Текст книги "Терапия на двоих (СИ)"

Автор книги: Виктория Рогозина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 19

Леон чуть привстал, будто собирался что-то добавить, но вдруг вспомнил – он ведь предлагал кофе.

– Простите, – он на секунду улыбнулся, приглушая напряжение. – Я обещал вам чашку кофе, не так ли?

Ария слегка кивнула, и её губы тронула еле заметная улыбка – то ли ироничная, то ли просто вежливая.

Леон нажал на кнопку селектора, его голос стал твёрдым и деловым:

– Две чашки лучшего кофе в кабинет. И… пригласите Рауфа, пусть поднимется с договором.

– Да, господин Оуэнн, – немедленно отозвалась секретарша.

Он откинулся на спинку кресла, но взгляд его вновь нашёл Арию. В её спокойствии было что-то провоцирующее, словно она нарочно не спешила говорить, заставляя его тратить силы на ожидание.

– Для Хелен этот проект был… – голос Леона дрогнул едва заметно, он сжал пальцы в замок, чтобы взять себя в руки. – Очень важен. Она верила, что это её наследие, её способ оставить след в мире музыки. Я хочу довести его до конца. В память о жене. И ради моей дочери.

Ария слушала, не перебивая, её глаза блеснули мягче обычного – но в них всё равно оставалась настороженность. Она сделала паузу, перевела взгляд на окно, где серый свет ложился полосами на пол, и наконец тихо произнесла:

– Мне нужно подумать.

Эти слова прозвучали спокойно, но твёрдо, словно точка, поставленная в разговоре. Леон уловил это – и почувствовал, как где-то глубоко в груди сжалось.

Дверь мягко приоткрылась, и в кабинет вошла секретарша с подносом. На серебристой поверхности – две фарфоровые чашки, из которых поднимался густой, терпкий аромат свежемолотого кофе. Она поставила поднос на стол, чуть смутившись под внимательным взглядом Арии, и с вежливой улыбкой отошла к двери.

Следом появился Рауф. Его походка была уверенной, лицо – как всегда открытое, почти дружелюбное, но глаза цепко скользнули по Арии, задержались на долю секунды, и только потом он перевёл взгляд на Леона.

– Морок, – произнёс он тоном старого знакомого, протянув руку. – Рад снова вас видеть.

Ария скользнула по нему коротким взглядом, пожаловала едва заметным кивком и, не меняя расслабленной позы, протянула ладонь. В её движении было всё – и независимость, и вызов, и чуть насмешливая лёгкость, будто это она принимала его в свой круг, а не наоборот.

Рауф положил на стол аккуратную папку с договором. Леон наклонился вперёд, жестом предложил Арии.

– Ознакомьтесь. Мы постарались предусмотреть всё, – его голос был почти ровен, но в нём угадывалось напряжение.

Ария взяла папку, откинулась на спинку кресла и развернула бумаги. Некоторое время в кабинете царила тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц и редким постукиванием ногтя о край стола. Её взгляд скользил по строкам неторопливо, сосредоточенно, словно она привыкла читать подобные документы – и не собиралась упустить ни одной мелочи. Леон в это время не находил себе места. Он то и дело кидал взгляд на Рауфа: тот стоял чуть сбоку, скрестив руки на груди и наблюдая за Арией с тем самым спокойствием, которое могло свести с ума. Леон же ощущал каждую минуту как целую вечность. Ария наконец подняла глаза от договора, её лицо оставалось непроницаемым. Она чуть прищурилась, провела пальцем по строке и снова опустила взгляд вниз. Леон поймал себя на том, что сжал подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.

Ария задержала взгляд на одном из пунктов, чуть нахмурилась и тихо цокнула языком.

– М-м, – протянула она, пробегая пальцем по строчкам. – Здесь… интересное условие.

Она подняла глаза на Леона, и он уловил в её взгляде холодный блеск, будто девушка на секунду оценила его не как потенциального партнёра, а как противника.

