Текст книги "Терапия на двоих (СИ)"
Автор книги: Виктория Рогозина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Глава 63
В регистратуре воздух был густой от запаха дешёвого кофе и усталости. За стойкой сидела полная женщина в мятом халате, которая даже не взглянула на вошедших, лениво обронила:
– У меня перерыв, ждите.
Руслан нервно дёрнул плечом, и едва слышимый хруст прокатился по суставам. Он прошёл мимо, даже не глядя на неё, и остановился у стенда с таблицей отделений. Его взгляд сразу зацепился за нужное: «Неотложная хирургия – 6 этаж».
– Туда, – коротко сказал он, и мужчины направились к лифту.
Голос сотрудницы взвизгнул им вслед:
– Куда прётесь! Я сказала, приём закрыт!
Ни один из них не обернулся. Холодный блеск металла, нажатая кнопка, звук поднимающейся кабины – и вот двери сомкнулись, скрыв их от её возмущённых криков. Сердце каждого билось в такт движению лифта, отсчитывая секунды.
На шестом этаже их встретил длинный коридор, пахнущий антисептиком и тревогой. Из-за угла появился мужчина в белом халате. Высокий, статный, с прямой осанкой, в строгих очках, с аккуратной стрижкой, уже тронутой сединой. Под белым халатом виднелась бордовая рубашка, на шее – элегантная бабочка, придающая ему вид старой школы интеллигента.
Он замер, узнав фигуру впереди, и воскликнул с неподдельным удивлением:
– Орлов! Ты быстро, удивлён.
Руслан чуть вздрогнул, будто услышал голос из прошлого, и всмотрелся внимательнее:
– Савин?..
Мужчина кивнул, улыбка тронула его строгие черты:
– Савин Георгий, а не просто Гриша. Мы ведь последний раз виделись, кажется, ещё в универе.
Руслан коротко кивнул, но взгляд его оставался напряжённым.
Савин же резко посерьёзнел, лицо стало каменным. Он бросил быстрый взгляд на Оуэнна и тихо сказал, чуть понизив голос:
– Ты вовремя приехал.
После этих слов он осёкся, словно решая, можно ли говорить больше при постороннем. Леон уловил этот взгляд, нахмурился, но промолчал. Воздух натянулся, как струна, и каждое слово теперь могло стать ножом.
Руслан быстро взял себя в руки, обернулся к Леону, кивнул на врача:
– Это Георгий Савин, мой давний друг, ещё с универа. Один из лучших хирургов города, – произнёс он быстро, будто отрезал, потом повернулся к Савину и, указывая на Оуэнна, добавил: – А это Леон Оуэнн. Миллиардер, бизнесмен.
Не теряя ни секунды, голос его стал жестче, требовательней:
– Ну что, Георгий? Что с моей принцессой?
Савин вздохнул, открыл папку, протянул Руслану медицинскую карту. Голос его был сдержанным, врачебно-строгим, но всё же в нем слышалась нотка облегчения:
– Скажу прямо: она ещё легко отделалась. Удивительно, что выжила. Но состояние тяжёлое. Мы ввели её в медикаментозную кому – нужно снять отёк мозга и стабилизировать показатели. Иначе риски слишком высоки.
Руслан скользил глазами по строчкам в карте, и каждая строчка будто прожигала сердце: обширные ушибы мягких тканей, трещина в рёбрах, лёгкий ушиб лёгкого, вывих плеча, черепно-мозговая травма, сотрясение мозга средней степени. Пальцы сжались на краю папки, но он продолжал внимательно вчитываться, будто стараясь запомнить каждую букву, каждую цифру.
Георгий между тем нахмурился, сделал шаг ближе и тихо сказал:
– Но есть ещё кое-что странное. Принцессу привезли какие-то двое… парень и девушка, явно не её охрана. Додики, – он качнул головой. – Сказали, что именно они вызвали скорую. Остались тут, ждут якобы представителя звезды.
Руслан медленно поднял взгляд от карты. В глазах – холодный блеск.
– И?
Савин понизил голос ещё сильнее, будто боялся, что стены услышат:
– Позже приехал мужчина. Довольно настырный. Попытался сунуть нашим лаборантам деньги, требовал, чтобы в крови Кинзбурской нашли запрещённые вещества. Но я пресёк это сразу.
