Текст книги "Пленница"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Он пошёл проводить нас до конюшни.

– Спасибо, что навестили нас, – сказал он, обращаясь к нам обеим. – Надеюсь, вы приедете ещё.

– О, мы обязательно приедем, – кивнула Кейт с благодарностью. На обратном пути она сказала: – Обед был замечательный. Но эти глупые близнецы со своим кукольным домиком довольно скучны.

– Разве вы не считаете, что это замечательный кукольный домик?

– Крэнни, я не ребёнок. Я не играю в игрушки. Он хочет, чтобы вы вернулись, да?

– Кто?

– Этот старый Карлтон.

– У вас довольно ограниченный запас слов. Вы пользуетесь одним и тем же прилагательным при описании почти каждого человека.

– Каким прилагательным?

– «Старый».

– А что, он же и есть старый. Так он хочет, чтобы вы вернулись и учили этим глупых близнецов, да?

– По крайней мере, хоть они-то не старые. А с чего вы так решили?

– Потому что няня Крокет хочет, чтобы вы вернулись.

– Почему не старая няня Крокет?

– Ну, она такая старая, что этого не нужно и говорить. Она сказала, что будет поддерживать с вами связь, и Карлтон тоже.

– Они имели в виду, что дадут мне знать, как прошла операция Лукаса.

– Возможно, ему отрежут ногу.

– Конечно нет, и можешь даже в этом не сомневаться. Просто доктора сделают так, что он будет чувствовать себя лучше. Лукас мой хороший друг, и, естественно, я хочу знать, как у него дела. Поэтому его брат и няня Крокет сообщат мне, когда будут какие-то известия.

– О! – вздохнула она и рассмеялась.

Неожиданно Кейт запела:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца

Йо-хо-хо, и бутылка рома,

Пей, и дьявол доведёт до конца…

Я подумала: «А я действительно ей не безразлична».

* * *

В течение последующих дней я чувствовала себя очень подавленной. Для меня всегда важно было знать, что Лукас рядом. С каждым днём я всё больше беспокоилась о результатах операции. Карлтон знал об этом не больше моего. Как характерно для Лукаса скрытничать в таких вещах.

Теперь я как никогда ясно понимала, насколько ничтожны мои попытки вести расследование. Лукас считал эту идею абсурдной, и он был прав.

Если бы только он сейчас был рядом. Я могла бы написать ему в Тренкорн и назначить встречу.

Кейт чувствовала мою меланхоличность и старалась развеселить меня. Иногда за чтением я вдруг задумывалась, и это озадачивало её. Именно тогда я убедилась, что она по-настоящему привязалась ко мне. В любое другое время это послужило бы для меня большим утешением, но сейчас я могла думать только о Лукасе.

Она всячески старалась втянуть меня в разговор, и однажды я обнаружила, что рассказываю ей о своём прошлом. О нашем доме в Блумзбери, о родителях, о том, что всё время они отдавали работе в Британском музее. Кейт была очень удивлена, что меня назвали в честь камня Розетты.

Она сказала:

– Это как со мной. У меня нет отца… а моя мама всегда занята другими вещами… не Британским музеем, конечно. Но другими…

Если бы наш разговор состоялся в другое время, я обязательно расспросила бы Кейт о её чувствах, но меня одолевали мысли о Лукасе, и я упустила такую возможность.

Ей очень хотелось услышать побольше о мистере Долланде. Я рассказала Кейт о его «сценках». Особенно её заинтересовали «Колокола».

– Хорошо бы все ваши друзья были здесь, – сказала она. – Вот было бы весело.

Я с ней согласилась, что у нас в доме мы действительно жили весело.

Она взяла меня под руку и прижалась ко мне. Это было редким проявлением чувств с её стороны.

– Не важно, что ваших родителей интересовал только Британский музей, правда? Не важно… если у вас есть другие люди…

Я была тронута. Она давала мне понять, что моё присутствие восполняет для неё отсутствие внимания со стороны матери.

Когда я рассказала ей о том, как у нас появилась Фелисити, она завизжала от восторга. Я понимала, почему. Примерно также появилась в Пэрривале я.

– Вы подумали, что приедет какая-нибудь ужасная гувернантка, – сказала она.