– Вы указываете, что все авторские права на музыкальный материал, созданный в рамках проекта, переходят вашей компании. Но, простите, – её голос оставался мягким, но с оттенком насмешки, – разве это не слишком жирный кусок для вас?

Леон чуть привстал, хотел возразить, но Ария уже листала дальше.

– А вот ещё, – продолжила она, постукивая ногтем по полям договора. – Пункт о запрете на сторонние выступления и записи в течение трёх лет. Это фактически блокирует мою свободу. Для меня сцена – воздух, и вы хотите его перекрыть. – Она подняла бровь. – Ради чего? Чтобы держать меня на коротком поводке?

Рауф вмешался мягким тоном, словно сглаживая углы:

– Это стандартная практика для подобных проектов. Мы вкладываем серьёзные деньги и обязаны быть уверены, что артист не будет распыляться.

Ария фыркнула и покачала головой, возвращаясь к чтению. Через несколько секунд она вновь остановилась:

– А вот этот пункт… – она постучала пальцем. – «Компания оставляет за собой право на корректировку репертуара, а также имиджа артиста». Леон, скажите честно, вы собираетесь превратить меня в удобную для себя картонную куклу?

Её голос стал тише, но от этого напряжение только выросло. Леон почувствовал, как сердце бьётся чаще. Он видел: Ария не из тех, кто проглотит приманку целиком. Каждый её вопрос был вызовом, проверкой его искренности.

– Вы ведь понимаете, – сказала она, откинувшись на спинку кресла и сложив бумаги на колени, – что за такие условия я даже подумать серьёзно не могу.

Она замолчала, глядя прямо на Леона. В её взгляде было то самое – непоколебимая сила и одновременно скрытая мягкость, которую можно заслужить только правдой. Леон вдруг понял: если он сейчас не найдёт правильных слов, то потеряет её навсегда. Ария отложила бумаги на стол и прищурилась, будто собираясь выстрелить в Леона серией новых вопросов, но он, опередив её, мягко подался вперёд:

– Смотрите, – начал он спокойным, почти доверительным тоном, – пункт об авторских правах. Я понимаю, что он звучит жёстко. Но это не попытка отобрать у вас ваше творчество. Это страховка для компании – чтобы проект не развалился из-за чьей-то амбиции или внезапного ухода. Я готов прописать совместное владение. Вы сохраните свои права, а мы получим долю только на то, что создадим вместе.

Он сделал паузу, изучая реакцию Арии. Девушка склонила голову, но не перебила.

– Запрет на сторонние выступления, – продолжил Леон. – Согласен, три года – много. Но поймите: в проект инвестируются миллионы. Я должен быть уверен, что ваши силы сосредоточены именно на нём. Однако… – он развёл руками, – никто не запрещает обсуждать сокращение срока. Полгода, год? Давайте обсудим.

Ария, не меняя выражения лица, сцепила пальцы на коленях.

– Что касается имиджа, – Леон чуть улыбнулся, – поверьте, я последний, кто хочет лишить вас вашей уникальности. Наоборот, ваш образ – это то, что притягивает к вам людей. Тут мы можем прописать мягче: не корректировка, а совместное согласование.

Он откинулся на спинку кресла и добавил, глядя прямо в глаза девушке:

– Договор так и называется – договор. Мы договариваемся. Я готов выслушать именно ваши условия, Ария.

Повисла пауза. Тишина натянулась, как струна. И вдруг, совершенно невпопад, Ария выдала:

– Потрахаться нужно.

Рауф едва не поперхнулся воздухом. Леон замер, моргнул, будто его ударили по голове, и переспросил:

– Простите?..

Ария махнула рукой, отводя глаза:

– Да бросьте, не берите в голову. Считайте, подумать надо.

Она поднялась с кресла и ровным голосом добавила:

– Мне нужно время. Хорошенько всё обдумать.