В коридоре повисла гробовая тишина. Руслан, не мигая, смотрел в глаза другу, затем медленно спросил:
– Это был… не Вадим ли?
Георгий медленно покачал головой, сдвинув очки на переносице и хмуро произнёс:
– Не знаю. Человек не представился. Был в дорогом костюме, с ухмылкой… но имени не назвал. Я только видел, как он исчез, когда понял, что тут ничего не выйдет.
Он устало махнул рукой в сторону коридора. На длинной лавке, под холодным светом ламп, сидели двое – парень и девушка, совсем молодые, растерянные, явно пережившие нечто большее, чем хотели бы. Их плечи ссутулились, руки теребили друг друга, они выглядели так, будто мир рухнул на их головы.
– Вон они, – тихо добавил Георгий. – Именно они вызвали скорую. Без них, возможно, её бы сюда вообще не довезли.
Руслан коротко кивнул, крепко сжал руку друга на секунду в знак благодарности, затем обернулся к Леону.
– Пойдём.
Они двинулись к лавке. Шаги их гулко отдавались в пустом коридоре, и чем ближе они подходили, тем сильнее парень и девушка будто сжимались в себя, съёживались, словно дети, ожидавшие сурового наказания.
Руслан остановился прямо перед ними, возвышаясь и тяжёлым взглядом впиваясь в их лица. Леон встал рядом, его массивная фигура бросала тень на лавку.
Молодой парень поднял глаза – серые, усталые, наполненные страхом, – и тут же отвёл взгляд. Девушка, худенькая, с растрёпанными волосами, вцепилась пальцами в рукав его куртки, будто пытаясь удержаться за что-то твёрдое в этом мире.
– Это вы? – голос Руслана прозвучал глухо, словно удар молота по наковальне. – Вы вызывали скорую?
Парень сглотнул, сжал губы, и только через несколько секунд хрипло выдавил:
– Да… мы…
Леон сделал шаг вперёд, и его голос прозвучал низко, твёрдо, без права на отступление:
– Нам нужны подробности. Всё, что вы видели, слышали. Ничего не упускайте.
Девушка судорожно втянула воздух, глянула на парня, тот едва заметно кивнул, и она, дрожащим голосом, начала:
– Мы… мы видели, как Морок вошла в гостиницу. С ней было двое охранников… большие, строгие… Мы подумали, что не стоит подходить сразу. Очень хотелось фото и автограф… поэтому со Славой решили дождаться её снаружи.
Она нервно теребила край рукава, пальцы дрожали.
– Прошло немного времени, ну… может, полчаса. Мы сидели в кафе напротив, прямо за уличным столиком. Пили кофе… просто ждали. Потом… – её голос сорвался, она зажмурилась, будто снова видела ту картину, – мы услышали грохот. Как будто стекло взорвалось. Такой резкий звук, будто окно разлетелось вдребезги.
Парень хрипло вставил, стиснув зубы:
– А потом… в следующую секунду она упала. Просто рухнула вниз. На машину. На ту самую, на которой приехала. Это… это было так быстро, что мы с Катей даже не поняли, что произошло.
Катя прикрыла лицо ладонями, но продолжила, срывающимся голосом:
– Мы подбежали, но… не тронули её. Она была жива. В сознании. Старалась что-то сказать, но слова были… неразборчивыми. Слишком слабо, одни губы шевелились. Мы сразу вызвали скорую. До приезда врачей никто не прикасался к ней. Никто.
В коридоре повисла напряжённая тишина. Руслан закрыл глаза и тяжело провёл ладонью по лицу, закрыв их, будто пытаясь спрятать собственное бессилие. Его дыхание стало резким, неровным, и он тихо выругался сквозь зубы. Леон же смотрел прямо на девушку и парня, его взгляд был холодным, цепким, высекавшим правду.
– Скажите, – голос его стал тише, но от этого только страшнее, – были ли вокруг подозрительные люди? Что-то странное? Может, кто-то стоял рядом, наблюдал? Может, вы слышали какие-то другие звуки, кроме грохота стекла? Любая мелочь может быть важна.