– И, конечно, старая, – добавила я, и Кейт засмеялась.

– Да, они все старые. А вы не думали о том, как заставить её уйти?

– Нет, не думала. Я не была таким чудовищем, как вы.

Она с явным удовольствием раскачивалась взад-вперёд.

– Вы ведь не уйдёте от меня сейчас, Крэнни? – спросила она.

– Если почувствую, что вы хотите, чтобы я осталась…

– Хочу.

– Я думала, вы ненавидите всех гувернанток.

– Всех, кроме вас.

– Я польщена. Для меня это большая честь.

Она посмотрела на меня и застенчиво улыбнулась.

– Я больше не буду называть вас Крэнни. Вы будете Розеттой. Мне кажется, это очень забавно, получить имя в честь камня.

– Да, это был довольно необычный камень.

– Странный камень!

– На этот раз прилагательное применено абсолютно верно.

– Всякие там загогулины… как червяки.

– Иероглифы – это вовсе не червяки.

– Ну, ладно. Вы теперь Розетта.

Наверное оттого, что я рассказала о своём детстве, ей захотелось рассказать мне о своём. Именно это мне и было нужно.

– Мы живём очень далеко от Британского музея, – сказала она. – Я никогда о нём раньше не слышала. Мы всегда ждали, когда он вернется домой.

– Ваш… папа?

Она кивнула.

– Это было ужасно. Моя мама его боялась… не так сильно, как я в то время, когда мы жили там… одни. Было так темно.

– Это было ночью.

Она выглядела озадаченной.

– Не помню. Это была отвратительная комната. Моя кровать стояла в углу, а мамина была в другом углу. Я любила смотреть по утрам на её волосы. Они были похожи на красное золото, разложенное на подушке. Я обычно просыпалась рано. Я не знала, что делать. Мама была со мной, потом уходила. Помню какую-то женщину, которая жила внизу. Она обычно приходила проверить, всё ли у меня в порядке.

– И вы подолгу находились совсем одни?

– Наверное.

– А чем занималась ваша мама?

– Не знаю.

Я подумала: девушка из хора… Том Перри женился на девушке из хора.

– У вас были мистер Долланд и миссис Харлоу…

– Расскажите мне, Кейт… расскажите всё, что помните.

– Нет-нет! – закричала она. – Я не хочу. Не хочу вспоминать. Я не хочу помнить. – Она резко развернулась и прижалась ко мне.

Гладя её по волосам, я сказала:

– Хорошо. Давайте забудем. Теперь всё позади. Теперь у вас есть я. Вместе мы придумаем себе развлечения. Будем кататься верхом, читать, разговаривать.

Я так много узнала, но не о том, ради чего попала сюда, а о Кейт. Она была одиноким ребёнком, изголодавшимся по любви и вниманию. Именно этим объясняется её плохое поведение, поскольку для неё это был единственный способ привлечь внимание. Я разозлилась на Мирабель, которая не смогла дать своему ребёнку любви, в которой он нуждался. Возможно, тогда ей приходилось работать, но не сейчас.

Кейт неожиданно высвободилась из моих объятий, словно устыдившись своих эмоций.

– Когда приехал дедушка, всё стало хорошо.

– Да. Ваш дедушка. Он очень вас любит.

Улыбка озарила её лицо.

– Он забрал нас и привёз сюда. Он любит рассказывать мне замечательные истории – все про сражения.

– Хорошо, что он вас увёз.

Она кивнула.

– Помню… это было в комнате… Он говорил о какой-то связи.

– Связи?

– Связи в Корнуоле.

– Полагаю, что он имел в виду друга.

Она снова кивнула. Настроение её переменилось, она уже улыбалась.

– Мы ехали на поезде. Это было замечательно. Я сидела на коленях у дедушки. А потом мы приехали в коттедж «Раковина». Мне очень понравилось там, потому что это был дом дедушки. Он всегда был дома, даже когда становилось темно. А ещё мне понравилось море. Я любила слушать, как волны разбиваются о скалу. Моя спальня выходила на море, и мне было хорошо слышно.

– А потом вы познакомились с Пэрриваль Кортом и, конечно, быстро с ними сдружились, да?

