Текст книги "Против силы ветра (ЛП)"
Автор книги: Виктория Альварес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Старуха жестом подозвала Сью Гарланд, и та поспешила к свекрови. Александр, Лайнел и Оливер переглянулись: все трое подумали об одном и то же, но Вероника их опередила, громко спросив:
– А вы, случайно, не слышали о корабле под названием «Персефона»?
– О бриге капитана Вестерлея? Он был у всех на устах задолго до нашего переезда сюда, хотя, в последнее время разговоры вспыхнули с новой силой. Люди рассказывают о силуэте, который появляется над рекой по ночам и исчезает к утру. Мой Кристиан и его приятели с ума сходят из-за этой истории.
– Но, судя по тому, что нам рассказали, люди, которые осмеливаются приблизиться к останкам корабля, погибают самым странным образом, – добавил Лайнел.
– А, значит вы уже слышали о том, что случилось с бедным Ривзом, – закивал мистер Гарланд. – Похоже, именно это дело привело вас сюда: желание разобраться с тем, что произошло пару недель назад с этим парнишкой. Это была настоящая трагедия для местных жителей, при этом все согласны, что он сам нарвался, слишком приблизившись к этому бригу.
– Да, это именно то, что нам сказали, – согласился Оливер, глядя на кивающую головой мисс Стирлинг. – Вы действительно думаете, что его сгубило любопытство?
– Жители Луизианы верят в очень странные вещи, – улыбнулся Гарланд, пожимая плечами. – Вы себе не представляете, какое количества народу осуществляет обряды вуду и насколько они верят в существование всех этих высших сил, которые выполняют их желания и наказывают врагов. Однажды, сюда приходил мулат с таким количеством амулетов на шее, что почти не мог удержать голову прямо.
– Говорят также, что существует проклятие, которое не только потопило «Персефону» в водах Миссисипи, но и распространяется на всех, кто смеет ее потревожить, – задумчиво добавил Александр. – Скажите пожалуйста, а Ривз верил во все эти истории?
– По правде говоря, не знаю. Я разговаривал с этим парнем буквально пару раз. Вот Кристиан – да, общался с ним, хотя близкими друзьями они все же не были. Ривз был немного старше, ему почти исполнилось шестнадцать лет, и делал все, что ему вздумается, так как его родители давно умерли. Он жил один в хижине у реки, на самом берегу, рядом с пирсом. Он был неплохим малым, хотя Бог его знает, чем он мог заниматься, чтобы выжить. Очень жаль, что у него не осталось родственников, которые могли бы позаботиться о его теле, после того, как полиция так и не смогла определить причину смерти.
Профессор кивнул. То, что они услышали, заставило их совершенно позабыть об ужине, несмотря на то, что за стол они сели очень голодными.
– Если хотите побольше узнать о Ривзе, я могу вам помочь, – сказал Гарланд, почесывая подбородок. – Я знаю кое-кого, кому наверняка есть, что рассказать, так как он находился вместе с парнем, когда тот направлялся к «Персефоне» за несколько часов до смерти.
– Если бы вы могли нас познакомить, мы были бы вам очень благодарны, – сказал Оливер.
– Я скажу ему, чтобы он пришел сюда завтра в полдень, чтобы ответить на ваши вопросы, думаю, этого будет более, чем достаточно. Если нам повезет, мы сможем уговорить его пообедать с нами. Он с ума сходит от блюд Сью и моей матери.
– Речь идет о каком-нибудь потомке Вестерлея? – спросила мисс Стирлинг.
Лайнел удивился, что она спросила именно то, что хотел спросить он сам. Ее прекрасное лицо светилось любопытством, но Гарланд нахмурился.
– Странно, – произнес он. – Странно, что, зная столько об этой истории, вы не в курсе, чем все закончилось. Я имею ввиду семейство Вестерлеев, – увидев удивленные взгляды гостей, он тихо продолжил: – Ни здесь, ни где-либо еще, не осталось ни одного Вестерлея и ни одного Ванделёра. Супруга капитана погибла в пожаре, погубившем плантацию в ту же ночь, когда затонул бриг. В одной из комнат было найдено ее обгоревшее тело, та же участь постигла ребенка, которого она носила в своем чреве. Теперь оба покоятся в усыпальнице Ванделёров, выстроенной на кладбище Лафайетта, не имея возможности воссоединиться с капитаном, пока его не отпустит якорь, удерживающий здесь его душу, – он грустно усмехнулся, – во всяком случае, так говорят жители Ванделёра.
