Текст книги "Против силы ветра (ЛП)"

Автор книги: Виктория Альварес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Тебе не за что извиняться, – улыбнулся Александр, кладя хорошую порцию сахара в чашку мальчика. – Это мы не совсем корректно подошли к тебе. Но, как мы уже говорили, мы пришли в ваш приход не для того, чтобы напугать тебя еще больше. Этим утром мы разговаривали с твоим приятелем по имени Хэдли, который дружил и с Ривзом и, похоже, он тоже находился неподалеку, когда вы решили сплавать к «Персефоне».

– Хэдли все еще в Ванделёре? – удивился парень. – Я думал, он уйдет жить в какое-нибудь другое место, как и я. Наверное, он храбрее, чем я думал.

– А может, ему не повезло так, как тебе, – вставил слово Оливер. – Я уверен, что он многое бы отдал, чтобы как и ты, иметь родственника, который мог бы о нем позаботиться.

Джей засмущался еще больше и принялся пить свой чай, в то время как остальные терпеливо ждали, когда он будет готов начать свой рассказ. Все совпадало с тем, что говорил им Хэдли: парень объяснил, что все трое пытались подзаработать на том, что они вылавливали из Миссисипи с помощью лодки, которую Джей когда-то нашел на берегу реки. Рассказал, что они с Джоном Ривзом решили понырять у «Персефоны» за день до его смерти, и что корабль выглядел, словно обросший водорослями деревянный труп. Но когда повествование дошло до момента обнаружения тела Джона на следующее утро, голос парня стал еле слышен.

– Мы с Хэдли договорились встретиться пораньше у пирса Ванделёра, чтобы вместе пойти домой к Джонни. Его хижина была совсем рядом оттуда, так что дорога заняла даже меньше пяти минут… но, когда мы пришли, он лежал на кровати с широко открытыми глазами, глядящими в потолок, и холодный, словно глыба льда. Хэдли побежал в деревню за помощью, а мне пришлось остаться там с Джонни до их возвращения. Я знаю, что вы наверняка привыкли к мертвецам, – Джей посмотрел на англичан, – но я… я еще ни разу не видел ни одного. Я до сих пор вспоминаю каждую деталь, когда ложусь спать: вода повсюду, и перепачканная глиной одежда Джонни, его лицо, которое…

– В хижине была вода? – удивился Лайнел. – Теперь я понимаю, почему Хэдли верит, что это Миссисипи покончила с Ривзом за то, что тот посягнул на ее собственности.

– Я не думаю, что это была река, – прошептал юноша, – это были моряки с «Персефоны». Эти лужи … наверное, это они нанесли в хижину речного ила, когда вышли из воды с телом Джонни.

– Ты считаешь, что его убили духи? – спросил после паузы Александр. – Раз уж речь зашла о них – как они могли забрать из хижины то, что Ривз достал со дна реки?

– Я сам все время себя об этом спрашиваю, – признался парень. – Ведь предполагается, что привидения бестелесны и не могут брать вещи, верно?

– Думаешь, они могли бы взломать твое окно однажды ночью? – усмехнулся Лайнел.

– Нет, – поспешно ответил Джей, правда, голос его прозвучал не очень убедительно. – Но я не хочу рисковать, не хочу, чтобы со мной произошло тоже самое, что и с Джонни за то, что я слишком близко подобрался к кораблю. Ему не повезло, что в ту ночь он был слишком недалеко от реки, мне хотя бы удалось вернуться в Новый Орлеан, и теперь я ни за какие деньги не вернусь снова к Миссисипи. Как только достаточно повзрослею, то уеду отсюда, как можно дальше, – Джей поставил свою чашку на блюдце подрагивающей рукой и снова посмотрел на Александра. – Мой дядя говорит, что я должен молить Господа о прощении. Как вы думаете, то, что я совершил в тот день… обчистил затонувшее много лет назад судно… это может считаться смертным грехом? Думаете, мы с Джонни заслужили билет в преисподнюю, и теперь моряки с «Персефоны» хотят утащить нас за собой на дно в качестве наказания?

– Я так не думаю, – ухмыльнулся Лайнел, и Джей слегка успокоился. – Если бы воровство у усопших было смертным грехом, то я уже давно был бы в аду!