Леон, всё ещё слегка ошарашенный, молча потянулся за визиткой. Достал дорогую, плотную карточку, перевернул и быстро вывел на обратной стороне адрес. Подал Арии, глядя ей в глаза:

– В любое время. День или ночь. Хотите – у меня в доме. Я всегда готов вас выслушать.

Ария кивнула, коротко, без улыбки, сунула визитку в карман и, почти не задерживаясь, быстрыми шагами покинула кабинет. Дверь закрылась. В кабинете повисла тяжёлая пауза. Рауф шумно выдохнул, опуская руки:

– По-моему, всё прошло паршиво.

Леон медленно кивнул, взгляд его задержался на двери, за которой исчезла Ария.

– Вряд ли она вернётся, – произнёс он глухо.

И всё же в глубине души теплилась искра – неуверенная, но упорная: с такими, как Морок, никогда нельзя быть до конца уверенным.

Глава 20

Хирургическая лампа заливала зал холодным белым светом. Руслан стоял у операционного стола, сосредоточенный, спокойный, в привычной тишине своей профессии. Его движения были точными, отработанными – будто он играл на инструменте, который знал наизусть.

– Пульс стабильный, давление в норме, – раздался голос анестезиолога.

– Отлично, – коротко ответил Руслан, не отрывая взгляда от тонкой линии разреза.

Каждое его движение было выверено, экономно. Он не любил лишней суеты, не терпел показного драматизма, каким порой страдали молодые хирурги. Работа для него была не про чувство собственной исключительности, а про долгую, тяжёлую рутину, которая – если делать её честно – спасает жизни.

Он всегда хотел спасать людей. Не ради славы, не ради ощущения, что держит чью-то жизнь в руках, а просто потому что знал: кто-то должен.

Капля пота скатилась по виску под шапочкой, но Руслан её не заметил. Для него сейчас существовало только тело на столе, только нить, игла и пульс пациента.

– Шов ровный, кровотечения нет, – произнёс ассистент.

Руслан кивнул и закончил процедуру, аккуратно накладывая последние стежки.

– Всё. Пациент в порядке, – спокойно сказал он, словно речь шла о чём-то обыденном, как закрыть дверь или выключить свет.

Для него это и было обыденностью. Операции – его повседневность. Смена за сменой, день за днём. Кто-то другой устал бы от такой рутины, кто-то искал бы выхода в громких словах, в мифах о «комплексе Бога». Но не Руслан. Он не чувствовал себя богом – просто человеком, который умеет делать то, что нужно.

Он снял перчатки, устало разминая пальцы. В глазах – ни капли самодовольства. Лишь тихое удовлетворение: сегодня один человек выживет.

И завтра снова будет операционный зал, лампы, инструменты, новые жизни, которые нужно будет удержать.

Руслан снял маску, привычным движением откинул её в контейнер для утилизации и глубоко вдохнул. Воздух в коридоре казался другим после нескольких часов под лампами операционной – более живым, с примесью дезинфекции и кофейных ароматов из ординаторской.

Он прошёл мимо стены, на которой висел большой экран с расписанием операций. Его фамилия мелькала напротив каждой второй строки. Обычно это не раздражало – он давно привык к нагрузке, знал, что ему доверяют самые сложные случаи. Но сегодня, после того как сердце пациента снова ожило под его руками, Руслан поймал себя на мысли, что впервые за долгое время ощущает усталость не физическую, а какую-то внутреннюю.

В ординаторской было тихо. Лишь тикали настенные часы и тихо булькал чайник. Руслан снял халат, повесил его на крючок, сел в кресло и провёл ладонями по лицу.

Мысли сами собой унеслись к Арии. Перед глазами всплыл её взгляд, озорной и упрямый одновременно, её манера говорить так, будто весь мир обязан её услышать. Её смех, способный вытеснить из головы всё лишнее.

«Она опять влипнет в неприятности… и опять мне её вытаскивать», – с тяжёлым вздохом подумал он, на миг прикрыв глаза.