– О да. Дедушка был с ними знаком, и они очень любили его. И мою маму любили, потому что она красивая. Потом она собиралась выйти замуж за Космо, и мы должны были уехать из коттеджа и жить в большом доме. Она была очень довольна. И дедушка… хотя он и оставался жить в коттедже. Мы с мамой ещё не успели оттуда уехать, когда Космо умер. Убийца бежал.

– А что случилось после?

Она нахмурилась.

– Мама уехала.

– Уехала? Я думала, она вышла замуж за Тристана.

– Да… но сначала она уезжала.

– А куда?

– Не знаю. Она была больна.

– Больна? Так зачем же она уехала?

– Мама была очень больна. Она была такой бледной. Однажды я увидела, как она смотрела на себя в зеркало и вздохнула: «О Боже. Что теперь?» Я была тогда маленькая. Я подумала, что Бог может ответить, и тогда я узнала бы, в чём дело. Это теперь я знаю, что люди говорят «О Боже», когда они сердятся или испуганы. Она была испугана, потому что болела. Потом дедушка сказал: «Твоя мама на какое-то время уедет». Я спросила: «Зачем?» А он сказал, что так ей будет лучше. И она уехала. Дедушка поехал с ней, и его не было два дня. Я жила у миссис Дрейк. Потом он приехал, и мы вернулись в коттедж. Я спросила, где мама, а он ответил, что навещает друзей. Тогда я сказала: «Я и не знала, что у нас есть друзья». Дедушка обнял меня и шепнул: «У вас есть я, моя милая. Я ваш друг». Мне сразу стало хорошо и спокойно. С дедушкой было очень весело. Когда он готовил, я помогала ему на кухне, и мы много смеялись.

– А что было потом?

– Приехала мама. Ей стало лучше. Друзья очень помогли ей. Потом она обручилась с Тристаном. Они поженились, и мы переехали в Пэрриваль. Мне очень хотелось, чтобы дедушка поехал с нами.

– Вы когда-нибудь видели тех друзей, к которым ездила мама?

– Никто о них даже не говорил. Я только знаю, что они живут в Лондоне.

– Это вам сказала мама или дедушка?

– Нет. Но они уехали на лондонском поезде. Я знаю. Он всегда ходит в это время. Мы с миссис Дрейк ездили их провожать, я видела, что они сели именно в этот поезд. Мне очень хотелось их проводить, поэтому миссис Дрейк отвезла меня на станцию.

– Они могли выйти где-нибудь по дороге.

– Нет, я слышала, что они говорили о поездке в Лондон.

– И дедушка оставил маму там.

– Его не было только два дня. А мамы целую вечность. Наверное, три недели. Я не очень хорошо помню то время. Но я помню, что когда она уезжала, была очень больна. Она совсем не улыбалась.

– Да, должно быть, она сильно болела.

Она кивнула и начала мне рассказывать о ракушках, которые они с дедушкой подбирали на берегу.

* * *

Раза два или три я заходила проведать старую вдову. Из наших бесед я не почерпнула ничего особенного для своего расследования, хотя надеялась обнаружить что-нибудь интересное, когда она рассказывала о своей обеспеченной жизни в родном Йоркшире.

Мне хотелось ещё раз поговорить с Марией, и поскольку желание это было взаимным, то такой случай нам представился.

Когда я в очередной раз пришла к вдове, меня встретила Мария. Она прижала палец к губам и, подмигнув, сказала:

– Миледи путешествует по стране снов. Но вы проходите, мисс Крэнли, подождем, пока она проснётся. Я не люблю её будить. У неё была ещё одна плохая ночь. Я всегда могу это определить по её виду. Опять, наверное, блуждала в потёмках, всё ищет чего-то. Хорошо хоть она не может достать спички. Я об этом позаботилась.

Мы сели друг против друга.

– Вы с мисс Кейт поладили так, что диву даёшься. Просто «не разлей вода».

– Думаю, мы с ней понимаем друг друга. Она неплохая девочка.

– Да уж. Я бы так не стала говорить, но с вашим появлением она немного изменилась к лучшему. Это точно.

– А как чувствует себя леди Пэрриваль?

– Бывает совсем хорошо… сознание ясное, можно сказать… А то и совсем её не разберёшь. Да, стареет. Долго она не протянет. Когда я вспоминаю её в молодости… Она была настоящей хозяйкой дома. А потом раз! – за одну ночь стала совсем другим человеком.