Оливер тоже усмехнулся, Александр же серьезно посмотрел на парня.

– У меня такое ощущение, – произнес он, наконец, – что этот страх связан не столько с тем, что произошло с Ривзом, сколько с тем, что может произойти с тобой самим. Есть ли что-то, что ты не рассказал ни Хэдли, ни полиции? И даже на исповеди твоему дяде?

Было очевидно, что он попал в точку: Джей снова побледнел.

– Я не совсем понимаю, о чем вы. Я рассказал вам все, что знал про…

– Хорошо, спрошу по-другому: не сделал ли ты что-нибудь, возможно, совсем незначительное, что экипаж «Персефоны» может воспринять как посягательство с твоей стороны, как это случилось с Ривзом?

Джей так шумно сглотнул, что это услышали все присутствующие. Он вдруг снова превратился в маленького испуганного птенца, съежившегося в своем кресле.

– Вы должны меня понять. Я никогда не хотел идти по стопам моего дяди. Он хороший человек, но я не хочу учиться в семинарии, не хочу каждый день служить мессы…

– А кому этого хочется? – вставил слово Лайнел. – Но не увиливай от ответа. Давай уже, рассказывай.

– Мне… нужны были деньги. Мне они и сейчас нужны, чтобы иметь возможность самому выбрать свою судьбу, – Джей помолчал и тихо продолжил: – Я кое-что нашел среди обломков «Персефоны». Нечто, не имеющее отношение к разбитой посуде или жестянкам с чаем. Джонни этого не видел, я всегда нырял лучше него и смог проникнуть туда, куда не осмелился приблизиться он. Поначалу я хотел рассказать все ему и Хэдли…

– Но ты понял, что больше никогда тебе не представится возможность так быстро заработать хорошую сумму, – догадался Лайнел. – Полагаю, все мы когда-то так начинали.

– И что же это было? – с любопытством спросил Оливер. – Что-то ценное?

Вместо ответа Джей приподнял сутану служки, чтобы достать что-то из кармана штанов. Поколебавшись немного, он протянул предмет Александру.

– Все это время я носил это с собой. Когда Джонни обнаружили мертвым, я испугался, что со мной может произойти тоже самое за то, что я составил себе нечто, принадлежавшее «Персефоне». Я решил вернуть найденное Миссисипи, но опасался, что оно затеряется и призраки моряков не смогут это найти. Я не хочу разгневать еще больше.

Александр не сразу распознал, что за предмет положил Джей ему на ладонь. Перевернув его, он понял, что это – карманные часы. Они были такие грязные, что очертания были еле различимы, а наросшие за прошедшие годы водоросли покрыли часы склизкой массой. Профессор присвистнул.

– Ничего себе, теперь я понимаю, почему ты так хотел оставить их себе. Это потрясающий артефакт.

– Они из серебра? – спросил Оливер у перехватившего часы Лайнела.

– По-моему, да, правда, они слишком грязные, чтобы сказать точно, – произнес Лайнел и поднес находку к свету, чтобы получше ее разглядеть. – Александр, не дашь мне свой платок?

Профессор достал платок из кармана жилета и был вынужден с недовольством наблюдать, как Лайнел превращал его в не подлежащую восстановлению грязную тряпку, пытаясь отодрать многолетнюю коросту.

– Они действительно из серебра, причем высокого качества. Я видел похожие на Лондонских аукционах, и все они относились к периоду до Гражданской войны. Без сомнения, они с «Персефоны». – Лайнел взглянул на Джея: – Ты когда-нибудь пытался их открыть?

– Нет, – пробормотал парень, он явно даже и не думал об этом из страха перед возможной карой. – После того, что случилось с Джонни, я не посмею их открыть, даже если это принесет мне все богатства мира.

– Что ж, думаю, ты не против, если мы тебе поможем. У тебя нож есть?

Джей кивнул и вышел из ризницы в поисках ножа. Оливер и Александр подошли поближе к Лайнелу, чтобы получше рассмотреть часы. Грязь все сильнее пачкала пальцы, но Лайнел продолжал чистить, пока стеклянная крышка не стала вновь прозрачной, открывая взору застывшие сорок три года назад стрелки часов.

