Текст книги "Пленница"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Вполне правдоподобно, но как это может помочь решить проблему Саймона Пэрриваля?

– Не знаю. Но предположим, что убийство совершил кто-то из нынешних обитателей дома. Человек, совершивший одно убийство, не остановится перед другим. Может, это части единого целого. – Он посмотрел на меня с некоторым раздражением. – Я знала, что ты так отреагируешь. Просто я думала, может, ты мне поможешь.

– Помогу, – сказал он. – Но я не думаю, что мы чего-нибудь добьёмся. Саймон, как представляется, завидовал братьям. Одного из них он в ярости убивает, а второй застаёт его на месте преступления. Вот так. А что касается матроса, тут ты, может быть, права. Ребёнку захотелось отца, она и придумала себе его.

– Она срезала выставочные розы садовника, чтобы положить на его могилу.

– Вот видишь.

– И всё равно.

– И всё равно… – повторил он, загадочно улыбаясь. – Если мы собираемся вести расследование, то нужно начать с самой вероятной версии, а за безвременной гибелью моряка, может, действительно что-то есть. По крайней мере, мы можем сделать первые шаги.

– Что именно?

– Выяснить о нём, что можно. Кто он? Кто была его жена? Потом, если окажется, что это не кто иной, как нынешняя леди Пэрриваль, можно считать, мы вышли на какой-то след. И если от него действительно кто-то избавился, чтобы не было неприятностей, то существует вероятность, что этот «некто» совершил и другое убийство.

– Я знала, что ты поможешь, Лукас.

– Итак, начинаем приподнимать завесу тайны, – драматичным голосом сказал он.

– С какого утла?

– Я отправлюсь в Лондон. Просмотрю архивы. Какая жалость, что нет Дика Дювейна. Он бросился бы на поиски с большим энтузиазмом.

– О Лукас! Я так благодарна.

– Я тоже тебе благодарен. Это скрасит монотонное течение дней.

Я вернулась в Пэрриваль Корт в приподнятом настроении.

Я правильно поступила, что доверилась Лукасу.

* * *

Лукас отсутствовал три недели. Каждый день я ждала от него известий. Кейт по-прежнему доставляла мне трудности, но уже не делала попыток увильнуть от уроков. Мы вместе читали, обсуждали прочитанное, и я больше не упоминала о могиле моряка, которую она продолжала навещать. Кейт больше не рвала цветы из сада, а предпочитала собирать полевые.

Через несколько дней после отъезда Лукаса в Лондон меня нашла Мария, служанка старой вдовы, и сказала, что леди хочет поболтать со мной.

Мария была из тех слуг, которые, находясь в услужении у своих хозяев долгое время, считают себя привилегированными особами. Более того, хозяева к ним так привыкают, что слуги видят с их стороны такое отношение, какое хочется им. Они считают себя «членами семьи». Что касается Марии, то мне просто повезло, что именно она оказалась служанкой леди Пэрриваль.

Я впервые попала в эту часть дома.

Мария встретила меня, прижав палец к губам.

– Она спит, как сурок. С ней всегда так. Пригласит кого-нибудь, а когда люди приходят, – умирает для всех окружающих.

Она кивнула мне и открыла дверь. В комнате в огромном кресле дремала леди Пэрриваль. Голова её свесилась на бок.

– Не будем пока её беспокоить. У неё была плохая ночь. Иногда с ней такое случается. Её мучают кошмары о сэре Эдварде. Он был немножечко тираном… Знаете, она всё никак не может успокоиться. Ляжет – встанет. И так всю ночь. Иногда становится такой, как прежде. А то всё думает о чём-то…

– Может, прийти позднее?

Она покачала головой.

– Посидите здесь немножечко. Когда она проснётся, позвонит в колокольчик или постучит палкой. О, Боже мой, она уже не та, что раньше. Думаю, такое со всеми происходит, когда наступит время. Она кивнула. – Я была с ней, когда она уезжала с юга. Как мне не хотелось покидать Йоркшир. Бывали там, мисс Крэнли?

– Нет.

– Нужно видеть эти долины, мхи… Это превосходное место.

– Я в этом уверена.

– А здесь? Ну… я не знаю. Никогда не привыкну к этим людям. Только и знают, что придумывают всякую чепуху. Вот нас-то в этом нельзя обвинить.

