятеро подростков было… я сказал им пусть пока молчат… родители не знают, а я к тебе сразу… – говорил Сонтр, но Шухарт уже не слышал его. Он словно погрузился в какую-то ватную стеклянную тишину, звуки и запахи исчезли, исчезли и краски, он просто смотрел в пространство, а перед его глазами медленно расцветала черно-белая роза, покрытая уродливыми шипами, вырастая и заполняя сердце чудовищной, звенящей пустотой.

– Где он? – спросил Шухарт, не узнав своего голоса.

– Роб, не надо, это ничего не решит, а потом мы еще не все узнали и Галактическая Конвенция… – начал было лейтенант, но Шухарт стиснул зубы и медленно, страшно медленно произнес: – Я. Хочу. Знать. Где. Он.

– Он тут, за палаткой. – Шухарт поднялся с места, его тело сразу словно бы отяжелело, он сделал несколько тяжелых, бесконечных шагов к выходу из палатки, отогнул полог, увидел Рэма и Монти, старающихся не глядеть ему в глаза и стоящего между ними человека в военной форме со связанными руками. Шухарт, не обратив ни на кого внимания, медленно подошел к пленнику.

– Говори, что знаешь. – сказал он, чувствуя, что он на самом деле где-то далеко, где-то там, где нет этих уродливых черно-белых роз и этого нелепого человека в военной форме с перепачканными ботинками и кровоподтеком на нижней губе.

– Капрал Бертовиц, сэр, порядковый номер триста сорок пять ноль восемь сигма тридцать, войсковая часть – подразделение мотопехоты первой пехотной дивизии Белейского Таганата. Согласно Галактической Конвенции имею право не отвечать на остальные вопросы, сэр. – сказал пленник, пытаясь выпрямится.

– Говори про девочек… – вытолкнул камни из своего рта Шухарт. Где-то в груди захолонуло – "моих девочек". Говори про моих девочек, сукин сын, говори сейчас же, или я разорву тебя на части вот этими вот руками, лучше скажи мне все, что ты знаешь про них, сволочь… – так думал Шухарт, глядя прямо в глаза капрала. Пленник видимо понял это, он побледнел и отшатнулся от Шухарта, наткнувшись на Рэма, стоящего прямо позади.

– Я расскажу, сэр, но я к этому не причастен, сэр. Я просто пехотинец, а в первую волну высаживались десантники из Джаннской Сунны, сэр… я не уверен, но я слышал об этом… они хвастались вечером, я просто слышал, вот и все… – Шухарт слушал, чувствуя, что черно-белая уродливая роза выросла в его сердце и стала такой большой, что ему уже трудно дышать, что ему трудно думать и говорить, что просто надо упасть и скорчиться в маленький комочек, чтобы она не увидела, чтобы она заставила замолчать этого человека в капральской форме… заставила замолчать сейчас же!

– Роб, не надо! – лейтенант Сонтр перехватил руку с бластером: – Роб!

– Я тут не при чем! – закричал пленник, пытаясь вырваться.

– Роб! Роб, посмотри на меня! – Сонтр добился, чтобы Шухарт взглянул ему в глаза: – Роб опусти оружие. Зачем тебе бластер сейчас? – Шухарт разжал пальцы, позволив Сонтру забрать излучатель, вяло удивившись – действительно зачем мне оружие? Я сделаю это руками, зубами, я перегрызу глотку за моих девочек… я…

– Роб, не надо, Роб, погоди, я с тобой… Рэм, Монти, уведите этого… капрала! Роб, я здесь…

– Страх убивает душу, страх убивает человека. Никогда и ничего не бойся. Не бойся как животное, ты можешь боятся как человек, высшим разумом и сердцем, но не животом. Так мать, спасая свое дитя жертвует своей жизнью. Так воин, исполняя свой долг защищает свой народ ценой своей жизни. Так человек жертвует своей рукой, чтобы спасти жизнь. Но только зверь может позволить своему страху погубить себя. Семя Антропоса – семя бесстрашия! Только страх толкает людей на жестокость, подлость и предательство. Страх лежит в основе большинства человеческих пороков. Не позволяйте же дракону по имени страх поселиться в вашем сердце. Убейте его! Сперва гневом, а потом и разумом. – здесь священник объединенной церкви Антропоса сделал паузу и стоящие перед ним люди склонили голову, хором ответив ритуальное:

– Тиима.