–
[1] Каджу́ны – одна из групп франкоканадцев, а точнее акадийцев, депортированных британцами из Акадии в 1755–1763 годах. Само слово cadjin (в английском написании – cajun) – это искажённое франко-креольское от Cadien < фр. Acadien (досл. «акадийский»).
[2] Джамбалайя (англ. Jambalaya) – креольское блюдо на основе риса. Происходит из французского квартала Нового Орлеана. Джамбалайя была попыткой испанцев приготовить паэлью в Новом Свете, где шафран не был легко доступен, так как импортировался, поэтому помидоры стали заменителем шафрана. Шло время, французское влияние в Новом Орлеане усилилось, и пряности из стран Карибского бассейна окончательно превратили эту паэлью в уникальное блюдо. В современной Луизиане это блюдо эволюционировало во множество вариаций. Зачастую так переводят на английский язык слово «плов».
[3] 24–25 сентября 1862 года произошла первая битва у прохода Сабин или обстрел форта Сабин (First Battle of Sabine Pass или Bombardment of Fort Sabine), в ходе операций Западной блокадной эскадры Мексиканского залива (West Gulf Blockading Squadron) на побережье Техаса.
Глава 14
Как бы ни было интересно то, что рассказал Кристофер Гарланд, путешественники были настолько вымотаны, что уснули как только добрались до постелей.
После того, как они провели три ночи в неудобных вагонах поезда, возможность насладиться сном в нормальной кровати показалась настоящим подарком судьбы. Когда все проснулись на следующее утро, солнце уже светило вовсю, а все жители Ванделёра высыпали на улицу, чтобы не пропустить ничего из происходящего в отеле. Сын Гарландов с друзьями облепили ограду плантации и оттуда наблюдали за разгрузкой чемоданов и прислугой гостей, приглашенных на бракосочетание леди Лилиан и Реджинальда Арчера младшего. Один за другим прибывали экипажи с других плантаций Луизианы, с владельцами которых Арчер вел дела; пароходы из Нового Орлеана то и дело оставляли на причале все новых и новых людей. Подобное столпотворение происходило в Ванделёре впервые, поэтому англичанам было крайне трудно привлечь внимание жителей, чтобы поговорить о «Персефоне». Тем не менее, к всеобщему удивлению, люди охотно шли на разговор, правда, при этом безбожно приукрашивали реальные события.
– Черный силуэт размером с торговое судно, а не с военное… Мои братья участвовали в сражениях и хорошо знали «Персефону». Это был прекрасный корабль, ни с чем не сравнимый во всей Луизиане. Я никогда его не видел с тех пор, как река поглотила судно, но знаю, что они видели не раз…
– Он появляется, окруженный туманом словно призрак, темными ночами, когда на небе нет ни одной звездочки. А вы знали, что когда корабль утонул, ночь тоже была безлунной?
– Он немного светится, словно маяк на воде. Если вы занимаетесь новыми науками, то наверняка присутствовали во время этих сеансов, когда мертвые появлялись с каким-то свечением… Кажется, это называют эктоплазмой.
– Мы со свояком однажды хотели подобраться к нему на каноэ, но нам стало так страшно, что мы так и не решились на это. Вы себе представить не можете как я обрадовался тому, что мы все-таки повернули назад! Особенно после того, что случилось потом с беднягой Ривзом…
– Невероятно, как же это возможно, что люди столько говорят о явлении «Персефоны»
, но при этом ничего не могут рассказать о членах команды при жизни, – удивился Лайнел, когда они решили сделать паузу и отдохнуть.
– Может, в Ванделёре не осталось никого, кто знал капитана Вестерлея, – ответила Вероника. – Сорок лет более чем достаточно, чтобы умерли все живые свидетели кораблекрушения.