Она посмотрела на меня с каким-то осуждением. Я сочла это незаслуженным, потому что и не помышляла обвинить её в этом грехе.

– Пики там и есть пики, мисс Крэнли. И никаких выдумок. Фу-ты, ну-ты, придумают же… мертвецы выходят из своих могил… какие-то маленькие человечки в шахтах… гоблины, всякие там штуки, которые пускают ко дну корабли. Не понимаю. Мне это так смешно.

– Да уж, действительно.

– Знаете, от таких россказней в доме, как этот, могут мурашки по спине пойти.

– Но только не у женщины из Йоркшира.

Она улыбнулась. Я поняла, что она считает меня не то чтобы родственной душой, Но, по крайней мере, не относит меня к фантазёрам-корнуольцам, поскольку я из Лондона.

– Значит, вы приехали сюда с леди Пэрриваль, когда она вышла замуж?

– Я служила у неё ещё до этого. А сколько шума тогда было. Говорили, что она вышла замуж из-за титула. У старого Аркрайта было много денег, он купался в них. Но деньги – это ничто. А когда стала «миледи», то тут же вознеслась на облаках славы. Этот дом… Что она сделала с ним! Здесь был такой беспорядок. Но что делать, вместе с домом ей пришлось взять сэра Эдварда.

– А что, их жизнь была такой нетерпимой?

– Странный он был человек. Никогда не знаешь, что выкинет. А она привыкла всё делать по-своему. Старый Аркрайт души в ней не чаял. Она была такая красавица, и, конечно, богатая. Единственная дочь, наследница. Понимаете, за чем погнался сэр Эдвард.

– А в чём проявлялась его странность?

– Он говорил мало. Всегда такой правильный. Боже, как он был строг.

– Я уже слышала об этом.

– Каждое воскресенье ходил в церковь, утром и вечером. Он считал, что каждый обитатель дома должен посещать церковь, иначе на душе грешника появится чёрная отметина. Он хотел устроить себе местечко на небесах. А потом… этот мальчик.

– И что же? – спросила я с нетерпением, так как она замолчала.

– Привезти его так. Если бы это был другой человек, я бы сказала… вы понимаете, о чём я… мужчины, они все одинаковые. Но сэр Эдвард! В такое невозможно поверить. Я часто думала о том, кто же такой этот мальчик. Миледи видеть его не могла. Её можно понять. К мальчику была очень привязана няня Крокет. Я удивляюсь, что миледи не выставила её. Но сэр Эдвард не допустил бы этого. Что касается мальчика, то здесь он был настроен решительно, хотя в целом не вмешивался в дела дома. Только бы все домочадцы ходили в церковь да посещали утренние молитвы в холле. Я слышала, как миледи бушевала от ярости, говорила, что не позволит маленькому ублюдку остаться в доме… Да, она дошла до таких слов. Я слышала всё, что она говорит. Миледи мне доверяла, мы ведь давно с ней вместе. Когда ей потребовалась личная прислуга, она выбрала меня. Да, я многое здесь повидала. Ой, зачем я говорю вам это? Ну да… я отношусь к ней, словно она мой ребёнок, правда. И вот теперь вы тоже здесь член большой семьи. Должно быть, вы хватили уже горюшка с этой мисс Кейт.

Мария поджала губы, и у меня создалось впечатление, что она упрекает себя в том, что говорит о таких интимных вещах со мной, почти посторонним человеком.

– Должно быть, вы были свидетелем многих перемен в этом доме.

Она кивнула.

– Я всегда была любительницей немного посплетничать, – призналась она. – А мне здесь не часто выпадает такой случай. Чувствуешь себя немного одиноко. А вы такая милая девушка, мисс Крэнли, я это вижу. Вы из тех, кто умеет понять.

– Надеюсь. Мне всё здесь очень интересно… Сам дом и люди.

– Это так. Как вы сказали, я видела, какие здесь происходили изменения. В эту часть дома гости заглядывали редко. Знаете, какие здесь люди, мы уже говорили об этом. Сэр Эдвард скончался здесь. Они считают, что его тень приходит сюда. Много об этом болтают. Говорят, что видели огни. Вроде как сэр Эдвард всё ищет чего-то, потому что никак не успокоится на том свете.