– Возможно, она до такой степени любила сэра Эдварда, что его смерть оказалась для неё слишком тяжелым ударом?

– Совсем наоборот, я бы сказала. Они вовсе не были, что называется, как Дэрби и Джоан. О Боже мой, вовсе нет. Между ними всегда существовали разногласия, до самого конца. Это я вам точно говорю. Я слышала, как они ругались, иногда это просто шокировало меня. Она плакала, когда он умирал. Он лежал на кровати и говорил так тихо… Я не могла расслышать.

– Он умер, когда произошло то ужасное убийство?

– О, да… убийство. Он тогда уже был при смерти. Я не думаю, что он много об этом знал. Был слишком плох. Ведь не пойдёшь же к человеку, который умирает, и не скажешь: «Твоего сына убил мальчик, которого ты привёл в дом». Я хочу сказать, что никто ему этого не говорил.

– Это очень странное дело, вам так не кажется, Мария?

– Убийство есть убийство, как на него ни посмотри.

– Я хочу сказать, что всё это очень загадочно.

– Ревность, вот что это было. Поговаривали, что он был влюблен в миледи. Да, ничего не скажешь, она настоящая красавица.

– Очень красива. Вы говорили, что она нравилась сэру Тристану.

– Смешные дела. Но в любви всегда так. Казалось, что она любит Космо. А может, и в самом деле так было? Но мне сдаётся, что всё это было притворство. Я же видела, что у них с Тристаном что-то есть. Понимаете, это сразу чувствуется. Если что-то понимаешь в таких делах.

– Я слышала от кого-то, что она была сильно больна и уезжала на несколько недель. Вернулась такой, как была прежде.

– Думаю, это было как раз перед убийством… точно. Я начала замечать, что она стала выглядеть немножечко… ну, если бы она была замужем, я бы подумала, что она в положении.

– А когда она вернулась?..

– Тогда всё и случилось. Если мне не изменяет память, через неделю или две.

– И она сразу вышла за Тристана?

– Нет, через несколько месяцев. Они не могли пожениться так быстро.

– Как вы думаете, она успокоилась, что получила в мужья Тристана, титул и всё прочее?

Мария нахмурилась. Я подумала, что зашла слишком далеко. Нужно быть осторожнее. Лукас меня предупреждал.

– О, я не могу сказать, что ей нужен был только титул и прочее. Я ведь говорила, что у неё с Тристаном что-то было. Скорее, ей с самого начала хотелось выйти за Тристана. Но Космо был сильнее брата. Он был великий Космо. Должен был стать сэром Космо, но не дожил до этого. Фермеры его не очень-то любили. Им больше нравился Тристан, так что не ей одной. У них была скромная свадьба. Ведь так и должно было быть. Старая миледи очень радовалась, что они поженились. Она так любит Мирабель и всегда мечтала, что станет её свекровью. Надо было видеть её, когда она сидела рядом с майором. Миледи всегда была к нему неравнодушна.

– Да, кажется, вы упоминали об этом.

– Я всегда это знала. Мать миссис Мирабель была её хорошей подругой, но потом разыгралась ревность. Из-за майора… только тогда он не был майором. Я не знаю, кем он был. Но уж очень привлекательным. Миледи в ту пору была ещё Джесси Аркрайт. Она имела обыкновение говорить со мной, когда я расчёсывала ей волосы. Она была влюблена в него, как и её подружка.

– Вы говорите о школьной подруге, что вышла за него замуж?

Мария кивнула.

– Одно время я думала, что Джесси выйдет за него. Но старый Аркрайт и слышать ничего не хотел. Он считал, что молодому красавцу нужно только состояние Джесси. Она была девушкой своенравной, но когда дело касалось денег, старый Аркрайт сам решал, как поступить. Он ни за что не позволит ей кидаться в объятия авантюриста, который гоняется за её деньгами. Так и сказал. А если она ослушается и выйдет за него замуж, денег не получит. У бедной Джесси разбилось сердце, но потом она вышла за сэра Эдварда и приехала сюда. А майор женился на её школьной подруге. Вот как всё это было. Прошло много лет, и когда жена майора умерла, он написал миледи, и их дружба возобновилась. Она была на седьмом небе от радости. Миледи написала, чтобы он приехал и поселился здесь, вместе с дочерью и внучкой. Нашла для них коттедж, и с тех пор она стала относиться к Мирабель, как к своей дочери.