Он понимал: рядом с Арией всегда будет хаос. Скандалы, драмы, риск. Её жизнь была похожа на сцену – огни, шум, адреналин. Его же жизнь проходила под лампами операционных – сосредоточенная, строгая, выстроенная до секунды. И всё же её вихрь притягивал его сильнее любого порядка.

Руслан потянулся к телефону. На экране – десяток непрочитанных сообщений, пара пропущенных звонков. Среди них – ни одного от неё.

Он хмыкнул. Конечно, она не позвонит. Скорее всего, опять курит где-то на ступенях клуба или ломает чужую машину топором. И всё равно – он знал, что стоит ей набрать его номер, и он сорвётся даже с операционного стола, если потребуется.

Ему вдруг стало не по себе. «Слишком много для врача, который должен держать дистанцию», – мелькнула мысль. Но разве можно держать дистанцию, если её образ всё равно проникает даже в стерильную тишину операционных?

Он закрыл глаза и опустил голову на спинку кресла. Ария стала его слабостью. И, похоже, единственной слабостью, которую он позволял себе в этом мире.

– Руслан Сергеевич? – мягкий стук в дверь и приглушённый голос выдернули его из мыслей.

Руслан открыл глаза и поднял голову. На пороге стояла дежурная медсестра с папкой в руках. За её спиной мелькнул ординатор, молодой парень, видно только что с кафедры.

– Простите, что отвлекаем, – продолжила сестра, – но только что принесли историю болезни. Плановая операция, но главврач просила, чтобы именно вы взяли этого пациента.

Она подошла ближе, протянула папку. Руслан, всё ещё немного рассеянный, машинально взял документы и раскрыл.

Сухие строки диагноза, результаты анализов, заключение коллег – привычный язык, в котором он ориентировался лучше, чем в любых эмоциях. Он быстро пробежался взглядом по страницам, пальцем отметив важные места.

– Сложный случай, но не критичный, – спокойно сказал он, будто возвращаясь на родную землю после долгого полёта в облаках. – Подготовьте пациента к завтра. Я проверю результаты ещё раз вечером.

Ординатор, всё это время стоявший у двери, шагнул вперёд, заметно волнуясь:

– Руслан Сергеевич, может… я мог бы ассистировать?

Руслан поднял взгляд. Молодой, горящий энтузиазмом. Сразу напомнил ему себя когда-то.

– Можешь, – кивнул он коротко. – Но готовься, я не прощаю ошибок.

Ординатор едва заметно расправил плечи, а медсестра облегчённо вздохнула. Руслан захлопнул папку, аккуратно положил её на стол и снова надел маску своей обычной невозмутимости. Внутренний вихрь Арии он спрятал глубоко, под слоями профессионального спокойствия.

Вновь – привычный ритм. Работа. Операции. Спасённые жизни. То, что всегда умел делать лучше всего. Но где-то на краю сознания всё равно мелькали её глаза.

В ординаторской уже давно стих суетный дневной гул. Коридоры опустели, только редкие шаги медсестёр и отдалённый писк аппаратуры напоминали, что больница жива даже ночью. Руслан сидел за своим столом, свет настольной лампы выхватывал из тьмы стопку историй болезни, чашку холодного кофе и смартфон, который он вертел в руках уже добрых десять минут.

На экране – фотография. Она. Ария. Вечернее освещение, ободок с ушками, чуть насмешливая улыбка, такая живая, что казалось – стоит коснуться пальцем стекла, и тепло передастся через него.

Руслан провёл пальцем по экрану, потом нажал на иконку мессенджера. Внизу мигало пустое поле для текста. Он начал набирать: «Как ты себя чувствуешь?» – и тут же стёр. Потом снова: «Сегодня долго о тебе думал…» – снова удалил.

Ему было странно, почти непривычно – это ощущение подростковой нерешительности, будто он не нейрохирург с безупречной репутацией и десятками спасённых жизней за плечами, а мальчишка, который боится получить отказ от самой красивой девчонки в классе.