– На подобных карманных часах часто гравировали памятные надписи, – продолжал объяснять Лайнел. – Ну, вы знаете, все эти «Такому-то от его сотоварищей такого-то полка», «В честь ухода на пенсию того-то из такого-то госпиталя»… Может, это нам поможет продвинуться в расследовании.

– Думаю, мы ничего не теряем, если взглянем есть ли там что-нибудь, – добавил Оливер. – Впрочем, я, все-таки, не совсем понимаю какая нам от этого польза. Чем нам может помочь памятная надпись?

– Если нам немного повезет, то мы узнаем имя одного из убийц Ривза.

В коридоре послышались шаги и появился Джей с ножом в руке. Он передал его Лайнелу и остался наблюдать широко раскрытыми глазами как острие ножа проникает под крышку часов, украшенную выгравированной виноградной лозой. Наконец, крышка открылась.

– Готово, – провозгласил Лайнел, возвращая мальчику нож. – Взгляните, вода не проникла внутрь. Все осталось сухим, словно часы только что покинули магазин.

Александр взял часы и убедился, что они действительно не намокли. Его внимание привлекла скрытая крышкой надпись:

Pour

Charles Édouard Delorme

avec amour de son père Jacques

1 juillet 1860

(Шарлю Эдуарду Делорму с любовью от отца Жака, 1 июля 1860 (фр))

А ниже, еще более мелкими буквами:

Plonger au fond du gouffre, Enfer ou Ciel, qu’importe?

Au fond de l’Inconnu pour trouver du nouveau!

– Бодлер, – пробормотал Оливер, когда пришла его очередь изучить надпись. – Это последние строки из «Цветов зла» Бодлера[3]. Очень подходят тому, кто посвятил свою жизнь морю.

– Да, и закончил свою жизнь именно так, как написано в поэме, – согласился Александр. – «И бездна нас влечет. Ад, Рай – не все равно ли? Мы новый мир найдем в безвестной глубине!». Кто знает, в каком именно из этих двух мест находится сейчас владелец этих часов?

– Будучи членом команды «Персефоны», он, скорее всего, застрял между обоими, высказался Лайнел. – Шарль Эдуард Делорме, кто же он?

– Понятия не имею, – признал Оливер. – Однозначно можно сказать только одно – он французский моряк. Полагаю, что его отец, Жак Делорме, подарил ему эти часы перед первым плаванием.

Во время разговора, Александр вертел в руках часы. Стрелки, которые явил свету Лайнел, показывали 10:30, а Оливер говорил, что согласно газетам того времени, «Персефона» затонула ночью 10 апреля 1862 года. Кто знает, возможно, это и есть точное время, когда Миссисипи поглотила всех, и корабль, и экипаж, не оставив от них и следа?

–

[1] Пресвитерий (храм) – в католических храмах пространство между нефом (внутренняя часть храма, расположенная между аркадами) и алтарём.

[2] Стиха́рь – одежда, богослужебное облачение священно– и церковнослужителей, прямая, длинная, с широкими рукавами.

[3] «Цветы зла» (фр. Les Fleurs du mal) – сборник стихотворений французского поэта-символиста Шарля Бодлера, выходивший с 1857 по 1868 годы в трёх редакциях с различным объёмом. Первое издание привело к судебному процессу, в результате которого Бодлер был оштрафован за нарушение норм общественной морали и вынужден убрать из сборника шесть наиболее «непристойных» стихотворений.

Глава 17

Из прихода Св. Патрика они ушли только через час, и, уходя, Александр нес в кармане часы Шарля Эдуарда Делорме. Он убедил Джея отдать ему часы в пользу расследования, впрочем, долго уговаривать парня не пришлось: тот был только рад, наконец, от их избавиться. В обмен на часы профессор вручил ему десятидолларовую банкноту и взял с подростка обещание не убегать больше из дома, пока не повзрослеет достаточно для того, чтобы распоряжаться своей судьбой. Джей дал слово выполнить свою часть обязательств и проводил их до дверей, улыбаясь, впервые с момента знакомства.