Ближе к полудню, англичане вернулись на постоялый двор, чтобы присоединиться к другу Джона Ривза, о котором им рассказывал мистер Гарланд. Старуха Гарланд, беседовавшая на пороге с двумя соседками, предложила воспользоваться гостиной, расположенной на том же этаже, что и комнаты. Поднявшись по лестнице, они с удивлением обнаружили в гостиной мисс Стирлинг, сидящую за столом со Сью Гарланд под строгим взором портрета мужчины с роскошными бакенбардами и в униформе армии Юга. Скорее всего, это был покойный отец мистера Гарланда.
– А вот и ваши друзья. Мы уж было подумали, что вы там потерялись!
– Миссис Гарланд показывала мне кое-что, что могло бы вас заинтересовать, – сказала мисс Стирлинг, пока мужчины снимали сюртуки и располагались вокруг стола. Она положила книгу на стол, покрытый связанной крючком скатертью. – Мы говорили о «Персефоне» и о циркулирующих по Ванделёру историях об этом корабле, и миссис Гарланд вспомнила, что у них хранится путеводитель, в котором есть о нем заметка.
– Это часть местной истории, – пояснила миссис Гарланд, – мы с мужем знаем ее наизусть, так что можете оставить книгу себе, вдруг пригодится.
– Надо же, не думал, что легенда о «Персефоне» была настолько известной, что ее включили в путеводитель, – удивился Александр. – Откуда он у вас?
– Он уже был в доме, когда мы его купили, – ответила Сью. – Видимо, предыдущий владелец гостиницы интересовался историей Ванделёра.
– Здесь есть две страницы, посвященные капитану Вестерлею, – добавила мисс Стирлинг. – Вот только ничего нового там не пишут, а Ванделёры даже не упоминаются. Полагаю, что самым интересным для нас является вот эта фотография «Персефоны», на которой можно разглядеть интересную деталь. Вот, взгляните.
– Сью, ты нужна мне на кухне, – услышали они голос матери Кристофера Гарланда, которая поднялась наверх вслед за англичанами и теперь заглядывала в комнату. – Не знаю, куда подевался Кристиан, его никогда нет на месте, когда мне нужна помощь.
– Этот мальчишка, словно Геккельбери Финн, – вздохнула Сью Гарланд. – Дождаться не могу, когда, наконец, закончится лето, и он вернется в школу, где его приведут в чувство.
Она попрощалась и ушла следом за свекровью, прикрыв дверь. Лайнел подошел к столу, чтобы взглянуть на фотографию, о которой говорила мисс Стирлинг.
– Это ростра корабля, верно? – спросил он. – Что у нее в руках?
– Гранат, – ответил Оливер, присаживаясь на стул, на котором ранее сидела Сью Гарланд.
– А какая связь этого фрукта с Луизианой, если выращивают его в Средиземноморье?
– К Луизиане он не имеет никакого отношения, а вот к мифу о Персефоне более чем. Согласно греческой мифологии, Персефона была похищена своим дядей Аидом, богом Подземного царства, чтобы сделать ее своей королевой, – объяснил Оливер. – Деметра, мать Персефоны, была так безутешна, что запретила земле плодоносить до тех пор, пока ей не вернут дочь. В конце концов, Богам пришлось вмешаться, чтобы люди не умерли с голода. Аид не посмел ослушаться Зевса, и ему пришлось разрешить Персефоне вернуться в мир живых, но перед этим…
– Перед этим дал ей съесть зерно граната, символ брака, – закончил за него Александр. Оливер кивнул. – Шесть зерен граната, в итоге Персефона проводила шесть месяцев в году под землей и остальные шесть – со своей матерью[1].
– Именно поэтому в зимние месяцы природа умирает, а с приходом весны возрождается вновь, – добавила мисс Стирлинг. – Но я имела в виду вовсе не гранат. Ваше внимание больше ничего не привлекает? Посмотрите на черты ростры.
