Текст книги "Терапия на двоих (СИ)"
Автор книги: Виктория Рогозина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Глава 22
Двери операционного блока распахнулись с таким грохотом, что медсестра у входа вздрогнула. Руслан буквально влетел внутрь – в лицо ударил яркий свет ламп и горячий запах антисептиков.
Вокруг Арии сновали врачи: кто-то торопливо мерил давление, другой проверял пульс, третья суетливо готовила инструменты. В воздухе стояла паника.
– Анестезиолога сюда! – крикнул хирург в маске.
– Давление нестабильно, срочно в операционную! – вторила медсестра.
Руслан шагнул вперед. Голос его прозвучал коротко и жестко:
– Оперировать буду я.
Кто-то дернулся возразить:
– Руслан Сергеевич, вы только что со смены, вы устали, давайте…
Руслан резко повернул голову, его взгляд был как скальпель:
– Под мою ответственность.
Секунда тишины – и кто-то другой сразу же скомандовал:
– Подготовка к операции! Живо!
Механизм привычного процесса тут же закрутился. Руслан уже шел к раковине, закатывая рукава халата. Ледяная вода ударила в ладони, он тщательно мыл руки, движения отточенные, уверенные. Помощница натягивала на него стерильный халат, перчатки, маску.
– Анестезиолог? – короткий вопрос.
– Всё в норме, можно начинать, – прозвучал ответ.
Руслан повернул голову и посмотрел на Арию. Она лежала неподвижно, лицо бледное, как фарфор, но уголки губ были чуть приподняты – будто в слабой, едва заметной улыбке. Будто она просто уснула и видит спокойный сон.
В груди Руслана что-то оборвалось, но сознание оставалось холодным. Здесь и сейчас не было места чувствам. Был только пациент и была задача.
– Скальпель.
Инструмент лег в его ладонь. Движения – точные, четкие, без лишней суеты. Он аккуратно извлек заточку, остановил внутреннее кровотечение, уверенно и быстро зашивал поврежденные ткани. Всё – будто в замедленной съемке, но каждый шаг имел ясную цель.
Не зря Орлов Руслан Сергеевич считался лучшим специалистом: он знал, что и зачем делает, и делал это безошибочно.
Финальный узел затянулся, шов лёг ровно и аккуратно, словно нарисованный тонкой линией тушью. Руслан отстранился, переводя дыхание через маску. Впервые за весь этот час позволил себе выдохнуть – глубоко, тяжело, будто выпустил из груди камень.
– Всё. Переводите в палату интенсивной терапии, – сказал он низким, севшим голосом.
Каталка с Арией покатилась по коридору. Она лежала бледная, словно из воска вылепленная, под капельницей, с мониторами, следящими за каждым биением её сердца. Руслан шёл рядом, взглядом цепляясь за каждый её вздох, за каждое колебание линии на экране.
– В VIP-палату, – твёрдо распорядился он, когда дежурный врач спросил, куда направлять.
– Но… – начал было ординатор.
– Я оплачу. Без вопросов.
Тон Руслана не оставлял места возражениям. Никто больше не спорил. Он сорвал с рук окровавленные перчатки, бросил их в контейнер и вышел в коридор. Там уже ждал человек в форме: усталый полицейский, с блокнотом и ручкой наготове для серьёзного разговора.
– Вы – оперировавший врач? – уточнил тот.
– Да. Подробности мне неизвестны, – спокойно ответил Руслан. – Но оставьте номер. Когда Ария придёт в себя – или я, или она позвоним, дадим показания. Мы знакомы с ней.
Полицейский записал данные, попросил «обязательно связаться» и, заполнив протокол, ушёл. В коридоре стало тише, только лампы гудели под потолком.
Руслан вернулся в ординаторскую. Встал у раковины, открыл кран и сунул лицо под ледяную воду. Капли стекали по щекам, по подбородку, падали на белый халат. Он пытался собраться, сбросить оцепенение, но вместо привычной рабочей усталости внутри росло другое – гулкое, давящее волнение.
Мысли тянулись только в одну сторону. К Арии. Не выдержав, он пошёл в палату. VIP-отделение встречало тишиной и мягким светом ночников. В кресло у кровати он опустился медленно, будто боялся нарушить эту хрупкую тишину. Ария лежала неподвижно, под бледным светом казалась совсем крошечной и беспомощной. Монитор размеренно выводил ритм её сердца. Руслан смотрел на неё, и сердце сжималось в тисках. Хотелось взять её за руку, разбудить, сказать, что всё уже позади. Но оставалось только ждать. И он ждал.