– Я тоже однажды видела свет, – сказала я. – Мне кажется, это была свеча, потому что я видела мерцание, но это было только один раз.

Она подтолкнула меня локтем:

– Я скажу вам, что это было. Это была она. – Мария кивком показала на комнату леди Пэрриваль. – Она иногда это делает. Встает по ночам, зажигает свечу и ходит. Сколько раз я ей говорила: «Когда-нибудь вы спалите весь дом». А она мне ответила: «Я должна искать. Мне нужно найти». – «Что найти-то?» – говорю. Потом у неё в глазах появляется какое-то странное выражение, и она замолкает. Больше уже из неё не вытянуть ни слова.

– Думаете, она действительно что-то искала?

– У престарелых людей иногда появляются навязчивые идеи. С ней как раз тот самый случай. Каждый раз я ей говорю: «Если вы забыли, куда положили какую-то вещь, скажите мне, и я найду её». Но нет. Она только по ночам начинает выискивать неизвестно что. Мне приходится глядеть за ней в оба. Здесь много дерева – вспыхнет, не успеешь оглянуться. Вот поэтому я прячу от неё спички. Но и это её не останавливает. Я слышала, как она слоняется в темноте.

– По своей комнате?

– Нет, у него… сэра Эдварда. Знаете, у них были отдельные спальни. Я всегда считала, что это нехорошо.

– Вам, должно быть, приходится нелегко, приглядывая за леди Пэрриваль?

– О да. Я делаю буквально всё: убираю, чищу, готовлю ей еду. Она не часто ходит на такие вечеринки, как та, что была на днях. Просто она последние недели две чувствует себя получше. У молодых своя жизнь, а хозяйка очень довольна новой леди Пэрриваль. Она всегда хотела женить на ней кого-нибудь из своих сыновей.

– Да, я слышала, она была знакома с её матерью.

– Они были школьными подругами. Хозяйка хотела, чтобы майор поселился здесь. Она нашла для него коттедж «Раковина», а вскоре мисс Мирабель обручилась с Космо.

– Но он погиб…

– Его убили. Какое это было время, просто ужас. Всё этот парень, Саймон. Они всегда враждовали меж собой.

– Он ведь убежал, да?

– Удрал. Он был умным мальчиком, даже в детстве. Это единственное, что он мог сделать… или болтаться в петле. Думаю, он сумеет стать на ноги. Он из таких.

– А как вы считаете, что произошло тогда?

– Да тут и думать нечего. Всё ясно. У Саймона были причины. Он положил глаз на Мирабель. Не то чтобы у него был какой-то шанс. – Она понизила голос. – Возможно, я говорю не то, но мне всегда казалось, что ей нужен не Космо, а его титул. Думаю, Саймон застрелил его в приступе гнева.

– Но откуда у него взялось оружие?

– Вы меня спрашиваете? Похоже, что он взял его с собой специально для этого. Э-хе-хе. Кто знает. Мы в Йоркшире говорим, что нигде нет такого чудного Народа, как здесь. И клянусь всеми святыми, мы правы. Все решили, что дело в ревности, а ревность – поганая штука.

– А потом леди Пэрриваль вышла за Тристана.

– Именно так. Они всегда глянулись друг другу, эти двое. У меня-то есть глаза. Я всё вижу. Вот что вам скажу, не раз я говорила себе: «Хо-хо, будут ещё те дела, если она выйдет замуж на Космо, потому что нужен-то ей Тристан». Я кое-что примечала разок-другой. Она внезапно замолчала и зажала рукой рот. – Опять я говорю о том, что меня не касается. Но знаете, так приятно поговорить с человеком, которому это интересно.

– Мне безусловно интересно, – заверила я её.

– Ну что ж, вы теперь, наверное, тоже член семьи. И в конце концов, дело было давно.

Я понимала, что её необходимо подбодрить, чтобы она преодолела угрызения совести.

– Да, конечно, – сказала я. – Осмелюсь заметить, что одно время об этом только и говорили.

– О Господи. Это точно.

– Вы говорили, кое-что замечали?

– Право, не знаю. Просто раз-другой видела то-сё… поэтому меня не удивило, когда дело обернулось помолвкой с Тристаном.

Она слегка нахмурилась. Старается припомнить, подумала я, сколько лишнего сказала мне.