Оливер даже не знал что и сказать. Изображение оказалось очень похожим на то, которое он видел в газете на «Океанике», но сделано оно было с более близкого расстояния так, что скульптура богини Персефоны, словно смотрела на них сверху вниз, располагаясь почти горизонтально под бушпритом[2]. Длинные развевающиеся, словно на ветру, волосы были выкрашены в темный цвет, почти не различимый на фото. Голова была увенчана венком из плюща. Глаза – большие и светлые…
– Виола Ванделёр, – пробормотал вдруг Александр. Остальные посмотрели на него. – Должно быть, именно она послужила моделью для этой скульптуры. Это – лицо Виолы Ванделёр.
– Она идентична женщине, стоящей рядом с капитаном Вестерлеем на фотографии, которую я вам показывала в Кодуэлл Касл, – согласно кивнула мисс Стирлинг. – Это было первое, что пришло мне в голову, когда миссис Гарланд показала мне эту заметку. То же округлое лицо, тот же заостренный подбородок… Даже форма век похожа…
– Полагаю, это вполне нормально среди моряков, – отметила Вероника. – Таким образом жены могут сопровождать их во время плавания.
– Что ж, мы знаем, что
эта
жена точно сделала это, – добавил Лайнел. – Она последовала за ним на дно реки.
Они прервали разговор, услышав на лестнице шум шагов и голоса двух человек. Мгновение спустя дверь в комнату распахнулась, и вошел улыбающийся Кристофер Гарланд в сопровождении незнакомого мужчины.
– Доброе утро, господа! Или, наверное, мне следовало сказать «добрый день». Моя мать и Сью только что сообщили мне, что оставили вас тут развлекаться с одной из наших книг.
– Ваша жена была с нами очень любезна, мистер Гарланд, – ответил Александр. – Более того, возможно, сама того не ведая, она предоставила нам важную деталь, которая очень пригодится для нашего исследования.
– А, я уже говорил вам, что она стоит равного ее весу золота. Я уже в курсе, что ваше расследование движется полным ходом. По меньшей мере полдюжины соседей сообщила мне о ваших расспросах. Похоже, они чрезвычайно воодушевлены возможностью вам помочь. – Он похлопал по плечу своего спутника, который стоял немного позади Гарланда. – Но это мы обсудим позже. Перед вами тот, с которым я обещал вас познакомить – это один из преданных поклонников нашей таверны практически с самого открытия. Хэдли, разреши представить тебя редакторам «Сонных шпилей». Можешь им доверять, я тебя уверяю, они достойные люди.
– Рад познакомится, – буркнул Хэдли, пристально разглядывая свои стоптанные башмаки.
Это был очень огромный, как шкаф, мужчина примерно того же возраста, что и Кристофер Гарланд, с косматой черной бородой, которая придавала ему диковатый вид, противоречивший явной стеснительности характера. Только после настойчивого приглашения Гарланда, Хэдли решился присесть, и Александр очень издалека начал разговор, подводя его к дружбе Хэдли с покойным Джоном Ривзом, который годился ему в сыновья. Не смея говорить в полный голос, Хэдли поведал о том, что знал Ривза с самого раннего детства, еще до смерти матери, а несколько лет спустя и отца, который, как и Хэдли, занимался рыбной ловлей. Именно он помог мальчику построить маленькую хижину на берегу Миссисипи, когда кредиторы забрали то немногое, что осталось после смерти его отца, включая дом, унаследованный от деда, работавшего на Ванделёров кузнецом, когда еще существовала старая плантация. Ривз был хорошим парнем, умным, поэтому не возражал, когда его друг начал подбрасывать ему работенку, чтобы тот мог подзаработать.
– Работенку? – заинтересовался Лайнел. – Звучит так, словно речь идет о чем-то не совсем легальном, мистер Хэдли.
– Кажется, впервые в жизни я согласна с мистером Ленноксом, – добавила мисс Стирлинг. – Если кто и разбирается в такого рода вещах, так это он.