Покинув приход, Александр, Оливер и Лайнел не спеша двинулись по Кэмп-стрит, обсуждая полученную от Джея информацию.

– Нам пришлось буквально клещами вытаскивать из него каждое слово, – сказал Лайнел, – но я рад, что пташка в конце концов запела. Похоже, ему пришлось несладко.

– Думаю, что теперь дела в доме Джексона пойдут на лад, – кивнул Оливер и посмотрел на небо, которое постепенно приобретало угрожающий сизый цвет. – Что касается нас, то здесь нам больше делать нечего. Думаю, лучше вернуться в Ванделёр и расспросить тамошних жителей об этом Делорме, вдруг кто-то что-то о нем слышал.

– И толку нам от этого? – поинтересовался Лайнел. – Всем известно, что экипаж «Персефоны» затонул вместе с кораблем. С чего ты решил, что выжившие все-таки есть и среди них будет именно Делорме?

– Я имел ввиду не самого Шарля Эдуарда Делорме, а его потомков. Нет ничего странного в том, что они, возможно, продолжают жить в Ванделёре, как и до кораблекрушения.

– Если этот Шарль Эдуард Делорме действительно родом из Ванделёра, – предупредил его Лайнел. – Слишко много тут «если», Твист. То, что капитан Вестерлей жил на плантации своей супруги вовсе не означает, что и члены его команды тоже отсюда. Более того, Крис Гарланд рассказал нам, что хижины Ванделёра принадлежат потомкам бывших работников плантации. С чего ты решил, что капитан вдруг надумает нанять в матросы своих соседей, вместо того, чтобы…

Лайнел умолк на середине фразы. В этот момент они пересекали площадь Лафайетт, где уже не было танцующих и гуляющих пар, а музыканты торопились собрать свои партитуры опасаясь дождя. Взгляд Лайнела устремился к даме кружевным зонтиком в руке, в тон к черному шелковому платью, которая только что миновала одинокую скульптуру, украшающую центр площади.

– Разве у нее не болела голова? Как она может быть такой лгуньей?

– Даа, вот это сюрприз, – признал Александр. Все трое остановились, провожая взглядом мисс Стирлинг, которая пересекла площадь и направилась к Сент-Чарльз-авеню. – Полагаю, у нее есть личные причины для того, чтобы приехать в город одной, впрочем, все равно, выглядит это довольно подозрительно…

– Думаю, ты имел ввиду, «для того, чтобы снова нам солгать», – добавил Лайнел. – Уж не знаю почему, но меня это уже не удивляет. Сколько раз она доказала, что ей не следует доверять?

Пока они говорили, мисс Стирлинг затерялась в толпе идущих вдоль улицы прохожих. Лайнел поправил свою широкополую шляпу и заявил:

– Пойду-ка я, выясню, что она задумала. Встретимся позже в Ванделёре.

– Лайнел, оставь ее в покое, – предупреждающим тоном сказал Александр. – Ты же знаешь, что она будет не в восторге, заметив, что ты за ней следишь, а наше расследование и так идет черт знает как. Я не хочу, чтобы вы снова сталкивались лбами.

– Можно подумать, я впервые превращаюсь в ее тень. Не волнуйся за последствия, я знаю, как ее контролировать. На этот раз она меня не обманет.

Выражение лиц Оливера и Александра, с которым они проводили Лайнела, ясно говорило об их отношении к его хвастовству, но никто из друзей не стал возражать. Лайнел отделился от приятелей и влился в людской поток Сент-Чарльз-авеню, подобной Вавилону, где была слышна английская, французская и немецкая речь. Время от времени Лайнел видел всполохи черного платья то тут, то там, и мужчине пришлось прибавить шагу, чтобы не потерять его из виду.

На этот раз преследование длилось гораздо меньше. Буквально через десять минут мисс Стирлинг остановилась, сверилась с листком бумаги и вошла в здание на правой стороне улица. Лайнелу пришлось отойти немного назад, чтобы прочитать название учреждения: «Вестерн Юнион Телеграф». Он так удивился, что его чуть не сбил с ног ехавший по Сент-Чарльз-авеню трамвай. Лайнел поспешил вернуться на тротуар и задался вопросом о том, что же было такого срочного у мисс Стирлинг, что она предпочла это телеграфировать вместо того, чтобы воспользоваться обычной почтой. Стоя спрятавшись за одной из колонн, он задумался о возможном адресате данного послания, и это заставило его нахмуриться. Возможно, Александр прав, и надо, наконец, расставить все точки над i и выяснить, что она задумала на этот раз.