– Миледи и я любили посидеть, поговорить по душам. Мы были как две девчонки. Но со смертью Космо она, конечно, изменилась. Невозможно поверить, как это её состарило. Давненько мы уже не разговаривали с ней как прежде. Ну… мне лучше пойти взглянуть на неё. А то она как кошечка, спит-спит, потом вдруг проснётся и немедленно хочет знать, что вокруг происходит.

Она поднялась и вошла в дверь. Я надеялась, что леди Пэрриваль не проснулась, поскольку разговор с Марией оказался очень интересным и познавательным. Я всегда знала, что слугам хорошо известны семейные тайны.

Послышался брюзгливый голос:

– Мария… что случилось? Кто-то приходил?

– Да, вы хотели поболтать с гувернанткой. Она ждала здесь, пока вы проснётесь.

– Я уже проснулась.

– Теперь да. Ну что ж, она здесь. Мисс Крэнли.

Леди Пэрриваль одарила меня улыбкой.

– Принесите стул, Мария, чтобы она могла сесть.

Мария исполнила её просьбу.

– Подвиньтесь поближе.

Мы немного поговорили, но я видела, что мысли её блуждают. Она находилась не в таком ясном сознании, как на вечере, и вовсе не была уверена, какой из гувернанток я была. Потом неожиданно вспомнила, что я самая удачливая из них.

Она рассказывала о доме – в каком он был состоянии, когда она въехала в него, и как после ремонта вдохнул в себя новую жизнь.

Через некоторое время я заметила, что голова её склонилась к плечу. Она задремала.

Тихонько поднявшись, я пошла искать Марию.

Она сказала:

– Сегодня не самый лучший её день. Ночью опять, наверное, бродила в поисках того, чего нет.

– Мне было очень приятно с вами поговорить, но теперь мне нужно уходить.

– Надеюсь, я не сболтнула лишнего. Как только начинаю говорить, забываю обо всём на свете. Вы должны ещё прийти к нам.

– Обязательно приду.

Я вернулась в свою комнату. Этот день прошёл не впустую.

* * *

Я получила сообщение от Лукаса.

Он вернулся и хотел меня видеть как можно скорее. Я тоже не могла дождаться встречи с ним. Вскоре после того, как я получила его послание, мы встретились в харчевне «Король Моряков».

– Ну вот, – сказал он. – Я сделал кое-какие открытия. Думаю, мисс Кейт просто фантазёрка.

– О, я рада, что это так. Мне было бы очень неприятно думать, что леди Пэрриваль убила своего первого мужа.

– Томас Перри был женат на Мейбл Тэллок. Она пела в церковном хоре.

– Леди Пэрриваль в церковном хоре?!

– Вполне возможно, она и была хористкой, пока не стала важной особой. Но слушай… её отец ведь живет здесь?

– Да, майор Даррел. Мирабель Даррел звучит совсем не так, как Мейбл Тэллок.

– Мейбл может называть себя Мирабель.

– Да, но важна фамилия.

– Она могла изменить её.

– Но есть её отец.

– Слушай. Там был ребёнок. Я проверил. Её звали Кэтрин.

– Кейт! Вот это да!

– Но это очень распространённое имя. И единственная вещь, которая могла бы вписаться в нашу схему. – Ты хочешь зацепиться именно за неё?

– Нет. Думаю, Кейт всё придумала. Она действительно одинока. Я знаю это, потому что она быстро подружилась со мной. В ней есть что-то трогательное. Ей нужен отец. Вот почему она увидела его в матросе.

– Можно было бы подыскать кого-то более стоящего.

– Ей не из чего было выбирать. Просто она увидела… могилу неизвестного. И не забывай, она ведь встретила его на рынке.

– Встретила ли? А может, она и это придумала?

– Наверное, она всё-таки говорит правду. Потому что он расспрашивал о своей жене и ребёнке.

– Мы уже выяснили, что у него действительно была дочь по имени Кэтрин.

– У этого имени много уменьшительных, Кэти, например.

– Да, думаю, так. Но Кейт всё-таки более распространенное из них. И всё же, одно имя не может быть основательной зацепкой. Кроме того, отец Мирабель человек уважаемый. Майор Даррел. Едва ли она в сговоре с ним. Нет, давай-ка закончим на этом первую страницу своих расследований и начнём новую.