Катя и Слава переглянулись, в их глазах мелькнул испуг и растерянность. Девушка, дрожа, прижала к себе сумочку и сказала тихо, почти виновато:
– Вроде ничего странного больше не было… Только вот… мне показалось странным, что никто не пытался помочь. Люди вокруг закричали, но большинство просто разбежались, как будто испугались даже приблизиться. Никто не подошёл, кроме нас…
Слава нахмурился, задумчиво посмотрел в пол, потом резко поднял взгляд:
– Постой. Было ещё кое-что. Когда всё случилось, из гостиницы вышла группа. Человек семь, может восемь. Мужики… здоровые, плечистые. На вид – уголовники какие-то. Они шли быстро, целеустремлённо. И самое странное – даже не посмотрели в сторону Морока. Хотя все вокруг оборачивались на машину, на неё, на крики… А они – будто ничего не произошло, просто ушли.
Леон и Руслан обменялись тяжёлым взглядом. В этом молчаливом обмене читалось всё: подозрение, ярость, отчётливое понимание, что пазл складывается.
Оуэнн шагнул вперёд, протянул паре свою визитку. Его голос прозвучал хрипловато, но твёрдо:
– Спасибо за то, что рассказали. Если что-то ещё вспомните – напишите Рауфу по этому адресу. Он свяжется с вами. Отблагодарим, не волнуйтесь.
Катя резко замотала головой, стиснув визитку так, что побелели пальцы:
– Нам не нужна благодарность. Мы… мы фанаты Морока. Мы любим её. Просто хотим, чтобы она выжила.
Её голос сорвался, и Слава поддержал девушку за плечи. Орлов сделал шаг ближе, его лицо было сосредоточенным и тяжёлым.
– Ребята, – сказал он, твёрдо, но не грубо. – Поезжайте домой. Сейчас ничего больше сделать невозможно. Морок пробудет в коме некоторое время, это нужно для её восстановления. Но когда её выпишут, она обязательно ответит своим поклонникам.
Катя, глотая слёзы, кивнула, Слава взял её за руку, и они поспешно направились по коридору прочь, их шаги эхом отдавались по кафельному полу.
Леон смотрел им вслед, его челюсть была сжата так, что скулы заострились, а в груди росла тягучая ярость, сливающаяся с отчаянием. Руслан же стоял, чуть опустив голову, но в его глазах уже загорался холодный, жёсткий огонь.
Глава 64
Руслан медленно толкнул тяжелую дверь палаты и вошёл внутрь, осторожно прикрыв её за собой. Тусклый свет ламп, ровный писк мониторов, мерное шипение аппарата искусственной вентиляции – всё это било по нервам сильнее, чем крики и хаос на поле боя. Он привык видеть людей в таком состоянии: в реанимациях, на операционных столах, под завязку подключенных к аппаратуре. Но никогда – не её. Не принцессу.
Ария лежала на высокой больничной койке, белоснежное бельё казалось слишком холодным и чужим рядом с её хрупким телом. На голове – повязка, закрывающая следы травмы, кожа лица бледная, почти прозрачная. К груди были прикреплены электроды, тонкие проводки уходили к мониторам, на экране которых ровными зелёными линиями мерцала её жизнь. На пальце – датчик пульса, слабо мигающий красным огоньком.
Руслан медленно подошёл ближе, шаг за шагом, будто боялся, что любое неосторожное движение нарушит хрупкий баланс между жизнью и смертью. Он опустился на стул рядом с койкой, протянул руку и осторожно коснулся её ладони. Холодная. Слишком холодная для неё. Он сжал её чуть сильнее, проводя большим пальцем по костяшкам.
– Принцесса… – его голос был тихим, хриплым, будто у самого горло сдавило. – Ну что ты устроила, а?
Он наклонился ближе, так, что слова почти касались её уха.
– Ты должна слышать меня. Я знаю, что ты умеешь слышать, даже если врачи будут твердить обратное. Ты ведь всегда делала всё по-своему… так и сейчас сделаешь, да?
Он опустил глаза, глядя на её неподвижное лицо, на ресницы, что отбрасывали тонкую тень на щеки.
– Ты же сильная, сильнее всех нас вместе взятых. Ты не имеешь права сдаваться, слышишь? – он сделал глубокий вдох, с трудом удерживая голос ровным. – Мы ждём тебя. Я жду. И… – он закрыл глаза, стиснув её пальцы в своих ладонях, – если ты уйдёшь, я этого себе никогда не прощу.