Время словно застыло. Часы на стене отсчитывали секунды, но Руслану казалось – они двигаются слишком медленно. Он сидел, чуть сутулясь в кресле, и не отрывал взгляда от Арии. Знал, что сегодня сна не будет. И завтра – вряд ли.
Мысли возвращались к одному и тому же: кто и зачем? У Арии врагов хватало, он видел это на протяжении всех лет её беспокойной жизни. Но эта атака… Руслан чувствовал нутром – это было похоже не на случайный налёт. Слишком буднично, слишком грязно, слишком… показательно. Будто предупреждение: «Остановись. Или будет хуже».
Дверь тихо скрипнула. В палату вошла медсестра с аккуратно сложенным свёртком вещей Арии.
– Вот её вещи, – сказала она, чуть мягче обычного. – И… телефон звонил несколько раз. Я положила его сверху.
Она улыбнулась заискивающе, будто надеялась хоть словом подбодрить, и ушла. Руслан взял смартфон. Экран мигнул, высветив ряд уведомлений. Несколько пропущенных вызовов. И имя, которое сразу насторожило: Леон Оуэнн. Мужчина долго смотрел на дисплей, потом, будто приняв решение, сжал губы и разблокировал телефон. Пароль он знал – Ария когда-то сама проболталась, не придавая значения.
Гудки. Один. Второй. На третьем ответили.
– Ария? – голос Леона звучал быстро, будто он ждал этого звонка. – Ты обдумала моё предложение?
Руслан выдохнул, собравшись, и произнёс холодно, ровно:
– Это Орлов. Она в больнице. На неё напали.
На том конце повисла тяжёлая тишина. На секунду, может две.
– …Что ты сказал? – наконец глухо спросил Леон.
– Её привезли с ножевым ранением. Я делал операцию, – продолжал Руслан. – Она жива. В стабильном состоянии.
Снова пауза. Слышалось только дыхание. Потом голос Леона изменился – он стал мягким, осторожным, но в нём сквозила сила:
– Скажите, чем я могу помочь? Я оплачу всё. Лечение, охрану, лекарства. Что угодно.
Руслан смотрел на неподвижную Арию, её тонкие пальцы поверх белоснежного одеяла. Его пальцы сжались в кулак.
Глава 23
Ария моргнула несколько раз, словно проверяя – спит ли она ещё, или это действительно больничная палата. Белый потолок, тихий гул аппаратуры… и рядом – он. Руслан сидел, слегка откинувшись в кресле, свет экрана смартфона отражался в его глазах. Он, похоже, что-то читал или просто убивал время, но в этом сосредоточенном лице было то, что всегда заставляло её улыбаться: сила и спокойствие, которые он носил внутри.
Она тихо шевельнулась и прошептала:
– Кажется, я добавила тебе работы…
Руслан мгновенно поднял голову. В его взгляде мелькнуло облегчение, но он быстро собрался и спросил сухо, привычно деловым тоном:
– Как ты себя чувствуешь?
Ария лукаво улыбнулась, чувствуя, как тянет живот от повязки, и всё же пошутила:
– Отлично. Ведь рядом со мной лучший врач.
Руслан не позволил себе ни улыбки, ни вздоха. Он оставался серьёзным, суровым, словно эта маска защищала его от эмоций.
– Что произошло? – коротко спросил он.
Девушка чуть нахмурилась, вспоминая.
– Подворотня… просто ударили и убежали. Лица не видела, всё капюшоном закрыто было. Я и не рассматривала особо прохожих… А потом сосед меня подвёз.
Руслан сжал губы в тонкую линию, молча переваривая её слова. На миг его глаза потемнели, и Ария поняла – он уже строит в голове версии, ищет логику в этом нападении.
Она же, заметив его напряжение, вдруг хитро прищурилась и, наклонив голову, прошептала с игривой улыбкой:
– Поцелуешь меня? Чтобы привести в чувства?
Руслан закатил глаза, устало и даже чуть раздражённо, но без злости.
– Ты невыносима, – выдохнул он.