– Знаешь, пока ты был в Лондоне, я уже сделала маленькое открытие. Мне посчастливилось побеседовать со служанкой старой леди Пэрриваль. Её зовут Мария.

– А. Ну и что она открыла тебе?

– Не очень много из того, что мне не было известно. Но она была очень разговорчива.

– Как раз то, что нам нужно.

– Она припомнила, как появился в доме Саймон. Рассказала, какой это вызвало переполох, потому что никто не мог понять, откуда он взялся. Кое-кто думал, что хозяин дома вёл себя не так, как положено джентльмену… Но к сэру Эдварду нельзя было применять подобные обвинения. Он был не из тех, кто был замешан в таких вещах. Это был богобоязненный человек, который стремился исполнять заповеди Господни и всегда придерживался высоких принципов.

– Может, он хотел казаться таковым в глазах окружающих, а на самом деле был себе на уме. Есть такие люди.

– Да, конечно. Только не сэр Эдвард. А если он и повёл себя недостойно, то это было до его женитьбы.

– Что ж, всякое случается.

– И с сэром Эдвардом?

– Может быть. Но в конце концов он забрал мальчика в свой дом и тем самым как бы искупил свою вину. А может, ты считаешь, что были другие причины появления Саймона в этом доме?

– Возможно. Среди прочего и это нам предстоит выяснить.

– Может, ему стало жаль ребёнка, который должен оказаться с такой тётей.

– Ты думаешь, что мать мальчика приходилась сэру Эдварду дальней родственницей?

– Почему же он тогда этого не сказал? Насколько я знаю, он просто привёз ребёнка домой, и ему было безразлично, что напридумывают люди. Нет, она не была его родственницей. Очевидно, он всё-таки отступил от своих благочестивых правил. Известно, что ошибаются даже самые добродетельные.

– Но он был таким приверженцем строгой морали.

– Зачастую таковы кающиеся грешники.

– Не верю, что он способен на такое. За этим что-то кроется.

– Послушай меня, Розетта. Ты гоняешься за тенями. Ты веришь в определенные вещи, потому что хочешь в них верить. Ты окунулась в опасные воды. Только предположим, что ты права. Допустим, в доме живёт убийца, и он или она догадаются, что ты ведёшь свое расследование. Мне это не нравится. Если человек совершил одно убийство, что может удержать его или её от другого?

– Значит, ты считаешь, что убийца находится в доме?

– Я этого не говорил. Думаю, что версия полиции самая правдоподобная, а Саймон наиболее вероятный подозреваемый. Его побег – лишнее тому доказательство.

– Я не согласна.

– Знаю, потому что ты этого не хочешь. Ты судишь о нём по тому времени, что мы провели на острове. Но это совсем другое дело. Мы старались спасти свою жизнь, и он проявил себя настоящим героем. Да, мы оба обязаны ему жизнью, но это не значит, что в других обстоятельствах он не мог совершить убийство.

– О Лукас, ты не можешь так думать!

– Я знаю его не так хорошо, как ты, – ответил он с горечью.

– Ты тоже находился с ним на острове. Он вытащил тебя из моря. Саймон очень беспокоился за тебя.

– Знаю. Но люди существа сложные. Под влиянием чувств, особенно таких, как ревность, человек может полностью измениться.

– Ты мне не поможешь, потому что не веришь в него.

– Я помогу тебе, Розетта, потому что верю тебе.

– Не понимаю, что это значит, Лукас.

– Я помогу тебе, чем смогу. Но считаю, что ты поставила перед собой безнадежную задачу. К тому же это может оказаться опасным.

– Если ты считаешь, что мне угрожает опасность, значит, должен верить, что Саймон не виновен, потому что эту тайну знает тот, кто находится в доме.

– Да, может, и так. Но я хочу, чтобы ты была поосторожней. Если ты выдашь свою заинтересованность, то действительно окажешься в сложном положении. Обещай мне, что будешь осторожна, Розетта.

– Обещаю. Кстати, я кое-что узнала из разговора с Марией. Очевидно, когда Мирабель была обручена с Космо, она флиртовала с Тристаном.

– Что ты говоришь?

– Мария говорит, что Мирабель всегда больше нравился Тристан.

– Интересно.

– Я подумала, что это могло послужить мотивом.