– Она не сердилась, что майор женился на её подруге?

– Миледи это пережила. Подруга была уже мертва, а майор жил рядом. Она очень рада, что Мирабель стала её снохой… И майор постоянно заходит в гости.

– А молодая леди Пэрриваль любит её?

– О да. Она ведь очень милая старушка. Помню, как она расстроилась, когда уехала Мирабель… но это было до свадьбы. Она по-настоящему беспокоилась. Я видела, как она читала письмо от Мирабель: «Дорогая тётя Джесси…» Она всегда называет её тётей Джесси. Она писала, что остановилась в месте под названием… как же это? О, вспомнила. Малтон Хаус в районе Бейсуотер, в Лондоне. Я вспомнила Малтон Хаус, потому что неподалеку родилась. Это около Йорка. Вот почему название засело в памяти. Когда она вернулась, миледи так суетилась вокруг неё. А потом случилось убийство…

– Должно быть, для старой леди Пэрриваль это был ужасный шок – потерять вот так своего сына.

– О, конечно… и сэр Эдвард уже лежал на смертном одре. Этого было достаточно, чтобы свести её в могилу. Мы были все удивлены, что она перенесла это и осталась жива. Но с тех пор мысли ее стали затуманиваться, и она начала блуждать по ночам.

Мария рассказала, как сложно ей приходится с леди Пэрриваль, приводила примеры её странного поведения, чтобы подчеркнуть, какие изменения произошли в ней после трагедии.

Пока мы разговаривали, приехал майор.

– О, здравствуйте, майор, – сказала Мария. – Миледи спит. Боюсь, снова всю ночь шастала.

– О Боже мой, Боже мой. Как приятно вас видеть, мисс Крэнли. Вы что-то давно ко мне не заходили. Мне нужно поговорить об этом с Кейт. Я говорил ей, чтобы она приводила вас ко мне всякий раз, когда вы находитесь рядом с моим домом. Вы почти всегда найдёте меня в саду.

– Спасибо, майор. Мне очень приятно.

– Мария так хорошо заботится о леди Пэрриваль. Что бы мы без неё делали, просто не знаю.

– Не знаю, что я бы делала без миледи, – ответила Мария. – Мы столько лет были вместе.

Я сказала, что мне пора идти, решив, что леди Пэрриваль будет приятно увидеть майора наедине и что посторонние могут испортить ей тет-а-тет.

Он вежливо заметил, что она, очевидно, расстроится, что не увиделась со мной.

– О, я могу прийти завтра.

Он взял мою руку и сказал:

– Итак, не забудьте. Жду вас у себя.

Когда я спустилась вниз, обнаружила, что меня ждёт посланник.

Это была записка от Карлтона. Он сообщил мне, что в следующую среду Лукасу делают операцию. А была пятница.

Глава 8 Поездка в Лондон

Я приняла решение, что поеду в Лондон. Мне очень хотелось быть рядом с Лукасом, когда ему будут делать операцию. И ещё я желала увидеться с ним до этого и заверить его в том, что буду постоянно думать о нём всё это время, что буду молить Бога о том, чтобы всё завершилось благополучно.

В Лондоне я могла бы остановиться у своего отца и тогда находилась бы всё время неподалёку от клиники. Я была бы очень близко от Лукаса, и мне хотелось, чтобы он знал об этом.

Я отправилась к молодой леди Пэрриваль.

– Очень сожалею, – обратилась я к ней, – но мне необходимо съездить в Лондон. Моего близкого друга должны оперировать, и я хочу быть рядом с ним в это время. Кроме того, я давно уже не виделась с отцом. Мы не встречались с ним с тех пор, как я вместе со своими друзьями, профессором и миссис Графтон уехала в Корнуол. И теперь мне на самом деле просто необходимо навестить свою семью и кое-что объяснить им.

– Ах, милая моя, – проговорила леди Пэрриваль. – Боюсь, что Кейт, услышав это, очень расстроится. Вы так хорошо ладите друг с другом.