Пять минут спустя мисс Стирлинг снова вышла на улицу. Она как раз собиралась раскрыть зонтик, когда заметила Лайнела и чуть не упала от неожиданности.

– Поверить не могу, что Вы настолько бессовестны. Что Вы здесь делаете?

– По-моему, этот вопрос должен задать Вам я, – ответил Лайнел, засунув руки в карманы пиджака. – Если миссис Гарланд дала Вам что-то от головной боли, то это, должно быть, лучшее в мире лекарство. Разве Вы не говорили, что собираетесь прилечь?

– Я передумала, – неопределенно ответила мисс Стирлинг. – Разве я не имею на это права? Тем не менее, Вы-то что забыли на этой улице?

– У меня тоже есть право гулять тут сколько захочу, если в этом есть необходимость.

– Нет, если Вы здесь из-за меня. Вы снова преследуете меня, мистер Леннокс и прекрасно знаете, что я об этом думаю. Или Вы желаете, чтобы мы с Кармиллой Вам об этом напомнили?

Она быстро пошла по улице, и Лайнел поспешил за ней. Пока он ждал ее у здания почты, небо потемнело еще сильнее, и на мостовую начали падать первые капли дождя.

– И кому же это Вы отправили такую важную телеграмму? Своему князю Константину?

– Если честно, то было послание членам моего личного мужского гарема. Я сообщила им, что, по всей видимости, дело «Персефоны» затянется надолго и будет лучше, если они приедут в Ванделёр. Я так требовательна в любви, что не могу прожить без них больше двух недель… Вы что о себе возомнили? – недовольно продолжила девушка. – Разумеется, телеграмма предназначена Его Королевскому Высочеству, правда, я не понимаю почему должна что-то объяснять. Я совершенно не обязана перед Вами отчитываться.

– Значит, вы по-прежнему в услужении этого сопляка с манией величия, – Лайнел недоверчиво покачал головой. – Я надеялся, что за эти два года Вы достаточно повзрослели, чтобы понять, что он всего лишь избалованный щенок, но, вижу, что ошибся. Вы так ослеплены его богатством, что не способны рассуждать здраво.

– И это мне говорит мужчина, который теряет голову, завидев пару грудей, – не глядя на него, ответила мисс Стирлинг. – К Вашему сведению, девятнадцать лет Его Королевского Высочества – это всего лишь цифра. Только услышав, как он говорит, можно понять насколько он зрел. Мои с ним отношений гораздо более близки, чем с любым другим придворным, и я очень хорошо знаю его. Знаю какой он… – мисс Стирлинг помедлила немного и добавила: – и каким он может стать.

– То, что он принадлежит династии Драгомираски, вовсе не означает, что он похож на своих предков, – настаивал Лайнел. Он заметил, как по лицу девушки промелькнула еле заметная тень, не имеющая никакого отношения к пробегающим по небу тучам. – Дети не всегда становятся копией своих родителей, особенно, если никогда не знали их лично. Я знаю, что для Вас князь Ласло был настоящим идолом, но…

– Что вы хотите этим сказать? – девушка замерла. – Что Вы имеете ввиду?

– Еще в первый раз, рассказывая о своем прежнем патроне, Вы упомянули, что он умер еще до рождения князя Константина. Я прекрасно помню все, что представляет для меня интерес. И то, с каким лицом Вы на меня сейчас смотрите, подтверждает мою теорию. Вы становитесь открытой книгой для меня.

Вместо ответа мисс Стирлинг возобновила свой шаг, на этот раз еще быстрее и чуть не сбила с ног продавца газет.

– Можно узнать какова же Ваша теория? – спросила она после затянувшейся паузы.