– Она могла стать женой Тристана и не убивая Космо.

– И потерять титул и все блага, связанные с ним?

– Я уверен, что это для неё было важно, но могла ли она ради этого убить.

– Они могли сделать это вдвоём, им это одинаково выгодно.

– Да, это лучшая версия на данный момент. Но не очень-то полагайся на сплетни прислуги. Кстати, я, может, через несколько дней уеду в Лондон.

– О… так скоро… Надолго?

– Не знаю. Дело в том, что я еду на операцию. Я уже давно об этом думал.

– Ты мне ничего не говорил.

– Я не хотел беспокоить тебя такими вещами.

– Как ты можешь такое говорить! Ты же знаешь, что я ужасно волнуюсь. Расскажи мне об этом.

– В Лондоне есть один врач. У него какой-то совершенно новый подход. Всё может получиться… а может – нет. Он был со мной совершенно откровенен.

– Лукас! И ты вот так запросто об этом говоришь?

– Вообще-то я отношусь к этому не с такой лёгкостью. Я встретил этого доктора, когда был в Лондоне, разыскивая сведения о пьяном матросе. Можно сказать, одним выстрелом убил двух зайцев.

– И ты только сейчас сказал мне об этом!

– Я подумал, что мне следует объяснить своё отсутствие. А то ты подумаешь, что со дня на день получишь от меня сообщение: «Немедленно приходи. Убийца найден». Или что-то в этом роде.

– Не шути так, Лукас, прошу тебя.

– Хорошо. Знаешь, у меня ведь очень плохо с ногой. И становится всё хуже. А тот человек очень хороший хирург, разработал несколько новых методов. Увы, он не может подарить мне новую ногу, но, может быть, ему удастся что-то сделать. Если всё пройдёт успешно, я буду чувствовать себя получше. Только я всегда буду немного прихрамывать. Но я твёрдо решил рискнуть.

– Лукас, это опасно.

Он колебался секунду, которая показалась вечностью.

– О нет. Я и так уже калека, хуже не будет, но…

– Скажи мне правду.

– Ну, если говорить правду, я и сам ещё не знаю всего. Но есть всё-таки хоть какая-то надежда… пусть маленькая… но я хочу воспользоваться этим шансом.

– Почему же ты не сказал мне этого раньше?

– Я не был уверен, решусь ли на эту операцию. А потом подумал, почему бы и нет?

– И я занимаюсь всем этим, когда твои мысли заняты операцией!

– Твоя забота глубоко меня трогает, Розетта, – серьёзно сказал он.

– Конечно, я за тебя переживаю. Очень.

– Я знаю. Итак, через несколько дней я уеду.

– Как много времени это займёт?

– Точно не знаю. В случае успеха, возможно, месяц. Я буду находиться в клинике у этого доктора, на Харлей-стрит.

– Я даже думать боюсь, что тебя здесь не будет.

– Обещай мне, что ты будешь осторожна.

– В своих поисках? Конечно.

– Старайся действовать незаметно и не слишком надейся на сплетни прислуги.

– Я обещаю тебе, Лукас. Ты дашь мне адрес клиники? – Он вытащил клочок бумаги из портмоне и записал адрес. – Я приеду тебя навестить.

– Мне будет приятно.

– Я буду поддерживать связь с Карлтоном. Как он отнесётся к твоему отъезду?

– Не думаю, что моё присутствие здесь как-то особенно влияет на него. Это не поможет вернуть Терезу. С ним всё будет в порядке. Он уйдёт в работу, а это для него самое лучшее.

Эта неожиданная новость повергла меня в мрачное настроение до конца дня. Как это похоже на Лукаса. Что это за операция? Опасна ли она? Если опасна, он ни за что не скажет об этом. Я испытывала беспокойство.

Мы вышли из харчевни и направились к конюшням.

– Я провожу тебя до Пэрриваля.

Мы ехали молча и вскоре добрались до дома.

– О Лукас, – сказала я. – Мне бы хотелось, чтобы ты остался. Я буду очень скучать по тебе.

– Я это запомню. Пройдёт не так много времени, и ты увидишь, как к харчевне скачет галопом… другой человек.

Я печально посмотрела на него.

– Розетта, я серьёзно беспокоюсь за тебя. Будь осторожна. Оставь поиски до моего возвращения. Это самое лучшее.