В палате снова зазвучали только ритмичные сигналы аппаратов, словно подтверждая каждое его слово. Руслан чуть склонился над ней, прижал её руку к губам и почти беззвучно прошептал:
– Вернись ко мне, принцесса. Я не отпущу тебя.
Он сидел, не двигаясь, и казалось, что в этот момент всё его существо сжалось в одном желании – услышать, как её дыхание станет чуть глубже, чуть увереннее, как пальцы её дрогнут в ответ. Но она оставалась неподвижной, и только холодные огоньки мониторов мерцали в полумраке палаты.
Руслан сидел ещё несколько минут, не отрывая взгляда от её лица, как будто пытался запечатлеть каждую черту, каждую линию, чтобы унести с собой. Его ладонь всё ещё удерживала её руку, и отрывать пальцы было мучительно, словно разрывать что-то живое.
Он наклонился ближе, почти касаясь её шёпотом:
– Мне пора… – слова давались тяжело, будто каждое резало изнутри. – Но я вернусь, слышишь? Ты будешь не одна. За тобой присмотрят. А я… я буду рядом, как только смогу.
Руслан задержал дыхание, прижал её руку к губам, оставив тёплый поцелуй, и, наконец, медленно отпустил. Он поднялся, провёл ладонью по её волосам, осторожно, словно боялся навредить, и сделал шаг назад.
Взгляд в последний раз скользнул по её лицу, по аппаратам, что сейчас поддерживали её жизнь, и в груди что-то болезненно сжалось. Он выпрямился, набрал в лёгкие воздуха и повернулся к двери.
Коридор встретил его холодным светом ламп и запахом больницы. У входа в палату стояли двое телохранителей – каменные, безэмоциональные, будто из мрамора высеченные. Чуть дальше, почти у окна, стоял Леон. Его поза была напряжённой, движения чёткими, голос резким. Он отдавал указания охране: кого куда распределить, кто будет отвечать за смены, как проверять посторонних. Взгляд его был холоден, резаный, словно лезвие ножа, и от этого становилось ясно – ошибки он не допустит.
Руслан прошёл по коридору. На секунду их взгляды встретились. Никаких слов не последовало – лишь короткие, тяжёлые кивки. В этом было всё: и понимание, и решимость, и безмолвное обещание не отступать.
Руслан поправил воротник, шагнул к выходу. Гулкий коридор поглотил его шаги, и вскоре его фигура исчезла за поворотом. Минутой позже больница дрогнула от низкого рёва двигателя – его машина стремительно сорвалась с места, уносясь в ночь.
Операция, несмотря на тяжесть случая, прошла привычно – несколько часов пролетели незаметно, растворяясь в концентрации и автоматизме движений. Когда Руслан снял перчатки и вернулся в кабинет, на него накатила усталость, как стена. Он взглянул на часы: оставался ещё один пациент, а затем можно было ехать к Арии. Мысль об этом грела и терзала одновременно.
В дверь постучали.
– Войдите, – коротко бросил Орлов, и створка приоткрылась.
На пороге стоял Аркаша, мрачный, сгорбленный, глаза скрывались под тяжёлым взглядом. Он закрыл за собой дверь и тихо спросил:
– Ты как?
Руслан медленно покачал головой, не находя слов. В горле стоял ком, и только короткий вдох выдал его напряжение. Аркаша подошёл ближе, опустился на свободный стул и тяжело опёрся локтями о колени.
– Я узнал, – сказал он глухо, – из новостей. Всё это… – он запнулся, словно слово «падение» не проходило сквозь зубы, – я не верю, что она могла… сама. Никогда. Но слышал ещё кое-что. По последней информации, якобы… – он сжал губы, с трудом выдавливая, – Ария что-то употребляла.
Тишина упала, как бетонная плита. Руслан резко вскинул глаза, и в них вспыхнул ледяной огонь.
– Чушь, – выдохнул он глухо, почти рыком. – Ты сам её знаешь. Она не могла. Не стала бы.
Аркаша отвёл взгляд, нервно потёр пальцами переносицу.