– Еще девочкой Вы были влюблены в князя Ласло и теперь пытаетесь его воскресить в лице сына, которому теперь служите. Вы лучше, чем кто-либо другой знаете, что короли не смешиваются с плебсом, но даже если было так, сомневаюсь, что князь Константин сильно похож на своего предка. Вы теряете время, пытаясь подменить преданностью счастье. Ваше собственное счастье.

– Да что Вы знаете о Драгомираски, и что знаете обо мне? – прошептала она, закрывая зонт. Дождь усиливался, и не было смысла пытаться защититься от него с помощью кружев. – Должна поблагодарить Вас за беспокойство о моем благополучии, но не думаю, что меня может учить преданности человек, который способен…

– Тихо, – перебил ее вдруг Лайнел и ухватил за руку, чтобы удержать на месте.

Он заметил, что кто-то наблюдает за ними с противоположной стороны тротуара, неподвижный силуэт среди толпы. Красная туника уже не была заляпана грязью, но ее обладательница по-прежнему выглядела так, словно принадлежала другому измерению. Мисс Стирлинг удивленно взглянула на Лайнела.

– Можно узнать, что происходит на этот раз? – спросила она и посмотрела в направлении его взгляда, но не увидела ничего, стоящего внимания по другую сторону улицы. – С какой стати Вы приказываете мне молчать, если все, что Вы после этого сделали, это застыли, как истукан?

– Эта девочка, там, напротив, – тихо промолвил Лайнел. – Я видел ее вчера вечером в Ванделёре. Она следила за нами, спрятавшись за одним из дубов на подходе к отелю. Я знаю, что это была именно она.

– Это та, что одета в какие-то красные лохмотья? Это всего лишь маленькая мулатка, по всей видимости, нищенка. Их полно в Новом Орлеане. Почему она привлекла Ваше…?

Не успела она договорить, как девочка бросилась бежать, пробираясь через толпу, Лайнел бросился за ней, схватив за руку мисс Стирлинг, увлекая ее за собой.

– Мистер Леннокс! – вскрикнула девушка, когда Лайнел дернул ее, потащив за собой через дорогу. Со стороны площади Лафайет двигался трамвай и Лайнел вместе с мисс Стирлинг проскочил прямо перед его носом. – Какого дьявола Вы сейчас творите? Вы с ума сошли?

– Эта девочка, – прерывисто сказал он, переводя дыхание, – следует за нами неспроста.

– Вы делали тоже самое со мной буквально несколько минут назад и, судя по всему, считаете, что имеете на это полное право, не так ли? – мисс Стирлинг ухватилась за зонт, когда они столкнулись с четверкой джентльменов и чуть не потеряли равновесие, но потом быстро побежали дальше. – Это же абсурд, бог ты мой, – продолжала бурчать она, – я уверена, что это всего лишь обычная карманница, которую привлекла наша манера одеваться.

– Вы и вправду думаете, что карманница решится последовать за нами из Ванделёра только ради того, чтобы обчистить наши карманы? Нет, здесь явно должно быть что-то еще. Ее наверняка кто-то подослал, чтобы выяснить наши планы. И я обязательно узнаю кто это.

Ноги девочки были гораздо короче, чем у них двоих, но она с такой легкостью просачивалась сквозь толпу, словна была соткана из дыма. Лайнел и мисс Стирлинг проследовали за ней по Сент-Чарльза-авеню так быстро, насколько смогли, среди набирающей силу грозы, которая уже гнула ветви деревьев, раскачивала тенты магазинов и время от времени освещала небо вспышками молний. Время от времени девочка оборачивалась и Лайнел, не переставая бежать, снова и снова удивлялся невероятному сочетанию смуглой кожи, светлых волос и голубых глаз.

– Она, словно призрак, – пробормотал он, огибая круглую площадь со статуей генерала-конфедерата, водруженной на колонну в центре. – Впрочем… меня утешает мысль о том, что Вы тоже ее видите.

– Будучи призраком, она была бы бестелесной, – почти задыхаясь, произнесла мисс Стирлинг, которая по-прежнему бежала держась за руку Лайнела. – Разве Вы не видите, что она держит в руках букет цветов?