Ария тихонько хихикнула, довольная тем, что сумела хоть на миг выбить его из сурового ритма. Руслан после своего строгого «ты невыносима» хотел отстраниться, но пальцы сами собой чуть дрогнули и коснулись её руки. Кожа была холоднее, чем ему хотелось бы, и он инстинктивно переплёл свои пальцы с её – будто проверяя, здесь ли она на самом деле, дышит ли, держится ли за жизнь.
Ария улыбнулась – устало, но с той самой дерзостью, что всегда сводила его с ума.
– Выпиши меня, пожалуйста, – попросила она. – Я не хочу здесь лежать.
Руслан ничего не ответил, только посмотрел на неё тяжёлым взглядом.
– Ну пожа-а-а-алуйста, – протянула она, почти по-детски, качнувшись на подушке. – Ты же знаешь, меня не удержать, если я не захочу.
Он по-прежнему молчал, но внутри всё сжималось: да, он знал. Она действительно способна вырваться хоть из-под земли, если взбредёт в голову. Ария вдруг стихла. В её глазах промелькнула тень слабости, и голос прозвучал совсем тихо:
– Подойди ближе.
Руслан замер, но всё же наклонился. Его силуэт навис над ней, он ощущал её дыхание, каждый миллиметр сближения бил током по нервам. Ария не отводила взгляда, долго всматривалась в его глаза, словно искала ответ, которого боялась. Потом медленно опустила взгляд на его губы, протянула руку и обвила его шею. И, прежде чем он успел что-то сказать, её губы мягко коснулись его. Руслан застонал – тихо, глухо, словно от боли, но на самом деле от того, как эта искра мгновенно превратилась в пожар внутри. Он закрыл глаза, чувствуя, как рушатся все стены, которые он так долго строил между ними. Ария, чуть отстранившись, повторила одними губами:
– Выпиши меня.
Руслан тяжело выдохнул, опустил голову, будто сдаваясь, и хрипло сказал:
– Хорошо… Я подвезу тебя.
Руслан долго колебался, но, в конце концов, сдался. Документы на выписку он оформлял сам – сосредоточенно, короткими, чёткими движениями, от которых у дежурных медсестёр только больше росло недоумение. Они переглядывались между собой, перешёптывались: «Что это вообще? После ножевого – и домой?» Но никто не решался спорить с Орловым: у него была слишком высокая репутация, слишком жёсткий взгляд и железная уверенность в каждом слове.
Ария, сидя на койке и наблюдая, как он подписывает бумаги, хитро улыбалась. Её глаза блестели, словно она только что провернула какое-то маленькое личное чудо. Когда Руслан вернулся в палату, она картинно развела руками:
– Ну что, доктор, побег удался?
Он лишь покачал головой, но уголок его губ дрогнул. Потом начались хлопоты. Руслан помог ей переодеться: аккуратно подал чистую одежду, поддерживал за локоть, чтобы не шаталась, следил, чтобы не напрягала бок. Ария, конечно же, подшучивала:
– Кажется, я завела себе личного ассистента. Осталось только расписание для тебя составить.
Руслан молча застегнул молнию на её куртке и холодно произнёс:
– Не шути.
Впрочем, уже у выхода он всё же отметил:
– Для человека с ножевым ранением ты слишком бодро держишься. Лучше, чем я ожидал.
Ария, довольная собой, вскинула подбородок:
– Я же говорила, меня не так просто завалить.
Он усадил её в машину, пристегнул ремнём и только после этого сел за руль. Завёл мотор, и в салоне повисла тишина. Некоторое время они ехали молча. Потом Руслан нарушил её:
– Сегодня приходил полицейский. Оставил номер. Просил, чтобы ты или я дали показания.
Ария кивнула, чуть нахмурившись:
– Без проблем. Позвоню, как только придём в себя.
Снова тишина. Дорога тянулась ровно, как прямая нить, и каждый из них думал о своём. Но Ария вдруг заговорила:
– Сегодня вечером концерт. Мне нужно быть там.
Руслан сжал руль крепче.
– Не советую. Тебе нужен постельный режим.
Она повернула голову, смотря прямо на него.
– Когда у тебя смена заканчивается?
– У меня три выходных, – нехотя ответил он, уже чувствуя подвох.
И он не ошибся: Ария улыбнулась той самой своей хитрой улыбкой.
– Ну тогда пойдёшь со мной. Чтобы проконтролировать.