– Да, это так, но мне очень нужно ехать. Я поговорю с Кейт. Надеюсь, она меня поймёт.

Я поговорила с Кейт.

– А почему бы и мне не поехать вместе с вами? – спросила она.

– Потому что я должна ехать одна.

– Не понимаю, почему.

– Должна и всё.

– А чем же мне заняться после вашего отъезда?

– Найдёте, чем.

– Это будет непросто.

– Я скажу, чем заняться. Попробую подобрать вам несколько книг, вы их прочтёте, а когда я вернусь, расскажете, о чём они. Кроме того, я оставлю вам кое-какие задания по урокам.

– Ну, и что в этом хорошего?

– Это поможет вам скоротать время.

– А я не хочу кое-как проводить время. И я против того, чтобы вы уезжали без меня.

– Увы! Вам неплохо бы запомнить: жизнь не всегда поворачивается той стороной, которая нам приятна. Послушай, девочка. Мне просто необходимо поехать в Лондон.

– Вы можете не вернуться.

– Вернусь. Клянусь в этом.

Кейт принесла Библию и заставила меня поклясться на ней. После этого она, казалось, немного успокоилась.

Я была очень тронута тем, что так много значу для этой девочки.

Отец мой очень обрадовался, увидев меня. Тётушка Мод поглядывала холодно и укоризненно, – впрочем, другого я и не ожидала от неё.

– Ты приняла странное решение, Розетта, – проговорил отец.

– Мне хотелось сделать хоть что-нибудь.

– Существовало огромное множество других, более приемлемых для тебя решений, – вставила тётушка Мод.

– Можно было подыскать для тебя что-нибудь в музее, – добавил отец.

– И это было бы намного лучше, – поддержала его тётушка Мод. – Но устроиться какой-то гувернанткой да ещё в такой глуши, как Корнуол.

– Я живу в очень приличной и известной семье. Они соседствуют с Лоримерами.

– Очень рад, что ты живёшь неподалёку от них, дочка. И чему же ты учишь?

– Всему понемногу, – ответила я – Это ведь совсем не трудно – учить детей.

Отец удивился.

– В любом случае, – наступала тётушка Мод, – совершенно не имеет значения, чему ты учишь и кого, – всё равно это весьма глупое занятие для тебя. Надо же, гувернантка!

– Если ты помнишь, то Фелисити тоже была гувернанткой.

– Ты не Фелисити.

– Да, я не Фелисити, я сама по себе. Просто я хочу сказать, что она устроилась весьма недурно и не испытывает ни малейшего стыда за то, что когда-то служила гувернанткой.

– Это было сделано для друзей… как одолжение.

– Ну, меня тоже попросили об этом. Они очень рады, что я согласилась служить у них.

Тётушка Мод сделала недовольный жест.

Зато на кухне меня ожидал самый радушный приём. Мистер Долланд выглядел немного постаревшим. На висках его появилось намного больше седых волос. Миссис Харлоу, казалось, покрупнела с тех пор, как я помнила сё, а девушки ничуть не изменились.

– Так что же, вы теперь гувернантка? – спросила миссис Харлоу, слегка усмехнувшись.

– Да.

– И это вы, дочь нашего господина!

– Мне нравится эта работа. У меня очень способная и необычная ученица. Пока я не начала заниматься с этой девочкой, её считали очень трудным ребёнком.

– Никогда не поверила бы этому… да и мистер Долланд тоже, наверное. Что вы скажете по этому поводу, мистер Долланд?

Мистер Долланд согласился с тем, что и он тоже никогда не поверил бы в то, что произошло со мной.

– Раньше меня особенно забавляла здесь одна вещь, – проговорила я. – Вы ещё изображаете колокола, мистер Долланд?

– И тогда, и теперь изображаю, мисс Розетта.

– Обычно это так пугало меня, и я начинала представлять себе этого польского еврея. Я рассказывала о вас Кейт – так зовут мою ученицу. Мне очень хочется привести её сюда и познакомить эту девочку со всеми вами.

– Теперь мы лишились счастья иметь в доме молодую девушку, – вспоминая былое – проговорила миссис Харлоу.

Я подошла к ней и крепко обняла. Она прижалась ко мне на мгновенье.

– Мы часто вспоминаем прежние времена, – вытирая глаза, проговорила миссис Харлоу. – Вы были взрослой не по летам девушкой.