Лайнел видел, что девочка крепко прижимала что-то к груди, словно боясь потерять, но не разглядел, что именно. Через несколько минут преследования (девочка все больше и больше отдалялась, но Лайнел не собирался позволить ей ускользнуть) они поняли, что попали в совершенно иной район. Маленькая мулатка завела их на почти пустынную улицу, на которой тут и там были разбросаны неоклассический усадьбы, окруженные пышными благоухающими садами, дающими защиту от дождя. Среди миртов и зарослей вьюна виднелись величественные греческие фронтоны, увитые бутонами колонны которых, казалось, были готовы обрушится в любой момент, задушенные растительностью, буйно разросшейся здесь явно еще задолго до Гражданской войны. Немногочисленные прохожие, прячущиеся под зонтами, были одеты гораздо более элегантно и, проходя мимо Лайнела и мисс Стирлинг, удивленно взирали на чужаков.

Они пробежали еще несколько минут, завернули за угол одной из усадеб и…обнаружили, что там никого нет. Девочка исчезла в пелене дождя словно ее никогда там и не было.

– Поверить не могу, – выругался, остановившись, Лайнел. – Мы гнались за ней через половину Нового Орлеана… не можем же мы вот так упустить ее буквально за секунду!

Мисс Стирлинг не могла ему ответить: она держалась за прутья решетки и пыталась восстановить дыхание, положив руку на грудь.

– Она же не могла протиснуться вот здесь, верно? – Лайнел подошел к девушке, чтобы рассмотреть прутья. – Нет, это невозможно, здесь слишком узко, чтобы она могла пролезть.

– Если она родом из Нового Орлеана, то должна знать тысячу и один уголок, чтобы спрятаться до тех пор, пока мы не уйдем, – ответила мисс Стирлинг с пылающими щеками. – Это самое абсурдное из того, что я делала за долгое время, и все по Вашей вине.

– Да ладно, только не говорите, что будете теперь держать на меня обиду за эту маленькую пробежку, – Лайнел взглянул на нее и ехидно ухмыльнулся. – Вообще-то, вам очень к лицу этот румянец и нехватка дыхания. Это заставляет меня представлять вас задыхающейся по совершенно иным причинам…

Мисс Стирлинг замахнулась на него зонтом и Лайнел с трудом увернулся от удара. Впрочем, она была обескуражена не меньше, чем он и оглядывалась по сторонам.

– Поначалу я подумала, что кто-то мог пустить ее в дом через вход для прислуги, но это явно основная улица и сюда выходят главные входы в дома, – высказалась она. – Вряд ли она проникла в чей-то сад.

– А если она вскочила в один из экипажей, завернув за угол?

– Но здесь нет ни одного, мистер Леннокс. Мы бы услышали отъезжающий экипаж, так как находились совсем рядом. А в таких районах нет темных переулков или тупиков, чтобы спрятаться.

Едва произнеся последние слова, она вдруг посмотрела на что-то и снова схватила Лайнела за руку, чтобы указать на это, меж прутьев решетки.

– Взгляните туда, – тихо сказала она. – Гретель[1] оставила нам крошку хлеба.

Лайнел сразу понял, что она имела ввиду. Он медленно подошел, нагнулся и подобрал лепесток фиалки. Девочка уронила его в спешке. Подняв голову, Лайнел увидел в нескольких метрах еще один лепесток, а еще дальше – целый цветок, раздавленный маленькой босой ножкой.

– Должно быть, она только что тут была. Перебежала дорогу и побежала по другой стороне тротуара, пока не нашла укрытие, – Лайнел заметил, что в следующем квартале была еще одна решетка, но в отличие от предыдущей, та не была заперта на ключ. Металлическая дверь со скрипом покачивалась туда-сюда под порывами ветра. – Она должна быть сейчас в той усадьбе. Вот только я не понимаю, как кто-то мог оставить открытую дверь без присмотра.

– Это не усадьба, – пробормотала мисс Стирлинг. – Это…. нечто совсем иное…

Лишь подойдя поближе, Лайнел понял, что имела ввиду девушка. По другую сторону ограды тоже были деревья и мраморные фронтоны, вот только постройки, которые были едва различимы из-за дождя, не принадлежали миру живых. Маленькая мулатка нашла убежище в городе внутри города. В городе мертвых.