Руслан глубоко вдохнул, прикрыл глаза на секунду и, наконец, тихо сказал:
– Да, принцесса.
Глава 24
Небольшой рок-клуб был забит под завязку. Потолки низкие, стены в граффити и афишах прошлых концертов, в углу мигает старая лампа, а воздух густо пропитан потом, табачным дымом и дешевым алкоголем. Толпа неформалов – кожанки, цепи, рваные джинсы, яркие волосы, пирсинг – единым организмом двигалась под бешеный ритм. На сцене панк-группа гремела так, будто собиралась обрушить потолок: гитаристы рвали струны до крови, барабанщик колотил по установке с дикой скоростью, а солист с красным ирокезом надрывался в микрофон, выкрикивая слова, больше похожие на манифест. Толпа ревела в ответ, заводилась ещё больше, люди прыгали, махали руками, кружили в слэме, словно в хаотическом вихре. Атмосфера была пропитана адреналином, весельем и беззаботным задором.
В этой клокочущей стихии стоял Вадим. Он не прыгал и не кричал, а просто наблюдал, с довольной улыбкой на лице. В руках у него был пластиковый стакан, но вовсе не с пивом – он принес сюда коньяк, и это отличало его от остальной толпы.
Ария не придёт.
Эта мысль согревала лучше любого алкоголя. Её выступление сорвано, и теперь ни один зритель не услышит её голоса в этот вечер. Через знакомого Вадиму удалось пронюхать, что компания «МирМИ» собирается заключить контракт с «Морок». И вот это уже не нравилось ему совсем.
Если Ария подпишет бумаги, за её спиной окажется серьезный покровитель. С таким ресурсом она вполне могла бы рискнуть и пойти в суд, оспорив авторские права. А Вадиму этого было меньше всего нужно – слишком многое он поставил на кон, слишком долго строил свои комбинации.
Поэтому решение было простым: нанять человека, дать ему задачу – напугать Арию, сбить спесь, выбить из колеи. Он не интересовался подробностями. Знал только одно – удар будет сильным, и несколько ближайших дней она точно проведёт прикованной к кровати, а не на сцене.
Эта уверенность наполняла Вадима тихим триумфом. Он прищурился, глядя на пляшущую толпу, и сделал большой глоток коньяка. Горячая жидкость обожгла горло, и улыбка стала шире. Всё шло по плану.
Толпа гудела, возбуждённая, как дикий улей. Вокалист с ирокезом, обливающийся потом, выдохнул последние аккорды и, тяжело дыша в микрофон, рявкнул:
– Спасибо, вы лучшие! А теперь… встречайте! Следующая на сцене – Морок!
Зал взорвался. Восторженные крики, визг, топот ног. Имя Арии прокатилось эхом по клубу, будто заклинание. Толпа жадно ждала её выхода. А Вадим, стоящий в глубине, медленно поднял стакан с коньяком. Он знал: тишина будет долгой. Никто не выйдет. Ария лежит в больнице, прикованная к койке, а значит – её триумфа сегодня не будет. Он позволил себе выдохнуть, почти расслабленно. Пауза и правда затянулась. Люди начали переглядываться, кто-то свистнул, но публика ещё надеялась.
«Ну всё… конец, детка», – подумал Вадим, прижимая пластиковый стакан к губам.
И тут… прожекторы вспыхнули ярче. На сцену, держа микрофон так, будто это оружие, вышла Ария. Она была немного бледна, но походка её была уверенной. На губах – тень ироничной улыбки, взгляд – острый, как нож. Толпа взорвалась новым криком, ещё более оглушительным, чем прежде. Люди прыгали, рвали себе глотки, руки взлетали в воздух.
Музыка ударила тяжёлым риффом. Бас загудел, барабаны обрушились лавиной. И тут Ария открыла рот. Её гроул был мощным, сочным, полным ярости и жизни. Казалось, стены клуба дрогнули от её голоса. Толпа обезумела, врываясь в жёсткий слэм, тела сталкивались, сливались в хаос. Люди кричали её имя.
А Вадим… Вадим застыл. Его улыбка медленно, мучительно сползала с лица. Сначала это было удивление, потом злость, потом – что-то близкое к панике. Его лицо перекосилось, словно он проглотил яд.