На душе – тревожно. Внутри что-то тянуло, будто он должен был написать, услышать её голос хоть строчкой в ответ. Но разум упорно напоминал: не стоит. Она устала, она пьёт слишком много, она сама придёт, когда будет готова.

Руслан глубоко вздохнул, положил смартфон на стол, но через мгновение снова взял его в руки. Экран осветил его лицо. Пальцы зависли над клавиатурой…

– Чёрт, – тихо выдохнул он, откинувшись на спинку кресла. – Послезавтра. Мы увидимся послезавтра.

Эта мысль успокаивала, как мантра. Он заставил себя заблокировать экран, отложить телефон в сторону и вернуться к медицинским документам. Но каждую страницу он переворачивал с заминкой, а в голове упрямо жила только одна картинка – Ария, её глаза и то чувство, что в его жизни нет никого важнее.

Глава 21

Ария бодро вышагивала по пустынной улице, её каблуки мерно отбивали ритм по асфальту. В пальцах догорал очередной окурок, дым резал глаза, но она затянулась в последний раз и, щурясь, выдохнула в прохладный воздух. Мысли о Леоне и его кабинетных обещаниях не задерживались в голове – они казались слишком далекими, будто чужими. Вместо этого всё её тело требовало одного – разрядки.

Она чувствовала, как напряжение копилось внутри, распирало её изнутри. Жажда близости, острая, живая, превращалась в настоящую проблему. Ария прикусила губу и усмехнулась, мысленно примеряя на себя безумную идею: просто заявиться к Руслану, позвонить в дверь и честно предложить – давай дружеский секс. У них всё равно странная связь – вечные спасения, бесконечные разговоры и её дерзкие шутки. А почему бы и нет? Он же свободен, она свободна…

– И ночь вместе. А может и утро, – усмехнулась Ария вслух, бросая окурок в лужу.

В голове вспыхнул образ Руслана – высокий, собранный, всегда в белом халате или строгом костюме. Его руки – сильные, уверенные, те самые, о которых она так часто мечтала в приступах желания. Ария вспомнила, как подруги восхищались им, шептались, что готовы на всё, лишь бы оказаться в его постели. Но никто не смог. А вот она… могла бы.

С этими мыслями она свернула в узкую подворотню, ведущую к её дому. Тени легли гуще, и навстречу вышел невзрачный парень – худощавый, ссутулившийся, будто просто прохожий. Ария не придала значения, шагнула мимо… Секунда. Резкий толчок. Обжигающая боль. Ария ахнула, хватаясь за бок – в её теле торчала топорная металлическая заточка. Воздух вырвался из лёгких с хрипом. Она осела на землю, мир качнулся, и последний взгляд скользнул по бегущей прочь спине нападавшего.

Её пальцы судорожно сжали край куртки, кровь пропитала ткань. Мысли спутались: «Что за чёрт?.. кто?..»

Ария, стиснув зубы от боли, медленно сунула руку в карман джинсов. Каждый вдох отдавался огнём в боку, но пальцы наконец нащупали холодный корпус смартфона. Она прижала его к уху, задыхаясь, набрала «103». В трубке раз за разом звучали сухие гудки, будто издевались над ней, а потом и вовсе тишина.

– Чёрт… – прохрипела она, чувствуя, как мир вокруг плывёт.

Взгляд упал на заточку, торчащую из её тела. Металл блестел в свете тусклой фонарной лампы. Ария сжала кулак и заставила себя думать ясно: «Нельзя… вытаскивать… иначе вытечет всё.»

Она попыталась сделать вдох глубже, но воздух словно упирался в стену боли. Голова закружилась, и тут где-то рядом раздался звук – скрежет шин по гравию. Со двора медленно выезжал автомобиль. Ария собрала последние силы и подняла руку, слабо махнула, едва не потеряв сознание.

Машина резко остановилась. Из салона выскочил её сосед – пожилой мужчина, с седеющими висками, всегда слишком разговорчивый. Он подбежал, ахнул, и потоком сбивчивых слов стал что-то бормотать: про хулиганов, про милицию, про то, что делать.