Лайнел поклонился, бросив в ее сторону колючий взгляд. Александр придержал его за плечо, а Хэдли, тем временем. продолжил:
– Я вас уверяю, господа, мы никогда не делали ничего противозаконного. Проблем никому не хотелось, тем более что… – мужчина покраснел еще больше и смущенно пробормотал: – однажды, я целую неделю провел в полиции за одно дело, и когда вышел, то дал себе слово никогда больше туда не попадать. Если честно, иногда пиво ударяет мне в голову, и здесь мне нечем гордиться, но я честный человек…
– Хэдли, еще чуть-чуть и ты убедишь этих людей, что ты безжалостный убийца или еще кто в этом духе, – сказал Гарланд и обратился к англичанам: – Все, что он сделал, так это забрался в огород одного из наших соседей. Все в Ванделёре знали, что он переживал не лучшие времена, и не обращали на такие вещи внимания, но этот идиот Ричардсон решил вызвать полицию.
– Ладно, мы с Джоном Ривзом ловили рыбу перед его хижиной, – уже более спокойно продолжил Хэдли. – И так как мы столько времени проводили на Миссисипи, то научились выжимать из реки по максимуму и использовать все, что нам приносили ее воды. Например, июньское половодье приносило кучу поваленных деревьев, которые мы вытаскивали на берег, сушили и продавали на дрова в окрестные села. Часто с нами ходил еще один парень из Ванделёра, ровесник Криса, по имени Джей Джексон. Он тоже был одинок, так как сбежал из дома в Новом Орлеане, где жил со своим дядей. По его словам, дядя был священником, а Джей на дух не переносил церковь. Таким образом, мы привыкли проводить время вместе, собирая приплывающий лес и все ценное, что приносила нам река. – Хэдли помолчал, разглядывая свои большие руки. – Однажды, наше внимание привлекло что-то блестящее, и когда Джонни и Джей вытащили предмет из грязи, то оказалось, что это жемчужина размером с горошину. Мы поехали в Новый Орлеан, чтобы попытаться ее продать и нам удалось выручить неплохие деньги в одном магазине Французского квартала, который нам подсказал Джей. Этот случай привел к тому, что мальчишки стали рисковать все больше и больше…
– А когда древесина перестала казаться выгодным делом, – догадался Александр, – то они вспомнили о бродивших по Ванделёру слухах о затонувшем в паре метрах от деревни корабле. И о грузе этого корабля.
– Я ни за что в жизни не приблизился бы к «Персефоне», – заверил их Хэдли. – Я знал о дурной славе этого места и рассказы о проклятии, которое не дает членам экипажа покоиться с миром. Джонни и Джей насмехались надо мной, считали меня трусом. Они совершенно не боялись того, что могли сделать с ними погибшие моряки. "
Они также мертвы, как и это
", – заявил мне однажды Джонни, пнув одно из наших бревен. Так что мне оставалось, лишь остаться на берегу, глядя на то, как ребята на каноэ Джея направились к середине реки, спрыгнули в воду в одних штанах с ножами в руках и принялись нырять там, где по словам старожилов затонуло судно. Им пришлось делать это днем, чтобы можно было хоть что-то разглядеть под водой, но при этом избежать любопытных взглядом соседей. На берег ребята вернулись через полчаса с какими-то предметами, добытыми среди сгнивших обломков древесины и оснастки. По их словам, «Персефона» представляла собой печальное зрелище: она покоилась на мели на дне реки, с кормой, увязшей в иле и направленной вверх носовой частью. Парни попали внутрь через оставшийся открытым люк. Откровенно говоря, они выглядели скорее воодушевленными, чем испуганными.
– Что же они нашли на корабле? – полюбопытствовала Вероника.
– Боюсь, ничего похожего на ту жемчужину. Пара помятых жестянок с чаем, бутылка джина… несколько потрескавшихся тарелок с никогда не виденным нами гербом – якорь, две перекрещивающиеся пушки и венок…
– Это герб военно-морского флота Штатов Конфедерации, – объяснила мисс Стирлинг. – Я видела его в документах музея Осло, когда мы с патроном узнали историю «Персефоны».
– Полагаю, на этот раз им не так повезло с продажей, – сказал Оливер.