– Я тоже не верю. Но понимаешь… это будут крутить везде. Новости, сайты, соцсети. Люди схавать готовы всё, что им подкинут. И если её репутацию раздавят, это будет таким же ударом, как сама травма.
Орлов резко поднялся, прошёлся по кабинету шагами, будто тигр в клетке. Тёмное окно отражало его силуэт – напряжённый, сгорбленный, сжимавший кулаки. Он остановился, медленно развернулся и сказал:
– Это не слухи. Это вброс. Работа. Кто-то целенаправленно хочет её уничтожить.
Аркаша поднял голову, на лице тревога, сомнение и тяжесть.
– Ты думаешь… это не случай?
Руслан шагнул ближе, его голос зазвенел от злости и уверенности:
– Я не думаю. Я знаю. Это покушение. Всё слишком точно совпало: время, место, подготовка. И теперь этот грязный след с наркотиками. Нет, Аркаша, – он сжал кулаки так, что побелели костяшки, – это не случайность.
Травматолог замер, пальцы застучали по колену в нервном ритме.
– Страшно даже представить, кто за этим может стоять, – пробормотал он.
Орлов подошёл к столу, упёрся ладонями в прохладную поверхность, наклонился вперёд и пронзил Аркашу взглядом. Его голос прозвучал низко, как раскат грома:
– А я не только представляю. Я знаю, с кого начинать.
Руслан, стоя у стола, стиснул зубы и продолжил, не сводя взгляда с Аркадия:
– Это покушение. Сомнений нет. И всё ведёт к Вадиму и его ублюдкам, к этим шакалам из «ВокАнжи». У них есть и мотив, и деньги, и достаточно грязных рук, чтобы провернуть такое.
Аркаша нахмурился, прикусил губу, а потом поднял взгляд. В глазах у него стояла тень тревоги.
– Слушай… меня другое беспокоит.
Орлов обернулся резким движением, словно только что услышал что-то по-настоящему важное.
– Что именно?
Аркадий втянул воздух, откинулся на спинку стула и заговорил медленно, тщательно подбирая слова:
– Принцесса… она ведь не из слабых. Ты сам знаешь. Она бы стояла до конца, выгрызала выход, но не позволила бы загнать себя в угол так просто. Она могла постоять за себя, могла ответить. А вот что пугает: какая ситуация должна была быть там, в этом номере, чтобы она выбрала именно «бегство» через окно… а не осталась.
Тишина в кабинете упала тяжёлым свинцом. Руслан нахмурился, прищурился и тихо, с опасным холодом в голосе спросил:
– Почему ты уверен, что она сама «сбежала», а не её выбросили?
Аркаша развёл руками, будто оправдывался перед собственной совестью.
– Я несколько раз просматривал запись, – сказал он низко. – Кадры с камеры во дворе, замедленно. Если бы её выкинули силой… траектория была бы другая. Там характерный импульс, толчок, угол падения – он совсем иной. И тело бы не упало прямо на крышу машины. Слишком точное приземление.
Руслан шагнул ближе, сжал его плечо так, что Аркаша скривился от силы хватки. В его глазах горел мрак.
– Значит, она решила прыгнуть сама… потому что там было хуже, чем смерть.
Глава 65
В комнате царила полумрак: свет от мониторов отражался на уставших лицах музыкантов. Камеры уже отключили, чат замолк, но эхом в тишине всё ещё звучали десятки тысяч голосов фанатов, полных тревоги и надежды.
Евгений, устало проведя рукой по лицу, первым нарушил молчание:
– Знаете… они её действительно любят. Это чувствуется. Донаты, слова поддержки… это не просто «фанатство». Они правда готовы горы свернуть ради неё.
Рауф, сжав ладонь в кулак, кивнул:
– А это значит, что никто не поверит в эти грязные слухи. Мы их задавили, пока всё не разрослось. Но всё равно… сам факт, что кто-то посмел.
Дэн, сидевший на краю дивана, уставился в пол, его голос прозвучал тише обычного:
– Она ведь правда меньше курила… я это заметил. Иногда просто щёлкала зажигалкой, но не доставала сигарету. Словно… сама с собой боролась.
Артём тяжело выдохнул и налил себе воды, опрокинув стакан в один глоток.