«Этого не может быть… Она не должна была… Она…»
Он смотрел на сцену, на девушку, которая, несмотря на кровь, боль и недавнюю смерть, стояла там и пела, как будто сама ожила из пепла. И в этот миг Вадим ощутил, как почва уходит из-под ног. Его уверенность рассыпалась в прах.
Ария жила. Ария пела. Ария была здесь. И это означало только одно: его план – рухнул.
Вадим машинально сделал глоток, но коньяк будто превратился в горечь. Пальцы дрогнули, стакан едва не выскользнул из рук. Он пошатнулся, потеряв равновесие на секунду, и обвел зал тяжёлым, нервным взглядом. Толпа прыгала, визжала, ревела имя Арии – тысячи глаз, все обращённые к сцене. Но среди этого хаоса его внимание словно притянул магнит.
У стены, чуть поодаль от основной массы людей, стоял Руслан. Высокий, собранный, с тем самым холодным выражением лица, которое Вадим ненавидел у врачей – взгляд, в котором не эмоции, а диагноз. Только сейчас этот взгляд был направлен прямо на него. И Руслан не отводил глаз. Будто всё вокруг исчезло – толпа, музыка, Ария на сцене. Остался только он, Вадим, и этот немигающий взгляд. Стальной, спокойный и жутко опасный. Вадим внутренне содрогнулся, почувствовав, как по спине пробежал холодок.
«Чёрт… Это не Оуэнн… Это он. Этот врач, этот ублюдок. За свою принцессу он реально порвёт всех. И меня в первую очередь».
Мысль, что именно Руслана стоило бояться больше всех, впервые пробила его броню уверенности. Вадим недовольно поджал губы, резко развернулся, пробираясь сквозь толпу. Музыка била по ушам, крики перекрывали мысли, но он двигался быстро, почти на бегу.
Через минуту он уже выскочил из клуба, жадно втягивая в лёгкие ночной воздух. За спиной гремела музыка, толпа ревела, а Ария пела – как будто саму смерть послала к чёрту.
Вадим, не оглядываясь, ускорил шаг и растворился в темноте улицы.
Глава 25
Леон сидел за широким столом, где мягкий свет от абажура переливался бликами на бокале с вином. Он сделал небольшой глоток, позволяя терпкому вкусу на миг отвлечь от мыслей, но в комнате повисла пауза. Дария первой нарушила тишину.
– Папа… – её голос прозвучал тихо, но уверенно. – Я случайно услышала от Рауфа, что вы позвали Морок в проект мамы.
Леон оторвал взгляд от бокала, помедлил, будто раздумывая, стоит ли отвечать прямо, и наконец кивнул:
– Так и есть.
Дария улыбнулась – тепло, по-детски искренне:
– Значит, проект скоро оживёт.
Леон тяжело вздохнул, поставил бокал на стол.
– Нет. Она не дала положительного ответа. И, судя по всему, условия договора её не устроили. Она не собирается дальше обсуждать.
Дария замолчала. Несколько секунд она аккуратно двигала вилку по тарелке, а потом вдруг отложила столовые приборы. Её лицо стало серьёзным.
– Я очень хочу, чтобы проект мамы жил, – сказала она тихо, почти шёпотом.
Леон поднял на дочь внимательный взгляд. Он знал: за её словами скрывается нечто большее, чем просто каприз.
– Дария…
Она перебила его, неожиданно твёрдо:
– Папа, пойдите на уступки. Согласитесь на любые условия Морок.
Он моргнул, не понимая.
– На любые?.. – голос прозвучал с удивлением, почти с недоверием.
Дария кивнула и посмотрела прямо ему в глаза:
– Мы достаточно богаты. Мы можем себе позволить уступить. Но если это сделает проект живым, если музыка мамы продолжит звучать… – она запнулась, голос дрогнул. – Тогда это того стоит.
Леон замер. Никогда за все эти годы дочь ничего не просила у него. Она росла скромной, самостоятельной, будто не желая нагружать его своим «хочу». И вот теперь – первая просьба. Настоящая. Сердце отца дрогнуло. Он посмотрел на Дарию и понял, что эта просьба – не каприз. Это было желание, которое соединяло их обоих с памятью о Хелен. И в этот момент Леон впервые допустил мысль: возможно, действительно стоит уступить. Дария мягко улыбнулась и вдруг сказала:
– Знаешь, папа… мне очень нравится Ария.