– Не знаю, сэр, сколько бы им дали за находки. Мы так и не успели их продать, – голос Хэдли становился все тише, он уже почти шептал. – Хижина Джонни находилась к воде ближе остальных, поэтому мы решили спрятать найденное именно там, а на следующий день отвезти во Французский квартал. Но когда мы с Джеем пришли туда утром… Джонни был… он был…
Хэдли умолк и спрятал лицо в ладонях. Кристофер Гарланд успокаивающе похлопал его по спине, чтобы мужчина взял себя в руки.
– Он был мертв, – резко закончил оборванную фразу Лайнел.
– Да, сэр, он был мертв. Без единой раны, которая указывала бы на драку. Полиция ничего не обнаружила, тело уже остыло, когда мы наткнулись на него. Вещи с «Персефоны» исчезли.
– Как вы сказали? – удивился Александр. – Кто-то унес их из хижины?
– Да, сэр, должно быть все случилось ночью, одновременно с гибелью Джонни.
– Но я не понимаю, почему все решили, что за обоими происшествиями стоит экипаж «Персефоны»? – заявил Лайнел, скептически изогнув бровь. – Наверняка это дело рук какого-нибудь болтающегося по округе воришки. Он узнал о поднятых со дна сокровищах и решил отобрать их у Ривза, пока тот не успел все продать.
– Ты думаешь, что пара жестянок чая и битые тарелки стоили того, чтобы лишить жизни пятнадцатилетнего парнишку? – спросила Вероника.
– Никакой это был не воришка, – продолжал шептать Хэдли. Все присутствующие снова повернулись к нему. – Это дело рук этого проклятого корабля. Тех людей, которые на нем утонули. Это река покончила с Джонни и сделает тоже самое с любым, кто слишком близко подойдет к обломкам «Персефоны».
После его слов воцарилась полная тишина. Проникающий сквозь занавески свет становился все бледнее и едва освещал черты лица отца Кристофера Гарланда, наблюдавшего за разговором с высоты своего портрета.
– Это самое абсурдное из всего, что я слышала в своей жизни! – воскликнула мисс Стирлинг. – Поверить не могу, что такой истинный мужчина, как Вы, может обращать внимание на эти дурацкие предрассудки. Корабль-призрак тут ни при чем, все это – дело рук обычного вора…
– Я повторяю, что вещи с «Персефоны» исчезли, – упрямо твердил Хэдли, не смея взглянуть на девушку. – А вот вещи Джонни остались на месте. Его сбережения тоже не тронуты.
– Ну, значит, парень решил заняться бизнесом самостоятельно, без участия вас двоих. Назначил с кем-то встречу, который согласился сбыть находки, но тот, в конце концов, покончил с Джонни, чтобы не делиться прибылью. Наверняка эти предметы находятся теперь в антикварных лавках Нового Орлеана, если они, конечно, представляют хоть какой-то интерес.
– Нет, – тут же отозвался Хэдли. – Джонни никогда не сделал бы ничего подобного. Он никогда бы нас не предал.
– А что насчет второго парня, Джея Джексона? – поинтересовался Александр. – Полагаю, что с ним ничего не случилось? Он по-прежнему живет в Ванделёре как и до происшествия?
– Нет, сэр. Джей так испугался, что уехал в Новый Орлеан сразу после того, как полиция взяла у него показания. Уже почти месяц как никто ничего о нем не слышал.
– Вы говорили, что его дядя – священнослужитель. Вы не знаете, в каком приходе он служит?
– Джей никогда мне об этом не рассказывал, но смею предположить, что в приходе Св. Патрика на Камп-стрит. Родители Джея были ирландцами, значит, и дядя тоже.
Судя по всему, добиться большего от Хэдли было невозможно, так что журналисты поблагодарили его за то, что он поделился с ними столь важной информацией и Кристофер Гарланд увел его на первый этаж, где Сью приготовила отличное жаркое. Когда мужчины ушли, англичане многозначительно переглянулись: Александр и Оливер задумались, а вот Вероника и Лайнел вовсе не казались впечатленными разговором с Хэдли. Мисс Стирлинг по-прежнему считала все это полной ерундой и снова взяла книгу с фотографией «Персефоны», чтобы рассмотреть ее поближе, поудобнее устроившись в кресле.