– Я непременно должна услышать колокола, прежде чем вернусь в Корнуол.

– Говорят, мистер Лоример сейчас в Лондоне.

– Да. И пока я здесь, я обязательно навещу его.

Мне удалось перехватить понимающие взгляды, которыми при этом обменялись мистер Долланд и миссис Харлоу. Таким образом, они уже назначили Лукаса мне в мужья.

На следующий день я отправилась в клинику. Лукас очень обрадовался нашей встрече.

– Очень тронут, что ты навестила меня, – улыбнулся он.

– Разумеется, я должна была прийти. Мне хочется быть рядом с тобой, когда всё это произойдёт, и ты должен знать, что всё это время я буду непрестанно думать о тебе. Завтра днём я зайду в клинику с отцом или тётушкой Мод, чтобы узнать, как всё прошло.

– Возможно, будет ещё рано.

– Ничего, я всё равно зайду.

Палата его оказалась небольшой, в ней стояла единственная кровать и маленький стол подле неё. Лукас был одет в халат. Он сообщил, что врачи посоветовали ему хорошенько отдохнуть пару дней перед операцией, и поэтому он всё время проводит за чтением. По всей видимости, им надо было как-то подготовить мистера Лоримера к операции, поэтому ему и дали такой совет.

– Я так рад, что ты пришла, Розетта, – говорил Лукас. – Я хочу уяснить для себя кое-что. Сядь, пожалуйста, к окну, чтобы я мог видеть твоё лицо.

– Тебя не беспокоит этот шум с улицы? – спросила я его.

– Нисколько. Мне он даже нравится. Этот шум вызывает у меня ощущение, что жизнь там, за окном, продолжается.

– Так о чём же ты хотел поговорить со мной, Лукас?

– Я задумал выполнить одно дело. Это случилось незадолго до того, как ты призналась мне, что Джон Плэйер был на самом деле Саймоном Пэрривалем.

– Ты говорил о деле, Лукас. Что это за дело?

– Я послал Дика Дювейна найти его.

– Ты… что?

– Я мало что могу добавить к этому. Дик отправился в Константинополь. Мне подумалось, что, может быть, Саймон всё ещё продолжает работать на пашу, и тогда есть шанс подыскать нужного человека, который за взятку смог бы доставить его обратно. Я знаю, как там живут и работают люди. А дело это как раз того сорта, которые хорошо удаются Дику. Если кто и смог бы справиться с ним наилучшим образом, так это именно Дик Дювейн.

– Но зачем тебе это, Лукас?

– Я знаю, что Саймон – тот человек, о котором ты думаешь. Мне всё время казалось, что между нами тремя существует какая-то связь. Мы вместе прошли через многое. И эти испытания накладывают свой отпечаток на людей. Но мне на этом пути досталась роль отстающего. На острове я почувствовал это.

– Всё случилось из-за того, что ты не мог передвигаться. А нам обязательно нужно было отправиться на поиски еды. Ты никогда не был отстающим, Лукас.

– Да нет, был. Ведь это именно тебе он доверил свою тайну, и именно ты решила, несмотря ни на что, доказать невиновность Саймона. – Я не проронила ни слова. – Раньше бывали минуты, когда мне казалось, что мы с тобой… Ну, в общем, это было бы то, о чём я мечтал. Моя жизнь пошла совершенно по-другому, когда ты появилась в Корнуоле. Я стал с надеждой смотреть в будущее… Так, надежда, что может произойти чудо.

– Мы видели чудо… и не одно чудо. Иногда создавалось впечатление, что провидение… судьба… или что-то ещё – не важно, как назвать это чудо – оберегало нас на нашем пути. Вспомни, как нам удалось выжить в тех морях… и потом на острове. А какая удача сопутствовала мне, когда я оказалась в серале? Иногда мне чудилось, что я буквально ощущаю присутствие доброго ангела за плечом. И ты тоже, Лукас. То, как тебе удалось вернуться домой, иначе как… чудом не назовёшь.

– Что-то вроде этого… – проговорил он, кивнув на свою ногу.

– Не думаю, что кому-либо из нас удалось вырваться оттуда без единой отметины. Но, Лукас, ведь ты сделал это для меня. Ты пытался отыскать его и вернуть мне.