– Не знаю, как вы, а у меня ощущение, что в мире стало пусто. Мы играем, репетируем, общаемся, но без неё всё не так. Морок всегда была ядром. Даже когда молчала, даже когда просто смотрела.
Слова повисли в воздухе, давя на сердца. Никто не стал спорить: каждый из них чувствовал то же самое.
Телевизор на стене был выключен, лишь отражая их силуэты. В гостиной стояла гнетущая тишина, изредка прерываемая только тиканьем часов. Всё внутри кричало о том, что они сейчас должны быть рядом с Арией, но каждый понимал: ничем не помогут, остаётся только ждать.
Евгений, сжав кулаки, поднял голову:
– Знаете… как только она откроет глаза, первым делом я скажу ей, что мир за неё. Что тысячи людей держат кулаки и молятся.
Рауф тяжело кивнул, а Дэн и Артём молча согласились. Но молчание, что вновь опустилось после этих слов, было тягостным, будто сама ночь легла на плечи группы.
А в это время Орлов вошёл в палату почти бесшумно, но шаги его были тяжёлыми, будто каждая подошва несла на себе тонну. Белый свет ламп резал глаза, а тонкий писк монитора фиксировал дыхание Арии. У изголовья, склонившись над аппаратурой, стоял Григорий Савин – вечно растрёпанный, с взлохмаченными волосами, в халате, застёгнутом небрежно. Он был хорошим специалистом, даже блестящим, но характер его – смесь раздолбайства и непокорности – не раз ставил под угрозу его карьеру.
Услышав скрип двери, он обернулся, и, не говоря ни слова, протянул Руслану медицинскую карту.
Орлов привычным движением раскрыл её. Глаза быстро скользили по строчкам: показатели крови, результаты обследований, внутренние повреждения, динамика восстановления. Но вдруг взгляд зацепился за неприметную строчку, и сердце будто остановилось. Холод разлился по венам.
Он поднял глаза на Григория, и в этом взгляде было немое требование объяснить. Савин кивнул, серьёзно, без привычной легкомысленной усмешки, и тихо сказал:
– Выявили только при повторных анализах. Первые тесты ничего не показали. Но… сомнений нет.
Руслан медленно перевёл взгляд на Арию. Она лежала недвижимо, как фарфоровая кукла, едва заметное дыхание поднимало грудь. Рука в бинтах, синие тени под глазами, кабели и трубки, связывающие её с аппаратами.
Она была беременна. Срок ещё совсем крошечный, возможно, сама Морок даже не подозревала. Руслан почувствовал, будто земля ушла из-под ног. Сердце ухнуло куда-то вниз, воздух в лёгких застрял. Он никогда не боялся крови, боли, смерти – видел это ежедневно. Но сейчас, глядя на её неподвижное лицо, на слабый стук монитора, он впервые ощутил, как его самого придавливает страшный, непереносимый груз.
Он сжал пальцами край карты, костяшки побелели. Мир вокруг будто размывался, оставляя лишь её и тихий писк мониторов.
Руслан едва слышно прошептал:
– Господи…
Его принцесса. И – их ребёнок.
Савин чуть наклонился ближе, понизив голос, словно боялся потревожить сон пациентки:
– С плодом, к счастью, всё в порядке. Но я хотел посоветоваться насчёт ряда препаратов. Некоторые могут навредить при беременности.
Руслан, не медля, взял у него список назначений. Взгляд его стал острым, сосредоточенным. Пальцы быстро скользили по строчкам.
– Это можно, это заменить на более щадящий аналог… это – категорически убрать, – проговорил он уверенно, подчеркнув в карте ручкой. – Вот эти – оставить, дозировку чуть снизить.
Савин кивнул, внимая каждому слову, и сделал пометки. Потом, будто случайно, но с заметной ноткой любопытства, пробормотал:
– Интересно, кому же так повезло встречаться с Мороком…
Он поднял глаза на Руслана, и тут же его взгляд будто расширился от догадки. Орлов стоял неподвижно, стиснув карту, и лишь коротко, твёрдо кивнул.
– Это мой ребёнок, – сказал он негромко, но в голосе звучала такая решимость, что у Савина не осталось сомнений.
Гриша тихо присвистнул, сдвинув брови:
– Орлов… ну ты, как всегда, в своём репертуаре. Самая красивая девушка – и, конечно же, твоя.