– Ну что ж, нельзя сказать, что все показания жителей Ванделёра оказались бесполезными, – высказался Оливер. – Бедный Хэдли, он в полном ужасе.
– Ничего удивительного для того, кто вырос в Луизиане, – сквозь зубы признала Вероника. – Помните, что нам накануне сказал Гарланд о слепой вере местных жителей этого региона в вуду? Как же им не поверить в силы реки?
– Но ведь и ты не веришь в то, что Хэдли рассказал нам правду, – ответил Оливер.
– Конечно, нет. Но для него это – правда, также, как и для остальных местных, которых полицейские допросили в связи со смертью Ривза. По-моему, здесь ходит слишком много слухов о призраках. Как еще они могли объяснить произошедшее?
– Да никак, если речь идет о местных жителях, – ответил голос мисс Стирлинг из-за книги. – Тем не менее, остается фактом смерть невинного и то, что виновник избежал правосудия. И раз уж полиция Нового Орлеана обращает внимание на сплетни в Ванделёре, то им придется арестовать за это преступление саму Миссисипи.
– В любом случае, не думаю, что нам есть смысл заниматься этим делом, – заключил Александр, снимая очки, чтобы протереть. – Предполагается, что мы пересекли океан для того, чтобы выяснить что произошло с «Персефоной» полвека назад.
– А если эти дела взаимосвязаны? – промолвил Оливер. – А если Хэдли прав и именно экипаж проклятого корабля стал причиной гибели Ривза?
– Если это действительно так, то скоро мы это узнаем, – Александр снова надел очки и встал. – Думаю, пора и нам что-нибудь съесть, а после попросим Гарландов показать нам на карте, где находится приход Св. Патрика и отправимся в Новый Орлеан.
–
[1] Существует несколько версий легенды, по одной Аид дал Персефоне 6 зерен и она должна была проводить с ним 6 месяцев в году, по другим – 7 зерен и две трети года обязана проводить с матерью и одну треть – с мужем.
[2] Бушприт, бугшприт (нидерл. boegspriet; от boeg – нос + spriet – пика, вертел) – горизонтальное либо наклонное рангоутное древо, выступающее вперёд с носа парусного судна. Предназначен для вынесения вперёд центра парусности, что улучшает манёвренность судна.
Глава 15
Час спустя, после обеда, Александр, Оливер и Лайнел направились на причал, а мисс Стирлинг сообщила, что хочет прилечь, так как у нее разыгралась мигрень. Вероника же придумала, как с пользой провести время, пока ее друзья находятся в отъезде.
Оставшись в таверне одна, девушка попрощалась со старухой Гарланд и, взглянув на небо, увидела, что пока они разговаривали с Хэдли, небо заволокло тяжелыми тучами, обещающими мощную летнюю грозу. Она порадовалась, что повязала на лоб ленту, которая теперь удерживала за спиной густые каштановые кудри, весело подпрыгивающие, пока Вероника шла по направлению к старой плантации Ванделёров. Дорога была по-прежнему так запружена конскими экипажами, что девушке приходилось постоянно отходить на обочину. «Что за наглость! – думала про себя Вероника, не спеша шагая к плантации. – И судя по количеству багажа, они собираются пробыть в отеле до конца своих дней. Не удивительно, что Дама с родинками им завидует».
Теперь, при свете дня, можно было внимательно разглядеть то, что ускользнуло от их внимания накануне вечером. Сады напоминали работу импрессиониста, своими разноцветными мазками, разбросанными повсюду в буйной густой растительности. Помимо окаймлявших дорогу дубов, здесь росло множество миртов и эвкалиптов, а также кипарисы, которых становилось все больше по мере приближения к дурно пахнущему болоту, этой темной массе, которая словно парила над всем этим вегетативным великолепием. Были тут и дикие лилии, и свисающие сверху гроздья глициний, вьющтиеся плети уже замеченных вчера бугенвиллий покрывали почти половину веранды. Вдруг Вероника остановилась у самого крыльца, заметив среди зарослей бугенвиллии кое-что любопытное: разница в цвете мраморных плит, которыми был облицован фасад, позволяла понять какая часть старой плантации была разрушена. Дом все еще нес на себе следы пожара 1862 года. Как бы Реджинальд Арчер младший ни старался восстановить утраченную роскошь прошлого, это было похоже на попытку замаскировать рисовой пудрой шрамы от ветряной оспы. Не трудно было представить призрак Виолы Ванделёр, бродящей по новым помещениям и заглядывающей в окна в попытках понять что делают все эти незнакомцы в ее доме.