–

[1] «Ге́нзель и Гре́тель» (нем. Hänsel und Gretel; уменьшительные немецкие имена от Иоганнес и Маргарет) – сказка братьев Гримм.

Глава 18

– «Лафайет», – прочитала мисс Стирлинг надпись из погнутых железных букв над входом на кладбище. – Кажется, площадь носит такое же название, верно?

– Видимо, оба места названы в честь какой-нибудь важной птицы, – ответил Лайнел, оглядываясь вокруг. – Александр рассказывал мне об этом кладбище, пока мы ехали в поезде. Он говорил, что оно расположено в самой престижной части Нового Орлеана, то ли Гарден-дистрикт, то ли Гарден-сквер, то ли еще что-то в таком духе, и что всех жителей этого района хоронят именно там. Это кладбище – для аристократов.

– По словам мистера Гарланда, именно здесь похоронена и Виола Ванделёр.

Не было необходимости добавлять что-то еще. Лайнел решительно прошел через ворота, мисс Стирлинг последовала за ним, наклонив вперед зонтик, чтобы черные розы хоть немного защитили от дождя. От ворот шла тропа, по обе стороны которой простиралось великое множество склепов, заслоняемых шепчущими на ветру ветвями деревьев. По пути они встретили несколько спешащих к выходу человек, но нигде не было и намека на красное пятно, которое могло бы навести их на след девочки. Тяжелые капли дождя безжалостно давили хрупкие цветы, расставленные в вазах у входов в склепы и одну за другой гасили, горевшие вдоль тропы свечи.

– Какое странное кладбище, – удивилась девушка, – здесь повсюду одни склепы.

– Александр мне разъяснил, что это из-за того, что большая часть Нового Орлеана расположена ниже уровня моря. Во время наводнений, регулярно обрушающихся на город, захороненные в землю гробы всплывали, и потом их находили за много миль отсюда. Членам семьи усопших было не очень-то приятно искать их и возвращать на место.

Мисс Стирлинг поморщилась от отвращения и хотела было ответить, но вдруг что-то привлекло ее внимание. Лайнел в нетерпении обернулся и произнес:

– Ну, что там на этот раз? Боитесь, что это может повториться прямо сейчас? Не волнуйтесь за мертвецов, необходима гораздо более мощная буря, чтобы вновь достать их из-под земли.

– Да не в этом дело, – ответила мисс Стирлинг. Лайнел посмотрел в направлении ее взгляда, но не увидел ничего интересного. Лишь затылок удалявшегося по тропе мужчины. – Мне показалось, что я узнала этого человека, – продолжила девушка, – видела его лишь пару мгновений, но…

– Вы даже в Новом Орлеане умудрились узнать всех и вся?

– Он не из Нового Орлеана, а из Нью-Йорка, если мне не изменяет память. Однажды мы пересеклись в компании, которую мой патрон три года назад приобрел на Вашингтон-сквер. Он был одним из самых опытных сотрудников. Не знала, что он перестал на него работать.

– Интересно знать почему, – с некоторым сарказмом отозвался Лайнел и снова взял мисс Стирлинг за руку, чтобы пойти дальше. – Я уверен, что следить за передвижениями Вашей свиты чрезвычайно интересно, но сейчас у нас есть гораздо более актуальные задачи. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что этой девочке от нас надо.

В этот момент он увидел двух могильщиков, которые водружали тяжелый мраморный крест на свежую могилу. Лайнел подошел и спросил, не видели ли они маленькую мулатку в красном. Те кивнули и указали направо. Они быстро пошли в указанном направлении среди склепов, пару раз свернули, перелезли через руины давно обвалившейся стены и…

– Я так и знал, – пробормотал Лайнел, шагнув по направлению к одному из пантеонов. – Я знал, что эта девочка имеет отношение к нашему расследованию.

Надпись, вырезанная у подножия креста, венчавшего очередную усыпальницу гласила «ВАНДЕЛЁР». Буквы повторяли изгиб арки, под которой находилась дверь, на которой отсутствовала решетка, в отличии от традиционных английских захоронений. Вход был выложен кирпичом. Мраморные плиты со временем обрушились, поэтому повсюду был виден кирпич, тем не менее, все еще можно было различить некоторые имена.