Он выдержал паузу, перестал улыбаться и серьёзно добавил:
– Если всё будет идти по плану, послезавтра начнём выводить её из комы.
Слова повисли в воздухе, тяжёлые и хрупкие одновременно, будто обещание и надежда, за которые Руслан ухватился всей душой.
В палате раздался лёгкий скрип двери. Руслан поднял голову от карты – на пороге стоял Леон. Оуэнн вошёл тихо, но его шаги отдавались в воздухе, словно удары гвоздей в крышку гроба. Савин, бросив короткий взгляд на обоих мужчин, мгновенно понял, что разговор будет не для его ушей.
– У меня обход, – ровно произнёс он, аккуратно поправив край одеяла на Арии, – вы тут без меня.
И почти сразу вышел, прикрыв за собой дверь, оставив после себя легкий запах медикаментов и стерильности.
Леон подошёл ближе к кровати. Несколько секунд он просто смотрел на бледное лицо Морока, её неподвижные ресницы, и лишь потом заговорил – тихо, но голос звенел натянутой сталью:
– Начинают появляться подробности дела…
Руслан медленно поднял на него глаза, нахмурился:
– Что известно?
Оуэнн облокотился ладонями о край кровати, будто ему было нужно что-то крепкое, чтобы не разлететься самому.
– Интервью действительно было назначено, – произнёс он глухо. – Но блогерам сказали готовить другой номер.
Руслан прищурился, сжав пальцы:
– А телохранители?
Леон на секунду замолчал, словно проглатывая слова. Его голос стал ещё ниже, тяжелее, когда он произнёс:
– Нашли три трупа. Два телохранителя и визажист. Видимо, избавлялись от свидетелей. И тех, кто мог помешать.
В палате стало так тихо, что слышно было, как мерно пищат аппараты мониторинга. Руслан застыл, сжав зубы. Леон не отвёл взгляда:
– По камерам гостиницы видно, как Вадим и ещё семь человек вошли в номер к Арии. А на других камерах – как она сама выпрыгнула с балкона. Вероятно, спасалась.
Эти слова упали между ними, как камни в ледяную воду, и волны от них пошли прямо по лицам обоих мужчин.
Некоторое время в палате царила тяжелая тишина, нарушаемая лишь размеренным писком мониторов и тихим шипением аппарата искусственной вентиляции. Мужчины стояли молча, каждый в своих мыслях, и только неподвижная фигура Арии между ними делала это молчание осязаемым, как натянутая струна.
Наконец Руслан заговорил, голос его был хрипловатым, будто каждое слово давалось с трудом:
– Ария… в положении.
Леон резко вскинул взгляд, его плечи дернулись, как от удара током. Несколько секунд он просто смотрел на Орлова, словно пытаясь осознать услышанное, потом медленно выдохнул:
– Чёрт… – он провёл рукой по лицу и нахмурился. – Но почему, Руслан… почему Вадим так настырно хочет от неё избавиться?
Руслан опустил голову, пальцы его всё ещё лежали на руке Арии. Он долго молчал, будто подбирал слова или, может, сам не хотел их произносить. Потом тихо, но отчетливо сказал:
– Вадим всегда гнался за деньгами и славой. Для него сцена – это рынок, а люди – товар. Ария же всегда была популярна, и он не хотел оставаться в её тени. После их скандала он ухватил свою долю славы… и решил хайпить на том, что встречался с Мороком. Будто она – просто певичка, а весь успех группы держался на нём одном. Как понимаешь, «Эскапизм» спутал эти планы.
Руслан поднял глаза, в них полыхнул холодный огонь:
– Но он ошибся. Люди слушали и любили её. Всегда её.
Леон кивнул, сжав губы, но Орлов продолжил, уже жёстче, с горечью:
– К тому же Ария никогда не вешалась на него. Она не из тех, кто кидается в постель при первой возможности. Вадим привык, что женщины сами к нему липнут. А Ария… её нужно было добиваться. Она не спит с кем попало. И, вероятно, он воспринял это как унижение.
Слова повисли в воздухе тяжёлым приговором. Леон отвернулся к окну, но в глазах его был не только гнев, но и страх за ту, что лежала сейчас между жизнью и смертью.