Леон слегка приподнял бровь.
– Почему же ты раньше об этом не говорила?
Дочь пожала плечами, будто отвечая что-то само собой разумеющееся:
– Мы ведь редко видимся. Да и… я не хочу тебя беспокоить своими размышлениями. У тебя всегда столько забот.
Леон чуть склонил голову, разглядывая её, и тихо спросил:
– Чем же она покорила тебя, эта Морок?
Дария задумалась. Несколько мгновений в комнате стояла тишина, только тихо тикали часы на стене. Потом она посмотрела прямо на отца и спокойно сказала:
– Она может отдать последнее, чтобы спасти чью-то жизнь. Поэтому она богаче, чем мы с тобой.
Леон молчал, переваривая услышанное. В её словах звучала простая правда, и от этого стало особенно тяжело. Он сделал медленный вдох и после паузы признался:
– У меня был разговор с Русланом. Он сообщил… на Арию было совершено покушение.
Дария вздрогнула, глаза её расширились.
– Что?..
Леон тут же поднял руку, успокаивая:
– Она жива. Идёт на поправку. Всё под контролем.
Дария выдохнула, чуть ссутулившись, будто сбросила груз, и долго молчала.
– И ещё… – продолжил Леон, – она советовала мне провести расследование по делу Хелен. И я нанял детективов.
Дария внимательно посмотрела на отца, в её глазах промелькнула благодарность.
– Спасибо, что рассказал. Спасибо, что честно.
Леон слегка кивнул, и в эту секунду поймал себя на странной мысли. Ария будто ворвалась в его жизнь без спроса, смела привычные устои, встряхнула его и Дарию, оставив слишком заметный след. И это было… странно. Даже тревожно.
После ужина Леон проводил Дарию до её комнаты. Он терпеливо помог дочери переодеться, поправил одеяло и тихо пожелал спокойной ночи. Дария улыбнулась сквозь сонливость и едва слышно прошептала:
– Спасибо, папа…
Он задержался на секунду у двери, глядя, как её дыхание становится ровнее, а потом медленно вышел в коридор.
Вернувшись на кухню, Леон застал Рузвельта за привычным делом – дворецкий методично убирал грязную посуду, аккуратно раскладывая всё на места. Казалось, в его движениях была какая-то особая музыка – спокойная, размеренная. Леон остановился у дверного косяка и, неожиданно даже для себя, спросил:
– Рузвельт… что вы думаете о Мороке?
Дворецкий, не прекращая движения, улыбнулся уголком губ, словно этот вопрос не стал для него неожиданностью.
– Она очень хорошая девушка, сэр, – сказал он мягко. – Правильная и дерзкая. Умеет держать себя и мир вокруг в тонусе.
А потом вдруг тихо рассмеялся:
– Удивительно, но у неё с Хелен много общего.
Леон нахмурился. В его мыслях Хелен и Ария стояли по разные стороны мира: утончённая, светская Хелен и взрывная, резкая Морок. Он покачал головой, не находя схожих черт, но спорить не стал. Тень сомнения поселилась внутри – может, Рузвельт видит то, чего он сам не хочет замечать?
Леон устало вздохнул и поднялся в свою комнату. Коридоры особняка были тихи, лишь редкий скрип паркета под его шагами отзывался в ночи. Он шел медленно, думая о словах дочери. Дария редко о чём-то просила, а сегодня её просьба звучала так искренне, что Леон не мог её игнорировать.
В памяти всплыл недавний разговор с Орловым. Тогда, едва узнав о нападении, Леон не раздумывая перевёл деньги на оплату лечения Арии. ВИП-палата, персонал, лекарства – всё лучшее, что могла предложить больница. Даже Орлову он выдал «премию» за проведение операции, не скрывая надежды, что тот, в свою очередь, сможет уговорить Морок принять его предложение.
Но теперь… Леон всё чаще ловил себя на мысли, что дочь права. Он был достаточно богат, чтобы позволить себе этот проект без оглядки на выгоду. И, возможно, это действительно должно быть не делом бизнеса, а чем-то большим – памятью о Хелен, будущим для Дарии… и, может быть, шансом для Морок.
Оуэнн толкнул дверь в свою спальню, снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку кресла. Мысли продолжали давить. Он понимал: проект уже не просто часть наследия Хелен – он становится чем-то личным для него самого.