– Не тот смел, кто идет на рать с крепким оружием и с силой в деснице, а тот, кто мал и слаб, однако не склоняет своей головы. Что для сильного пустяк, для слабого – подвиг, но и у сильных есть свои слабые места. Предводители боятся, что их свергнут, кумиры боятся стать забытыми, красавицы – стать старыми. Не бойтесь! Все мы равны перед Жницей Печалей, что придет к нам в белом одеянии и с костяным серпом.

– Тиима. – хором ответили прихожане.

– Все мы падем под ее серпом как колосья во время жатвы, а раз всем нам уготована одна судьба, то какое место может занимать страх в вашем сердце? Любовь, радость, верность, преданность – столько всего не поместится в вашем сердце, если вы пустите туда страх! Пусть же свершиться худшее и вы встанете на пепелище ваших домов с вырванными сердцами и мертвыми глазами – но без страха! Пусть же всегда рядом с вами идет по левую руку Жница Печалей, напоминая о себе и о том, насколько остер ее серп. Пусть она скажет вам, как глупы и ничтожны ваши страхи! Засыпая, будьте уверены, что вы уже не проснетесь, ведь каждый раз вы умираете и что может быть блаженней этой смерти? Не бойтесь. Худшее что может быть в этой жизни – не смерть, ибо к ней все мы стремимся и рано или поздно придем. Худшее – отказаться от самого себя и своих желаний, стремлений и мечтаний. Испугаться жизни. Испугаться себя. Жить в страхе. Умереть в страхе. И тогда имя тебе будет не человек, но тот кто дрожит в страхе. Тиима! – закончил свою проповедь Амибал Кромвел, кардинал и верховный жрец Истинного учения Антропоса.

– Тиима! – склонились в поклоне прихожане, ожидая, пока верховный жрец и кардинал их благословит. Его преосвященство милостиво осенил своих чад своей дланью и неспешно удалился за парчовые занавеси, закрывающие пространство сразу за алтарем. Ромул проследовал за ним. Ему была назначена встреча. Он знал, что хочет услышать Амибал и сказал это ему. Надо ждать сигнала, а потом все пойдет как по маслу и вы и ваша истинная религия навеки восторжествуют. Тиима. Приготовьте людей, ваше оружие уже доставлено в храм, все исправно и смазано, проверьте сами, боеприпасов на маленькую войну хватит.

– Хорошая проповедь, ваше преосвященство. – сказал Ромул.

– Люди всегда ожидают чего-то большего. На прошлой недели я читал проповедь о вере. О вере в бога, в Антропоса, в человека, в победу. Вы верите в нашу победу, господин советник? – он прищелкнул пальцами и Ромул почтительно склонился, скрывая улыбку.

– Ромул, ваше преосвященство.

– Да-да, конечно. Верите ли вы в нашу победу?

– Конечно, ваше преосвященство. Верю.

– И я тоже. Странно… – сказал жрец-кардинал, остановившись возле большого окна. Из окна открывался отличный вид на метрополию, уже начинало темнеть и многочисленные огни и вывески города завораживали своей причудливой игрой.

– Странно. – повторил он: – несмотря на то, что говорит мой разум, я верю в свою победу. Ибо вера есть противоположность знания, Ромул. Чем больше ты знаешь, тем меньше ты веришь. И наоборот – чем меньше ты знаешь, тем больше ты веришь. Знания лишают нас силы, а вера – придает их нам. Знание говорит мне, что дворец хорошо охраняется, что стража выучена и вооружена, что доверять людям с императорским кондиционированием, задумавшим бунт против императора глупо… – жрец-кардинал отвернулся от окна и задумчиво уставился на Ромула.

– Ваше преосвященство, я же объяснил…

– Тссс… не надо слов, мой мальчик. Подойди ко мне. – кардинал положил свою большую ладонь на лоб Ромула и тот вдруг почувствовал, как у него подкосились ноги.

– И вера все же говорит мне, что я поступаю правильно и что мое учение благодаря этому станет сильным как никогда. Хотя я и знаю, что это будет нелегко. Ты человек со змеиным коварством и собачьей преданностью… я знаю, что ты поступишь так, как надо. – кардинал убрал ладонь со лба и Ромул сразу же вздохнул свободнее.

– И на груди своей я пригрел змею, впрочем ее стараниями истинная вера воссияет в веках… ты веришь в победу, Ромул и хотя ты считаешь, что твоя победа и моя победы – это разные вещи, уверяю тебя, это не так… – жрец-кардинал сел в кресло и закрыл лицо руками.