– Я буду осторожна, Лукас.

Он взял мою руку и поцеловал её.

– Au revoir, Розетта.

* * *

Я чувствовала себя подавленной. Встречи с Лукасом так много значили для меня. Лишившись их, я совсем расстроилась. Кроме того, я беспокоилась за него. Видимо, он не всё рассказал мне об операции.

Когда мы с Кейт прогуливались верхом на лошадях, я предложила ей как-нибудь заехать в Тренкорн Мэнор.

– Это довольно далеко. Мы не можем отправиться туда после обеда. Почему бы нам с тобой не устроить на денёк выходной? Я попрошу леди Пэрриваль, чтобы она нам разрешила.

Кейт очень обрадовалась, и, как я и предполагала, разрешение матери было получено без труда.

Мои успехи в верховой езде значительно улучшились, и теперь я легко могла совершать длительные прогулки. Кейт тоже с этим справлялась.

Мне было приятно, что она так обрадовалась моему предложению.

– Выглядит довольно внушительно, – сказала она, увидев дом. – Не так, конечно, внушительно, как Пэрриваль, но тоже неплохо.

– Я уверена, Лоримеры будут рады вам.

– А мы увидим этого старого Лукаса?

– Нет. Его нет дома.

– А где же он?

– В клинике.

– Что такое клиника?

– Нечто вроде госпиталя.

– А что он там делает?

– Ты же знаешь, у него больная нога.

– Да, он повредил её во время кораблекрушения. И не может прямо ходить.

– Доктора посмотрят, можно ли исправить положение.

Она задумалась.

– Кого же мы тогда там увидим?

– Надеюсь, что его брата, близнецов и нянюшку Крокет.

Мы оставили лошадей в конюшне и вошли в дом.

Мистер Лоример был где-то на территории, но няня знала, что мы приедем.

Она поспешила к нам навстречу.

– О, мисс Крэнли. Как приятно вас видеть! И мисс Кейт!

– А где близнецы? – спросила Кейт.

– О, они обрадуются вам. Они вас помнят, мисс Крэнли.

– Надеюсь, мне удастся повидать мистера Лоримера?

– О, он уехал в Лондон.

– Я имею в виду мистера Карлтона.

– А я думала, вы приехали повидаться с мистером Лукасом. Знаете, доктора собираются делать там что-то такое с его ногой. Считается, что они нынче очень уж умны. Я в этом не понимаю.

– Я знала, что он уедет. Мне бы хотелось поговорить об этом с мистером Карлтоном.

– Думаю, он скоро придёт. Поднимитесь в детскую, к малышам.

Дженифер узнала меня сразу и тут же бросилась ко мне. Генри был не очень уверен, но последовал за сестрой.

– А теперь расскажите, как вы поживаете, – сказала я. – Это Кейт, моя ученица.

Кейт смотрела на малышей с интересом и слегка насмешливо.

Я спросила Дженифер, как дела у одноглазой Мейбл и как поживает медвежонок Реджи. Она засмеялась и сказала, что они, как всегда, капризничают.

Я ещё какое-то время беседовала с детьми, а потом няня предложила им показать Кейт их кукольный домик.

Близнецы радостно закричали. Я обеспокоенно посмотрела на Кейт, которая вполне могла объявить, что её не интересуют детские игрушки.

Наверное, мой взгляд был настолько умоляющим, что Кейт, не выдержав, согласилась:

– Хорошо.

Кукольный домик стоял в углу детской. Дети направились к нему, а няня Крокет пригласила меня присесть.

– Есть какие-нибудь новости? – шёпотом спросила она.

Я покачала головой.

– Очень трудно. Ничего не могу выяснить. Иногда мне кажется, что это невыполнимая задача.

– Я знаю, вы что-нибудь найдёте. И что можно найти только в доме. Вот где кроется тайна. Хотелось бы мне там быть.

– Я понемногу собираю информацию, но этого ещё слишком мало, чтобы выйти на след.

– Что же, продолжайте искать. А вы не пробовали поговорить с миссис Форд? Ей известно почти всё, что происходит в доме.

– Может быть, вам лучше с ней поговорить? Вы ведь подруги.

– Я уже пробовала, но тоже без особого успеха.

– Вероятно, она ничего не знает, или знает, но считает, что не следует распространяться о семье, в которой живёт.