– Помогите… – Ария едва разжала губы, шепнула так, что он едва расслышал. – В тридцать первую… больницу… быстро…

– Конечно! Конечно! Держись, девочка! – сосед затряс головой, панически оглядываясь, но всё же собрался, подхватил её под руки.

Боль полоснула, когда он осторожно помог усадить её на сиденье. Мир закружился, тёмные круги заволокли глаза, но Ария ещё чувствовала ритм – сердце бешено колотилось, словно в последний бой.

Сосед захлопнул дверь, прыгнул за руль и, не думая о правилах, вдавил педаль газа в пол. Машина рванула вперёд, с визгом шин вылетев из подворотни. Он понимал: каждая секунда была на вес золота.

Ария, привалившись к спинке сиденья, с трудом удерживала глаза открытыми. Она знала: если потеряет сознание сейчас – может и не очнуться.

Фары выхватили из темноты фасад больницы – серый бетон, усталые окна, светящиеся лампы приёмного покоя. Машина резко затормозила у входа, и сосед, тяжело дыша, повернулся к Арии:

– Мы доехали! Держись, девочка, сейчас врачи…

Ария с усилием повернула голову, бледная, губы почти не слушались, но она всё же выдавила:

– Спасибо… мы… сочтёмся. Только… не ждите меня. Я сама всё разрулю.

Сосед хотел возразить, но она уже толкнула дверцу, выбралась наружу. Земля под ногами качнулась, и Ария едва не осела на асфальт. Сжав зубы, заставила себя идти – шаткая, но гордая, будто сама управляла шагами, а не слабое тело.

Автоматические двери раскрылись, ослепив её больничным светом. Девушка, пошатываясь, дошла до стойки регистратуры, где дежурная медсестра лениво подняла глаза от бумаг.

Девушка оперлась на край стойки, дыхание рвалось хрипом:

– Меня… пырнули ножом… помогите… срочно…

С этими словами силы оставили её. Она осела на холодный кафель, потеряв сознание.

Всё изменилось за секунду. Застывший коридор ожил. Медсестра вскрикнула и нажала кнопку вызова, двери распахнулись, сбегались врачи и санитары. Кто-то присел рядом, проверил пульс, другой уже выкатывал каталку.

– Быстро! В операционную! Давление падает! – раздался строгий голос хирурга.

Ария почувствовала лишь, как её осторожно подхватывают, перекладывают на каталку. Свет ламп вспыхивал и гас над головой, когда её на бегу везли по длинным больничным коридорам. Шум голосов, быстрые шаги, запах антисептика и металла – всё смешалось в один поток, увлекая её в темноту.

Коридор гремел эхом чужих шагов и выкриков. Один из врачей, прижимая руку к катящейся каталке, резко обернулся и сорвал голос:

– Срочно! Сообщите Руслану Сергеевичу! Привезли его принцессу… ножевое!

Интерн – молодой, худощавый, в халате нараспашку – мгновенно сорвался с места. Подошва кроссовок скользили по плитке, его занесло на повороте, он едва не врезался в стену, но, поймав равновесие, со всех ног помчался дальше.

Дверь ординаторской распахнулась с грохотом. Руслан Сергеевич сидел за столом, спокойно держа в руках чашку чая, будто пытаясь урвать редкую минуту тишины.

– Принцесса… – задыхаясь, выдавил интерн. – Ножевое…

Слова повисли в воздухе, будто удар.

Руслан даже не вздрогнул – только отставил чашку на край стола. На лице не дрогнуло ни одной мышцы, но в глазах вспыхнула сталь. Он поднялся резко, отодвигая стул, и стремительным шагом пошёл к двери.

Интерн метнулся вслед, стараясь угнаться.

– Где она? – коротко бросил Руслан, не замедляя шага.

– Приёмное! Везут в операционную, давление падает!

Руслан ускорился, и интерну показалось, что воздух в коридоре сгустился от напряжения.