– Да это же мисс Куиллс! Подойдите сюда, мисс Куиллс! Идите к нам!
Вероника развернулась в сторону беседки, расположенной справа от фронтона. От неожиданности ее бросило в дрожь, но через пару мгновений она успокоилась и разглядела среди толпы улыбающуюся и машущую ей рукой девушку. За маленьким столиком сидела леди Лилиан, прелестная в своем платье лососевого цвета, и пила чай в обществе мужчины, который не сводил глаз с приближающейся к ним Вероники.
– Очень рада снова Вас увидеть, леди Лилиан. А также тому, что Вы смогли выжить в поезде: поездка была такой скучной, что я была готова спрыгнуть на ходу.
– Со мной происходило тоже самое, – рассмеялась девушка, – а помимо всего прочего, меня и маму всегда укачивает. Я почти не могла покинуть купе до самой Атланты. – Она повернулась к молодому человеку и сказала: – Рекс, позволь тебе представить мисс Веронику Куиллс. Мисс Куиллс, это – Реджинальд Арчер, мой жених…
– Рад познакомиться, – произнес Арчер, прикасаясь губами к руке Вероники.
Вероника не была знакома с Реджинальдом Арчером старшим, но его сын выглядел очень близко к тому описанию североамериканца, которое дал ей Лайнел. Это был мужчина лет тридцати, высокий и смуглый, с зачесанными вправо набриолиненными волосами и темными глазами, которые напомнили Веронике глаза хищника.
– Мисс Куиллс ехала вместе с нами на «Океанике» из Ливерпуля, – объяснила леди Лилиан. – Мы познакомились в первый же вечер и очень мило провели время на борту.
– Кажется, я где-то слышал вашу фамилию, но не могу вспомнить где. Я рад, что вы присоединились к нам. Я всегда счастлив познакомиться с подругами моей дорогой Лилиан.
«Держу пари, что ты и вправду счастлив», – подумала Вероника, заметив, как взгляд Арчера переместился с ее лица ниже и пробежал сверху донизу по всему ее телу. И не похоже было, что его смутила простота ее одежды, особенно учитывая то, что мягкие изгибы свидетельствовали об отсутствии корсета.
Леди Лилиан, похоже, ничего не замечала. Или не хотела замечать, тем более, что ее сердце слишком мало участвовало в происходящем.
– Надеюсь, мой отель придется Вам по вкусу, мисс Куиллс, и что в Вашей памяти останутся самые лучшие воспоминания, когда Вы вернетесь в Англию, – продолжал говорить Арчер таким лебезящим тоном, что девушка чуть не рассмеялась. – Где именно располагаются отведенные Вам комнаты?
– Вообще-то, я остановилась не здесь, мистер Арчер. Я приехала не одна, со мной еще четыре человека и по логистическим соображениям мы решили поселиться в деревенской гостинице.
– По логистическим соображениям? Разве вы не собираетесь присутствовать на завтрашней церемонии?
– Боюсь, что это невозможно, – ответила Вероника, все больше забавляясь абсурдностью ситуации. – Мы приехали в Ванделёр работать. Я являюсь частью редакционной группы из Оксфорда, которая занимается здесь кое-каким расследованием.
– Мисс Куиллс – художник, – пояснила леди Лилиан своему нареченному. – Будет лучше, если Вы присядете, и мы сможем поговорить. Не хотите ли чаю?
– Спасибо, леди Лилиан, но мне не стоит вам мешать в такой день…
– Глупости! Останьтесь с нами ненадолго, я устала приветствовать всех Сильверстоунов, пересекших океан ради меня и говорить одно и тоже раз за разом.