– Возможно, она охотно поговорила бы с кем-то, кто тоже принадлежит к домочадцам. Вы теперь тоже в их числе. А я больше к ним не принадлежу.

Я заметила, что Кейт прислушивается к нашему разговору, и подала знак нянюшке Крокет. Она тут же всё поняла, и мы заговорили о детях и о том, что им скоро будет нужна гувернантка.

Кейт крикнула:

– Вы ведь не вернётесь сюда, Крэнни?

Я поняла, что она слышала наш разговор.

– Нет, если только вы будете оставаться прилежной ученицей.

Кейт скорчила гримасу.

Было совершенно ясно, что нам не удастся поговорить по душам с няней.

Через некоторое время зашла служанка и доложила, что вернулся мистер Лоример.

Я оставила Кейт в детской и спустилась к нему вниз. Он выглядел очень печальным, но был рад меня видеть.

– Я беспокоюсь о Лукасе, – сказала я. – Что вам известно об этой операции?

– Очень мало. Недавно он был в Лондоне и прошёл обследование у этого доктора. После чего решился на операцию.

– Как вы думаете, что они в состоянии сделать?

– Всё как-то туманно. Они говорят, что добились значительных успехов в этой области. Постараются исправить то, что не удалось сделать вовремя.

– Я постоянно ругаю себя за то, что мы не знали, как и что нужно делать. Если бы мы тогда могли оказать ему необходимую помощь, всё это можно было предотвратить.

– Не надо винить себя, Розетта, или того человека, что был с вами. Вы сделали всё, что могли. Спасли ему жизнь. Вы не могли бы сделать для него большего. Поверьте мне, он очень благодарен вам. Я знаю, что он говорит о таких вещах с напускной лёгкостью, но на самом деле испытывает более глубокие чувства, чем можно подумать.

– Да, я понимаю.

– Лукас сам знает, что для него лучше. Понимаете, это его шанс. Он готов рискнуть. Возможно, если операция пройдёт неудачно, будет ещё хуже, чем прежде, но в случае успешного исхода – намного лучше.

– Это довольно большой риск.

– Я тоже так думаю.

– Как только будет известно о результатах операции, вам, вероятно, дадут знать?

– Да, я в этом уверен.

– Карлтон, как только вы что-нибудь узнаете, известите, пожалуйста, меня.

– Конечно же, извещу. – Мы немного помолчали. Потом Карлтон сказал: – Для него это была большая трагедия. Он всю жизнь ненавидел, когда с его здоровьем было что-то не так. Что ж говорить о подобном увечье. Это сильно задело его.

– Я знаю.

– Мне бы хотелось… чтобы он мог жениться. Думаю, для него это имело бы огромное значение.

– С условием, что это будет, конечно, счастливый брак.

– Счастливый брак – это состояние полного совершенства.

– Именно… совершенства. Иначе это уже компромисс.

Я поняла, что Карлтон вспоминает о своей собственной семейной жизни.

– А потом, – печально сказал он, – всё это может закончиться… неожиданно, и начинаешь думать, не лучше ли было бы и вовсе этого не познать.

– Карлтон, я всё прекрасно понимаю, но думаю, вам следует радоваться тому, что у вас было.

– Да. Вы правы. Вот он я, веселюсь, окунувшись в страдание… Что вы думаете о близнецах?

– Они в полном порядке. Нянюшка Крокет творит чудеса. Они подросли.

– Придётся подумать о гувернантке для них. – Он задумчиво посмотрел на меня.

– Вообще-то я не гувернантка, вы же знаете.

– Я слышал, что вы очень хорошо управляетесь с этой девочкой.

– Как распространяется моя слава, – добродушно сказала я.

– Вы должны перекусить с нами перед обратной дорогой.

– Спасибо. Думаю, нам действительно следует подкрепиться. До Пэрриваля довольно далеко. Я позову Кейт.

– Да. Через несколько минут накроют стол.

Кейт с восторгом приняла идею пообедать в столовой особняка Тренкорн. Карлтон был к ней очень внимателен и обращался как со взрослой, что доставляло ей огромное удовольствие. Она по достоинству оценила яства и оживленно рассказала о Пэрривале. У Карлтона даже немного поднялось настроение. Так что наш визит можно было назвать вполне удачным.