– Признаюсь, что иногда чувствовал себя дураком. Позволь ему уйти, говорил я себе. Позволь ему навсегда остаться там. И тогда ты с ней сможешь попытаться построить новую жизнь… вместе. Вот о чём я обычно тогда думал. Но потом сам же возражал. Она всё время будет тосковать по нему. Она всё время будет думать о нём. И в конце концов я приходил к выводу, что должен постараться отыскать его и вернуть домой… если это оказалось бы возможным.

– Я никогда не забуду о том, что ты делал это ради меня, Лукас. Как-то раз ты сказал, что любишь меня почти так же сильно, как и себя, а потом добавил, что все люди без исключения больше всего на свете любят себя, а когда они заявляют, что любят кого-то ещё, происходит это из-за того, что хотят успокоить других и получить удовольствие, которое им могут доставить эти, другие. Ты помнишь свои слова? Так вот, думаю, тебе не удалось доказать этого… по крайней мере, в отношении себя.

Лукас рассмеялся.

– Не делай из меня героя. Иначе тебя поджидает ужасное разочарование.

– Ах, Лукас…

– Ну, хорошо, хорошо. Больше не буду. Хватит нам сантиментов. Я подумал, что тебе непременно надо знать это, вот и всё. Когда ты сообщила мне, кем он был на самом деле, а также то, что он попытается добраться до Австралии, я написал Дику, и он, пожалуй, уже на пути туда. Австралия – страна с очень небольшим населением. Отыскать его там не составит большого труда. Но даже если нам удастся отыскать его… ведь он всё равно не сможет вернуться сюда, правда?

– До тех пор, пока мы не докажем его невиновность. – Он взглянул на меня с сожалением. – Ты думаешь, мне никогда не удастся доказать это – так ведь? – спросила я.

– Думаю, что ты поставила перед собой весьма непростую задачу.

– Но ведь ты поможешь мне, Лукас.

– Знаешь, на меня надежда плоха.

– Но ведь тебе будет намного лучше после… Ты же знаешь, что будет лучше. Даже уверен в этом.

– Ну, это будет главной целью, да?

– Я не могу дождаться, когда наступит завтра.

– Спасибо тебе, Розетта.

– Всё должно закончиться успешно. Обязательно должно.

Он согласно кивнул. Я поцеловала Лукаса в лоб и ушла. Не в силах скрыть свои чувства, я не хотела, чтобы он заметил, какой ужас переполняет меня.

Оставив Лукаса в палате, я поинтересовалась, нельзя ли поговорить с хирургом, и в конце концов меня проводили к нему. Хирургу я поведала, что была бы очень признательна, если бы он честно сказал мне, есть ли опасность, что мистер Лоример не сможет выдержать операцию.

За те несколько секунд, которые он молчал, собираясь с мыслями, я почти окоченела от страха.

– Полагаю, вы – его невеста, – проговорил он наконец.

Я не стала опровергать его слова. Мне подумалось, что считая меня невестой Лукаса, врач будет более откровенен.

– Вашему жениху предстоит длительная и сложная операция. Если она закончится успешно, он сможет передвигаться с гораздо большей лёгкостью и без боли… хотя лёгкая хромота останется навсегда. Так как операция сложная и длительная, она тяжело повлияет на сердце, и в этом состоит главная опасность. Мистер Лоример – физически сильный и здоровый человек. Сейчас состояние его здоровья можно оценить как удовлетворительное. Поэтому есть хорошие шансы, что он успешно перенесёт операцию. Нам только не следует забывать о нагрузке на сердце.

– Спасибо вам, – поблагодарила я врача.

Тот положил мне руку на плечо и заверил:

– Уверен, что всё будет хорошо.

Следующий день мне показался бесконечно длинным. Ближе к вечеру я, тётушка Мод и отец отправились в клинику. Там мы встретились с врачом, с которым я разговаривала накануне.

– Операция закончилась, и сейчас он вне опасности, – сказал хирург. – Пока ещё слишком рано судить, насколько она прошла успешно. Но самочувствие мистера Лоримера хорошее. Вы можете зайти в палату и повидаться с ним, но только на несколько минут. Разумеется, зайти можно только мисс Крэнли.